Текст книги "Учение о преступлении и о составе преступления"

5.5. Две формы вины в преступлении

Обе формы вины существуют и реализуются, как правило, каждая в отдельном преступлении. Вместе с тем в практике не исключены ситуации, когда в одном деянии лица проявляется сразу два самостоятельных психических отношения к двум различным, поставленным под охрану уголовного закона объектам.

Не требует особых доказательств тот факт, что преступная деятельность человека, направленная на какой-либо один объект, развиваясь во времени и в пространстве, может затрагивать и иные объекты правовой охраны, причиняя им вред. Такая последовательность событий обуславливается тем, что, «запустив» механизм причинения вреда, субъект, как правило, уже не властвует над развитием причинной связи. Его действие (бездействие) влечет за собой целую «цепочку» явлений. Не исключены случаи, когда причинение вреда нескольким объектам будет заслуживать каждое самостоятельной уголовно-правовой оценки. В этой ситуации, при наличии необходимых оснований (в частности, при наличии виновного отношения к этим нескольким последствиям), субъект должен нести ответственность за каждое из посягательств.

Виновное отношение лица к причинению вреда нескольким объектам может иметь различные сочетания.

Например: умысел в отношении первого и второго (умышленный поджог дома в целях лишения жизни находящихся там лиц); умысел в отношении первого и неосторожность в отношении второго (умышленное незаконное производство аборта, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей); неосторожность в отношении первого и второго (неосторожное учинение пожара, в котором гибнут люди).

Оценивая эти ситуации, законодатель различным образом подходит к конструированию оснований ответственности за причинение вреда нескольким объектам. В некоторых случаях виновное причинение вреда двум объектам образует два самостоятельных состава преступления, а следовательно, влечет ответственность за два преступления (это так называемая идеальная совокупность преступления, при которой одним деянием лицо выполняет два самостоятельных состава). Однако в других ситуациях, когда связь между причинением вреда одному и второму объекту особенно тесна, а их совместное нарушение является достаточно распространенным (типичным), законодатель позволяет себе конструировать один состав преступления с двумя объектами (так называемый сложный состав). В этом случае деяние лица полностью охватывается этим сложным составом и образует единое преступление. С позиций социальной характеристики, с точки зрения внешнего выражения, указанные ситуации идентичны. Различие состоит лишь в их законодательной оценке: конструирует закон сложный состав преступления или нет.

Преступление с двумя формами вины – это единое, сложное преступление, объединяющее собой посягательства на два самостоятельных и различных объекта правовой охраны, психическое отношение к которым у виновного является также самостоятельным.

Учитывая, что причинение вреда второму объекту всегда усиливает характер и степень общественной опасности содеянного, вполне объяснимо, что преступления с двумя формами вины предусмотрены законом в квалифицированных составах.

Важно подчеркнуть, что мы рассматриваем ситуацию, при которой вред второму объекту причинно-обуславливающими связями связан с вредом, который причинен первому объекту, а через него – с действиями (бездействием) субъекта преступления. На это прямо указывает законодатель, когда, формулируя состав преступления с двумя формами вины, использует формулу «то же деяние, повлекшее». Если такой связи нет, если вред двум объектам напрямую связан с поведением субъекта, содеянное не рассматривается как преступление с двумя формами вины, а образует идеальную совокупность преступлений.

Важно также подчеркнуть, в преступлении с двумя формами вины причинение вреда каждому из объектов, взятое самостоятельно, может расцениваться как отдельное преступление. Однако законодатель считает целесообразным «слить» эти два преступления в одно. При этом, описывая преступление с двумя формами вины в УК РФ, законодатель различным образом может конструировать его состав. Само преступление с двумя формами вины всегда имеет материальную конструкцию состава, где причинение вреда второму объекту выступает в качестве квалифицирующего признака того или иного самостоятельного преступления. Состав посягательства на первый из объектов (основной состав) может иметь как материальную, так и формальную конструкцию. Последствие в составе преступления с двумя формами вины, являясь всегда дополнительным, может быть либо единственным, либо вторичным[99]99
  См. схемы 4 и 5 в приложении.


