Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

В этом году снег выпал рано, в конце октября. Сильная метель накрыла Нобельск, как всегда, в самый неожиданный момент. А на следующий день – «плюс один». Как итог – слой снега на обочинах и тротуарах и слякоть на проезжей части…

– Ну и погодка! – констатировал Соловей, войдя в кафе Петровского, – помните такое в конце октября?

– Всякое помним! – Петровский отряхнул пальто и знаком велел своим проходить в зал.

– Константин Алексеевич – это вы? – на самом первом диванчике сидели двое парней и две девушки, явно ожидавшие кого-то. Все молодые, не больше двадцати лет. При виду Петровского один из них вскочил на ноги и обратился. Остальные выжидающе смотрели.

– Я – Константин Алексеевич, к сожалению! – пошутил Петровский. Парень немного смутился, но продолжил:

– Мы к вам на стажировку…

– Стажировка? – Петровский весело кивнул, – стажировка – это хорошо! Вон старший бармен! – он указал на Диму, протиравшего бокалы за стойкой, – расскажет, покажет, объяснит, научит! Тот счастливчик, который пройдет жесточайший отбор, получит эту работу! Да шучу, расслабьтесь! – взглянув на испуганно переглянувшихся ребят, Петровский прыснул, – всех возьму, если сильно не накосячите и сами захотите остаться! Выплаты своевременные за выход, либо за месяц. Премии бывают, вечером хороший чай, особенно в выходные! Ну все, ребята, можете приступать, удачи! Пошли!

Последнюю фразу он сказал уже Асхату, Соловью и Джамалу, ожидавших окончания короткого инструктажа. Те направились за ним в сторону служебного помещения.

– Заходите! – велел Петровский, обогнув свой стол, – Джам, дверь запри!

Джамал послушно запер дверь на замок.

– Костик, так что за сбор с утра пораньше? – спросил Соловей, устраиваясь на диване.

– С утра пораньше? Половина одиннадцатого, лодырь! – проговорил Петровский, открыв запертый ящик своего стола. Парни наблюдали, как он поочередно вложил на всеобщее обозрение три больших черных сумки. Асхат приподнял брови, задавая немой вопрос. Петровский молча открыл замок одной из сумок, продемонстрировав содержимое. Купюры. Оранжевые, бирюзовые, часть – в валюте. Много купюр. Крупные суммы денег…

– Это что? – Соловей тоже вскинул брови и показал пальцем на пачки денег.

– Это общак, – спокойно пояснил Петровский и медленно опустился в кресло управляющего, – точнее, ваши доли. Что вы смотрите, берите деньги, вы их заработали!

Повисла гробовая тишина. Соловей медленно опустил руку, которой указывал на сумки и посмотрел на притихшего Асхата. Джамал покачал головой и скрестил руки на груди.

– Костя, я не понял – очень тихо начал он, – это что… все?

Соловей перевел встревоженный взгляд на него. Петровский резким движением закрыл сумку.

– Да, Джамал, – вопреки обычаю, он не стал иронизировать и впервые за долгое время остался серьезен, – все.

Соловей поперхнулся. Джамал и Асхат непонимающе смотрели на Петровского.

– Костик, но почему? – Соловьев нервно дернул плечом, – что еще случилось, все же было хорошо!

– Давно ли вы стали говорить, – произнес Петровский, – что у нас все хорошо…

– Нет, Костик, знаешь, я тоже тебя ни черта не понял, – на этот раз голос подал уже Асхат, – ты уж потрудись объяснить, что все это значит!

Джамал с Соловьем тоже смотрели на Петровского, требуя объяснений. Тот лишь пожал плечами.

– Вы же знали, что это не навсегда…

– Так-то оно – так, Костик! – Джамал кивнул, – но почему сейчас? Впереди целый год…

– Точнее полгода! – перебил Петровский, – последний семестр можете не считать, там у всех дипломы, да и летняя сессия нас ни коим образом не коснется. Просто никто уже не будет работать с нами. Издержки этики… – он тяжело вздохнул, вспомнив слова Соболева и самого Андрея, которого не видел почти три года.

– Нет, охренеть… – Соловей покачал головой, – я знал, что это все временно, но чтобы так… и давно принял решение? – он, нехорошо прищурившись, взглянул на Петровского.

