Текст книги "Приживется ли демократия в России"

Обычно власть заявляет, что никакого подавления свободы слова в России нет – мол, его путают с антикоррупционной политикой и борьбой с олигархами, создавшими свои медиаимперии, чтобы формировать общественное мнение, промывать людям мозги и, таким образом, контролировать решения демократически избранных органов. В то же время свободная пресса не обладает экономической независимостью, бедные читатели не хотят ее содержать. В этом случае государство вынуждено взять финансирование массмедиа на себя, критиковать же государство за государственный счет позволено, разумеется, не будет.

Существует и другая версия: свобода слова подавляется, чтобы оградить от критики власть имущих, не допустить подрыва их авторитета и перехода власти в другие руки. Делается это с использованием институтов государственной власти уже в интересах не самого общества, а определенной группы лиц. Последняя версия, выдержанная в духе российской традиции распоряжения властью, выглядит не менее убедительной, чем первая.

Какая из этих версий ближе к истине? Думаю, что в 1996—1999 годах наиболее влиятельные каналы общественной информации действительно находились под контролем Гусинского и Березовского и такое положение дел многим справедливо казалось неправильным. Кстати, они действовали солидарно только в период президентских выборов 1996 года и в последующей борьбе против молодых реформаторов, в остальное время олигархи враждовали и конкурировали между собой. В канун первых президентских выборов Путина Гусинский и Березовский уже находились по разные стороны баррикад.

Следует отметить, что Ельцин, как бы жестко его не критиковали в СМИ, на их свободу никогда не покушался. Первым тревожным сигналом после прихода Путина к власти стала история с журналистом радио «Свобода» А. Бабицким, пропавшим в Чечне зимой 2000 года и затем загадочно нашедшимся. Официальные сообщения по этому поводу отличались крайней невнятностью, было очевидно, что исчезновение Бабицкого – дело рук ФСБ, мотивировавшей эту операцию существованием некой связи между Бабицким и террористами. Сам пострадавший утверждал, что стремился дать объективную информацию и изложить позиции другой стороны, что является его святой обязанностью как журналиста. Я не считаю Бабицкого объективным журналистом, но одновременно убежден, что свобода слова не может быть кружковой, распространяться только на «своих». Уже тогда показалось, что новая власть имеет своеобразные представления о свободных СМИ.

Потом началась история с НТВ. Как бы ни оценивалась деятельность В. Гусинского, как создатель высококлассного информационного бизнеса он имеет важные заслуги перед российским телевидением. Уничтожение этого бизнеса является позором для нашей страны, который всегда будет лежать на совести власть предержащих.

Программы НТВ были очень популярны: «Итоги» Евгения Киселева, «Итого» Виктора Шендеровича, «Герой дня» Светланы Сорокиной, «Куклы», «Хрюн и Степан». Очевидно, что мнение зрителей мало интересовало уничтожившую НТВ власть, для которой несуществующие споры хозяйствующих субъектов оказались намного важнее зрительской популярности. Сначала, еще робко и совестливо, потребовал досрочного возврата кредита, выданного Гусинскому, «Внешэкономбанк». За ним в атаку пошел «Газпром». В 1996 году я был свидетелем того, как Гусинский на Первой Нижегородской ярмарке нового времени обхаживал Виктора Черномырдина, желая получить под НТВ кредит у «Газпрома». Этот кредит и стал поводом к судебному разбирательству. В апреле 2001 года помещения НТВ в Останкине были захвачены службой охраны, защищавшей права нового руководства.

Гусинский, арестованный по сфабрикованному делу «Русского видео», был отправлен в Бутырскую тюрьму, где провел три дня (13—16 июля) в камере с уголовниками. Находясь в заключении, он подписал на условиях, выдвинутых «Газпромом», «июльское соглашение» о продаже активов «Медиа-Моста». В качестве компенсации, согласно приложению № 6, уголовное дело было прекращено, и Гусинскому дали уехать за границу. Оказавшись в Европе, он заявил, что свою подпись под соглашением поставил под силовым давлением, и поэтому оно не имеет законной силы. Тогда прокуратура завела против Гусинского новое уголовное дело (открытое по сей день) с обвинением в мошенничестве и отмывании около 100 млн. долларов, полученных в качестве кредитов под гарантии «Газпрома» (Газета. 2004. 20 мая).

