Текст книги "Черный дракон"

– Но вы же меня знаете! – укоризненно проговорил мальчик. – Я – Стёпочка. Сын трагика Орлинского. Да вы поглядите внимательнее и сразу признаете.

Виктория, дрожа всем телом, подняла глаза и узнала наконец Тот Самый бархатный костюмчик тёмно-синего цвета, что был некогда на сыне актёра. Бархатная курточка с золотыми пуговичками, брючки широкие, но стянутые по старинной моде резинками на щиколотках. Брючки-колокольчики. Точно он! Но почему явился к ней? Да ещё и прикинулся разносчиком пиццы?!

– Да-да, разносчика пришлось убрать, – словно отвечая на её вопрос, произнёс мальчик вздыхая. – Но это делают ребята постарше. Нам, маленьким, не разрешается забирать время у других.

– Как это – забирать время?

– Человек мог бы жить, – пояснил мальчик. – Но у него забрали его время. Вот он и умер. Папа забрал моё время и снова стал молод. Ваш дедушка-чекист тоже забирал время у других. Для себя. Это его ваш перстенёк научил. А люди говорили, что он убивал. Нет! Он просто забирал время. А человек умирал сам.

– Откуда ты знаешь про чекиста? – затравленно прошептала Виктория.

– А мы всё знаем. Мы маленькие, нам проще проникнуть в мир Времени. Мы собираем его везде, где можем. Иногда люди сами его проматывают – кто пьёт, кто нажирается до отключки. Сейчас ведь много деликатесов. А кто сидит в тоске-печали. Не замечает, что время уходит. А мы его собираем. Это чистое время. Неотягощённое. Бывает ведь отягощённое – убийством, кровью, ненавистью. С таким тяжело потом работать, его же надо очищать от грязи. Но мы и его берём.

– А что потом?

– Его забирают наверх. Кто-то там. Я не знаю, я маленький. Потом это время раздают. И тогда даже те, про кого все знали, что они умерли, всё равно могут вернуться и ожить. Это потому, что баланс времени нарушен и времена могут проливаться друг в друга – туда и обратно. Я, наверное, путано говорю. Но я же маленький…

Виктория в ужасе поняла – малец не врёт. Она и сама не раз замечала неладное. Вот недавно хоронили какого-то общественного деятеля, а потом он снова оказался на трибуне и весьма активно выступал. И ни у кого не возникло вопроса: откуда ж он взялся? А недавно Виктория ехала в трамвае. Случалось в её жизни и такое передвижение – в общественном транспорте. На входе она столкнулась с дрожащей старушкой, хрипло дышащей, забирающейся в трамвай из последних сил. Но потом бабка прошла по вагону. И Виктория, наблюдавшая за ней вполглаза, почти с ужасом увидела, что, отходя от одного пассажира к другому, бабка странно так проводила рукой поверх голов сидящих людей. И от шага к шагу она становилась всё моложе и моложе. А те, мимо кого она проходила, в изнеможении опускали голову. Им казалось, что они устали. А на самом деле…

– На самом деле это была Временная ведьма, – проговорил мальчик. – Она снимала то время, за которое пассажиры кто спал, кто бессмысленно глядел по сторонам, кто копался в прошлом. Да-да, Виктория Викторовна, копание в прошлом или думы о светлом будущем – на самом деле тоже потерянное время. А вот Временные колдуны и ведьмы собирают это ненужное для людей время. Люди ведь сами делают своё время ненужным. Правда, вообще-то Временные ведьмы вне закона. Их отлавливают Хранители Времени. Но ведь Хранителей мало. На всех не напасёшься.

– А ты тоже – Хранитель?

– Что вы. Я жертва Времени. И таких, как я, много. Но у каждого время украли по-разному, и возвращать его надо по-разному. Таких, как я, называют Обкраденными. У нас время забрали силой. Нас поубивали. И сделали это ради Него! – Мальчик кивнул в сторону Виктории. И та поняла, что он имеет в виду её магический перстень. – Вы же знаете, Виктория Викторовна, что он требует крови. На самом деле он – убийца. Нет, конечно, убил меня папочка, но подбил его на это ваш ужасный перстень. Пообещал время ему не принадлежащее. А папочка хотел играть Ромео. Для этого нужна молодость. Молодое время. Ну вы же понимаете? Вы же сами хотели убить меня, чтобы получить своё время молодости.

