Текст книги "Зима в Эдеме"

– Примеси почвы, бактериальной жизни, планктона, семян. Мы приближаемся к огромной реке, которая собирает воды огромного континента. Я думаю, мы недалеко от нашего места назначения, от Амбаласокей.

Почти весь следующий день лил дождь, но к вечеру он прекратился. Когда горизонт расчистился от облаков, они увидели закат солнца. Это было необычайно красивое зрелище.

В ту ночь они спали спокойно, но с первым лучом солнца все проснулись. Элем приказала всем оставаться внизу, чтобы не было столпотворения на верху плавника. Амбаласи заняла место впереди. Это было ее обязанностью: на горизонте появилась земля. Они увидели цепь маленьких островов.

– Никакой реки, – сказала Элем с разочарованием, на что Амбаласи ответила:

– У маленьких рек бывает очень широкое устье. Река, которая собирает воды со всего континента, образует дельту из множества островов. Найдите каналы, проходящие через эти острова, и вы сразу обнаружите реку. И на берегах этой полноводной реки мы посадим семя города.

– Амбаласи права, – сказала Энге. – Там, впереди, место нашего назначения, начало новой жизни для всех нас. Новая земля Амбаласокея, где вырастет наш город.

Глава 22

Ангурпиамик нагсокипадлуинарпок мунгатак ннгекакак.

(Поговорка парамутан)

Наконец решение было принято. На это потребовалось много времени, что характерно для парамутан. Бесконечные беседы, прерываемые пережевыванием сырого мяса – только таким образом решались важные вопросы. Когда запасы мяса в одном из паукарутов начинали уменьшаться, обсуждение перемещалось в другой паукарут. Люди приходили и уходили, некоторые тут же засыпали, а когда они возвращались или пробуждались, им рассказывали о том, что произошло, пока они отсутствовали, поэтому требовалось очень много времени для таких бесед. Однако решение было принято. Многие иккергаки должны были пересечь океан, чтобы поймать уларуака. Но это было долгое путешествие, и они должны были вернуться не раньше, как к концу осени, а некоторым, возможно, пришлось бы задержаться до весны, но перед этим надо было заготовить в паукарутах побольше еды. Была рыба, которую можно ловить тут же, в прибрежных водах – поэтому было решено, что один иккергак отправится на юг, чтобы узнать, что можно выловить там; в то же время он доставит эркигдлитских гостей в их собственную землю. Это было нечто новое и захватывающее, и все парамутаны готовы были отплыть туда, но они учитывали тот факт, что командовать на эккергаке будет Калалек, потому что он единственный, кто привел сюда эркигдлитов.

Решение было принято, и времени даром не теряли.

Начинался ледоход, солнце грело все сильнее, и дни становились длиннее. Потом должно было следовать короткое лето, затем – снова долгая зима. Вскоре, не спеша особенно, на иккергаки погрузили запасы. Парамутаны по одному поднимались на борт – вытянутые лица и слезы предвещали неудачное путешествие – и лодки отправились в путь. Ангайоркак спряталась, когда их иккергак был готов к отплытию, но Армун задержала их, вернулась в паукарут и нашла ее под меховыми шкурами.

– Это глупо с твоей стороны, – сказала Армун, вытирая слезы с коричневого меха на лице женщины.

– Потому что я спряталась?

– Среди эркигдлитов это знак удачи, когда кто-то уходит.

– Вы – странные люди, и я не хочу, чтобы вы уходили.

– Мы должны. Но мы скоро вернемся. Глаза Ангайоркак широко раскрылись, и она присвистнула в знак огромного уважения.

– Должно быть, вы можете видеть сквозь лед и сквозь снег и смотреть в завтра, если вы так говорите. Я не знала этого.

Армун себя совершенно не знала: она совершенно спокойно отреагировала на ее слова, как будто это было так, как она говорила. Ее мать могла это делать немного; она приподнимала завесу ночи и видела завтрашний день раньше, чем его успевали увидеть другие. Возможно, она тоже могла это делать. Она потрепала по щеке Ангайоркак, постояла немного и ушла. Иккергак ждал ее, и все на борту кричали, чтобы она поторапливалась. И она побежала. Арнхвит прыгал от радости, а Харл громко кричал. Даже Ортнар выглядел очень довольным. Только у Керрика лицо было мрачным, причем оно стало таким с тех пор, как было принято решение об их возвращении на юг. Он старался не показывать виду, улыбался и весело разговаривал, но надолго его не хватало. Он никогда не забивал о том, что его тревожило. По ночам Армун удавалось на некоторое время отвлекать его от мыслей о будущем – когда он обладал ею – но утром все становилось по-прежнему.

