Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

– Выпей! – Шведов поставил перед Петровским стакан воды. Он взял его и стал жадно пить, не отрываясь, пока не осушил полностью. Только сейчас проснулось чувство неконтролируемой жажды…

Он выглядел ужасно. Потрепанный, в грязной одежде, с застывшими на лице дорожками от слез, местами почти заледеневших. По тускло освещенному кабинету распространялся запах перегара. Только теперь Петровский почувствовал, что ко всем прочим бедам прибавилось еще и чудовищное похмелье…

Шведов взял в руки бланк и быстро заполнил данные.

– Стало быть, Петровский Константин Алексеевич, – произнес он, глядя на бумагу, – студент НГПУ, юридический факультет, четвертый курс… – Шведов медленно выдохнул и невесело посмотрел на Петровского, – показания-то дать сможешь, Константин Алексеевич?

– Да, – Петровского опять тряхнуло, но он справился с собой.

– Расскажи, что именно случилось ночью в ресторане «Самурай»? – Шведов внимательно посмотрел на него. Петровский впервые за все время поднял взгляд на следователя.

– Я ведь все уже рассказал вашему оперу, – с трудом произнес он, держась руками за стол.

– Опер не наш, – отрезал Шведов, – Константин Алексеевич, нам важны любые детали. Вдруг ты вспомнишь еще что-то? Ты понимаешь, насколько все серьезно? Стоит вопрос о возбуждении уголовного дела по «сто пятой» статье…

– Стоит вопрос… – Петровский посмотрел на следователя, а затем истерично расхохотался в кулак, вытирая с лица опять начавшие душить слезы, – а разве факт убийства не очевиден? Понимаю ли я, насколько все серьезно? Три часа назад моего друга убили, товарищ следователь… – сквозь зубы проговорил он, – по какой еще статье возбуждать дело? Мелкое, с…а, хулиганство?! – его опять затрясло от слез.

– Я понимаю, что вы пережили, но попрошу не выражаться, Константин Алексеевич! – потребовал Шведов, – именно по этой причине я прошу вас взять себя в руки и снова рассказать, что произошло. Большинство преступлений раскрывают по горячим следам, – он пристально посмотрел на Петровского, – вы ведь хотите, чтобы убийц… Вячеслава Логинова, – он на всякий случай заглянул в свои записи, – поймали и судили?

– Хорошо, – Петровский набрал полную грудь воздуха и посмотрел на Шведова тусклым взглядом, – только вот добавить мне особо нечего, товарищ следователь. Я был в ресторане, вышел на улицу продышаться…

– Вы употребляли спиртное? – уточнил Шведов.

– А вы не чувствуете? – Петровский скривился, – да, я был пьян, если интересно. И пошел на улицу…

– Судя по показаниям свидетелей, персонала ресторана, – Шведов взял в руки другую бумагу, – вы очень быстро покидали здание, не просто выходили из него, а бежали. Почему? – он приподнял брови.

– Потому что меня тошнило! – Петровский, разозлившись, облокотился на руки и в упор посмотрел на следователя, – конечно, я бежал, чтобы не заблевать этот с…й ресторан, товарищ следователь! – он прекрасно понимал: рассказывать правду нельзя. Они сами завязли в грязных делах по самую шею. Если СК начнет копать… конец всему.

– А в уборную почему не пошли? – не отставал Шведов.

– Господи, да какое это имеет отношение к делу?! – Петровский картинно схватился за голову, – я был бухой, понимаешь? Бухой! – он поднес свое лицо почти вплотную и произнес это по слогам. Шведов поморщился от нестерпимого запаха спиртного.

– Да, Константин Алексеевич, теперь чувствую! – он неприязненно кивнул, проигнорировав тот факт, что Петровский нагло перешел на «ты», – ладно, продолжайте…

– Да что продолжать? – Петровский покачал головой, которая сейчас буквально раскалывалась, – вышел на улицу, хотел проблеваться и покурить… там они и домотались…

– Они – это кто? – на всякий случай уточнил Шведов.

