Текст книги "Приживется ли демократия в России"

Во-вторых, индустриализации в Корее предшествовала разрушительная война и огромное желание людей мирно трудиться и лучше жить. У них никогда не было планового хозяйства и социализма. И никогда, как и у нас, не было демократии. У нас позади 74 года тоталитарного режима и централизованного планирования, которые привели страну к катастрофе. Сходство в том, что Пак Чжон Хи, как и Путину, предшествовали хаос, коррупция, беззаконие. Но более важно различие – в том, что у нас именно тоталитарный режим привел к революции и установлению протодемократии, а в Корее их истоки были совсем иного рода. Поэтому авторитаризм у них пришелся ко двору. Наши же беды происходят от диктатуры, и поэтому она не может быть нашим спасением.

В-третьих, наш менталитет, худшие свойства которого были усилены тоталитаризмом и плановым хозяйством, серьезно подорвавшим хозяйственные мотивации и мораль российского населения, существенно понижает качество рабочей силы, особенно те ее свойства, которые важны для догоняющего развития. Насколько это существенно, видно на примере Восточной Германии, где через 15 лет после объединения производительность труда все еще не превышает 80% западногерманской. А была вообще ниже 50%. И конечно, на примере Южной и Северной Кореи. Корейцы начали производить автомобили намного позже нас, но сегодня их и наши машины не сравнить по качеству и конкурентоспособности. Изменить ситуацию у нас могут только конкуренция и открытая экономика, сильный бизнес, но не авторитарный режим. Надо задать себе вопрос: сможем ли мы наладить массовый экспорт готовых изделий на рынки развитых стран, как это сделала Корея, а потом и Китай, и сколько на это понадобится времени?

В-четвертых, наша модернизация теперь будет проходить не на индустриальной стадии развития мировой экономики, когда конвейерная организация массового производства, монополизация и политический авторитаризм соответствовали друг другу по духу и органически друг друга дополняли, а на стадии постиндустриальной, хотим мы того или не хотим. А это значит, что модель догоняющего развития с авторитарным режимом не подходит для решения задач современной модернизации, основанной на знаниях и инновациях.

Теперь подумаем, к каким последствиям может привести еще одна модернизация «сверху» в России.

Попробуем со всеми оговорками и предосторожностями представить себе развитие событий как игру между основными силами российской политики и экономики в духе ситуаций, рассмотренных выше, в главе 2. Сначала вариант первый: модернизация «сверху». Схема основных взаимодействий игроков показана на рисунке 14. 2. Это федеральная власть, региональные власти и власти муниципальные (местное самоуправление), бизнес, политическая оппозиция (левая и правая), неправительственные некоммерческие организации – НКО (институты гражданского общества), интеллектуальная элита (в том числе СМИ), а также население – конечный объект всех воздействий и формально источник власти.

Рисунок 14. 2. Модернизация «сверху». Схема основных взаимодействий.

Предполагается централизация власти в руках федерального центра. Он выступает активным началом, инициатором всех основных начинаний. Следует исходить из того, что заявленные 13 сентября инициативы реализованы – президент назначает губернаторов, мэров больших городов, судей и даже президента Российской академии наук. Действует новая избирательная система – по партийным спискам с порогом 7 или 12%.

Можно ожидать, что намеченные реформы – образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения, монетизация льгот – будут проводиться без нажима, чтобы не вызывать напряжения. Но в силу страхов и недоверия населения эти реформы получатся чересчур компромиссными.

Административная реформа и реформа госслужбы формально будут проведены, последняя ближе к французской модели карьерной бюрократии. Но эффекта, скорее всего, они не дадут, прежде всего в силу отсутствия реального общественного контроля – ведь свобода слова и политическая конкуренция отсутствуют. Будет создана Общественная палата. Но она в лучшем случае станет играть роль клапана для выпускания пара: решений она не принимает, а узаконить независимые парламентские расследования даже при послушной Думе власть не согласится, как не согласилась до сих пор. Ведь это означало бы наделение парламента реальными контрольными функциями, шаг к реальному разделению властей и, следовательно, к слому «вертикали власти».

Логично ожидать крупных мер по борьбе с коррупцией, ряда шумных процессов, которые позволили бы оправдать антидемократические действия. Хотя и подобные оправдания власть может счесть излишними. Но в любом случае главные орудия авторитарной власти – спецслужбы и подконтрольные им органы МВД, прокуратуры, юстиции и правосудия – будут сохранять, а скорее, даже усиливать свои позиции. Реформы в этой сфере будут формальными, в основном организационного характера. Судебная реформа, естественно, не приведет к независимости судебной власти. Будет лишь имитация независимости, оставляющая власти возможность влиять на судебные решения во всех случаях, когда она сочтет это целесообразным. Вообще, в этом варианте нет никаких реальных послаблений контроля бюрократии, только если для видимости.

