Текст книги "Прощай, оружие!"

Глава тридцать шестая

Ночью разразилась гроза, и я проснулся оттого, что дождь барабанил в стекла. Окно было открыто, и нас заливало. Кто-то постучал. Я тихо подошел к двери, чтобы не разбудить Кэтрин, и открыл. На пороге стоял бармен в плаще, держа в руках мокрую шляпу.

– Можно к вам на пару слов, лейтенант?

– Что случилось?

– Дело серьезное.

Я окинул взглядом темную комнату и увидел под окном лужу.

– Заходите, – сказал я. Взял его за руку, завел в ванную, запер дверь, зажег свет и сел на край ванны.

– Что случилось, Эмилио? У вас неприятности?

– Нет. Неприятности у вас, лейтенант.

– Да?

– Утром вас арестуют.

– Вот как?

– Я был в городе и услышал разговор в кафе.

– Понятно.

Он стоял в мокром плаще, с мокрой шляпой в руках и молчал.

– За что меня арестуют?

– Что-то связанное с войной.

– Что именно, знаете?

– Нет. Но им известно, что раньше вы были здесь как офицер, а сейчас вы в штатском. После отступления арестовывают всех подряд.

Я немного подумал.

– Когда за мной придут?

– Утром. Точного времени я не знаю.

– Что вы мне посоветуете?

Он положил шляпу в раковину. Она была такая мокрая, что вода стекала на пол.

– Если вы не боитесь ареста, тогда ладно. Но арест – штука опасная, особенно сейчас.

– Я не хочу, чтобы меня арестовали.

– Тогда уезжайте в Швейцарию.

– Как?

– На моей лодке.

– В грозу?

– Гроза закончилась. Озеро неспокойное, но вы справитесь.

– Когда нам надо уезжать?

– Прямо сейчас. За вами могут прийти рано утром.

– А как быть с вещами?

– Упакуйте. Сумки я заберу. А дама пускай оденется.

– Где вы будете ждать?

– Я подожду здесь. Меня не должны видеть в коридоре.

Я вышел из ванной, закрыл за собой дверь и заглянул в спальню. Кэтрин не спала.

– Что случилось, милый?

– Все хорошо, Кэт, – сказал я. – Ты бы хотела быстренько одеться и отправиться на лодке в Швейцарию?

– А ты?

– Нет. Я бы предпочел снова лечь в постель.

– А в чем дело?

– Бармен говорит, что утром меня арестуют.

– Он сошел с ума?

– Нет.

– Тогда, милый, скорее одевайся и поедем. – Еще сонная, она спустила ноги с кровати. – Это он там, в ванной?

– Да.

– Тогда я не буду умываться. Пожалуйста, отвернись, милый, я быстренько оденусь.

Я успел увидеть ее белую спину, когда она снимала ночнушку, прежде чем отвернуться, как меня просили. Она немного раздалась из-за ребенка и не хотела, чтобы я ее такой видел. Я оделся под дробь дождя по стеклу. Мне почти нечего было складывать.

– Если тебе надо куда-то положить вещи, Кэт, то моя сумка полупустая.

– Я уже почти все сложила, – сказала она. – Милый, извини за глупый вопрос, но почему бармен в нашей ванной?

– Ш-ш-ш. Он отнесет вниз наши сумки.

– Как это мило.

– Он мой старый друг, – сказал я. – Однажды я чуть не послал ему трубочный табак.

Я выглянул в открытое окно. Озера не было видно, только непроглядная ночь с дождем. А вот ветер стих.

– Я готова, милый, – сказала Кэтрин.

– Хорошо. – Я открыл дверь в ванную. – Вот сумки, Эмилио.

Он забрал у меня обе сумки.

– Большое вам спасибо за помощь, – сказала Кэтрин.

– Не за что, мадам, – ответил бармен. – Я рад вам помочь, только бы самому не подставиться. Послушайте, – обратился он ко мне. – Я спущусь по черной лестнице и отнесу вещи в лодку. А вы держитесь так, будто идете прогуляться.

– Чудная ночь для прогулок, – сказала Кэтрин.

– Ночка та еще.

– Хорошо, что у меня есть зонтик, – сказала она.

Мы с ней прошли по коридору и спустились по широкой лестнице с толстым ковром. Портье сидел за своей конторкой. Увидев нас, он удивился.

