Текст книги "Сеть Петровского. Часть 2"

***

Петровский подошел к Соловью и Фролову, которые ждали его у здания СК. Приехали сюда на Лехиной машине, его внезапно вызвали во второй половине дня, когда они поглощали спиртное в кабинете у Фролова, так что, выпив пару таблеток от запаха, пришлось поднимать Соловьева и ехать на опознание.

– Ну? Что там? – нетерпеливо спросил Фролов, когда Петровский приблизился.

– Мой следак накрыл целую банду, – негромко ответил Петровский, косясь на сотрудников, куривших на крыльце СК. Нет, они были слишком далеко, чтобы слышать, – минимум четверых я помню. Люди Алана…

– Да ладно! – Соловей вытаращил глаза, – и что?

– Не ори ты! – шикнул Петровский, – да ничего. Их приняли с оружием, не знаю, где. Может, даже ту самую точку накрыли, понятия не имею, как вышли, если все так…

– Так ты опознал кого-то или нет? – допытывался Фролов, во все глаза глядя на приятеля, – среди них были с…и, что убили Славика?!

– В машину сядьте! – распорядился Петровский, – давайте, быстрее!

Они сели в автомобиль Соловья. Петровский посмотрел на них, а затем негромко сказал:

– Минимум одного я узнал. Я был пьян в салат той ночью у ресторана. Но эту рожу запомнил хорошо… он у быков Алана был основным. И зуб даю, эта падла шмаляла… – он до хруста сжал кулаки и посмотрел на здание, где сейчас держали подозреваемых.

– То есть, – начал Фролов, расплываясь в улыбке, – эти скоты сядут на всю жизнь? – он крепко взял Петровского за плечо и слегка потряс.

– Скорее от трех до пяти лет, – негромко ответил тот, глядя куда-то перед собой.

– Стоп, Костик, как это от трех до пяти?! – Фролов изумленно вскинул брови, – это за убийство-то? Ты совсем законы забыл? Или у нас в УК что-то изменилось, а я про… л вспышку? – он сердито нахмурил брови.

– Я знаю законы, Дима! – Петровский слегка повысил голос, – только убийство еще надо доказать. А пока у них только незаконное хранение оружия, а это – не больше пяти лет. И то не для всех, – он опустил голову, – а у следствия ни ствола, из которого замочили Славика, ни моих показаний…

– Как это нет твоих показаний? – Фролов окончательно посерьезнел и еще крепче взял его за плечо, – но ты ведь говоришь, что узнал одного из стрелков, Костя!

– Это я тебе говорю! – Петровский стряхнул руку и со злостью посмотрел на Дмитрия, – а следаку заявил, что впервые их вижу!

– Не понял, Костик! – теперь уже Соловей смотрел на него с непониманием и агрессией, – то есть, ты хочешь сказать, что узнал убийцу Славика и промолчал?!

– Ты гений, Леша! – рявкнул Петровский, – именно это я и сказал!

– Тогда потрудись объяснить, какого х…а?! – злобно прошипел Соловей, глядя на приятеля почти с животной ненавистью, – неужели зассал? Ты же такой крутой и ни хрена в этой жизни не боишься! Или ты просто гонишь, Костик? Понты колотил, да? – Леха оскалил зубы под стать самому Петровскому. Но и тот не собирался отступать.

– Ты дебил? – Петровский посмотрел разъяренному Соловью в глаза, – еще раз намекнешь, что я – фуфло, я тебе кадык вырву! – пообещал он.

– А кто ты есть, если зассал указать на убийцу? – осведомился Соловей, выдерживая злобный взгляд.

Петровский схватил его за ворот рубашки. Соловей перехватил руки и крепко сжал их в «тиски». Фролов подался вперед, стараясь не допустить драку прямо в машине.

– Убери от меня свои клешни, урод! – угрожающе прошептал Соловьев.