– А я откуда знаю? – Петровский посмотрел на него, как на умалишенного, – лица кавказской национальности. На тачках. Каких – не разглядел, темно было. Иномарки, вроде. А по именам они не представлялись…

– Хорошо, – Шведов кивнул и что-то записал, – из-за чего начался конфликт?

– Ты думаешь, я сейчас вспомню? – Петровский задышал еще тяжелее, чувствуя, что ему становится еще хуже, – на ровном месте, как всегда. Посмотрел я на них не так, что ли… вот и наехали, – Петровский опустил голову и закрыл глаза. Перед ним немедленно заплясали фиолетовые мушки. Он сильно сжал челюсти, чтобы не стошнило прямо здесь…

Шведов опять записал в протокол и посмотрел на Петровского, ожидая, когда тот поднимет голову, однако он продолжал сидеть, опираясь на стол и закрыв лицо руками.

– Зачем же, Константин Алексеевич, – начал следователь, – в нетрезвом состоянии хвататься за травматический пистолет, даже если он с разрешением? – Шведов с укоризной посмотрел на Петровского.

– А я что, не имею права на самозащиту? – проговорил тот, не поднимая головы, – надо было позволить отметелить себя толпой?

– Да, – Шведов несколько раз мрачно кивнул, – избить вы себя не позволили…

– Будешь вменять мне его смерть, да? – Петровский, поняв двусмысленность сказанного, поднял на следователя пустые глаза, – считаешь, что я виноват, да, следователь? – он прищурился. Шведов заметил, что губы Петровского подрагивают. Похоже, он вот-вот впадет в истерику. Нужно было как можно скорее прекращать допрос…

– Неважно, что считаю я, – честно ответил он, – важно наказать виновных. Вы произвели пять выстрелов, верно, Константин Алексеевич? – уточнил он, – никого не задели…

– Жалко, что не убил… – процедил Петровский и следователь понял, что сейчас он не врет…

– Хорошо, что не убили! – отрезал Шведов, – иначе привлекать пришлось бы и вас. Хорошо, Константин, позвольте еще вопрос, – он в упор посмотрел на Петровского, – помимо того, что вы студент НГПУ, вы еще и с две тысячи двенадцатого года являетесь совладельцем кафе «Оазис», правильно?

– Оперативно работаете, – проговорил Петровский, – и?

– Позвольте поинтересоваться, откуда у студента деньги на собственный бизнес? – вкрадчиво спросил Шведов.

– Вы следственный комитет или налоговая? – осведомился Петровский, зло посмотрев на следователя, – какое вообще это имеет отношение к делу?

– Да вот как раз прямое, Константин Алексеевич, – Шведов пожевал нижнюю губу и бросил взгляд на свои бумаги, – дело здесь в том, что убитый Логинов также входил в список учредителей вместе с третьим человеком – Андреем Звягиным… не допускаете, что гибель Вячеслава может быть связана с…

– Чего? – Петровский до хруста сжал кулаки, – ты на что намекаешь, следователь? Что это я грохнул своего друга ради доли в гребаной кафешке? – он направил на Шведова полный ненависти взгляд, – убил своего друга, да еще вот так? Ты где такие идиотские схемы видел?..

– Я прорабатываю все версии, – железным тоном ответил Шведов, в котором изначальная внутренняя жалость к Петровскому с каждой минутой их беседы сменялась неприязнью.

– Хорошо, – Петровский подался вперед, – придется тебе кое-что объяснить. Деньги, за которые куплена доля в кафе – мои. В свою очередь они получены от моего отца – Алексея Петровского. Тебе надо напомнить, кто он? – Петровский, прищурившись, посмотрел на Шведова.

