Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

Фролов закурил и мрачно огляделся по сторонам. В последнее время на них смотрели косо все студенты, и даже некоторые преподаватели. Слух о смерти Славика разлетелся по всему НГПУ, как вирус, за спинами шептались, строили версии, косились, но подойти и спросить никто не решался.

– Костяна видел кто? – негромко спросил Соловей, поглядывая на группу второкурсников, которые стояли поодаль и поглядывали на их компанию.

– Вчера на могилках был, – коротко ответил Фролов, глядя в сторону.

– Все бухает? – Соловей покачал головой, – надо же его как-то остановить. Почти месяц прошел…

– Да, иди, попробуй, останови! – фыркнул Фролов, – меня он вчера послал. Думал, вообще убьет…

– А в меня из ствола шмальнул, – мрачно подтвердил Асхат, – когда я пузырь отобрать пытался. Совсем башню сорвало пацану…

Все трое замолчали. Из всей «сети» в данный момент «в строю» остались только Асхат, Фролов и Соловей. Джамал только-только выписался из больницы, но все еще был слаб, поэтому отлеживался дома. Макаров, узнав о том, что случилось с Логиновым, окончательно дистанцировался от этой компании, в последний раз они общались на похоронах, собственно, там же в последний раз видели и Петровского в более-менее адекватном состоянии… а потом все просто рухнуло. От их еще недавно сильной организации сейчас осталась одна тень, как и от самого Петровского…

– Да, – Соловей грустно посмотрел на небо и покачал головой, – и дела тоже катятся в ж…у, пацаны. На инжфаке контактов больше нет и решить ничего не можем. С бизнесом по тачкам, тут даже говорить не о чем… – он сплюнул на землю, – Макар, по ходу, сливается окончательно, Костику вообще все до фени… похоже, после ближайшей сессии мы к хренам потеряем все влияние…

– Ты еще можешь об этом думать? – Асхат невесело усмехнулся.

– А о чем еще ему думать, все правильно! – неожиданно заявил Фролов, швырнув сигарету на землю. Он обернулся и посмотрел на Асхата с Соловьем, – что, вот так вот все прос… м, да? Все три с половиной года вот так вот похороним. Не стремно?

– Я не понял, Димас, ты о чем? – Соловей напрягся, – Димок, очнись, игры кончились! – он пощелкал пальцами перед лицом Фролова, – поиграли в крутых ребят, видишь, к чему все привело? Нам давно стоило понять, что мы замахнулись на то, что не способны контролировать. Не наш уровень, понимаешь? Мы – всего лишь студенты, Димас, как бы тебе ни хотелось быть кем-то большим. И боюсь, что теперь нам это наглядно продемонстрировали… – он опустил глаза.

– То есть, вот так? То есть, начать можем, а закончить, когда появились сложности, кишка тонка! – с досадой буркнул Фролов, резким движением достав из пачки очередную сигарету.

– Сложности?! – Соловей вытаращил глаза, – Димас, приди в себя! Ты осознаешь, что Славика убили? Убили! – повторил он почти по слогам, – убили из-за того, что мы затеяли все это дерьмо, которое нам было не по зубам! – он ткнул Фролова пальцем в грудь, – тебе что, мало? Хочешь доиграться? Пока нас всех не пересажают и не поубивают?! Ты понимаешь, что вот это уже не игра?! – он яростно толкнул Фролова.

– Хочешь свалить, никто тебя не держит! – рявкнул Дмитрий, стряхнув руку Соловья, – очко заиграло? Все же хотели быть очень взрослыми, самостоятельными, крутыми, а на деле, что, не вывозите, да? Думали, будет без последствий? Хотите быть взрослыми и крутыми парнями, будут взрослые и крутые проблемы! Что-то подобное могло случиться каждую минуту! На базар, так все были готовы! А теперь что, в кусты?! – он разъяренно посмотрел на друзей.

