Текст книги "Приживется ли демократия в России"

А теперь о прогнозах, которые, кажется, у всех на слуху. В таблице 12. 9 приведены некоторые показатели демографического прогноза Центра демографии и экологии человека на 2025 и 2050 годы.

Таблица 12. 9. Демографический прогноз для России (доверительный интервал – 95%).

Источник: Население России 2001: 182—191.

Таким образом, с вероятностью 95% численность населения России, ныне равная 145, 5 млн. человек, в 2025 году снизится до 124 млн., а к 2050 году – до 98 млн., т. е. примерно до уровня 1950 года. Конечно, не все предопределено, и меры по повышению рождаемости, снижению смертности и увеличению миграции в пределах, обеспечивающих культурную ассимиляцию мигрантов, могут улучшить этот прогноз, но вряд ли больше, чем до 130 млн. в 2025 году и 127 млн. – в середине XXI века. Однако возможно, что эти резервы не будут использованы. Напротив, мы найдем способы убивать самих себя – например, пьянством, наркотиками или искоренением инородцев. Тогда нас станет еще намного меньше.

В любом случае объективность глубоких качественных изменений, неизбежность дальнейших демографических сдвигов и связанных с ними последствий очевидны уже сегодня. Можно что-то делать, чтобы учитывать их в политике и деятельности гражданских организаций. Беда в том, что эти качественные изменения уже произошли, а наше восприятие мира и самих себя осталось в основном прежним: человека не ценим, не жалеем. Мы не думаем о том, как максимально использовать его способности. Между тем чем меньше нас, тем больше цена каждого.

Я не хочу сказать, что демократия немедленно и без всяких трудностей позволит изменить положение дел. Как мне кажется, ясно одно: без нее невозможно оценить по достоинству личность и способствовать развитию народа как множества личностей, уважающих собственное достоинство и достоинство других сограждан. Рабство, подавление прав и свобод человека, насилие над личностью ради абстрактных интересов государства ведут в новых обстоятельствах не к порядку и стабильности (ценимых нами настолько высоко, что мы готовы заплатить за них своей свободой), а к самоуничтожению нации.

Однажды я слушал по «Эхо Москвы» беседу с А. Прохановым и С. Белковским. Первый повторял: «Русские – имперский народ, у нас имперское сознание, и мы иными быть не можем». Другой рассуждал: «Наполеон жил недолго и умер в ссылке, тогда как Людовик ХV – в своей постели. Но славу Франции принес Наполеон: герои, поднимающие народ, не бывают уравновешенными, и они требуют от народа жертв».

Наверное, многие из моих сограждан откликнутся на эти слова. И мало кто подумает, что эти слова – о вчерашнем дне: если продолжать так думать и дальше, то наша страна не сможет ответить на вызовы нового века. К счастью, большинство из нас уже давно не такие, как единомышленники Проханова, и нам не нужны герои, которых жаждет Белковский. Слишком недавно у нас были Ленин и Сталин, слишком высокая цена заплачена за это Россией.

Кстати, в городе Реймсе я видел памятник Людовику ХV, который граждане поставили в 1850 году, через 100 лет после его смерти, – именно за то, что в его правление жизнь французов была мирной и благополучной.

Говоря ниже об общественных настроениях (общественном мнении), мы будем понимать под этим восприятие обществом всей совокупности объективных событий (фактов) и субъективных идеологических, информационных воздействий – восприятие, которое влияет на выражаемые мнения и электоральное поведение, а затем и на поступки, на трудовые, деловые и потребительские мотивации.

Это поверхностный слой знаний, заложенный, если так можно выразиться, в оперативной памяти граждан, играющий роль своего рода фильтра оценки (по важности и качеству, позитивно – негативно) всего происходящего вокруг. Также предполагается наличие глубинного слоя долговременной памяти (инстинкты, институты, ценности, культура), которая действует на интуитивном, подсознательном уровне и существенно менее изменчива. Долговременная память воспринимает из оперативной устойчивые серии повторяющихся сигналов, создающие образы институтов и ценностей, и возвращает в поверхностный слой данные для работы фильтров оценки и отсечения, в основном почерпнутые из прошлого опыта, традиций и обычаев.

