Текст книги "В поисках экстаза. Целительный путь неукрощенного духа"

Радость – это открытая энергия динамичного благополучия. Она приносит духовный подъем, заставляет глаза светиться, делает легкой нашу походку и дарует свет всему нашему существованию. Радость по-настоящему великодушна, спокойна и открыта. Она приходит, когда наша эмоциональная энергия течет свободно в динамичном потоке соответствующих реакций на наши переживания. Многие ощущают естественный подъем, возникающий во время бега или танца или другой физической деятельности, когда достигнута та точка, в которой ваше тело движется целостно, естественно, непринужденно, как у животного. Все работает исправно и синхронно.

Подобная радость приходит, конечно, только тогда, когда другие эмоции – страх, гнев или печаль – находятся в потоке. Обычно мы думаем, что знаем, что такое радость, но на самом деле это не так. Мы иногда путаем радость с санкционированным обществом «счастьем», демонстрацией счастливого лица везде и всюду. Но такое счастье преходяще и иллюзорно: стоит лишь копнуть чуть глубже – и вы обнаружите совершенно противоположное. Я вспоминаю, как однажды мы обедали в Нью-Йорке вместе с одним молодым хиппи из Чикаго и моей подругой. Не выпуская сигарету изо рта и выпивая один бокал за другим, она без устали рассказывала обо всех подробностях своей жизни: какой замечательный и идеальный у нее муж и какие великолепные у них отношения. Выслушав ее, этот потрясающий молодой человек наклонился к ней поближе и мягко спросил: «Послушай, малышка, ты несчастлива?». Я как сейчас помню ее взгляд: горькая правда ударила ей прямо в лицо. «Несчастлива?» – прошептала она, взглянув на него, а затем на меня в застывшем оцепенении. Казалось, ее тело провалилось в стул. «Да, я несчастлива. Не могу поверить в это. Я очень несчастлива!» И она стала смеяться и плакать. «Как это просто. Как же я не могла понять, что я несчастлива?» – спросила она сама себя тихо. Несмотря на то, что она не признавалась в этом самой себе, пряча свои чувства от остальных, она действительно была несчастна. Все мы, возможно, интуитивно чувствовали это, но не могли заставить себя сформулировать или произнести это вслух. Она действительно была замужем за прекрасным человеком, и все должно было быть великолепно. Но все было не так.

Многие люди притворяются счастливыми, потому что должны быть именно такими; это социально приемлемое состояние нашего бытия. Однако настоящая удовлетворенность встречается довольно редко. Я знаю, что, когда я годами отрицала в себе страх, гнев, печаль, как это делает большинство из нас, я не была счастлива. Окружавшие меня люди думали, что я была счастлива, потому что я была интересной и остроумной. Но мое остроумие и веселье являлось самоуничижительным способом замаскировать боль. Я находилась в состоянии постоянного, отчаянного поиска чего-то или кого-то, способного заполнить черную дыру, которую я чувствовала внутри. Радость не приходит через фиксации.

Когда появляется радость, ее следует славить и праздновать, хотя многие испытывают смущение от спонтанного всплеска восторга. И не потому, что мы думаем, что быть радостными неправильно, а потому, что в нас укоренилось представление, будто бы демонстрация радости, слишком большая эмоциональная открытость непристойна и неразумна. Мы часто испытываем неудобство из-за того, что у нас есть сердце, так же как и из-за того, что у нас есть тело.

Мое самое ранее ощущение чистой, свободной радости пришло ко мне целиком и совершенно без всяких усилий. Эти ощущения – рождение моего сына и тот естественный восторг, который я испытывала, заботясь о нем. Рождение ребенка и уход за ним – самый лучший пример чистого ритма дарения и приобретения, когда ты полностью находишься в настоящем, ощущаешь правильность всего происходящего, и это есть сущность радости. Если вы поговорите об этом с матерями, особенно с недавно родившими, то вы испытаете взволнованность, распознав знакомые ощущения.