– Леша, ты реально не сечешь? – лицо Петровского сейчас было почти вплотную к лицу Соловья, – раз уж ты не рубишь в законах, я поясню! Без ствола, из которого завалили Славку мои показания – липа! Тем более, я был в дерьмо пьян, это всем известно! А если я начну говорить, могут начать говорить и они, ну, чисто из мести! Знаешь, куда это приведет? Следак Шведов докопается до нашего участия в бизнесе с левыми тачками Алана! Догадываешься, кого тогда обвинят в его смерти? – его зрачки еще больше сузились, напоминая змеиные, – а заодно могут привлечь тебя, Джамала и всех, кто светился поблизости! Этого хочешь? Если они найдут ствол, их засадят и без моего «пения». А если нет – все это порожняк голимый! На нары захотел? Я по-глупому загреметь не хочу! У меня и так хватает нездорового внимания от СК, а ну как начнут раскручивать все наши грешки, потом подключат УБЭП, и вот тогда уже мы все потонем! Потому что мы – гребаная банда! Можно сколько угодно врать самим себе, избегать этого слова, но для всех вокруг мы – преступная группа, место которой на зоне! И пути назад уже нет! Ни у кого из нас! Доходчиво, Алеша? – закончил Петровский, яростно выделяя каждое слово.

– Пацаны, хорош! – негромко попросил Фролов. Его голос дрожал. Либо от общего напряжения, либо от того, что Петровский только что озвучил то, в чем никто не хотел себе признаваться…

Несколько секунд Петровский и Соловей зло смотрел друг на друга. Затем Леха убрал руки, и они отодвинулись каждый на свое сиденье. Петровский откинул голову назад и устало вздохнул.

– Поймите вы, наконец, – негромко начал он, – я ничего не делаю просто так, я ведь сто раз это повторял. И, если вы думаете, что я хочу тюрьмы или смерти этим ублюдкам меньше вашего, вы заблуждаетесь. Просто я не могу позволить нам по-глупому попасться. И есть только один способ сбросить с хвоста комитетских следаков: навсегда отстраниться от группировки Алана и всего, что с ними связано. И Славкина смерть в том числе! Это не тот случай, где вы сможете найти возмездие и справедливость. Не тот…

Петровский опустил стекло и меланхолично закурил. Пару минут они молчали.

– Все это очень паскудно, Костик, – констатировал Соловей через некоторое время.

– Только сейчас осознал? – Петровский горько ухмыльнулся, – весь мир пропитан паскудством…

– Да пошел бы ты лесом, философ хренов! – Соловьев с досадой отмахнулся от него, заводя машину, – поехали лучше закончим начатое…

– Нажремся то есть? – Петровский улыбнулся, – поехали, я «за»!

– Нет, я пас! – Фролов отрицательно покачал головой, – надоело все. К черту… Соловей, отвези меня домой!

Соловьев пожал плечами и медленно тронулся с места.

***

– Пересчитай, – Петровский кивнул на пачки денег, разложенных на кровати.

– Верю, – буркнул Сергей.

– Пересчитай! – повторил Петровский, вспоминая Соболева, – потратишь время, зато будешь уверен, что никто не ошибся…

Поняв, что спорить неуместно, Макаров вздохнул и стал пересчитывать деньги. Петровский внимательно следил, как Сергей перебирает перетянутые резинками пачки.

– Что будешь делать со своей долей? – дежурно уточнил он.

– Тебе-то что? – хмыкнул Макаров, не отрываясь от подсчета.

– Да так, дежурный интерес, – Петровский спокойно пожал плечами, – не хочешь – не отвечай…

– Да в банк, наверное, положу, так будет лучше всего, – Сергей все же ответил на вопрос, – сейчас вклады кое-где хорошие есть, под одиннадцать процентов и капает ежемесячно. Если моя доля такая, как ты говоришь, получится чуть больше двадцати пяти штук в месяц. Не бог весть что, но все же…

– Двадцать шесть с половиной тысяч рублей, если быть точным, – Петровский ухмыльнулся. Годы научили хорошо считать, – ну, еще год и пойдешь работать, там к этим бабкам еще прибавится. Не пропадешь…

– Дай бог…

Несколько секунд они с Макаровым смотрели друг на друга.

– Не знаю, что сказать в такой ситуации, – проговорил, наконец, Сергей, покачав головой – вроде бы и культурно было бы поблагодарить. С другой стороны…

– Да ничего не говори! – Петровский отмахнулся, – мы же поняли друг друга. К чему все усложнять…

– Да, – Макаров опять кивнул, – ты прав.

– Деньги собери, – Петровский не сводил с него глаз, – Соловей тебя отвезет, куда скажешь. И не спорь, с такой суммой шарахаться по нашему чудному городу глупо и опасно! Можешь сразу доехать до банка, если не передумал…

Макаров собрал деньги в сумку и встал. Соловьев терпеливо ожидал в углу комнаты, скрестив руки на груди.