Рисунок 12. 1. Общественные настроения в жизни общества.

Общественные настроения могут более или менее адекватно отображать действительность, соответственно верно или неверно, хорошо или плохо мотивируя поведение. На рисунке 12. 1 я попытался схематически изобразить свое представление о том, что такое общественные настроения.

В данном случае нам важно понять, насколько общественные настроения, а через них институты и культура российского общества восприимчивы к демократическим ценностям. Стало быть, можем ли мы рассчитывать на то, что демократия приживется в России, какой для этого должна быть наша действительность и какую работу должна выполнить российская элита.

Приведем некоторые данные социологического опроса ВЦИОМа (нового ВЦИОМа под руководством В. Федорова), проведенного накануне президентских выборов 2004 года:

Таблица 12. 10. «На решении каких задач должен сосредоточиться будущий президент?», % от числа опрошенных.

Источник: Известия. 2004. 5 марта.

Развитие демократии – на последнем месте. 2% опрошенных считают, что демократическим завоеваниям в России ничего не угрожает, наличие такой угрозы признает 30%, 19% затруднились ответить.

Только 8% опрошенных согласились с тем, что свобода, демократия и права человека – это те ценности, которые способны объединить наше общество. Но 6% опрошенных считают такими ценностями религию и лозунг «Россия для русских». А первые строки в ответах на вопрос об идеях и ценностях заняли повышение уровня и качества жизни (36%), стабильность и порядок (28%), равенство всех перед законом (24%), сильная держава (23%).

51% опрошенных присоединились к мнению о том, что итоги приватизации должны быть пересмотрены, 36% с этим не согласны, 13% затруднились ответить.

52% опрошенных посчитали, что въезд в Россию граждан из других стран должен быть ограничен, 38% с этим не согласны, 10% затруднились ответить.

50% опрошенных думают, что страна нуждается в стабильности и нужны реформы только эволюционного характера, за быстрые кардинальные реформы и перемены – 39%, 11% не ответили.

Но зато только 36% опрошенных считают, что государство Россия должно выражать интересы русских, а 55% выступают за то, чтобы все народы России имели равные права и возможности.

Таблица 12. 11. «Если вы считаете, что угроза демократическим завоеваниям в России есть, то в чем она проявляется?», % от числа опрошенных.

Источник: Известия. 2004. 5 марта.

Оставим формулировки вопросов на совести их авторов. Но все же ответы позволяют сделать важные выводы об общественных настроениях накануне выборов. Высшие приоритеты – преодоление бедности и неравенства, стабильность и порядок, борьба с властью бюрократии и богатых. Пересмотр итогов приватизации не в первом ряду, но большинство признает его необходимым; националистические настроения разделяет от 30 до 50% опрошенных. Я бы сказал, что демократия не вызывает ни возражений, ни энтузиазма. Никто за нее не станет бороться: ведь нет даже особого желания отстаивать свои права.

Думаю, если провести контент-анализ передач на основных телеканалах, а также наиболее массовых печатных СМИ, то мы увидели бы, что по крайней мере с начала 2003 года именно такие общественные настроения формировались и культивировались. Не скажу, что это делалось навязчиво, скорее, между прочим, усилиями, в первую очередь, Жириновского, Глазьева, Рогозина, а уж следом за ними – лидерами «Единой России».

Обратимся к исследованию общественного мнения, проведенному Институтом комплексных социальных исследований РАН (ИКСИ) в 1995—2004 годах:

Таблица 12. 12. «К каким идейно-политическим течениям вы относите себя?», % от числа опрошенных.

Источник: Известия. 2002. 16 апреля; Граждане новой России 2004: 93.