– Вы на улицу, сэр?

– Да, – ответил я. – Мы хотим посмотреть на озеро в грозу.

– Вы без зонта, сэр?

– Ничего. Это непромокаемый плащ.

Он с сомнением взирал на нас.

– Я принесу вам зонт, сэр. – С этими словами он ушел и вернулся с огромным зонтом. – Он немного большой, – извинился портье. Я протянул ему бумажку в десять лир. – О, вы так добры, сэр. Благодарю вас.

Портье подержал дверь, пока мы не вышли под дождь. Он улыбнулся Кэтрин, и та ответила ему улыбкой.

– Вы очень недолго в грозу, можно промокнуть, сэр и мадам. – Это был второй портье, и его английский оставлял желать лучшего.

– Мы скоро вернемся, – пообещал я.

Под огромным зонтом мы прошли по дорожке, потом через темный, насквозь вымокший парк, пересекли дорогу и по огороженной шпалерами тропе направились вдоль озера. Теперь ветер дул с берега. Это был холодный промозглый ноябрьский ветер, и я не сомневался, что в горах сейчас идет снег. Вот и причал. Мы шагали мимо лодок, привязанных цепями к кнехтам. Рядом с каменным причалом вода казалась черной. Бармен вышел к нам из-под деревьев.

– Ваши сумки в лодке, – сообщил он нам.

– Я хочу за нее заплатить, – сказал я.

– Сколько у вас денег?

– Не очень много.

– Потом пришлете. Я подожду.

– Сколько вы хотите?

– На ваше усмотрение.

– Скажите, сколько?

– Если благополучно доберетесь, пошлите пятьсот франков. Вас это не напряжет, если вы доберетесь.

– Договорились.

– Здесь бутерброды. – Он вручил мне пакет. – Все, что было в баре. А это коньяк и вино.

Я все это засунул в наплечную сумку.

– Позвольте, я вам хоть за это заплачу.

– Ладно, дайте мне пятьдесят лир.

Я дал ему деньги.

– Коньяк что надо, – сказал он. – Можете смело угостить им вашу даму. Ей лучше сесть первой.

Он придержал лодку, которую подбрасывали волны, накатывавшие на каменный причал, а я помог Кэтрин забраться внутрь. Она села на корме и завернулась в плащ.

– Куда плыть, знаете?

– Через озеро.

– Как далеко?

– Мимо Луино.

– Мимо Луино, Каннеро, Каннобио, Транцано. Когда доберетесь до Бриссаго, считайте, что вы в Швейцарии. Но сначала надо миновать Монте-Тамаро.

– Сколько времени? – спросила Кэтрин.

– Всего одиннадцать вечера, – ответил я.

– Если будете грести без остановки, к семи утра должны быть там.

– Так далеко?

– Тридцать пять километров.

– А мы не собьемся с курса? В такой дождь нам нужен компас.

– Не нужен. Плывите до Изола-Белла. А когда обогнете Изола-Мадре, идите по ветру. Он вас сам принесет в Палланцу. Вы увидите огни. Дальше идите вдоль берега.

– А если ветер переменится?

– Нет, – сказал он. – Это на три дня. Он дует от горы Моттароне. В лодке есть посудина, чтобы вычерпывать воду.

– Давайте я хоть частично заплачу за лодку.

– Нет, я хочу рискнуть. Доберетесь – тогда и заплатите.

– Ладно.

– Надеюсь, вы не пойдете ко дну.

– Хорошо бы.

– Плывите по ветру.

– Ладно.

Я залез в лодку.

– Вы деньги за проживание оставили?

– Да. В конверте на столе.

– Отлично. Удачи вам, лейтенант.

– И вам того же. Спасибо за все.

– Вряд ли вы будете мне благодарны, если пойдете ко дну.

– Что он говорит? – спросила Кэтрин.

– Желает нам удачи.

– Вам тоже удачи, – сказала она. – Большое вам спасибо.

– Вы готовы?

– Да.

Он наклонился и оттолкнул лодку. Я сделал несколько гребков и затем помахал ему одной рукой. Он ответил предостерегающим жестом. Я налегал на весла, провожая глазами огни отеля, пока они совсем не скрылись. Мы оказались в самом настоящем бушующем море, но по крайней мере в спину дул попутный ветер.

