Текст книги "На задворках вечности. Часть I. Рождение богов"

Глава 8

Дильмун старательно соединял костные ткани в поломанном запястье. Он чувствовал небольшое восстановление сил, и понимал, что ждать с заживлением руки уже нельзя. Боль от открытого перелома сводила его с ума сильнее, чем любая потеря энергии, и он был согласен на второе, нежели ещё хоть пять минут терпеть первое.

Его бывший телохранитель, который, по сути, никогда и не был его телохранителем, все ещё находился неподалёку, хоть и не показывался на глаза своему заключённому уже больше суток. Дильмун не знал, чем именно занят сейчас Эн-уру-гал. Столкнувшись с ответной силой парня, он больше не рисковал использовать свои способности, чтобы проследить за предателем. Но в чём Хранитель не сомневался, так это в том, что тот вскоре сам придёт к нему. Придёт и начнёт задавать вопросы, которые он слышал за все свои жизни тысячи раз. Вопросы, стоящие его собратьям и практически всем посвящённым жизни. Вопросы, на которые он не имел права отвечать.

Эн-уру-гал, по всей видимости, имел опыт в ведении допросов. Он не показывался сам, но и не давал о себе забыть. Его молчаливые помощники уже полдня возились неподалёку от Хранителя, сооружая на его глазах целую камеру пыток. Дильмун не видел лиц этих созданий. Мерзкие, маленькие существа. Хранителю было достаточно и одного их присутствия, чтобы ощущать черноту их сущности, гнилость того, что когда-то ещё напоминало душу. С такими нет смысла говорить, взывать к помощи. Они понимают только язык силы, а этого в Дильмуне сейчас оставалось на грош.

Будь Хранитель обычным стариком, замысел его тюремщика непременно сыграл бы на его нервах. Мало кому удалось бы оставаться хладнокровным, когда на твоих глазах суетливо звенели, клацали, скрежетали и дробили устройства, которые он никогда не видел, но которые, в чём не было сомнений, могли причинить боль. О последней Дильмун знал не из пыльных рукописей или старых фолиантов. Боль уже была в его жизни, и не раз, но вряд ли такая, к которой его этим представлением подготавливал бывший телохранитель.

На какое-то время Хранитель начал поддаваться панике, криво усмехнувшись своим размышлениям. Как глупо исцелять повреждённую руку, когда с минуты на минуту тебя всего превратят в кровавый тюфяк, только бы выбить правду. Да, сейчас он действительно начинал жалеть, что не успел довериться своему другу, Канцлеру. Не успел и не хотел. Ведь это бы означало, что надежда утеряна, что он сдаётся и не справляется уже сам. До последнего мгновения в нем продолжала жить вера в лучший исход для своего народа, но, похоже, раз он сейчас не в своих тихих покоях, а посреди затхлого обветшалого склада, напоминающего камеру пыток из первой цивилизации, то от этой веры не осталось и следа.

Дильмун резко дёрнулся, прогоняя эти дурные мысли. Нет, ещё не всё было потеряно. Он не может не верить. Иначе он подведёт не только свой народ, но и ЕЁ, рискующую ради них не просто своей очередной жизнью, своим существованием, а и всем, чем она есть, была и могла стать. Он не мог подвести своего Творца, своё Божество, ту, что привела их к таким высотам, к таким знаниям, не требуя ничего взамен, и лишь веря, что её дар не будет использован не во благо. И если Дильмун сдастся и поверит, что всё кончено, так и произойдёт. Знания, подаренные ЕЮ, в конце концов, попадут не в те руки, и он, их главный Хранитель, не выполнит свой долг.

И пускай по своей глупости он оказался в руках предателя, за ним, всё же, ещё оставался выбор, как распорядится своей жизнью. Дильмун, несмотря на мимолётное отчаянье, уже твёрдо знал, что останется Хранителем до конца, чего бы ему это не стоило…

– Нравятся ли тебе мои приготовления? – как всегда неожиданно появился Эн-уру-гал, выступая из темноты.

Хранитель проигнорировал его вопрос, не одарив и взглядом вышедшего на свет предателя. Эн-уру-гал подошёл ближе, присел на дырявый матрац рядом с Хранителем, повторяя позу старика. Всем своим видом он показывал своё превосходство, силу и власть над пленником и ничуть не боялся того, кого по праву считали самым могущественным из всех Хранителей братства.