– Слушай, а у тебя случаем у самого крыша не поехала, как у Петровского? – Соловей прищурился, – может, гангстерского кино пересмотрел, в себя поверил? Откуда вдруг такая смелость и решительность, мажорик? Ты же по логике вещей первым должен был хвост поджать, когда паленым запахло…

– Что сказал?!

– Что слышал!

Фролов с Соловьем бросились друг на друга, готовясь сцепиться. Асхат прыгнул между ними и растолкал обоих в разные стороны.

– Успокоились! – шикнул он, – хотите, чтобы все знали, в какой мы заднице?!

Соловей, зло посмотрев на Фролова, одернул рукава. Тот стоял, переводя дыхание.

– Говори, что хотел, Диман… – выдохнул Асхат.

– Я хотел сказать, что придется делать выбор, – железным тоном отчеканил Фролов, – здесь и сейчас. Да, наше дело трещит по швам. Да, обстановка – хуже некуда! Мы лишились хорошего парня, кучи возможностей и каналов, лишились лидера, который сейчас больше похож на невменяемое агрессивное зверье. Да, все так, не смотрите так на меня! – рявкнул он на друзей, – но вон они! – Фролов яростно ткнул пальцем во второкурсников, – ждут, что кто-то решит их проблемы по учебе. И ждут они этого от нас, хотя бы, мать вашу, от того, что от нас осталось! – он резко втянул дым и продолжил: – времени думать у нас нет, сессия начнется со дня на день! И второго шанса у нас тоже не будет. Если хоть раз облажаемся… все сами знают, что будет. Репутации хана. Так что варианта у нас всего два…

Фролов прошелся взад-вперед по широкому бордюру и посмотрел на друзей. Те молчали, ожидая продолжения.

– Вариант первый! – сказал Дмитрий, – мы разбегаемся и пытаемся забыть, что все это было. Не знаю, кто и как теперь сможет с этим жить, но, если хотите, расход! – он сверкнул глазами, – но знайте: тогда все это было зря. И Славяна тоже убили просто так… – очень тихо добавил он, выразительно посмотрев на парней.

– Ладно, бугор ты комнатный, – Соловей немного успокоился, – а второй вариант?

– Мы пытаемся делать, что можем с тем, что имеем, – пояснил Фролов, – мы все еще способны решать вопросы на юрфаке, на моем факультете, на ФИТе, надеюсь! – он немного повысил голос, выразительно посмотрев на Соловьева, – я все еще остаюсь президентом союза студентов и имею кое-какое влияние. Подключим старые связи, попытаемся выйти на кого-то нового, чтобы потерять минимум каналов. Сохранить то, что было, конечно, не удастся. Но мы, по крайней мере, не похерим все окончательно… – он с надеждой посмотрел на друзей, ожидая понимания. Те переглянулись.

– Звучит, конечно, победоносно, Диман, – задумчиво проговорил Асхат, – но как только дойдет до реально крупных дел на том же юрфаке, которые крышуют… – он опасливо осмотрелся, – Карнаухов с Фокиным, – добавил Асхат, убедившись, что рядом никого нет, – без Костяна… без него никто из них с нами работать не станет. А там, как бы вообще нас не дожали…

Соловей посмотрел на него и несколько раз кивнул.

– Карнаухов не всесилен, – заявил Фролов, – а Фокину всегда нужны деньги и посредники. Но в одном ты прав: его надо бы тоже вытаскивать из болота, в котором он сам так хочет утонуть…

– Интересно, как же? – осведомился Леха.

– Подумаем, – пообещал Фролов, – только предлагаю сейчас сходить в кафешку и пожрать. Не знаю, как вам, а у меня хреново варит башка на голодный желудок…

Они двинулись в сторону кафе. Соловей задумчиво посмотрел на Дмитрия и спросил:

– Слушай, я все равно в толк не возьму… тебе-то это все зачем? У тебя же все есть, в смысле, теперь вообще все. Только не спеши снова на меня бросаться, но зачем лично тебе продолжать рисковать, когда все и так на грани? Тебе ведь выгоднее всех было бы остаться при своих картах! Очень недурственных, кстати! – Соловьев прищурился.