[Закрыть].

Представленные конструкции составов преступлений с двумя формами вины предопределяют и понимание содержания вины в них. В подобных преступлениях могут сочетаться именно две формы вины, т. е. умысел и неосторожность. Сочетание «умысла и умысла», а также «неосторожности и неосторожности» в рамках одного преступления является либо объективно невозможным, либо теоретически необоснованным.

Именно эта позиция отражена законодателем в ст. 27 УК РФ, согласно которой, если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было и могло предвидеть возможность наступления этих последствий.

Учитывая сказанное, в действующем уголовном законодательстве можно выделить следующие конструкции преступлений с двумя формами вины: умышленное совершение преступления с формальным составом, которое влечет за собой неосторожное причинение вреда; умышленное совершение преступления с материальным составом, которое влечет за собой неосторожное причинение дополнительного вторичного последствия.

Сочетание двух форм вины в рассматриваемых деликтах не образует третьей самостоятельной формы. Сочетание двух форм вины происходит не само по себе. Вина – признак состава преступления, а следовательно, сочетание двух форм вины возможно только при сочетании двух составов преступлений. Специфика в том, что такое фактическое сочетание двух составов в одном деянии оценивается законодателем как единое сложное (составное) преступление. Без соответствующего законодательного решения каждое из этих преступлений существовало бы самостоятельно. Если представить себе ситуацию, что законодатель откажется от конструирования сложных составов, то реально совершенное деяние, в котором субъект демонстрирует два различных психических отношения к факту причинения вреда двум объектам правовой охраны, будет квалифицировано по правилам совокупности умышленного и неосторожного преступления. И тогда вопрос о какой-либо новой форме вины вообще не возникнет. Слияние двух составов в один сложный – это всего лишь технический прием описания какого-либо общественно опасного деяния. Данный технический прием не меняет сути, содержания психических процессов, протекающих в сознании субъекта.

Понимание сути преступлений с двумя формами вины принципиально важно для решения вопросов, связанных с квалификацией и отграничением их, с одной стороны, от умышленных деликтов, а с другой – от неосторожных. Отграничение происходит по содержанию вины, которое, как известно, устанавливается, исходя из всех фактических, объективных обстоятельств дела.

Квалифицируя преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 111 УК РФ – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть, надо не только констатировать неосторожность в отношении смерти, но и правильно установить направленность умысла виновного. В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» обращается внимание судов, что при убийстве умысел виновного направлен на лишение потерпевшего жизни, а при совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего выражается в неосторожности. Направленность умысла определяется с учетом всех конкретных обстоятельств дела. Если избранные орудия, характер ранения, его локализация и другие данные свидетельствуют, что умысел виновного был направлен именно на причинение вреда здоровью, ответственность за убийство исключается. Так, например, именно по ч. 4 ст. 111 УК РФ практика квалифицирует: единичный удар кулаком в область шеи, повлекший смерть; множественные удары руками и ногами в разные части тела потерпевшего, повлекшие его смерть; умышленное нанесение удара ножом в бедро, повлекшее смерть человека от острой кровопотери; нанесение удара ножом в руку, в результате которого от повреждения артерии наступает смерть[100]100
  Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 306-П05 по делу Эдильханова; Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР по делу Фурсова; Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР по делу Гусманова; Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР по делу Нефедова // Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации / Сост. С. В. Бородин, И. Н. Иванова. М., 2005.


