Текст книги "Тень Энвижен"

– Как ты…

Грэйси запнулась. Смущенное лицо младшей сестры ясней ясного показало Сюзьен, что сделанные ею умозаключения были верны, и она мысленно себе поаплодировала. Бен покраснел – ему-то сразу стало понятно, что его мимолетной оговорки о смерти Сандры Дорин для столь опытного детектива, как Сью, было вполне достаточно, чтобы выяснить все подробности.

– Думаю, вопрос с оплатой билета Дениса Дорина мы как-нибудь решим, – преодолев смущение, бодро заявил он, – если он не найдет средств, я оплачу билет из своих фондов, это не столь большая сумма, чтобы о ней говорить.

– Спасибо, дедушка, – Грэйси с трудом проглотила вставший в горле сухой ком.

– А по поводу твоего отчета о деле Сандры Дорин, Грэйси, нам давно следовало поговорить – сухо заметила Сюзьен, – работа выполнена безобразно и непрофессионально. В отчете указано только то, что Сандра Дорин найдена благодаря информации, полученной от ее проживающего в Москве брата. Ты не упомянула ни о ее беременности, ни об оформленном ею опекунстве. Напоминаю тебе: в отчете должны быть упомянуты все факты, которые предшествовали завершению работы, иначе клиент имеет право от нас эту работу не принять.

– Нора просила меня не разглашать эту информацию, поэтому…

– Что значит «просила не разглашать»? Отчет ты должна была представить еще до смерти Сандры. Или ты его потом задним числом переписала? – по виноватому лицу сестры Сюзьен поняла, что так и есть. – Ты не имела права этого делать, и просьба Норы Нортон к этому не имеет никакого отношения – все наши файлы засекречены, без специального кода их кроме меня никто не прочтет.

Грэйси сидела, опустив голову. Она могла бы сказать, что опасалась непредсказуемых поступков со стороны Сюзьен, у которой в то время были большие проблемы с алкоголем и рушившихся отношений с Сэмом. Но не сказала.

– Прости, Сью, я тогда вообще ни о чем не могла думать, у меня было ужасное состояние после похорон Сэнди и всего этого. Но ведь ты… ты никому не скажешь, правда?

– Дорогая, мы детективы, а не глупые подружки-домохозяйки, которые сидят и от нечего делать перемалывают сплетни. Выносить что-либо за пределы агентства я не имею права просто по закону. Если ты этого не усвоила, то ни хорошего юриста, ни детектива из тебя не получится.

Бен, нервно ерзавший в своем инвалидном кресле, пока распекали его «малышку», обрадовался возможности вступить в разговор.

– Кстати, о подружках, – сказал он, – извини Сью, я тебя перебил. Ты, конечно, во всем права, но я просто потом забуду сказать. Утром звонила твоя подруга Дебора Уайт, она не знает новый номер твоего мобильного, поэтому позвонила сюда. Оставила свой номер, просила тебя перезвонить – они с мужем хотели попросить тебя взяться за какое-то дело. Ее номер у Билла в кабинете, на столе.

– Деб звонила? – удивилась Сюзьен. – Она же в Штатах, кажется, вышла замуж за янки.

– Видишь, ты вообще не интересуешься своими друзьями. Они уже месяц, как в Австралии, их там подкосил кризис, они на все плюнули и решили начать с нуля в Сиднее.

– Хорошо, я сейчас ей перезвоню. Спасибо, дедушка.

Поднявшись из-за стола, Сюзьен прошла в кабинет отца, а Бен подмигнул младшей внучке.

– Кажется, обошлось, – прошептал он, опасливо косясь вслед ушедшей Сюзьен.

– Как же, обошлось! Ты что, Сью не знаешь? – уныло проговорила Грэйси и, поднявшись, начала складывать в тележку грязную посуду.

Не успела она закончить свою работу, как вернулась повеселевшая Сюзьен.

– Предлагают неплохое дело, – она с довольным видом устроилась в кресле и закинула ноги на журнальный столик, – придется мне какое-то время регулярно перемещаться между Мельбурном и Сиднеем. Дело с графиком конкурента я уже закончила, ревнивца, Грэйси, оставляю тебе. Аккуратно составляй отчеты, описывай все детально, а не так, как в деле Сандры Дорин. Кстати, я так и не поняла, почему Нора желает держать это в секрете – ведь эти дети являются законными наследниками Энвижен. Своими действиями она просто-напросто нарушает их законные права.

