Текст книги "Лингвистика информационно-психологической войны. Книга 1"

«И кем интересно был Яйценюк, медсестрой?»

В итоге той славной бравады Сени Яйценюка Украина перейдет от глубокого кризиса к гуманитарной катастрофе и беженцы двинутся на поиски счастливой жизни в Европу))) которая от всего этого весьма в восторге (РИА Новости. URL: http://ria.ru/ economy/20151113/1319802325.html#ixzz3vEGrAqLl (дата обращения: 15.12.2015)).

Вариант Яйценюх ещё далее развивает исходный «посыл», акцентируя уже вторую часть фамилии украинского премьера. Конечно, концовка -нюк, типичная для украинских фамилий, не могла не преобразоваться в -нюх, особенно в «тандеме» с «яйцом». Кто был первый – опять же, Интернет умалчивает. Скорее всего, параллельно – разные посетители разных сайтов обнаружили это сходство, и возник такой «игро-антропоним», весьма издевательский и намекающий на некоторые особенности его носителя. Игровая фамилия Яйценюх отмечена и в «раздельной» форме Яйце Нюх, и даже Яйца Нюх:

Яйценюх введет мораторий на выплату по госдолгу тем самым официально и автоматом подпишет дефолт, чет я не пойму, они нас пугают своим дефолтом? Как-то не страшно (РИА-Новости. URL: http://ria.ru/economy20151113/1319802325.html#ixzz3vEGKv3TT (дата обращения: 15.12.2015));

Надеюсь, скоро этого Яйца Нюха отправят в такую отставку, где только и останется ему яйца выращивать (РИА-Новости. URL: http://ria.ru/world /20151012/13406038.html#ix3u (дата обращения: 15.11.2015)).

На сайте «РИА-Новости» есть и пользователь с подобным ником «Яйце Нюх» с соответствующей «аватаркой».

После известного скандала по «выносу тела» премьер-министра Арсения Яценюка с трибуны Рады депутатом от «Блока Петра Порошенко» (после предварительного вручения букета алых роз) появился новый «игро-антропоним» Яйцеущип: Был на Окраине Яйценюх, а теперь он стал Яйцеущип. Вернее, она (11:38, 12.12.2015. РИА Новости. URL: http://ria.ru/world/20151212/1340600248.html#ixzz3uBo3LBET (дата обращения: 15.11.2015)). Смысл этой игровой номинации очевиден по знаменитой фотографии и видеозаписи, ставшей основой также и для «фотоигр».

Теперь ещё несколько примеров ономастической игры со стороны противников современной России (в дополнение к тому, что было представлено в начале главы).

Следует добавить явный успех в Европе массированной пропагандистской кампании Кремля и Путинтерна по созданию «объединённой антитеррористической коалиции с участием России» (А. Илларионов. «Эхо Москвы». 19.11.15. URL: http://echo.msk.ru/blog/ aillar/1661276-echo/ (дата обращения: 04.12.2015)).

Игровое образование Путинтерн создано, конечно, по образцу ранее существовавших сложений Коминтерн, Социнтерн и особой креативностью не обладает.

Встречаются попытки, прежде всего, исходя из своего мнения о тоталитаризме в современной России, связать фамилию Путин с одиозной для русских фамилией Гитлера: Путлер, Путлерюгенд, путлерята (о молодёжном движении «Селигер» и вообще поддерживающей В.В. Путина российской молодёжи). А молодёжи это совсем не нравится. Вот характерный отрицательный комментарий на сайте «Эхо Москвы» в очередном выпуске передачи Ю. Латыниной: Я так понимаю, что Путин личный враг Латыниной. Из недели в неделю, на каждой передаче она ему кости полощет. То Путлером назовёт, то лохом, то ещё как-нибудь приласкает. «Бьёт», значит любит. По-любому она его хочет))) (Сергей Горшков. 01:05. 12.12.2015).