На НТВ пришел Борис Йордан, полагавший, что ему позволят вести бизнес, сохраняя приличия и лицо канала. Он оставил в сетке вещания «Намедни» Леонида Парфенова, на НТВ появилась программа «Свобода слова» Савика Шустера, изгнанного с радио «Свобода» за лояльность к российским властям и выступление на одной из спортивных передач нового НТВ. Однако власть осталась недовольной и поведением Йордана. После событий с захватом зрителей мюзикла «Норд-Ост» новое руководство НТВ обвинили в том, что оно слишком рано показало начало штурмовой операции и тем самым косвенно помогло террористам. Йордан вынужден был уйти.

Приличия все же хотелось соблюсти, и Евгению Киселеву дали возможность вести передачи на ТВ-6. Впрочем, через несколько месяцев опять возник спор хозяйствующих субъектов, на этот раз при участии ЛУКойла. Высший арбитражный суд принял сомнительное решение в пользу истца. Сам председатель суда В. Яковлев уклонился от участия в деле, определенно подставив своего заместителя Э. Ренова. ТВ-6 закрыли, а Ренову потом пришлось долго оправдываться за излишнюю послушность.

А. Чубайс попытался спасти команду Киселева и добился согласия властей на то, чтобы крупные бизнесмены на общих паях создали компанию ТВС. В качестве комиссаров к новой компании приставили А. Вольского и Е. Примакова. Однако и ТВС разделил судьбу НТВ и ТВ-6. Весной 2003 года был разыгран мнимый конфликт между пайщиками, и команду Киселева окончательно распустили.

В июле 2004 года снова сменилось руководство НТВ. Еще до этого события из компании ушел Л. Парфенов, а с экрана исчезли самые рейтинговые программы: «Свобода слова» Шустера, «Личный вклад» А. Герасимова, «Красная стрела» с куда менее оппозиционными Хрюном и Степаном.

Восстанавливая события этой постыдной истории, я удивляюсь одному – почему власть так долго не решалась поставить окончательную точку в этом деле? Ведь с самого начала было ясно, что путинская команда не потерпит никакой «вольницы» на федеральных каналах.

Параллельно разворачивались события и на первом канале. Напомню, что еще при Ельцине была создана компания «Общественное российское телевидение» – ОРТ, к руководству которой одно время даже привлекли А. Яковлева. Идея создания общественного телевидения наподобие британского Би-би-си, финансируемого либо государством, либо за счет введенного законодательным образом сбора, на мой взгляд, крайне позитивна. Следует, однако, напомнить, что российский бюджет того времени обладал значительным дефицитом. В связи с этим свободное телевидение спонсировал Б. Березовский, который и установил контроль над каналом. Березовского пришлось изгонять с ОРТ с помощью Р. Абрамовича, выкупившего пакет акций Березовского и передавшего его государству. Только тогда стало возможным снять с эфира программу С. Доренко, который в ходе недавней предвыборной кампании, не стесняясь в выражениях и приемах, «мочил» Примакова. Телевидение оказалось в полном подчинении у власти.

В итоге федеральные метровые телеканалы полностью «зачищены». Я уже их больше не смотрю, если только кино…

Иная точка зрения: «Конец доминирования новостного телевидения»:

Генеральный директор канала СТС А. Роднянский: «Эпоха новостного доминирования в телевидении завершается естественным образом. В России – в силу конкретных обстоятельств: конца эпохи информационных войн, завершения мыльной оперы российской политики, когда в эфире имели смысл влияния, когда каналы служили инструментами, чтобы не сказать дубинками, тех финансово-политических или властных организмов, которые выясняли друг с другом отношения… Я сейчас не оцениваю, хорошо это или плохо, но политическая составляющая утратила интригу. Это сугубо российская, специфическая ситуация.