– Недавно, – спокойно ответил тот, – пацаны, давайте только не смотреть на меня волками, ладно? По-моему, все в курсе, что я ничего…

– Не делаешь просто так! – закончил за него Соловей, – так поясни, почему сейчас! Нам всем интересно! – он обернулся к Джамалу и Асхату, ища поддержки. Впрочем, они и так, похоже, сейчас были на него стороне…

– Осторожность, – негромко произнес Петровский, положив обе руки на крайние сумки, – мера предосторожности. Может, лишняя. Но лучше так, чем по-глупому спалиться на финишной прямой…

Соловьев прыснул.

– Костя Петровский и «осторожность»! – громко заявил он, – ага, конечно! Крокодил и вегетарианство! Так с чего мы должны спалиться, друг дорогой? – он агрессивно надвинулся на Петровского. Тот лишь устало вздохнул и с сочувствием посмотрел на приятеля.

– Слишком много было всего, – негромко пояснил он, – наша деятельность вышла за рамки того, что планировалось изначально. Давно вышла. Хорошо или плохо – судить поздно. Но поверьте, сейчас мы выжали из нашего сотрудничества все, что было возможно. А значит, пора расходиться. Или сломаем палку. И так перегнули, дальше некуда… – Петровский посмотрел в потолок.

– Теперь он заговорил о перегибах! – Соловей никак не желал успокаиваться, – да это, кэп, давно всем понятно, что мы перегнули, будь здоров! Если что, уголовных дел хватит на небольшую библиотеку…

– А ты еще погромче ори, чтоб там все услышали! – Петровский впервые усмехнулся и указал на дверь, – так вот, Леша, я и хочу, чтобы это самое «если что» не настало. И поверь, я просто чувствую, что сделать все нужно сейчас. Нет, парни, с сегодняшнего дня «сеть» прекращает свое существование. Точка.

Он твердо посмотрел на всех троих. Джамал лишь мрачно покачал головой. Асхат даже позу не сменил. Соловей цокнул языком и всем своим видом показал, как именно он относится к такой инициативе.

– Красавец, Костик! – с сарказмом заявил он, – а у меня на зимнюю сессию планы были! И на госы клиентура готова! И что теперь прикажешь делать?

– Я тебе ничего не запрещаю, – спокойно ответил Петровский, – и никому из вас! – он обвел глазами собравшихся, – каналы и связи у тебя есть, пожалуйста, пользуйся. Но действуешь один, на свой страх и риск. Как и любой. Отчислений в общак больше не будет, кстати, все операции в ЦИТе тоже прекращены. Ничего, что когда-либо сможет доказать то, что «сеть» вообще существовала…

– Операции в ЦИТ прекращены? – Соловей скривился, – а мне ничего…

– А тебе ничего и не надо! – отрезал Петровский, не дав договорить, – все, Леша, баста! Никакого рэкета, никаких совместных муток! Вопрос закрыт…

Соловей сделал шаг вперед и облокотился на стол, с издевкой глядя на Петровского.

– Да? – он расплылся в фальшивой улыбке, – и что, прямо сам остановишься?

– Самого меня никто не отпустит! – Петровский выразительно показал глазами наверх, – и последние операции закончить заставят. А из вас никто особо не засвечен. Поэтому хорошо подумайте, если захотите еще что мутить. Но право ваше, повторяю, я никому больше не могу запрещать…

– Не можешь запрещать, – Соловьев закивал, – слушайте, а вам не кажется, что он напоследок тупо замутил что-то за нашими спинами? – он обернулся к Джамалу и Асхату.

– Соловей, ты идиот?! – Петровский разозлился.

– Чего?!

– Ничего! Ты просто подумай своей параноидальной башкой, на хрена бы я тогда сейчас отдавал деньги? – Петровский скривился, – повторяю еще раз: я не хочу спалиться на финише. И подставить никого не хочу. Но да, лишнего на себя брать в случае чего – никакого желания.

– В случае чего, это как? – спросил Джамал, глядя на Петровского с обидой.