Глава тридцать седьмая

Я греб в темноте так, чтобы ветер дул мне в лицо. Дождь прекратился и лишь иногда напоминал о себе короткими ливнями. Тьма была кромешная, ветер холодный. Я еще мог разглядеть силуэт Кэтрин на корме, но хлюпающую воду не видел. Длинные весла то и дело выскакивали из уключин, так как у них не было кожаных креплений. Я загребал, подавался вперед, отводил весла и погружал их в воду, чтобы сделать новый гребок, и все это, по возможности, без лишнего напряжения. Разворачивать весла плашмя не имело смысла, поскольку ветер был попутный. Я знал, что дело кончится волдырями, и старался оттянуть эту перспективу. Лодка была не тяжелая и легко рассекала темную воду. Я ничего не видел, и оставалось только надеяться на то, что вскоре мы доберемся до Палланцы.

Но Палланцы мы так и не увидели. Ветер отгонял лодку от берега, и в темноте мы проскочили мыс, за которым была Палланца, не разглядев никаких огней. Они выплыли гораздо позже, но это уже была Интра. Долгое время мы не видели ни огней, ни берега, а просто шли своим ходом в темноте, отдаваясь волнам. Порой волна подкидывала лодку, и я загребал воздух. Волнение на озере было нешуточное, но я делал свое дело, пока мы вдруг не оказались вблизи от берега, рядом со скалой, о которую разбивались высокие волны. Я налег на правое весло и затабанил левым, мы благополучно ушли от греха подальше, и скала скрылась из виду.

– Мы пересекли озеро, – сказал я Кэтрин.

– А где же Палланца?

– Мы ее проскочили.

– Как ты себя чувствуешь, милый?

– Я в порядке.

– Хочешь, я погребу немного?

– Все хорошо.

– Бедная Фергюсон, – вздохнула Кэтрин. – Утром она придет в отель, а нас нет.

– Меня сейчас больше волнует, успеем ли мы войти в швейцарские воды до рассвета, чтобы не попасться на глаза береговой охране.

– А нам еще далеко?

– Километров тридцать.

Я греб всю ночь. Ладони я так ободрал, что с трудом мог сжимать ручки весел. Нас несколько раз волной едва не вышвырнуло на сушу. Я старался держаться поближе к берегу из опасения заблудиться и потерять время. Иногда мы подходили так близко, что можно было разглядеть в темноте ряды деревьев, и дорогу вдоль береговой линии, и даже горы вдали. Дождь совсем прекратился, и ветер разогнал тучи, так что теперь луна освещала озеро, и, оглянувшись назад, я увидел вытянутый темный мыс Кастаньолы, и белые барашки на волнах, и высокие заснеженные вершины. Позже, когда луна снова скрылась за тучами, озеро во всей своей шири и горы пропали, но уже настолько посветлело, что стал явственно виден берег. Я отгреб подальше, чтобы береговая охрана, если таковая располагалась вдоль дороги из Палланцы, часом, не засекла нашу лодку. Потом луна снова выглянула, и мы увидели белые виллы на склонах горы и дорогу, белеющую за деревьями. Я не бросал весел.

Озеро расширилось, и на противоположной стороне, у подножия гор, я разглядел несколько огоньков – по всей видимости, Луино. Городок вклинился между гор, и я подумал, что это должен быть Луино. Если так, то мы взяли неплохой ход. Я сложил весла и растянулся на скамейке. Я очень, очень устал. Руки, плечи и спина разламывались, а ладони стерлись до крови.

– Я могу держать раскрытый зонт, – предложила Кэтрин. – Он будет как парус.

– Ты рулить сможешь?

– Думаю, да.

– Тогда держи весло под мышкой, лопастью в воде, поближе к борту; ты будешь рулевым, а я займусь зонтом.

Я показал ей, как держать весло. А сам сел впереди, спиной к корме, и раскрыл огромный зонт, который мне дал портье. Он открылся со щелчком. Я держал его обеими руками, закрепив рукоять под скамейкой и широко расставив ноги. Зонт раздулся от ветра, и я почувствовал, как лодка рванула вперед. Я с трудом удерживал зонт двумя руками. Мы взяли отличный ход.

– Ух как понеслись, – сказала Кэтрин.