Встречается нередко и такая форма фамилии, совсем уж невыразительная, которая чисто условно может быть названа «игровой»: Путен. Производные путеноиды, путиноиды – о сторонниках В.В. Путина. Замечу, что ещё в 90-е гг. был такой ярлык ельциноид, так что новая форма оригинальностью не отличается. От фамилии Путина, ленинградца, образован также «игротопоним» Путенбург. На сайте teenslang.su представлены ещё несколько образований, связанных с этой фамилией, но не все из них можно считать игровыми (URL: http://teenslang.su/ (дата обращения: 04.12.2015)).

Известно, что этнонимы и речевые игры с ними широко используются в информационно-психологических войнах, а также вообще в политическом дискурсе как инвективные обозначения. В любом языке имеются уничижительные «этноклички» для именования чужих и потому часто представляемых (реально или виртуально) враждебных народов. Не исключение и русский язык: азеры, чурки, хачики, хохлы, жиды, америкосы, мерикосы, чухня и пр. Вопрос в том, считать ли этнонимы именами собственными? С одной стороны, их написание со строчной буквы свидетельствует вроде о том, что это имена нарицательные. С другой стороны, термин этноним структурно и семантически аналогичен терминам топоним, антропоним и т.п. (оним – имя собственное). В латинском, греческом, польском, английском и во многих других европейских языках этнонимы принято писать с прописной буквы, как и прочие имена собственные (онимы). Тот факт, что в русской орфографии они пишутся со строчной буквы, лексико-семантическую сущность этого класса слов не меняет.

По существующей орфографической традиции буду писать этнонимы со строчной буквы, хотя, например, один из «комментаторов» сайта «РИА-Новости» слово Русские пишет исключительно с прописной буквы, в чём, полагаю, он прав. Рассмотрим несколько подобных примеров.

Очевидно, что «этнокличка» пиндосы появилась чуть ранее «топонимов-кличек» Пиндостан, Пиндосия (Соединённые Штаты Пиндосии), но относительно её происхождения есть различные мнения. Речь идёт об американцах, что понимают и европейцы, и латиноамериканцы, и африканцы, и жители азиатских стран. Отсюда и множественность версий. Вот несколько вероятных объяснений на сайте FB.ru (URL: http://fb.ru/article/159669/slovo-pindosyi-otkuda-poshlo-pochemu-amerikantsev-nazyivayut-pindosami (дата обращения: 10.12.2015)).

▪ Сербская версия. Пиндос по-сербски значит «пингвин». Так прозвали сербы американских морских пехотинцев, которые во время войны в Сербии неуклюже ковыляли в полной амуниции, словно пингвины во льдах.

▪ Латиноамериканская версия. Американских военных во многих странах Латинской Америки называют по-испански pendejos, что значит «идиоты, болваны», откуда и пошло русское пиндосы (есть и вариант пендосы).

▪ Русская версия. Во время инцидента в Косово в 1999 г. русские десантники вошли в аэропорт Слатина (Приштина). Получилось это настолько для НАТО неожиданно, что вызвало шок. Сербское население поддерживало русских, они и объяснили десантникам, почему американцы – «пиндосы». Генерал Евтухович, командующий российскими миротворцами, обратился к офицерам и солдатам с призывом, в котором прозвучала следующая фраза: «Не называйте пиндосов пиндосами». Понятно, что тем самым он буквально намертво впаял обидное прозвище в американских военных. Теперь же оно прилипло и ко всем жителям этой страны.

