Текст книги "Тень Энвижен"

Глава двенадцатая. Ольга Нортон

Никакие заботы и тревоги не могли отвратить Ольгу Нортон от ее любимого занятия – шопинга. В торговом центре на Джордж-стрит она купила две изумительные юбки – натуральный хлопок, производство Франция, а не Китай или Корея! – и теперь подбирала подходящую к ним обувь. В тот момент, когда улыбающаяся продавщица обратила ее внимание на очередную пару блестящих изысканных лодочек, в сумочке Ольги запел органайзер. Голос Тэдди сказал:

«Мама, напоминаю, что через час нас с Лили необходимо забрать из школы».

Ольга даже ахнула с досады – увлеклась и забыла, что Дерек на три дня укатил с другом на рыбалку, и сегодня ее очередь забирать малышей. Прерывать шопинг на самом интересном месте и ехать из Сити в Белвью Хилл, где находилась школа, ей не хотелось, поэтому она позвонила Патрику Нортону.

– Дорогой, ты не мог бы заехать за малышами в школу? Покорми их, пожалуйста, где-нибудь в кафе и привези в Бонди-Бич, я буду часа через два-три.

Патрик был рад – в последнее время эти дети стали главной радостью его жизни. Его внуки, которым он в действительности приходился отцом. Пообедав в кафе, он долго гулял с ними в парке, зная, что Ольга вернется только после закрытия магазинов.

Она приехала оживленная, нежно поцеловала Тэдди и Лили, а потом, вновь предоставив их заботам Патрика, отправилась к себе примерять покупки. В девять он уложил детей спать и, подождав, пока они уснут, нерешительно постучал к ней в комнату.

– Ольга, можно?

Открыв дверь, она на миг обвила руками его шею и тут же отступила, приглашая войти.

– Дорогой, заходи, чего же ты ждешь?

Купленные обновки были разложены и развешаны по всей комнате, в воздухе стоял тонкий аромат духов – Ольга Нортон пользовалась самой дорогой французской парфюмерией. В изысканном нижнем белье – ажурных трусиках и крохотном бюстгальтере – она порхала, убирая вещи в гардероб. Патрик терпеливо ждал, опустившись на край мягкой софы.

В течение долгих лет они придерживались строгого правила: никогда не бывать вместе в домах, где обитают их семьи – ни здесь, ни в Потс-Пойнте. Не из этических соображений, просто риск был слишком велик. Но теперь им никто не мог помешать – Лариса покинула дом, Дерек уехал на рыбалку, а дети – их дети! – сонно посапывали носиками у себя в комнатах.

– Ты стала меня избегать, – глухо проговорил он, когда Ольга, закрыв, наконец, шкаф, повернулась к нему.

– Что ты, дорогой, – опустившись на софу, она крепко прижалась к нему всем телом, – это не я, это обстоятельства. Но сегодня нас никто не побеспокоит, иди ко мне.

– Я чувствую себя негодяем, – спустя полчаса проговорил Патрик Нортон, лежа рядом со своей невесткой в кровати своего сына.

Ольга сладко потянулась.

– Напрасно, – расслабленно и вкрадчиво выдохнула она, – разве нам было плохо?

– Именно из-за того, что было слишком хорошо. Я все думаю и думаю – догадывалась ли Сильвия? Возможно, она что-то узнала, поэтому и решила изменить завещание.

Ольга нащупала под одеялом его руку и крепко ее сжала.

– Нет, дорогой, – сказала она, – я уверена, что Сильвия ни о чем не догадывалась, это все из-за того дела с акциями Мэйджик Би.

– Но ведь она позволила мне и дальше возглавлять Совет директоров после того, как погиб Эвенел.

– Именно из-за того, что он погиб, и официально никаких доказательств не осталось. Сильвия знала, что умирает и хотела спокойно прожить отведенное ей время, не портя отношений ни с тобой, ни с Дереком. Но она была неглупа и прекрасно понимала другое.

– Что именно?

– Что мы с тобой не хотим мириться со сложившейся ситуацией. Старый дурак Гримвэйд своим завещанием лишил нас – и меня, и тебя – всех прав на Энвижен, хотя всегда и везде мужья и жены являются наследниками своих супругов. Разве, вступив в брак, мы не становимся членами семьи? Ты с юных лет работал на Энвижен, но не мог иметь даже небольшого пакета простых акций компании.