– Нет! – Виктория дёрнулась. – Я не собиралась тебя убивать. Я просто хотела порезать тебе руку и окропить перстень кровью.

– Но это бы ничего не дало, – со знанием дела констатировал мальчик. – Кровь – это только энергия. Вы бы почувствовали подъём духа или даже эйфорию. Но это ненадолго. Ему, – кивок в сторону кольца, – нужно время. А значит, нужно взять его у кого-то.

– Но почему ты мне всё это рассказываешь?! – возмутилась Виктория. – Все эти ужасы!

Мальчик поднялся:

– Потому что мне нужно это кольцо. Оно должно быть уничтожено. Оно и так поглотило слишком много времени. Поэтому-то ритм живущих людей всё ускоряется и ускоряется. Они даже и пожить толком не успевают. Вот какую гадость делает кольцо. Отдайте мне его, Виктория Викторовна!

Мальчик вперил в женщину совершенно взрослый взгляд. Стальной. Непререкаемый. Взгляд человека, которому невозможно отказать. Левая рука Виктории невольно поползла к пальцу правой руки, на которой блазнил уродливый Уроборус.

– Отдайте кольцо!

Но взгляд Виктории наткнулся на кровавый свет перстня. Она словно очнулась от наваждения.

– Зачем оно тебе?!

– Оно мешает нам уйти в мир Нави. Вы ведь должны знать, Виктория Викторовна, что миры делятся на земной, явленный мир – мир Яви и заземной – непроявленный, мир наваждения – мир Нави. Там живут те, кто ушёл из этого мира. Оттуда они могут приходить сюда или уходить в иные миры. Но мы, Обкраденные, не можем. У нас нет главной валюты мира Нави – Времени. Да, Время везде ценится превыше всего. Но у нас его украли. Не час или два, как крадут Временные ведьмы, а всю оставшуюся жизнь. Вот мы и не можем никуда уйти. Мы уже умерли, но у нас было слишком мало прожитого времени, чтобы мы могли свободно пройти в иные миры. К тому же ваше кольцо по-прежнему даже после смерти выкачивает из нас последнее время. Ведь сколько-то мы пожили на этой земле, и это время – наше. Но эта кровавая личинка пытается отнять у нас даже эту малость. Она же ненасытная. Отдайте мне её, Виктория Викторовна! Мы уничтожим её. И тогда к нам вернётся хотя бы то время, что мы прожили на земле. Например, мои десять лет. И я смогу попасть в один мир, который мне очень нравится. Я, конечно, там не был, но говорят, что он находится прямо на звезде. И там есть сад из роз и вулкан, небольшой, но забавный. Там живут лётчик и мальчик, которого все называют Маленьким принцем. И мне так хочется с ним подружиться. Отдайте мне кольцо, Виктория Викторовна!

И снова рука Виктории, загипнотизированной речью этого завораживающего ребёнка, потянулась к кольцу, но снова перстень вспыхнул, защищаясь.

– Нет! – вскрикнула Виктория. – Я отдам его тебе, а что станет со мной?! Борис же бросит меня, старуху! Да и как я могу предать свой перстень? Он жил в нашей семье много десятилетий. Это прабабушкино наследство. И почему я должна верить тебе? – Голос Виктории набирал силу. – Уходи! Ты обманом проник в мой дом. Ты ничего не можешь сделать мне. Тут я хозяйка. Я – Хранительница Ал-Нага! И знаю, что силой ты не можешь его у меня забрать. От применения твоей силы перстень потеряет свою. И зачем тогда он будет тебе нужен?

– Но вы забыли другое, Виктория Викторовна! – Голос мальчика зазвенел. – Вы впустили меня в свой дом по собственной воле. А значит, не можете выгнать меня. Так положено по закону магического гостеприимства. Но вы можете вступить со мной в битву.

Виктория взвизгнула:

– Я?! В битву?! На чём?

– Выбор за вами. Что предпочитаете – дротики смерти или огненные стрелы? Или будем биться заклинаниями?

– Что ты мелешь?! Какие дротики? Какие заклинания?..

– В последний раз прошу по-хорошему, Виктория Викторовна, – отдайте кольцо! Иначе…

– Что – иначе? – испуганно проверещала Виктория.

И в эту секунду хлопнула входная дверь.