Впрочем, есть версия, изложенная блогером с ником «Мастерок»: «Пиндос – заимствование из древнегреческого. Этимологически слово происходит от названия хребта Пинд. Во времена расцвета Древней Греции слово “пиндос” (греч. Πίνδος) служило названием для жителей полисов, являвшихся членами Делосской лиги. Впоследствии Πίνδος стало одним из самоназваний греческих колонистов. В русской культуре имеет два значения. Первое пришло с Юга России, где с давних пор слово “пиндос” использовалось в качестве национального прозвища черноморских греков-поселенцев (“грек-пиндос – солёный нос”). Появление этого слова отражает историю довольно непростых взаимоотношений русских и греков на территориях совместного проживания. Об этом свидетельствует одна из тогдашних шуток: “Хохла обманет цыган, цыгана обманет еврей, еврея обманет армянин, армянина обманет грек. Грека же обманет только черт, да и то если ему Бог поможет”.

Так оно и вышло: уже в XIX веке пиндосами стали называть черноморских и азовских греков. Выражение “грек-пиндос” встречается в одном из рассказов Чехова. Далее самое забавное. В период между Первой и Второй мировыми войнами слово “пиндос” прижилось в американском сленге: так называли всех низкорослых и черноволосых выходцев с Балкан (греков, румын, болгар) и юга Италии.

На протяжении XX века слово утеряло свое первоначальное значение национального прозвища практически повсеместно, кроме мест, граничащих с компактными проживаниями греков на Черноморском побережье, в Казахстане и в ряде других регионов СССР. Вновь обретёнными и более распространенными значениями стали сначала “любой южный инородец”, а в дальнейшем, как следствие, и “слабый физически и морально, безынтересный человек, слабак, бестолочь”. Именно последнее значение этого слова (иногда в силу особенностей распространения сленга, звучавшее как “пендос”) и получило наиболее широкое распространение в русской речи.

В 1999–2000 гг. слово “пиндос” вновь возрождается в русском языке столь мистическим образом, что поневоле начинаешь верить в существование национальной памяти на генетическом уровне и проявляющей себя порой вот таким весьма загадочным способом. Ходит такой американский вояка, переваливается, ноги гнутся плохо, голова в плечи втянута – пингвин пингвином. Вот их сербы и прозвали “пиндосы”. Пиндос на сербохорватском – “пингвин”. Один из редких примеров, когда национальное прозвище, существующее столетия, сменило объект своей насмешки с одного народа на другой» (URL: http://masterok. livejournal.com/1179564.html (дата обращения: 10.12.2015)).

Не вдаваясь особенно в комментарии, замечу всё же, что по сербски «пингвин» будет пингвин, а не пиндос. Скорее всего, косовские сербы использовали бытующее на Балканах слово в экспрессивных смыслах, перенеся его на американских морпехов, используя и приём фонетической (или, скорее всего, этимолого-фонетической) мимикрии: пиндос – пингвин. Такой вот обратный дериват.

Ещё один пример. Где-то в 2013 г. в Интернете появляется несколько странный вариант «этноклички» хохлы – каклы. Не устоялась ещё и форма единственного числа: одни пишут какОл, другие – какл. Мы не нашли объяснение этой форме, но звучит, несомненно, более оскорбительно (аллюзия к какать, какашка?), чем уже привычное и потому несколько утратившее свою экспрессивность хохлы. Экспрессивный потенциал слова, как известно, со временем заметно уменьшается.

Резюме. Имеющийся в нашем распоряжении весьма большой материал по ономастическим играм в пространстве российского Интернета, который полностью или хотя бы в более значительном виде представить и проанализировать в формате данной работы невозможно, позволяет сделать главный, на мой взгляд, вывод. Наш русский язык, «великий, могучий и богатый», более чем какие-либо иные европейские языки, креативный в игровом пространстве коммуникации на любом уровне.