– Нора очень богата, – возразила Грэйси, – мать оставила ей все свое движимое и недвижимое имущество, а Дерек отказался в ее пользу от своей доли наследства после смерти отца и брата – ведь она, в его пользу, отказалась от акций Энвижен. Нора очень любит Тэдди и Лили и считает справедливым, если Энвижен будет принадлежать им. Завещанию Гримвэйда она значения не придает. Поскольку она назначила меня официальным опекуном детей на случай своей непредвиденной кончины…

– Тебя? – поразилась Сюзьен.

– Тебя? – не знавший этого ранее Бен был также несказанно удивлен.

– Ну…да, – Грэйси зарделась и кивнула, – так вот, поскольку я уже почти юрист и разбираюсь в этом, мы с ней точно подсчитали, что Алекс и Мэри, дети Родерика, при таком раскладе дел ничего не теряют. Достигнув совершеннолетия, они получат в свое распоряжение имущество отца, а после смерти Норы унаследуют все, чем она владеет.

– Папа гордился бы тобой и твоей светлой головкой, – растроганно проговорил дед.

– Гм, – Сюзьен в сомнении покачала головой, – Совет директоров Энвижен не согласился бы с этим, узнай они правду.

– Они ее не знают, – поспешно возразила Грэйси, – и Нора считает, что все должно остаться, как есть.

– Что ж, это не наше дело, – пожала плечами ее сестра, – странно только, что Ольга Нортон даже и не подозревает, что ее сестра стала бабушкой. Она вообще не знает, где Лариса.

Грэйси, уже сложившая в тележку всю посуду, в этот момент собиралась двинуться на кухню, но от слов сестры буквально застыла на месте.

– А ты откуда знаешь? Ты говорила с Ольгой Нортон?

Сюзьен мысленно обругала себя последними словами – это надо же было так проколоться! После столь сложных умственных изысканий так расслабиться и проболтаться, словно глупая девчонка! Разумеется, ни Грэйси, ни деду рассказывать о шантаже было нельзя.

– Да, как-то пришлось с ней пообщаться, – неопределенным тоном произнесла она, – по одному делу.

Однако Грэйси тоже была не лыком шита, она немедленно догадалась:

– Это Ольга Нортон – твой конфиденциальный клиент, к которому ты ездила в Сидней?

– Ты сама, наверное, знаешь, что означает слово «конфиденциальный», поэтому не станем это обсуждать.

– Она поручила тебе найти ее сестру, да? Ларису? Почему ты молчишь, Сью?

– Детка, ты возбуждена. Успокойся и вези посуду на кухню, – сладко потянувшись и подвигав плечами, Сюзьен скинула ноги с журнального столика и легко поднялась, – пойду, нужно еще кое над чем поработать, завтра я весь день пробуду в Сиднее.

«Забавно вышло бы, поручи мне Ольга Нортон поиски сестры, – весело думала она, садясь за стол в кабинете отца и открывая свой ноутбук, – но вряд ли она это кому-то поручит – чувствую, там есть что-то, чего она опасается. Хотелось бы знать, чего именно».

Как подсказывала Сюзьен ее интуиция, Ольга Нортон действительно опасалась заниматься поисками сестры. Любой детектив, начав копаться в деталях, сразу выяснил бы, что Лариса Васильев – не неимущая родственница богатой сестры, а владелица акций Мэйджик Би стоимостью в несколько миллионов долларов, приносящих солидные дивиденды. С которых, между прочим, в казну государства регулярно поступали налоги и делались отчисления в пенсионный фонд. У Ольги были две нотариально скрепленные доверенности от Ларисы, позволяющие ей без всяких ограничений распоряжаться хранящимися в банке акциями сестры и средствами на ее счету, но каждый год Лариса должна была подтверждать эти доверенности, своей подписью.