В общей сложности сторонниками конкретных идеологий в 2001 году себя назвали 29, 4% опрошенных, в 1995 году – 41, 7%, причем либералов тогда было намного больше. А голосовали, кстати, больше за коммунистов (22, 3%) и ЛДПР (11, 2%). В моем исследовании, цитированном выше, последовательных сторонников трех названных идейных течений (пять ответов одной направленности из пяти) – 9, 5%, непоследовательных (четыре из пяти) – 31, совсем непоследовательных (три из пяти) – 70, 1% (Ясин 2004б: 381). Я думаю, что присутствие в обществе колеблющегося, неполитизированного и одновременно легко поддающегося манипулированию массива граждан, составляющих большинство в 60—70%, совершенно нормально. Они чувствительны к внушениям политиков, СМИ, индустрии развлечений и к воздействиям событий реальной жизни. Именно они сегодня образуют социальную базу, поддерживающую режим Путина, а не какой-то особый социальный слой с преобладанием консервативной идеологии. Коктейль из либерализма, национализма и социального популизма – вот та идейная пища, которую сегодня правящая элита и обслуживающая ее часть интеллектуальной элиты предлагают российскому гражданину и которую он с удовольствием проглатывает.

Вернемся немного назад.

Таблица 12. 13. «Согласны ли вы с утверждением, что демократические процедуры очень важны для организации в обществе нормальной жизни?», % от числа опрошенных.

Источник: Известия. 2002. 16 апреля (результаты опросов ИКСИ).

Мы видим, что демократию все эти годы одобряли более половины опрошенных, но доля одобрительных ответов со временем падала. В последнем из исследований ИКСИ 66, 6% опрошенных считали, что демократические процедуры – пустая видимость и реально страной управляют те, у кого власть и богатство. Но россиян в основном беспокоила не «элитизация» политики, а то, что «российский вариант демократии» не обеспечивает рост жизненного уровня населения. Они готовы делегировать свои права и полномочия элите, если она добьется успеха в решении этой задачи. На данном этапе социальные права представляются важнее политических и гражданских. Мы ясно видим это и по приведенным выше данным ВЦИОМа, и по реакции населения на решение о монетизации натуральных льгот уже после президентских выборов.

Вернемся в 1989 год. Опрос тогдашнего ВЦИОМа относительно итогов 1988 года показал, что 34% опрошенных посчитали главной политической проблемой невозможность влиять на развитие событий, т. е. на необходимость демократизации. Тот же вопрос, заданный в тогда еще демократической «Литературной газете» (выходившей тиражом 6 млн. экземпляров!), вызвал 200 тыс. откликов образованной аудитории, из которых 64% выбрали тот же ответ (Левада 2000: 564). Теперь посмотрим на результаты голосования на выборах в парламент (табл. 12. 14).

При всех колебаниях усиление партий центра и националистов очевидно: двугорбое распределение голосов, свидетельствующее о расколе общества, сменяется распределением «нормальным» (в математическом смысле), с постоянной, но усилившейся в последнем избирательном цикле державно-националистической составляющей. В то же время очевидно снижение доли сторонников демократии. Эти тенденции устойчиво сохранялись вплоть до закона о монетизации льгот, Беслана и сентябрьских инициатив президента. После этого опросы свидетельствуют о некотором изменении: то ли временной флюктуации, то ли переломе – пока неясно.

Таблица 12. 14. Результаты выборов в российский парламент, 1993—2003, голосования по партийным спискам.

Примечание: Это оценки автора с учетом его понимания природы российских партий. Я сознаю некоторую условность этих оценок. Например, «Родина» – партия и левая, и националистическая, но я посчитал более важным ее национализм и для 2003 года суммировал ее результаты с результатами ЛДПР в столбце «Националистические партии».

Я не располагаю достаточно надежными данными о том, что российские граждане разделяют демократические ценности, которые могли бы характеризовать их желание жить в условиях демократии как политической системы, способствующей росту их благосостояния. Но полагаю, что совокупность приведенных выше сведений позволяет (в качестве гипотезы) сделать некий график, отображающий динамику симпатий российских граждан к Демократии. Я представляю себе кривую, отражающую результаты гипотетического опроса, проводившегося с 1989 года и далее. Вопросы: «Разделяете ли вы демократические ценности? Считаете ли вы, что демократия – это наиболее подходящий политический строй, для того чтобы обеспечить благосостояние и свободу граждан России, процветание страны? Готовы ли вы поэтому голосовать за партии, которые будут последовательно отстаивать демократию?» Кривая в верхней части рисунка 12. 2 показывает мою оценку положительных ответов на эти вопросы, будь такие обследования проведены. Кривая в нижней части рисунка 12. 2 показывает динамику ВВП, за 100% принят уровень 1989 года.

