Текст книги "Крысиная тропа"

9. 2014, Лондон

«Я был нацистским ребенком», – сказал о себе Хорст в нашу первую встречу, но тогда я не знал подробностей и того, насколько он честен. Теперь же я понял, почему его устраивает заголовок статьи в «Файненшл Таймс»: «Мой отец, хороший нацист».

В последовавшие за публикацией месяцы появилась идея устроить в Лондоне публичный разговор Никласа Франка и Хорста Вехтера, двух сыновей, по-разному относящихся к своим отцам. Сначала Хорст сомневался. «Никлас, мой товарищ по несчастью, слишком негативно настроен к обоим отцам», – сказал он мне; к тому же статья в «ФТ» причинила «неприятности» племяннику Хорста, Отто-младшему. Я не был с ним согласен, но держал свое мнение при себе.

Но вскоре Хорст передумал. «Я решил принять ваше приглашение в Лондон», – написал он мне. Он руководствовался чувством долга, желанием принять вызовы прошлого, включая ответственность за отца, и своей собственной ответственностью за правду. Так он мог поспособствовать более гуманному будущему.

В феврале 2014 года мы собрались в лондонском Саутбэнкцентре. За несколько дней до встречи Хорст спросил, можно ли присоединиться к нам его дочери Магдалене, художнице примерно сорока лет. Он предупредил, что она носит хиджаб, так как недавно перешла в ислам. Я заверил его, что это никого не шокирует, его опасения напрасны; и Магдалена приехала, а также и Франциска, дочь Никласа. Встреча привлекла внимание: она совпала по времени с киевским Майданом, когда Россия пыталась помешать Украине подписать соглашение об ассоциации с ЕС. «Все в Киев! Поддержим Майдан!» – записал в своем дневнике писатель Андрей Курков[189]189
  Andrey Kurkov. Ukraine Diaries: Dispatches from Kiev. Harvill Secker, 2014. P. 108.


[Закрыть]. Тем временем мы собрались в уютном, обшитом деревянными панелями зале «Перселл».

Я сидел между двумя мужчинами за семьдесят: справа от меня устроился Хорст, слева Никлас. Пока мы разговаривали, на большом экране над нашими головами менялись черно-белые фотографии их отцов и семей. Ганс Франк и Адольф Гитлер, 1928 год. Отто Вехтер и Генрих Гиммлер, 1942 год. Две супружеские пары, Франки и Вехтеры, в Вевельском замке, 1942 год. Семьи в Баварии, в загородном доме Франков, 1943 год. Франк на скамье подсудимых в зале суда № 600 в Нюрнберге, 1945 год. Казненный Франк, 1946 год. Шарлотта с Хорстом и младшими детьми, фотография, отправленная ею фрау Франк в 1948 году.

Хорст специально просил показать одну фотографию: «На ней отец опирается на меня. Это 1944 год, вокзал в Целльам-Зее». На ней Отто в мундире СС и в фуражке, надетой чуть набекрень, с ним Шарлотта, Трауте и Хорст в белых носочках.

Съемку в зале «Перселл» вел Дэвид Эванс, прочитавший статью в «Файненшл Таймс» и посчитавший, что эта тема – память и тень ответственности – может послужить сюжетом для интересной документальной ленты. Мы уже снимали вместе с ним Никласа в Баварии и Хорста в Хагенберге в мой третий приезд в замок.

Встреча продлилась гораздо дольше запланированных полутора часов, обошлись без перерывов. Внимательная безмолвная аудитория, несколько сотен лондонцев, слушала две соперничающие версии истории, ответственности и семейной жизни. Одна из газет назвала событие «будоражащим и непосредственным». Позицию Хорста было труднее принять[190]190
  Guy Walters, ‘Haunted by the sins of their Nazi fathers’, Daily Telegraph, 18 February 2014.


[Закрыть], вопросы к нему были более едкими, но его теплота, честность и откровенность расположили многих слушателей. Он сказал, что рад находиться в Лондоне, где можно высказываться открыто. «В Австрии такое невозможно: мы ничего не знаем и ничего не хотим знать».

Да, соглашался он, его отец сыграл свою роль в ужасных событиях в оккупированной Польше во время войны. Нет, отец не несет уголовной ответственности за тогдашние кошмары, ибо был «достойной натурой». Верно, существуют изобличающие документы периода его губернаторства в Кракове и Лемберге, но подписи Отто на них нет. Мое упоминание о трех письмах, о которых я узнал в министерстве юстиции в Вашингтоне, Хорст отмел.

Ответ Никласа был резким.

– Вы говорили мне однажды о необходимости примирения с отцом, – обратился он к Хорсту. – Я с ним примирился: признал его преступления. – Пауза. – А вы за что боретесь? Документы свидетельствуют против вашего отца. – Новая пауза. – Уж простите, дружище.

– Я вижу всю структуру уничтожения евреев совершенно по-другому, – ответил Хорст, удобнее усаживаясь в кресле. В Лемберге, после Вены и Кракова, его отец якобы мог действовать более независимо, сблизиться с украинцами. – Он хотел сделать что-то позитивное в бывшей австрийской провинции.

– Он мог бы уехать, но решил остаться, – вставил я, ссылаясь на письмо к Гиммлеру в Берлин, ясно свидетельствующее, что Отто отклонил предложение уехать из Лемберга и заняться кабинетной работой в Вене.

– Это потому, что он чувствовал ответственность за людей, – возразил Хорст.