– Чувствую себя черт знает кем, – Сергей опять покачал головой.

– Ага, – Петровский кивнул, – и да, Сереж, с этого момента мы действительно незнакомы!

Макаров поднял на него глаза. Петровский смотрел на него очень пристально и серьезно, как никогда.

– Обиделся все-таки! – констатировал Сергей.

– Не в этом дело, – Петровский едва заметно дернул головой, – но если уходишь – уходи. Это и в твоих интересах тоже. Просто поверь, мы сейчас вступили в такую серьезную фазу, когда на кону все. Абсолютно. Так что мыкаться туда-сюда уже не выйдет, – Петровский цокнул языком, – считай это Рубиконом. Если остаешься – пути назад не будет. Если уйдешь – тоже.

Макаров вновь на несколько секунд остановил на нем взгляд. А затем взял сумку и перебросил через плечо.

– Нет уж, хватит с меня, – негромко, но чтобы Петровский слышал, проговорил он, – и вам бы подумать о том, чтобы прекратить игры в сицилийскую мафию. Добром это не кончится…

***

Май 2014

Макаров допил сок и, поднявшись со стула, понес поднос к другим использованным. Поблагодарив кассиршу, он покинул столовую и вышел на улицу. Что ж, два экзамена было позади. Впереди оплачиваемая практика. А на улице царила прекрасная солнечная погода позднего мая две тысячи четырнадцатого года…

Жизнь налаживалась. Это было бесспорно. Впервые за столько лет она налаживалась по-настоящему. Больше не было острой нужды в деньгах. Особо они с мамой не шиковали, но и считать копейки не приходилось. И пусть не было излишней роскоши, зато не было и странных опасных афер, насильственных акций, внезапных срывов по ночам, бесконечного вранья близким… не было ничего, что роднило его тогда с «Сетью Петровского». В чем-то этот доморощенный Корлеоне был прав. Полный разрыв отношений в какой-то мере и впрямь пошел Сергею на пользу.

Достав телефон, он набрал номер Юли – милой и приятной третьекурсницы, с которой не так давно начал общаться. Ему очень хотелось именно сейчас ее увидеть. Макаров бросил взгляд на часы. Кажется, у них сегодня тоже был экзамен. По времени уже должен был закончиться…

К удивлению Макарова никто не спешил поднимать трубку. Прошло уже семь длинных гудков, а Юля все не отвечала. Сергей удивленно пожал плечами и набрал вновь.

Опять длинные гудки… странно. Юля никогда не имела привычки игнорировать. Может, на экзамене? По времени уже не должна. Хотя…

Едва Макаров собирался сбросить вызов, в трубке послышался сначала писк, а затем Юлин голос:

– Да, привет, Сереж…

Отчего-то в этот момент он напрягся еще больше. В привычно звонком и веселом голосе девушки не было ничего жизнерадостного. Он был странным, прерывистым, вообще складывалось впечатление, что Юля только что плакала…

– Юль, что-то случилось? – взволнованно спросил Макаров, моментально теряя позитивный настрой.

– Да нет-нет, Сереж, все нормально…

В этот момент он явственно услышал, как она шмыгнула носом. Точно, Юля плакала.

– Юля! Юлечка, ты плачешь? – воскликнул Макаров, – что случилось?

– Нет, Сереж, я не плачу, правда, все нормально. Давай созвонимся завтра, – попросила она. Сергей не был дураком и просто понял, что та сейчас взяла себя в руки, чтобы опять не разрыдаться. Нет, произошло что-то серьезное. И он не мог вот так ее оставить…

– Юль, ты что экзамен завалила? – удивленно спросил Сергей, – так это ничего, пересдашь… давай я сейчас приду и…

– Нет, Сереж, не завалила, – в этот момент к его изумлению в голосе опять явственно проступил плач, – давай увидимся завтра…

– Юля, я… Юля!!!

Но она уже повесила трубку. Сергей набрал снова, но она не отвечала. Он набрал вновь.

– Абонент временно недоступен. Оставьте сообщение после…

Макаров яростно сбросил и ударил кулаком в стену, чувствуя, как заводится все больше. Что произошло? Почему она не хочет говорить? Хочет бросить его? Почему просто не скажет? Да и не было к этому никаких предпосылок, ведь все было хорошо…

– Ясно! – буркнул Сергей себе под нос. Он решительно направился к выходу из корпуса, в который пять минут назад зашел. Значит, поедет к ней домой и все выяснит. Прямо сейчас и поедет…

Резко открыв дверь, Макаров выскочил на улицу… и нос к носу столкнулся с Юлей.