Дильмун заметил, что против воли думает о сидящем рядом наследнике, хоть и собирался игнорировать его присутствие. «Почему этот молодой, практически юный парень так силён? Откуда в нем столько силы?» – спрашивал он себя. – «Если только…».

Ответ быстро напросился в размышления Хранителя.

– «… если только это его сила».

Искоса он посмотрел на прикрывшего веки парня, устало откинувшегося к стене. Его лицо было спокойно и ещё так молодо. Нет, такой образ не может быть отражением зла. Но, как же он был похож сейчас на своего предка: те же черты, тот же волевой подбородок, тёмные волосы. И пускай молодой наследник свергнутого тирана частично на время пребывания в сокровищнице изменял свою внешность, не распознать сходства даже после этого не смог бы только дурак. Недопустимо совершать такие ошибки, но Хранителю было уже не до самокритики. Он пытался понять, почему не замечал очевидного так долго, ведь парень успел прослужить в рядах телохранителей не меньше трёх лет, мелькал перед ним практически каждый день и всё равно не вызывал подозрений.

Эн-уру-гал, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают, приоткрыл веки, и в это же мгновение Дильмун понял, почему был слеп. Взгляд парня, вернее, всего доля секунды, после того как он открыл глаза, выдали его. Несмотря на семейное сходство со своим предком, убрать которое полностью Эн-уру-гал не сумел даже с помощью силы, парень, сидящий рядом с ним, не унаследовал его глаз. Вот почему Хранитель не замечал сходства тогда, когда предатель был ещё в ином обличии, и не замечал его и после, когда уже знал, кто перед ним. Ведь тирана все кто его видел, а Дильмун был в их числе, помнили не столько по его внешности, сколько по глазам, всегда полным гнева, глазам, в которые было страшно смотреть.

Приоткрыв веки, Эн-уру-гал в те ничтожные доли секунды смотрел на Хранителя чистым, мягким взглядом, и лишь потом, опомнившись, пустил в него привычную пелену гнева. Но Дильмуну хватило и этого времени, чтобы понять, что перед ним сидит парень, надевший на себя маску.

Хранитель мысленно улыбнулся себе, благодаря свою веру, за то, что не оставила его в трудные минуты. Его тюремщик, вновь прикрывший глаза, был далеко не тем, кем хотел казаться для своего заключённого и далеко не тем, кем хотел бы быть для самого себя. Он носил маску, а её всегда можно снять.

Тем временем возня рядом с ними постепенно стихла. Помощники Эн-уру-гала закончили со всеми инструментами и напряжённо жались в углу, посматривая из-под низко опущенных капюшонов на своего господина. Дильмун, зная, что сейчас должно последовать, не дожидаясь приглашения, сам поднялся на ноги, медленно направившись к чему-то отдалённо напоминающему кресло.

– Не терпится начать, старик? – поднявшись на ноги, спросил Эн-уру-гал.

– Не терпится закончить, – ответил Дильмун.

Эн-уру-гал жестом позвал безликих помощников, те поспешно привязали несопротивляющегося старика, после чего Хранитель услышал главный вопрос, на который его тюремщик мечтал получить ответ.

– Где спрятаны знания? – спокойным тоном начал Эн-уру-гал.

– Где же, если не в Хранилищах, – подыгрывая, ответил ему он. – В книгах, рукописях…

Эн-уру-гал натянуто улыбнулся, принимая игру старика.

– Нет, не эти. Никому не нужны твои рассыпающиеся рукописи и дряхлые дощечки, – сказал он. – То, что ты призван хранить, спрятано в чём-то небольшом, неприметном, в каком-то уникальном носителе. Так?

Дильмун молчал.

– Облегчу тебе ответ, – не дождавшись слов Хранителя, вновь заговорил Эн-уру-гал. – Мой Хозяин уверен, что этот носитель где-то на территории главной сокровищницы.

Хранитель улыбнулся предположению наследника.

– Или в любом уголке Республики. Сокровищниц много, – отметил он. – Вам никогда не найти реликвию. Да и с чего такая уверенность, что её Хранитель – я?