– За некоторых людей.

– За некоторых… Единственное, что он мог сделать для евреев, – это поменять законы в дистрикте, и он это сделал, чтобы спасти еврейских рабочих.

На действия СС он никак не мог повлиять, уйти из системы тоже не мог, потому что был слишком тесно связан с «людьми». Хорст упомянул некие неизвестные мне бумаги Шарлотты:

– Если вы читали дневники моей матери, то знаете: его всегда окружали поляки и украинцы, с которыми он старался установить контакт, старался быть отзывчивым.

Хорст пытался сосредоточиться на позитиве, ему не требовалось примирение с отцом.

– Мой сыновний долг – выяснить правду об отце, вот и все, – заявил он, вызвав отклик у части аудитории. Ему, как он считал, нечего было скрывать, он хотел открытости. – Но моя семья рассердилась на меня и никак не успокоится.

Сожалеет ли он, что вышел к такой аудитории?

– Да, конечно, – ответил Хорст с широкой улыбкой. Это вызвало нервный смех, отчасти снявший напряжение.

Последовали вопросы, на которые он реагировал вежливо, не обращая внимания на враждебность, если таковая проявлялась.

Нет, его отношение к отцу со временем не поменялось.

Да, история Отто подстегнула его интерес к еврейской мысли и культуре.

Нет, приказов об убийствах, подписанных его отцом, не существовало.

Да, если бы ему предъявили такой приказ, он осудил бы Отто, но он не может себе такого представить.

– Для меня совершенно невозможно, чтобы он сделал такое.

Нет, после войны Отто не сдался. Почему? Потому что его передали бы русским, и те его немедленно казнили бы.

– Для него не было бы правосудия.

Нет, в Нюрнберг Отто не отправили бы. «Никакого обвинительного акта после войны не было, он скрывался четыре года, но обвинения так и не прозвучало, его не разыскивали».

На это утверждение необходимо было возразить. «Нью-Йорк Таймс» писала о польском обвинительном акте[191]191
  «Польша обвиняет десятерых в 400 000 смертях; они возглавляют список из 3000 военных преступников, которые предстанут перед судом после установления мира». New York Times, 17 окт. 1942: https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1942/10/17/85600360.pdf (дата обращения 23.05.2022).


[Закрыть], хотя я его не нашел. Хорст ответил, что этот акт составлен в 1942 году, задолго до конца войны. А главное, у него имелся другой документ, доказывавший, что Отто всячески спасал людей.

– Не думаю, что поляки или украинцы предъявили бы ему обвинение.

Его выводы, как он объяснил, опирались на имевшиеся у него частные бумаги, более 800 писем – переписку Шарлотты и Отто за много лет. Она якобы подтверждает его точку зрения, хотя отношения его родителей не всегда были простыми.

– Отец был красавец мужчина, мать его ревновала. Часть писем отсутствует, – оговорился он, – Шарлотта их уничтожила. У меня есть не все, что они писали, но то, что есть, имеет позитивный смысл.

Да, он понимает, почему некоторые считают Отто соучастником преступлений.

– Систему я бы никогда не принял, но своего отца принимаю, – добавил он.

Вопросы продолжались. Встреча уже близилась к завершению, и Хорст попросил разрешения сказать несколько заключительных слов. Взяв микрофон, он твердо заявил:

– Моего отца чтили и поныне чтут во Львове и в Западной Украине за стойкость, проявленную им в борьбе против Советов и коммунизма.

Этими его словами вечер завершился.

Через несколько дней Хорст прислал вежливое благодарственное письмо. В нем он высказал признательность за возможность рассказать об отце, однако написал, что на этом наши контакты завершаются. Причиной стало сказанное мной уже после встречи, в греческом ресторанчике в присутствии Магдалены. Я сказал, что если бы Отто поймали, то судили бы, признали бы виновным и вынесли бы приговор, как Гансу Франку.

Хорсту это не понравилось: «Вы поставили моего отца на одну доску с палачами Холокоста. – Это, на его взгляд, было категорически неверно. – Поэтому я не вижу смысла продолжать».

Мы достигли конца пути.

10. 1938, Вена

Должность Отто – рейхскомиссар – предусматривала власть, привилегии, кабинет в Хофбурге и портрет в главной нацистской газете «Фёлькишер Беобахтер». Вехтерам предоставили новый «мерседес» и дом (недавно приобретенная недвижимость в Берлине и дом Шарлотты в Клостернойбурге были проданы). В июле они переехали на виллу «Мендл», официальную резиденцию, полученную с помощью Георга Липперта – друга-архитектора, недавно примкнувшего к нацистам[192]192
  Георг Липперт, род. 27 янв. 1908, Вена; ум. 14 окт. 1992, Вена. Австрийский архитектор.


[Закрыть]. При вилле по адресу Валлмоденгассе, 11, имелся парк. Это был роскошный Девятнадцатый округ Вены. Раньше вилла принадлежала семье Мендл, основавшей знаменитую пекарню «Анкерброт»[193]193
  Пекарня «Анкерброт» основана в 1891 г. Фрицем и Генрихом Мендлами.


[Закрыть].

Выбор на рынке недвижимости был невелик, но Липперт «добыл нам дом еврейки Беттины Мендл»[194]194
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 31.