– Потому что мы все вписывались! – Фролов остановился и в упор посмотрел на Леху, – и это для меня не пустой звук. И все, что было, просто похоронить уже не получится, слишком многое произошло. После такого похоронить то, что строил Петровский, было бы по-скотски. Даже если ему самому уже все равно…

С этими словами он отвернулся от Соловья и резко зашагал в сторону кафе.

***

– Тихо. Вон он! – Соловей кивнул в сторону дивана в самом углу заведения, – пожрали, твою мать!

Петровский сидел за столом, глядя по сторонам красными глазами. Судя по взгляду, он мало что мог осознавать, и мало кого узнать в таком состоянии. Перед ним стоял запотевший графин с прозрачной жидкостью, похоже, водкой или текилой, из которого он периодически наливал и опрокидывал в горло, иногда закусывая лимоном, беспорядочно разбросанным по тарелке и даже просто по столу. Соловей бросил взгляд в его сторону и покачал головой.

– Давно он тут? – спросил Фролов бармена Диму, облокотившись на стойку.

– Пришел вчера ночью, я уже закрываться хотел, – негромко ответил Дима, протирая бокал и опасливо косясь на своего вдребезги пьяного директора, – сказал, что здесь спать будет, ключи забрал… – он поставил стакан на полку и повернулся к официантке, – Надь, к шестому столу подойди! – он посмотрел на Фролова, – я когда пришел, он спал еще, у себя в кабинете… а как проснулся, опять пить начал…

Фролов стукнул кулаком по барной стойке.

– Блин, тезка, на хрена ж ты ему наливал?! – рявкнул он.

– А что я ему скажу, это же директор! – Дима потупился.

– Ладно, понятно, – Фролов кивнул, – Андрей хоть появляется?

– Появляется, а толку… – Дима с досадой отмахнулся, – дел толком не решает, а его… – он осторожно кивнул в сторону пьяного Петровского, – он просто боится…

– Понятно, – Фролов тяжело вздохнул.

– Уволюсь к чертовой матери отсюда сегодня же… – проговорил Дима сквозь зубы. Было видно, что нервы у парня вот-вот сдадут.

– Погоди ты увольняться, потерпи! – одернул его Фролов, – дай нам время, мы все разрулим, обещаю тебе! Еще на новой зарплате сидеть будешь, только потерпи немного, ладно?

– А если он меня здесь прибьет? – Дима, в ужасе округлив глаза, говорил почти шепотом, – его тут уже все боятся, как огня, он же неадекватен, творит, что хочет…

– Надюха! Надя! – Петровский заплетающимся языком заорал на все кафе. Официантка вздрогнула и приблизилась к своему начальнику, испуганно косясь на него…

– Надюха, жратву принеси мне какую-нибудь… любую! И коньяк захвати! Давай, в темпе! – Петровский опрокинул в себя очередную рюмку и с такой силой стукнул ей об стол, что она просто раскололась в руке. Петровский фыркнул и отшвырнул оставшееся от нее донышко в сторону. Две девушки через стол от него переглянулись и суетливо засобирались.

– Может, сейчас попробуем? – с сомнением предложил Асхат.

– Народу много, – Фролов отрицательно покачал головой, – будет дебош, стрельбу еще начнет… если сюда ментов вызовут, тогда вообще хана, дела в кафешке и так в полной заднице… – он положил голову на руки и шумно выдохнул, – короче, тут тоже надо разгребать, это не дело…

– На каких таких правах? – Соловей поднял брови.

– Хочешь предоставить ему управление? – Фролов кивнул на Петровского, который сейчас пытался влить в себя остатки спиртного из уже почти пустого графина, – короче, есть у меня одна идея, как можно вернуть этого товарища к жизни… не знаю, получится ли, но лучше, чем ничего…

– Что за идея? – тихо спросил Асхат.