[Закрыть], и др. В отличие же от неосторожного причинения смерти преступление, предусмотренное ч. 4 ст. 111 УК РФ, предполагает совершение виновным умышленных действий, направленных на причинение вреда здоровью. Только при таком положении последующее наступление смерти при условии наличия причинной связи с действиями виновного и его неосторожной вины в отношении этого результата может рассматриваться как квалифицированный вид причинения тяжкого вреда здоровью[101]101
  Постановление Пленума Верховного Суда СССР по делу Л. // БВС СССР. 1966. № 2.


[Закрыть]. Если у виновного не было умысла на причинение тяжкого вреда здоровью (о чем могут свидетельствовать фактические обстоятельства дела), но в результате его неосторожных действий наступила смерть потерпевшего, содеянное надлежит квалифицировать по ст. 109 УК РФ.

Наличие двух форм вины в одном преступлении не снимает вопроса о целостной характеристике данного преступления. В ст. 27 УК РФ установлено, что в целом такое преступление является умышленным. Однако это законодательное предписание с точки зрения юридической техники нельзя признать удачным. Преступление с двумя формами вины не является в целом ни умышленным, ни неосторожным. Здесь именно две формы вины. Смысл законодательной позиции состоит в том, что совершение преступления с двумя формами вины влечет за собой последствия, предусмотренные законом для умышленных преступлений (это касается установления категории преступления, возможности рецидива, определения вида исправительного учреждения, где предстоит отбывание лишение свободы виновному и т. д.).

5.6. Факультативные признаки субъективной стороны состава преступления

Отечественная уголовно-правовая наука традиционно относит к числу факультативных признаков субъективной стороны состава преступления мотив, цель и эмоции. Они не поглощаются содержанием вины как психического отношения субъекта к совершаемому деянию и его последствиям, но тесно с ней связаны, формируя, направляя и в целом сопровождая психическую активность лица во время совершения преступления, являясь одновременно проявлением (частью) этой активности.

Стоит обратить внимание, что не все авторы признают факультативными признаками субъективной стороны состава преступления все три отмеченных психических феномена. В частности, А. И. Рарог указывает, что эмоции не являются элементом психического отношения лица к общественно опасному деянию; в большей степени выражают социальную, нежели юридическую характеристику деяния, и относятся, скорее, к субъекту преступления, чем к субъективной стороне. «Эмоции, – пишет ученый, – следует признать не юридическим признаком субъективной стороны преступления, а социальным признаком, характеризующим личность виновного»[102]102
  Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 60.


[Закрыть].

С таким мнением сложно согласиться. Эмоции как определенные душевные переживания могут активизировать или, напротив, тормозить процессы осознания действительности и прогнозирования будущих результатов своего поведения; они способны усиливать или ослаблять волевые устремления лица в отношении этих результатов. Они, равно как мотивы или цели, во многом определяются социальной и нравственной характеристикой личности субъекта преступления, но характеризуют именно психическую деятельность лица. В силу этого они являются признаком субъективной стороны преступления. Другое дело, что эмоции намного реже, чем мотив или цель, фиксируются законодателем в числе признаков состава преступления. Фактически только в одном случае законодатель упоминает о них, когда формулирует составы преступлений против жизни и здоровья, совершенных в состоянии аффекта. Однако это не дает оснований для исключения эмоций из числа факультативных признаков субъективной стороны состава преступления.

Мотив является важнейшим звеном психической регуляции поведения. Он возникает как результат осознания лицом определенных потребностей, которые у него имеются и которые в силу тех или иных причин не удовлетворены. Именно это осознание заставляет человека искать возможности удовлетворения своих потребностей, заставляет его действовать.

Мотив – осознанное внутреннее побуждение, обусловленное определенными потребностями, которое вызывает у лица решимость действовать.