– Не надо, – негромко ответил тот, выдерживая взгляд, – освежили память уже… кстати, очень интересно…

– Вот это… – перебил Петровский, – вообще последнее, к чему бы тебе стоило проявлять интерес! И, думаю, причины объяснять тоже не стоит. И не задавай мне вопросов о моем отце, ты ведь понимаешь, что я не отвечу, да и права не имеешь… – он очень мрачно, почти отчаянно усмехнулся, – но вернемся к нашим баранам. Я сам, за свои бабки ввел Логинова в состав учредителей и отдал ему долю. У него ни гроша за душой не было, можешь проверить. Знаешь, зачем? Потому что мне просто был нужен надежный человек, который поможет и поддержит меня. Нужен был друг… а теперь у меня нет друга! – он посмотрел на Шведова со звериной тоской в глазах и опытный следователь вновь понял: сейчас Петровский откровенен, – я прекрасно понимаю, что ты вряд ли кого-то найдешь, но я тебя не виню, ты нормальный следователь, я это вижу, но раскрыть это вряд ли получится. Только не вменяй мне его смерть, ты же понимаешь, надо быть конченым идиотом и мразью, чтобы сделать это… знаешь, может я и мразь, – Петровский покачал головой, – но точно не идиот. Я знал этого парня с первого курса… я никогда, слышишь, никогда бы не причинил ему вред… – к его горлу вновь подступили слезы. Он поспешно отвернулся, чтобы Шведов не видел этого.

– Ну, хорошо, – вздохнул следователь, – а третий учредитель Андрей…

– Андрюша! – Петровский тяжело и часто задышал, опять начав опасаться, что его стошнит прямо в кабинете следователя, – лох! Лох, который боится собственной тени. И поверь, он никогда бы не решился на подобный шаг. И убивать уж, если на то пошло, надо было меня. Слушай, друг, я тебе уже рассказал, как все было! – он зло посмотрел на Шведова, – я тебе клянусь, все было именно так! Хочешь, повторю на конституции, библии, на чем угодно… что ты еще хочешь услышать? Или мне надо сдохнуть у тебя в кабинете, чтобы ты поверил? Ты не видишь, как мне хреново?

– Вижу, Константин Алексеевич, – Шведов мрачно кивнул, – можешь быть пока свободен. Здесь вот подпиши только! – он протянул Петровскому две бумаги.

– Подписка о невыезде! – взяв в руки одну из них, тот криво и очень зло ухмыльнулся, – п…ц! Ну, подозревай меня дальше, так будет еще меньше шансов найти этих ублюдков…

Он быстро поставил роспись на обеих бумагах и, встав из-за стола, пошатываясь, покинул кабинет Шведова.

***

Соловей подъехал к зданию СК спустя пятнадцать минут после звонка Петровского. Тот сел в машину и положил голову на спинку сиденья, отвернувшись к окну и не произнося ни слова. Пару минут Соловей тоже молча смотрел на него. Затем, решившись, хриплым голосом спросил:

– Как?

– Леша, сейчас ничего не спрашивай! – просипел Петровский.

По стеклу забарабанили капли. Температура поднялась до нуля, и теперь с серого неба падало противное месиво из дождя со снегом…

– Ладно, – Соловей кивнул и, наконец, набравшись смелости, добавил: – Костик, не знаю, как тебе сказать…

– Говори! – буркнул Петровский, – хуже уже не будет…

– Джамал в больнице, – мрачно сообщил Соловей, глядя перед собой, – его от… и в фарш… эти уроды, псы Алана… и это, Кость… ту тачку сожгли. Вместе с гаражом его отца…

Петровского начало трясти. Он сидел спиной к Соловью, но тот все понял…

– Поехали, – вдохнул он, пересилив себя.

– Куда? – тихо спросил Соловей.

– К Джамалу, – ответил Петровский и уткнулся лбом в стекло, – по городу только поколеси сначала. Смотри, чтобы хвоста не было… – добавил он и замолчал теперь уже совсем…

Соловей посмотрел на него и, сочувственно кивнув, завел машину.

***

Шведов наблюдал через окно своего кабинета, как от здания следственного комитета отъехала машина, в которую пять минут назад сел Петровский. Затем достал сигареты и закурил.

– Что думаешь? – негромко спросил его коллега – капитан Смолин, вошедший сразу после снятия показаний.

– Не знаю, – Шведов покачал головой, – мутный тип, этот Петровский. Мутный и какой-то… нехороший. Странно для его лет. Но в одном я, на удивление, уверен: он не врал, – Шведов посмотрел на коллегу, – он к убийству Логинова точно не имеет отношения. Либо он – лучший из актеров, что когда-либо знал мир…

Шведов тяжело вздохнул и затянулся. Некоторое время помолчали.