Радость необходима нам, как и другие эмоции. Она исцеляет, восстанавливает, вдохновляет нас на то, какими мы должны быть. Мы много слышали от Нормана Казенса и других о целительной силе юмора. Юмор является важным способом освобождения от давления и ожиданий, который спускает нас с небес на землю и приносит нам радость от ощущения настоящего момента. Юмор привносит неизбежную неопределенность, ненадежность и абсурдность жизни, и тем не менее мы существуем и, несмотря ни на что, живем и действуем. Есть что-то сакральное в том, как мы смеемся вместе с Робином Уильямсом или Лили Томлин, когда они готовят, и у них почти все получается. Однажды один мой друг, порой высказывающий мудрые суждения, заметил, что он не доверился бы ни одной религиозной истине и ни одному религиозному учителю, у которых не было бы чувства юмора. Такая позиция понятна: юмор позволяет нам видеть вещи такими, какие они есть, признавая, что наши знания недостаточны, что мы ошибаемся, что мы далеки от совершенства. Пусть ненадолго, но юмор каждый раз дарит нам это прозрение. Он освобождает нас от клятвенных привязанностей, а ведь именно такая свобода от привязанностей, от обязательств и сожалений приносит истинную радость.

Лишь в более зрелом возрасте я становлюсь все счастливее и счастливее, день за днем. Поскольку я уже не так боюсь своего страха, гнева, печали и привязанностей, у меня остается все меньше неизменных ожиданий. Я все больше следую энергии, когда она появляется. Радость – уже не мгновенное возбуждение, она превращается в подводное течение, музыкальный аккомпанемент, поющий все дни напролет. Именно из этой динамической удовлетворенности возникает моя способность учить – отдавать людям через энергию именно то, что им нужно в данный момент. Когда вы радостны, вы можете быть спонтанными; вы больше не стремитесь убежать от устрашающей боли настоящего, всегда желая быть где-то в другом месте, в каком-то измененном состоянии, в каком-то давно ушедшем прошлом или еще не наступившем будущем.

Сострадание приходит как результат страха, гнева, печали и радости. Когда вы осознаете присутствие этих эмоций в своей повседневной жизни, то можете сопереживать их проявлению в жизни других людей и начинаете давать людям именно то, в чем они нуждаются. Сострадание – не всегда объятие; иногда оно похоже на пощечину. Оно предполагает способность чувствовать то, что чувствует другой человек, одновременно оставаясь достаточно отстраненным, чтобы понять его нужду, а затем отреагировать соответствующим образом. Вы можете почувствовать чью-то боль, радость, страх, но они не ваши; скорее сама эмоция соединяет вас с этими людьми. Если вы действительно сострадательны, то это не значит, что вы испытываете страх, когда кто-то боится; скорее ваше сострадание позволяет вам почувствовать этот страх и установить с ним определенную связь. Вы можете по-настоящему сострадать, потому что свободны от своих собственных беспорядочных проекций.

Когда в начале 1970-х я начала работать с актерами, я просила их выразить эти пять эмоций. Я была поражена тем, что вышло на поверхность. Казалось бы, я работала с самой экспрессивной частью населения, профессиональными актерами, но все они показали мне одинаковый и ограниченный набор клишированных выражений каждой эмоции. В тот момент я поняла, что мы все абсолютно отрезаны от нашей подлинной эмоциональной жизни; даже эти профессионалы используют популярный телевизионный словарь эмоций. Самым трудным для выражения явилось для них сострадание. Все они сделали жест рукой (показывающий, что их душат слезы) по направлению к некоему предполагаемому несчастному.

Сострадание – это умение распознать эмоции, которые испытывают другие люди, и способность соответствующим образом отреагировать на то, что происходит. Сострадание подобно хамелеону: оно может носить маску страха, гнева, печали, радости или даже бесстрастия в зависимости от того, что необходимо в данный момент. Сострадательный Будда улыбается одним глазом и плачет другим, а наша миссия Будды заключается в том, чтобы привести людей к подлинной свободе, а не держать их за руку и говорить им, что все будет хорошо. При обучении сострадание означает необходимость делать то, что должно быть сделано, чтобы перейти к следующей фазе.