Эн-уру-гал подошёл ближе.

– Не играй со мной, старик, – продолжил он. – Это ты… Ты.

Хранитель отрицательно мотал головой.

– Ты, – повторял наследник. – Я потратил почти жизнь, чтобы узнать это. Не думай, что обманешь меня. Да, сокровищниц много, и, признаюсь, мы не отбрасывали возможность того, что реликвия будет храниться в одной из них. Но как же вы предсказуемы! – перевезли её в главную сокровищницу.

Эн-уру-гал усмехнулся.

– Мне не сложно было стать телохранителем, – презрительно рассказывал он. – Я делал это десятки раз. Я проникал во все сокровищницы Республики, и вы не замечали этого. Немного иная внешность, новая жизнь, имя. Новый я. Мне приходилось раз за разом делать одно и то же – новобранцы, служба, продвижение, личный телохранитель. И нигде. Нигде, кроме Аккадской сокровищницы, я не находил того, что ищу. Не находил тебя.

Наследник внимательно взглянул на старика.

– Вы связаны, связаны, как вены и сердце. Ты и реликвия. Хранитель и ноша, – тихо шептал он. – И пусть я не наделён силой, чтобы найти этот артефакт, но я могу чувствовать его присутствие. Его ауру. Стоило мне впервые оказаться с тобой рядом, как я уже ощущал эту ни с чем несравнимую энергетику. У меня нет сомнений – Хранитель реликвии ты. Я наблюдал за тобой, старик. Наблюдал три года. Ты нелюдим, замкнут, практически не покидаешь своё Хранилище. Означает ли это, что артефакт также где-то в сокровищнице? Ты говоришь, он может быть в любом уголке Республики. Я так не думаю. Чтобы черпать из него знания, тебе необходим быстрый доступ к реликвии. Удобнее всего держать артефакт под рукой.

Дильмун хрипло рассмеялся, смущая наследника.

– Может, ты и прав, а может, и нет, – остановил он парня. – На то чтобы обследовать весь комплекс, у тебя уйдут годы.

Эн-уру-гал с трудом сдержал гнев.

– Ты мог бы облегчить мне задачу, – наиграно спокойно говорил он, пробегаясь рукой поверх инструментов. – Я не хочу насилия.

Пальцы наследника ненадолго задерживались на каждом орудии пыток, скользя дальше.

– Но, посуди сам, – мурлыкал парень. – Кто ты без своего артефакта? Реликвия не защитит тебя от боли. Она далеко, а ты здесь, со мной. Ты – стар, слаб и опустошён. Мой Владыка сковывает твои силы. Может, раньше ты и испепелил бы всех нас одним взглядом, но не сейчас. И ты это знаешь…

Пальцы скользили, поглаживали холодный металл.

– Пусти меня в свой разум, дай ответ, – едва различимо шептал парень. – Мы закончим все быстро, без страданий, без мук…

– Твой Владыка, как и твой Хозяин, – дурень! – неожиданно крикнул Дильмун. – А о твоих умственных способностях, наследник, ещё утром я был лучшего мнения.

Гнев быстро переполнил Эн-уру-гала.

– Больно спесив! – не вытерпев более, прошипел наследник.

В словах молодого парня сочилась неприкрытая угроза, но она вновь не произвела на связанного по рукам и ногам Хранителя никакого эффекта, что ещё больше вывело его собеседника.

– Может, вначале выслушаешь мои доводы? – быстро беря себя в руки, промолвил бывший телохранитель.

Отступил на несколько шагов назад и, всё так же улыбаясь, Эн-уру-гал жестом пригласил занять своё место одного из безликих помощников. Тот без слов сразу же принялся за дело. Наспех выбрав необычные продолговатые щипцы, он склонился над только что зажившей рукой Хранителя, обхватывая ими запястье старика. Не дожидаясь разрешения своего господина, безликий помощник с силой сжал щипцы, но вместо криков жертвы сжатую тишину старого помещения нарушило лишь тонкое скуление самого палача.

Самодовольная ухмылка в момент слетела с лица Эн-уру-гала, уступая место растерянности. Непонимающе уставившись на стонущего палача, он не замечал уже улыбающегося лица Хранителя. Его безликий помощник тем временем извергал проклятия на непонятном пискляво-гортанном языке и продолжал прижимать к себе руку, в которой были щипцы.