– Ты права, – вздохнул Патрик, – но что тут поделаешь? Старый Гримвэйд умер больше ста лет назад, теперь с ним не поспоришь, а завещание он имел право составить, какое угодно. И у тебя, и у меня достаточное количество привилегированных акций Энвижен, они приносят нам стабильный доход.

– Привилегированные акции не дают права управлять компанией и определять ее политику, ты прекрасно это знаешь, Патрик. Ни участвовать в собрании акционеров, ни влиять на решение Совета директоров мы не можем. Мы, владельцы привилегированных акций, можем только получать дивиденды, пока компания богата и имеет прибыль. Мне кажется, что цель завещания Сильвии – нас с тобой проучить из-за Мэйджик Би. Если сейчас твой сын Родерик, никогда не нюхавший бизнеса, пустит Энвижен под откос своими неграмотными решениями, мы с тобой в один момент станем нищими. А ей-то, Сильвии, что? Ее уже нет! Думаю, она специально отстранила вас с Дереком, чтобы вы не мешали глупому мальчишке разорять компанию.

Патрик поморщился, иногда ему становилось немного не по себе от дилетантски примитивных рассуждений своей любовницы.

– Успокойся, дорогая, – сказал он, – ни в жизни, ни в смерти Сильвия не сделала бы того, что могло бы принести вред Энвижен. Родерик послушен и смышлен, глупостей он делать не будет. Сейчас Ян Дэвидсон оказывает на него сильное давление, и, думаю, Родерик скоро не выдержит – он молод и самолюбив. Я уже намекнул ему, что есть законные возможности ограничить полномочия Дэвидсона.

– Ты говорил об этом еще полгода назад, а воз и ныне там.

– Прости, что ты сказала? – Патрик не понял последних слов Ольги, поскольку она сказала их по-русски.

– Напомнила то, что когда-то ты сам не раз мне говорил: поскольку мы, законные супруги владельцев компании, обделены завещанием старого дурака, то должны сами о себе позаботиться и взять у Энвижен свою долю.

– Верно, поэтому я и посоветовал тебе вкладывать деньги в недвижимость и акции.

– Ты сам рекомендовал мне Мэйджик Би среди других перспективных компаний, сам сообщил, что готовится слияние Мэйджик Би с холдингом Энвижен, и это может привести к быстрому повышению курса акций. Неужели ты не смог вовремя заткнуть рот этому проныре Эвенелу?

Тяжело вздохнув, Патрик покачал головой.

– Я не имел права предоставлять тебе эту информацию, поэтому предупредил, чтобы ты приобретала акции только на имя Ларисы. Для чего тебе понадобилось переводить акции на свое имя? И даже не посоветовалась со мной.

– Я запаниковала и перестала соображать – Сашка выросла и неожиданно начала совать свой нос, куда не надо. Тогда я решила попробовать, что будет – перевела на свое имя всего-то малую часть того, что у меня есть, откуда мне было знать, что Эвенел сумеет так быстро докопаться?

– Ольга, ты все никак не хочешь понять, что живешь не в России. В Австралии для бизнеса существуют строгие законы. Лучше бы ты вообще избавилась от этих проклятых акций.

– Ты помнишь, какой был курс акций Мэйджик Би в конце прошлого века? Я по дешевке скупила огромное количество акций, а сейчас они стоят миллионы, я не могла выкинуть все, что имею, на фондовый рынок. Но формально эти миллионы принадлежат Ларисе, дивиденды перечисляются в банк на ее счет. Хотя моя глупая сестрица и понятия не имеет о том, что так дорого стоит. До сих пор я вкладывала эти деньги в недвижимость, но теперь Лариса сбежала к Сашке, срок выданной ею на меня доверенности истек, я не знаю, что делать. Я с самого начала чувствовала, что эта девчонка принесет мне беду!

– Я думал, ты все это делала с согласия Ларисы, и она имеет от вашей сделки определенный доход.

– Бог мой, о чем можно было говорить с этой женщиной? Она оконченная идиотка и непременно разболтала бы все Сашке. Ты не знаешь эту маленькую сучку!

Шокированный подобной грубостью по отношению к родным Патрик слегка отстранился.