– Потом увидите, – отрезал Фролов, – Асхат, ты сможешь сейчас пойти в служебку, забрать оттуда документы, сметы и постараться разгрести дерьмо? – он посмотрел на приятеля. Асхат кивнул, – ты, я надеюсь, не станешь возражать? – уточнил Фролов у Димы.

– Не стану, – ответил тот. Он понимал, что кроме старых приятелей Петровского никто не сможет хоть как-то урегулировать эту ситуацию.

– Соловей, тебе надо отвлечь его минут на десять, – сказал Фролов, глядя, как официантка ставит на стол перед Петровским бутылку коньяка.

– Отвлечь?! – Соловьев скривился, – мне что, анекдот ему пойти рассказать? Или, может, выпить с ним?!

– А х…а ты юморишь, комик?! – разозлился Фролов, – да, именно так! Иди и бухни с ним, за десять минут он ничего с тобой не сделает, а потом вряд ли даже заметит, как ты сольешься!

– Отлично! – буркнул Соловьев, – как ж…й на раскаленную сковороду, так Леша! Молодым меня запомни! – он с силой ударил Фролова по спине.

– А ты-то что собрался делать? – негромко спросил Асхат.

– Да есть один человек, который, надеюсь, сможет вывести нашего Костика из этой алкогольной фуги, – задумчиво произнес Фролов.

– Кто? – не понял Асхат, – Ванек Костомаров в армии, а Соболя он уже второй год, как в хрен не ставит, да и потом его тоже теперь непросто найти…

– Нет, – Фролов покачал головой, – есть человек, сила убеждения которого для Петровского, надеюсь, выше, чем у Костомарова с Соболевым вместе взятых… так, Асхатик, давай, дуй в служебку, времени мало! – он похлопал Асхата по плечу.

Соловей тем временем приблизился к столу Петровского.

– Здорово! – негромко сказал он. Петровский поднял глаза и поморщился, как от зубной боли.

– А, Соловей! Чего приперся?

– Ну, здесь так-то кафе, – осторожно ответил Соловьев.

– Ну да, – Петровский мутным взором посмотрел по сторонам, – ну, садись, раз кафе… пить будешь?

Соловей покосился на Фролова у барной стойки и Асхата, быстро скользнувшего тем временем в служебное помещение и тяжело вздохнул:

– Да хрен с ним, буду, наливай!

Петровский пожал плечами и трясущейся рукой налил Соловью коньяк в какой-то бокал. Тот медленно пододвинул его к себе, опасливо глядя на приятеля исподлобья и толком не зная, что говорить.

– Давай, Соловьев! – Петровский злобно усмехнулся, подняв свой бокал, – за жизнь. Не чокаясь, с…а!

Он залпом выпил все содержимое. Соловей приподнял бокал и лишь немного пригубил дорогой коньяк, которым заливался Петровский, после чего осторожно поставил на стол. Пьяный приятель, не обращая внимания на то, что жидкости в стакане почти не убавилось, налил Соловью еще, почти до краев. Тот осторожно посмотрел на дверь в служебное помещение. Но Асхат оттуда еще не появился…

– Ну, давай, дорогой! – рявкнул Петровский почти ему в ухо, – за Славика выпьем! – он посмотрел на Соловьева полными злости и ненависти глазами. Тот невольно сглотнул, но поднял свой бокал.

– За Славика… – негромко сказал он. Петровский громко фыркнул и выпил. На этот раз он поперхнулся, едва не выплюнув коньяк на диван, но справился с рвотным позывом. Соловей сжал кулаки под столом.

– А его убили, в курсе? – Петровский понизил голос и облокотился на руки. Речь стала еще более невнятной…

– В курсе, – Соловей мрачно кивнул, – я же…

– В курсе… – передразнил Петровский, – да ни х…а ты не в курсе! – он опять начал говорить громко, на весь зал, – ты там был? Никого из вас там не было! А я был, ясно? – Петровский посмотрел на Соловьева в упор, – знаешь, что случилось? Знаешь? Его пристрелили! Пристрелили! – по слогам повторил он, – был человек и бах, с…а! Нету! – рявкнул Петровский, – ты видел это? Видел?!