– Это если кто-то попадется, – коротко пояснил Петровский, – одно дело – на небольшой единичной взятке. И совсем другое – ОПГ. Или вам напомнить, что у нас за плечами? – теперь уже он сам недобро прищурился. Асхат сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Я всегда верил тебе, Костик, – тихо сказал он, – и сейчас поверю. Но это все равно странно. Похоже, ты нам не доверяешь. Мне жаль…

– Нет, – Петровский покачал головой, – не жалей. Мы многое вместе прошли, пацаны. И, если спросите меня, несмотря на все дерьмо, что было за все эти годы, я скажу, что все было не зря! – он окинул взглядом помрачневших ребят, – да не делайте похоронные физиономии, я вас прошу! Относитесь к этому, как к окончанию действия четырехлетнего контракта! – он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, – никто ведь не запрещает общаться. Как хорошие знакомые, приятели, друзья, не знаю, кто и как к кому прикипел за эти годы. Но одно неоспоримо, парни: все когда-то заканчивается, примите это, как данность. «Сети» больше нет. И лучше всего забудьте, что она вообще когда-то была…

***

Карнаухов остановил машину у кофейни, в которой была назначена встреча. Выйдя на улицу, он опасливо огляделся по сторонам и, убедившись, что вокруг никого нет, поднялся на крыльцо.

– Не надо! – гардеробщица у входа предложила забрать пальто, но Алексей Станиславович отказался.

Войдя в полутемный зал, он стал присматриваться к посетителям. Собственно, присматриваться как раз здесь было и не к кому. Единственным посетителем в это время был рослый и крепкий мужчина с небольшой залысиной, сидевший в дальнем конце зала. Заметив Карнаухова, он едва различимо махнул рукой. Алексей Станиславович понял, что его узнали. Выдохнув, он направился к столу. Мужчина внимательно следил за каждым его шагом. Профессиональное. Оперативник. Все было понятно…

– Алексей Станиславович? – негромко уточнил он, когда проректор приблизился, – присаживайтесь, меня предупредили о вас, – он кивнул на свободный стул, – я – майор Бондаренко. Управление по борьбе с экономическими преступлениями…

Карнаухов сел на предложенный стул и вновь нервно осмотрелся, хот в зале никого, кроме них не было. Бондаренко вновь махнул рукой, подзывая официантку.

– Кофе принесите, – коротко сказал Карнаухов, поняв, что ему предлагают что-нибудь заказать.

– Какой?

– Любой, – проректор отмахнулся и захлопнул предложенное меню. Официантка удалилась.

– Что ж, начнем? – Бондаренко слегка приподнял брови, – расскажите мне все, что знаете сами.

– Я… – Карнаухов замялся, – я даже не знаю, с чего начать…

– Начните с главного, – предложил майор, внимательно глядя Алексею Станиславовичу в глаза, – в какой момент ситуация в НГПУ полностью вышла из-под вашего контроля?

***

Последний семестр. Февраль 2015

– Блин, ну эти вопросы на госы – это вообще жесть! – заявила Алина, – девочки, читал кто?

– Ага, капец! – староста Настя выпучила глаза и согласно закивала, – по всем предметам почти что! Как учить – вообще без понятия!

Покосившись на них, Серый ухмыльнулся и перемигнулся с одногруппником, сидевшим с ним за одной партой. Он был одним из тех, кто пожелал «не мучиться» с зазубриванием и подготовкой шпор и просто приготовил деньги, которые в скором времени должен был передать Петровский. Несмотря на обеспеченные им же разборки «сети» с НГА в 2012-м, они не стали отказывать потенциальному клиенту, просто не было смысла…

– Да выучим, куда мы денемся! – Алина махнула рукой, – хотя, конечно, жесть там вопросы, блин, девочки, шпоры делать надо! Ладно, госы-то сдадим, но у нас тут еще последний звонок на носу, кто что думает?

– Нет, ну а что, гульнуть-то надо! – заявил Серый, развалившись на своем месте, – по бабкам скинуться, да кабак какой-нибудь снять…

– Да это понятно, Сереж, что надо, только нам опять одним всем заниматься? – с праведным возмущением осведомилась Настя, – ребят, вы тоже примите участие, кто что думает?

Петровский криво ухмыльнулся и ничего не сказал. Они с Асхатом тоже сидели в аудитории, практика закончилась, вот-вот должна была начаться пара Семенова, которые они не прогуливали принципиально.

