Текст книги "Крысиная тропа"

Он добыл членскую карточку Freies Osterreich («Свободной Австрии»), запрещенной при нацистах подпольной организации[487]487
  Б., ОВ, Identitätskarten. C. 1–2.


[Закрыть]. Даты выдачи в ней не было, но было имя – д-р Вернер, преподаватель иностранных языков из Вены. На снимке в карточке красовался сам молодой Отто в мундире, сфотографированный в 1930-х годах, когда он скрывался после Июльского путча. Имелось у него и другое удостоверение на имя Вернера, выданное полицией Вены 4 февраля 1946 года. В нем была более свежая фотография – профиль Отто в штатском, взгляд направлен вниз. На этом удостоверении стояли печати полиции Вены и Зальцбурга, причем на языках держав-победительниц – английском, французском и русском – и на немецком. Указан рост Отто – 178 см, на 4 см меньше, чем в личном деле СС[488]488
  Документы ОВ, 3.1. C. 2, имеется у автора.


[Закрыть], цвет глаз – голубой, цвет волос – блондин, «овальное лицо», без особых примет. Удостоверение подтверждало австрийское гражданство, но было «действительно только в Австрии»[489]489
  Б., ОВ, Identitätskarten. С. 3–4.


[Закрыть].

Эти документы и отважная поддержка Шарлотты помогали Отто более трех лет выживать в Австрийских Альпах.

«Смерть следовала за ним по пятам, – пишет Шарлотта, – поэтому он никогда не оставался на одном месте больше трехчетырех дней». Он забирался в пастушьи хижины в надежде найти сыр, хлеб, еще что-то съестное, проводил там несколько дней и брел дальше. Бывший нацистский губернатор заделался «овечьим браконьером», зарывал мясо в снег в надежде, что оно не протухнет до его возвращения[490]490
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 141.


[Закрыть]. Вместо указов он стал сочинять стихотворения, обращенные к жене, снабжая их карандашными рисунками, посвященными ее трудным скитаниям («Сначала приехал автобус…»)[491]491
  ОВ, без даты, под названием «Мрачная история», имеется у автора.


[Закрыть], с оптимистичным концом («снова будет хорошо, тепло, светло!»).

Шарлотта доставляла самое необходимое: «корзину, резиновые сапоги, плащ, шляпу»; при встречах они передавали друг другу записочки (его записки сохранились среди бумаг Шарлотты). «Я привезла много полезного: бекон, непортящиеся продукты, он все умял с большим аппетитом»[492]492
  П., ОВ к ШВ, без даты; б., Nachlass, Abschnitt 1.


[Закрыть]. Осенью она доставляла зимнюю одежду и инвентарь: штаны, джемперы, белье, лыжи; весной – необходимое летом.

Считая, что за ней наблюдают, она осторожничала. «Однажды меня день и ночь вели контрразведчики, пытавшиеся выявить мою связь с моим дорогом мужем Отто»[493]493
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 131.


[Закрыть]. Она полагалась на друзей, уезжала из дому рано утром, в пять часов, на велосипеде, «с пустыми руками, чтобы не вызвать подозрений». По дороге забирала еду, оставленную у друзей, например у Лукаса Ханзеля[494]494
  Лукас Ханзель также упоминается в Восп., ШВ, 1945–1947, III. С. 14.


[Закрыть] в ближнем Брук-Фуше, где поймали Германа Геринга[495]495
  Go ering Yields to 7th Army’, New York Times, 10.05.1945: https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1945/05/10/313716012.pdf (дата обращения: 25.05.2022).


[Закрыть]. Потом полчаса ехала на поезде в Санкт-Йохан-им-Понгау или дальше в горы, в Бад-Гаштейн (дорога туда занимала целых полтора часа). Там она садилась на автобус и преодолевала 25 миль до подножия гор. Оставалось дойти пешком до Хагенер Хютте (2450 м над уровнем моря). Сохранилась открытка, на которой видно, какое это безлюдное место.

«Порой я добиралась туда настолько утомленная, что уже слова не могла вымолвить»[496]496
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 146.