Живи Ольга в России, она, возможно, просто попыталась бы подделала подпись сестры и тем самым решить все проблемы. Однако здесь была не Россия, а Австралия, подпись Ларисы в банке знали, и там имелось достаточно сканирующей электроники, автоматически отличающей подлинник от подделки. О том, что жену Дерека Нортона, главу компании Энвижен, могут обвинить в мошенничестве, как какого-нибудь юнца, подделывающего подпись на чеках своего папаши, Ольге даже думать не хотелось. Поэтому она на время решила о Ларисе забыть – может, позже ей удастся что-то придумать.

В середине мая, пытаясь отыскать информацию об одном рекомендованном ей кутюрье, она ввела в поисковик его имя и натолкнулась на отзыв, оставленный им об одном небольшом кофе-шопе:

«Рекомендую всем, решившим посетить Тасманию, заглянуть в маленькое кафе «Большой Джемми» в Хоббарте. Выбор блюд самый невероятный – русская, китайская, японская кухни. Повар готовит изумительно, совершенно семейная атмосфера, в каждом углу вазы с цветами, на стене вышитая нитками картина, по оригинальности не уступающая творениям аборигенов – цветы на лугу, на горизонте, обнявшись, стоят два белоствольных дерева. Я даже выяснил, что картина была вышита в Москве одной известной русской мастерицей».

На кутюрье, человека тонкого художественного вкуса, картина, по-видимому, произвела неизгладимое впечатление. Но приведенное им описание заинтриговало и Ольгу – она помнила, что у сестры подобная картина висела дома в Москве. Лариса захватила ее с собой, уезжая в Австралию, но в доме Нортонов в своей комнате вешать не стала – сначала все думала, как сделать, чтобы не испортить недавно окрашенную стену, а потом прошло время, и за повседневными заботами мысли о картине вылетели у нее из головы.

Прочитав отзыв, Ольга поспешила в бывшую комнату сестры и полезла в ее шкаф – так и есть, картины не было. Значит, эта идиотка, убегая, захватила картину, оставив при этом несколько дорогих и совершенно новых костюмов, купленных ей чуть раньше сестрой. Интересно. Картина плюс «выбор блюд самый невероятный… повар готовит изумительно». Она немедленно полезла в Интернет, нашла рекламный сайт кафе «Большой Джемми» в Хоббарте и позвонила по указанному телефону. Ответил ей мягкий мужской голос, в котором слышался сильный акцент.

– Здравствуйте. Кафе «Большой Джемми». Чем мы можем вам помочь?

– Здравствуйте. У вас, как мне сказали, работает Лариса Васильев, я хотела бы сделать ей заказ на двадцать третье мая.

В принципе, риска в этом звонке не было никакого – мужчина мог просто ответить, что никакой Ларисы Васильев у него не работает, Ольга извинилась бы и повесила трубку. Но тон его сразу стал деловым.

– Да, мы принимаем заказы, двадцать третье мая – это возможно. Какая кухня вас интересует, и какое количество гостей?

– Я предпочитаю китайскую и русскую кухню, соберется около тридцати человек, я еще уточню количество. Видите ли, я выхожу замуж, и мне хотелось бы отметить это событие в домашней обстановке. Вы делаете доставку в Отлендс?

– Отлендс? – удивился он. – Это далеко. В принципе, мы могли бы и туда сделать доставку, но вам это обойдется дорого. Почему вы не хотите сделать заказ где-нибудь поближе?

– Понимаете, – голос Ольги трогательно зазвенел, – мне хотелось бы договориться именно с Ларисой. Напомните ей обо мне, я училась в школе вместе с Сэнди, ее дочкой. Меня зовут Беата Голдстейн, Сэнди была моей близкой подругой. Очень близкой. Знаете, мне так ее не хватает.

У Сандры действительно была одноклассница Беата Голдстейн. Особой близости между ними никогда не существовало, но это имя Лариса и Сандра – если она вертится где-то около матери – должны были вспомнить. Из осторожности Ольга употребила глагол «быть» в прошедшем времени – мало ли. Однако мужчина, поняв это соответствующим образом, опечалился, и голос его как-то сразу потускнел.

– Да-да, – горестно произнес он, – бедная девочка, нам всем ее не хватает. И всегда будет не хватать. Извините, я не стану напоминать моей жене ваше имя, она так окончательно и не пришла в себя после смерти нашей девочки.