[Закрыть], как записала Шарлотта. Беттина Мендл, выпускница женского колледжа в Челтенхэме, управляла отцовским наследием. Страстная противница нацизма и умелая наездница, она отказалась участвовать в Берлинской олимпиаде 1936 года. При появлении германских войск она сбежала из Вены и добралась до Сиднея. Судя по воспоминаниям ее дочери, Липперт изначально был одним из ближайших друзей Беттины, часто бывал у нее на вилле, играл там в теннис, посещал с ней концерты и приемы. Теперь, втершись в доверие к нацистам, он добился реквизиции виллы и «передачи ее барону Густаву Отто Вехтеру»[195]195
  Phyllis McDuff. A Story Dreamt Long Ago. Bantam, 2003. P. 191.


[Закрыть]. Дочь Беттины утверждает, что Вехтеры расхитили семейные сокровища семьи Мендл, включая коллекцию картин и старинный столовый хрусталь. «После Второй мировой войны предпринимались попытки привлечь Вехтера к ответственности за военные преступления», – продолжает она, – но ничего не вышло, потому что он «использовал средства, вырученные за имущество с виллы “Мендл” и из другой подобного рода недвижимости для покупки себе безопасности»[196]196
  Ibid.


[Закрыть].

Вилла «Мендл» была, спору нет, «очень красива», но Шарлотта жаловалась, что она досталась им в плохом состоянии: жить можно было только в одном флигеле, все казалось, на ее вкус, «слишком старомодным, холодным и некомфортабельным»[197]197
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 32.


[Закрыть]. Впрочем, она отдавала должное просторной гостиной, богатой библиотеке и веранде с видом на изящный сад, прекрасно подходившей для приема гостей. Она оставила в роли смотрителей семью Баумгартнеров, «хороших стариков», быстро забывших прежних хозяев, наняла няню для детей («настоящее сокровище: мягкая, теплая, пышная») и кухарку.

В октябре Шарлотта отпраздновала на вилле «Мендл» свое 30-летие; Зейсс-Инкварт преподнес ей по этому случаю десяток роз. Месяц изобиловал концертами и кинопоказами: «Дон Карлос» в Венской опере, кинофильм «Под крышами Парижа», «Канцлер Тироля» в театре «Йозефштадт». В компании Зейсс-Инквартов она была представлена прибывшему из Берлина рейхсмаршалу Герману Герингу.

Работа Отто требовала разъездов по рейху и по Европе. В сентябре они с Шарлоттой побывали в Нюрнберге, где провели четыре дня на Десятом съезде национал-социалистической партии, «Съезде Великой Германии». На нем присутствовало три четверти миллиона человек – самое многолюдное, но и последнее сборище такого рода. Шарлотта перечислила в своем дневнике темы тех дней: «Пятница, 9-е: прославление политических вождей», «воскресенье, 11-е: слава СА!», «понедельник, 12-е: хвала вермахту». В завершающий день Гитлер похвалялся аншлюсом и приветствовал своих австрийских «борцов». «Сегодня, – заявил он, – вы стоите среди нас как фольксгеноссен и граждане Германского рейха», бывшие жертвы гнусного Версальского мира, двуличия «демократий», московских большевиков и еврейских паразитов, сосавших из Германии кровь[198]198
  Max Domarus. Hitler: Speeches and Proclamations. Vol. II, 1935–1938. Bolchazy-Carducci Publishers, 1997. P. 1150 f.


[Закрыть]. Шарлотта поместила в семейном альбоме сделанный в темноте снимок несметной толпы.

Через несколько дней она отозвалась на Судетский кризис. «Чемберлен с фюрером, – записала она, – положение пугающее»[199]199
  Судеты были приграничной областью Чехословакии, населенной судетскими немцами; они оказались жителями новой страны, Чехословакии, после крушения Австро-Венгерской империи. После аншлюса Гитлер провозгласил себя защитником судетских немцев, стремившихся к автономии. После переговоров между Гитлером, британским премьер-министром Чемберленом и французским премьер-министром Деладье Судеты были переданы Германскому рейху; дн., ШВ, 1938, 23.09.1938.


[Закрыть]. Зейсс-Инкварт заверил ее, что войны не будет, но она все равно купила для всей семьи противогазы.

Отто засиживался на работе допоздна, и страх, что он опять завел отношения на стороне, портил Шарлотте настроение. 8 ноября она купила картину и скоротала тоскливый вечер в одиночестве. 9-го она явилась к Отто на работу (назвав потом собственное поведение «гадким»). Вечером она была в Городском театре на «Кромвеле» – новой пьесе, прославляющей «сильное руководство на службе единой нации»[200]200
  W. E. Yates. Theatre in Vienna: A Critical History, 1776–1995. CUP, 1996. P. 224.


[Закрыть]. Если, возвращаясь из театра, она и заметила на венских улицах события Хрустальной ночи[201]201
  Alan E. Steinweis. Kristallnacht 1938. HUP, 2009.


[Закрыть], то не отразила их в своем дневнике. Бегавшие по Вене члены партии грабили еврейские магазины, рушили синагоги, били, а затем арестовывали евреев.

Наутро она опять явилась к Отто на работу. «Снова я была грубой и гадкой», – пишет она об этой стычке[202]202
  Дн., ШВ, 1938, 9–10.11.1938.


[Закрыть]. Вернувшись к полудню на виллу, она весь день ждала мужа. Совместный вечер получился «страшным». Правда, не прошло и недели, как ее настроение улучшилось, вернулось спокойствие. Она побывала на концерте Моцарта и Бетховена (дирижировал Фуртвенглер), на оперетте «Летучая мышь». В канун Нового года появилась на Оперном балу в Фолькстеатре. «Потом – дома, ожидание полуночи в одиночестве»[203]203
  Восп., ШВ, Meine Kinderjahre. C. 63.