– Думаю, не стоит так говорить, твоя сестра мне всегда нравилась, и Сандра тоже казалась очень милой девочкой, моя дочь Нора ее обожает.

Ольга спохватилась и, нежно погладив любовника по щеке, ласково сказала:

– Да, правда, я что-то очень уж злюсь. Все потому, что из-за Сашки я сделала эту глупость – начала переводить акции на свое имя и подвела тебя, дорогой. Но, честное слово, я и понятия не имела, что это имеет такое значение.

– Конечно, если бы я знал, что акции переведены на твое имя, то поставил бы в известность Совет директоров – я никогда не нарушал законов. Но что случилось, то случилось.

– К счастью, все обошлось, Эвенел погиб, и официально против тебя не было выдвинуто никаких обвинений.

Патрик вновь попытался отпрянуть от лежавшей рядом с ним женщины, но внезапно ощутил покалывание в области затылка и откинулся на подушки, пытаясь уменьшить неприятное ощущение.

– Я не желал Эвенелу гибели! – горячо воскликнул он. – Я много лгал и грешил в своей жизни, но я никогда даже мысленно не мог пожелать человеку смерти.

– Не надо так волноваться, дорогой, – мягко проговорила Ольга. – Конечно, смерть отдельного человека – это ужасно, но нельзя отрицать, что в природе одни должны умирать, чтобы освобождать место другим.

Она замолчала, но в ушах у Патрика, казалось, звучало продолжение фразы:

«Если бы Родерик и Мэгги умерли до того, как обзаведутся потомством, Энвижен вновь перешел бы к Дереку. И тогда компанию унаследовали бы наши дети. Наши с тобой Тэдди и Лили».

– Это ужасно! – с трудом превозмогая все усиливающуюся боль в затылке, сказал он.

– Что, дорогой?

– Ужасно то, что ты сейчас сказала о Родерике и Мэгги!

– Но я даже не произносила их имен, – изумленно воскликнула Ольга, – о чем ты? У тебя, наверное, опять болит голова?

– Да, словно ее пронзают иглами. Да-да, конечно, поэтому мне и послышалось что-то кошмарное. Надо будет показаться врачу.

– У тебя были такие же боли, когда мы познакомились в Европе – помнишь? Ты даже думал, что это опухоль и обследовался, но врачи ничего не нашли. Не тревожься, дорогой, сейчас все пройдет.

Боль ушла так же внезапно, как появилась.

– Вроде бы отпустило, – сказал Патрик, все еще боясь пошевелить головой.

– Полежи немного, не двигайся. Да, кстати, раз уж ты заговорил о Родерике – он все еще в Европе?

– Нора сказала мне, что он возвращается на днях. Мне он, во всяком случае, о своих делах не докладывает.

– Кажется, он далек от того, чтобы обратиться к тебе за советом по поводу дел Энвижен, – с иронией в голосе заметила Ольга.

Задетый ее тоном Патрик пожал плечами.

– Я же сказал, мальчик находится под сильным влиянием Дэвидсона, – с досадой буркнул он, – а у меня даже нет возможности с ним поговорить – когда он приезжает в Сидней, то останавливается в Вокласе.

– Думаю, у вас появится возможность пообщаться на дне рождения Дерека.

– Он не приедет, – хмуро возразил Патрик, – Нора просила его приехать на день рождения Лили, он отказался.

– Дерек сам позвонит ему и напомнит, как Сильвия любила, чтобы вся семья в этот день собиралась вместе. Ты ведь знаешь, что мой муж – сама доброта, ему невозможно отказать.

В ответ на эти слова Ольги ее любовник криво усмехнулся.

– Насколько я знаю, твой муж тоже не поддерживает с Родериком отношений.

– О, тут другое, – Ольга кротко вздохнула, – Дерек не хочет навязываться, он уверен, что Родерик мучается совестью из-за завещания матери. Он хочет, чтобы прошло время, и Родди сам понял, что его любят, несмотря ни на что. И что никто его ни в чем не винит.

Ей очень хотелось сказать еще пару слов по поводу умственных способностей своего мужа, но она во время вспомнила, что истинно англосаксонская натура Патрика не выносит грубости.