Ольга была ошеломлена свалившимися на нее новостями – Сашка умерла, а Лариса вышла замуж. Что случилось с Сашкой, погибла в аварии? Как иначе могла умереть такая молодая и здоровая девушка? Голос ее задрожал, но теперь это было не притворство.

– Простите, я… я вам перезвоню, мне тяжело говорить.

Повесив трубку, она какое-то время сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и переваривая полученную информацию. Что ж, в конце концов, если Сашки больше нет – тем лучше. Никто не станет вмешиваться в дела с акциями. А этот муж с его ужасным акцентом? Конечно же, как она сразу не сообразила – он русский! Русский, а не южноафриканец, как ей поначалу подумалось из-за его жесткого «х». Надо придумать особо красивую легенду, постараться, чтобы Лариса подписала документы без него, она всегда безропотно подписывала все, что ей подсовывала сестра. Даже очень хорошо, что этот муж русский – если и сунет свой нос в бумаги, когда Лариса будет их подписывать, то вряд ли что-то в них разберет.

Рейс в Хоббарт Ольга выбрала так, чтобы подгадать к закрытию кафе. Она постояла немного на Кэмп-стрит, дожидаясь, пока выйдут последние клиенты, и, открыв дверь, переступила порог.

– Здравствуйте, мадам, – к ней подлетел черноглазый полный мужчина с лысеющей макушкой, судя по акценту и интонациям, именно тот, который разговаривал по телефону с мнимой Беатой Голдстейн, – я очень извиняюсь, мадам, но мы уже закрываемся.

«Еврей, – с отвращением подумала Ольга, – ну, Лара и выбрала себе мужа! Хоть бы настоящего русского нашла».

– Здравствуйте, – мило улыбнувшись, сказала она, – могу я видеть Ларису? Я ее сестра.

– Яша, выключи там, рубильник, пожалуйста, – начала было Лариса и, встав на пороге, ахнула, увидев сестру, – Оля!

Тактичный Яков поспешно удалился, оставив сестер наедине. Ольга бросилась на шею Ларисе.

– Ларочка, боже мой! Я не могла, я только что узнала о Сашеньке, и я не могла…

Они рыдали, сжимая друг друга в объятиях. Потом в голове Ларисы внезапно мелькнуло «Денис!». Она отстранилась и с упреком посмотрела на сестру.

– Как ты могла, Оля? Как ты могла обмануть меня, что Денис погиб?

«Узнала! – с ужасом подумала Ольга. – Но как? Сашка! Проклятая Сашка все же разнюхала!»

– Я… я… мне самой…

Словно без сил она опустилась на стул и закрыла лицо руками. А Лариса, стоя над ней, продолжала говорить:

– Как ты решилась такое сделать с моим сердцем, Оля? И как ты могла написать Сергею Денисовичу и Андрею, что мы с Сашенькой погибли? Почему, Оля?

От страха, что ее план вот-вот рухнет, по лицу Ольги потекли настоящие слезы.

– Я не могла, Лара, не могла тебя отпустить! Ты… ты мне всю жизнь была, как мать. Кто обо мне с детства больше всех заботился? Ты. Кто в очередях стоял, чтобы меня одеть? Ты. Ты уже и замуж вышла, а все равно обо мне заботилась – приготовишь, прибежишь, принесешь, чтобы я после института, поела, чтобы голодная утром не ушла. Я привыкла, Ларочка, я просто привыкла! Не могла я тебя отпустить, не могла! Я здесь одна, совсем одна, в чужой стране.

– Ну… не так уж ты и одна – у тебя дети, Дерек тоже прекрасный человек. Ну, ладно, ладно, не плачь.

Лариса погладила сестру по голове, Ольга схватила ее руку и прижалась к ней сначала губами, потом мокрой щекой..

– Ларочка, родная моя, прости меня!

– Ладно, все, забудем. Как Тэдди с Лили? Не болеют?

– Да нет, все нормально. Скучают, конечно, без тебя. Знаешь, когда я узнала все… про Сашеньку… мне подруга ее сказала – Беата, помнишь эту девочку?

Сильно побледнев, Лариса прижала руку к сердцу и опустилась на стул.

– Я… не могу… сил нет, Оля.