Распространенное заблуждение, конечно же, заключается в том, что сострадание означает жалость к другим людям. Такие чувства обычно не содержат в себе ничего, кроме обычной сентиментальности: испытывать сочувствие, не имея при этом никакого реального намерения сделать что-либо, чтобы помочь другому человеку изменить ситуацию– это скупость, заполненная иллюзией о хорошем и заботливом человеке. Нам всем нравится думать о себе как о сострадательных, приятных людях. Но многие даже не знают, что такое быть действительно сострадательным. Я помню, как однажды проводила семинар об эмоциях, в ходе которого я разделила участников, попросив их выбрать между пятью театральными группами, по одной для каждой из пяти эмоций. Почти половина из них собралась в группе сострадания, и никто не пошел в группу гнева. Поэтому я сказала: «Хорошо, теперь все из сострадания становятся группой гнева». Что вы думаете, люди начали кричать, что есть мочи: «Я не злюсь! Я не отношусь к этой группе!». Другие надулись от возмущения. Очень скоро эти люди обнаружили парадоксальность своих реакций: они только что сыграли театральную сцену гнева, хотя и бессознательно.

Иногда сострадание означает неподчинение эмоциям другого. Однажды во время курса массажа, который я преподавала, лежавшая на массажном столе женщина начала истерически плакать. Это вызвало неприязнь у ее партнера и людей, окружавших ее. Они отступили от нее, не зная, что делать, в мучительном замешательстве и с болью на лице. Что-то в интонации ее голоса, в вибрации всей ее энергии держало и меня на расстоянии. Все присутствующие неохотно придвинулись к ней и попытались успокоить или, по крайней мере, остановить плач сбивчивыми вялыми заверениями и бессистемными поглаживаниями. Они беспомощно смотрели на меня, а я спокойно улыбалась. Позднее они спросили меня, почему я ничего не делала и почему ее боль их никак не затронула. «Все очень просто, – сказала я. – Боль не была настоящей. Она манипулировала вами, и глубоко внутри вы это чувствовали. Но ее воля была сильнее».

Часто это происходит с нами и в жизни. Исходя из своего опыта, я могу сказать, что, если кто-то испытывает настоящую боль, мы чувствуем позыв отреагировать на нее тоже по-настоящему. Я вспоминаю еще один эпизод в Эсалене, когда, молодая и напуганная, я принимала участие в одном из первых семинаров по групповой психотерапии. Мы все сидели в купальне, и одна женщина стала громко и настойчиво плакать. Она, очевидно, оплакивала своего мужа, умершего семь лет назад. Она находилась внизу в воде, а все остальные сидели по краям купальни. Ведущий сказал, чтобы она прошла по кругу и попросила у каждого поддержки. Она так и сделала. Друг за другом участники группы спускались вниз в воду и обнимали ее. Слезы продолжали литься потоком по ее лицу. Я была последней, кого она должна была попросить. Пока она сидела передо мной, я не могла отделаться от мысли, что она купается в жалости к самой себе. Она попросила моей поддержки, и я услышала, как говорю: «Конечно, я поддерживаю вас. Но мне бы хотелось, чтобы вы поднялись сюда наверх, потому что я не считаю правильным спускаться вниз вместе с вами. Я могу вас поддержать только в том случае, если вы подниметесь наверх». Другие участники осудили меня за жесткость и холодность. Однако я знала, что она знала, что я знаю. Мне была дана возможность увидеть мельком ее душу, и ей это было известно. Она была готова двигаться дальше.

В обоих случаях мое чувство сострадания заключалось в том, чтобы позволить человеку просто быть. Они чувствовали, что я не буду поощрять их театральность и наигранность, а это именно то, что им было действительно нужно. В других ситуациях, однако, необходимо именно обнять или успокоить, иногда людям нужно какое-то окружение, чтобы они смогли двигаться дальше. Если вдова, находясь на самом низком уровне своего душевного состояния, не получит квалифицированной помощи, как она вообще сможет когда-либо справиться со своим горем?