В руках девушка держала экзаменационную ведомость. Увидев Сергея, она на секунду отстранилась. Видно было, что к этой встрече она не готова. И еще, это Макаров увидел явственно: глаза все еще были красноватыми. Она плакала. Причем недавно.

– Юля…

– Сереж, потом! – взмолилась она, – я в деканат, ведомость надо срочно отдать…

– Но… – Макаров попытался остановить ее, но Юля едва не бегом прошмыгнула мимо и скрылась в корпусе.

Проводив ее взглядом, полным непонимания и обиды, Сергей скрестил руки на груди и встал возле дверей корпуса.

– Нет, так не пойдет! – решительно проговорил он.

Юля вновь появилась спустя пять минут. К изумлению Макарова она вновь попыталась пройти мимо, но он решительно устремился за ней.

– Юль, да что случилось-то? – он начал заводиться, – ничего не хочешь мне объяснить? – он ускорял шаг пропорционально с девушкой.

– Сереж, я прошу тебя… – она изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза, – дай мне сейчас побыть одной. У меня был не очень хороший день. Прошу тебя: поговорим завтра!

– Нет, сегодня! – окончательно разозлившись, Макаров схватил ее за руку и развернул к себе.

– Пусти, мне больно! – выкрикнула Юля.

– Прости… – Сергей немного ослабил хватку, но руку все равно не выпустил, – просто скажи мне: что случилось? Тебя кто-то обидел? Дома проблемы?

– Нет, Сереж! – выдохнула Юля, – дома проблем нет, и… – собравшись с духом, она сказала: – никто меня не обижал.

– Но я же вижу, что что-то не так! – не отставал Сергей, – Юленька, ну люди не плачут просто так! Скажи мне: что случилось? – он проел рукой по ее щеке, – ты ведь знаешь: я всегда тебя пойму. Я ведь тебя…

– Нет, Сережа! – Юля резко перебила, – не говори ничего! Прошу тебя, замолчи. Я так не могу… – ее нижняя челюсть задрожала. Девушку опять начали душить слезы.

– Юля… Юля, что такое? – Макаров попытался обнять Юлю, но та резко отстранилась, – да в чем дело?

– Я так не могу, Сереж! – с трудом прошептала она, борясь с душившими слезами, которые уже потоками лились по ее щекам, – не могу тебе лгать… Сереж, нам… – она шумно сглотнула, – нам надо расстаться…

– Что? – Макаров словно налетел на бетонную стену. Он отпустил руку и в полной растерянности сделал шаг назад, – но почему? Юля, что я сделал не так? Я тебя обидел?..

– Нет, нет! – Юля изо всех сил смотрела в пол, вытирая рукой слезы, – ты очень хороший, Сереж, правда… дело не в тебе, ты не виноват, я… – запинаясь, говорила она.

Неожиданно Макарова окончательно ввели из себя ее слезы. Шагнув вперед, он еще грубее схватил девушку и насильно заставил смотреть себе в глаза.

– Да ты что? – зло проговорил он, – а может, оставим все эти бабьи отмазки? Дело не в тебе, дело во мне! – почти с ненавистью передразнил он, – я что, похож на пятнадцатилетнего сопляка? Х…а ты меня за нос водишь?!

Впервые за все время в присутствии Юли культурный Сергей выразился матом. Девушка задрожала от страха, глядя снизу вверх на разъяренного Макарова. Она не знала, как ему все объяснить. Она вообще не знала, что делать. И как жить дальше после всего, что произошло…

– Сереженька, миленький, я правда не вру! – взмолилась она, заливаясь слезами, – я не предавала тебя, хороший мой! Ты просто не поймешь!..

Юля почти окончательно впала в истерику. Но Макарова уже было не переубедить.

– Да ну? – прошипел он, не обращая внимания на слезы, – Станиславский бы поверил, Юленька! А я нет! Или что, не хватает смелости сказать?! – он сорвался на крик и встряхнул ее.

– Э, парень, ты чего…

– Вон пошел!!! – взревел Макаров, повернувшись к окликнувшему его пареньку, проходившему мимо.

В два раза менее крупный студент испуганно ретировался. Сергей вновь посмотрел на зареванную Юлю.

