Текст книги "Ловушка для стервятника"

Глава 16
Не пропадать же добру

1948 год, середина июля

Уже было далеко за полночь, когда к дому Манцевичей подъехала легковая машина. Из нее один за другим вышли трое мужчин. Прячась в глубокой тени деревьев, они вошли во двор через проем в заборе. Приусадебный участок Манцевичей выглядел ухоженным: территорию пересекали ровные узкие дорожки, посыпанные песком; стволы деревьев, выстроившихся в ряд, густо побелены; аккуратно подстрижены кусты малины и смородины; в углу аккуратные грядки клубники.

Узкая тропинка привела прямиком к чулану. Петр Петешев засунул лом в железное кольцо, на котором крепился увесистый замок, и, стараясь не греметь, выдернул его из доски. Все трое неслышно вошли в чулан. Осветили темное помещение фонариком.

– Доски там внизу подгнившие, – заметил Барабаев, – их можно ломиком расшатать.

– Дело, – согласился Петешев и принялся раздвигать доски чулана ломом, а когда наконец они, не выдержав натиска, сорвались с гвоздей, Хрипунов скомандовал:

– В общем, так, Бабай, сейчас полезешь в дыру, потом пройдешь по коридору и откроешь нам дверь, а мы по-тихому войдем. И чтобы все спокойно было! – погрозил он. – Шухер нам не нужен! Ты меня понял?

– Понял, Большак, – заулыбался Алексей.

– Ты не лыбься… Дело серьезное! Как только откроешь дверь, идем сразу в комнату профессора. Его там не будет – Надька уже проследила за ним, сегодня он ночует на «Ферме», сестра одна будет в доме. Вот у нее и спросим, где профессор золотишко припрятал. Все путем будет!

– Сделаю! – откликнулся Барабаев.

Алексей Барабаев протиснулся в узкий лаз, а еще через две минуты Хрипунов и Петешев услышали, как у входной двери тонко скрипнула половица, следом невесело проскрежетала щеколда, и дверь приотворилась.

– Сюда, – негромко произнес Барабаев.

Хрипунов с Петешевым вошли в темный коридор. Впереди дверь в комнату. Большак потянул за ручку, дверь не поддавалась. Заперта!

– Придется пошуметь. Некстати, конечно, но ничего не поделаешь, – выругался Василий. Протянув Петешеву топор, Хрипунов скомандовал: – Давай, Петро, взломай дверь, ты у нас парень здоровый! Но чтобы все поаккуратнее вышло и быстро!

Петр засунул острие топора в щель между косяком и дверью, после чего с силой надавил. Раздался сильный треск ломающейся доски, и дверь распахнулась.

Из соседней комнаты вдруг выбежал пожилой перепуганный мужчина. Кальсоны и нательная рубаха мешковато болтались на его тощем долговязом теле.

«Профессор! – догадался Василий Хрипунов. – Этого еще не хватало! Откуда же он тут взялся?! Он же должен был ночевать на «Ферме»! Ну, Надька, не уследила!» Пожилой мужчина, еще, видно, не пробудившись ото сна, вертел во все стороны головой и, не замечая вошедших, повторял одно и то же:

– Что такое?! Что такое?! Что происходит?!

Карманный фонарь вырвал из комнатного мрака его исхудавшую фигуру, взволнованное лицо, и в следующую секунду Петешев с размаху ударил его обухом топора по голове.

– Кирилл, иди сюда! Что происходит? – прозвучал встревоженный старушечий голос. Из соседней комнаты в наспех наброшенном на плечи халате вышла пожилая женщина. – Кто вы такие?! Что вам здесь нужно?! – подслеповато разглядывала она стоявшего в полумраке Хрипунова. – Уходите отсюда, я сейчас милицию позову!

«Весь дом переполошили! – чертыхнулся Хрипунов. – Теперь уже не отступить!»