Сострадание – это способность дать кому-то то, что ему нужно, а это не всегда то, что человек хочет. Например, представьте себя рядом с мужчиной, который испытывает печаль. Попытки разубедить его в подлинности того, что он испытывает, притвориться, что все совершенно нормально, – это не сострадание. Если бы это было так, то он не был бы грустным. Наоборот, лучше попытаться почувствовать центр этой грусти, понять и принять то, что ему следует пройти через эту грусть, а не вокруг или поверх нее, и, может быть, даже поплакать вместе с ним.

Нас не только окружает ложное сострадание – сентиментальные чувства, лишенные этических обязательств, но и бессердечность и даже безжалостность; люди слишком онемели или эмоционально изранены сами, чтобы видеть окружающих или реагировать на них. Однажды у меня был перерыв в семинаре, который я вела в Нью-Йорке, и я пошла в кафе «Данбар», расположенное на соседней улице, место постоянных встреч для тех, кому за шестьдесят и кто живет на фиксированный доход. Я стояла в очереди позади приятного пожилого мужчины, который аккуратно выбирал картофельное пюре, горох, домашний сыр и концентрат желе «Джелл-О» – казалось, это был его главный ежедневный ритуал. Когда он подошел к кассирше, он несколько раз попытался вовлечь ее в разговор, говоря следующее: «Ну, вы могли бы подумать, что однажды я вдруг выберу новое меню. Но нет, все то же самое. Я думаю, мне это нравится, и это самое главное, правда?» Кассирша уставилась прямо перед собой и с каменным лицом произнесла: «С вас $ 5.49. Следующий». Мужчина выглядел абсолютно подавленным, шаркая ногами, он пошел к столу, где сел один. Он хотел всего лишь небольшого контакта, улыбки, совсем немного признания. Но она герметически закупорилась, будто решила, что если она даст что-нибудь от себя, то это ее опустошит. Но дело в том, что ей явно потребовалось гораздо больше энергии для того, чтобы сохранять свое каменное равнодушие, чем, если бы она смогла эмоционально откликнуться на «всех одиноких людей», с которыми встречалась каждый день.

Большинство из нас полагает, что эмоциональная энергия похожа на топливо: если вы тратите ее, используете ее, отдаете ее, то у вас ее станет меньше. Однако эта энергия – не товар, который истощается в процессе использования. Подобно крови в кровеносной системе, ей необходимо течь, ее следует расходовать, и тогда она будет снова пополняться и сохранять нас здоровыми. Если мы прячем эмоциональную энергию, ограждаем ее, то мы ничего не выигрываем; нам это приносит вред и может в конечном итоге привести к суициду. Кассирша не только отказывала этому мужчине в заверении, что он не одинок, и не давала ему человеческого тепла, которое могло бы превратить его день во что-то ценное и стоящее, но и уподобила себя в эмоциональному трупу, омертвевшему человеческому обрубку. Недавние психологические исследования показали, что добрые дела приносят физиологическую пользу – тело получает естественное воодушевление и освобождение от своих сердечных реакций.

Конечно же, не все мольбы о внимании заслуживают отклика. Однажды у меня на семинаре присутствовала женщина, которая постоянно мне мешала. Это была ее навязчивой идеей – переключать внимание на себя. Как только модель ее поведения стала понятна, я собрала группу в круг и попросила ее стать в центре. Я спокойно сказала: «Теперь вы можете воспользоваться нашим безраздельным вниманием». Она разрыдалась.

Часто сострадание означает сопереживание чьей-то эмоции. Самое лучшее, что можно сделать для раздраженного ребенка, это не пытаться остановить, подавить его гнев, не требовать от ребенка самоконтроля; напротив, лучше всего разрешить гнев, принять его. Может быть, пригнуться к ребенку и вместе с ним протанцевать злобный танец чудища с притопами. Для нас очень важно помогать нашим супругам, любимым, детям и друзьям, чтобы их эмоции выражались естественно, как дыхание. Сострадание поощряет других людей на ответную реакцию, помогает им освободить свои подлинные чувства и разоблачает фальшивые эмоции.