– Да, – сказал он с неожиданной страстью в голосе, – Дерек добр и благороден, но я не такой, как мой сын! Меня мучает досада, когда я думаю о том, как Сильвия меня унизила… И это в благодарность за то, как я страдал, когда она умирала! Да простит мне Бог, в такие минуты я, кажется, ее ненавижу!

– Дорогой, это все в прошлом, – приникнув к нему, проворковала Ольга, – не нервничай так, подумай о наших детях. Ради них мы должны наладить отношения с Родериком и хоть частично восстановить контроль над Энвижен.

– Да, ты права, – он провел рукой по ее спине и ощутил прилив желания, – что ж, если Родерик приедет, я попробую сделать все, что только возможно.

Рука Ольги начала поглаживать низ его живота, прижавшись грудью к его груди, она прошептала:

– Думаю, обязательно нужно пригласить и Мэгги, даже неудобно, если Родерик приедет без нее – в конце концов, они еще летом объявили о своей помолвке.

– Разве? – с блаженной улыбкой на лице удивился Патрик.

– Дорогой, ты что, не читаешь Найн Ньюс?

Они соединились, и все в мире для Патрика Нортона померкло, кроме лица его любовницы. Потом он сразу уснул и не слышал, что говорила Ольга, а что-то она, несомненно, говорила – его слух различал слова, хотя смысл их не доходил до сознания.

«Тень Энвижен не должна закрывать нам солнце любви» Фраза прозвучала очень отчетливо, но когда Патрик Нортон проснулся, он уже все забыл.

Глава тринадцатая. Рождение и смерть

Сюзьен Ларсон была достаточно сильна духом и умна, она прекрасно понимала, к чему приведет ее вредная привычка. Более того, у нее был наглядный пример – ее мать. В одну из своих поездок по делам клиентов, Билл Ларсон привез из Парижа молодую жену Иветт, и та через год родила ему дочь. Когда Сюзьен было пять лет, ее мать неожиданно запила, но Билл немедленно взял ситуацию под контроль. Он предоставил жене выбор – клинику или строгий домашний режим. Иветт безумно боялась врачей, поэтому согласилась в отсутствие мужа оставаться запертой в квартире с зарешеченными окнами. На прогулку она выходила только с Биллом, в доме не было ни капли спиртного. Маленькую Сюзьен Бен или его жена после школы забирали к себе. Им, разумеется, все было известно, они не одобряли сына, полагая, что единственный выход – клиника, но это, в конце концов, была его жизнь.

Спустя три года Билл решил, что жена навсегда забыла о спиртном, сама Иветт тоже так думала, и они пришли к обоюдному решению завести второго ребенка. Так появилась Грэйси, которой не было и трех лет, когда семья их решила съездить во Францию к родственникам Иветт. И там, на своей родине, она неожиданно опять сорвалась – сбежала, оставив записку мужу и дочерям:

«Любимые мои, простите, но я больше не в силах с этим бороться. Не ищите меня, что будет, то будет, это моя жизнь».

Отчаявшись отыскать жену в чужой стране, Билл увез дочерей домой в Австралию. Для знакомых была придумана легенда о любовнике – это казалось приличней, чем объяснять всем, что мать Сью и Грэйси алкоголичка. Когда у старшей дочери обнаружились задатки матери, Билл, учтя опыт прошлого, не стал предлагать ей выбор, а немедленно отправил в клинику. В течение пяти последующих лет все были уверены, что с проблемами Сью покончено раз и навсегда, но спустя всего пару месяцев после смерти Билла ее тяга к алкоголю вспыхнула с прежней силой.

И все же какое-то время у нее хватало воли удержаться и не шагнуть в пропасть. После разрыва с Сэмом Доули она долго не пила, и Грэйси, тревожно наблюдавшая за сестрой начала успокаиваться. Сэм по-прежнему работал в их агентстве, он и Сью с Грэйси постоянно встречались в офисе, обсуждая дела, но взгляд его неизменно уходил в сторону, когда бывшая подруга поднимала на него глаза.

В тот день, когда Грэйси, никому ничего не объяснив, улетела в Хоббарт, а Сью и Сэм обсуждали в офисе дело нового клиента, руки их случайно встретились, а взгляды столкнулись. Что-то, вселившее в сердце Сюзьен надежду, на миг мелькнуло в глазах Сэма. Они закончили обсуждение, Сью вернулась домой и стала ждать. Ждала всю ночь, но он так и не пришел, хотя безумно истосковался по ее горячему телу и вкрадчивому хрипловатому шепоту – ему, отважному и умному мужчине, детективу с многолетним опытом, так и не удалось забыть ужас, охвативший его при виде отвратительного облика пьяной подруги.