Эн-уру-гал быстро подошёл к нему и силой оторвал от тела прижатую кисть. Щипцы с грохотом упали на пол, а за ними, отзываясь слабым эхом, покатились капельки крови, переходящие в струю.

Бывший телохранитель, не обращая внимания на стенания раненого, вытащил его руку на свет, а потом, не выпуская его, нагнулся над рукой Хранителя. Ещё недавно зажатое в щипцы запястье старика оставалось целым и невредимым, чего нельзя было сказать о висящей на нескольких лоскутках кожи кисти палача.

Отбросив от себя перепуганного и не прекращающего визжать помощника, Эн-уру-гал гневно навис над Хранителем, но тот, как и раньше, оставался спокоен.

– Хочешь меня пытать? – обратился к нему Дильмун. – Делай это сам! Тебе ведь хватит на это силы? Правда?

Глаза старика сверкнули.

– Чужой силы! – громко добавил он.

И вновь Дильмун заметил мимолётные изменения в выражении лица парня. В его глазах отображались не только растерянность и злость, но и на мгновение мелькнул страх.

– Кто дал тебе эту силу? – Хранитель увеличил напор. – Что он обещал тебе? Месть? Трон? Власть?

Нависнув над связанным стариком и потеряв всякое самообладание, Эн-уру-гал не спешил отвечать, порывисто дыша в лицо Хранителю. Дильмун видел, как слабо держится на нём его маска и как легко, если знать, куда надавить, эту маску приподнять. Как он раньше не заметил в лице этого злобного, на первый взгляд, хладнокровного убийцы затравленного мальчишку, к которому ещё можно было достучаться.

– Нет! – вдруг осенило Хранителя. – Не только это. Кто бы ни дал тебе эту силу, взамен за твою помощь он обещал тебе не только власть.

Голос старика перешёл на шёпот. Он не хотел, чтобы его слышал ещё кто-то, кроме его похитителя.

– Он обещал тебе вдобавок ко всему и что-то куда более важное для тебя, – едва слышно добавил он. – Важнее, чем вся власть и все троны мира.

– Заткнись!!! – не сдержавшись, истерично выкрикнул Эн-уру-гал. – Думаешь, не смогу тебя пытать? Не смогу выбить из тебя правду? Ты и не представляешь, сколько жизней прошли через эти руки.

Раскрытые ладони застыли всего в нескольких сантиметрах от лица Хранителя.

– Я причинял боль…

– Не ты, – всё так же шёпотом неожиданно возразил Дильмун. – А та тьма и сила, которые ты в себя впустил.

Эн-уру-гал резко отпрянул от старика, нервно и злобно озираясь по сторонам. Его безликие помощники не находили места, пытаясь скрыться от его взгляда, настолько безумным он сейчас был. Никто из них, видя, что произошло с их покалеченным товарищем, не спешили занять место палача. Выругавшись, Эн-уру-гал вернулся к столу, на котором были разложены всевозможные инструменты. Его рука в нерешительности остановилась над одним из них, потом метнулась к другому. Заметив, как спокойно за всем этим наблюдает его пленник, он невпопад схватил первое, что попалось в ладонь. В ней оказался острый хирургический скальпель.

– Смелей! – подтрунивая над новоиспечённым палачом, крикнул Хранитель.

Бывший телохранитель вновь оказался рядом со своим пленником, не решаясь посмотреть тому в глаза. Он чувствовал, знал – надменный старик больше не боялся его, хоть и был слабее в десятки раз. Эн-уру-галу и раньше стоило больших усилий контролировать себя в его присутствии, выполняя свою часть договора, но он и не думал, что Хранителю удастся так просто его раскусить, увидеть правду.

Нет, он не позволит смеяться в лицо своему законному правителю. Быстро успокоившись, бывший телохранитель приблизился к своей жертве, направляя остриё скальпеля к спокойным глазам Хранителя. Одной рукой он приоткрыл левый глаз старика, тот не сопротивлялся. Но даже и будь у него такая возможность, толстые ремни крепко впивались в конечности, фиксировали тело и голову.