[Закрыть]. И все же 1938 год был «блестящим, принесшим в нашу жизнь великие перемены!.. Мы теперь большая страна, и у нас есть Фюрер».

Работа погружала Отто все глубже в сердцевину нацистской власти. Он часто ездил в Берлин либо с Зейсс-Инквартом, либо со своим коллегой Вальтером Рафельсбергом, который к концу 1938 года ариизировал, то есть конфисковал более 26 тысяч мелких и средних еврейских предприятий.

Кабинет государственного комиссара Отто находился во дворце Баллхаус, и в семейном альбоме было несколько фотографий, на обороте одной из которых он написал «снова в Вене!»: интерьеры, лестница, Зал конгрессов, портрет самого Отто в газете «Нойе Фрайе Прессе», кабинеты Отто и Зейсс-Инкварта, большая карта Австрии-Остмарк, зал заседаний, приемная. «Вид из моего окна на венскую весну» – надписал он еще один снимок. В своей работе он опирался на новые законы, принятые в подражание Германии. Не прошло и недели после аншлюса, как началась реформа государственных органов. Специальный декрет изменил структуру австрийской госслужбы, Berufsbeamtenverordnung, или BBV, и позволил Отто смещать с должности любого госслужащего[204]204
  RGBl I 1938, Nr. 87, p. 607 ff – Verordnung zur Neuordnung des östereichischen Berufsbeamtentums (31.05.1938).


[Закрыть]. Раздел 3 почти автоматически предполагал увольнение любого еврея и Mischlinge (частично еврея). Раздел 4 наделял Отто полномочиями увольнять или «отправлять в отставку» чиновников за «прежнее политическое поведение, вредное для нацизма». Решения Отто были окончательными, судебной апелляции не предполагалось.

Он получил полномочия устранить множество госчиновников за еврейское происхождение или политическую неблагонадежность. Решения фиксировались в переписке и в прочих документах, аккуратно сохранявшихся в архивах. Я не нашел ни одного случая, когда Отто сделал бы исключение или проявил бы снисхождение. Зато пострадавших от его решений долго искать не пришлось. Он уволил Виктора Крафта[205]205
  Виктор Крафт, род. 4 июля 1880, Вена; ум. 3 янв. 1975 Вена. Снова получил разрешение преподавать и работать в библиотеке в 1945 г.: https://gedenkbuch.univie.ac.at/index.php?id=435&no_cache=1&L=2&no_cache=1&person_single_id=33353 (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть], преподавателя философии и главного государственного библиотекаря университета Вены, за то, что его жена была еврейкой, а сам он в свое время состоял в Wiener Kreis (Венском кружке)[206]206
  Michael Dippelreiter, ‘Beamtenentlassungen in den höchsten Dienstklassen nach der nationalsozialistischen Machtübernahme 1938/39’, Teil 1, Wien 1946, 77.


[Закрыть]. В той же университетской библиотеке пострадал Фридрих Кёниг[207]207
  Фридрих Вильгельм Кёниг, род. 1 июля 1897, Адлеркостелец, Богемия; ум. 5 февар. 1972, Вена. Лектор-историк: https://gedenkbuch.univie.ac.at/index.php?id=435&no_cache=1&L=2&no_cache=1&person_single_id=33313 (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть], доброволец императорской армии, потерявший на войне ногу и глаз. 5 июня 1939 года Отто письменно уведомил его об увольнении как «Mischling первой степени»[208]208
  ÖSta/AdR, BKA, BBV, Der Staatskommissar beim Reichsstatthalter, Otto Wächter an König, 05.06.1939.


[Закрыть].

Точное количество лиц, подвергшихся проведенной Отто Sӓuberungsaktion, «чистке», как называлась его деятельность, нелегко определить, так как многие личные дела, направленные в Берлин, теперь утрачены. Но венские архивы позволяют предположить, что Отто уволил или подверг взысканию не менее 16 237 госслужащих, в том числе 5963 «высокопоставленных». 238 из них работали в федеральной канцелярии, 3600 – в службе безопасности, 1035 в юриспруденции, 2281 в образовании, 651 в финансах, 1487 в почтовом ведомстве[209]209
  Michael Dippelreiter, ‘Beamtenentlassungen in den höchsten Dienstklassen nach der nationalsozialistischen Machtübernahme 1938/39’, Teil 1, Wien 1946, 77.


[Закрыть].

Отто проводил «чистку» упорно и целеустремленно, не оглядываясь на последствия. «Несколько раз я пытался замолвить Вехтеру словечко за моих старых товарищей, – пишет его пожилой коллега, – но крайне редко добивался успеха. Те, на кого обрушивался меч Вехтера, не могли даже получить какую-то другую работу»[210]210
  Peter Broucek. Ein General im Zwielicht: Die Erinnerungen des Edmund Glaises von Horstenau – Band 2: Minister im Ständestaat und General im OKW. Böhlau, 2005. P. 279 (фон Хорстенау докладывал, что Вехтер «превосходит свою репутацию», и сообщал, что видел документы, где «Вехтер обуздывал желания некоторых членов партии», с. 333).