– Кстати, а что мы паримся? – еще одна девушка из Алининой свиты подала голос, – девочки, а у Кости же свое кафе, может, там и отметим? Коость!..

Петровский со злостью посмотрел себе под ноги. Прознали! Ну, кто бы сомневался, слухами земля полнится. Сейчас начнется «накат» по полной программе. Как же вы достали, кто бы знал…

– Кость, ты слышишь? – Алина выжидающе посмотрела на него. Вместе с ней – еще с десяток пар глаз.

– А? – Петровский сделал вид, что услышал только что, – а, нет, ребят, у меня никак не получится…

Как и следовало ожидать, этим он моментально вызвал «народный гнев».

– Это еще почему не получится? – Настя уперла одну руку в бок и с агрессией уставилась на Петровского, – Кость, а что мешает, может, объяснишь?

– Ага, в письменном виде! – Петровский моментально вышел из себя, – девочки, вы реально думаете, что все вот так просто? Взял и закрыл кафе, когда вздумается? Это, между прочим, не только мое заведение, там не только мои деньги лежат…

– Ой, ну понятно! – Настя презрительно махнула на него рукой. Вместе с ней загалдел и остальной «женсовет», что именно, разобрать было трудно, да Петровский и не горел желанием.

– Денег пожалел, да, Кость? – обиженно заявила Алина, – ну понятно, власть в голову ударила, но вообще-то один раз в жизни можно было ради своих одногруппников…

– Своих? – в ухмылке Петровского не было ничего доброжелательного, одна злоба и ненависть, – девочки, а можно я не буду объяснять основы бизнеса, все равно не поймете! Если я сказал, что не получится, я сказал не из вредности, а потому что все действительно так…

– Ой, да ладно, Костя! – еще одна закатила глаза, – пожадничал для своих – так и скажи! Не зря говорят, что деньги людей портят…

Петровский вскочил на ноги, заставив говорившую испуганно вжаться в парту.

– А я что, отказываюсь скидываться на общих основаниях?! – зашипел он, злобно глядя на выступавших одногруппниц, – по-моему, здесь не я сейчас жадничаю, а просто кто-то другой, не будем показывать пальцем, хочет сэкономить, нет? Что вы смотрите?

– Ой, ладно, Кость! – их аргументы, как всегда, были фундаментальными и неоспоримыми, – понятно все с тобой, помогать не хочешь, так и скажи, мы не настаиваем!

По аудитории прокатились упрекающие возгласы. Бушевала, в основном, Алинина свита, остальные побаивались выступать открыто. Н став больше слушать, Петровский вышел из-за стола и быстрыми шагами покинул аудиторию. Асхат покачал головой и двинулся вслед за ним.

Спустившись вниз, Петровский рывком открыл дверь и, выйдя на улицу, закурил, причем даже не удосужившись отойти на безопасное расстояние. Через некоторое время показался и Асхат.

– Костян, я… – негромко начал он. Петровский агрессивно развернулся к нему.

– Асхат, ты, надеюсь, мораль читать не станешь? Я даже не буду сейчас рассуждать о том, что эти с…и, которые ни разу за пять лет даже добрым словом не помогли, сейчас просто хотят воспользоваться мной и побухать на халяву! – он сверкнул глазами на приятеля, – но скажи мне, друг, за эти пять лет я заслужил возможность один раз нормально отдохнуть? Оторваться, нажраться, в конце концов? Что?

– Ну да, заслужил, – Асхат не стал спорить. Он-то, как раз, все понимал.

– Тебе надо объяснять, что твое кафе – это работа? – продолжал Петровский, – я каждый день бываю там, меня там все знают, как ты думаешь, отдохнуть там получится? Что ты молчишь? Да или нет?