Информационная война ведётся на всех национальных и геополитических фронтах – с этим трудно спорить. Целью данной публикации является показать, как то, что выступает оружием информационной войны для французских политических сил, в данном случае – войны со сторонниками североамериканского политического блока, во внутренней информационной войне в России становится мишенью воздействия. Речь идёт о концепте национального единения под эгидой сильного лидера – ЛИДЕР НАЦИИ, который в последнее время устойчиво ассоциируется с концептом ПУТИН, формируя своеобразную идеологему. Рассмотрев дискурсивные стратегии и тактики использования данной идеологемы в качестве орудия разрушения доверия к западным политическим лидерам во французских СМИ, мы постараемся показать, какие стратегии и тактики используются в российских оппозиционных СМИ для разрушения как самих данных концептов, так и их устойчивой связи в русском национальном сознании для уничтожения национальной идентичности русских.

1. Понятие информационной войны: от метафоры к реальности

Термин «информационная война» был впервые употреблён в 1967 г. А. Даллесом («Тайная капитуляция») в контексте описания тайных сепаратных переговоров между США и Великобританией, с одной стороны, и рейхсфюрером СС Гиммлером – с другой, в значении «личные, разведывательные, диверсионные действия по подрыву тыла противника» [Панарин 2008]. В дальнейшем терминологическое сочетание превратилось в одно из ключевых слов эпохи холодной войны, став манифестацией концептуальной метафоры в духе Дж. Лакоффа и М. Джонсона, где в качестве области-источника был использован ещё живой в опыте поколения образ реальных военных действий, а областью-мишенью стал новый феномен, рождённый в недрах постиндустриального общества, – обеспечение максимального контроля над определенной территорией, группой людей, обществом или его частью, которое достигается планомерным информационным воздействием через манипуляцию общественным сознанием и формирование «нужного» общественного мнения с помощью широкого спектра специальных средств и методов [Иванов 2015: 22]. Сегодня мы можем наблюдать то, что управление мнением индивидов приводит в действие совсем не умозрительные, а вполне материализованные механизмы агрессии, насилия, приводя к многочисленным жертвам. Информационная война становится реальностью материальной. Ален Д. Кампен, составитель сборника «Кибервойна: безопасность, стратегия и конфликт в информационную эпоху» [Campen 1992: 12], написал о вооружённом конфликте в Ираке: «Война в Заливе стала войной, в которой унция кремния в компьютере дала больший результат, чем тонна урана». Таким образом, сегодня семантическое движение термина «информационная война» идёт по пути реификации – опредмечивания метафоры.

Будучи рассмотрена на первых порах как явление внешнеполитическое, как противоборство двух конфликтующих государств, сегодня информационная война трактуется также и как совокупность действий, осуществляемых на внутриполитической арене «против политики конкретного правительства приверженцами групп и движений, связанных, например, с религиозными вопросами, проблемами охраны окружающей среды или защиты гражданских прав» [Балуев 1998: 6].

Информационная война, являясь специфическим видом деятельности, имеет определённую структуру, номинация компонентов которой продолжает метафорическую линию: субъект информационной войны – общности людей (нации, государства, коллективы компаний) [Почепцов 2000а], объект – массовое сознание, сознание нации или какой-либо целевой группы [Сковородников, Королькова 2016], мишень – один из элементов той информационной системы, коей является объект, «имеющий потенциальные ресурсы для перепрограммирования на достижение целей, чуждых данной системе» [Пискун 2010: 212]. Иначе говоря, в качестве мишени информационно-психологического воздействия может выступать та или иная структура массового, национального, группового сознания: концепт, фрейм, сценарий. В данной публикации мы сосредоточимся на том, какими дискурсивными средствами (речевыми, жанровыми, паратекстовыми) происходит воздействие со стороны субъектов внутренней информационной войны на такую мишень русского национального сознания, как идеологема ПУТИН – ЛИДЕР НАЦИИ. Продолжая перечисление компонентов структуры информационной войны, упомянем также оружие информационной войны – элемент, который внедряется в массовое, национальное, групповое, личное сознание, дабы разрушить или перепрограммировать одну из его составляющих, и приём информационной войны – то, каким образом упомянутый элемент внедряется для разрушения мишени (вербально, невербально, паравербально, с привлечением каких дискурсивных средств). В настоящей статье мы рассмотрим, как концептуальная амальгама ПУТИН – ЛИДЕР НАЦИИ становится оружием информационного воздействия на французской внутриполитической арене.