– Да-да, прости, я просто… я просто подумала, что тебе нужны деньги. Твои акции…

– Акции, – Лариса судорожно вздохнула и помотала головой, чтобы прийти в себя, – ты же их продала, Саша говорила…

– Нет-нет, Ларочка, она не так поняла, я продала только малую часть. Остальные хочу продать сейчас и перевести тебе деньги. Это ведь твои деньги, что они будут лежать? Подпиши только – здесь вот и здесь.

Ольга торопливо положила перед Ларисой две доверенности, которые вытащила из своей плоской сумки. Лариса взяла протянутую сестрой ручку, но тут же опять помотала головой и слабо проговорила:

– Не могу, в глазах все время темнеет. Яша! Яша, подойди сюда, пожалуйста, посмотри, что мне тут подписывать.

Яков немедленно прибежал и принес жене какую-то микстуру в маленьком стакане.

«Подслушивал, – со злостью подумала Ольга, – сволочь!»

Пока Лариса маленькими глотками пила микстуру, Яков водрузил себе на нос очки и внимательно просмотрел обе доверенности.

– Что это? – удивленно спросил он. – Ларочка, ты же говорила, что дала в долг сестре только пять тысяч долларов, а тут акций куплено, как я понимаю, на все сто тысяч. Теперь же они стоят около семи миллионов.

– Семь миллионов! – испуганная Лариса поставила на стол пустой стакан. – Что ты, Оленька, зачем? Не надо нам таких денег, мы с Яшей работаем, дела идут хорошо.

Яков внимательно посмотрел на Ольгу поверх очков и усмехнулся. В бытность свою секретарем райкома партии он не раз принимал участие в расследовании злоупотреблений и нарушений, совершенных несознательными партийными работниками. Кому-то из них за это выносили строгий выговор по партийной линии, кого-то порою исключали из партии, а кого-то иногда даже сажали в тюрьму. Были, конечно, и такие, которых снимали с одной должности и переводили на другую – с повышением. Однако, независимо от окончательного результата, злоупотребление Яков, можно сказать, улавливал на лету. Ольга, сконцентрировала полный ненависти взгляд на его лбу, в точке повыше бровей, но на Якова это никак не подействовало – на него порою бросали и не такие взгляды. Он вновь внимательно просмотрел документ и кивнул с таким видом, словно был доволен тем, что его предположение подтвердилось.

– Как я понимаю, Ольга, вы использовали свою сестру, а мою жену в качестве подставного лица. По какой-то причине вы не могли приобрести эти акции сами, поэтому покупали на ее имя. Поэтому, как я понимаю, вы и стремились с помощью разных хитросплетений не допустить ее отъезда в Россию.

– Как вы смеете! – в бешенстве закричала Ольга. – Не судите обо всех по себе, вы, грязный еврей! Я всегда заботилась о своей сестре!

Лицо Ларисы окаменело, а Яков поправил очки на носу и опять добросовестно просмотрел документы.

– Как я понимаю, – пожав плечами, спокойно сказал он, – здесь никакой особой заботы нет. Начисленные от дивидендов средства вы регулярно переводили со счета Ларисы на свой – после уплаты налога и отчислений в пенсионный фонд. Иметь неприятности с государством вы, как я понимаю, побаивались. Вашей сестре от этих денег оставались рожки да ножки. И сейчас вы приехали сюда с совершенно определенной целью – получить подписи Ларисы, чтобы продлить эти доверенности.

– Ладно, – взяв себя в руки, процедила Ольга, – давайте договоримся. Какую часть вы хотите?

– Я? – брови Якова удивленно взлетели вверх. – Причем тут я? Это меня вообще не касается.

– Яша, – слабо попросила Лариса, – покажи, пожалуйста, где тут надо подписать.

– Вот здесь, мое золотце, – он с готовностью подал ей ручку и указал место: вот здесь и здесь. Число поставь, чтобы было действительно.

Подписав, Лариса молча отодвинула обе доверенности к Ольге.

– Сколько ты хочешь? – нерешительно спросила та. – Я тебе переведу столько, сколько ты скажешь.

– Ничего не хочу, – равнодушно ответила Лариса и, с трудом поднявшись, ласково взяла мужа под руку. – Пойдем, Яша.