– Где деньги, мать?! Живо говори, если жить хочешь! – тряс Василий перед лицом женщины кулаком.

В этот момент она заметила лежащего на полу брата, бросилась на колени и попыталась приподнять его запрокинутую голову.

– Изверги! Вы его убили!!! За что же вы его?! Он даже мухи никогда не обидел!

Хрипунов вырвал из рук Петешева топор. В последний момент старушка взглянула на убийцу, подняла немощные дряблые руки, пытаясь защититься от блеснувшего лезвия… Раздался хруст поломанного черепа.

Хрипунов вдруг ощутил сильную боль в висках. Он бросил на пол окровавленный топор и, обхватив голову руками, сдавленно простонал.

– Что с тобой, Большак?

– Спокойно! Сейчас пройдет. Деньги ищите, золото…

Отпустило не сразу, прошло несколько долгих минут. Утерев выступившую на лбу испарину, Большак посмотрел на шкаф, где рылся Петро, и спросил:

– Есть что-нибудь?

– Глянь сюда! – восторженно произнес Петешев, показывая шкатулку. – Она до самого верха золотишком забита.

Действовали не торопясь, до рассвета оставалось часа три. Вещей у профессора оказалось действительно очень много. В мешки складывали дорогую посуду, сервизы из хрусталя, фарфор, украшения. Когда все было тщательно упаковано, мешки стали перетаскивать в «Победу». Ночь выдалась темной, хоть глаз выколи. На улице тоже никого. Фарт явно шел.

Мешки с вещами заняли едва ли не весь салон автомобиля. Фарфор и хрусталь аккуратно сложили на полу, а поверх посуды накидали узлы с вещами. Свободным оставалось только водительское место. Но оставалось еще два мешка.

– Куда их, Большак? – спросил Петешев.

– А что там?

– Так, разное… Платья, кофты шерстяные, платки, шали, мужские костюмы, еще довоенные. У нас этого барахла уже хватает!

– Разбогател, что ли? – скосил на него неприязненный взор Хрипунов. – Вспомни, как совсем еще недавно последний хрен без соли доедал! Разбрасываться добром не станем, все это деньги, сам понимаешь! Спрячем их пока под крыльцом, а потом, когда все утихнет, заберем! Не тащить же с собой мешки через весь город. Нас любой милицейский патруль остановит! А ты поезжай! – махнул он рукой Фролу Петешеву, который уже завел двигатель. – Нам пешком придется топать. Поезжай сразу ко мне домой. Надька нас уже дожидается. Я велел ей ворота оставить открытыми. У меня потом все это и поделим, чтобы без обид было.

– Что с этим домом делать-то будем? – спросил Алексей Барабаев. – Может, подожжем? Уж больно мы там наследили.

– Разумно, – не сразу согласился Хрипунов. – Сделаем вот как: покойников разложим по кроватям, потом мы уйдем, а ты, Бабай, дверь запрешь изнутри и подожжешь дом. Лучше сделать вот как… Включишь электроплитку, раскалишь ее докрасна и положишь на нее кучу бумаг. Распахнешь все окна, вот ветер и раскидает огонь. Потом вылезешь обратно через чулан. Все будет так, как будто бы нас здесь вообще не было! А там попробуй докажи обратное! И мешки как следует припрячь, накрой жестью, чтобы не сгорели! И не забудь золотые коронки у покойников вырвать. У бабы полный рот золотых зубов! Не пропадать же добру!

Глава 17
Большак – парень фартовый!

Лето задалось знойным. В Казани стояла страшная духота, каковую горожане испытывали последний раз двадцать лет назад. Пожары в городе происходили едва ли не через день. Поэтому не было ничего удивительного, когда на улице Калинина к небу поднялся столб красного пламени – загорелся жилой двухэтажный крепкий сруб.

Огонь хорошо просматривался с пожарной каланчи, стоявшей высоко на волжской террасе.