При этом уточним, что под концептом мы понимаем «оперативную содержательную единицу памяти, ментального лексикона» позволяющую хранить знания о мире, как «строительный элемент» концептуальной системы, способствующий «обработке субъективного опыта путем проведения информации под определенные категории и классы» [Краткий словарь… 1996: 90].

Под идеологемой, в свою очередь, понимается единица когнитивного уровня – особого типа многоуровневый концепт, «в структуре которого актуализируются идеологически маркированные концептуальные признаки, заключающие в себе коллективное, часто стереотипное и даже мифологизированное представление носителей языка о власти, государстве, нации, гражданском обществе, политических и идеологических институтах» [Малышева 2009: 35].

2. Методология исследования

Стратегии и тактики политической коммуникации являются одним из основных предметов изучения в современной коммуникативной лингвистике, а способы организации воздействия в политическом дискурсе широко исследуются в рамках отдельного направления, выделившегося в проблемном поле дискурс-анализа, – политической лингвистики. Сегодня мы можем наблюдать разнообразие школ и подходов к анализу политической коммуникации, политического дискурса. В рамках отечественной коммуникативной лингвистики – это ставшие классическими работы О.С. Иссерс по стратегиям и тактикам политической дискредитации в российских СМИ [Иссерс 1997]. В контексте Екатеринбургской школы политической лингвистики под руководством А.П. Чудинова политическая коммуникация изучается с использованием методологии когнитивного моделирования таким образом, что в фокусе исследования оказываются концептуальные метафоры, организующие политический дискурс [Чудинов 2006; Будаев 2007]. Однако нижеследующий анализ выполнен с опорой на методологию, разрабатываемую в недрах критического дискурс-анализа в том его ответвлении, идейным вдохновителем которого является Т. ван Дейк. Согласно исследовательской модели Т. ван Дейка [Dijk 1997; Dijk 2009], аналитическая процедура работы с политическим дискурсом должна ответить на вопрос, чья власть воспроизводится посредством данного дискурса и каким арсеналом средств это делается. Среди последних выделяется «этажированная» номенклатура: 1) макропропозиции – самые общие утверждения, которые отстаиваются «строителями» дискурса, в том числе при помощи моделирования структур знания; 2) схематические стратегии, представляющие собой 2а) темную и микротемную структуру дискурса, 2b) его композиционную организацию, 2с) средства локальной семантики, которые базируются, как правило, на имплицитных смыслах и семантических компонентах (импликатуры, семантические пресуппозиции, инференция, кореференциальные цепочки), 2d) лексико-грамматические средства (выбор действительного/страдательного залога, единственного/множественного числа, временных планов, лексико-семантических полей, тематико-семантических групп), 2e) риторические средства (тропы и фигуры), доминирующие виды речевых актов.

Просмотренные «по вертикали» все вышеперечисленные средства воспроизводят власть и влияние определённой политической группы. Отдельно выделяются такие разновидности дискурсивных стратегий, как когнитивные и схематические стратегии, а средства более «низкого» уровня представленности рассматриваются лишь как инструменты выявления первых. В данной публикации мы будем выделять не только когнитивные и схематические дискурсивные стратегии, но и семантические дискурсивные стратегии, подчёркивая тем самым, что зачастую в политических дискурсах «сила влияния» формируется как раз на уровне семантического сцепления, фокусировки на имплицитном. Риторические и лексико-грамматические средства будут проанализированы «внутри» каждой из стратегий как инструменты их реализации.