Если говорить о мире в целом, то я вовсе не утверждаю, что наступает эра развлекательного телевидения, но говорю о том, что сейчас время диверсифицированного телевидения. При этом новости на общенациональных американских каналах практически сдвинулись из прайм-тайма в утренний эфир… В Европе позже 20. 00 новостей тоже нет. Раз они сдвинуты, значит, интерес к новостям как телевизионному жанру падает. Тем более что появились новостные каналы…

В России же, на мой взгляд, новости на данном этапе представляют собой абсолютно художественный жанр… телевидение предлагает вместо новостей некое субъективное произведение: начинается все с произвольного отбора событий, продиктованного заведомой конъюнктурой… Мы получаем не факты, а мнения, точки зрения, интерпретации.

…Традиции западной журналистики делают невозможным то, что обычно для России, – западный журналист не может не упомянуть о противоположной точке зрения, не может не дать возможности высказаться какой-то стороне… Это делается для того, чтобы граждане имели возможность принимать собственные решения.

Мы же имеем совершенно другую традицию. Даже самая либеральная российская журналистика в лучшие времена всегда была дидактической… Если говорить о новостном вещании, оно всегда было ближе к пиаровским технологиям, чем к информационной журналистике. Другое дело, что эти пиаровские технологии использовались противоположными политическими лагерями, и потому телевизионная картина пиара была богата… Сейчас мы этого не имеем. Мы имеем унифицированную картину» (Время новостей. 2004. 15 июня).

Контроль над телевидением был установлен не только посредством изгнания медиамагнатов: ТВС не принадлежал ни одному из олигархов, а НТВ в составе «Газпром-Медиа» не представлял особенной угрозы для власти. Очевидно, что Кремль стремится к полному доминированию над всеми информационными каналами, способными оказывать влияние на общественное мнение.

Напомню, что закрылась также «Общая газета» Егора Яковлева, возникшая в августе 1991 года, когда были запрещены другие демократические издания. Она имела узкий круг читателей, но это была качественная и независимая журналистика. Прекратила свое существование она, разумеется, по экономическим причинам, была куплена одним питерским бизнесменом, прежде заявлявшим о своих симпатиях к газете, однако затем поменявшим первоначальные планы. Факт в том, что одним хорошим изданием в России стало меньше.

Следом произошла история с Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ), созданным Т. Заславской, Б. Грушиным и Ю. Левадой еще в 1980-е годы, на первой волне демократизации. Апеллируя к необходимости акционирования Центра, власть добилась ухода из него независимых социологов и замещения последних новой командой, во всем послушной Кремлю. Леваде пришлось создать «Левада-центр», продолжающий традиции старого ВЦИОМа.

В сегодняшнем радиовещании остается лишь одна независимая информационная общественно-политическая радиостанция – «Эхо Москвы», однако 60% ее акций принадлежит «Газпром-Медиа», поэтому власть может прикрыть ее в любой момент. В резерве у коллектива есть радиостанция «Арсенал», но она не столь «раскручена», и при желании ее легко лишить лицензии на частоту. Она не закрыта, я думаю, потому, что главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов с его живописной шевелюрой стал символом свободы слова в России. Впрочем, еженедельная аудитория «Эха Москвы», согласно опросам Gallup, составляет 1 млн. 300 тыс. человек, слишком мало, чтобы представлять опасность для власти.

О свободе прессы сигнализируют также печатные СМИ – левые «Советская Россия» и «Завтра», правые – «Московские новости», «Новая газета», «Новое время», центр – солидные «Ведомости», «Коммерсант», «Известия»; массовые издания с желтоватым оттенком – «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец». Общий тираж газет и журналов федерального значения, позволяющих себе некоторую независимость суждений и способных влиять на взгляды людей, по нашим совместным с Алексеем Венедиктовым подсчетам, также равен 1 млн. 300 тыс. экземпляров. Массовые же издания всячески демонстрируют свою лояльность власти.

Политика государства в отношении СМИ проста и эффективна. Все каналы, способные осуществлять психологическое внушение, превращать, по словам французского психолога С. Московичи, массу людей в послушную толпу (Московичи 1996: 229—237), должны находиться под контролем власти. Эффект гласности, известный по годам перестройки, повториться не должен. Ясно, что в этой ситуации пресса не может выполнять свою социальную функцию.