– Нет, Костик… – пробормотал Соловей, опять покосившись на заветную дверь, – меня там не было…

К его крайнему облегчению Асхат в этот самый момент вышел из служебного помещения с большой кипой бумаг и, стараясь пройти как можно дальше от стола, где сидел Петровский, покинул кафе. Теперь надо было грамотно, не вызывая подозрений, покинуть опасного приятеля.

– Тебя там не было… – Петровский задумчиво и как-то двусмысленно ухмыльнулся, – ты многое пропустил. Но ничего. Я тебе все покажу, Соловей. Я тебе все покажу…

С этими словами он откинулся на спинку дивана и начал рыться в карманах. Соловей напряженно наблюдал. В следующую секунду Петровский достал пистолет и, взведя курок, направил на приятеля.

– Эй, ты чего?! – Соловей в ужасе отпрянул. Даже если в руках Петровского сейчас был «травмат», выстрел в упор вполне мог пробить голову. А ждать от невменяемого приятеля теперь можно было чего угодно…

– Знаешь, Леша, как людей отстреливают? – злорадно начал Петровский, держа того на мушке, – знаешь? Вот так вот просто! Лишить человека жизни проще простого, Леша! Я тебе сейчас все покажу…

– Убери ствол, больной придурок! – дрожащим от страха голосом проговорил Соловей. Дима у барной стойки вжался в стену. Фролов и Асхат к тому времени уже покинули кафе, вмешаться было некому…

– Так вот Славика и убили… – как ни в чем небывало продолжал Петровский, направляя оружие на Соловья, – берешь пистолет, взводишь курок… потом направляешь его на человека…

Петровский прищурился, стараясь получше прицелиться в голову Соловью. Челюсть Лехи подрагивала. Расстояние было слишком большим, даже если бы он сейчас рискнул и попытался выбить оружие из рук Петровского, не успел бы. Неужели тот сейчас его прикончит прямо здесь, в центре города?

– Костя, убери ствол… – прохрипел Соловей, – это не ты…

Петровский оскалился и вновь прищурил один глаз. Соловьев зажмурился, готовясь к смерти. Палец Петровского лег на курок…

– Бах! – Петровский рявкнул так, что Соловей подпрыгнул на диване. Дима у бара зажмурился, готовясь к чему угодно. Но выстрела Петровский так и не произвел. Он убрал пистолет в карман и, бросив взгляд на Соловья, упал на диван, заходясь истеричным хохотом…

– Да пошел ты на х…р! – Соловей вскочил на ноги и бросился наутек, – больной чокнутый урод! – бросил он, отскочив на более-менее безопасное расстояние.

– Давай, беги! – выкрикнул ему вслед Петровский, – все бегите! Трусы! Вы все боитесь! Гребаные ничтожества! Презираю!!! – он вновь истерично расхохотался, вытирая хлынувшие потоком слезы…

***

– Дима? – Марина изумленно смотрела на стоявшего в дверях Фролова, – что ты здесь делаешь?

– Войти можно? – негромко спросил Фролов, глядя в пол.

– Что случилось? – повторила Марина, стараясь, чтобы голос звучал как можно тверже, – если ты от Петровского, мы расстались. Можешь передать, чтобы не подсылал своих друзей, не хватает смелости поговорить самому, пускай катится, а у меня все нормально. Стало, наконец – она старалась не выдавать эмоций, хотя ее голос заметно подрагивал.

– Марина… – Фролов сделал глубокий вдох, – поверь, будет лучше, если мы поговорим внутри…

Она посмотрела на Дмитрия со страхом.

– Что случилось? Что-то с Костей? – у нее внутри все оборвалось. Она больше не могла сдерживать эмоций и казаться безразличной, потому задрожала всем телом, испуганно глядя на крупного Фролова снизу вверх…

– С Костей все нормально, – буркнул тот, – точнее, не совсем нормально, но он жив и здоров… короче, Марин, дай войти, пожалуйста! Это очень важно! – раздраженно бросил он.