3. Идеологема ПУТИН/ЛИДЕР НАЦИИ как оружие информационной войны на французской политической арене: дискурсивные стратегии и тактики применения

Осознав, пожалуй, раньше, чем многие другие государства, силу власти дискурса, Французская Республика традиционно много внимания уделяет формированию общественного мнения, воздействию на массовое сознание [Соловьёв 2010: 79]. Сегодня в центре информационной баталии находятся, если несколько упростить ситуацию, два противоборствующих лагеря: левые, считающие, как Андре Глюксман, что вольтерьянская схема развития человеческого общества исключительно через обмен и коммуникацию вне и без каких бы то ни было границ должна по-прежнему быть идеалом для Европы, которая в будущем станет местом самого свободного и безграничного обмена мыслями, благами, традициями, какое только может существовать [Glucksmann 2015]; и правые, утверждающие, вслед за идейным лидером Марин Ле Пен, что «деньги налогоплательщиков должны использоваться на благо самих налогоплательщиков и их регионов», что «Франция не отдаст ни копейки подпольным мигрантам», что страна нуждается, наконец, в сильном национальном лидере.

Именно для последних из упомянутых политических сил идеологема ПУТИН – ЛИДЕР НАЦИИ является сильнейшим оружием для разрушения в национальном сознании идеологем французской демократии и вольтерьянского «общего сада». В качестве материала для анализа дискурсивных средств внедрения данной идеологемы мы используем 8 статей, опубликованных в 2014–2015 годах в ведущих французских изданиях «LeFigaro», «L’Express», «Libération», «Paris Match», «Les Affaires» и посвящённых политической фигуре российского президента.

Схематическая стратегия «имитации культурно релевантных текстов»

Для мировосприятия французов, прошедших через все тернии строгого школьного и университетского образования, где чтение, интерпретация и запоминание цитат из классических текстов великих авторов, прежде всего античности, занимает наиважнейшее место (так называемые «традиции аналитического чтения»), намёк на античные образцы является очень узнаваемым и позволяет читателям быстро категоризировать новую ситуацию, встроив в известный прецедентный контекст, коннотативно положительный. Так, в статье «Poutine, Orban: pourquoi les autocrates séduisent à l’Ouest» (Путин и Орбан: почему сильные лидеры так привлекательны для Запада») политолог и журналист Каролин Галактерос (Galactéros – F.), решая задачу внедрения положительно окрашенного концепта ЛИДЕР НАЦИИ, ассоциируемого с фигурой ПУТИН, в картину мира французов, использует композицию древнегреческой комедии, где сюжет зиждется на невероятном проекте, который хотят воплотить в жизнь пара смельчаков (например, в комедии Аристофана «Птицы» – создать царство птиц между небом и землёй). Естественно, что у реализации плана есть противники. Действие греческой комедии разворачивается на сцене, где хор, разделённый на две противоборствующие стороны (каждая по 12 человек), общается между собой и с актёром, который комментирует суть конфликта для публики. В середине пьесы наступает время «агона», когда противники вступают в открытый конфликт, начинается потасовка, свалка, смельчаки побеждают, их план оказывается осуществлён, а привычный порядок – перевёрнут. В дальнейшем раскрываются последствия этого переворота, как правило – благотворные.

Каролин Галактерос как раз и начинает текст с представления смельчаков, не называя их имён, но референциальный намёк предельно ясен благодаря заголовку и фото Путина и Асада в момент рукопожатия: Comme les grands fauves, survivants incompris et pourchassés d’un temps révolu, ils se sentent, se reconnaissent, se respectent, même dans l’opposition farouche, et d’une certaine façon aussi se serrent les coudes. Ils méprisent souverainement la faiblesse de leurs interlocuteurs qui leur parlent morale pour masquer leur idéalisme impuissant ou leur cynisme au petit pied. Ils tiennent pour indispensable la centralité de la décision et l’autorité sur leur «peuple» qu’ils ne réduisent pas à une «population» mais entendent guider vers un horizon de puissance et d’influence peut-être contestable mais au moins défini et clair (Выжившие, но так и не понятые, загнанные в угол сменой эпох, они, как сильные хищники, чуют друг друга, узнают, уважают, даже находясь в противоборствующих лагерях, и, так сказать, держатся вместе. Они, как и следует суверенам, презирают мягкотелость своих собеседников, рассказывающих им о нравственности и морали единственно для того, чтобы скрыть своё бессилие или цинизм. Они уверены в том, что решения должны приниматься единолично ими, а народ, – заметьте, не «население», – должен осознавать силу власти, той власти, которая ведёт его к ясно различимым, хотя и спорным, с точки зрения некоторых, идеалам мощной и влиятельной нации).