– Что за кольцо он от тебя требует?! – закричал влетевший в квартиру Борис. – Это что ещё за малолетний преступник. Ах ты, мразик! А ну, вон отсюда!

Мальчик как-то странно вытянулся. Лицо заострилось, превратившись в какой-то жуткий белёсый оскал. Пальцы его закрутились словно щупальца осьминога, потянулись к Борису, пытаясь впиться прямо в сердце. Но, ударившись о нагрудный карман, вдруг опали и зашипели, как змеи. Мальчишка взвизгнул, отдёргивая руки, зашатался, словно его распылял ветер, и неожиданно исчез, растворившись в воздухе.

– Что это было?! – ошалело спросил Борис. – Кто это такой?

Виктория перекрестилась дрожащей рукой:

– Господи, спаси! Спаси, Господи! – повернулась к Борису: – Как же я рада видеть тебя, Боренька. Всегда рада. А сейчас особенно… – Она помолчала, резонно соображая, что Борису ни к чему знать подоплёку происходящего, особенно про Ал-Наг, и проговорила: – Ты такой храбрый, Боренька! Мой защитник.

– Да кто это был?

– Понимаешь, я заказала пиццу. А этот противный мальчишка-разносчик втёрся в квартиру и давай заговаривать мне зубы. Представляешь, что он сказал? Что якобы если я впустила его в свою квартиру, то не могу выгнать. Не имею права по каким-то там магическим законам!

– Зато я вполне могу! – рявкнул Борис. – Это же не моя квартира! Я сюда даже не вписан!

– Но может, это и хорошо… – пролепетала Виктория. – Вон как мальчишка от тебя улепетнул!

Борис помотал головой, соображая. Кажется, парень и не улепетнул вовсе, а растворился в воздухе. Впрочем, Борис не стал говорить о своих видениях Викочке. Понимал, что после такой гранд-пьянки, как вчера, и не такое может привидеться. Он просто схватился за сердце. Как-то странно себя почувствовал. И ни ему, ни тем более Виктории не пришло в голову, что призрачные руки странного мальчика напоролись на сложенный лист белой бумаги, что лежал в нагрудном кармане Бориса. Тот самый лист, на котором, невидимое, но всё же существующее, дремало заклятие на смерть. То самое заклятие, что отправило в мир иной Катеньку. И вот теперь оно, встретив нападение призрачного мальчика Степана, дало врагу достойный отпор.

XI. Пугающий город: магическое нападение

Платон считал, что время – это остановленное действие: «Время – это существующее и остановленное что-то относительно чего-то».

Но у Аристотеля имелась иная теория. Он разделял два понятия становления «чего-либо, то есть результата» по отношению ко времени. Отсюда и два параметра времени. На самом деле, как считал Аристотель, становление-результат достигается не сразу, а проходит поэтапно. Однако для любого этапа требуется энергия.

Вначале, наполняясь энергией, возникает потенциальное усилие (потенция). Однако это начало несёт в себе многовариантность. Действительно, потенциальная заявленность предполагает различные пути осуществления и ещё не имеет магистрального пути.

Однако затем энергия переводит потенциальное усилие в энтелехию (осуществление). И тогда внутренняя Сила, потенциально заключающая в себе цель, приводит к осуществленному результату. И вот эта осуществленность одновариантна.

То есть потенциал ищет энергию, чтобы нащупать возможные варианты. Энергия же затем ищет выход, чтобы обрести энтелехию – совершённость и единственно верный или возможный вариант.

Отсюда следует, что, возникнув на начальной стадии, потенция, как более гибкая и пластичная, потенциально может приводить к разновариантным результатам. Так не следует ли сначала проверить все возможные варианты, чтобы при конечном результате одновариантности не оказаться обманутым?

Из глубин Интернета

Глеб обвёл мутным взглядом белые больничные стены. Надо же, отдельная палата. Интересно, почему? Он два раза до этого попадал в больницу, но оба раза в палаты, набитые койками до отказа. А тут – он один. Кто-то заплатил? Но кто? Скорее всего, администрация гостиницы. Его же привезли оттуда. Там, в гостинице, пока он спал, ему на голову со стены свалилась тяжеленная картина. Хорошо, что на его голову, а не на Рину. Что за идиотизм – вешать такие тяжести над кроватями постояльцев?!