Я видел только спицы зонта. Он натягивался, тащил за собой и увлекал нас вперед. Я упирался ногами, держался, как мог, и тут вдруг раздался треск, и я получил спицей щелчок по лбу. Напрасно попытался я прижать зонт сверху, его вывернуло наизнанку, и от наполненного ветром паруса, под которым я сидел, широко расставив ноги, осталось не пойми что. Я отсоединил зонт от скамейки, положил на дно и пошел к Кэтрин за веслом. Она смеялась. Потом взяла меня за руку, продолжая смеяться.

– В чем дело? – Я забрал у нее весло.

– Ты был такой смешной с этой штуковиной.

– Да уж.

– Не сердись, милый. Правда очень смешно. Ты так расправил плечи и так нежно сжимал ручку зонта… – Она буквально давилась от смеха.

– Я сажусь на весла.

– Отдохни и выпей вина. У нас историческая ночь, вон сколько мы с тобой прошли.

– Теперь я должен держать лодку поперек волны.

– Я достану бутылку. Отдохни немного, милый.

Я сложил весла, так что мы пока дрейфовали. Кэтрин открыла сумку и подала мне бутылку коньяка. Я вытащил пробку с помощью складного ножа и сделал изрядный глоток. Коньяк был мягкий, обжигающий, по жилам побежало тепло, я почувствовал, что согреваюсь, и на душе стало веселее.

– Отличный коньяк, – сказал я. Луна снова скрылась за тучей, но берег было видно. Впереди показалась стрелка, далеко вдающаяся в озеро. – Ты не замерзла, Кэт?

– У меня все отлично. Только немного затекли ноги.

– Если вычерпать воду, ты сможешь их вытянуть.

Я снова греб, слушая скрип уключин и дребезжание ковша под задним сиденьем.

– Ковш мне не дашь? – попросил я. – Теперь у меня жажда.

– Он жутко грязный.

– Ничего, сполосну.

Кэтрин сделала это сама, опустив руку за борт, и протянула мне полный ковш воды. После коньяка меня одолела жажда. От ледяной воды ломило зубы. Я бросил взгляд на берег. Мы приближались к стрелке. Дальше, в бухте, виднелись огни.

– Спасибо. – Я вернул ей жестяной ковш.

– Всегда пожалуйста, – ответила Кэтрин. – Воды у нас предостаточно.

– Ты не хочешь что-нибудь съесть?

– Нет. Я еще не проголодалась. Оставим бутерброды на потом.

– Как скажешь.

То, что издалека смахивало на стрелку, на поверку оказалось вытянутым мысом. Я ушел на глубоководье, чтобы его обогнуть. Озеро существенно сузилось. Снова выглянула луна, и guardia di finanza[34]34
  Налоговая полиция (итал.).


[Закрыть], если она сейчас вела наблюдение, могла заметить черную лодку на воде.

– Как ты, Кэт? – поинтересовался я.

– Все в порядке. Где мы сейчас?

– Я думаю, нам осталось около восьми миль, не больше.

– Сколько тебе еще грести, бедняжка. Ты, наверно, совсем обессилел?

– Да нет, все нормально. Ладони стер, а так ничего.

Мы продолжали плыть. Горы на правом берегу расступились, открылась равнинная полоса и пологий берег, где-то там, подумал я, должно быть Каннобио. Я старался уйти как можно дальше от берега, чтобы избежать риска встречи с гвардией. На противоположном берегу, далеко впереди, высилась куполообразная гора. Я устал. И оставалось вроде не так много, но когда ты теряешь форму, путешествию не видно конца. Я знал, что мне надо обогнуть эту гору и проплыть еще по меньшей мере пять миль, прежде чем мы окажемся в швейцарских водах. Луна не успела зайти за горизонт, как небо снова заволокли тучи, и стало совершенно темно. Какое-то время я греб посередине озера и время от времени, позволяя себе передышку, поднимал весла так, чтобы ветер бил в лопасти.

– Позволь, я погребу немного, – предложила Кэтрин.

– Думаю, тебе не стоит.

– Глупости. Мне это только на пользу. А то у меня все тело затекло.

– Правда, Кэт, не стоит.

– Глупости. Беременной даме умеренная гребля очень полезна.

– Хорошо, но только умеренно. Я перейду на корму, а потом ты сядешь на мое место. Когда встанешь, держись обеими руками за борта.