Во многих семьях какие-то эмоции считаются нормой, а какие-то нет. В семье моего мужа выражать гнев считалось естественным, а его проявление позволительным; он и члены его семьи без всяких сомнений давали гневу выход. В моей семье гнев бы запрещен, но допускалась печаль. Поэтому мне пришлось привыкать к тому, чтобы не пугаться гнева мужа, а ему – чтобы не злиться на мою печаль. Нам пришлось учиться признавать чуждые эмоции друг друга, чтобы он смог принять печаль, а я смогла испытать гнев. Такой обмен жизненно необходим, если вы хотите, чтобы у вас сохранились полноценные, доброжелательные и многомерные отношения. Такого взаимообмена часто не удается достичь, и это является одной из причин, почему так много супружеских взаимоотношений сходит на нет, а брак терпит неудачу. Животворящий кровоток общения блокируется сгустками принуждения и отрицания, и наша творческая, поддерживающая жизнь энергия уходит в песок взаимного избегания.

В каком-то смысле сострадание – это отсутствие эмоции. Это значит, что вы настолько свободны от своего эмоционального прошлого, что открыты правде чувств других людей. При таком понимании сострадание – пустой сосуд. Если вы наполнены собственным страхом, то не сможете реагировать на страх другого. И только когда вы начнете превращаться в чутко настроенный эмоциональный инструмент, то сможете сыграть на нем лирическую мелодию чувств других людей. Если вы по-настоящему ощущаете чувства других, то вы в состоянии отреагировать на них адекватно, а не через искажающий фильтр непроработанного страха, гнева или печали. Можно сказать, что сострадание – это эмоциональная пустота, из которой проистекают все эмоции, так же как динамический покой – источник любого движения.

Песня сердца

Пение и песни являются неотъемлемой частью каждой культуры. В песнях мы выражаем ярость и боль, радость и печаль, заботу и опасение. В традиционных обществах – африканских племенах, шотландских деревнях, индейских общинах – поют все, и песни принадлежат каждому. Но для современных светских людей пение стало специальностью – поют профессиональные певцы, а все остальные слушают. Тем не менее по не вполне понятным причинам песни остаются важной частью жизни: музыкальные культуры расцветают – рок, опера, джаз; днем и ночью люди слушают музыку в машинах и дома. Если вы хотя бы немного задумаетесь об этом, то поймете, что мы зависим от песен и певцов, которые поставляют нам почти непрекращающуюся эмоциональную энергию. Наша потребность в песнях и преклонение перед певцами сигнализируют об отчаянной необходимости разделить с другими спонтанно возникшее эмоциональное переживание. Пение – одна из немногих сфер, где исследование всего спектра эмоций всенародно одобряется и полностью принимается, даже в массовой культуре, склонной подавлять настоящие чувства или заменять их бледными и дешевыми подделками.

Если магия певца помогает вам понять, как вы можете исследовать весь спектр эмоций, то чтобы катализировать ваши собственные эмоции, вы должны открыть певца внутри себя. Легче всего это сделать, подпевая певцам, которые вам нравятся и с которыми вы себя идентифицируете. Найдите песни, которые связывают вас с вашими страхом, гневом, печалью, радостью и состраданием.

Чувства застревают в горле. Мы замолкаем от печали, горло сжимается от страха. Но если бы мы могли громко оплакивать наше горе, как это делают скорбящие испанские женщины-крестьянки, или кричать от радости, как торжествующие зулусы, то мы снова смогли бы почувствовать пульсацию чистой эмоции. Пение – это простой и непосредственный способ освободить поток чувств и поддерживать его в этом состоянии день за днем. Разбудите в себе певца, как вы разбудили танцора, не для того, чтобы стать профессиональным певцом, а для того, чтобы превратиться в полноценно функционирующего человека.

Если вы боитесь петь, напевайте. Напевайте свободно и глубоко, позволяя звуку подниматься вверх из области живота. Почувствуйте, как он вибрирует в вашем теле. Напевайте из грудной клетки, из сердца. Наконец, продвиньте звучание к его высшей точке, позволяя звуку вибрировать через голову.