– Да ну нет, не заказуха это, – Смолин покачал головой, – думаю, не врал этот Петровский, правда, закусился с какими-нибудь «грачами» у ресторана. Достал травмат, начал махать, мажоры, они такие, без тормозов, думают, все можно, ничего не будет. Вот… не обошлось, – он покачал головой, – а Логинов… просто оказался не в то время не в том месте…

– Ага, – Шведов невесело кивнул, – только не сегодня ночью. А когда вообще связался с этим Петровским. Вообще вся эта история мутная! В смысле, история всей этой семьи! – он выразительно посмотрел на коллегу, – вот скажи, почему, если он мажор и деньги на кафе от отца, тогда…

– Саня! – Смолин бросил на товарища предупреждающий взгляд, – забудь! Отпусти! Не надо тебе в это лезть! История похоронена четыре года назад! Картинку сложить нетрудно, всем понятно, что именно там было, да и ответ на свой вопрос ты, уверен, знаешь. Только не нужно тебе это! – он сверкнул глазами, – лучше прими показания Петровского, как факт. Тем более что они вряд ли далеки от правды. Твое дело – найти убийц Логинова. Или кого-нибудь, кто возьмет это на себя… – он вновь бросил на Шведова выразительный взгляд, – мало ли уродов со стволами шарахается по нашему долбаному городу… просто найди кого-нибудь! Думаю, Петровский на этом успокоится. В другой раз будет думать, что творит, может, хоть так жизнь научит…

– А на убитого парня тебе вообще плевать? – мрачно осведомился Шведов.

– Не туда тебя понесло! – обиделся Смолин, – мне не плевать! Только вот настоящих убийц вряд ли найдешь! Особенно, если будешь вместо этого копаться в грязном белье династии Петровского! А там и самому проблем нажить недолго. Короче, Саня, не заморачивайся так…

– Не заморачиваться? – скривился Шведов, – мне вообще-то уголовное дело по особо тяжкой статье возбуждать, не забыл?

– Не забыл, – ответил Смолин, встав из-за стола, – просто лишнего на себя не бери. Не вывезешь, поверь мне…

Он уже почти покинул кабинет, когда Шведов задумчиво произнес:

– И все равно тут что-то не то. Нет, я Петровского не подозреваю. Даже идиоту видно, как он переживает, не мог он убить или заказать… но все равно такое чувство, что не договаривает чего-то. Что все было как-то не совсем так, как он рассказал…

– Тогда как? – Смолин раздраженно обернулся, – поведай мне свою версию событий!

– Не знаю, – честно признался Шведов.

– Потому что другой версии просто нет! – уверенно заявил Смолин, – просто не сходи с ума, Саша! Да, может, все не совсем так! Может, приврал Петровский, может, сам на них и рыпнулся, за что и получил! Да процентов семьдесят, что так и было, а теперь сознаваться стремно! Только дела это все равно не меняет и факт убийства и, сто пудов, незаконного хранения оружия – тоже остается! Если сможешь, найди тех, с кем пьяный мажор Петровский закусился у ресторана. Если не сможешь… ну, ты сам знаешь, что делать в подобных ситуациях…

Смолин цокнул языком и вышел из кабинета. Шведов некоторое время задумчиво смотрел на закрытую дверь. В чувство его привела резкая жгучая боль в пальце. Опомнившись, он ткнул истлевшую сигарету в пепельницу и вернулся за стол, на котором были разложены материалы дела.

***

Фролов и Асхат сидели в приемной. Завидев Петровского и Соловья, они поднялись с кушетки и подошли. Оба были мрачны и не решались произнести ни слова…

Петровский остановился и посмотрел на приятелей.

– Про Славика он знает? – глухим голосом спросил он.

– Нет, – прошептал Фролов, покачав головой, – мы пока ему не говорили, чтобы… он шумно сглотнул и сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

– Понятно, – Петровский кивнул и направился в сторону коридора. Фролов засеменил за ним. Медсестра, видимо, поняв, куда они направляются, попыталась преградить путь, но Дмитрий осторожно сунул ей купюру и вполголоса произнес:

– Десять минут!