Будет усиливаться контроль над бизнесом и увеличиваться прямое вмешательство государства в экономику посредством государственного предпринимательства. Под хорошим предлогом – структурных сдвигов, диверсификации экономики. Приватизация некоторых государственных унитарных предприятий и продажа госпакетов в акционерных обществах будут заторможены. Будут предприняты попытки налаживания государственно-частного партнерства: кто согласится, получит статус «равно-приближенного».

Во внутренней политике следует ожидать шагов по созданию «ручной» оппозиции и имитации политической конкуренции. Начало положено, партии Жириновского и Рогозина уже на сцене, хотя последний пообещал, что не будет «спецназом Кремля». Теперь нужны послушные и достаточно радикальные правые. Что касается независимой политической оппозиции, способной претендовать на власть, то правящая элита будет давить и шельмовать ее посредством подконтрольных СМИ и имитации народных движений типа «Идущих вместе», стремясь не допустить усиления ее влияния на избирателей. Точно так же будут поставлены в рамки НКО, их финансирование со стороны бизнеса и иностранных фондов будет дозироваться и регулироваться, неугодных станут закрывать под предлогом налоговых и иных нарушений.

Поскольку таким образом бюрократия избавится от какого-либо контроля, кроме контроля начальства и спецслужб, свойственные ей неэффективность, пренебрежение к людям и коррупция будут нарастать, даже при проведении кампаний против бюрократизма.

Региональные власти будут внешне послушны Кремлю, поскольку смена губернаторов станет определяться там, ведь их судьба отныне в руках президента, а не избирателей или политических конкурентов. Поэтому их произвол и мздоимство возрастут. Они будут душить все проявления независимости в сфере своего влияния тем скорее, чем больше смогут ссылаться на интересы и указания центра.

Центр, конечно, получит некоторые выгоды – он будет застрахован от случайностей народного волеизъявления, от воздействия на региональные выборы местных групп бизнеса и преступности. Но одновременно избиратели лишатся социальной практики, позволяющей им усваивать нормы демократии и гражданского общества. Центр мог бы в этом раскладе выступать против манипуляций на выборах, в защиту прав избирателей, но, назначая губернаторов, он и вовсе не будет иметь к этому стимулов.

По сути, будет воспроизведен советский вариант административной иерархии. Чтобы завершить его строительство, региональные власти окончательно подчинят себе власти муниципальные. На местном самоуправлении, скорее всего, окончательно поставят крест, останутся одни государственные полномочия. В каком-то смысле все усилия Д. Козака по разграничению полномочий и формированию системы местного самоуправления, пусть и в государственном варианте, поставлены под вопрос: местных начальников назначают, чтобы они выполняли указания «сверху», а не настаивали на собственных полномочиях.

Кто-то из аналитиков заметил, что до сих пор Россия напоминала относительную демократию феодальных владык: в регионах и ранее никакой демократии не было. Это наблюдение интересно, но далеко не верно. Картина на местах была весьма пестрой, хотя, конечно, в ряде регионов власть президентов или глав администраций была близка к абсолютной. Но все же Ходырева в Нижнем Новгороде, Титова в Самаре или Кресса в Томске не поставишь в один ряд с Шаймиевым, Аяцковым или Рахимовым. Теперь организация властной вертикали должна будет стать более монотонной: в Москве видимость демократии исчезнет, здесь свой владыка, но и на местах различия в степени демократического контроля в значительной мере будут стерты.

Госсектор, представленный прежде всего естественными государственными монополиями – «Газпромом», РАО «ЕЭС» (если оно останется), РЖД, «Транснефтью», а также ГУПами разных уровней, – в этой модели останется важнейшим рычагом в руках бюрократии. И его сила только будет увеличиваться – как с присоединением «Юганскнефтегаза» или «Гута-банка». Но вряд ли он может быть локомотивом экономики и тем более двигателем модернизации.

Частный бизнес формально будет предметом забот властей, ибо рыночная риторика, вероятнее всего, сохранится. Налоги вряд ли повысятся вновь. Однако бизнес окажется под контролем, ему будут навязывать социальную ответственность и частно-государственное партнерство. Ему самому придется откупаться – посредством коррупции, попадая тем самым в еще большую зависимость от властей. В этой обстановке наиболее вероятная стратегия всех видов частного бизнеса – крупного, среднего и мелкого – не высовываться, не привлекать внимания, угодничать. Если так, то и он тоже не сможет быть активным проводником модернизации.

