Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

Для порядка Петровскому задали еще несколько общих вопросов, после чего отпустили ожидать результат его защиты, на который ему, впрочем, было наплевать. Часть комиссии удалилась на «технический перерыв», заставив ряд студентов, оставшихся после него, нервничать в коридоре. С Петровским так толком никто и не заговорил: одни его теперь презирали, другие просто боялись…

Антон Алексеевич спустился вниз и, встав чуть поодаль от крыльца, закурил. Он опять не делал этого уже несколько лет…

Он знал, что надолго одного его не оставят. «Компания» не заставила себя ждать. Карнаухов в сопровождении еще двоих коллег подошел почти вплотную, хмуро глядя на Антона Алексеевича.

– Ну и что, Семенов? – негромко спросил он, – доволен? Устроил представление?

Антон Алексеевич сочувственно усмехнулся, глядя на бывшего теперь уже начальника.

– Представление? – в отместку за все эти годы он решил откровенно поиздеваться над Карнауховым, – вы о защите Петровского? А по-моему, он держался вполне достойно…

– Семенов, какого черта?! – рявкнул проректор, поднеся свое лицо совсем близко, – с чего ты вообще взялся защищать Петровского? – Алексей Станиславович прищурился и понизил голос, – ты же не берешь дипломников накануне… или что, сам нарушаешь свои правила?

Антон Алексеевич вновь улыбнулся в лицо разъяренному проректору.

– Обычно нет, – ответил он, – но Константин принес мне почти готовую работу на хорошую тему и, что самое главное, с собственными реальными исследованиями, чего редко ожидаешь от большинства студентов, – он едва заметно подмигнул, – странно, что это вызвало такое изумление в процессе его защиты. О том, что я взял Константина своим дипломником, было известно два месяца назад…

– Семенов… – Алексей Станиславович почти шипел. Антон Алексеевич лишь опять усмехнулся, – ты ведь знал, кто такой Петровский… и все равно помог ему. Зачем?

– Потому что личностное отношение никак не должно влиять на взаимоотношения «студент-преподаватель», – отрезал Антон Алексеевич, – а поскольку Константин ответственно подошел к своей работе даже при том, что его руководитель, как бы это сказать… пропал, – он хохотнул, – я не видел повода для отказа.

Повисло молчание. Выяснять отношения, вновь касаясь неприятных, но очевидных всем подробностей, просто не было смысла. Карнаухов лишь покачал головой.

– Скажи мне, Семенов, – негромко начал он, – ты и дальше собираешься здесь работать? – глаза Алексея Станиславовича превратились в две сплошные щелки.

– Нет, – Антон Алексеевич покачал головой, – думаю, что на этой ноте мне пора уходить. Все, что мог, я сделал. Может, Петровский отчасти и прав, лечить можно лишь симптомы. Неважно. Уже неважно. Сил у меня больше нет, – он выразительно посмотрел на Карнаухова, – надоело.

Проректор еще раз взглянул на бывшего коллегу, а затем развернулся и зашагал прочь.

***

– Петровский, Константин Алексеевич…

Пожалуй, любой человек мог бы ждать этого больше, чем он сам. Ему по большому счету было уже все равно. Единственное, что его волновало – не подвести Семенова. Впрочем, он этого и не сделал. Вне зависимости от того, какую оценку сейчас поставят, всем был очевиден настоящий результат. Результат защиты, да и всей «пятилетки» в принципе…

– От себя хотелось бы отметить оригинальную защиту своего материала, – сказал Вересов, глядя на Петровского, – мнения комиссии в некотором смысле разделились… – он выдержал небольшую паузу, – но, лично я считаю, и мои коллеги в итоге со мной согласились… «отлично»! – выдохнул председатель.

Петровский переглянулся с Антоном Алексеевичем. Семенов лишь вновь едва заметно улыбнулся и кивнул. Карнаухов и часть его «свиты» смотрели с нескрываемой и бессильной злобой. Вот теперь они действительно проиграли. Проиграли по всем фронтам. Стоило ли все того? Петровский уже и сам не знал.

Все стали расходиться. Спуск по лестнице был для Петровского, как в тумане. Остальные студенты оживленно переговаривались, обсуждая результаты защиты. Несмотря на все угрозы Карнаухова, провалившихся не было. Ни одного. Петровский ни с кем не пытался заговорить. Он спустился вниз и двинулся по коридору. Асхат защищался в другой день. И прекрасно. Пересекаться ни с кем из членов «сети» он больше не хотел. Не хотел вспоминать ничто из того, что было в этих стенах. Только не теперь.

Семенов подошел к нему, когда Петровский обнаружил себя уже на улице, меланхолично курящим сигарету. Он просто подошел и встал рядом. Несколько минут они молчали.

– Что ж, – произнес, наконец, Антон Алексеевич, – наверное, правильно будет сказать: «поздравляю».

– Ну да, – Петровский пожал плечами, – если только есть, с чем. Вы же все знаете и понимаете…

– Это неважно, – Антон Алексеевич покачал головой, – да, много всего произошло за эти пять лет. Да, не все было чисто, да что там, если честно, дело дрянь! – он очень грустно улыбнулся, – но это, Константин, была пусть небольшая, но победа. Потому что в конце этого пути ты сделал все честно. Ты победил. Не их. Сам себя, – Антон Алексеевич выразительно посмотрел на него.