Сидя на корме в плаще с поднятым воротником, я наблюдал за Кэтрин. Она гребла очень хорошо, но с такими длинными веслами ей было трудно управляться. Я съел пару бутербродов и глотнул коньяку. Все как-то сразу расцвело новыми красками. Я глотнул еще.

– Скажи, когда устанешь, – попросил я ее. И после паузы: – Смотри, не заедь веслом себе в живот.

– Если заеду, это может сильно упростить жизнь, – сказала она между двумя гребками.

Я снова приложился к бутылке.

– Как ты?

– Нормально.

– Скажи, когда хватит.

– Ладно.

Сделав еще глоток, я взялся за борта и направился к Кэтрин.

– Нет, – сказала она. – Я отлично управляюсь.

– Возвращайся на корму. Я прекрасно отдохнул.

Какое-то время, разгоряченный, я греб легко и на хорошем ходу. Но потом стал слишком глубоко погружать весла, и мы уже шли ни шатко ни валко, а во рту я чувствовал привкус желчи из-за слишком большой нагрузки после выпитого.

– Ты мне не дашь глоток воды? – попросил я.

– Запросто, – ответила Кэтрин.

Перед рассветом заморосило. Ветер то ли успокоился, то ли нас теперь защищали горы на изгибе, которое делало озеро. Осознав, что скоро начнет светать, я успокоился и налег на весла. Я не понимал, где мы, и хотел только одного: оказаться в швейцарских водах. Рассвет застиг нас неподалеку от берега. Я видел скалы и деревья.

– Что это? – спросила Кэтрин.

Я бросил весла и прислушался. Не иначе как моторка, покряхтывая, бороздила озеро. Я подгреб к берегу и затаился. Покряхтывание нарастало, и вскоре мы увидели сзади моторку. В ней сидели четверо налоговых гвардейцев в натянутых на уши альпийских шляпах, в плащах с поднятыми воротниками, с карабинами за спиной. В этот ранний час вид у них был заспанный. Я мог разглядеть желтые перья на шляпах и желтые нашивки на воротниках. Моторка с кряхтением прошествовала дальше и скрылась из виду под дождем.

Я ушел на глубоководье. А то, не ровен час, дождешься окрика от часового, прогуливающегося вдоль дороги. Так и держался подальше, не теряя берега из виду. Я греб еще три четверти часа под дождем. Еще раз мы услышали моторку, но я затаился, пока шум мотора не стих вдали.

– Кажется, мы в Швейцарии, Кэт, – сказал я.

– Правда?

– Точно поймем, когда увидим швейцарскую армию.

– Или швейцарский флот.

– Зря ты шутишь. Слышала моторную лодку? Вполне возможно, что она принадлежала швейцарскому флоту.

– Если мы в Швейцарии, давай устроим большой завтрак. У них чудесные булочки с маслом и джемом.

Окончательно рассвело, сеял мелкий дождичек. Ветер продолжал дуть в сторону озера, и можно было видеть, как от нас убегают белые барашки. Я уже не сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями просматривались домики, а вдалеке виднелась деревня с каменными домами, несколько вилл на холмах и церквушка. Я разглядывал тянущуюся вдоль берега дорогу на предмет караула, но пока никого не видел. Вдруг из прибрежного кафе вышел солдат в серо-зеленой форме и каске, в каких ходят немцы. У него было цветущее лицо и усы щеточкой. Он посмотрел на нас.

– Помаши ему, – сказал я Кэтрин. Она помахала, и солдат, смущенно улыбнувшись, помахал в ответ. Я сбавил темп. Мы проплывали мимо деревни.

– Судя по всему, мы в швейцарских водах, – сказал я.

– Мы должны в этом убедиться, милый. Не хватало, чтобы нас развернули на границе.

– Граница давно осталась позади. Похоже на таможенный городок. Я почти уверен, что это Бриссаго.

– А там не будет итальянцев? В таможенном городке всегда есть и те, и другие.

– Только не в военное время. Сомневаюсь, что итальянцам позволено пересекать границу.

Симпатичный городок. Много рыбацких шхун у причала, растянутые на стойках сети. Даже под ноябрьским дождиком городок выглядел веселым и чистым.

– Так что, пристанем к берегу и позавтракаем?

– Пожалуй.

Я налег на левое весло и стал разворачиваться, а потом выровнял лодку и пристал бортом к причалу. Сложив весла, я ухватился за железное кольцо и выбрался на мокрую каменную пристань. Я ступил на швейцарскую землю. Привязав лодку, я протянул руку Кэтрин:

– Вставай, Кэт. Классные чувства.