[Закрыть]. Бывало, она сразу ложилась спать. Назавтра занималась стиркой, если в этом убежище имелся колодец, и починкой одежды; она готовила, муж все съедал. Если Шарлотта не успевала на последний поезд, приходилось искать место для ночевки.

Однако выжить Отто помогла не только поддержка Шарлотты. Он был не один.

23. Буко

На протяжении трех лет у Отто был в горах спутник – молодой человек, с которым Шарлотта познакомилась в свою первую поездку в Санкт-Йохан. Его звали Буркхардт Ратман. Буко, как называла его Шарлотта, был «молодым эсэсовцем авантюрного склада», он весьма пришелся ей по сердцу[497]497
  О военном прошлом см. Sergio Corbatti and Marco Nava. Karstjäger: Du SS-Karstwehr-Bataillon á la 24. Waffen-Gebirgs-Division der SS. Heimdal, 2009, особенно с. 391.


[Закрыть]. «Простой, честный, спутника лучше его не придумаешь. Отто в хороших руках»[498]498
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 107, 140.


[Закрыть], – пишет она. Буко был парень практичный, умел взламывать замки, залезать в горные хижины, находить безопасные убежища. Он разбирался и в том, как находить еду, охотиться, избегать лавин и выживать в тяжелых альпийских условиях.

Обо всем этом я узнал далеко не сразу после знакомства с Хорстом. У камина в верхней гостиной своего замка, за шнапсом, Хорст рассуждал о бегстве Отто в горы. От тех лет в архиве оставалась стопка писем и немного фотографий. Не все периоды были освещены, и у меня не иссякали вопросы, особенно про Буко. Чем он занимался в войну? Каким он был? Почему помогал Отто?

– Хотите больше узнать о Буко? – спросил Хорст. Я кивнул. – Я могу рассказать о нем сам, а можно просто ему позвонить.

Я удивился: Буко, несмотря на свои 92 года, был жив-здоров и обитал в Германии. Хорст вышел в соседнюю комнату и набрал на телефоне номер. То была прямая связь с прошлым. Он несколько минут говорил по-немецки, потом вернулся и сообщил, что Буко с радостью примет нас через месяц у себя дома.

В январе 2017 года мы с Джемсом Эверестом встретились с Хорстом в аэропорту Ганновера. По просьбе Хорста я купил шпионский триллер Росса Макдональда (настоящее имя – Кеннет Миллар), одного из его любимых писателей, о неожиданной смерти: «Беда преследует меня». Мы арендовали машину и поехали в Рейнхардсхаген, городок на Везере, переплыли через реку на маленьком пароме. Буко жил в опрятном домике посреди луга в окружении книжных полок и фотографий. Под наблюдением своей дочери Уте он устроился в кресле-каталке. Я пришел в восторг от мощных челюстей Буко, густой седой шевелюры, кустистых бровей, яркой клетчатой рубашки.

Уте не спускала с нас глаз, следя, чтобы не было нарушено единственное выдвинутое Буко условие: в интервью не должно прозвучать ни одного вопроса о том, что он делал до 9 мая 1945 года. Стоит нам спросить об этом, и разговор завершится. Кажется, все семьдесят лет он беспокоился, как бы его не арестовали за участие в поиске и ликвидации партизан в Югославии и в Италии. По словам Уте, он никогда не хотел обсуждать прошлое, но потом появился Хорст, и… Она предложила нам чай с жирным шоколадным пирогом без муки.

Буко родился в 1924 году. В мае 1945 года, 21-летним, он познакомился в Южной Австрии с Отто. Он прибыл из Италии, где служил в 24-й горной дивизии ваффен-СС «Карстъегер», сформированной, как я позже узнал, в 1944 году Одило Глобочником[499]499
  24-я горная дивизия ваффен-СС «Карстъегер» – горнопехотная дивизия, действовавшая в 1944–1945 гг., главной ее задачей была борьба с партизанами на плато Карст, а также на границах Австрии, Италии и Югославии; создана Одило Глобочником.