– Пожар!!! – ударил дозорный в караульный колокол, безошибочно определив место возгорания. Подняв телефонную трубку, сообщил о произошедшем начальнику дежурного караула: – Бытовой пожар, сильное задымление на улице Калинина, дом три!

Тотчас к дому Манцевичей выехали два боевых пожарных расчета.

Сильное пламя стремительно распространялось по этажам. Огонь разбегался во все стороны, разбрасывал искрящиеся щепы, а через узкие щели между прогоревших досок кверху поднимался тяжелый клубковидный белесый дым. В обуглившийся и обветшавший от горения каркас дома через напорные рукава хлестал мощный напор воды. Пламя нещадно боролось с ней, превращая жидкость в раскаленный пар. Вскоре огонь подустал, попритих, а потом и вовсе спрятался за дымящиеся стволы.

В прогоревшем доме в одной из комнат на железных кроватях были найдены два обуглившихся трупа. К месту пожара со своей следственно-оперативной бригадой незамедлительно выехал майор Щелкунов.

– Долго тушили? – поинтересовался Виталий Викторович у командира пожарного расчета.

– Чего уж тут тушить-то? – посетовал пожарный, облаченный в боевую одежду и снаряжение. – Деревянное здание вспыхнуло как спичка! Выдвинулись мгновенно, ехать недалеко, а когда были на месте, то уже почти все сгорело.

– Почему так быстро сгорело?

– Тому есть причины… Духота в городе стоит страшная! Давно дождя не было. Дышать совсем уже нечем! Говорят, что такой жары лет двадцать не отмечалось.

– А может, дом все-таки подожгли?

– Сказать точно не могу, пожарная экспертиза должна сделать свои выводы. Но могу сказать исходя из собственного опыта, что обычно дом поджигают в разных местах, чтобы побыстрее сгорел…

– А тут?

– Я тут походил по пепелищу, посмотрел, чтобы понять, как произошло возгорание. Вроде бы с одного места пожар начался, а потом быстро по всему дому стал распространяться. Но в нашем случае немудрено – дом ведь из сосны построен, а это дерево быстро очень горит. А потом, окна были распахнуты, сквозило.

– А может, преступник знал, как нужно поджигать? – предположил Щелкунов.

– А может, где-то проводку коротнуло! – возразил командир расчета. – А искра уже спалила дом.

– Но у погибших проломленные черепа, – продолжал сомневаться Щелкунов.

– А вы видели, какие бревна лежали на их кроватях? – Не дождавшись ответа, добавил: – Вся кровля обрушилась на трупы!

Вскоре подъехала труповозка и увезла в морг погибших.

А еще через три дня, изучив полученные документы и осмотрев сам объект, судебная пожарно-техническая экспертиза выдала свое заключение: «Причиной пожара послужила включенная электрическая плитка».

* * *

Пересуды о возможном поджоге дома Манцевичей вскоре поутихли. На обугленное развороченное пожарище никто больше не обращал внимания. Как памятник произошедшей трагедии, из обгорелых бревен торчала высокая закопченная печь. Жизнь продолжалась. Вездесущие мальчишки уже гоняли возле сгоревшего дома мяч, позабыв о тех, кто в нем недавно проживал. Нередко они громко спорили, кричали, восстанавливая свою истину в игре.

В этот день проходил большой футбол. Пришли пацаны с соседней улицы, которые принесли с собой настоящий футбольный кожаный мяч – шитый-перешитый, с тремя большими заплатками, – который, несмотря на все свои ранения и многочисленные контузии, весело прыгал и легко катился по асфальтовой поверхности, доставляя игрокам немало радости.

– Пас сюда! – кричал невысокого роста мальчуган. – Дай я по воротам ударю!

Получив мяч, парнишка обвел одного игрока, затем другого и, приблизившись к воротам, пнул левой ногой. Однако мяч пролетел мимо двух кирпичей, выполнявших роль ворот.