Через сравнение, переходящее в развёрнутую метафору («как мощные хищники», «загнанные», «они чуют друг друга, узнают, уважают, держатся вместе»), создаётся предельно маскулинный образ диких животных. Маскулинность подчёркивается анафорическим повтором в начале нескольких предложений местоимения 3 л., множ. числа, мужского рода ils, а также субстантивными лексемами ‘управление’ (décision), ‘власть’ (autorité), ‘мощь’ (puissance) ‘влияние’ (influence).

Затем представляется другая сторона – западные демократии, олицетворяющие женское слабое начало, на что намекает, хотя и грамматически оправданное (демократии – женского рода), анафорическое употребление местоимения 3 л., множ. числа, женского рода elles: Elles prétendent incarner le stade abouti du Progrès humain, du Vrai, du Juste et du Bon, mais sont en pleine crise sociale, morale et politique. Elles prennent de plein fouet l’affirmation de pouvoirs plus directs, confiants et déterminés qui leur jettent le gant et remportent la mise (Им кажется, что они олицетворяют собой наиболее совершенную стадию человеческого развития, идеалы Истины, Справедливости и Добра, но сами они находятся в глубочайшем нравственном, социальном, политическом кризисе. Они ведут неприкрытую борьбу с государствами, где власть сильна, определённа и уверена в себе, и бросают этим демократиям вызов, который те принимают). Сходство с греческой трагедией ещё более усиливается благодаря абсолютизации и аллегоричности представления таких качеств, как Прогресс, Истина, Справедливость, Добро (du Progrès humain, du Vrai, du Juste et du Bon) через использование прописной буквы. Идея противоборства двух сторон актуализируется глаголами с семой противостояния, борьбы: ‘ведут неприкрытую борьбу’ (prennent de plein fouet), ‘бросают им вызов, который те принимают’ (leur jettent le gant et remportent la mise).

В центральной части статьи политолог всё более повышает «градус» накала страстей и даёт слово (при помощи несобственно-прямой речи) агрессивно настроенным западным политикам, с возмущением вопрошающим относительно сильных восточных лидеров, прежде всего Путина: Comment font-ils pour rester au pouvoir en dépit de tant de morgue et deviolence? Pourquoi diable leurs peuples les soutiennent-ils avec ferveur? Arriérés sans doute, n’ayant pas encore vu la lumière! (Как им удаётся – так и оставаться у власти, несмотря на всё их высокомерие, на насилие, которое они применяют? Почему, чёрт возьми, их так поддерживает народ? Их, недоразвитых и тёмных?). Начинается «агон» античной комедии – свалка, перебранка конфликтующих сторон, как бы передаваемая голосом журналиста.

Об очевидной победе смельчаков – сильных лидеров восточных наций – свидетельствует перечисление тех благотворных последствий, которые имеет их видение мира и их поведение: sa popularité ne faiblit pas (его (Путина) популярность не ослабевает), il a conscience que l’Histoire est la chair même d’une nation (он осознаёт, что История это плоть нации), il fait de la politique… en Russie et désormais au Moyen Orient (он вершит политику в России… и отныне на Ближнем Востоке).