Аккуратно уложив документы в сумку, Ольга встала и, скользнув взглядом по цветам в вазе и обнявшимся березкам на вышитой нитями мулине картине, вышла на улицу. Ей было немного не по себе, что-то зудело и свербело в глубине души – возможно, это шевелилась совесть. По дороге к Аргайл-стрит она восстановила душевный баланс и, стоя на остановке микроавтобуса, курсирующего между Хоббартом и аэропортом, вытащила из сумки телефон, чтобы позвонить своему брокеру – договориться о продаже акций.

Телефон был отключен – Ольга выключила его еще перед посадкой в самолет, а прилетев в Хоббарт, забыла включить. За это время ею были пропущены два сообщения – от парикмахера и приходящей уборщицы – и один звонок. От Сюзьен Ларсон. Этот звонок вновь нарушил в ее душе только-только восстановленное равновесие, Ольга даже забыла о брокере – что нужно этой стерве? Неужели не дошел последний перевод? Нужно немедленно выяснить – от нее, этой сучки, всего можно ожидать.

* * *

Приехав в Сидней по делам, Сюзьен решила, наконец, откликнуться на приглашение Деборы и Майкла Джонс и заглянуть к ним в Артармон – не фешенебельный, но относительно приличный район Сиднея. Дело Джонсов она закончила довольно быстро, по их рекомендации к ней уже обратились несколько клиентов, и хотя бы простая благодарность обязывала Сюзьен нанести визит старой подруге. Тем более, что Артармон не так уж далеко от ее отеля в Сити.

Здание, в котором находилась квартира Джонсов, тянулось вдоль склона холма от его возвышении до подножия, та часть, что на вершине, имела два этажа, нижняя – целых шесть. Сюзьен въехала в гору, свернула направо и, припарковав машину за домом, поднялась по лестнице на третий этаж, где жили Дебора и Майкл, – лифта в доме не было. Стараниями супругов квартира имела вид вполне сносный, и Дебора Джонс, урожденная Уайт, была вполне довольна своим нынешним жильем.

– Ты не представляешь, в какой халупе нам пришлось поселиться, когда мы только приехали, – сказала она, усаживая за стол долгожданную подругу, – мы с Майклом бесконечно благодарны тебе, Сью.

– Это всего лишь моя работа, – улыбнулась Сюзьен.

Дебора сварила и разлила по чашкам кофе, поставила на стол нарезанные хлеб, сыр и ветчину.

– Сью, делай себе сэндвичи, а на меня не смотри, я на диете.

Пухленькой Деборе диета действительно не помешала бы.

– Я включил в счет премиальные, – подмигнув, муж Деборы, типичный янки – широкоплечий и рыжеволосый, – вытащил из настенного бара бутылку фирменного бренди, – надеюсь, наше сотрудничество на этом не закончится.

Сюзьен хотела отказаться от бренди, но было неудобно.

«В конце концов, я уже давно не пила, от пары глотков ничего не случится».

– Как у вас сейчас идут дела? – спросила она.

– Если бы ты не нашла Рут, – вздохнула Дебора, – если б она не согласилась предоставить нам обеспечение… Честно, я не знаю, что бы с нами было!

Рут, старшая сестра матери Майкла, покинула Штаты еще в восьмидесятом – отправилась в Париж изучать искусство дизайна. Шесть лет спустя она представила свои работы на выставке в новозеландском Окленде, и там ей предложили работу по контракту на столь выгодных условиях, что невозможно было отказаться. Через год она вышла замуж за новозеландца, а в девяностом году родители Майкла погибли в авиакатастрофе, после этого связь с далекой теткой прервалась.

Приехав в Австралию, супруги Джонс поначалу пытались отыскать ее своими силами, но безуспешно – им неизвестны были ни нынешняя фамилия Рут, ни место ее проживания – и обратились к Сюзьен. Проведя поиски, та представила супругам полный отчет: с первым мужем Рут разошлась после пяти лет брака, а второй ее супруг умер от инфаркта. В третий раз она вышла замуж в две тысячи пятом и год назад опять овдовела. Живет в Ньюкасле, штат Нью-Саут-Уэллс, бездетна, руководит частной школой дизайна.