Рина… С ней всё в порядке. Он чувствовал её присутствие, когда его грузили в «скорую». Она плакала. Значит, он ей всё-таки не безразличен. Потом его увезли, и дальше он ничего не помнит. Кажется, вокруг суетились врачи. Потом ещё кто-то не раз заходил в его палату. Все в белых халатах. А один врач даже сам чуть не потерял сознание, взглянув на Глеба. Стал кому-то лихорадочно звонить. Но может, всё было и не так. Глеб не помнит. Зато помнит, что Рина осталась в гостинице. Одна! И это чудовище, наверное, уже очнулось от своего тёмного сна. И снова попытается напасть на Рину…

Глеб застонал. Стон отозвался в голове тысячами болевых иголок. Наверное, у него сотрясение мозга. Да не просто сотрясение – помутнение мозгов! Глеб застонал сильнее. Как он мог так попасться?! Ясно же, что проклятая картина не сама сорвалась со стены – кто-то помог! Кому-то было необходимо вырубить Глеба, чтобы лишить Рину защитника. Кому? Тут и к гадалке не ходи – ясно, что это дело рук Чёрного Дракона.

Надо встать. Прийти в себя. Собрать по кусочкам. И поехать искать Рину.

Или надо найти Дракона? Он же ловец, эмпат. Он сможет снова почувствовать, где сейчас это чудовище. Какая жуткая и глупая оказия судьбы – ловец был рядом с Драконом и не смог ничего сделать! А ведь всего-то надо было вызвать тех, кто сумел бы расправиться с этим чудовищем. И дело его жизни было бы совершено. Но он замешкался. Дезориентировался. Отвлёкся на… Рину. А потом и вообще потерял Силу. Или так и было запланировано? Рина помогала Дракону? На ней же его печать…

Выходит, она предала его, Глеба… Нет, нет, только не Рина! Господи, пусть его предаст любой человек на этом свете – только не она, эта янтарная девочка! У неё светлые волосы, как светлый янтарь. А глаза тёмные, как янтарь тёмный. Янтарик…

Надо встать! Глеб пошевелил руками. Слушаются. Ногами. Вроде тоже двигаются. Вот только голова гудит.

Надо набрать Силу. А для этого нужно совершить мысленное мистическое путешествие по местам, где она есть.

А таких мест в Москве много. Глеб знает свой город. За сотни лет Москва накопила столько Силы, что может ВСЁ. Может, как вампир, забрать, высосать энергию из любого человека и даже целых народов. Но может и дать. И сейчас её Сила поможет Глебу подняться.

Глеб закрыл глаза. И сразу же перед мысленным взором всплыл выход из метро «Охотный Ряд» в сторону Тверской улицы. Подземный переход и ступени выхода на улицу – словно выход из подземного потустороннего царства в кипучую земную жизнь. Именно это нужно Глебу, побывавшему в царстве тьмы и теперь стремящемуся подняться наверх – к свету и солнцу. Вот он выходит на Тверскую – призрачный свет неоновых ламп подземелья сменяется лучистым солнечным светом. Глеб идёт вверх по Тверской. Вот телеграф. Это здание Планетарной Связи, собравшее Силу со всех перекрестьев миров. Тут и известия со всей страны, новости писем и телеграмм, компьютеров и экранов. Глеб мысленно останавливается, повернувшись к полукруглым ступеням здания, раскидывает руки, собирая Силу. Дальше – опять вверх. Дома Тверской, облицованные гранитом. Гранит впитал энергию солнца, пропустил сквозь себя энергетику тех людей, что прошли мимо. Глеб мысленно поводит пальцами по теплому камню, собирая эту энергию.

Впереди его главная цель – Тверской бульвар. Глеб поворачивает налево. Сейчас зима и на бульваре мало прохожих. Впрочем, никто не увидит Глеба, мысленно путешествующего по местам Силы и Магии. Конечно, в городе полно и других мест, дающих Силу, но для Глеба с детства таким был Тверской бульвар. По вечерам в тёплые дни он даже снимал обувь и бродил там босиком. На него мало кто оборачивался – на бульваре не слишком яркие фонари. Сейчас на бульваре снег, но Глеб всё равно скинет сапоги – так легче впитать энергию Силы. Да и в сапогах ли он? Он же лежит в больнице босиком – таким и пойдёт по бульвару. На миг снежные иглы впились всё-таки в подошвы незащищённых ног. Если бы это было реальное путешествие, может, он и заработал бы простуду. Но это мистическое путешествие! И Глебу становится даже жарко. Энергия Москвы затапливает его с ног до головы. Голова наполняется теплом, потом светом, приходит равномерный гул, и миллионы клеток начинают латать плоть, приводить в норму, убирать сотрясение и синяки. Тело Глеба обретает лёгкость, и почти невесомым он достигает Никитских Ворот. Теперь ему тепло и мягко – как на прогретом солнцем песке или как на тёплой волне южного моря. Губы Глеба раздвигаются в безмятежной улыбке.