Тонкое остриё медленно приближалось к расширенному зрачку.

– Говори! – пригрозил Эн-уру-гал.

Хранитель только печально вздохнул в ответ на его слова и тихо обронил:

– Мне не нужны глаза, чтобы видеть.

Эн-уру-гал резко отвёл руку и гневно ударил наотмашь. На этот раз тишину старого помещения нарушили уже хрипы старика. Глубокий порез наискось пролёг через всё лицо Хранителя. Кровь сочилась из открытой раны, сбегая на шею и грудь, заливая чудом уцелевшие при ударе глаза. Дильмун сильно сжал веки, не давая горячей жидкости проникнуть вовнутрь.

– Говори! – уже переходя на крик, требовал Эн-уру-гал.

Дильмун сжался, чувствуя, что сейчас последует второй удар, но прошло несколько секунд, а занесённая рука предателя замерла на полпути. Аккуратно приоткрыв веки, он увидел то, что и так мог видеть своим внутренним зрением. Эн-уру-гал застыл в нелепой грозной позе. А через мгновение Хранитель почувствовал причины, помешавшие ему продолжить. Знакомая, давящая тисками боль обволакивала разум старика. С Эн-уру-галом, как и несколько дней назад, вновь кто-то говорил, но собеседник на этот раз был иным, гораздо слабее предыдущего.

Разговор выдался коротким, Эн-уру-галу не пришлось отвечать. Незримый собеседник предателя ушёл так же быстро, как и появился, но сказанное им сильно взволновало наследника. Эн-уру-гал машинально выбросил скальпель и, направившись к выходу, жестом позвал за собой своих безликих помощников. Лишь сделав несколько шагов, он вспомнил о Хранителе.

– Ты знаешь, что такое одиночество, старик? – не поворачиваясь, неожиданно спросил Эн-уру-гал. – Тебе знакомо чувство, когда все, кто тебе дорог, уходят от тебя?

Дильмун насторожено взглянул на парня, не понимая, к чему он клонит. На мгновение Хранитель даже обрадовался, что тот наконец-то приподнял маску, проявляя истинного себя, но в следующую секунду он понял, как заблуждается.

– Это чувство – уже часть тебя, – тихо продолжил Эн-уру-гал. – Привыкай, теперь – ты один.

Эн-уру-гал прервал разговор, ворвавшись своим голосом в мысли старика, желая, чтобы следующие его слова остались только между ними.

Дильмун слушал его спокойный монотонный голос, и сказанное наследником против воли резало Хранителя куда сильнее валявшегося неподалеку ножа.

– Ты лжёшь!!! – закричал Дильмун, не в силах более выслушивать подробности того ужаса, который описывал ему бывший телохранитель. – Лжёшь!!!

Эн-уру-гал, обернувшись на его крик, прямо посмотрел в глаза Хранителя. Тот с перепуганным видом искал признаки вранья в молодых чертах парня и не находил их.

– Когда это случилось? – глухо спросил Хранитель.

– Практически сразу после твоего отлёта. Мы ждали, когда ты покинешь сокровищницу. Не хотели рисковать, – угодливо ответил Эн-уру-гал.

Наследник немного помолчал, давая Хранителю возможность переварить услышанное. Но на самом деле он наслаждался. Наслаждался моментом.

– Ах, да! – изобразив забывчивость, вновь обратился он к Дильмуну. – Ты ведь не думал, что я не замечу обрывков твоего жалкого послания?

Хранитель неуверенно поднял глаза на парня. Эн-уру-гал безумно скалился и меньше всего походил на живое существо.

– Ну, того, что ты пытался отправить Канцлеру в первый день нашего подлинного знакомства? – продолжил он.

– Так вот, – сообщил наследник, – спешу порадовать: письмо получено, даже прочитано, но…

Эн-уру-гал намеренно не завершил фразу, растягивая слова.

– Что с Эридом?! – не удержавшись, спросил Дильмун.

Самодовольство вновь укоренилось в глазах предателя.

– То же, что и с сокровищницей, – помедлив, шёпотом ответил он.