– Эх, мазила! – откровенно высказался другой. – Надо было мне пас дать, я рядом со штангой стоял!

Мяч откатился в противоположную сторону.

– К воротам беги, – советовал третий, – не стой!

– Посильнее нужно было бить! Каши мало ел!

Мальчуган в серой кепке, получив наконец в ноги мяч, с силой поддел его, и он, описав в воздухе кривую линию, вдруг забился под самое крыльцо сгоревшего дома.

– Эх, мазила! Говорил же я тебе! Поближе нужно было подойти! Бить не можешь! А теперь вот доставай давай!

Поправив сползающую на лоб кепку, мальчуган полез под высокое закопченное крыльцо и после некоторого усилия вытащил оттуда один за другим два больших мешка. Неожиданная находка взбудоражила и заставила на какое-то время позабыть о футболе: мальчуган в кепи уже вытряхивал содержимое мешка на пыльную дорогу. В нем оказались платья, мужские костюмы, постельное белье.

– Посмотрите, пацаны, а вот это платье сестра того профессора носила, что сгорела!.. Она в нем часто в огород выходила. Это платье моей маме очень нравилось. Надо все эти вещи в милицию отнести, – предложил сообразительный мальчуган. – Мешки могли преступники здесь спрятать.

Дружной шумливой ватагой мальчишки поволокли мешки в ближайшее отделение милиции. Дежурный капитан встретил разноголосую толпу подростков, насупив брови, а потом, дослушав до конца сбивчивое повествование, не удержался от похвалы:

– Молодцы, чиграши! Хорошо, что догадались все это сюда принести. Разберемся с этим делом, обещаю!

Весть о припрятанных вещах из сгоревшего дома профессора в один вечер облетела весь район – для всех было очевидно, что профессора с сестрой ограбили и убили, а оставшиеся вещи, которые преступники не сумели забрать с собой, припрятали под крыльцом, чтобы взять их позже.

Дело было передано следователю капитану Заварову. Капитан взялся за раскрытие преступления с присущей ему энергией, и вскоре были выявлены свидетели, которые видели, что за день до пожара к профессору приходили двое плотников, предлагавших ему отремонтировать сарай. У одного из подозреваемых свидетель видел в руках канистру. «Чем не улика?» – смело рассудил капитан Заваров. Двоих визитеров, заявившихся к профессору незадолго до поджога, вскоре задержали на колхозном рынке, откуда их доставили прямиком в отдел милиции. Ни в первый, ни в последующие допросы капитан Заваров не сумел добиться от них признаний, мужчины в один голос твердили свое:

– Мы ничего не знаем! Никакого дома не поджигали. Профессора и его сестру не убивали! Крыша у профессора в сарае малость просела, могла обрушиться. Предлагали свою помощь в починке, ведь мы плотники. Ну и заработать, конечно же, хотели. Они ведь были людьми небедными. А когда профессор сказал, что не нуждается в нашей помощи, так мы и ушли и больше их не тревожили.

Капитан Заваров не отступал, требовал признательных показаний, обещал улучшить условия содержания в местах заключения, устраивал очные ставки со свидетелями, которые видели плотников с канистрой накануне пожара, но результат оставался прежним: свою вину плотники не признавали.

– Около его дома были, это верно. И к профессору тоже заходили, врать не станем. Только в канистре не было никакого бензина, там пиво было! У кого хотите можете спросить, мы его на разлив брали в парке Горького. Чего же за каждой бутылкой бегать? Что хотите с нами делайте, а профессора с его сестрой мы не убивали! Зачем же нам на себя наговаривать понапрасну?! А потом, ведь грех какой – человека убить! Неспособны мы на такое!

Капитан Заваров в минуты короткого отдыха между допросами жаловался коллегам:

– До чего же упрямый народец! Улики, показания свидетелей, доказательства – ну все налицо! Около дома Манцевичей соседи их видели. Не отрицают, что и канистру несли, а не сознаются, что в ней бензин был! Дом-то в минуту сгорел! Так он только от бензина мог полыхнуть. Вы послушайте, до чего они додумались, стали утверждать, что канистру пивом заполнили! Ничего… Они у меня еще языки развяжут!