Бизнес также, видимо, не будет очагом сопротивления бюрократии. Он не может подставляться. Как и по сей день, если исключить примеры некоторых олигархов, он будет искать выгод в сотрудничестве с ней, в поиске привилегий, в связях с конкретными чиновниками. Стало быть, вероятней всего укрепление бюрократической традиции и подавление активности бизнеса, сохранение неравных условий конкуренции. Все же до сих пор некоторые предприниматели пытались время от времени воспользоваться демократическими институтами – то выдвигались в депутаты сами, то выдвигали и «проплачивали» других. Теперь такие попытки должны прекратиться или резко уменьшиться в масштабе.

Политическая оппозиция разделится на «ручную» и маргинальную. Попытки ее консолидации в первом раунде вряд ли окажутся удачными: левые не договорятся с правыми, «Яблоко» с СПС. Объединение всегда требует времени и преодоления амбиций. Самое же главное – от оппозиции потребуется активная работа в массах, СМИ для нее будут закрыты. Все это большой труд, требующий большого мужества. Нынешние функционеры оппозиции скорее привыкли к парламентским дискуссиям, к разговорам, нежели к поступкам. А поступки обязательно вызовут реакцию властей.

Больше всего шансов мобилизоваться у левых и националистов. Именно они больше всех пытались поднять свой рейтинг, эксплуатируя недовольство людей монетизацией льгот. И в первом раунде они, видимо, смогут активнее влиять на население. Либералам, как и широкой демократической коалиции, если дело пойдет как сейчас, потребуется больше времени. Первый раунд они, скорее всего, проиграют, власти не почувствуют серьезного противодействия.

Интеллектуальная элита будет разделена. Меньшая часть по убеждениям и/или за деньги будет поддерживать власть. Бóльшая часть предпочтет демонстрировать лояльность, но без энтузиазма. Усилятся левые и государственно-националистические течения. Доля открыто недовольных будет непрерывно расти, так как на деле подавление прав и свобод больнее всего ударяет по элите. А ее недовольство вместе с антиправительственными идеологемами постепенно будет передаваться населению.

Представители СМИ, разумеется, как часть элиты, будут разделять ее настроения, и их придется все жестче контролировать. Консервативным и националистическим идеям такой контроль проходить будет легче. Однако идеи свободы и демократии тоже станут проникать в общество в большей степени, хотя бы через хорошо знакомый по советским временам подтекст и эзопов язык подцензурной печати.

НКО, если они устоят под давлением властей, будут сохранять независимость и активность с высокими шансами дожить до новой оттепели, сопротивляясь свертыванию демократии. Возможно, они первыми перейдут в наступление, открыв новый этап формирования гражданского общества.

Население, являющееся конечным объектом воздействий остальных участников игры, несомненно, будет испытывать влияние идеологических и иных инструментов власти. Возможно усиление консервативных и националистических настроений, увеличение проявлений экстремизма. Но поддержка власти населением может сохраниться только при очевидно позитивном развитии экономики и повышении благосостояния большинства.

В данном варианте, как мы видим, шансы на подобную динамику будут падать. А это значит, что начнут нарастать недовольство и недоверие, в том числе к «ручной» оппозиции, интеллектуальной элите и той части СМИ, которые будут поддерживать власти. Сначала пассивно, в форме сомнений относительно недавних кумиров, потом активнее. Если демократическая оппозиция сможет воспользоваться сменой настроений, у нее есть шанс начать укрепление своих позиций уже к концу первого раунда.

Общий итог первого раунда. Полная победа централизованной федеральной власти, создание бюрократической иерархии, предназначенной для того, чтобы реализовать замыслы этой власти. Подавление сопротивления всех других сил, послушность всех уровней власти, госсектора, частного бизнеса, СМИ.

Вместе с тем экономика сначала снижает темпы роста, а затем переходит в фазу стагнации. Главная причина этого – снижение активности бизнеса. Подобный результат ожидается и при снижении цен на нефть, и при их высоком уровне. Если они снизятся, такой исход очевиден. Если они останутся высокими или даже еще вырастут в силу нежелания бизнеса «высовываться» из-за высоких политико-бюрократических рисков, может увеличиться вывоз капитала. Либо власти будут вынуждены интенсифицировать усилия по стерилизации избыточного денежного предложения, чтобы привести его в соответствие с низким денежным спросом и не допустить роста инфляции. Другой исход: повысится инфляция, что вызовет новую волну роста бедности и неравенства. Такой поворот будет означать, что вариант модернизации «сверху» на базе полулиберальной экономики и жестко управляемой демократии не проходит. Мы уже наблюдаем его в начальной стадии. И в принципе его исход уже ясен. Известен еще один способ спасти игру: это рост государственных расходов, включая инвестиции, и расширение госсектора. Он тоже весьма вероятен. Но этот путь мы уже проходили, и вряд ли он принесет успех, если пройти его еще раз.