[Закрыть]. В мае дивизия сдалась британцам, а Буко сбежал на север, перевалил через горы и с тремя спутниками, стремившимися домой, очутился в Австрии. Боясь ареста как эсэсовец, Буко решил пройти с ними часть пути, но домой не возвращаться.

– Американцы и англичане были внизу, поэтому мы шли поверху, – объяснил он. На хребте Низкий Тауэрн, в Лунгау, рядом с самой высокой в Австрии горой, он расстался со своими спутниками. – Там я встретил Отто Вехтера[500]500
  Интервью Буко, 4.01.2017, имеется у автора.


[Закрыть].

Название деревни ему не запомнилось. Хорст привез карты Шарлотты с множеством пометок зеленым карандашом. Мы расстелили карты на столе, Хорст ткнул пальцем в Мариапфарр. Буко кивнул.

– То самое место, – подтвердил он. – Мы встретились перед церковью.

Случайной или запланированной была их встреча? На этот счет Буко был уклончив.

– Вехтер оказался в Италии, как и я, но я был мелкой сошкой. Нет, раньше мы не были знакомы. Я согласился немного с ним побыть. Он не сказал, кто он такой, просто сказал, что хочет домой, но вынужден некоторое время оставаться в горах. Мы и остались.

– А потом?

– Дней через десять-пятнадцать он встретился с женой. Он послал ей записку – так я познакомился с фрау Вехтер. После этого мы продолжили скитания по Низкому Тауэрну, с места на место…

– Вы знали, кем был мой отец? – поинтересовался Хорст.

– Я не знал про него, он про меня, – был ответ. – Оба мы осторожничали, он еще больше меня. – Помолчав, Буко выпалил: – Он был разыскиваемым военным преступником.

Через неделю они уже знали друг о друге все необходимое.

– Я посмотрел на него и сказал: «Либо вы такой-то, либо такой-то». Он не стал отпираться. Из наших разговоров я знал, что он либо Вехтер, либо Вехтлер[501]501
  Фриц Вехтлер, род. 7 янв. 1891, Трибес, Германия; ум. 19 апр. 1945, Вальдмюнхен, Германия. Гауляйтер Байройта, 1935–1945.


[Закрыть].

Фриц Вехтлер, гауляйтер СС в Байройте, был казнен в конце войны за дезертирство, но Буко этого не знал.

Догадаться, кто такой Отто, было нетрудно.

– Он рассказывал мне: «Такой-то или такой-то говорили мне: “Дорогой В.!”»[502]502
  Интервью Буко.


[Закрыть] Фамилия не произносилась, но я же не дурак… Я сказал ему прямо в лицо, кто он, наверное, такой, и после этого он назвал себя.

Фамилия «Вехтер» была Буко знакома.

– Вы ведь были совсем молодым эсэсовцем, – сказал Хорст, пораженный известностью своего отца.

– Молод не значит глуп.

Все знали Отто Вехтера, знали, кто он такой и чем прославился. Буко с широкой улыбкой откинулся в кресле.

– Каким был мой отец? Злобным или добродушным? – задал Хорст мягкий наводящий вопрос[503]503
  Интервью Буко.


[Закрыть].

– Только не злобным, – ответил ему Буко с теплой улыбкой.

– Значит, он был неплохим человеком? – не унимался Хорст.

– Мы были вместе, мы были добрыми товарищами. Сначала он был сдержан, но всегда дружелюбен.

– Вы знали, что за ним охотятся? – спросил я.

Буко кивнул. Кто именно? Все, особенно англичане и американцы, но также и Советы, хотя они были далеко. Больше всего страха вызывали Советы, потому что Отто был «активен» в должности губернатора на их территории.

Знал ли он, почему его преследуют, в чем обвиняют?

– Это не имело значения. Он был в высоком чине, группенфюрер СС, а главное, служил губернатором Галиции и Кракова. – Снова пауза. – Австрийцы тоже его искали, потому что он руководил Июльским путчем.

– А евреи? – опасливо спросил Хорст.