– Да нет, ты прав, конечно, не получится, – согласился Асхат, – но мог бы и им это объяснить…

– А они станут слушать? – Петровский грустно улыбнулся и заговорил уже на тон тише, – когда они что воспринимали, Асхат? Ты-то ведь знаешь. Им плевать на мои аргументы, они видят и слышат только то, что хотят. Для них мы – буржуи. Мажоры на крутых тачках, при бабках, те, кого они привыкли в глубине души ненавидеть. И они не хотят даже допускать вероятность того, что нам никто ничего не дарил, – он как-то очень мрачно посмотрел на Асхата, – что мы всего добились сами. Потом и даже кровью… – вспомнив Славика, он грустно посмотрел на лежавший вокруг снег, а затем положил руку Асхату на плечо, – нет, брат, им проще думать, что все достается только по большому блату, падает с неба от доброго родственника или еще кого-то, что ничего нельзя добиться самому. Знаешь почему? Потому что сами они не хотят шевелиться, боятся покинуть гребаную зону комфорта. Потому что так проще. Поэтому позиция ненависти к тем, кто в этой жизни добился хоть чего-то большего – самая удобная. Они всегда будут такими. Никогда не изменятся. И никогда ничего не захотят слушать. Они такие, какими им удобно быть…

– Да, все это я уже слышал… – Асхат тоже улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль, – все же я попробую с ними поговорить. Незачем тебе наживать новых врагов на финишной прямой…

– Врагов? Их? – Петровский презрительно скривился и указал на окна аудитории, где собралась их группа, – думаешь, я их боюсь? Или мне не плевать?..

– Да не в этом дело, Костик! – Асхат с досадой отмахнулся, – короче, ладно, ты сказал, я сказал, мы друг друга услышали…

– Твое право, – Петровский пожал плечами и выбросил сигарету в урну, – хочешь вести с ними беседы за жизнь – давай. Я не буду.

В этот момент возле входа в корпус появился Антон Алексеевич.

– Костя, Асхат! – он приветственно махнул рукой, – опаздываем на занятия? Бросайте курить, плохо на мозг влияет! – Семенов улыбнулся и знаком велел им проследовать на пару.

– Уже идем, Антон Алексеевич! – Петровский заспешил за преподавателем, – уже идем…

***

– Ну, рассказывай, что узнал?

– Да что тут рассказывать? Нормальный ВУЗ, как ВУЗ. Берут через одного, если не чаще. На заочном все только за бабки. Студенты в курсе, преподы тоже, всех положение дел устраивает. Короче, обычный универ, ничем не хуже и не лучше других, если не брать во внимание эту полумифическую ОПГ…

– Понятно. «Решал» еще установили?

– Да, установили одного. Зовут Леша, сейчас как раз закрывает вопросы на своем ФИТе и еще где-то, правда, вот это уже информация неточная. На факультете дела через него, особенно на старших курсах…

– Всего скольких установили?

– На данный момент троих. Ну, это исключая самого Петровского. Схема деятельности одна и та же. Между собой, минимум, двое контактируют, но пришить им ОПГ, основываясь только на этом, не получится.

– Схемы передач установили?

– Да тоже все стандартно, как везде. Собирают бабло, зачетки, относят преподам, те ставят… все происходит в разное время, известное им одним. Можно, в принципе, проследить за любым из них и накрыть в момент передачи, только вряд ли там наберется даже на крупный размер. Препод, который получает, теоретически может и «уехать», а студент… нет.

– Нет, отставить! Накроем одного – засуетятся остальные, и тогда все псу под хвост…

– Да понятное дело. Мне вот вообще плохо представляется, как раскрутить их на ОПГ, если все это, конечно, вообще не домыслы проректора…

– Ты не думай, думать за тебя буду я! Ладно, с «решалами» на местах бесполезно. Нам нужен сам Петровский…

– Ладно, и как?

– Как? Просто. Подождем реально крупного дела. А такое, согласно сведениям от информатора, скоро будет. Если прищучить его на реально крупном размере и взять с поличным, можно спокойно колоть. А там сдаст всю цепочку, как миленький, если сам сесть не захочет. Только брать надо аккуратно, вне ВУЗа. Чтобы другие ничего не поняли.

– Ну, ладно, твое дело. А когда?

– Ждите. Скоро все будет. Пока что не выдайте себя ничем. Наблюдайте, вдруг всплывет что интересное. В курилках с другими студентами тусуйтесь, в кабаках, по пьяни много чего рассказывают. Попытайтесь выведать как можно больше об этой «Сети Петровского». А когда на руках будет весь расклад, хлопнем его. А потом и всех остальных. Все, расход.