Встрече с племянником, которого в последний раз видела в пеленках, Рут была безусловно рада. Потрепав его по веснушчатой щеке, она расцеловала их с Деборой, всплакнула, предавшись во власть ностальгии, и – главное! – располагая солидным капиталом в форме ценных бумаг и недвижимости, согласилась предоставить Майклу обеспечение для кредита.

– Мы пока только разворачиваемся, – подливая присутствующим новую порцию бренди, рассказывал Майкл, – открыли продуктовый магазин возле станции. Народ в этой части Артармона сложный, небогатый, много беженцев и малоимущих льготников – живут в муниципальных домах в двух кварталах отсюда. Многие плохо говорят по-английски, у меня продавцы китаец и араб, клиентам нравится, если можно поговорить на родном языке. Пока все идет неплохо.

– Все из-за проклятого кризиса, – вздохнула Дебора и все-таки не удержалась, сделала себе сэндвич с ветчиной, – банк Майкла, который нас кредитовал, объявил себя банкротом, нам пришлось полностью ликвидировать дело. Выбор был невелик – ехать на границу с Канадой или в Австралию. Майкл хотел на север, а я боялась – в Монтане ведь адский холод! Настояла, решили ехать в Австралию. Потом, правда, сто раз себя ругала.

– Проклятая страна! – проворчал Майкл. – Кредит дают только под равное обеспечение. Как расширить свой бизнес без вложений? У нас в Штатах все иначе!

– Поэтому у вас в Штатах и кризис, а у нас все стабильно, – со смехом возразила Сюзьен, сделала маленький глоток кофе, а потом допила свое бренди.

– Если сохраним такой же темп, будем расширяться, – Дебора была полна энтузиазма, – у нас с Майклом уже есть наметка арендовать соседнее помещение – если разделить его пополам, то можно открыть смежное с магазином кафе, а рядом небольшой магазин одежды. Конечно, дорогие поставщики нам пока не по карману, но можно выставить на продажу оригинальные модели мастеров из школы Рут, она нам будет только благодарна. Кстати, Сью, – она повернулась к подруге, – можешь посмотреть проспекты у них на сайте. Я адрес не помню, просто набери «школа дизайна Рут Валлентайн в Ньюкасле», там есть вещицы очень даже ничего. Они принимают онлайн заказы на стандартные размеры и делают доставку в пределах штата. Можешь рекомендовать их своим знакомым, если кто любит что-то экстравагантное, не заезженное.

Майкл подлил всем еще немного бренди. Сюзьен чувствовала, что голова у нее начинает идти кругом, она уже в третий раз мысленно твердила себе, что пора остановиться. И не могла. Майкл и Дебора тоже захмелели, поэтому не замечали ее состояния. Решив, что сделает еще пару глотков и остановится, Сюзьен опустошила свой стакан. Неожиданно ей стало хорошо и весело. Мысли приятно путались, мир казался прекрасным, хотелось от души повеселиться. Вот была бы забава, думала она, позвонить сейчас Ольге Нортон и предложить обратиться в ателье Рут Валлентайн за экстравагантным прикидом. Хи-хи! И опьяневшая Сюзьен сделала то, что в нормальном состоянии показалось бы ей дикой нелепостью – вытащила телефон и вызвала Ольгу Нортон. Телефон Ольги был выключен. Сюзьен сунула его в сумку и с сожалением заметила:

– Не дозвонилась. Есть у меня одна знакомая, которая обожает все экстравагантное. Что ж, – она поднялась и слегка покачнулась, – спасибо, мне пора.

– Как ты поведешь? – обеспокоилась Дебора. – Выпей таблетки, сейчас принесу тебе воды.

Сью проглотила пару таблеток, и вскоре в голове у нее прояснилось, но настроение продолжало оставаться восторженным.

– Все в порядке, – с улыбкой сказала она, – ничего страшного, ваш бренди, Майкл, просто изумителен, абсолютная легкость во всем теле.

Майкл полез в бар и вытащил маленькую бутылку бренди в фирменной упаковке.

– В качестве дополнительных премиальных, – он галантно поклонился, вручая ее Сюзьен, – я заказываю это в Штатах. Вина в Австралии превосходные, но бренди лучше пить американский.

Телефон в сумке Сюзьен зазвонил, когда она выехала на Пасифик-увэй.