Дело об убийстве профессора и его сестры было взято под контроль министром МВД республики Ченборисовым, который дважды вызывал к себе на доклад капитана Заварова. Особенно содержательной выглядела последняя беседа.

На вопрос министра: «Как проходит следствие по делу Манцевичей?» – следователь Заваров, показывая строевую выправку, без тени всякого сомнения отчеканил:

– Преступники выявлены! Остается добиться признания.

Шагалей Зиннатович внимательно посмотрел на капитана:

– В сорок пятом году я занимал пост начальника оперативной группы НКВД СССР при 48-й армии и проводил допросы пленных немцев. Вот это упрямый народец! Пришлось с ними повозиться… Ничего, стоило только подойти к допросам пожестче, так сразу у них у всех языки развязались. Понимаешь, о чем я?

– Так точно, товарищ министр! Думаю, что нам потребуется еще день-два, а там можно будет передавать дело в суд.

– Вот и прекрасно! – с некоторым облегчением ответил Ченборисов. – Жду от вас результатов в самое ближайшее время.

* * *

Мешки, оставленные Барабаевым под порогом, следовало принести уже на следующий день, как планировалось ранее. Но что-то оно не сложилось. Петра Петешева неожиданно вызвали на работу устранять возникший на заводе сбой в электроцепи, а Барабаев, продав пару золотых колец, где-то гулял с девицами. Тащить одному два мешка с вещами было рискованно, хотя до дома идти и недалеко, поэтому Василий решил дождаться следующего дня и поговорить с Петешевым.

Два дня выжидали. На третий день решили привлечь Фрола и привезти припрятанные мешки на машине. Фрол без колебаний согласился, но в намеченный день неожиданно полковнику потребовалось выехать по каким-то своим служебным надобностям в Чебоксарск. Решено было отложить перевозку мешков до следующего дня на поздний вечер, когда машина будет свободна. Время темное, прохожих на улицах не встретишь, вполне подходящее, чтобы незаметно вынести припрятанные вещи. Но в намеченный день местные пацаны, игравшие в футбол, вдруг неожиданно обнаружили два припрятанных мешка с вещами, о чем тут же сообщили в отдел милиции. На место обнаружения вещей незамедлительно выехала оперативно-следственная группа с экспертами, которая провела на месте поджога около двух часов, – на этот раз были обнаружены явные следы поджога. Теперь проломленные черепа жертв воспринимались не как результат действия обрушения кровли сгоревшего дома, а как смертельные удары преступников тяжелым предметом по головам жертв. В этот же день в отделе милиции № 15 Вахитовского района следователем Заваровым было заведено уголовное дело по поводу убийства Марфы Алексеевны Манцевич и Кирилла Алексеевича Манцевича.

Нужно было переговорить с Петешевым и Барабаевым – если дело закрутится всерьез, то их могут ожидать серьезные неприятности. Автомобиль «Победа» – машина приметная, ее наверняка могли видеть соседи. И если следователи пойдут по этому пути, то вскоре могут выйти на Фрола. Тот может не выдержать и сдать остальных. А это уже конец!

Хрипунов отыскал Петешева с Барабаевым на птичьем базаре, топтавшимися на небольшой территории в дальнем конце колхозного рынка, где продавали породистых голубей. Отовсюду слышалось их утробное воркование, раздавались отрывки громких переговоров между покупателями и продавцами.

– Бери, друг, не прогадаешь! Смотри, какое перо у птицы! – показывал напористый чернявый продавец покупателю, мужчине лет сорока, приценивавшемуся к понравившемуся голубю. – Ты такого белого голубя на всем базаре не сыщешь! Мечта, а не голубь!