– А сумки?

– Оставим в лодке.

Кэтрин шагнула через борт, и теперь мы стояли в Швейцарии вдвоем.

– Какая чудесная страна, – сказала Кэт.

– Класс, да?

– Пойдем позавтракаем!

– Классная страна, да? Я это ощущаю подошвами.

– У меня все затекло, и я, кажется, ничего не ощущаю. Но с виду прекрасная страна. Милый, ты хоть понимаешь, что мы уже здесь, а не в проклятой Италии?

– Да. Только сейчас понял.

– Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вот где мы с тобой позавтракаем.

– А дождик разве не чудный? В Италии такого не бывает. Веселый дождик.

– И мы здесь, милый! Ты хоть понимаешь?

Мы зашли в кафе и сели за чистый деревянный столик. Мы оба были как пьяные. К нам подошла великолепная, одетая с иголочки женщина и спросила, чего бы нам хотелось.

– Булочки с джемом и кофе, – сказала Кэтрин.

– К сожалению, в военное время булочек у нас нет.

– Тогда хлеб.

– Я могу сделать вам гренки.

– Хорошо.

– Я бы еще попросил яичницу.

– Из скольких яиц желает господин?

– Из трех.

– Возьми из четырех, милый.

– Из четырех.

Женщина ушла. Я поцеловал Кэтрин и крепко сжал ей руку. Мы поглядели друг на друга, а затем осмотрелись вокруг.

– Ах, милый, правда здесь замечательно?

– Классно.

– Я не огорчена, что у них нет булочек, – сказала Кэтрин. – Хотя и думала о них всю ночь. Но я не огорчена. Совершенно.

– Я полагаю, нас скоро арестуют.

– Не думай об этом, милый. Сначала мы позавтракаем. А после завтрака тебе будет все равно. Что они могут сделать британской подданной и американскому гражданину на хорошем счету?

– У тебя ведь есть паспорт?

– Конечно. Ах, не будем об этом. Давай радоваться жизни.

– Я еще как радуюсь.

Комнату пересекла толстая серая кошка с хвостом трубой и стала, мурча, тереться об мою ногу. Я ее погладил. Кэтрин сияла.

– А вот и кофе, – сказала она.

После завтрака нас арестовали. Мы прошлись по городку и вышли к причалу, чтобы забрать сумки. Нашу лодку охранял солдат.

– Это ваша лодка?

– Да.

– Откуда вы приплыли?

– С того берега.

– Тогда я вас попрошу пройти со мной.

– А сумки?

– Сумки можете забрать.

Я нес сумки, Кэтрин шла рядом, а сзади шел солдат, препровождавший нас в старое здание таможни. Там нас допрашивал худощавый лейтенант с военной выправкой.

– Ваша национальность?

– Американец и англичанка.

– Позвольте взглянуть на ваши паспорта.

Я отдал ему мой паспорт, а Кэтрин достала из сумочки свой. Он их долго изучал.

– Почему вы въехали в Швейцарию на лодке?

– Я спортсмен. Гребля мой конек. Я сажусь за весла при каждом удобном случае.

– Зачем вы приплыли сюда?

– Ради зимних видов спорта. Мы туристы.

– Здесь нет зимних видов спорта.

– Мы знаем. Отсюда мы хотим добраться туда, где они есть.

– Чем вы занимались в Италии?

– Я изучал архитектуру, а моя кузина – искусство.

– Почему вы уехали?

– Чтобы заняться зимним видом спорта. Военные действия не способствуют изучению архитектуры.

– Пожалуйста, оставайтесь здесь, – сказал лейтенант и ушел с нашими паспортами.

– Милый, ты неподражаем, – сказала Кэтрин. – Продолжай в том же духе. Ты хочешь заняться зимним видом спорта.

– Ты знаешь что-нибудь об искусстве?

– Рубенс, – ответила она.

– Большой и толстый.

– Тициан.

– Златоволосый Тициан. Как насчет Мантеньи?

– Не задавай мне трудных вопросов, – сказала она. – Хотя его я знаю… в его картинах много горечи.

– Да, – согласился я. – Сплошные распятые.

– Видишь, я буду отличной женой. Я смогу говорить об искусстве с твоими клиентами.