[Закрыть]. Иногда действия Отто приводили к фатальному исходу. Шестидесятилетнему бывшему генеральному прокурору Роберту Винтерштейну[211]211
  Роберт Винтерштейн, род. 26 июня 1974 г., Гитшин, Богемия; ум. 13 апр. 1940, концлагерь Бухенвальд. Генеральный поверенный, 1932–1935, министр юстиции Австрии, 1935–1936.


[Закрыть], министру юстиции в правительстве Шушнига, он написал: «В свете пункта 4 пар. 3 Указа о реформировании австрийской государственной службы от 31 мая 1938 года, RGBL. I. S. 607, вы уволены. Увольнение вступает в силу в день вручения этого уведомления. Апелляция невозможна. Подпись: Вехтер»[212]212
  Werner Winterstein. Anmerkung: Prominent – Die Geschichte der Familie Winterstein 1867–1945. Böhlau, 2008. P. 121.


[Закрыть]. Бывшего министра арестовали в Хрустальную ночь, когда Шарлотта посещала Городской театр, и заключили в концентрационный лагерь Бухенвальд, где он умер не позже чем через полтора года.

Часто Отто подвергал санкциям своих бывших преподавателей с юридического факультета Венского университета. Одной из жертв стал, например, профессор Йозеф Хупка (на фото слева), читавший торговое право и подписавший диплом Отто. Другой – профессор Штефан Брасслофф, читавший ему три курса, включая римское уголовное право. Лишенные должностей в университете летом 1938 года, оба утратили не позднее, чем через полгода, право на пенсию. Своим чередом двух профессоров депортировали в лагеря, где они и сгинули.

Задача очищения австрийской госслужбы – «временное поручение», по словам Зейсс-Инкварта, – давалась Отто нелегко. «Помню, на этой работе Отто был очень несчастен»[213]213
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 33.


[Закрыть], – сокрушалась потом Шарлотта, хотя в ее дневниковых записях того времени никаких намеков на несчастье не найти. Ему приходилось «чистить госслужбу от ненацистов и тех, кто был против нацистов», – сказала она фотографу Лотару Рюбельту[214]214
  Пл., ШВ и Лотар Рюбельт, кассета 1, сторона 2, восп. ШВ, 1932–1945. C. 33.


[Закрыть]. Иными словами, он был вынужден заниматься чисткой, хотя на самом деле не хотел этого.

При этом жена признавала, что на такой должности Отто мог полностью проявить свою любовь к политике, хотя не обходилось без интриг и без обвинений, когда что-то шло не так. Отто был «заложником» своей должности и часто попадал в «переплет». «Нацисты говорили, что он недостаточно суров и усерден, оппозиция, напротив, жаловалась на его непреклонность»[215]215
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 33.


[Закрыть]. Он заболел, у него загнили зубы. Один дантист посоветовал удалить сразу десять зубов, другой выступил за менее радикальную меру и взялся лечить каналы. Вот какие муки принимал Отто Вехтер!

Потом произошла внезапная замена: вместо Зейсс-Инкварта губернатором Остмарк назначили Йозефа Бюркеля[216]216
  «“Ключ мира в руках врагов”, говорят нацисты», New York Times, 1 May 1939: https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1939/05/01/113344548.pdf (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть]. Этот «немец из Пфальца», как писала Шарлотта, был низеньким толстым грубияном и пьяницей без малейшего понятия о чувствительности и такте. Отто захотелось уволиться, и его спасло начало войны. В августе 1939 года Германия и СССР подписали пакт Молотова – Риббентропа и секретный протокол о разделе Европы на «сферы влияния»[217]217
  Пакт Молотова-Риббентропа, подписанный Германским рейхом и Советским Союзом 23 августа 1939 г. в Москве, по которому стороны обязывались не воевать друг с другом и не вступать в союз с врагами друг друга. Односторонне нарушен 22 июня 1941 г. рейхом, начавшим операцию «Барбаросса» – вторжение в СССР.


[Закрыть]. Утром в пятницу 1 сентября Германия под вымышленным предлогом напала на Польшу, вынудив Британию и Францию вступить в войну[218]218
  «Первые изображения немецкого вторжения и бомбардировок Польши», New York Times, 2 September 1939: https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1939/09/02/93952902.pdf (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть]. Красная армия вторглась в Польшу с востока. Германия и СССР договорились о разделе Польши и о проведении новой границы.

8 октября Гитлер аннексировал большие территории на западе Польши, намереваясь включить их в Великий германский рейх. Через несколько дней он объявил о создании Генералгубернаторства на части оккупированной Германией Польши и назначил Генерал-губернатором, своим личным представителем, Ганса Франка[219]219
  Ганс Михаэль Франк, род. 23 мая 1900, Карлсруэ, Германия; ум. 16 окт. 1946, Нюрнберг. Генерал-губернатор Польши, 1939–1945; Сэндс. Восточнозападная улица, с. 216 f.


[Закрыть]. Артур Зейсс-Инкварт стал заместителем Франка, Йозеф Бюлер – госсекретарем, третьим номером. Оккупированная Германией Польша была разделена на четыре дистрикта – Краков, Люблин, Радом, Варшава, каждый со своим губернатором, подчиненным Гитлеру и Франку[220]220
  Martyn Housden. Hans Frank: Lebensraum and the Holocaust. Palgrave Macmillan, 2003; Dieter Schenk. Hans Frank: Hitlers Kronjurist und Generalgouverneur. Fischer, 2006; Karl Baedeker. Das Generalgouvernement: Reisehandbuch. Karl Baedeker, 1943.