– Я полагал, что и они, хотя, насколько я знал, он был гуманен с евреями. – На это Хорст улыбнулся как знающий человек и покосился на меня. – Но он мало что мог сделать, – продолжил Буко. – Евреев из других мест собирали и свозили на его территорию.

Хорст решил добавить глянцу:

– Он поступал гуманно, насколько мог; он не нес ответственности за происходившее с евреями, он пытался им помочь.

Буко предпочел вернуться к трем годам, проведенным им с Отто. Опасаясь поимки, они часто перебирались с одного места на другое, из одной высокогорной хижины в другую, ища местечка побезопаснее. В долины они не спускались.

– Американцам и англичанам обычно было лень лазить в горы[504]504
  Интервью Буко.


[Закрыть].

Достигали ли их новости?

– А как же!

Шарлотта доставляла им газеты, из них они узнали о Нюрнбергском трибунале и о его исходе: виселице для Франка, Зейсс-Инкварта и Кальтенбруннера.

– Как Отто прореагировал на известие о казни?

– Хладнокровно. Он был хорошо знаком с Франком и с остальными. «Vae victis, горе побежденным». Сказал и пожал плечами. – Буко многозначительно посмотрел на нас. – Горе побежденным, награда победителям. Это известие усилило тревогу Отто.

– Мой отец был в бешенстве? – спросил Хорст.

– А вы как думаете?

Фрау Вехтер он симпатизировал.

– Не могу сказать ничего дурного о вашей матери, о ней остались хорошие воспоминания.

Они много лет не теряли друг друга из виду, обменивались рождественскими открытками. Три с лишним года она встречалась с ними в горах каждые две-три недели, приносила еду и одежду. Буко кашеварил: сыпал в молоко муку и соль.

– У нас не было яиц, – ответил он на вопрос Хорста, смог бы его отец сварить яйцо. – Его стряпню я бы есть не стал. Но потом он научился у меня. – Буко ухмыльнулся.

Молоко они получали от симпатичных молочниц. Исключительно молоко.

– Больше ничего? – спросил Хорст. – Мой отец был поклонником женской красоты.

Нет, это было бы «лишней обузой». Жена, приезжая, оставалась на день-два. Они находили, где уединиться: в горах это не проблема.

– Не могу сказать об Отто Вехтере ничего плохого, – твердо заявил Буко. – С какой стати? Мы хорошо ладили. У нас были общие интересы.

Буко был ведущим, Отто следовал за ним.

– Он мог бы мной командовать, но так мы ничего не достигли бы[505]505
  Интервью Буко.


[Закрыть]. – Буко давал ему задания, и Отто постепенно научился подчиняться. Какое-то время он смог бы продержаться в одиночку, но недолго, несмотря на силу и хорошее здоровье. Он никогда не хворал, сказал Буко, не считая редких простуд. – Посмотрите на любое его фото, сами увидите!

Когда они расстались, Отто был «в добром здравии».

Чтобы не заскучать, они развлекали друг друга разговорами: о политике, актуальных событиях, прежних временах, войне. О религии речи не заходило, посещать церковь они не пробовали.

– Я не католик, хотя мы оба были антикоммунистами, – добавил Буко. Их связывала ненависть к коммунизму, и тем для разговоров хватало, к тому же Отто любил рассказывать о своей карьере.

Высказывал ли он сожаления?

– Не припомню. Но о тех временах он говорил часто.

Не имея музыкальных инструментов, они все же пели. Буко уточнил, что у них не было даже губной гармошки, потому что в горах имеет значение любой лишний грамм.

– Он насвистывал песенки? – поинтересовался Хорст.

– Очень редко. У вашего отца не было способностей к музыке.

Возникало ли между ними напряжение?

– Не помню ни одной ссоры. В такой ситуации не до ссор, ведь вы друг от друга зависите. – Их сближал постоянный страх попасться. – В горах веет духом свободы, – объяснил Буко.

Сам он боялся интернирования.

– Но на высоте двух тысяч метров мы чувствовали себя в безопасности, мы не боялись, что к нам туда кто-нибудь поднимется.

Постепенно Буко многое вспомнил и поведал о выживании в суровых зимних условиях.