Они поднялись на третий этаж, где находилась палата Джамала. Петровский первым вошел внутрь. Друг лежал на больничной койке, весь в бинтах и шинах. На нем практически не было живого места, двигались одни только глаза. Заметив Петровского, Джамал перевел на него взгляд. Тот сделал несколько шагов вперед и осторожно присел рядом с кроватью.

– Брат… – прошептал Джамал, – я ничего им не сказал… – из его глаза выкатилась слеза.

– Все хорошо, братан, все хорошо… – Петровский осторожно взял его руку в гипсе, – ты не виноват…

– Они знали, где тачка, – проговорил Джамал, – выследили меня. Папин гараж спалили… Костя, я им ничего не сказал… сдох бы, но не сказал! – он всхлипнул.

– Тише, тише, тише… – приговаривал Петровский, держа его за руку, – все уже закончилось. Все будет нормально. Ты поправишься, братан. Ментам что сказал? – он понизил голос почти до шепота, хотя в палате кроме них никого не было.

– Что я мог сказать… – Джамал слабо улыбнулся, – схлестнулся с какой-то гопотой… не повезло…

– Ты молодец, – прошептал Петровский, – молодец…

Он поднялся на ноги и шумно сглотнул.

– Костя… – Джамал посмотрел на него, – они еще мобилу зачем-то забрали… Костя, остальные все целы?

Петровский посмотрел на друга. Он хотел соврать, но не мог. Глаза наполнились слезами, руки затряслись…

– Нет, – всхлипнул он и, не в силах больше это выдерживать, выбежал из палаты.

Он не знал, сколько простоял в коридоре у окна. После него в палату к Джамалу зашел Фролов, где, наверное, рассказал ему о случившемся. Через некоторое время Дмитрий вышел и, подойдя к Петровскому, облокотился на стену, достал из кармана фляжку и сделал внушительный глоток.

– Это уже не игра, Костик! – очень тихо произнес он.

– Это уже давно не было игрой, – Петровский вырвал из его рук фляжку и сам приложился к ней, даже не обращая внимания на крепость напитка, сделал несколько больших глотков, словно во фляге был лимонад.

Некоторое время они стояли молча. Потом Петровский, задумчиво посмотрев на Дмитрия, произнес:

– Они забрали у Джамала телефон, когда избили его ночью. Когда мне звонили с его номера, это уже были люди Алана. Я был пьян, как тварь, думал, это Джамал звонит… – он во все глаза смотрел на Фролова, – я сам сообщил им, где мы находимся…

***

Декабрь 2013

– Костик! Костян!

– Чего тебе? – Петровский на секунду оторвался от могилы, повернув абсолютно стеклянный взгляд к Фролову, который с озабоченным видом стоял позади него.

– Замерзнешь же к чертям! – грустно произнес Дмитрий, – может, хоть в машине немножко погреешься? – спросил он, с надеждой глядя на невменяемого друга. Но рассчитывать на адекватную реакцию, похоже, было бесполезно…

– У меня все нормально! – Фролов едва мог различить пьяную речь. Петровский вновь отвернулся и встал на четвереньки у могилы Славика, уткнувшись лбом в мраморный погост…

Фролов некоторое время с жалостью смотрел на него. Затем, цепляясь за последнюю ниточку, сказал:

– Тут сессия на носу. Народу ставить надо…

– Асхат поставит… – пробормотал Петровский. Поскользнувшись, он распластался на холодной земле. Затем кое-как поднялся и облокотился спиной на ограду.

– Костя, ну что ты делаешь? – с болью спросил Фролов, сделав шаг вперед, – братан, ну прошу тебя, давай…

– Дима… – проревел Петровский, – уйди!!!

Его глаза наполнились кровью. Фролов испуганно сделал шаг назад. За последние три недели они успели усвоить, чем заканчивались попытки привести неадекватного Петровского в чувство…

– Костя…

– Вон пошел!!!

Дмитрий грустно покачал головой и, поняв, что все разговоры бесполезны, удалился. Петровский схватил лежавшую здесь же бутылку и вновь приложился к ней. Затем бросил рядом с собой и прильнул лбом к фотографии Славика на памятнике…

Похоже, он отключился на некоторое время. Он точно не знал, как надолго…

– Эй! Ты чего там делаешь?!