Свободная пресса есть в Москве, Питере, еще 7–8 крупных городах России. Региональные СМИ, электронные и печатные, в основном находятся под контролем местных властей, почти как при советской власти. Впрочем, существенные отличия все же имеются, вот несколько примеров.

В 2003 году арбитражный суд Карелии вынес решение по делу оппозиционной газеты «Губерния», запретив ей пользоваться этим названием на том основании, что аналогичный логотип зарегистрирован одним нижегородским информационным агентством. Вердикт был оспорен в суде, а в то же самое время в Петербурге печатался тираж газеты под полным официальным названием – «Карельская губерния». На выезде из города автомашина, везущая 25 тыс. экземпляров газеты, была остановлена сотрудниками ГИБДД, и весь тираж был арестован. Оперуполномоченный РОВД Санкт-Петербурга объяснил, что он хотел проверить, не опубликованы ли в газете материалы, способные принести вред репутации партии «Единая Россия» (Московские новости. 2003. 9–15 декабря). «Губерния» уже печатала критические материалы о карельском начальнике С. Катанандове.

Кемеровская газета «Край» уличила во лжи губернатора О. Тулеева, который в ходе предвыборной кампании обвинил А. Чубайса и кузбасских энергетиков в намеренном превышении тарифов на электроэнергию и тепло, хотя хорошо знал, что тарифы устанавливает региональная энергетическая комиссия. Впоследствии выяснилось, что инициатива судебного разбирательства исходила не от энергетиков. Губернатор потребовал возмещения морального ущерба, и районный суд присудил газете выплатить Тулееву сумму в 400 тыс. рублей, затем пониженную областным судом до 55 тыс.

Газета «Край» выходит с мая 2002 года, до этого ее главный редактор Е. Богданов руководил популярным областным изданием «Кузнецкий край», которое раздражало администрацию области своей независимостью. В результате лояльная Тулееву финансово-промышленная группа стала скупать акции газеты. Богданов вынужден был уйти со своего поста и основать новый «Край», за который вновь взялась областная администрация. Газета печатается в Томске, так как кузбасские типографии печатать ее опасаются (Московские новости. 2004. № 1).

Свобода печати по-ульяновски:

Сергей Титов, бывший заместитель главного редактора «Народной газеты», ныне свободный журналист: «В принципе, не произошло ничего особенного – ситуация и события подобны тем, что наблюдаются в сотнях других газет, где учредителем является какая-либо исполнительная власть.

Газета, в которой я работал заместителем главного редактора, называется „Народной газетой“, хотя народного в ней ничего не осталась, поскольку она теперь всецело посвящает себя восхвалениям губернатора Ульяновской области – генерала Владимира Шаманова. Учредитель газеты – администрация Ульяновской области. Организационно-правовая форма редакции на момент нашего ухода – областное государственное учреждение.

Газету покинул не я один – практически одновременно со мной написали заявления еще два заместителя и двое журналистов. Мы приняли решение покинуть газету после того, как губернатор предложил нашему главреду Геннадию Антонцеву „уйти по собственному желанию“. То есть смысл был в том, что Антонцев ни в чем не провинился, и газетой, на наш взгляд, руководил хорошо, но до выборов оставалось менее года. Начинался самый напряженный период в использовании „административного ресурса“ в личных целях губернатора, решившего сохранить свой пост. И в такой период нужен редактор, способный исполнять все пожелания предвыборного штаба и департамента по информационной политике.

Мы давно уже предполагали, что это произойдет, и были готовы к этому. Это должно было случиться, потому что Антонцев – нормальный главред, какими и должны быть редакторы. Он не допускал в газете ни голословных обвинений, ни искажения фактов, ни тем более прямого обмана. А всего этого постоянно требовали от него. Как зам., я часто был сам свидетелем таких случаев. Пресс-секретарь губернатора и руководитель департамента по информационной политике напрямую давали указания главреду, о чем и как надо писать, заставлял публиковать те или иные пиаровские статьи, подготовленные в недрах обладминистрации. Часто Антонцев сопротивлялся и не соглашался публиковать, если видел, что подсунутый материал неточный или недостоверный. Порой доходило до того, что в отсутствие главного редактора на заместителя (в том числе и на меня) выходил руководитель департамента по информационной политике с требованием показать сверстанные полосы перед выходом номера. Разумеется, мы тоже отказывали. В период предвыборной кампании по выборам в областное Законодательное собрание и в Госдуму давление нисколько не уменьшилось, а попытки влияния даже участились. Главному редактору указывалось, какой материал о деятельности кандидата необходимо поместить под видом журналистской статьи. То есть редакцию толкали на применение примитивного „черного пиара“, правда, еще и неоплачиваемого.