Под утро Сью не выдержала – открыла кухонный шкаф, где стояла еще не откупоренная бутылка виски, и напилась. Когда прилетевшая из Хоббарта Грэйси вошла в квартиру Сюзьен, та была в невменяемом состоянии, и говорить с ней было невозможно. Хотя Грэйси уже и получила разрешение Сандры на раскрытие информации, сестре она до возвращения Родерика из Лондона решила ничего не сообщать. И вообще с ней не разговаривать. Сюзьен, чувствуя себя виноватой, пыталась объясниться, но Грэйси железно молчала – только «да» или «нет», если по делу. Поэтому, когда самолет Родерика совершил посадку в аэропорту Сиднея, и он первым делом позвонил Сюзьен, та кратко ответила:

– Привет, Родерик. Нет, ничего нового.

Родрик сообщил Норе о своем приезде, потом позвонил Дэвидсону, который, как обычно, с раннего утра уже разбирался в офисе с делами. Поскольку пустой дом в Вокласе Родерика к себе не манил, он прямо из аэропорта на поезде доехал до станции Таун-холл, в двух шагах от которой находился офис Энвижен, и отправился на растерзание к Дэвидсону. Тот, по обыкновению, не проявил никаких эмоций по поводу возвращения своего юного шефа с другого конца земного шара, тактично проэкзаменовал его на предмет освоения лондонского курса по бизнесу, и только они перешли к обсуждению текущих дел компании, как в кармане Родерика задребезжал мобильный телефон. Извинившись перед Дэвидсоном, он вытащил трубку и чуть не подпрыгнул на месте, услышав голос Грэйси:

– Привет, Родерик, это Грэйси Ларсон. Извини, если отрываю от дел, но хочу тебя обрадовать: твой заказ выполнен, твою жену я нашла.

– Что?! – его пальцы, с силой стиснувшие трубку, побелели. – Где?!

– Адрес сейчас скину по СМС. Кстати, в данный момент ты сидишь?

– Я? Да.

– Ну и хорошо, тогда не упадешь. Короче, поторопись, потому что через пару дней ты станешь отцом.

От такой новости Родерик вскочил на ноги и заметался по широкому кабинету.

– Подожди, как это? Почему?

– Тебе лучше знать, как и почему, – со смешком ответила Грэйси, – кстати, с тебя двойные премиальные – малышей двое, мальчик и девочка. Так я отключаю телефон и скидываю адрес, удачи тебе.

Опустив трубку, Родерик в растерянности застыл на месте, Ян смотрел на него чуть обеспокоенно, внимательно и серьезно.

– Извините, Ян, мне… мне сейчас придется срочно уехать. Это очень важно.

Дэвидсон приподнял бровь и впервые за время их совместной работы улыбнулся.

– Что ж, если важно, то, конечно, надо ехать, – сказал он и повторил те же слова, что недавно сказала Грэйси: – Удачи тебе.

Открыв дверь Родерику, Лариса испуганно ахнула – ее первой мыслью было, что брат Дерека отыскал их с Сандрой по поручению Ольги.

– Привет, – сказал он.

– Привет, – Лариса в замешательстве топталась на месте, не зная, что сделать, чтобы не впустить его в дом, и лихорадочно вспоминала, как по-английски попросить визитера зайти попозже – во всяком случае, прежде надо было предупредить дочь, которая, возможно, не захочет показаться незваному гостю со своим животом.

Сандра в это время пила в гостиной чай с Яшей, который с утра возил их с матерью к акушерке – машина Ларисы забарахлила. Услышав голоса, она вышла в прихожую и встала на пороге, исподлобья глядя на Родерика.

– Сэнди, любимая, – он протянул руки, и она, сразу заплакав, уткнулась носом ему в плечо.

– Ты сам…ты сам этого хотел! Ты сам хотел иметь ребенка!

– Я и сейчас хочу. Больше всего в жизни я хочу иметь тебя и наших детей, любимая, Грэйси уже сообщила мне, что их двое.