Затем можно позволить напеву превратиться в мелодию. Отдайтесь вашей песне, следуйте за ней в самое сердце, и вы почувствуете, как волнуется ваша душа. Иногда слова приходят, иногда нет. Это неважно. Просто позвольте звуку подняться изнутри вас и всколыхнуть ваше тело. Это голос вашего сердца.

Ваш голос ведет вас к сердцу так же, как и танец ритмов. Придавая голосу подвижность, извлекая звуки изнутри и заставляя ваше тело двигаться, вы пробуждаете эмоции. Пение и танец дают вам непосредственное ощущение текущего момента. Они высвобождают старые чувства и энергию, которые были заперты в теле и не имели возможности излиться. Отпустите их – и циркулирующую в вас энергию настоящего, и энергию прошлого, которая вами сдерживалась. Пойте и танцуйте ваши чувства.

Обнаружение своего голоса и своей способности откликаться на песни определенного жанра – легкодоступный, безопасный и персонализированный способ непосредственно почувствовать особенности основных эмоций. Другой же способ состоит в том, чтобы танцевать ритмы, выражая конкретные эмоции. Используйте ритм потока, чтобы почувствовать страх, стаккато, чтобы почувствовать и выразить гнев, хаос – для печали, лиричность – для радости и покой для сострадания. Ритмы катализируют каждую эмоцию и каждую ее стадию.

Конкретное чувство не только имеет свой привычный ритм, но и может перемещаться на другие ритмы. Вы можете танцевать ваш гнев, выражая его волнами ритмов: сначала в движениях потока, контролируя, сдерживая, вдыхая и выдыхая ваше негодование, излишне подчеркивая его; позволяя гневу накапливаться до тех пор, пока он не вырвется наружу в четких и быстрых движениях стаккато – типичное выражение гнева; затем переходите к хаотической ярости, безудержно жестикулируя ваш гнев – бьете ногами, кидаете воображаемые вещи, полностью теряете контроль; в конце концов ярость выдыхается, вы уступаете отдаленным отголоскам вашего гнева, переходящего в лирическую ветреность, а затем к спокойному отношению невозмутимого неповиновения, перемещаясь от одной умиротворенно-дерзкой позы к другой.

В танце и пении вы открываете и освобождаете энергию эмоции, позволяя ей течь через вас и из вас. Например, посредством танца, проходящего через ритмы гнева, можно прийти к спокойному заземленному состоянию, из которого можно эффективно повлиять на источник вашего гнева вместо того, чтобы хаотически извергаться или медленно закипать до тех пор, пока вы не взорветесь, или оскорбленно и обижено бить кулаками, как боксер, которого превзошли силой. Вы познаете эмоцию и одновременно начинаете чувствовать себя в гармонии с ее фазами и выражениями.

Когда приходят эмоции, а они неизбежно придут, танцуйте их, управляйте ими и, сталкиваясь с людьми, ситуациями и проблемами, рассматривайте их с позиции центрированного покоя. Заблокированные эмоции приводят к взрыву или мучительным терзаниям, вызывая более сильный эффект, чем должны бы.

Несомненно, простого пожелания выражать эмоции будет недостаточно. Для того чтобы происходила жизненно важная, целительная работа по перетеканию эмоций, необходимо обнаружить, а затем высвободить наши подлинные чувства. Хорошим началом могло бы стать пропевание или протанцовывание эмоций, а ежедневная практика поможет достойному продвижению на этом пути. Однако, поскольку большинство из нас только начинают эту целительную работу, имея за плечами изменчивую эмоциональную историю, важно понять свое прошлое. Как правило, нас с раннего детства учат разными способами подавлять или отрицать наши чувства: «Не плачь, все нормально», «Не разговаривай со мной таким тоном!», «Ты потерял контроль над собой», «Ну же, не будь нытиком». Мы быстро учимся прятать свои чувства как можно глубже и функционировать в узком эмоциональном поле, принимая счастливое выражение лица и изображая всеобщее желание угождать. Но подавленные эмоции просто уходят в подполье, накапливаются и искажаются, и в результате их последующее выражение может не соответствовать ситуации и даже идти с ней вразрез.