– Хорошо, проходи! – Марина посторонилась, пропуская его. Фролов вошел в прихожую и медленно снял обувь. Марина знаком пригласила его пройти в зал. Дмитрий вошел в комнату и, опустившись на диван, вдохнул, собираясь с мыслями. Марина стола в углу, скрестив руки на груди, и вопросительно смотрела на него. Фролов тоже поднял на нее глаза и, набравшись смелости, сообщил:

– Славку убили.

Марина посмотрела на Дмитрия со смесью ужаса и удивления.

– Как убили? – прошептала она, опустившись на стул, – Славку, это вашего друга, веселого такого мальчишку, светленького, да? – Марина во все глаза смотрела на Фролова.

– Да, – тот мрачно кивнул и, набрав полную грудь воздуха, добавил: – застрелили у японского ресторана три недели назад, ты могла об этом слышать…

– Застрелили? – Марина шумно сглотнула, – ну да, было же, передавали по новостям, что застрелили молодого парня, но как же… – сбивчиво заговорила она, – господи! – Марина закрыла лицо руками.

Фролов поднялся с дивана и медленно прошелся по комнате, разглядывая стены.

– Но почему? – Марина не понимала, – он же был такой добрый, такой спокойный… за что его убивать? Господи, Дима, кто это сделал? – полушепотом спросила она.

– Очень плохие люди, – мрачно ответил Фролов, – Марин, я не за этим пришел. Понимаешь, Костян, он… он не может это пережить, – выдохнул Дмитрий, – все как-то смирились, а он не может. Понимаешь, он поплыл… выбыл из строя окончательно… – он с надеждой посмотрел на Марину.

– Пьет? – тихо спросила она.

– Безостановочно, – Фролов мрачно посмотрел в окно, – Марин, я все понимаю, я понимаю, сколько страданий причинил тебе этот человек, я не прошу к нему возвращаться… но сейчас помоги! – он с мольбой посмотрел на нее, – мы пытались его вытащить, бесполезно. Если ты не поможешь… боюсь, ему край…

Дмитрий облокотился на стену и прикрыл глаза. Марина, не моргая, смотрела на него.

– Дима, – очень тихо спросила она, – чем вы занимаетесь? Только не ври…

– Марин, я…

– Дима! – Марина слегка повысила голос, – я уже устала слушать эти отмазки! Устала от вранья, от того, что меня держат непонятно за кого! – она всхлипнула, – только поэтому я ушла от Петровского, хотя, наверное, до сих пор… – она замолчала, проглатывая подступившие слезы. Фролов тактично отвернулся, все поняв…

– Расскажи мне все, Дима, – попросила Марина, – кто вы на самом деле такие? С чем вы связались? Я же не идиотка, все вижу… Славика ведь убили из-за этого, верно? Откуда у вас в таком возрасте такие деньги? – она во все глаза смотрела на Фролова, – наркота? Дима, это наркота? – глаза Марины наполнились слезами.

– Нет, – Фролов покачал головой, – нет, Марина, клянусь тебе! – он посмотрел ей в глаза, – да, ты права. Мы – не очень хорошие люди. Точнее, стали такими, но винить в этом, кроме нас самих, некого. Мы делали плохие вещи. Противозаконные. Порой страшные… но клянусь тебе, чем хочешь, никто из нас никогда в жизни не прикасался к этой дряни! – твердо закончил он.

– Тогда расскажи мне, что? – потребовала Марина, – если хочешь помощи, рассказывай мне правду. А нет – исчезните уже все, наконец, из моей жизни… – ее голос вновь дрогнул.

– Хорошо, – Фролов решился, – я расскажу тебе. Только обещай, что поможешь. И, Марина: умоляю, никому и никогда не рассказывай то, что от меня услышишь, – он очень серьезно посмотрел на нее.