– Как ты понимаешь, старик, – обернувшись, на ходу заканчивал Эн-уру-гал, – не так то и важно, ответишь ты мне на мой вопрос или нет. Великая реликвия высшего измерения – знания, попавшие к вам по ошибке, и так вскоре окажутся в наших руках.

– Вопрос лишь в том, – крикнул он уже из другого помещения, – будешь ли ты после этого жить?

Хранитель похолодел. Рядом с ним оставались те мерзкие существа, но он более не замечал их присутствия. Слова перебежчика заполнили все его мысли и никак не укладывались в голове Дильмуна. «Сколько же погибло за эти часы, что он здесь? Тысячи?». Его ограниченная сила не давала возможности взглянуть на Аккадскую сокровищницу, узнать, что там творится, но сердцем старик чувствовал неладное, чувствовал ещё задолго до признания Эн-уру-гала. Правда, новость о Канцлере стала для него неожиданной. Он не думал, что его друг пострадает, и всё обернется трагедией.

Слабым утешением служило лишь то, что жертва Эрида оказалась ненапрасной: Эн-уру-гал попался на трюк Хранителя, поверил, что сообщение, бесформенные обрывки которого таки добрались в кабинет политика, предназначалось именно Канцлеру. Но это был лишь отвлекающий жест, и бывший телохранитель не заметил главного, того, как за дробящимися кусочками разрушенного шара незаметно улетучивался настоящий клубок послания. И он, в отличие от первого, действительно достиг адресата.

…

– Помочь? – неразборчиво повторил Энлиль, изучая незнакомку.

Многое в ней было броским – непосредственные черты лица, повадки, в том числе и далеко не свойственный женщинам высокий рост.

Энлиль быстро возобновил хватку, заламывая её руки за спину.

– Ты проследила за нами?! Ты приходила сегодня в сенат?! – прокричал он. – Приходила к Канцлеру?!

Энлиль завёл запястья ещё сильнее.

– Ты пыталась его убить?! – уже не контролируя себя, кричал он.

– Я пыталась его уберечь! – неожиданно прокричала в ответ девушка.

– Уберечь! – повторила она.

Энлиль, немного ослабив хватку, непонимающе развернул к себе девушку, чтобы видеть её глаза.

– Зачем? Кто ты такая? – быстро спросил он.

На мгновение девушка запнулась.

– Первая ученица Хранителя Дильмуна.

– И твоё имя?..

– Кали, – напомнила она.

Командир резко отстранился.

– Значит, Кали? – грубо обратился к ней он.

Энлиль замолчал, ожидая объяснений, но, несмотря на неприкрытое недовольство на его лице, заговорила девушка лишь через минуту.

Она рассказала о случившемся на границе западного паркового комплекса, о предательстве одного из телохранителей, убийстве Видара, похищении Хранителя и о том, как недавно получила от Дильмуна телепатическое послание, в котором старик просил её помощи и предупреждал о грозящей Канцлеру угрозе. Помочь политику Кали не успела, но её появление в сенате уберегло Энлиля и Энки. Тот взрыв предназначался не столько для Канцлера, как для них.

– Эрид допустил ошибку, вызвав вас на планету, – фамильярно продолжала девушка. – Он знал, что вас обоих попытаются убить, едва вы объявитесь на территории Республики, но запаниковал и не нашёл ничего лучшего, чем разрешить вам вернуться. А ведь за вами уже идут…

– Стоп! – прервал её Энлиль. – Причём тут мы?

Кали взглянула в каре-зелёные, отдающие холодком глаза командира, прекращая свой рассказ.

– Он утаил от вас? – удивлённо спросила она, догадываясь о причинах неподдельного ступора наёмника.

– Утаил что?! – всё больше выходя из себя, гаркнул Энлиль.

Но Кали лишь расстроено отвернулась. Энлиль расслышал только окончание тихой фразы – «…надутый прохвост», после чего девушка как ни в чём не бывало быстро сменила тему.

– У меня практически не осталось времени, – спешно заговорила она. – Прикажи команде готовиться к отлёту.

Энлиль медленно приблизился к Кали. Нет, она не шутила.

– Не надо указывать, что мне делать, – прошипел наёмник.