Смысл изображенного: пик демократических настроений достигнут в 1991 году, примерно в период от путча до распада СССР. Демократическая волна нарастала с 1988—1989 годов под влиянием гласности и политики демократизации М. Горбачева на фоне усиливавшегося спада в экономике и нарастающего товарного дефицита. После распада СССР и начала рыночных реформ начинается спад демократических настроений, усиливающийся по мере углубления трансформационного кризиса в экономике и усиления неравенства, распространения практики политических и экономических манипуляций в элите с целью укрепления ее власти и накопления богатств.

Рисунок 12. 2. Динамика ВВП и приверженность к демократии, 1989—2004.

Низшая точка экономического кризиса – 1998 год. В 1999 году наблюдалось наиболее глубокое снижение уровня жизни. Но если экономика с этого времени пошла вверх, то демократические настроения после короткого оживления в связи с выборами 1999—2000 годов вновь начали затухать. В первой фазе, до 1998 года, очевидно разочарование в демократии и демократах по экономическим причинам. Но что произошло во второй?

Можно предположить, что на фоне подъема экономики стали сказываться недемократические действия властей, направленные на укрепление порядка, на усиление государственной власти, повышение авторитета президента. Это как бы убеждало граждан: нам нужна не демократия, не свободы, которые лишь позволяют богатым обогащаться, а порядок и сильная власть, способные восстановить величие державы. Но как будут меняться настроения, если упадут темпы экономического роста, положение в экономике ухудшится?

Мы, таким образом, видим, что, во-первых, общественные настроения меняются под влиянием событий реальной жизни, прежде всего в экономике, особенно если она переживает кризис. Во-вторых, в связи с информацией, идеями, политикой элиты. Правящая элита всегда воспринимает данные о настроениях в обществе и вырабатывает свои ответы, свои сигналы обществу, нацеленные на то, чтобы поддержать стабильность и укрепить свою власть.

Вопросы, на которые нам следует дать ответ, таковы: наступит ли и при каких условиях новая волна демократических настроений? когда это может случиться? нужен ли для этого новый экономический кризис? какие действия должна предпринимать элита и будет ли она их предпринимать? что может понудить ее к подобным действиям?

Глава 13 Элита

Выше мы говорили об элитарной демократии как форме демократии, в ближайшей перспективе, видимо, наиболее доступной для России. Отсюда – роль элиты.

Авторы литературы, посвященной этой теме, в основном рассматривают элиту как субъект управления обществом, правящую элиту. Мне хотелось бы поговорить об элите как конструктивном компоненте демократической политической системы, о свойствах, которыми она должна обладать для выполнения своих социальных функций, и о том, насколько она этим требованиям соответствует.

Этимологически слово «элита» означает «собрание лучших». Не «верхушка», не «высший свет», а «лучшие». Я буду исходить из того, что в каждом сообществе всегда есть небольшое число людей, обладающих влиянием в силу авторитета, профессиональных качеств, занимаемых позиций. Они определяют качество всего сообщества и возможности его развития. Говорят, что если из каждой сферы деятельности удалить 2–3% лучших специалистов, то понизится качество всей работы этой сферы – возможно, на порядок. Нацистская Германия, потеряв несколько десятков виднейших физиков, надолго лишилась одной из лучших в мире физических школ, хотя Германию никогда не покидал Гейзенберг. Видимо, «климат» в любой сфере формирует некоторое количество людей, всегда небольшое, но превышающее некую критическую массу, необходимую для создания интеллектуальной среды и конкуренции, поддерживающих стимулы развития.

В этом смысле элита – абсолютно необходимый элемент общественного развития. Элита, таким образом, – совокупность лучших, тех, кто оказывает наибольшее влияние на развитие общества в целом или в отдельных сферах его жизни.