– Просто скажи мне правду… – проговорил он, – нашла другого? Кто он? Чем он лучше? Скажи и я уйду…

– Макаров, прошу тебя, пусти! – дрожащим голосом проговорила Юля, роняя слезы на асфальт, – нет никакого «другого». Ты не поймешь… но и я так не могу… – ее вновь сильно затрясло.

– Да как?! – рявкнул Сергей, зверея окончательно. Вся обида на несправедливость жизни, на жестокость окружающих, вся накопившаяся агрессия, все это сейчас потоком выплескивалось на эту беззащитную плачущую девушку, виноватую лишь в том, что ее сломали так же, как сломали и его. Не помня себя, Сергей кричал: – что ты меня за нос водишь?! Слезами фальшивыми пронять пытаешься?! Не прокатит! Вы все, что ли, с…а, одинаковые?! Говори правду, дрянь!!! – он вновь больно сжал Юлину руку.

– Пусти меня, сраный псих! – Юля тоже сорвалась. Свободной рукой она едва не вцепилась Сергею в глаза. Опешивший Макаров мгновенно отпустил Юлю, которая моментально прыгнула в сторону. Сергей затравленно смотрел на девушку, которую еще десять минут назад любил, которая теперь со звериной злобой смотрела на него.

– Я трахалась с ним, понял?! – выкрикнула Юля срывающимся голосом, – трахалась за зачет! Потому что-другому меня бы поперли! Потому что он прижал меня к стенке! Шантажировал!

– Да кто? – Макаров опешил окончательно.

– Перевертов! – крикнула Юля, захлебываясь слезами, – я не хотела! Но он припер меня! Выхода не оставил! Если я не закончу этот долбанный ВУЗ, моя семья по миру пойдет! Считаешь меня с…й?! Считай! Я сама себя ненавижу! Но у меня нет другого выхода! – она забилась в истерике…

– Но… но как? – челюсть Сергея задрожала от злости, ужаса и бессилия, – Юля, как же так… надо же было…

– Ничего! – собрав остатки сил, Аксенова подняла глаза и проревела прямо Сергею в лицо, – ничего нельзя сделать! Потому что мы для них – никто! И они диктуют правила! И его прикроют! Так устроен этот проклятый мир! И трахать девочек он будет, как трахал! И умоляю тебя, если еще хоть что-то для тебя значу: не лезь к нему: тебя самого зароют! Прошу, ничего не делай! Ты мне жизнь сломаешь!!!

Похоже, на этот крик она потратила все остававшиеся у нее силы. Роняя на землю слезы, Юля побежала прочь. Сергей был шокирован настолько, что даже не бросился следом. В его голое все окончательно смешалось. И его мир вновь рухнул. Вновь…

Одно он знал наверняка. Кто знает обо всем, что творится в ВУЗе. О каждой подлой твари, каждом человеке с нечистыми помыслами. Тот, кто стоит за всеми ними…

***

– Кость, по поводу недостачи, если что, мне резона…

– Тише! – Петровский усмехнулся и жестом остановил бармена Диму, – я знаю, что это не ты. Я тебе больше скажу, я знаю, кто. Это наша новая барменша. Думает, хитрее всех… – он вновь недобро ухмыльнулся, – ну, пускай пока так и думает…

– Может, уволить ее тогда ко всем чертям? – предложил Дима, – нет, ну раз ворует…

– Нет-нет-нет, так легко она не отделается! – протяжно произнес Петровский, – она ж нас с тобой имеет, Диман! Да-да, не смотри так! Я – хозяин кафе, она имеет меня, я плачу тебе… она имеет тебя! – он щелкнул пальцами и выразительно посмотрел на Диму, – я тут недавно камеру поставил, ты уж извини, что говорю только теперь, но надо было снять кино про эту тварь… кстати, Дима, я не особо поощряю пьянство на рабочем месте… – Петровский, прищурившись, посмотрел на него.

Дима покраснел.

– Я…

– Да расслабься, пошутил я! – Петровский похлопал его по спине, – ну налил себе стопку вискаря, это не страшно, за это не спрошу, ты же хорошо работаешь! А вот деньги из кассы – совсем другая история…

– И что хочешь сделать? – негромко спросил Дима.

– Позволю ей спереть еще немного, чтобы набежала нормальная сумма, – спокойно ответил Петровский, – потом покажу кино. И пусть эта с…а пашет бесплатно, пока все не отработает. А нет – сдам запись ментам, и… – он скрестил пальцы наподобие тюремной решетки.