Неожиданная злость волной окатила командира. Он только что узнал о смерти лучшего друга. Не прошло и десяти минут. Нервы оставались натянуты. Рана ныла и, кажется, начала кровоточить. Он должен поговорить с Энки. Рассказать. Остальное потом…

– Жди здесь! – не оборачиваясь, обронил ей он, но Кали резко сорвалась с места, хватая его за руку.

– Прикажи немедленно! – с надрывом повторила она.

Предводитель наёмников повернулся к девушке, готовый взорваться, но наткнувшись на прямой, слегка затуманенный взгляд, непроизвольно потупил взор, потеряв запал спорить. «Странная…», – мелькало у него в уме, – «…странная и красивая».

– Прикажи, – уже спокойно просила Кали.

Не понимая, почему изменилось его мнение, как под гипнозом, Энлиль ответил согласием.

– Ангар двумя этажами ниже, – словно чужим языком прошептал он.

Командир покорно потянул за собой девушку, но Кали замерла, настороженно к чему-то прислушиваясь. Энлиль, последовав её примеру, затаил дыхание. Не услышав ничего, кроме привычной тишины, он собирался что-то сказать, но девушка с силой дёрнула его обратно. Оба они вновь влетели в комнату. Не прошло и доли секунды, как невдалеке от всё ещё приоткрытой двери раздались практически бесшумные выстрелы.

Пригибаясь, Энлиль увлёк Кали в смежную просторную комнату, закрывая на автоматические засовы проход. Спотыкаясь об валявшиеся на полу предметы, он, не мешкая, поспешил в противоположный конец помещения, где находился ещё один путь в проходные коридоры этого этажа. Едва высунув голову, наёмник тут же захлопнул дверь обратно. В его сторону полетели залпы, не пробивающие поставленные его техниками прослойки сверхпрочной стали между листами обычных фанерных дверей и стен. Но такая преграда, стоит увеличить мощность оружия, уже не удержит нападавших.

Энлиль бегло осмотрел освещаемую лишь слабым светильником комнату, служившую им спортзалом. Ничего, кроме снарядов, блинов и тренажёров, в ней не оказалось. Было бы глупо надеяться найти здесь случайно забытое когда-то оружие. Весь арсенал наёмников сейчас хранился на корабле. С собой у Энлиля не было даже обычного пистолета, намеренно оставленного в арсенале перед походом в сенат, чтобы тот не засекли охранные системы.

Мысль об их личной охранной системе, установленной по периметру убежища, ненадолго откровенным ругательством промелькнула в голове наёмника. Та должна была засечь оружие на территории комплекса, но сигнала оповещения не последовало, и теперь неизвестные головорезы бродили по всему этажу, а может, уже и нашли замаскированный выход в ангар, где находилась команда, предупредить которую у предводителя наёмников никак не получалось. Его устройство, вмонтированное в браслет, не реагировало на команды. Не работала и стационарная панель связи. Налётчики умело глушили сигнал, выводя технику из строя.

Обшарив всё вокруг, Энлиль быстро свинтил диски, разобрав штангу, оставляя себе только гриф. Ещё смотря в проём, он мельком успел насчитать двоих у этого выхода и пятерых-шестерых у другого. Вспоминая планы этажа, Энлиль знал, что между этими выходами нет соединения, и вторая группа нападавших не сможет быстро прийти на помощь первой, если он рискнет атаковать.

Успокоившись, готовя гриф для удара, он быстро юркнул в неосвещённый угол слева от нужного прохода. Дверь пульсировала при каждом поглощаемом ею запале, вот-вот рискуя вылететь из короба, разрывая пока что удерживающие натиск стальные болты-засовы.

Вжавшись в стену, предводитель наёмников собрался встречать готовых в любую секунду ворваться сюда нападавших, надеясь лишь на то, что их действительно окажется двое. Не оборачиваясь, он позвал Кали, приказывая той спрятаться за ним, но ответа не последовало.

Он быстро осмотрелся, пытаясь увидеть, куда подевалась ученица Хранителя, а увидев, чуть не взревел от злости. Та стояла в противоположном конце комнаты и отчуждённо рассматривала глухую стену.

Раздался ещё один залп, и дверь сильно прожалась, треснули верхние засовы. Энлиль опять позвал девушку, понимая, что может и не успеть до неё добраться. Тем временем залпы начали деформировать вторую дверь, слаженно, куда мощнее ложась на поверхность металла, и предводитель наёмников уже сомневался, какой из отрядов нападавших первым сможет прорваться в его бесполезное пристанище.