***

Играла популярная ресторанная песня. Танцевали пары, напитки разливались по рюмкам и стаканам, все собравшиеся были в праздничных костюмах. Последний звонок. Финишная прямая…

Несмотря ни на что, Петровский все же договорился с одним знакомым, державшим диско-бар о проведении мероприятия в его заведении. По знакомству все делалось с хорошей скидкой и кучей разнообразных бонусов. А Асхат в свою очередь сделал так, чтобы группа узнала, кто все это организовал. Алинина свита даже подошла к Петровскому с «извинениями». Извинения, впрочем, выглядели скорее как «ты, конечно, все равно гад, но живи пока, мы разрешаем». Впрочем, Петровскому и на это было наплевать…

– Давайте, ребят! За нас, за успешную сдачу «госов», за все пять лет вместе! – один из парней произнес тост, все выпили. Выпил и Петровский, так, за компанию.

– Ты как? – негромко спросил Асхат, закусывая водку салатом.

– Нормально, – Петровский пожал плечами, – просто очередная пьянка, но, вроде как, событие. Так что давай!

Он предложил Асхату впить вдвоем.

– Не частим? – уточнил тот, приподняв брови.

– Нормально! – ответил Петровский и, не дожидаясь его, опрокинул в себя рюмку, – э! Нормально себя ведите! – заметив, что кто-то из одногруппников парней повздорил о чем-то с охраной, он поднял голову и немного прикрикнул, урезонивая. Те покосились на него, но спор прекратили.

– Смотри! – Асхат легонько толкнул Петровского в бок.

Тот обернулся. В этот самый момент в банкетный зал, освещаемый огнями цветомузыки, вошел Фролов. На Дмитрии была белая рубашка с черным галстуком «селедкой». Войдя внутрь, он остановился, неуверенно осматриваясь, ожидая, узнает ли кто-нибудь бывшего однокурсника.

– Ты позвал? – Петровский внимательно посмотрел на Асхата. Он догадался.

– Ну, я, что теперь? По-моему, мы ему ближе тех «своих»! – буркнул тот, ожидая «наезда».

– Да нет, порядок! – Петровский отодвинул стул и встал, – пошли, поздороваемся…

Выйдя из-за стола, они направились навстречу Дмитрию. Тот тоже заметил их и теперь смотрел во все глаза. Асхат первым подошел к нему и, приветственно пожав руку, похлопал по плечу.

– Здорово, Димас! Рад видеть.

Петровский остановился напротив Дмитрия и посмотрел тому в глаза. Фролов сглотнул и тоже встретился с ним взглядом. Асхат ждал. Петровский выждал еще пару секунд, а затем протянул руку. Фролов посмотрел на него и протянул свою.

– Привет, Диман, – сказал Петровский почему-то хрипло. Фролов молчал, продолжая во все глаза смотреть на него. И, Петровский мог поклясться, что увидел, как в глазах Димы сверкнули слезы…

– О, Диман! Димас, здорово!!!

Одногруппники заметили Фролова. Они узнали его. Несколько человек подошли к ним, приветствуя бывшего однокурсника. Фролов через силу улыбнулся и стал здороваться.

– Димас, сколько лет, сколько зим! Офигеть, так рады видеть! Айда, родной, айда бахнем!

Фролов покосился на молча стоявшего рядом Петровского и медленно двинулся к столу. Когда они поравнялись, Петровский схватил за плечо, останавливая…

– Димас, ты это… выпьешь потом со мной? – на ухо сказал Петровский, чтоб слышал только Фролов, – иди, бухни с ними, но удели потом и мне минуту, ладно? – он сделал глубокий вдох и на всякий случай отвел глаза, чтобы никто не увидел того, чего видеть не должен был…

Фролов кивнул и, оглядываясь на Петровского, направился к общему столу.

– Костян…

– Асхат, иди с ними, я скоро, – коротко сказал Петровский. Проводив ребят взглядом, он, обходя танцующих, направился к барной стойке, за которой как раз в этот момент появился хозяин заведения, – салам, Дамир!

– Привет, Костя! – Дамир крепко пожал ему руку и улыбнулся, – ну, как вам праздник, всего хватает?