Изредка у них бывали гости – их имен Буко не назвал. Порой их мог приютить кто-нибудь из местных жителей.

Они отдавали предпочтение таким местам, как Хагенер Хютте – горный приют XIX века. Уте принесла фотографию.

Опасность представлял сход снежных лавин.

– Однажды мы вызвали целую дюжину лавин. Мы скакали по гребню горы, пока снег не поддался, и лавина сошла по противоположному склону[506]506
  Интервью Буко.


[Закрыть].

Особенно ему запомнился один случай, когда на Отто обрушилась лавина:

– Его засыпало до самых плеч. Он мог озираться по сторонам, но двигаться не мог. Если бы не я, так бы и погиб. Он не мог пошевелить рукой. Стоит снегу смерзнуться – пиши пропало…

Летом 1948 года они решили спуститься с гор. Неожиданно к ним поднялась мать Буко.

– Она сказала, мне пора возвращаться домой.

Оставшись один, Отто решил двинуться на юг, в Италию, в Ватикан.

– Таков был изначальный план, потому что там пролегала миграционная тропа рейха, – сказал Буко. Выражение «миграционная тропа рейха» было для меня новым. Чаще этот путь называли «крысиной тропой»: по ней нацисты попадали из Европы в Южную Америку, где правили благосклонные к рейху лидеры, например, Хуан Перон в Аргентине. Было ли у Отто намерение сбежать в Южную Америку?

– Сначала нет, но потом он надумал[507]507
  Интервью Буко.


[Закрыть].

Возможно, об этом варианте ему рассказала Шарлотта.

– Он говорил вам о своем желании эмигрировать в Южную Америку? – спросил Хорст.

– Уже не помню, от кого услышал об этом – от него или от его жены Шарлотты.

Простились они в городке Грёбминг, расположенном между Мариапфарром и Зальцбургом.

– Мне очень хотелось домой, но прощаться всегда грустно. Мы три года были вместе день и ночь. Но оказаться дома – это всегда отрада!

Рассчитывал ли он снова увидеться с Отто?

– Был такой план. – Они поддерживали связь через Шарлотту.

Ближе к концу разговора Хорст слегка коснулся темы военных лет.

– Вы ведь служили в горнопехотной дивизии?[508]508
  Интервью Буко.


[Закрыть]

Буко кивнул. На полке стояла толстая книга «История 24-й горнопехотной дивизии СС».

– Она должна была выйти по-немецки, – сказал Буко, – но не хватило денег, поэтому она вышла на итальянском[509]509
  Corbatti and Nava. Karstjäger. Heimdal, 2009. Буркхардт Ратман фигурирует на коллективных фотографиях: сс. 17, 18, 21, 27, 135, 162, 164, 165, 275: больше информации на с. 391.


[Закрыть].

Я стал листать книгу.

– Тут есть мои фотографии, – сказал Буко.

Он был охотником за партизанами, лазил в пещеры и в другие труднодоступные места, где они прятались, и остался горд своей работой.

– Ваша бригада? – спросил я.

Буко ответил утвердительно, но тут вмешалась Уте: ни слова о войне, помните?

– Буко выслеживал партизан-коммунистов, – объяснил Хорст, когда мы ушли.

Я нашел книгу о дивизии Буко, в ней рассказывается о его службе, указано его звание (роттенфюрер, капрал), упомянуто награждение серебряным Bandenkampfabzeichen (знаком отличия за борьбу с бандитами) из рук самого группенфюрера СС Одило Глобочника, сформировавшего дивизию по праву «высшего политического руководителя СС в оперативной зоне Адриатического побережья». В книге ничего не говорилось о военных преступлениях дивизии, об убийстве множества мирных итальянских граждан в рамках карательных операций в ответ на нападения партизан[510]510
  Atlante delle Stargi Naziste e Fasciste in Italia, подготовлена Двухсторонней германо-итальянской комиссией, учрежденной в 2009 г.: http://www.straginazifasciste.it/?page_id=297&ricerca=33&lang=en (дата обращения: 25.05.2022).


[Закрыть].