Рискнув, Энлиль быстро пересёк спортзал, подбегая к ученице Хранителя. Но, попытавшись схватить девушку, чтобы оттащить в затемнённый угол, командир поймал лишь воздух.

– Не мешай, – увернувшись от его рук, скомандовала Кали.

Она продолжала рассматривать простую, покрытую облупившейся краской стену так, будто перед ней находился величайший образец искусства. В другой ситуации Энлиля посмешило бы такое помешательство, но не сейчас, когда любое промедление могло стоить жизни им обоим. Он не собирался спорить с девушкой, и уже занёс руку для удара, намереваясь оглушить дурочку, но с трудом сумел устоять на ногах от неожиданно прошедшей вибрации, вторящей громкому треску.

Стена, так интересовавшая первую ученицу Хранителя, раскололась в нескольких местах, образуя небольшой проход. Энлиль поражённо вздохнул. Он и раньше видел удивительные способности Хранителей и учеников, но с их разрушительным проявлением сталкивался впервые. Ученица, не завершив разлом, немного оступилась, удивлённо хватаясь за голову и бледнея на глазах.

– Помоги…

Спохватившись, Энлиль несколькими сильными ударами выбил грифом податливые груды осколков, расширяя проход, и, даже не пытаясь понять, что сейчас произошло, быстро втянул уставшую девушку вовнутрь огромного, занимающего практически весь этаж склада ненужного барахла. Он собирался помочь ей бежать, но та, отстраняясь, подошла к стене уже с другой её стороны.

Кали немного развела руки, застыв на месте. Первая дверь, осаждаемая нападавшими, с грохотом слетела с последних засовов. Не теряя времени, в неё ворвались двое наёмников, цепко осматривающие всё вокруг. Выбитый в стене проём и стоящую за ним девушку они заметили практически сразу, без лишних раздумий выпустив в её сторону залпы.

Склад освещался ещё слабее, чем оставленное ими помещение, но Энлиль сумел заметить лёгкие движения кистей девушки, сомкнувшиеся в кулаки. За этим жестом последовал глухой обвал, блокирующий проход и разрушающий своды потолков практически всего спортзала, погребая под собой их преследователей и выпущенные заряды.

От резко накатившей боли Кали повалилась на колени и не сразу поняла, что её куда-то тащат. Энлиль, не отвлекаясь на разговоры и попытки привести девушку в чувство, просто перекинул её через плечо, пробираясь через завалы хлама настолько быстро, как мог. Из-за большого роста первой ученицы ему пришлось бросить гриф. Командир надеялся, что он ему уже не понадобится. Главным теперь было добежать до одного из скрытых проходов в ангар.

Несмотря на как всегда плохую освещённость склада, Энлиль хорошо ориентировался здесь раньше, выбирая среди всего этого мусора нужные ему и Энки вещи, мебель и списанную технику. Он не заходил сюда порядком тридцати лет, и сейчас от былых воспоминаний об этом месте не осталось и следа, скрытых слоями клубящейся в воздухе пыли.

Не то чтобы хлам в его отсутствие самостоятельно устроил перестановку, чтобы запутать своего нежданного гостя и разбросался в непривычном порядке. Всё, как и раньше, валялось на своих местах, но это не помогало Энлилю лучше ориентироваться, огибая каждую наваленную до потолка кучу мусора. Он никак не мог отыскать запасной выход в ангар.

Ещё обустраивая эти этажи под своё убежище лет двести назад, наёмники и их команда многое изменили в планах, не только переделав обычную подземную стоянку под ангар, но и замуровав в него прямые выходы через лифт и лестницу. Взамен их они оборудовали два новых прохода, соединяющих их этаж с ангаром. Первый – основной, скрывался за стеллажом с инструментами, стоящим в конце коридора, недалеко от их личных комнат. Этот вариант отпадал сразу, ведь именно там их встретили залпы нападавших. Второй, которым они никогда не пользовались, вел в ангар со склада и находился в самом начале его Г-образного сектора, где сейчас и метался Энлиль.