Все! Улыбка – знак, что нужная энергия набрана. Сила города перешла к нему в необходимом количестве. Никогда нельзя перенасыщаться. Брать следует только нужное.

Сейчас Глеб встанет, разомнет застывшие мышцы. Потом вызовет врача и своим даром эмпата, а если надо, то и магического внушения убедит лекаря, что пациента следует срочно выписать.

Но сначала надо УВИДЕТЬ Рину. Глеб представил себе её янтарные глазищи. Теперь улыбку. Но почему-то перед глазами встал светло-бежевый шарф, который она отдала ему при первой встрече. Шарф накинулся на шею модной петлей – просматривая новости, иногда Глеб попадал на рекламу разных фильмов и однажды был поражен, как мгновенно и элегантно какой-то герой сдернул с шеи свой петлеобразный шарф. Но сейчас модная петля Рининого шарфа затягивалась на шее Глеба и тащила его куда-то – непонятно куда. Глеб попытался, как герой того фильма, стянуть, скинуть её с себя, но захрипел и рухнул на подушки.

Доминик выскочил из такси, уловив краем глаза, как Ринка, которой предстояло ехать в больницу к Глебу, говорит что-то шофёру. Наверное, называет адрес. Но едва дверца такси отделила Рину от Дракона, его сердце наполнилось тревогой. Ох, если бы эту девчонку можно было забрать, как в детстве, на руки и не спускать никогда!

Доминик помедлил. Такси тронулось с места и исчезло. Тревога возросла. Да что за чёрт? Расстаться необходимо – у них есть Дело. Рина должна заговорить ловца, отвлечь его от мыслей о Драконе, чтобы Доминик мог сосредоточиться на главном – ему снова предстояло искать аграф, как в день приезда. Для этого требовалась помощь Сим Симыча. А вернее, его машина. Доминик не может довериться в таком деле такси. Это рискованно.

Дракон завернул к подъезду и на секунду застыл. Оба окна снятой ими на время квартиры выделялись чёрным пятном. Стёкол не было, перекрестье одной из рам висело наружу, поскрипывая и раскачиваясь на ветру.

Пожар! В квартире, где они угнездились, пока искали Ринку, был пожар! Дракон ринулся в подъезд. Лифта ждать не стал – всего-то четвёртый этаж.

Пролёт. Второй. Запах гари усилился. На ступеньках лестницы появились чёрные клочки пепла. Дверь в их квартиру оказалась выломанной. И теперь стояла, просто прислонённая к стене. О Мадонна! Цепкий взгляд Дракона заметил, что с наружной стороны двери никаких подпалин нет. Пожар полыхал изнутри.

– Сим! Сим!

Доминик влетел в квартиру. На его вопли никто не вышел. По комнате и кухне с выбитыми окнами блуждал ветер. В разных концах – то на стене, то на полу – чернели локально выгоревшие пятна. Какой странный пожар! Можно подумать, кто-то всё время метил в Сим Симыча, а тот в это время бегал по квартире, стараясь увернуться от чётко направленных небольших взрывов. Вот кресло, в котором он сидел, – от пластика и деревянных подлокотников ничего не осталось, только железный каркас торчит. Но под креслом лежит ковёр. Странный огонь даже не задел его. Разве такое может быть?!

Может… Дракон поморщился. Это не обычный пожар. Это магическое нападение. Метили только в Сим Симыча. Если он сидел в кресле, то огонь охватил бы только его, ну и то, с чем он соприкасался. А вот ковёр не находился с ним в соприкосновении и потому уцелел даже под креслом.