– Дороговато, – сомневался покупатель, почесывая пальцем подбородок, – может, сбавишь десятку? У меня при себе столько нет.

Продавец разочарованно пожимал плечами.

– Не могу, слишком хорош голубь! Он мне самому недешево обошелся. Я только свое забираю. Посмотри, как головку высоко держит! Знает себе цену, красавец.

Алексей Барабаев буквально прилип к одной из клеток с домашними голубями и по-мальчишески восторженно высказывался о робкой белокурой парочке. Со слов Бабая, у него была лучшая голубятня во всей Подлужной слободе. Возможно, что так оно и было – большую часть денег он тратил именно на голубей и мог часами наблюдать за их поведением.

– Какие же они красавцы! И где же ты таких красавцев надыбал?!

Продавец, рыхловатый пожилой мужчина, не без гордости отвечал:

– Я за этой парочкой год охотился! В Казани таких голубей не встретить. Специально за ними в Москву сгонял. Потомство хорошее дают – многочисленное и здоровое.

– Может, уступишь малость?

– Не упрашивай, паря, не уступлю! Себе в убыток не продаю!

Петешев стоял рядом и лениво мусолил цигарку. Заприметив приближающегося Хрипунова, он издалека кивнул ему, а потом, толкнув в бок Барабаева, сказал:

– Ладно, Бабай, пойдем отсюда! Хватит торговаться… Сказано же тебе было, что не уступит он. – И уже тише, почти в самое ухо произнес: – Большак нас ждет!

Барабаев отлип от клетки и зашагал за Петешевым.

– В чем дело, Вася? – обеспокоенно поинтересовался Петр, полагая, что только какое-то неприятное обстоятельство могло заставить Хрипунова пуститься на поиски подельников. – Договаривались же, что сегодня вечером на твоей хате встретимся.

Хрипунов только неопределенно хмыкнул себе под нос и перевел взгляд на толпу – растревоженный улей, да и только!

– Значит, не мог по-другому… Мешки наши нашли, что мы под крыльцом Манцевичей спрятали.

– И как же это они нашли? – ахнул Петр.

– А вот так! Пацаны местные в футбол играли, кто-то из них загнал мяч под крыльцо, а когда его стали доставать, то мешки увидели. Вытянули их, а они барахлом награбленным набиты! В милицию их сразу отнесли! Пионеры, мать их!..

С лица Петешева медленно сходила краска.

– И что теперь? – выдавил он из себя трудный вопрос. – Как бы по-серьезному копаться не начали. Надька ведь твоя тоже к ним в дом заходила. Соседи ее могли видеть.

– Не найдут они нас, – широко заулыбался Алексей Барабаев. – Каких-то плотников загребли. Суд уже сегодня состоялся. В закрытом режиме. Дали им по двадцать лет.

– Откуда ты знаешь?

– Моя матушка в Вахитовском суде гардеробщицей работает, вот и сообщила мне об этом.

– Вот как? – приободрился Василий Хрипунов. – И что за плотники такие? Как они там оказались?

– На свою беду, как раз перед самым пожаром в дом Манцевичей заходили. Предлагали им крышу починить. Канистру с собой таскали. Мусора решили, что в этой канистре бензин был.

– Ну и дела! А в действительности что там было?

– Пиво!

– И смех и грех… Они сознались? – усомнился Петешев.

– Кто же в таком деле сознается? – усмехнулся Алексей Барабаев. – Мусоров, похоже, мало это дело интересовало. Им бы только человека засадить да галочку там у себя поставить, чтобы трудодни свои получить. Так что не тужите, бродяги! Живем дальше! – Широко заулыбавшись, добавил: – А крыша у Манцевичей в сарае и в самом деле была плохая. Пока я в сарае стоял, так мне за шиворот мусор какой-то сыпался.

– Повезло, – сдержанно произнес Хрипунов.

– Да ты, Большак, вообще фартовый парень!