– Идет, – сказал я ей.

Худощавый лейтенант вышел из недр таможни с нашими паспортами.

– Мне придется отправить вас в Локарно, – сказал он. – Вы можете взять экипаж, и вас будет сопровождать наш солдат.

– Хорошо, – сказал я. – А лодка?

– Лодку мы конфискуем. Что у вас в сумках?

Он переворошил обе сумки и уставился на бутылку коньяка, от которой осталась одна четверть.

– Не хотите со мной выпить? – спросил я.

– Нет, спасибо. – Он разогнулся. – Сколько у вас денег?

– Две пятьсот.

Это произвело на него благоприятное впечатление.

– А у вашей кузины?

У Кэтрин было чуть больше тысячи двухсот лир. Лейтенанту это понравилось. Высокомерия поубавилось.

– Если вас интересуют зимние виды спорта, – сказал он, – то поезжайте в Венген. У моего отца там прекрасный отель. Всегда открыт для гостей.

– Здорово. Название мне не скажете?

– Я вам напишу на карточке. – Он любезно протянул мне визитку. – Солдат проводит вас до Локарно. Паспорта останутся у него. Сожалею, но так положено. Я уверен, что в Локарно вам дадут визу или временное разрешение.

Он вручил наши паспорта солдату, и мы с сумками вышли на улицу, чтобы взять экипаж.

– Эй, – окликнул лейтенант солдата. Он сказал ему что-то на немецком диалекте, и солдат, закинув за спину винтовку, взял наши сумки.

– Замечательная страна, – сказал я Кэтрин.

– Такая практичная.

– Большое вам спасибо, – поблагодарил я лейтенанта. Он помахал мне рукой.

– Служба! – сказал он.

Мы пошли за солдатом. В экипаже он сел на переднее сиденье рядом с кучером.

В Локарно все сложилось совсем не плохо. Нас вежливо допросили, поскольку у нас были паспорта и деньги. Сомневаюсь, что они поверили хотя бы одному моему слову, я и сам считал свою версию глупой, но это было как в суде: ты выдвигаешь не здравые аргументы, а чисто технические, а дальше отстаиваешь их без всяких объяснений. Паспорта у нас были, деньги мы готовы были потратить. В результате нам дали временные визы. Их могли в любой момент отозвать. И мы были обязаны сообщать в полицию о своих передвижениях.

Вправе ли мы поехать, куда захотим? Да. А куда мы хотим?

– Кэт, куда ты хочешь поехать?

– В Монтрё.

– Красивое место, – сказал офицер. – Думаю, вам там понравится.

– Локарно тоже красивое место, – заметил другой офицер. – Я уверен, вам здесь очень понравится. Прекрасное место.

– Нас интересуют места, где есть зимние виды спорта.

– В Монтрё нет зимних видов спорта.

– Извини, – возразил его коллега. – Я сам из Монтрё. А железная дорога Оберлан – Берн? Неужели ты отрицаешь, что она ведет в горы?

– Я этого не отрицаю. Просто говорю, что в Монтрё нет зимних видов спорта.

– Сомнительное утверждение, – возразил его коллега. – Я ставлю его под сомнение.

– Я на нем настаиваю.

– А я ставлю его под сомнение. Сам катался на luge[35]35
  Одиночные сани (фр.).


[Закрыть] по улицам Монтрё. И не раз. luge – это уж точно зимний вид спорта.

Второй офицер обратился ко мне:

– По-вашему, luge – это зимний вид спорта, сэр? Поверьте, в Локарно вам будет очень комфортно. Здоровый климат, красивые виды. Вам здесь понравится.

– Господин выразил желание ехать в Монтрё.

– А что такое luge? – поинтересовался я.

– Вот видишь, он никогда о них не слышал.

Для второго офицера это был важнейший аргумент. Он выглядел весьма довольным.

– Luge, – пояснил первый офицер, – это тобогган.

– Готов с тобой поспорить. – Второй офицер покачал головой в знак несогласия. – Еще раз готов поспорить. Это совершенно разные вещи. Тобогган делают в Канаде из плоских реек. А мы говорим про обычные сани с полозьями. Надо быть точным.

– А здесь можно тобогганить? – спросил я.

– Конечно, можно, – ответил первый офицер. – Еще как можно. В Монтрё продаются отличные канадские тобогганы. Братья Окс продают отличные тобогганы.