В рассуждениях о мотивах преступления важно обратить внимание на то, что в структуре мотивации того или иного конкретного преступного посягательства лежит несколько таких побуждений:

• во-первых, мотив, который определяет направление и общее содержание деятельности; это – то, ради чего лицо совершает преступление. Содержание этого мотива определяется, прежде всего, содержанием потребности, которая его сформировала. Его можно назвать предметным или целевым мотивом. Так, к примеру, кража совершается ради удовлетворения потребности в обладании материальными благами, убийство может быть совершено в силу ревности и т. д. Именно этот мотив лежит в основе квалификации преступлений и выступает признаком состава преступления;

• во-вторых, это мотив, который определяет именно противоправный, преступный путь удовлетворения той или иной потребности человека. Его молено обозначить как ориентирующий мотив. Выяснение этого мотива крайне важно для общей оценки личности виновного, а также в криминологическом отношении для организации профилактических мероприятий; однако собственно уголовно-правового значения он не имеет;

• в-третьих, это мотив, которым продиктован выбор, по большому счету, технических деталей преступления (орудий, предмета, способа, потерпевшего, места и т. д.). Это так называемый технический мотив. Он имеет в большей степени доказательственное значение и не влияет на правовую оценку совершенного преступления.

Таким образом, из всего многообразия мотивов именно предметный мотив является признаком субъективной стороны преступления и может включаться законодателем в число признаков его состава. В науке существует несколько подходов к классификации мотивов преступления, в их основе – различные критерии. Учитывая двойственную, психолого-юридическую характеристику мотивов преступлений, все классификации делятся на две большие группы: оценивающие правовую сторону мотивов и оценивающие их психологическую составляющую.

В рамках первой группы А. И. Рарог, исходя из нравственной и правовой оценки мотивов, делит их на два вида: низменные мотивы (те, которые указаны в перечне обстоятельств, отягчающих наказание (ст. 63 УК РФ) и в статьях Особенной части УК РФ) и мотивы, лишенные низменного содержания[103]103
  Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 145–148.


[Закрыть]. П. С. Дагель в зависимости от правовой и политической оценки делит мотивы на общественно опасные (политические, религиозные, корыстные и т. д.); общественно нейтральные (обида, стыд и т. д.) и общественно полезные (защита от посягательств, родственные чувства и т. д.)[104]104
  Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974. С. 197, 198.


[Закрыть]. Оценивая правовое значение мотива, можно предложить также их классификацию в зависимости от того, являются ли они признаками основного состава преступления, квалифицированного (привилегированного) состава или же вообще не включены в число признаков состава и влияют лишь на наказание. Возможна также классификация мотивов, исходя из их влияния на ответственность и наказание: некоторые способны их усиливать, другие – смягчать.

В рамках второго подхода к классификации мотивов исследуется их психологическое содержание. Так, В. В. Лунеев, отталкиваясь от содержания потребностей, формирующих мотив, классифицирует мотивы на пять групп: политические, корыстные, насильственно-эгоистические, анархическо-индивидуалистические, легкомысленно-безответственные[105]105
  Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М., 1991. С. 186, 187.


[Закрыть]. Н.К. Семернева делит мотивы на человеконенавистнические, корыстные (низменные), личные[106]106
  Уголовное право. Общая часть: Учебник / Под ред. И. Я. Козаченко, З.А. Незнамовой. М., 1997. С. 203.


[Закрыть].

Мотив преступления тесно связан с целью (не случайно, мы говорим о целевом мотиве). Вместе с тем мотив и цель – понятия не совпадающие, поскольку по-разному характеризуют отношение виновного к совершенному деянию.

Если мотив объясняет, почему лицо совершило преступление, то цель показывает, к чему стремился виновный.

Цель – это идеальная (мысленная) модель будущего результата, к достижению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления.

Преступление может не рассматриваться как конечная, финальная цель действий лица.

Например, субъект совершает убийство с целью скрыть другое преступление. Цель – вполне очевидна. И преступление (убийство) выступает в данном случае лишь в качестве этапа, средства достижения этой цели. Однако в других ситуациях причинение вреда в результате совершения преступления и выступает конечной целью виновного. К примеру, при оскорблении представителя власти лицо высказывает те или иные суждения о личности потерпевшего с тем, чтобы опорочить его честь и достоинство.