– Вы мне звонили, – угрюмо проговорила Ольга Нортон, даже не поздоровавшись, – что еще за проблемы? Я перевела вам деньги две недели назад, все в срок.

Начни собеседница разговор в более вежливой форме, Сюзьен просто извинилась бы, сказав, что нажала клавишу по ошибке, но грубый тон Ольги враз испортил ту эйфорию, которая овладела ею после трех стаканов бренди, и она сердито огрызнулась:

– Если я позвонила, значит, проблемы есть.

– Ваши проблемы меня не касаются, цена обговорена, повышать ее я не буду.

– Мои проблемы? – зловеще засмеялась Сюзьен. – У меня проблем нет, проблемы у вас.

– Да? И что же это за проблемы? – в голосе Ольги неожиданно зазвучали нотки неуверенности – она вдруг решила, что Сюзьен пронюхала про ее махинации с акциями.

– Проблема в том, что у компании Энвижен объявились наследники – настоящие, в отличие от ваших детей. Если Совет директоров узнает об их существовании, ваш муж, скорей всего, потеряет все свои права на акции компании. Чтобы этого не случилось, нам, возможно, придется заключить новый контракт, Ольга.

Порыв холодного майского ветра, предвестника зимы, хлестнул по лицу стоявшую на остановке микроавтобуса Ольгу, с серого тасманского неба на голову ей упали первые капли дождя, но она этого даже не почувствовала.

– Давайте поговорим, Сюзьен. Если хотите, я могу завтра или послезавтра быть в Мельбурне.

– Зачем же? – забавляясь испугом собеседницы, возразила Сюзьен, – я в Сиднее, улетаю только завтра. Если хотите, могу прямо сейчас к вам и подъехать. Это дело семейное, возможно, Дереку тоже интересно будет послушать.

Подъехавший микроавтобус распахнул дверцу, Ольга протянула водителю купленный в аэропорту билет, с прижатой к уху трубкой забралась в салон и заняла место у окна. На подковырку Сюзьен относительно Дерека она решила не обращать внимания и любезно ответила голосом, полным искреннего огорчения:

– К сожалению, я буду в Сиднее только часа через два, может быть лучше завтра утром? Думаю, Сюзьен, мы сможем все обсудить и прийти к решению, которое нас обеих устроит.

– Я тоже так думаю, – хмыкнула Сюзьен, – утром в десять буду у вас. Только не говорите мне, что в это время вы еще нежитесь в постели или должны делать шопинг.

Сидевшая в салоне микроавтобуса Ольга криво усмехнулась – сучка-детектив, видно, неплохо изучила ее распорядок дня. Что ж, это лучший вариант – в десять ни Дерека, ни детей дома уже не будет.

– Что вы, Сюзьен, – самым нежным тоном, каким могла, сказала она, – я буду вас ждать.

Приехав в отель, Сюзьен выпила еще пару таблеток и сразу же отключилась. Утром она проснулась с тяжелой головой и не сразу смогла вспомнить события минувшего дня. Когда же вспомнила, ей стало тошно до безумия – что она наболтала Ольге? Малышка Грэйси просила ее молчать об этом, а она… Господи, нужно немедленно позвонить и отменить эту дурацкую встречу! Хотя поздно, Ольга уже услышала о наследниках. Что же делать?

Голова Сюзьен теперь болела невыносимо. Она вытащила вчерашний подарок Майкла – бутылку бренди в фирменной упаковке – и, откупорив ее, плеснула в стоявший на столе стакан. После первых же глотков головная боль начала уходить, а потом стало вообще хорошо. И даже смешно – что за проблемы? Дальше Ольги это все равно никуда не пойдет – это не в ее интересах. Они поговорят, и пусть эта аферистка раскошелится, пусть заплатит за сохранение тайны.

Ольга позвонила, когда Сюзьен уже ехала по Миллитари-роуд.

– Здравствуйте, Сюзьен, как поживаете? Видите ли, Дерек сегодня решил поработать дома, может, мы встретимся в кафе? Там, где вы меня в прошлый раз ждали.

– В кафе, так в кафе, – весело ответила Сюзьен и сделала еще пару глотков из лежавшей рядом с ней бутылки.