– Все по высшему разряду, брат, рахмет тебе огромный! – Петровский кивнул и достал из пачки сигарету, – здесь еще можно, нет?

Дамир закивал и пододвинул к Петровскому пепельницу. Тот чиркнул зажигалкой.

– Сам как?

– Да нормально, дела идут! – Дамир развел руками, – знаешь, а ты молодец, Костик. И крутишься и для своих подсуетился! Мы тебя здесь очень уважаем!

– Спасибо тебе, Дамир! – Петровский кивнул и осторожно стряхнул пепел.

– Я соболезнования за друга так и не выражал, – Дамир понизил голос. Здесь музыка не гремела так сильно, так что они могли разговаривать, – ты же с ним начинал, да? Как его звали?

– Слава, – Петровский вдохнул дым и мрачно кивнул, – много воды утекло, Дамир…

– Жаль, брат, жаль, – Дамир вздохнул, – ты это, если что нужно будет, только скажи.

– Да все есть! – Петровский улыбнулся, – ты извини, тут некоторые перепить могут…

– Да порядок, праздник же у вас! – Дамир рассмеялся, – только это дело желательно в туалете или на улице! – он изобразил тошноту.

– Ладно, дорогой, постараемся! – Петровский тоже засмеялся и затушил сигарету.

– Пойду, Костя! – сказал Дамир, – если что, зови, не стесняйся!

Петровский закивал и повернулся к общему столу. Сидевший там Фролов выпил с однокурсниками и, поймав его взгляд, что-то сказал и поднялся из-за стола. Петровский выбрал место в дальнем конце зала с приглушенным освещением, там, где по его прикидкам можно было нормально пообщаться.

– Две водки принесите! – попросил он попавшуюся на пути официантку.

К столу они подошли почти одновременно и, не сговариваясь, сели. Фролов облокотился на руки и посмотрел на Петровского. Тот пока молчал. Через пару минут принесли водку.

– Заметил, что за столом всегда молчат, пока нет бухла? – Петровский взял бутылку и наполнил рюмки, – на, Димас. Давай-ка с тобой выпьем…

Ничего не говоря, Фролов осушил полную рюмку. Его примеру последовал и Петровский. В этот момент к ним приблизился Асхат с двумя тарелками.

– Без закуси не пейте! – бросил он, с грохотом поставив их на стол, – а то «уйдете» раньше времени…

Все опять замолчали. Фролов посмотрел на приятелей и развел руками.

– Ну, давайте что ли, еще по одной! – предложил он. Никто не возражал. Петровский опять взглянул на Дмитрия. Нужно было поговорить. Обязательно нужно. Вот только как начать? Он чувствовал вину перед ним. Почему-то впервые за долгое время он почувствовал себя виноватым.

– Из профкома-то что ушел? – негромко спросил он.

– Знаешь уже? – хмыкнул Фролов, опять разливая, – ну, скорее меня «ушли»… да и хрен бы с ним, я ни о чем не жалею…

– Я тоже, Димас, – негромко произнес Петровский, вновь подняв рюмку, – я тоже!

– Асхатик, хватит бухать, пошли танцевать! – в этот момент около их стола появилась Алина. Она с улыбкой смотрела на спокойно сидевшего Асхата. Играла медленная музыка. Петровский слегка округлил глаза и дернул головой, призывая Асхата принять приглашение. Тот встал и, взяв Алину за руку, направился в сторону танцпола. Петровский проводил их веселым взглядом.

– Видел, Димас? – говоря, он вновь машинально наливал, – помнишь пари, которое ты предлагал еще на первом курсе? Ну, кто опрокинет одногруппницу и все такое? – он бросил взгляд на Алину с Асхатом, которые уже танцевали, причем не на «пионерском» расстоянии, – по ходу Асхатик нас с тобой сделал!

Фролов рассмеялся и принял рюмку из рук Петровского.

– Не думал, что ты еще помнишь что-то хорошее, – сказал он, тоже косясь в сторону танцующих.

– Воспоминания, Димок, они такие, – Петровский задумчиво покрутил в руке наполненную рюмку, – со временем остаются только хорошие…

– Да? – Фролов посмотрел на него с легким недоверием, но все равно выпил «за воспоминания». Они немного помолчали, наблюдая за всей этой праздничной суетой.