Совершенно аналогичную ситуацию мы испытали на себе три года назад, когда работали в газете „Ульяновск сегодня“. Учредителями газеты были гордума и мэрия. Это было очень удобно, поскольку городская Дума была неоднородной, что позволяло быть более свободными в своих высказываниях, комментариях и прочих умозаключениях. Но новый мэр (бывший полковник ФСБ) Павел Романенко решил, что это для него плохо, что надо сделать так, чтоб газета подчинялась только мэрии. И всеми правдами и неправдами, незаконными ходами мэр лишил гордуму соучредительства, обеспечив себе полное господство над газетой (об этом я подробно писал в журнале „Профессия – журналист“). Именно после этого, когда стало ясно, что газета превращается в пропагандистскую листовку, мы покинули газету „Ульяновск сегодня“.

К сожалению, запрет на вмешательство учредителей в деятельность СМИ, оговоренный Законом о СМИ, совсем недолго действовал в реальной жизни. С некоторых пор, поняв, что санкций за это никаких нет, да и никто не пожалуется из подвластной прессы, исполнительная власть стала воспринимать СМИ, учрежденные ею, как придаток администрации, как административный ресурс, средство оболванивания населения.

На СМИ, в которых обладминистрация не является учредителем, влияние выстраивается иным путем. Так, для ГТРК „Волга“ просто было закуплено определенное оборудование, за что телекомпания была благодарна и старалась эту благодарность отрабатывать по полной программе. Кроме того, старому председателю ГТРК было предложено уйти на пенсию, а новый председатель был подобран из лояльных (хоть и недостаточно профессиональных) людей и рекомендован Москве…

Ныне Шаманов ушел, как поведет себя следующий?» (материалы предоставлены С. Титовым).

Эти примеры характеризуют ту атмосферу, в которой работают в регионах независимые СМИ. Случаются, впрочем, и крайности, такие, как убийство главного редактора газеты «Советская Калмыкия» Л. Юдиной. Есть также и позитивные примеры – частные газеты в малых городах и регионах, где власти терпимы к прессе и не реагируют на докладные ФСБ. Большинство же региональных СМИ в лучшем случае соблюдают лояльность по отношению к властям, а чаще играют роль их рупора, в том числе прямо занимаясь пропагандой в их пользу, искажая факты или односторонне их интерпретируя.

Представители власти, а также и многие российские граждане зачастую придерживаются мнения о безответственности, лживости, продажности журналистов, готовых на все в погоне за сенсацией. Чиновники во всех наших бедах винят прессу и на этом основании настаивают на ограничении свободы слова. Трудно спорить с тем, что среди прочих есть и «плохие журналисты», нарушающие этические нормы, оскорбляющие государственных служащих и публикующие непроверенную информацию. Я думаю, что даже если такие люди или издания появляются, то быстро идентифицируются и теряют доверие читателей, становятся одиозными. Именно поэтому такого рода прессу нельзя считать сверхопасной. Более того, нарушения профессиональной этики могут вызвать жесткий отпор со стороны потерпевших – вплоть до судебного преследования.

Другой тип журналистики – «продажная». Заказные статьи, «слив», использование СМИ в целях рекламы или пропаганды определенных политических групп весьма распространены в России. Большое количество предпринимателей (не только олигархи) оказывают значительное влияние на ту информацию, которая подается в СМИ. Этот феномен весьма опасен для общества и, стало быть, требует принятия законодательных и иных мер. В то же время конкуренция среди самих СМИ и их заказчиков в определенной степени способствует сохранению информационного баланса.