– Жестко, – хмыкнул Дима, – работать с тем, кто тебя ненавидит…

– Можно, – пояснил Петровский, – пока крепко держишь за горло. А как отработает, мы ее к чертовой матери…

В этот момент за дверью послышались чьи-то торопливые шаги и испуганный писк официантки.

– Молодой человек, туда нельзя!..

Петровский удивленно поднял голову. В следующую секунду дверь служебного помещения распахнулась, и на пороге возник Сергей Макаров. Петровский прищурился, глядя на однокурсника. Он был бледен, как мел и сверлил его взглядом, преисполненным ненависти. Официантка тоже остановилась в дверях, обреченно глядя на Петровского, ожидая, видимо, взыскания.

– Все нормально, Настя, иди работай! – Петровский криво усмехнулся, – Димок, ты тоже выйди пока! У моего друга ко мне явно важный разговор…

Опасливо косясь на взбешенного Макарова, Дима покинул служебное помещение. Петровский лишь спокойно и насмешливо смотрел на Сергея, даже не встав из кресла управляющего. Сергей молчал.

– Сереж, ты бы внутрь зашел, да дверку прикрыл! – с усмешкой посоветовал Петровский, – нет, если хочешь поговорить со всем кафе, я мешать не буду. Но мне что-то подсказывает, что беседа у тебя интимного характера, – он с интересом наблюдал, как Макаров закрывает дверь и делает шаг внутрь, – ты не стесняйся, Сереж, присаживайся… тебе чай, кофе, чего покрепче… девочку? – Петровский подмигнул, откровенно глумясь над Макаровым.

– Фамилия Перевертов тебе о чем-нибудь говорит? – спросил Сергей сквозь зубы, сверля Петровского уничтожающим взглядом.

– Перевертов… – Петровский поднял глаза к потолку, – Перевертов. Ты про молодого препода с нашего юрфака? Ну да, есть такой, – Петровский кивнул, – но мы с ним плотно не работаем, если тебе решить чего…

– Конечно, не работаешь! – Макаров перебил, сверкнув глазами, – он-то в другой валюте берет, тебе такое неинтересно…

– В другой валюте, разве? – Петровский изогнул бровь, – да нет, Сереж, я долларами и евро тоже не брезгую, был бы обменник… только ты, по-моему, ошибаешься, я слышал, он вообще не берет!

Он откровенно издевался. И Макаров это понял.

– Петровский, ты так хочешь, чтобы я это озвучил? – прошипел он, – хорошо, твою мать: он выбирает студенток, за которых некому заступиться и ставит им свой предмет за интим, шантажируя их отчислением или еще чем похуже! А поскольку рассказать они боятся, а денег он не берет, у него репутация идеального препода! Не смей врать, что не знал об этом! Ты же знаешь! Ты же все, с…а, знаешь! – Макаров оскалил зубы под стать самому Петровскому, – тебе известна грязная подноготная каждого в этом поганом институте!

– Допустим, знаю, дальше-то что? – Петровский лишь немного изменил позу и взгляд, но Макаров хорошо его знал: это означало агрессию. Он вывел его…

– И что, считаешь это нормальным? – глаза Сергея превратились в одну узкую щелку.

– А кто проводит границу нормальности? – Петровский откинулся на спинку кресла, и, казалось, немного расслабился, хотя это могла быть и уловка, – может быть ты? Или, может, считаешь себя намного лучше, а, Сереж? – он вновь посмотрел на Макарова с издевкой.

– Что? – Сергей выпучил глаза, – ставишь меня на одну доску с этим ублюдком? Петровский, а ты не охренел? Или что, может, я насиловал кого или шантажировал, чтобы на трах развести, а?!

– А тут уж у кого за что болит, Сереж! – Петровский подался чуть вперед и положил локти на стол, продолжая с интересом разглядывать Макарова, – ты когда у студентов последние деньги отбирал, спрашивал, хотят они того или нет? – он выразительно цокнул языком.

– Чего?! – Сергей опешил еще больше, – я ни у кого не отбирал последнее!