И только в эту минуту, глядя, как они целуются, ошеломленная Лариса сообразила, кто отец ее будущих внуков. Бесшумно подошедший Яков взял ее за локоть и увел на кухню.

– Пойдем, Ларочка, золотце мое, дальше они сами разберутся.

* * *

Близнецы появились на свет в ночь на третьего сентября. Утром Родерик сидел в палате рядом с двумя колыбельками и, лучась счастьем, говорил жене:

– Слушай, они совсем, как настоящие!

– Конечно, настоящие, – обиделась Сандра, – ты что, думал, я тебе суррогат рожать буду?

– Я в том смысле, что они красивые, как взрослые. Только девочка красивее, тебе не кажется?

– Мне мальчик больше нравится. И вообще, ты хоть различаешь, кто из них кто?

Теперь уже обиделся Родерик.

– Ты меня что, вообще за дурака держишь? Думаешь, я не отличу мальчика от девочки?

– И как ты отличишь, интересно, когда они запеленаты?

– Да по лицу сразу видно – это мальчик, а это девочка.

– Правильно, – удивилась Сандра и, сделав резкое движение, поморщилась.

– Опять голова? – обеспокоился Родерик.

– Ничего, пройдет. После спинномозговой анестезии сутки может болеть. Дай мне мой телефон, я уже звонила Денису, надо еще позвонить Грэйси и сообщить, она уже, наверное, проснулась.

– Лежи спокойно, я сам позвоню.

Он вытащил свой мобильный, но только собрался вызвать номер Грэйси, как трубка в его руке завибрировала.

– Привет, Родди, – сказал Дерек, – с возвращением в Австралию.

– Привет, Дерек, – с легким смущением в голосе ответил младший брат.

– Ты не забыл про завтрашний день? В Потс-Пойнте мы в этом году собираться, конечно, не будем, посидим немного в кафе в Бонди-Бич. Я тебя жду.

– Извини, Дерек, но, понимаешь, обстоятельства…

– Конечно, у меня и самого в настоящий момент настроение не праздничное, – вздохнул брат, – но мама любила, чтобы мы в этот день собирались всей семьей, для нее это стало, как бы традицией. Ладно, делай, как тебе удобней. Ты сейчас где, в Мельбурне?

– Нет, я на Тасмании.

– О, решил отдохнуть, это хорошо. Что ж, если вдруг соберешься приехать, дай знать – я встречу тебя в аэропорту.

– Кто звонил, что случилось? – спросила Сандра, тревожно вглядываясь в расстроенное лицо мужа.

– Завтра у Дерека день рождения, просил приехать.

– Как же я забыла, – ахнула она, – завтра ведь четвертое сентября! Мама в этот день всегда пекла торт и готовила кучу салатов. Знаешь, Дерек такой славный, я очень его люблю! Они соберутся в Потс-Пойнте?

– Нет, в Бонди-Бич, в кафе на Миллитари-роуд.

– А, знаю, прямо рядом с нашим домом. В смысле, с домом Дерека. Конечно, – тон ее стал ехидным, – мамы там больше нет, не сама же Ольга будет готовить салаты, она только гадости умеет говорить.

При одной лишь мысли о жене брата, состоявшей в связи с его отцом, Родерика начинало тошнить, но он все же пожал плечами и равнодушно заметил:

– Тут нет ничего особенного, многие отмечают семейные праздники в кафе.

– В принципе, ты можешь завтра с утра улететь и вечером прилететь, – пожала плечами Сандра, – как раз у меня молоко придет, и я начну их кормить, посмотришь. Заодно и Норе сообщишь. Наверное, она меня теперь и знать не хочет, из-за всех этих проблем я вела себя жутко по-свински. Передай ей, что я ее люблю.

Родерик не успел ответить, потому что его телефон задрожал опять.

– Родди, привет! – весело прокричала Мэгги. – Дерек сказал, что ты на Тасмании, как тебе там? На гору Веллингтон поднимался? Видел озеро, которое зимой замерзает? Я там два года назад в августе пейзаж писала – круто, замерзшее озеро, да? В Европе таких полно, но ведь мы туда зимой не ездим, боимся замерзнуть. Слушай, тут Дерек к себе назавтра звал, неудобно было отказаться – в прошлом году меня Сильвия тоже на четвертое сентября приглашала, я не поехала, потом совестью мучилась. Хочешь, я билеты закажу, чтобы нам с тобой в одно время прилететь – мне из Мельбурна, тебе из Хоббарта? Дерек нас в аэропорту встретит, чтобы нам на поезде не тащиться. А то в Таун-холле, где пересадку делать, под землей так душно, что мне всегда дурно становится.