Среди книг Буко поместил памятные для него предметы. Я открыл черную шкатулку, в ней лежал бронзовый крест со свастикой в центре.

Рядом с «Золотой сокровищницей немецких сказок»[511]511
  Der Goldene Deutsche Märchenschatz. ADAC Verlag, 2004.


[Закрыть] стояла круглая деревянная рамка. Во время разговора с Буко я заметил рамку у него за спиной, но на расстоянии не мог рассмотреть вставленную в нее фотографию.

Подойдя к полке, я взял рамку в руки. В нее была вставлена маленькая черно-белая фотография сидящего в задумчивости мужчины с нарукавной повязкой.

24. 1948, Зальцбург

Отто и Буко спустились с гор и разделились, потому что Шарлотту вдруг кольнула материнская совесть. «Я вдруг ощутила чувство вины. Ведь я не сказала матери Буко, что ее сын жив». Она связалась с фрау Ратман, и та изъявила желание увидеть сына. «Возможно, я не должна была этого делать, но я представила себя в ее положении и решила, что ей надо знать».

Шарлотта нечасто влезала в чужую шкуру, но фрау Ратман ей действительно удалось осчастливить. «Она решила как можно скорее вернуть сына домой». Шарлотта отправилась в горы вместе с ней. Фрау Ратман, считавшая до тех пор, что ее мальчикэсэсовец мертв, спустилась обратно в долину, как на крыльях.

После ухода Буко Шарлотта снова забеспокоилась об Отто. «Он не мог скитаться по горам в одиночку»[512]512
  Восп., ШВ, 1932–1935. С. 150; восп., ШВ, 1947–1949. С.14, 25–26.


[Закрыть]. По этой причине она провела с ним часть лета. Она сняла скромный домик на ферме, к ним наведывались туда старшие дети. Хорст оставался в Зальцбурге. Супруги провели вместе четыре недели – нежданные каникулы, редкий момент относительного покоя, гармонии, единения. Но Шарлотте все равно было тревожно. «Находясь высоко в горах, мы не переставали опасаться, что враги, полиция могут нагрянуть в любую минуту». Кроме всего прочего, она опять забеременела – в девятый раз. В конце лета доктор Оберашер сделал ей аборт, уже третий (первый в 1935 году в Вене, второй – в 1943 году в Лемберге). Она решила, что силы ее ограничены и должны быть целиком направлены на спасение Отто, ради чего она и пожертвовала ребенком[513]513
  Восп., ШВ, 1947–1949. С. 18.


[Закрыть]. Отто спустился с гор в безопасном месте близ Гойнг-ам-Вильден-Кайзер, тирольского городка у подножия горы Кайзер. Он остановился в доме Георга Эттингсхаузена, коллеги-адвоката и бывшего партайгеноссе, члена «Немецкого клуба», замешанного в Июльском путче. После аншлюса, будучи главой Венской коллегии адвокатов, он нес ответственность за увольнение 1775 из 2541 ее члена[514]514
  Barbara Sauer and Ilse Reiter-Zatloukal. Advokaten 1938. Das Schicksal der in Österreich verfolgten jüdischen Rechtsanwälte und Rechtsanwältinnen. MANZ, 2010. Из адвокатской коллегии Вены исключили от 1775 до 1834 евреев: https://www.erinnern.at/themen/e_bibliothek/miscellen/barbara-sauer-ilse-reiter-zatloukal-advokaten-1938-das-schicksal-der-in-den-jahren-1938-bis-1945-verfolgten-osterreichischen-rechtsanwaltinnen-und-rechtsanwalte (дата обращения: 25.05.2022).


[Закрыть]. Позже он служил юридическим советником венгерской миссии в Австрии, а в мае 1945 года пропал, вернее, как выразилась Шарлотта, оказался «изгнанником».