Итак, это нападение. У него есть и особое название – «Летучий огонь». Устроивший его маг был силён. Сим Симыча гоняли по квартире, как кролика. Вот почему он не смог помочь Доминику, когда тот просил помощи на пожарище в доме Беллы.

Пожарища… Здесь и там. Это звенья одной цепи. Кто-то решил уничтожить всех разом – и Рину, и Доминика, и Сим Симыча. Впрочем, не таинственный «кто-то», вполне уже известные деятели – красавчик лжец Орлов и его маг-приятель. Но неужели этот Гера настолько силён?! Устроить одновременно пожар в доме Беллы, нападение на Доминика и Сим Симыча – это же колоссальное мастерство и затраты энергии. Ну, одновременно дом Беллы и убийство Дракона – ещё возможно, это же было на одном месте и в одно время. Но побоище на местах столь отдалённых друг от друга, как подмосковная усадьба и этот дом в Москве?..

Доминик вытащил мобильник и начал давить на кнопки. Но где же Сим?! Если маг убил его, Доминик бы почувствовал. Нет, Сим должен быть жив! Может, он в своей квартире на Остоженке? Или его увезли в больницу, как Глеба? Доминик снова набрал номер. Пара гудков. Десять. Пятнадцать. Автоматическое отключение…

Повтор! Опять пара гудков. Опять десять. Ну откликнись же ради всего святого!

Есть!

– Слушаю… – хриплый кашель на проводе. Тяжелое дыхание Сима.

– Где ты? – Голос Дракона дрожит.

– Ник, я дома на Остоженке.

Он! Только он зовёт его столь фамильярно, панибратски – Ник. Никто больше во всём мире не осмеливается. И вот он жив, о Мадонна!

– Ник! Было нападение. Но я в порядке. Приезжай! – Сим снова закашлялся.

– Уже еду!

Доминик вылетел из подъезда. Даже не стал приставлять дверь. Потом они оплатят владелице ремонт. Но это потом. Сейчас главное – Сим Симыч.

Доминик остановил частника. Но как же он просчитался! Машина ползла со скоростью улитки. А потом и вовсе встала. Пробка. О, эти московские пробки – вот когда вспоминаются слова Булгакова: «Боги мои, боги!» И как назло, Сим обосновался на Остоженке. Центр после двух дня – сплошная пробка!

Дракон уже молил всех московских богов: «Помогите!» Пусть эта проклятая пробища рассосётся! То и дело поглядывал на часы. Хотя какие часы?! Доминик считал минуты! Прикидывал в уме – Сим Симыч во время нападения должен был хоть что-то почувствовать. Ну хоть чем-то этот загадочный маг Гера должен был себя выдать!

Увы, когда через полтора часа Доминик возник в квартире на Остоженке, выяснилось, что Сим Симыч ничего толкового сказать не может. Понятно же – он не маг. Он историк. И хоть и занимается историей тайных Братств, но понять, КАК было совершено нападение, не смог.

– Я ждал тебя, – только и проговорил он. – Думал, ты привезёшь и Рину… Огонь начал вспыхивать внезапно. Такое ощущение, что он охотился за мной. Премерзкое, скажу тебе, ощущение… – И Сим Симыч болезненно скривился. – Всё, что было на мне, сгорело. Боль во всём теле неимоверная. До сих пор. Но нет ни шрамов, ни волдырей. Как такое может быть?

Дракон мысленно перекрестился. И на том спасибо! А вслух объяснил:

– Это же магическое нападение. Оно рассчитано на то, чтобы лишить тебя Силы. Раны и плоть – не главное. Главное – Сила.

– Да уж… – просипел Сим Симыч. – Рукой пошевелить и то не могу. Валяюсь на диване как младенец. Лежу и думаю – есть хочется. А встать – сил нет…

Доминик взял руки друга в свои лапы.

– Сейчас! – прошептал он. – Сейчас вылечим!

Сила рванула из Доминика, но заискрилась на коже ладоней Сим Симыча. Странно! Так бывает, когда у человека у самого переизбыток сил. Но ведь Сим Симыч не маг. Откуда у него магическая Сила? А простые человеческие силы тут ни при чём. Может, дело в том, что его опалил магический огонь и Сила этого огня осталась у Симыча? Доминик слышал о том, что это бывает. Но тогда маг Гера не столь уж и могуч – ведь простой историк, не разбирающийся в сенсорных навыках, сумел не только вывернуться из-под обстрела его огня, но и оставить в себе часть огненной Силы.