Родерик посмотрел на Сандру. Поскольку некоторые слова, сказанные громким голосом Мэгги, доносились до нее из трубки вполне отчетливо, она примерно поняла, о чем идет речь, и кивнула.

– Ладно, – ответил он, – заказывай.

– Позвони Грэйси, – напомнила Сандра, – прямо сейчас звони, а то тебе опять начнут звонить, и все забудешь.

* * *

Самолет Мэгги прилетал на пятнадцать минут позже, пройдя вместе с другими прибывшими пассажирами туда, где толпились встречающие, Родерик сразу увидел брата. Дерек шагнул навстречу замешкавшемуся Родерику и сжал его в объятиях.

– Привет, Родди.

– Привет, Дерек, – смущенно ответил тот, – с днем рождения.

– Спасибо, что приехал, – лицо Дерека осветила добрая улыбка, – ты сделал мне лучший подарок из всех возможных, – он слегка отстранил Родерика и оглядел его со всех сторон, – словно сто лет тебя не видел.

– Понимаешь, дела, университет и…

– Я все понимаю, Родди, – взгляд старшего брата оставался ласковым, но лицо стало серьезным, – ты знаешь, я не привык к разным душещипательным разговорам, просто хочу напомнить, что мы братья. И что я тебя люблю.

– Я тоже.

Они вновь обнялись, на этот раз гораздо крепче, и в этот момент обоих разом обхватили чьи-то тонкие руки.

– А меня? – весело закричала Мэгги. – Меня кто будет обнимать?

– Какие у кого планы? – спросил Дерек, когда все сидели в машине, и ремни были пристегнуты. – У нас столики заказаны на четыре часа, посидим, наверное, до семи, дальше как?

– Я хотел сегодня же вернуться в Хоббарт, – ответил Родерик, – меня ждут.

– Как скажешь. А ты Мэгги?

– Ты такой гостеприимный, Дерек, просто жуть! – фыркнула она. – Приглашаешь гостей и сразу интересуешься, когда они уберутся домой. Я, может, еще хочу в Потс-Пойнт заглянуть, в бассейне поплескаться.

Дерек рассмеялся.

– Да сколько угодно, Нора обрадуется – ее сегодня не будет, заболела. Я интересуюсь потому, что папа пожелал вас всех развезти по местам назначения.

– Что с Норой? – встревоженно спросил Родерик.

– Да ничего страшного, слегка простыла, но, как всегда, решила, что у нее чума и боится заразить малышей.

– Я тогда тоже съезжу в Потс-Пойнт, мне нужно с ней поговорить.

«Вернусь в Хоббарт завтра первым рейсом, ничего страшного. Сэнди будет огорчена, если я не поговорю с Норой».

После смерти Сильвии прошло меньше года, поэтому за двумя столиками, заказанными в кафе на Миллитари-роуд, напротив дома Дерека и Ольги, собрались только члены семьи. Кафе было небольшим и изнутри походило на красивую беседку, в противоположных углах которой стояли круглые столы, окруженные мягкими кожаными диванами. Можно, конечно, было бы сдвинуть столы, хозяин это предлагал, но тогда нарушен был бы интерьер, и утрачена витавшая в воздухе теплая романтическая атмосфера.

За одним столиком разместились Ольга с Мэгги и детьми, за другим – именинник с отцом и младшим братом. Место рядом с Родериком, приготовленное для Норы, пустовало, поэтому дети время от времени перебирались от одного стола к другому.

Родерик почему-то чувствовал огромное облегчение оттого, что ему не придется сидеть за одним столом с ЭТОЙ женщиной. Хотя, конечно, какая тут была разница – напротив друг друга или за соседними столами. О делах Энвижен не говорили, в основном, обсуждали предстоящее выступление Лили в балетном классе.

– Руководительница велела всем девочкам завить волосы, – со смехом рассказывал Дерек, – а Ольга возмущается, говорит, что горячая завивка портит волосы.