[Закрыть].

17 октября по рекомендации Зейсс-Инкварта Отто назначили главным администратором дистрикта Краков[221]221
  ОВ к ШВ и Биография. C. 18, предоставлена ХВ, находится у автора.


[Закрыть]. Он был счастлив, Шарлотта тоже. «Какая радость – сменить должность в надежде на лучшее задание», – записала она[222]222
  Восп., ШВ, 1938–1942 I. C. 11.


[Закрыть].

Лучшего задания не пришлось долго ждать.

11. 1939, Краков

«Польша взята, Зейсс-Инкварт – губернатор Кракова», – записала Шарлотта[223]223
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 34–35.


[Закрыть]. Крестный отец Хорста назначил Отто своим заместителем, и Отто принял назначение с «радостью», ведь в Первую мировую в этом краю служил его отец. Очистив австрийскую госслужбу от евреев, он нуждался в новых вызовах.

В октябре 1939 года Отто заступил на должность главного администратора дистрикта Краков. Не прошло и месяца, как Зейсс-Инкварт пошел на дальнейшее повышение[224]224
  Paul R. Bartrop and Eve E. Grimm. Perpetrating the Holocaust: Leaders, Enablers and Collaborators. ABCCLIO, 2019. P. 301.


[Закрыть], а губернатором Кракова стал Отто, в чьей преданности Франк не сомневался. Он разместился во дворце Потоцких на главной площади Кракова и заказал по этому случаю новый экслибрис для своих книг: сочетание своей фамилии, семейного герба, башни Краковской ратуши и развевающегося флага со свастикой. Семья осталась в Вене. «Отто редко бывал дома», – отмечала Шарлотта, зато он часто писал. В своих письмах он описывал жизнь в Кракове и дворец и звал Шарлотту и детей переселиться к нему, лучше бы поскорее.

Семья приехала спустя год, зимой 1940-го. Детей записали в немецкую школу в Кракове. Шарлотту радовала новая работа мужа и то, как «гуманно, с сочувствием» он применял власть[225]225
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 43.


[Закрыть]. Она считала, что другие люди разделяют ее мнение, включая университетских профессоров и польскую интеллигенцию, уважавших его как «достойного человека с хорошим характером»[226]226
  Пл., ШВ и ЭФ, бывший гауптштурмфюрер СС, кассета 8, сторона 2, 24.11.1976.


[Закрыть]. Вехтеры поселились на большой загородной вилле[227]227
  Jodłowa 13, 30–251 Kraków, Польша. Ныне известна как Пшегожальский замок, построенный в 1920-х гг. польским архитектором Адольфом Шишко-Богушем под свою семейную резиденцию. Рейх забрал виллу и расширил ее для семьи Вехтеров, «Замок Вартенберг». До 2018 г. там располагался Институт Европы и Центр изучения Холокоста Ягеллонского университета, сейчас – ресторан и гостиница. http://www.uziyada.pl/.


[Закрыть]; кузен Отто, архитектор, трудился над постройкой нового дворца для них на другом берегу Вислы. В услужении у семьи были кухарка, посудомойка, горничная, няня, садовник, кучер, водитель, два телохранителя Отто и экономка Хелена Шаркова.

К тому времени как семья поселилась в Кракове, Отто убедился, что работать с Франком не всегда легко, хотя Шарлотта отзывалась о нем положительно. «Очень умен, – писала она, – он мне очень нравился, ведь он был прекрасным музыкантом, отлично разбирался в истории, обладал интуицией и порывистостью – воистину, артистическая натура»[228]228
  Восп., ШВ, 1932–1945, с. 45.


[Закрыть]. Она обожала приемы у Франков в Хаус Крессендорф[229]229
  Кшешовице (при немецкой оккупации в 1941–1945 гг. – Крессендорф) – город под Краковом. Тамошний дворец Потоцких служил под названием Haus Kressendorf резиденцией семьи Франков.


[Закрыть] – дворце XIX века, реквизированном под летнюю резиденцию, – стала близкой подругой жены Франка Бригитты. Отто редко посещал эти мероприятия, не имея на то времени и склонности, зато Шарлотта превратилась в «светскую даму», всегда готовую побеседовать с фрау Франк или поиграть в шахматы с самим Генерал-губернатором.

«Ну как, фрау Вехтер, – говаривал он, – хотите попытать счастья?» Она хотела – и часто выигрывала, что иногда раздражало противника. Фрау Франк была старше мужа, толще и ниже Шарлотты и постоянно к кому-то ревновала мужа. «Но на мой счет она не тревожилась, – убеждала Шарлотта детей. – Она знала, как я предана моему Отто, поэтому ко мне никогда не ревновала и часто делилась со мной самыми потаенными мыслями и переживаниями»[230]230
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 46.


[Закрыть].

В памяти Шарлотты осталось одно посещение Крессендорфа весной 1940 года. Днем в воскресенье, когда она собиралась возвращаться в Краков, Франк предложил ей отправиться с ним и с Бригиттой в Вену на «специальном поезде» в спальном вагоне. Она не хотела принимать приглашение, но Генерал-губернатор настаивал, его поддержал Отто, и она согласилась. В поезде они сыграли несколько шахматных партий, Шарлотта все их выиграла и уснула в роскошном купе. В семь утра, когда она проснулась, поезд уже въезжал в Вену.