Петровский поднял глаза. Вроде бы, на улице все еще было светло. Значит, сознание потерял ненадолго. Надо было просто еще выпить… где эта чертова бутылка?

Он нащупал спиртное и, подняв с земли, вновь отхлебнул из горла, следя мутным взглядом за приближавшимся сторожем. Тот подошел и сердито посмотрел на него.

– Ну-ка встал и пошел отсюда, пьянь! Сейчас я ментов позову!

– Погоди! – выдохнул Петровский. Он сунул руку в карман и достал оранжевую купюру, – на вот… трубы-то горят, а? – он дрожащей рукой протянул деньги сторожу. Тот изумленно смотрел на банкноту крупного номинала, которой никак не могло быть у пьяницы. Только сейчас он заметил, что парень у могилы был одет прилично, просто одежда была испачкана от того, что тот сидел на земле…

– Это…

– Тебе-тебе! – Петровский закивал и вновь сделал глоток из бутылки, – бери, возьмешь себе нормального чего-нибудь. Только не за… й меня больше, ладно? – он вновь откинулся на погост.

– Ладно… – сторож попятился назад, – ты это… замерзнешь же к чертям так сидеть…

– Справлюсь! – выговорил Петровский, опять отхлебывая. Его несколько раз тряхнуло и едва не стошнило, но он удержал все в себе, – это, слышишь? Менты если тут шарахаться будут, маякни, ладно?

Сторож несколько раз нервно кивнул и поспешил уйти подальше от странного визитера. Вернувшись в свою кабинку он перекрестился и убрал деньги, которые все это время держал в руках в карман, после чего стал напряженно смотреть в окошко, не идет ли этот странный парень сюда…

Петровский посмотрел на фото. На нем Славик улыбался и излучал позитив. Он всегда был именно таким при жизни. Веселым, решительным… никогда не унывал и не отчаивался. И не давал Петровскому делать этого…

Он протянул руку и обнял памятник, после чего уткнулся в него лбом.

– Я не хотел, чтобы так, братан… – невнятно прошептал он, – лучше бы ты жил, а не я… с…а, за что мне все это?! – взревел Петровский, ударив по бетону кулаком. Руку пронзила резкая боль, но он не обратил на это никакого внимания, лишь снова закрыл глаза…

Прошло еще какое-то время. Он оторвал голову от бетона и осмотрелся. На улице начинало смеркаться. А как давно он вообще сюда пришел? Хотя, есть ли теперь разница…

Петровский нащупал бутылку. Взяв ее в руки, он обнаружил, что она пуста.

– Все выпил… – тихо констатировал он.

С трудом держась на ногах, он поднялся и, спотыкаясь об оградки и другие могилы, побрел к выходу с кладбища. Несколько раз он падал, но снова вставал и, даже не отряхиваясь, шел дальше. Через некоторое время ему удалось выбраться на дорогу. Пройдя какое-то расстояние, он услышал нараставший шум автомобильного двигателя. Петровский обернулся и неловко поднял руку.

Машина остановилась рядом с ним. Пошатываясь, он открыл дверь. Водитель повернулся к Петровскому.

– Ооооо! – он покачал головой, – нет, не повезу никуда!

Он попытался закрыть дверь, но Петровский остановил и достал из кармана две купюры, таких же, как та, что он сунул сторожу. Еще одна банкнота при этом вывалилась куда-то на землю, но ему было плевать…

– Здесь раз в пятнадцать больше, – пробормотал Петровский, качаясь и с трудом держась на ногах, – только отвези в одно место и все. Что скажешь?

– Ладно, садись! – алчность пересилила осторожность, и водитель нехотя согласился.

– Заднюю открой! – потребовал Петровский.

Водитель, поморщившись, разблокировал заднюю дверь. Петровский открыл ее и буквально ввалился в салон, мгновенно распластавшись на заднем сиденье.

– Куда? – осведомился водитель.

– Кафешка около НГПУ, – невнятно сообщил Петровский, – разбудишь, как приедем…