– Папа, я хочу завитые волосы! – крикнула Лили с соседнего стола. – А то меня не выпустят на сцену. Всем девочкам сделают завивку.

Родерик поднял глаза и встретил взгляд отца – ласковый и любящий. Он вдруг заметил, что щеки Патрика ввалились, а волосы совсем побелели, и сердце у него защемило от жалости.

«Как сильно изменился папа! Нора была права, он мой отец, этого не изменить».

В семь, как и говорил Дерек, они поднялись из-за стола. Все, кому нужно, сбегали в туалет, потом начали прощаться. Дети буквально повисли на Патрике, Ольга в своем казавшемся простым, но в высшей степени элегантном костюме подошла к свекру, чтобы освободить его от этого затянувшегося прощания.

– Тэдди, Лили, дедушка устал, а ему еще вести машину, хватит обниматься. Благодарю всех присутствующих за то, что согласились сегодня собраться за этим столом, – обратилась она к гостям, – думаю, это правильно, в семье должен всегда быть мир, – ее взгляд уперся в лицо Патрика, – тень Энвижен не должна закрывать нам солнце любви.

От столь откровенного и образного намека на причину, вызвавшую разлад среди членов семьи, всем стало крайне неловко, даже Дерека смутила бестактная откровенность жены, а лицо Патрика Нортона внезапно окаменело.

– Пора ехать, – глухо сказал он.

Садясь в машину, Родерик взглянул на бледное лицо отца и неожиданно встревожился.

– Ты хорошо себя чувствуешь, папа? Давай, я поведу.

Патрик отрицательно качнул головой, занял водительское место и, едва Родерик с Мэгги пристегнули ремни, включил зажигание.

– Слушай, Родди, – поинтересовалась Мэгги, когда они уже мчались по Миллитари-роуд, – ты на Тасмании, извини за нескромность, один или в компании?

– Можно мне отложить ответ до вечера, Мэг? – со смехом спросил Родерик. – Сегодня я должен сообщить Норе одну важную новость, можешь при этом присутствовать, тогда все и узнаешь.

– Новость? – ахнула Мэгги. – Нет, скажи мне сейчас, Родди, пожалуйста, я до Потс-Пойнта точно не дотерплю!

Ответить ей он не успел.

* * *

Когда Родерик позвонил Грэйси, сообщив ей о рождении близнецов, она еще не уехала в университет и, узнав новость, запрыгала по дому, как кенгуру.

– Дедушка, Сэнди родила, все нормально, Родерик с ней!

Старый Бен выкатился на своей коляске из кухни, где готовил завтрак, и от восторга даже немного прослезился.

– Подумать только, эта милая девочка стала мамой! Надо сообщить Сью, позвони ей, обрадуй.

На лице Грэйси мелькнула недовольная гримаса – основным правилом Сюзьен было немедленно забывать о деле, которое закончено. Но Бен с годами становился все более и более сентиментальным, ему казалось, что все вокруг испытывают те же чувства, что и он.

– Я сказала Сью, что нашла Сэнди в Хоббарте и что сообщила об этом Родерику Нортону, – сдержанно произнесла она, – она даже не спросила, что и как, только велела написать отчет и проверила, перечислил ли Родерик деньги за работу. Я не стала сообщать Сюзьен, что Сэнди беременна, ей это абсолютно безразлично. И вообще, мы сейчас говорим друг с другом только по делу.

– Грэйси, – строго сказал Бен, – что у тебя с сестрой за проблемы? Не молчите, мадам, отвечайте, когда я спрашиваю!

– Дедушка, что ты придумал, никаких проблем!

– Так, – старик насупил брови, – она опять начала пить? – и, поскольку Грэйси подавленно молчала, он грозным тоном добавил: – Что ж, я сам ей позвоню, и чтобы завтра она была здесь!

Сюзьен прекрасно поняла причину приглашения деда и вполне могла бы отговориться делами, но ее мучило отчуждение, установившееся в последний месяц между ней и младшей сестрой, поэтому не хотелось усугублять ситуацию.

– Только, дедушка, я завтра поздно освобожусь, – предупредила она.

– Ничего, детка, я рад тебя видеть в любое время. Поужинаем, будет рыба под маринадом. И твой любимый салат из креветок.