При варианте модернизации «сверху» во втором раунде вероятна утрата инициативы федеральной властью: предел политико-административного контроля достигнут, но в экономике ситуация начинает ухудшаться. Растут недовольство и недоверие населения. Его настроения подхватывает интеллектуальная элита, усиливается политическая оппозиция, теперь уже скорее на либерально-демократическом фланге.

Региональные и местные власти, вынужденные в какой-то мере считаться с положением в своих регионах и городах, предъявляют к центру все больше требований и стремятся повысить свою самостоятельность.

Госсектор демонстрирует низкую эффективность.

Частный бизнес, вероятнее всего, избегает повышения деловой активности и стремится уйти в тень, если бюрократическое давление усиливается; либо, если оно ослабевает, начинает оказывать сопротивление, перехватывает инициативу и увеличивает поддержку политической оппозиции и НКО.

Федеральная власть, а точнее, обслуживающая ее бюрократия, все более оказываются в изоляции. Недоверие к элитам может вызвать новое закручивание гаек, волну репрессий и чисток, стремление удержаться у власти любой ценой. В этом случае агония режима может затянуться, хотя всем будет ясно, что проект модернизации «сверху» не состоялся. Также возможен раскол в правящей элите – в случае, если снизится авторитет первого лица и у части этой элиты возникнут соблазны уступить оппозиции. А в подобной ситуации уступки ведут к поражению и смене режима. Тогда события будут развиваться быстрее. Бесславный конец представляется неизбежным. Это только вопрос времени, которого у страны, правда, очень мало.

Отсутствие демократических механизмов и необходимости считаться с намерениями оппозиции грозят привести к потере равновесия, политической нестабильности и угрозе потрясений при неизбежной смене правящей элиты и проводившейся ею политики.

Я старался избежать предвзятых оценок и прогнозов. Боюсь, в полной мере мне это не удалось. Но все же надо иметь в виду, что приведенный выше сценарий модернизации «сверху» вполне реален.

На рисунке 14. 3 показана схема основных взаимодействий во второй игре. Этой схемой я попытался подчеркнуть главное отличие от первого варианта: это не иерархия, не подчинение, а сеть взаимодействий равноправных партнеров, каждый из которых выполняет определенные роли, действуя в рамках закона. Приспособление к этому порядку происходит трудно. Властные органы – федеральные, региональные, муниципальные (местное самоуправление) – поначалу нередко пополняются не теми людьми. Какое-то время сохраняется риск избрания персон, способных вывести из равновесия всю систему. Сказывается некомпетентность, культурная отсталость, политическая безответственность. Иначе говоря, на первых этапах в руках авторитаризма, управляемой демократии весьма сильные аргументы – в таком варианте развитие экономики и продвижение реформ сначала может идти медленнее.

Рисунок 14. 3. Модернизация «снизу»: схема основных взаимодействий.

Очевидные недостатки демократии, особенно заметные при низкой готовности элиты и граждан к последовательному применению демократических принципов, изживаются и сводятся к приемлемому минимуму, к сожалению, только посредством социальной практики. Политическая конкуренция и свобода печати, пусть с подъемами и падениями, шаг за шагом формируют механизм поддержания равновесия интересов, о котором мы говорили выше (в главе 2) как об основном достоинстве демократии, делающем ее лучшим из способов управления государством. В начале пути у нас, видимо, возможна только элитарная демократия. Отсюда важность консолидации элиты, национального, базового консенсуса в отношении основных принципов демократии при гарантированном праве всех партий и движений отстаивать свои взгляды и бороться за власть в пределах этих принципов. Любое поощрение активного участия граждан в общественных делах, особенно на уровне местного самоуправления, с увеличением возможностей продвижения наверх так же необходимо, как способ легального проявления инициативы, позволяющего избежать экстремизма.

Проанализируем возможные действия основных игроков. Первые шаги так или иначе должны быть связаны с демократизацией. Это может происходить по инициативе федеральной власти, при ее персональной смене после выборов или под давлением снизу, на волне противодействия властям. В любом случае демократизация, видимо, должна быть исходным пунктом модернизации «снизу». Собственно, она будет открывать источники инициативы для различных слоев общества.