– Димас, я… – начал Петровский.

– Не надо! – Фролов резко поднял руку, – если собрался извиняться, то оставь! Это не ты. Да и я не держу зла… – он покачал головой и снова разлил. Петровский заметил, что они пьют уже третью или четвертую рюмку, упорно игнорируя закуску. И, надо сказать, это понемногу начинало сказываться.

– Знаю, – он грустно кивнул, – ты добрый человек…

– Я не знаю, – Фролов покачал головой, – и уже не берусь ничего утверждать.

– Да добрый, я тебе говорю! – заверил его Петровский, – я тоже не держу зла. И не имею права осуждать. Давай просто попробуем забыть все…

– Нет! – Фролов опять отрицательно покачал головой, – забыть ничего не получится, и ты лучше меня это знаешь. Мы лишь можем делать вид, что ничего не было. Театр. Как и вся наша жизнь…

– Хорошо сказал, – Петровский улыбнулся. Они снова выпили.

– Знаешь, – начал Фролов после очередной неловкой паузы, – я ведь, в принципе, не могу, как ты. Я от природы беззлобный, такой уж я есть. Всегда пытаюсь всех понять, что ли. И тебя всегда пытался…

– Я знаю.

– Да погоди, не перебивай! – Фролов опрокинул еще одну рюмку и остановил Петровского движением руки, – я это к чему… – он закашлялся, похоже, водка «не пошла». Петровский похлопал его по спине.

– Лучше? На, закуси, а то разошелся…

– Короче, Костян, – заговорил Фролов, жуя бутерброд, – понимаешь, ты ведь, по факту, с самого начала был парень оторванный. И, ты уж извини, психованный отморозок, каких мало, – он покачал головой, – но даже так я тебя любил… да, твою мать, любил, не надо скалиться! – заметив ехидную усмешку Петровского, импульсивный Дмитрий разозлился.

– Ну, ладно-ладно, не заводись! – Петровский улыбнулся уже более открыто и примиряюще поднял руки, – ну, а теперь что? Прошла любовь, завяли помидоры? – ему стало действительно любопытно.

– Не знаю Костян, – Фролов лишь покачал головой и схватил бутылку, опять разливая, – мне сложно судить, но просто и ты уже не тот Костик Петровский, которого я когда-то знал…

– Ну, время меняет всех нас, – задумчиво проговорил Петровский, приняв рюмку из рук Дмитрия. Первая бутылка уже закончилась, поэтому он отодвинул ее на край стола, – ведь и ты тоже не тот Димка Фролов, с которым я познакомился на первом курсе в курилке под дождем… – он мечтательно поднял глаза к потолку, вспоминая то время.

– Я? – Фролов удивленно поднял брови, – объясни-ка!

– А что тут объяснять, просто все, – Петровский положил голову на руки и в упор уставился на Дмитрия, – тот мальчик-мажор с первого курса, который шагу не мог сделать без посторонней помощи и Дмитрий Фролов сейчас – это два разных человека. Понимаешь меня? – он заглянул Дмитрию в глаза, – ты – совсем не тот, кем был раньше и, что самое главное, никогда уже им не будешь. За эти пять лет ты прошел колоссальный путь. Да, ты совершал ошибки, да, тебя иногда хотелось просто прибить к чертовой матери… – на этих словах Фролов против воли усмехнулся, – но это были твои ошибки, понимаешь? – Петровский крепко схватил его за плечо, – ты сам принимал решения, сам набирался опыта, Дима! Ты прошел огромный путь, и все ради того, чтобы стать тем, кем ты стал! – Петровский замолчал и залпом осушил еще одну рюмку водки.

– И кем же я стал? – с интересом спросил Фролов, пока что воздержавшись от возлияний спиртным.

– Личностью, – ответил Петровский, слегка севшим от алкогольного ожога голосом.

– Ну, каждый человек – личность… – задумчиво начал Фролов.

– Да чушь собачья, не каждый! – Петровский лишь отмахнулся, – посмотри на них! – он кивнул в сторону веселившихся однокурсников, – посмотри-посмотри, смелее! Они тебе не ровня, Фролов. Никто из них! Что, скажешь они – личности? Нет! – Петровский покачал головой и взял с тарелки бутерброд.