Я абсолютно убежден, что неравенство между людьми неизбежно и в известных пределах очень полезно. Для нас важно лишь равенство возможностей. Лучшие, наиболее одаренные, талантливые, способные оказывать влияние на окружающих, должны иметь возможность попасть в элиту, это в интересах общества. Отсюда понятна важность механизмов пополнения и обновления элиты, рекрутирования в нее новых членов и естественный вывод тех, кто не соответствует требованиям, предъявляемым к элите. Действительно, правит элита, но вход в нее должен быть открыт достойным этого.

Обычно элита, особенно если речь идет о позициях, связанных с властью, богатством, привилегиями, притягивает к себе многих, в том числе недостойных, которые, раз заняв какие-то позиции, стараются на них удержаться активней других или возвыситься еще больше. Таким образом, в составе элиты неизбежно образуется балласт, который не меняется, если механизмы обновления действуют неэффективно. Доля балласта, т. е. людей, неспособных выполнять требуемые социальные функции, думающих исключительно о собственных карьерных или корыстных интересах, а не о служении обществу, не о своей миссии, в составе элиты наряду с другими показателями характеризует ее качество.

Существует множество профессиональных и локальных элит. Обычно на уровне общества, страны выделяются элиты политическая (политический класс), интеллектуальная, деловая (бизнес-элита) и другие. В составе политической элиты выделяется правящая элита – совокупность лиц, по занимаемым позициям и другим причинам участвующая в принятии решений, в формировании политики государства. Правящую элиту можно формально определить по списку позиций. Но кроме них, в политическую элиту входят люди, в данный момент не принимающие участия в управлении, находящиеся в оппозиции, но готовые сменить правящую элиту и предложить альтернативную политику. Прежде всего, это лидеры и активисты оппозиционных политических партий и независимых гражданских организаций.

Интеллектуальная элита, как и бизнес-элита, персонально может пересекаться с политической и правящей элитами, но у каждой из них свои функции. Функции первой – это производство и распространение знаний и идей, формирование интеллектуального потенциала общества, информирование его о событиях и помощь в их оценке. Функции второй – развитие экономики, повышение ее эффективности, формирование философии, стратегии, этики предпринимательства.

Есть определенные связи между политической, интеллектуальной и деловой элитами, возникшие из-за их особого влияния на благосостояние общества и общественное сознание и в результате того, что в элите представлено большое число людей соответствующих занятий. Рабочих, бухгалтеров, артистов в политической элите намного меньше, чем чиновников, бизнесменов топ-менеджеров, ученых и журналистов.

О бюрократии я бы сказал отдельно – чтобы подчеркнуть принадлежность силовых структур к этому сословию, что порой вызывает сомнение. По аналогии с французской монархией накануне революции 1789 года здесь можно говорить о «бюрократии шпаги» – военных, спецслужбах, полиции, а также прокуратуре, и о «бюрократии мантии» – белых воротничках, столоначальниках государственной службы. Их роднит то, что формально они находятся на службе у государства и призваны блюсти государственные интересы, полагая, что за это им больше позволено. В принципе, бюрократия должна быть деполитизирована, но такое бывает не всегда – особенно у нас, поскольку верхушка административной иерархии и формирует политику, а политики становятся чиновниками. Поэтому бюрократия составляет органическую часть правящей, а значит, и политической элиты.

В зависимости от формы правления можно выделить две базисные модели формирования политической элиты:

1) бюрократическая, существующая в авторитарно-иерархических системах, где правящая и политическая элиты практически идентичны, а оппозиция находится за пределами системы, иерархии и подавляется. Интеллектуальная и бизнес-элиты в таких системах имеют второстепенное значение и делятся на две части – внутри– и внесистемную. Политическая оппозиция нередко включается в интеллектуальную внесистемную элиту. Ведущая социальная сила – бюрократия. Обновление правящей элиты производит первое лицо (так Сталин обновлял номенклатуру посредством чисток и репрессий) либо – при его смене – это делает его окружение типа политбюро. Либо революция. Так или иначе, это всегда чревато потерей стабильности;

2) демократическая. В демократических странах политическая элита включает руководство партий, участвующих в политической конкуренции и выборах, верхушку бюрократии, обслуживающей политический процесс и управление государством, представителей интеллектуальной и бизнес-элиты, влияющих на формирование и реализацию политики.