Отто провел несколько недель под опекой «дорогой» Хельги Эттингсхаузен и ее детей Кристиана и Ирмгард, ходил в горы с восьмилетним мальчиком, привязавшимся к «дяде Осси». Его навестила Шарлотта, и они провели «несколько чудесных дней вместе», о чем свидетельствуют фотографии. Потом он проводил ее на ближайшую железнодорожную станцию в знакомом обоим Санкт-Йохан-им-Понгау. На Рождество он сочинил стихотворение о том, как многим обязан Хельге. «Пусть высшие силы всегда берегут искренность твоего сердца, – говорилось в нем. – Пусть судьба совершит поворот и принесет лучшие времена: любовь всегда пожинает любовь!»[515]515
  П., ОВ к Хельге Эттингсхаузен, Рождество 1948.


[Закрыть]

К концу 1948 года Отто стало грустно и одиноко, поэтому Шарлотта решила рискнуть: привезти его домой – в Зальцбург, на Антон-Халл-штрассе – на Рождество. Хорст не узнал отца: он не видел его почти четыре года. Отто назвался дядей из далеких краев и большую часть времени прятался в спальне Шарлотты; тем временем Отто-младший и другие дети откармливали индюшек и ловили раков для старинной зальцбургской гостиницы «Золотой олень»[516]516
  Гостиница «Золотой олень» существует с 1564 г., ныне – пятизвездочный отель.


[Закрыть].

«Замечательное, безмятежное время, мой Отто смог тайком отпраздновать Рождество с нами»[517]517
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 151–152.


[Закрыть]. Четыре недели, проведенные вместе, стали редким подарком, запечатленным на нескольких снимках. На одном из них Шарлотта сидит на скамейке под окном деревянного дома, на ней тяжелые туристические башмаки, прямо над ней в окне муж, в светлом костюме, опирается на подоконник и со смесью тревоги и довольства смотрит в объектив: фотографироваться было опасно.

Счастливый Хорст сидит на скамейке рядом с матерью и болтает ногами. У Линде, сидящей между матерью и Трауте, беззаботный вид. Знают ли они, что мужчина сзади – их родной отец? По словам Хорста, ему этот момент не запомнился. Он помнил только появление усатого мужчины, иногда заходившего вечером к нему в комнату и целовавшего его на сон грядущий. Тот был для него «дядюшкой издалека», возможно, из Южной Америки.

Несколько недель все шло хорошо, но потом грянула беда: один из братьев Шарлотты, заглянувший в гости, увидел Отто и сильно удивился. Она назвала это «первым ударом». Так братья Блекманы узнали, что по прошествии более чем трех лет после войны зять жив и находится в Зальцбурге. Секрет сохранился бы, если бы остался в семье, но нет… Заглянула пожилая соседка с внуком, державшим ее за руку, – Шарлотте запомнилась эта подробность. «Глядите в оба, – предостерегла соседка, – вокруг советские шпионы». «Болтают, будто ваш муж живет у вас», – сообщила другая соседка.

Отто пришлось уйти. «Порадовались – и будет, собирайся и отправляйся в Больцано», – сказала ему Шарлотта. К ним зашел Альберт Шнец[518]518
  Альберт Шнец, род. 30 авг. 1911, Абстмюнд, Германия; ум. 26 апр. 2007, Бонн. Офицер германской армии.


[Закрыть], служивший в вермахте в подчинении у Отто в последние дни войны. «От удивления он вытаращил глаза», – вспоминала Шарлотта. Шнец сказал Отто, что в Австрии небезопасно и что если он не хочет в Германию, то пусть отправляется на юг, в Рим, а оттуда за границу. «Он хотел эмигрировать в Аргентину»[519]519
  Пл., кассеты ШВ и ХЯШ, № 3, сторона 2, 28.09.1984.


[Закрыть], – пишет Шарлотта. О том, чтобы она отправилась с ним, речи не шло. «У меня шестеро маленьких детей, как они доберутся до Аргентины?»[520]520
  Там же.


[Закрыть] Ему следовало, повинуясь инстинкту, поспешить в Больцано, к надежным друзьям: к семьям Бальдура фон Шираха и Рафельсберга, занимавшегося ариизацией, бывшего коллеги Отто в 1938 году, к журналисту Риделю и к Нойбахеру, недавно выпущенному из тюрьмы.