Заканчивается текст статьи, как и греческая комедия, так называемой второй парабасой, когда хор обращается к зрителям со своего рода моралью. В тексте статьи это призыв к изменению мировоззрения в сторону принятия идеи сильного лидера нации: Chaque Etat, tous les Etats, ont besoin de figures politiques de l’autorité et de la responsabilité, imparfaites mais qui assument leurs choix et essaient d’incarner leur vision dans une action politique ambitieuse (Каждое государство, все государства нуждаются в сильных политических фигурах, способных взять на себя ответственность, несовершенных, но имеющих смелость принять решение и без колебаний воплощающих свои амбициозные идеи в политической реальности).

Два концептуальных признака – «сила» и «последовательность / продолжение национальных традиций» – рассматриваемой идеологемы ПУТИН – ЛИДЕР НАЦИИ могут актуализироваться одновременно посредством дискурсивных стратегий разного типа. Так, в интервью политолога Жана-Франсуа Колозимо (Colosimo – F.) изданию «Фигаро» наблюдаем изоморфизм семантической и схематической стратегий: в тексте интервью неоднократно появляются лексические единицы с компонентами «последовательность», «повторяемость», «связность», «цельность»:

Le coup vient donc de loin. Une fois de plus , ce qui frappe est la détermination et la brutalité avec lesquelles Vladimir Poutine l’administre (Таким образом, этот удар имеет предысторию. И всякий раз удивляет то упорство и та прямота, с которой Путин его применяет).

<…> Pour ce faire, il démontre une capacité d’analyse et de réflexion froide, suivie d’une action stratégique menée avec une détermination systématique qui tranche avec les atermoiements des Européens et des Américains (Чтобы этого достигнуть он (Путин) демонстрирует недюжинные способности к хладнокровному анализу и расчёту, сочетающиеся с активными действиями, систематически ведущимися в соответствии с избранной стратегией, что выгодно отличает Путина от европейских и американских лидеров);

<…> sa politique intérieure et sa politique extérieure sont en cohérence (его внешняя и внутренняя политика взаимосвязаны).

Одновременно в тексте статьи поступки В. Путина всегда даются в сопоставлении с исторической ретроспективой, начиная с внешней политики Екатерины Великой и заканчивая эпохой Советского Союза, периодом холодной войны, а затем перестройкой и крушением берлинской стены; таким образом намечаются логические цепочки, объясняющие те или иные поступки и решения национального лидера в соответствии с историческими траекториями развития России, а не в логике личных спонтанных резолюций или прихотей.

Семантическая дискурсивная стратегия «удвоения» образа сильного лидера путём создания ореола сексуальной привлекательности реализуется за счёт средств локальной семантики, имплицитной интертекстуальности и семантической фигуры каламбура. Например, газета «L’Express» помещает в номере за 04.11.2015 [Forbes–Ex.] информацию о том, что В. Путин в третий раз подряд стал самым влиятельным человеком в мире по версии журнала Forbes. Во французском языке лексема homme имеет два основных значения: 1) человек и 2) мужчина. В заголовке и лиде статьи кореференциальной номинацией В. Путина является l’homme le plus puissant du mоnde (‘самый могущественный человек в мире’), но уже в первом абзаце статьи появление антонимичной пары homme/femmes (des hommes et des femmes les plus puissants) актуализирует второе значение лексемы ‘мужчина’, что получает семантическое продолжение во второй части фразы в интертекстуальном включении, заимствованном жёлтой прессой и популярными изданиями из текстов по зоологии: «le président russe Vladimir Poutine reste le mâle dominant de la planète» (русский президент В. Путин продолжает оставаться доминантным самцом всей планеты). Актуализация этого второго значения лексемы home (‘мужчина’) позволяет внимательному читателю увидеть второе значение в заголовке статьи, который может быть понят и как «По версии Forbes Путин – мужчина с самой сильной потенцией в мире…», поскольку предикативная лексема puissant имеет в современном употреблении и значение ‘сексуально сильный’.