«Мое сердце прыгало от радости возвращения в любимый город». Генерал-губернатор пригласил ее на пешую прогулку по городу, припорошенному свежим снежком; Бригитта удалилась в гостиницу. В тот ясный зимний день они вышли с вокзала Остбанхоф, постояли перед собором святого Стефана, побывали во дворце Шварценбергов и в парке при нем, полюбовались видом Вены и колесом обозрения в Пратере, которое «высовывалось, будто любопытствуя»[231]231
  Там же. С. 47–49.


[Закрыть].

«Что может быть прекраснее прошлого?» – записала она. Они побывали вдвоем в церкви Карлскирхе, куда она раньше не заглядывала и где венчались ее родители. Франк оживленно рассказывал об архитектуре этого здания, потом повел ее в императорский склеп на могилы Габсбургов[232]232
  С 1633 г. императорский склеп в церкви капуцинов – место последнего упокоения членов дома Габсбургов.


[Закрыть] – «длинной вереницы правителей, упокоившихся навеки; эфемерные мемориалы хранили память об их жизни и абсолютной власти, устанавливая прямую связь с прошлым»[233]233
  Восп., ШВ, 1932–1945. С. 54–55.


[Закрыть]. Они побывали в доме-музее Бетховена напротив университета, потом в отеле «Бристоль» на Карнтнер-ринг пили чай с родителями Шарлотты. «Мутти была в восторге и оживленно щебетала, все отменно поладили». В тот вечер они успели и в оперу, где давали «Кавалера розы» на музыку друга Франка Рихарда Штрауса. Шарлотта вернулась в Краков одна на поезде Генерал-губернатора.

Франк остался в Вене, у него было много забот. Вернувшись в Краков через несколько дней, он объявил о решении сделать именно этот город «наиболее свободным от евреев во всем Генерал-губернаторстве»[234]234
  David M. Crowe. Oskar Schindler: The Untold Account of His Life, Wartime Activities, and the True Story Behind the List. Basic Books, 2004. P. 141.


[Закрыть]. Через месяц были составлены и подписаны надлежащие приказы, претворять которые в жизнь предстояло Отто. Большинство евреев подлежало изгнанию, остаться разрешалось только четверти еврейского населения, 15 тысячам человек[235]235
  Doron Rabinovici. Eichmann’s Jews, trans. Nick Somers. Polity Press, 2011.


[Закрыть].

О таких материях Шарлотта в письмах и в дневнике не упоминала. Лишь изредка она писала о трудностях работы с Франком, о борьбе за власть с обергруппенфюрером СС Фридрихом-Вильгельмом Крюгером, начальником СС и полиции на этой территории[236]236
  Ф.-В. Крюгер, род. 8 мая 1894, Страсбург; ум. 10 мая 1945, Гундертсхаузен, Австрия. Начальник СС и полиции в Генерал-губернаторстве, 1939–1943.


[Закрыть]. Как-то раз, записала она, Отто даже сказал Франку и Крюгеру «прямо в лицо», что их разногласия разрешатся «только под гильотиной»[237]237
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 56.


[Закрыть].

Когда супруги разлучались, в их письмах и открытках упор делался на хорошем, это был поток теплых нежных чувств. Ни намека на трудности, на какое-либо недовольство тем или иным аспектом работы Отто. В его личном деле СС тоже нет указаний на колебания при исполнении профессиональных обязанностей. Жизнь была хороша, ее траектория вела Отто только вверх.

Так же видела все и Шарлотта, когда оглядывалась на события спустя много лет. Службу мужа краковским губернатором она характеризует одним словом: гуманность. «Он отказывался расстреливать невиновных, – пишет она. – Он повторял: “Надо стараться понимать людей и управлять с любовью”»[238]238
  Там же. С. 57.


[Закрыть].

Шарлотта была увлечена своей собственной «чисткой». Подробности работы Отто надо искать не у нее.

Отто стал губернатором Кракова за несколько дней до недоброй памяти Sonderaktion Krakau – карательной краковской акции[239]239
  Sonderaktion Krakau – кодовое название операции нацистов против преподавателей и ученых Краковского университета.


[Закрыть]. В ответ на вывешивание запрещенных плакатов в честь Дня независимости Польши, о чем Отто доложил Генерал-губернатору, Франк приказал ему схватить и расстрелять по одному мужчине из каждого дома, на котором появился плакат. В качестве «профилактической меры» Отто задержал 120 «заложников»[240]240
  Протоколы Нюрнбергского процесса, т. 12, 23 апр. 1946, утреннее заседание, с. 106: https://avalon.law.yale.edu/imt/04–23-46.asp (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть]. Профессоров, лекторов, докторов собрали в Ягеллонском университете, арестовали и депортировали в лагеря Заксенхаузен под Берлином и Дахау под Мюнхеном. Не все вернулись живыми. Участие Отто в этой акции сильно повлияло на его репутацию среди местного населения. На нем было поставлено несмываемое пятно «жестокого палача»[241]241
  Crowe. Oskar Schindler. P. 144.


[Закрыть].

Одной этой акцией дело не ограничилось. В первый день своей службы губернатором он подписал приказ «Об обозначении евреев в Краковском дистрикте». Евреям начиная с возраста 12 лет приказывалось носить отличительный знак – синюю звезду Давида на белой нарукавной повязке шириной ровно 10 см. Требование вступало в силу с 1 декабря, ослушникам грозило «суровое наказание»[242]242
  Anordnung – Kennzeichnung der Juden im Distrikt Krakau (18.11.1939).