– Нет, – Петровский опустил глаза, – я не победил себя. Вы не знаете, что я творил. И какой я человек. Впрочем, это уже неважно. Это действительно конец…

– Ты не прав, – Семенов добро и открыто улыбнулся, от чего Петровскому стало еще больнее, – это этап. Конец – это начало чего-то нового, Константин. Это – начало твоей взрослой жизни. Настоящей жизни, – он заглянул Петровскому в глаза, – говорят, плохое надо забывать. А я так не считаю. Не забывай, Костя. Не забывай то, что видел здесь. И ошибки, которые совершил. Не всегда можно что-то исправить. Но можно учесть и не допускать тех же ошибок в будущем. А теперь ты начинаешь по-настоящему взрослую жизнь, действительно, последний отрезок. Каким человеком войдешь в нее – так и пройдешь свой путь…

Семенов замолчал. Петровский вдохнул дым и, наконец, набрался смелости посмотреть преподавателю в глаза.

– Вы уходите?

– Да, – быстро ответил Антон Алексеевич, – я действительно сделал все, что было в моих силах. Я боролся за каждого студента, я старался что-то изменить. И, если хоть до кого-то я достучался, значит, все было не зря. Я ведь прекрасно видел, как все было на самом деле, не думай, Константин, что принципиальность делает меня дураком…

– Я и не думаю, – Петровский покачал головой, – я вряд ли смогу понять вас. Но всегда буду уважать…

– Приятно это слышать, – Антон Алексеевич кивнул, – значит, и впрямь все не зря. Всю жизнь я работал здесь, держась лишь на этом энтузиазме. Вдохновении… – он сделал глубокий вдох и поднял глаза к небу, – но сейчас я чувствую себя морально опустошенным.

– Как и я, – Петровский прикусил губу.

– Отдохни, Константин, – посоветовал Семенов, – дай себе время все переосмыслить. Почва для размышлений у тебя, пусть и не самая приятная, но довольно богатая. Я планиру сделать то же самое. Может, чуть позже найду себя где-то еще…

– Если вам нужна помощь…

– Не надо! – Антон Алексеевич поднял руку, – с моими принципами ты знаком. Не переживай, Константин, с голоду я не умру, – он опять улыбнулся, – займусь репетиторством, за это сейчас неплохо платят. Вреени у меня теперь полно… что ж, – он протянул руку, прощаясь теперь уже насовсем.

– Спасибо вам, – Петровский с чувством пожал ее. Голос слегка дрогнул, но он сумел справиться с нахлынувшими эмоциями.

– И тебе спасибо, – Семенов кивнул.

– Мне за что? – не понял Петровский.

– За то, что меня не подвел! – Антон Алексеевич похлопал его по плечу и, развернушись, зашагал прочь. А Петровский еще долго стоял и смотрел ему вслед. Человеку, которого ему было не дано понять, но уважение от этого не становилось меньше. Они просто были на разных полюсах, но их объединяло одно: ни один ни разу не слукавил и не отступил от своих принципов, и каждый из них стал красной нитью в этой истории. Один – герой. Другой, пожалуй, все же больше злодей, ведь разница была в том, что Петровский победил всех, но так и не смог победить самого себя. А может, шанс все же был? Семенов был прав: нужно было подумать. Крепко подумать.

Эпилог
Сентябрь 2016

– Товарищи офицеры, попрошу садиться. Хочу сразу же заметить, что это совещание – закрытого типа. Вся информация предназначена только для присутствующих сотрудников. Любое разглашение полученных сведений даже в этих стенах недопустимо и повлечет за собой самые серьезные последствия…

Все сотрудники закивали. Впрочем, это напоминание было даже лишним. Полковник продолжал.

– Все мы помним прошлогодний инцидент в НГА, а также закрытое расследование случаев коррупции в НГПУ. И все понимаем, что оба случая схожие и абсолютно беспрецедентные. Показавшие, что наши методы противодействия коррупции более неэффективны…

На несколько секунд повисло молчание.

– Времена меняются, товарищи офицеры, – продолаж полковник, – меняются преступления, меняются преступники. Значит, меняться должны мы. И наши методы. Думаю, с предисловиями можно на этом закончить. А сейчас я предоставляю слово подполковнику Бонадренко. Вы все его знаете, он вел оба прошлогодних расследования. И товарищу подполковнику есть, что вам сказать. Товарищ подполковник!

Бондаренко подошел и встал так, чтобы его видели все.

– Что ж, – негромко начал он, – в общий курс дела товарищ полковник вас уже ввел. Теперь поговорим о деталях. А точнее, о новых методах противодействия коррупции, которые мы разработали, исходя из изменившейся ситуации. Итак, попрошу вашего внимания…

***

Звонок прозвенел две минуты назад. Собравшиеся в аудитории первокурсники ожидали нового преподавателя. По слухам, совсем молодой. Впрочем, это единственное, что было о нем доподлинно известно. Никакой другой информации ни в своей среде, ни на старших курсах узнать не удалось. Видимо, человек был новый и со стороны. Пока что все оживленно переговаривались, заняв свои места.

Дверь открылась еще спустя минуту. Преподаватель вошел в аудиторию и встал у доски лицом ко всем. Он был одет в строгий черный костюм. Слухи не врали: совсем молодой, по возрасту почти как выпускники. С виду новый преподаватель ничем особенным не выделялся, разве что некоторым студентам показалось, что у этого человека какой-то тяжелый взгляд…

– Попрошу садиться, – негромко, но отчетливо начал преподаватель поставленным голосом, видимо, был мастером вести переговоры, – итак, вы, наверное в курсе, я – ваш новый преподаватель по теории государственного права. Требования у меня адекватные, посещайте занятия, сдавайте в срок и мы с вами поладим, – он окинул аудиторию изучающим взглядом, – с вами познакомлюсь в процессе, память на лица и имена у меня хорошая, – он как-то немного странно усмехнулся, – меня зовут Константин Алексеевич. Фамилия Петровский. Если кому-то это кажется слишком сложным для запоминания, можете записать…