Таким образом, содержание цели (мысленная модель результата) не всегда совпадает с последствием как признаком объективной стороны преступления[107]107
  В связи с этим вряд ли можно согласиться с категорическим мнением А. И. Рарога о том, что цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени (см.: Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 149).


[Закрыть]. Это обстоятельство всегда необходимо учитывать при правовой оценке совершенного преступления, поскольку квалификация преступления в целом ряде случаев непосредственно зависит именно от конечной цели действий виновного.

В науке существует несколько подходов к классификации целей преступления. В основном критерии этих классификаций повторяют критерии классификации мотивов.

Важной проблемой общего порядка при характеристике факультативных признаков субъективной стороны является определение того, свойственны ли мотивы и цели всем без исключения преступлениям или же они присущи только умышленным (или только прямоумышленным) посягательствам. На этот вопрос в науке нет однозначного ответа.

Представляется, что мотив и цель как признаки субъективной стороны могут присутствовать лишь в преступлениях, совершаемых умышленно. Мотив и цель обладают инициирующим, ориентирующим и направляющим действием. Они в известной степени стимулируют преступную активность субъекта, побуждают его к совершению преступления. О направленности же действия на причинение вреда правоохраняемым интересам можно говорить лишь применительно к умышленным посягательствам. При неосторожной форме вины лицо не стремится совершить преступление, и его действия не направлены на причинение общественно опасных последствий. В преступлениях, совершенных по легкомыслию или по небрежности, можно установить лишь мотивы поведения, которое привело к наступлению вредных последствий. Причем между мотивом поведения и наступившим преступным последствием нет внутренней связи.

К примеру, лицо, испытывающее личную неприязнь к потерпевшему и движимое мотивом мести, затевает с ним ссору, в процессе которой по неосторожности причиняет жертве смерть. Мотив причинения смерти по неосторожности в данном случае отсутствует, но вполне можно выделить и установить мотивы того поведения, которое предшествовало преступлению и привело к наступлению последствия.

Последним факультативным признаком субъективной стороны состава преступления являются эмоции. Любое волевое действие человека обязательно сопровождается эмоциями. Это утверждение в полной мере относится и к преступлениям, поскольку при их совершении всегда имеется момент преодоления внешнего (закон) и почти всегда внутреннего (собственные убеждения и принципы) запретов. И к этому преодолению запретов человек не может оставаться равнодушным. Практически любое преступление сопровождается эмоционально окрашенными переживаниями преступника. Например, убивая или причиняя жертве тот или иной вред, преступник может испытывать гнев, ярость, страх или отчаяние. Однако эмоциональная окраска преступного деяния, как таковая, не может являться основанием для смягчения или ужесточения уголовной ответственности, не входит составной частью в основание уголовной ответственности. Единственная эмоция, небезразличная для уголовного закона, – это аффект, т. е. состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения, спровоцированного противоправным или аморальным поведением потерпевшего. За совершение преступления в состоянии аффекта законодатель предусмотрел пониженные санкции.

Уголовно-правовое значение мотива, цели и эмоций такое же, как и у иных факультативных признаков состава преступления. Они могут выступать: признаком основного состава преступления, составлять часть основания привлечения к уголовной ответственности и тем самым служить критерием отграничения преступного поведения от непреступного (например, наличие цели сбыта превращает непреступное изготовление фальшивых денег или ценных бумаг в преступление); признаком квалифицированного или привилегированного состава, выступая тем самым основанием дифференциации уголовной ответственности (например, хулиганские побуждения «превращают» основной состав побоев в квалифицированный и влекут усиление ответственности); обстоятельством, смягчающим или отягчающим уголовное наказание, не входя при этом в число признаков состава преступления и не влияя на квалификацию содеянного (например, мотив сострадания к жертве при убийстве может влечь за собой смягчение наказания виновному).