– Да? – Петровский изобразил удивление, – а ты что, в кошельки им заглядывал? Или деньги считал? Ты вот откуда можешь знать, у кого последнее, а у кого нет? А хочешь ты это признавать или нет, ты принуждал их! Был с нами, значит, принуждал! Что ты на меня так смотришь? Может, я говорю неправду? – Петровский злобно сощурился, – а ведь я предупреждал, что жизнь не черно-белая… – он понизил голос до зловещего шепота, продолжая пристально смотреть на Сергея.

– У меня не было выхода… – проговорил Макаров, проглотив подступивший к горлу ком.

– Тои мотивы – это твои мотивы! – отбрил Петровский, – и нужны они, Сережа, только тебе. Остальным плевать, почему ты поступил так или иначе. Важно лишь то, как выглядит сам поступок. Видишь, как получается? Ты хочешь лучшей жизни… а Перевертов хочет трахаться! – Петровский рассмеялся, – может, у него проблемы, ты-то откуда знаешь? Может, комплексы? Или девочки за так не дают! – он продолжал злорадно хохотать.

– Ты ведь знаешь, что это не так… – проговорил Сергей, глядя на Петровского почти с отчаянием. Он уже и впрямь почти видел в нем все то, что люди называют злом. Вот только так ли он был не прав в своем отношении к этому миру?..

– А откуда мне знать? – Петровский продолжал наслаждаться сложившейся ситуацией, – я за ним свечку не держу. Мне вообще на него плевать, если хочешь! Сам посуди: денег с него не поиметь, детей мне с ним не крестить, дорогу мне он тоже не переходил… так с чего мне им активно интересоваться?

– Да, Петровский, – Сергей покачал головой, – ты уникальный человек… в самом хреновом смысле! – добавил он уже громче и, глядя Петровскому прямо в глаза, – хорошо, перефразирую вопрос: а если бы такое тебя коснулось?! Если бы он, скажем, твою девчонку трахнул, как бы ты реагировал, долбаный ты шутник?!

– Макаров, давай так: если бы у бабушки был х…р, она была бы дедушкой! – на короткий миг Петровский агрессивно подался вперед, но уже в следующую секунду все понял: выражение его лица вновь сменилось на иронично-издевательское, а злорадный взгляд буквально просверлил Сергея насквозь, – ах вот, откуда ветер! Даже вон, как все запущено! – он откинулся на спинку кресла и, зло смеясь себе под нос, сделал один полный оборот, вновь возвращаясь к Сергею.

– Я не говорил, что… – поспешно начал тот, поняв, что сболтнул лишнего.

– А ты мне можешь ничего не объяснять, Макаров, я тебя не первый день знаю! – весело заявил Петровский, – да, ситуация, врагу не пожелаешь… Перевертов-то тип конкретный, с крышей в нашей «верхушке»! А ты – студентик обычный и прикрыть тебя некому! – он выразительно подмигнул.

Макаров вышел из себя.

– Если ты думаешь, что я пришел в ноги тебе кланяться и помощи просить, ошибаешься! – воскликнул он.

– Да? – Петровский смерил его недоверчивым взглядом, – а зачем же тогда?

– В глаза тебе посмотреть! – проговорил Сергей, – и спросить тебя, что бы ты сделал, раз спускаешь такое, прекрасно зная ситуацию!

– Я, Сереж, никому ничего не спускаю, – спокойно ответил Петровский, – вот только лично мне Перевертов ничего не сделал. Хорошего, плохого, вообще ничего. И моим близким тоже. А абстрактные посторонние люди… Сереж, мир жесток, ты же знаешь. Каждый день кого-то насилуют, убивают, кому-то ломают жизнь. Если по каждому плакать, с катушек слетишь, – он задумчиво помолчал, – хочешь знать мое мнение? Если имеют твоего близкого, причем в любом смысле, значит, имеют тебя. А дальше думай…

– И что ты предлагаешь? – зло осведомился Макаров.

– Я? А я тебе ничего не предлагаю, я же тебе никто, мы, вроде, договорились! – хмыкнул Петровский, – а раз так, у меня нет морального права тебе что-то предлагать. Я думаю, дальнейшие разговоры ни к чему не приведут, согласен? Так что, если у тебя все, ты позволишь? – он кивнул в сторону своего сейфа, – работы много. Недостача по кассе приличная. А это значит, кое-кому пора передавить трахею… это, кстати, к вопросу о том, что делаю я, когда меня пытаются иметь! – он выразительно подмигнул Макарову.

Пару секунд Сергей молча смотрел на спокойно сидевшего в кресле Петровского. А потом, резко повернувшись, вскочил за дверь.