Лучшим вариантом была бы активная реформаторская политика авторитарного режима до начала демократизации, тогда наиболее непопулярные экономические меры были бы проведены заблаговременно. За ними могут следовать меры властей по восстановлению доверия бизнеса: прекращение преследования предпринимателей с применением незаконных методов (типа ситуации с ЮКОСом), снижение срока давности разбирательств по делам о приватизации 90-х годов, налоговая амнистия. Эти меры должны быть достаточно энергичны – чтобы бизнес снова почувствовал уверенность в будущем. Хотя, как и в первой игре, начальные шаги здесь – за федеральной властью, демократизация спускает инициативу вниз, и все игроки получают возможность активно действовать.

Поэтапный переход к конкурентному бюджетному федерализму повысит самостоятельность и ответственность региональных властей, но поначалу их инициатива часто будет малоэффективна и даже вредна. Чтобы функционирование новых институтов стабилизировалось, нужно терпеливо использовать передовой опыт, лучшие практики.

Муниципальные власти также повысят свою самостоятельность. Для них самым трудным моментом во взаимоотношениях с населением будет усиление ответственности перед ним, реальное утверждение принципов местного самоуправления. Привычная пассивность избирателей вкупе с произволом чиновников столкнется с необходимостью самоорганизации граждан для решения собственных проблем. Возможно, это критическая точка успеха всей модернизации «снизу». Вопрос в том, кто пересилит: новые условия, позволяющие населению (и принуждающие) его активно участвовать в установлении налогов и сборов, в формировании программ улучшения публичных услуг, или протекционизм и сетования против коррупции, как прежде?

Не исключено, что в данном случае потребуются специальные меры по преодолению барьера большинства: активная пропаганда, эксперименты, обучение и тому подобное.

Частный бизнес – главный агент модернизации «снизу». Его доверие, его активность и в то же время законопослушность – основная забота властей. Бизнес, безусловно, откликнется на шаги государства навстречу ему, если действия последнего вызовут доверие. Будут попытки и лоббирования частных интересов, и подкупа чиновников, но в борьбе с этими неискоренимыми пороками бизнеса надо исходить из того, что укрепление законности и здоровая конкуренция – в его объективных интересах. Поэтому спрос на законность и прозрачность будет расти, а масштабы злоупотреблений – сокращаться.

Демократизацию позитивно встретит бóльшая часть интеллектуальной элиты и СМИ, все НКО. Они смогут внести свой вклад в модернизацию, в выращивание новых институтов и ценностей. Более того, они, вероятнее всего, смогут стать активным началом в консолидации элиты, в выработке национального консенсуса по соблюдению принципов демократии.

Политическая оппозиция и вообще политическая жизнь – более сложный вопрос. Укорененность в России феодальной традиции распоряжения властью и неразборчивости в методах ее достижения и впредь, видимо, будет серьезным тормозом. Демократизация ослабит позиции партии власти. Как уже отмечалось, возможно усиление левых, консервативных и националистических партий, которые никогда не были сторонниками демократии, а только стремились использовать ее в своих целях. Эта тенденция, по-видимому, будет проявляться в любом варианте развития событий. В таких условиях залогом успешного продвижения к демократии и модернизации станет сильное и достаточно сплоченное демократическое движение. Разброд в среде российских сторонников либеральной демократии, когда-то допустимый, теперь, в случае модернизации «снизу», делается трагедией, способной привести к провалу. Но в первом раунде эта ситуация, видимо, еще будет сохраняться: разногласия и борьба амбиций вспыхнут при любом обострении, при необходимости принятия важных общих решений.

На этом этапе каждый из игроков нередко будет продолжать действовать по принципу «пан или пропал», «победа или смерть», в духе феодально-тоталитарных традиций. И здесь тоже придется преодолеть барьер «распространенности нормы», и в этом деле власть не помощник. Поможет только договор, национальный и социальный пакт наподобие испанского «пакта Монклоа».

Население в целом к новому циклу перемен, скорее всего, отнесется настороженно, а порой и негативно, особенно в том, что касается экономических новаций, которые до сих пор почти всегда (в этом уверено большинство) наносили ущерб простым людям. Но будут и немалые различия в реакции разных слоев населения.

Общий итог первого раунда. Сначала население поддержит перемены, особенно демократизацию. Затем возможно замедление темпов роста экономики, поскольку структурные реформы потребуют времени, а повышение доверия не сразу повлияет на активность бизнеса и не сразу позитивно отразится на экономической динамике. Но со временем бизнес будет наращивать деловую активность и показатели инвестиций, производительности пойдут вверх.