Что ж, значит, нужно действовать не напролом, а куда мягче. Правда, при этом придётся забыть о собственной осторожности. Доминик прочёл про себя заклинание Открытости. Пусть Сим Симыч, а точнее, его энергетическое тело само выберет в Силе Дракона, что ему нужно для исцеления. Ну а Доминик немного потерпит: быть совершенно Открытым другому человеку – неприятное состояние, непривычное Доминику. Дракон же всегда настороже. За всю жизнь он открывался только крёстному в Венеции и Ринке здесь, в Москве. И вот – Сим Симыч. Конечно, он пострадал не так сильно, как вчера Рина, но ведь пострадал. Как и у любого члена Братства Хранителей Времени, у Сима есть защита. Но она весьма небольшая. Ведь он – не Хранитель, он – простой историк при Братстве. Наверное, Хранители никогда и не думали, что кто-то станет угрожать книжному червю. Ну а раз у Сима нет особого положения, значит, Доминик обязан вылечить его, как друг.

– Я, Доминик Чёрный Дракон, передаю мою Силу этому человеку, – прохрипел он. – Моя Сила – его Сила. Я полностью Открыт для его жизни.

Слова лились потоком. Ритм ускорялся. Доминику вдруг стало реально – физически, а не магически – плохо. Закружилась голова. Задрожали руки. Перед глазами возник мертвенно-белый свет. Дракон напрягся и сумел обернуться. На пороге комнаты стоял, покачиваясь. Глеб. Проклятый ловец драконов! Но как он сумел войти сюда?! Любое жильё члена Братства защищено. Это только у безалаберной Ринки в доме нет никакого, даже самого крохотного, защитного поля. Но у Сима защита была. Доминик почувствовал её, когда заходил в квартиру. Но как же Глеб сумел тут очутиться?! Неужели Разрушители, на которых он работает, научились преодолевать защиту Хранителей?!

Это было невероятно! Но проклятый Глеб улыбался – нет, он скалился в плотоядной усмешке. Ещё бы – он опять сумел найти Дракона! И где – в его логове! Вот ловец поднял руку, неуловимым движением пальцев скатал огненную Метку и бросил в Дракона. Пальцы Доминика вспыхнули сами собой – он отбил Метку, и та вернулась к Глебу. Теперь Сила ловца пошла по энергетическим каналам к Доминику. Но. Дракон внутренне ахнул – Силы не было! Значит, в дверях стоит не сам Глеб, а его фантом. Хитрый ловец не ринулся за Драконом лично, а послал фантома. Так куда безопаснее! Доминик чертыхнулся. Нет, надо было не спасать этого умника от дротика смерти, а оставить подыхать там – под колёсами машины.

Во всём этом была только одна положительная деталь – Глеб израсходует всю силу на своего фантома и не сможет причинить никакого зла Рине. А ведь Доминик сам послал её к ловцу. Каким же идиотом он был!

Воспоминание о Рине придало сил. Доминик, скривившись от боли, сумел уловить мыслеобраз Сима.

«Видишь? Мы имеем дело с Разрушителями, – удручённо помыслил Сим. – А ты не хотел верить. Всё твердил о каких-то людях, которые желают заполучить артефакты для себя. И вот, пожалуйста, ловец Разрушителей!»

Доминик напрягся и метнул в фантом заклятие:

– Развейся!

Фантом заколыхался, но устоял. Пришлось повторить попытку. Перед глазами опять появился туман. Как будто фантом качал Силу прямо из Доминика. Последнюю Силу. Дракону даже померещилось, что он сливается с фантомом и начинает походить на Глеба – у него вырастали волосы такой же длины, как у ловца, глаза разводились какой-то голубоватой водицей, теряя чёрный Драконий блеск. Даже пальцы меняли очертания, приобретая мягкую кожу без рубцов и трещин, как у Глеба.

– Я такой же, как ты! – шептал Глеб. – Отдай мне всю свою Силу!

«Что творится? Надо вызвать помощь…» – ещё успел подумать Дракон, но его взор уже заволакивался серой ячеистой пеленой.

Сим Симыч, медленно поднимаясь с дивана, протянул руку, наверное, хотел подхватить друга, но Доминик уже падал на пол. И Сим Симыч рухнул вместе с ним.