[Закрыть]. Приказ был напечатан на немецком и на польском языках во множестве экземпляров с подписью «Вехтер, губернатор».

Примерно в это время Отто написал Шарлотте в Вену взволнованное письмо, переданное ей лично бургомистром Вены Гансом Блашке, только что вернувшимся из Кракова. «Здесь много событий», – сообщал Отто Шарлотте. Его навестили видные товарищи по партии, в том числе глава гитлерюгенда Бальдур фон Ширах и министр экономики Вальтер Функ[243]243
  Вальтер Функ, род. 18 авг. 1890, Вост. Пруссия; ум. 31 мая 1960, Дюссельдорф, Германия. Рейхсминистр экономики, 1938–1945.


[Закрыть]. В Кракове выступал Венский филармонический оркестр[244]244
  «Венер Бильд» (с. 21) сообщала 10 янв. 1940 о гастролях оркестра под руководством дирижера Ганса Кнаппертсбуха; см. также Fritz Trümpi. The Repertoire of the Vienna Philharmonic in the Nazi Era: http://wphdata.blob.core.windows.net/documents/Documents/pdf/NS/ns_truem_05_repertoire_en_v01a.pdf (дата обращения: 23.05.2022).


[Закрыть]. «Успех за успехом», – докладывал Отто. Франк был «весьма доволен» достижениями нового губернатора в первые дни службы.

Но письмо содержало не только «приятные подробности». Автор упоминает саботаж, стрельбу, подрывы автомобилей, попытку покушения на GG (Генерал-губернатора). Реакция должна была быть немедленной и безжалостной. «Завтра мне придется публично расстрелять 50 поляков», – пишет он жене, объясняя, почему сейчас не время приезжать[245]245
  П., ОВ к ШВ, 17.12.1939.


[Закрыть]. «Разве осмотрительно было бы подвергать тебя риску?» Он останется в Кракове на рождественские торжества у фольксдойчей и вернется в Вену к 22 декабря на семейный праздник. «Любовь и лучшие пожелания тебе и Хункусу, – пишет он. – Твой Хюмми!»

Казнь поляков всех потрясла: это была первая экзекуция такого рода в оккупированной немцами Польше, ее до сих пор вспоминают в приуроченный к этой дате День скорби. Приказ был отдан напрямую из Берлина как мера устрашения. Причиной послужила акция партизанской группы «Белые орлы», напавшей на отделение полиции в городке Бохня под Краковом. Погибло два немецких офицера, по сообщениям, венцы; двух партизан поймали и повесили на фонарях[246]246
  Instytut Pamięci Narodowej (Институт национальной памяти), альбом фотографий, сделанных в Бохне 18 дек. 1939, заказ BUWa-I-541–277/18, имеется у автора.


[Закрыть].

18 декабря 1939 года ясным холодным утром примерно пятьдесят мужчин в Бохне – точное число так и осталось неизвестным – попали в облаву. Их провели почти раздетыми по заснеженному полю, разбили на группы и заставили долго ждать на морозе, пока всех не расстреляли. Расстреливала шеренга из дюжины немецких солдат, убитых похоронили в братской могиле, вырытой местными евреями. Один якобы бежал, был впоследствии пойман, выжил в Аушвице и перебрался в Америку.

Судя по найденным мною рапортам, Отто присутствовал на этой казни, устроенной в 40 км от краковского дворца Потоцких. По свидетельству одного очевидца, он якобы распорядился отпустить еще пятерых, которые были схвачены на городской площади по приказу Зейсс-Инкварта и ждали расстрела, «привалившись к стене, голодные и полузамерзшие»[247]247
  Broucek. Ein General im Zwielicht. P. 445.


[Закрыть]. Шарлотта ни разу об этом не обмолвилась. Еще я набрел на информацию о том, что казнь снимал фотограф и что его снимки остались в четырех экземплярах: для Гитлера, для рейхсмаршала Германа Геринга и для вдов двух убитых немцев.

Шарлотта была беременна пятым ребенком, что не мешало ей кататься на лыжах на горе Шнееберг. Там она упала и сломала ногу: «Кричала пять часов, сложный перелом, кость так вонзилась в мясо, что я слышала пение ангелов»[248]248
  Восп., ШВ, 1932–1945. C. 38–39.


[Закрыть]. На сращивание кости ушло несколько недель, проведенных в основном в недавно приобретенном фермерском доме в городке Тумерсбах на озере Целлер. Те места были хорошо знакомы ее семье: отец Отто в свое время собирался купить там замок Прилау[249]249
  Герти фон Хофманншталь купил замок в 1932 г.; во время Второй мировой войны семья лишилась своей собственности, которую приобрел Йозеф Торак. После войны она была возвращена семье Хофманншталь. В 1987 г. семья Порше купила замок и открыла в нем гостиницу.


[Закрыть], но не смог, потому что потерял семейные сбережения, вложенные в военные ценные бумаги. Когда-то замок принадлежал Гуго фон Гофмансталю, писателю и автору либретто к «Кавалеру розы» Рихарда Штрауса, а теперь там жил Йозеф Торак, скульптор, обласканный Гитлером и Альбертом Шпеером[250]250
  Йозеф Торак, род. 7 февр. 1889, Вена; ум. 25 февр. 1952, Хартманнсберг, Германия. Скульптор.


[Закрыть]. Он стал соседом Вехтеров.