Второй офицер с досадой отвернулся.

– Чтобы тобогганить, нужна специальная piste[36]36
  Дорожка (фр.).


[Закрыть], – сказал он. – Попробуй тобогганить на улицах Монтрё. Где ты остановишься?

– Мы еще ничего не знаем, – сказал я. – Мы только приехали из Бриссаго. Нас ждет экипаж.

– Правильно делаете, что едете в Монтрё, – сказал первый офицер. – Там чудесный климат. И до зимних видов спорта рукой подать.

– Зимние виды спорта в Энгандине и Мюррене, – заметил второй офицер. – Я протестую против того, что вас за этим посылают в Монтрё.

– В Лез-Аван, над Монтрё, есть зимние виды спорта на любой вкус. – Защитник Монтрё осуждающе посмотрел на коллегу.

– Господа, – вмешался я. – Боюсь, что нам пора ехать. Моя кузина очень устала. Мы рискнем заглянуть в Монтрё.

– Поздравляю. – Первый офицер пожал мне руку.

– Думаю, вы еще пожалеете о том, что покинули Локарно, – сказал второй офицер. – В любом случае в Монтрё вы должны будете отметиться в полицейском участке.

– С полицией у вас проблем не возникнет, – заверил меня первый офицер. – Все местные жители исключительно вежливые и дружелюбные.

– Огромное спасибо вам обоим, – сказал я. – Вы нам дали неоценимые советы.

– Всего хорошего, – подхватила Кэтрин. – Большое вам спасибо.

Они проводили нас до дверей, причем патриот Локарно с некоторой холодностью. Мы сошли по ступенькам и сели в экипаж.

– О Господи! – воскликнула Кэтрин. – Нет бы нам уйти пораньше, милый.

Я дал кучеру адрес отеля, рекомендованного одним из офицеров. Он подхватил вожжи.

– А про армию ты забыл, – напомнила мне Кэтрин. К экипажу подошел солдат. Я дал ему бумажку в десять лир.

– У меня пока нет швейцарских денег, – сказал я ему. Он меня поблагодарил и, откозыряв, ушел прочь. Мы поехали.

– Почему ты выбрала Монтрё? – спросил я Кэтрин. – Тебе правда туда хочется?

– Это было первое, что мне пришло в голову, – сказала она. – Неплохое место. Потом найдем что-нибудь в горах.

– Ты засыпаешь?

– Я уже сплю.

– Мы отоспимся. Кэт, бедняжка, ты провела такую тяжелую ночь.

– Я отлично провела время, – сказала Кэтрин. – Особенно когда мы поплыли с зонтом.

– Ты осознала, что мы в Швейцарии?

– Нет. Боюсь, что я проснусь, и это окажется неправдой.

– Я тоже.

– Но это же правда, милый? Я ведь не провожаю тебя на миланский вокзал?

– Надеюсь, что нет.

– Не говори так. Не пугай меня. А вдруг мы именно туда едем?

– У меня голова не своя, я уже ничего не соображаю.

– Покажи-ка мне руки.

Я выставил содранные в кровь ладони и сказал:

– Это не то что дырка в боку.

– Не кощунствуй.

Я чувствовал жуткую усталость, перед глазами все плыло. Радостное возбуждение испарилось. Мы ехали по какой-то улице.

– Бедные ладошки, – вздохнула Кэтрин.

– Не трогай их, – попросил я. – Не пойму, где мы. Эй, мы куда едем?

Кучер тормознул лошадь.

– В отель «Метрополь». Разве вы не туда хотели?

– Да. Все в порядке, Кэт.

– Все в порядке, милый. Ты не расстраивайся. Мы отоспимся, и завтра у тебя не будет плыть перед глазами.

– Сейчас плывет, – сказал я. – Этот день чем-то похож на комическую оперу. Может, я голодный?

– Милый, ты просто устал. С тобой все будет хорошо.

Экипаж подъехал к отелю. Кто-то вышел, чтобы взять наши сумки.

– Со мной все хорошо.

Мы уже шли по мостовой в отель.

– Я знаю, с тобой все будет хорошо. Ты просто устал. Ты не спал всю ночь.

– Зато мы здесь.

– Да, мы точно здесь.

Вслед за мальчиком-посыльным мы вошли в отель.