Пока не началось их путешествие на юг. Ощущение пребывания в открытом море в иккергаке захватывало его целиком, потому что никогда ничего подобного в жизни он не испытывал. Пересекать океан на урукето – это совсем другое дело; это путешествие на живом судне, которое издавало своеобразные запахи и даже зловоние, эта постоянная полутьма: ничего не видишь, ничего не делаешь. Конечно, иккергак не мог отличаться многим. Их судно держалось на поверхности, а не под водой; морские птицы громко кричали – они летели рядом, почти касаясь крыльями. Иккергак поскрипывал, когда приходилось преодолевать большую волну или когда их подгонял свежий ветер. Керрик не был посторонним наблюдателем на борту. Он принимал активное участие в управлении иккергаком. Постоянно нужно было выкачивать воду, и он с удовольствием выполнял эту работу и наблюдал, как снаружи выливается поток свежей воды. Он раздумывал над этим, но никак не мог постичь тайну. Что-то происходит с воздухом, но в этом он не был уверен. В конце концов, это не важно – достаточно было знать, что одним мановением руки он мог поднимать снизу воду, которая была у его ног, и выливать ее снова. Само плавание не было загадкой. Он чувствовал ветер, который дул в лицо, видел, как он раздувал паруса. Точно следуя инструкциям, он выучился подтягивать нужные обводы и овладел узлами, чтобы держать снасти в нужном положении. Он даже стоял у руля. Он был нужен, потому что они плыли и днем и ночью с самого начала зимы до самой весны. Управлять судном ночью было выше его возможностей, у него не было умения и навыков вести его, определять ветер и с какой силой нажимать на руль. Но днем, с хорошим попутным ветром, он мог спокойно управлять иккергаком и вести его по курсу, как любой из парамутан.

Сам иккергак представлял сложную и замысловатую конструкцию. Он был очень большой; с внешней стороны обтянутый шкурой уларуака. И Керрик мог только догадываться, каким огромным животным был этот уларуак. Его шкура натягивалась на раму, сделанную из тонких реек из очень прочного дерева. Рейки были переплетены между собой и связаны вместе кожаными ремнями. Иногда это напоминало плавание на урукето, когда иккергак переваливался через волны, ныряя в воду и выныривая из нее – как будто он дышал.

Путешествие на иккергаке на юг для Армун было приятнее, чем на север на маленькой лодке. Судно шло более плавно, и она не чувствовала слабости. На смену холодным дням пришли теплые. Это ее радовало, потому что снега и льда ей было достаточно. Она пристально следила за детьми, когда они играли, и боялась, что они могут упасть в воду. Несмотря на это, Харл все-таки однажды потерял равновесие и упал в воду. Ее пронзительный крик услышал рулевой и повернул иккергак назад. Тем временем Калалек вскарабкался на борт и бросил перепуганному мальчику канат. Все это произошло в считанные мгновения. Воздух в одежде мальчика держал его на воде. Все парамутаны покатывались со смеху, когда его, жалкого и мокрого, втащили на борт. После этого случая он был очень внимателен, и даже Арнхвит стал более осторожным после того, как его друг упал в воду. Парамутаны были хорошими рыбаками. Они всегда держали обводы открытыми. Крючки были сделаны из двух маленьких костей – с одного конца заостренные, другим концом они прикреплялись к обводам. На обвод цеплялось три-четыре крючка с наживкой для кожи, выкрашенной в желтый и красный цвета. С одного конца обвода висело грузило. Его сбрасывали за борт, и обвод опускался в воду. Каждый раз, когда его вытаскивали, он прогибался под тяжестью рыбы. Разумеется, весь улов съедался сырым, как и все мясо, которое составляло меню парамутан, а тану давно уже привыкли к этому. Воду хранили в кожаных мешках и часто набирали свежую из ручьев, протекавших вдоль берега. Берег покрылся молодой зеленой травой; начинали распускаться первые листья. Скорее, чем они сами предполагали, они добрались до большой реки, там, где она впадала в море и где объединялись саммады по пути на юг. Погода становилась теплее, дни длиннее. Тану наслаждались теплом, но парамутанам становилось все больше и больше не по себе. Они давным-давно сбросили с себя всю одежду, но на их нежном коричневом меху на солнце блестел пот. Однажды вечером после теплого солнечного дня Калалек отвел Армун в сторону. Он выглядел измученным и обмахивался своим хвостом.

– Ты должна научиться управлению иккергаком и о6учить остальных эркигдлитов, потому что парамутанам надо расставаться с вами. Мы уходим от вас, мы умираем…

– Не говори так! – закричала она в ужасе, потому то известно, что смерть всегда ходит рядом и готова прийти сразу же, если ее позовут. – Здесь тепло, мы высадимся а вы должны вернуться на север.

– Парамутаны вот уже много дней страдали от жары, но они все-таки настаивали на том, чтобы следовать дальше. Они не могут бросить тану одних, и отправиться на иккергаке на север. Что-то надо было предпринимать. Армун не знала что – хотя решение для них было принято. Вдруг паруса заколыхались, иккергак развернулся и остановился. Керрик уставился вперед, перегнулся через руль, показывая в сторону берега и крича что-то. Они теперь шли вдоль длинного берега, который тянулся до самого горизонта в обоих направлениях. Керрик указывал на темный предмет. Серая скала. Армун не могла понять, отчего он так встревожился. Когда она поняла, в чем дело, у нее перехватило дух.

Мастодон. Мертвый.

Они подогнали иккергак к берегу, ближе к телу мастодона. Керрик первым перемахнул через борт и по воде направился к огромному неподвижному телу. Оно лежало в воде, волны омывали его. Морские птицы уже выклевали ему глаза. Керрик на мгновение спрятался за огромной тушей, потом снова появился. Он шел медленно. Его лицо было ужасным, как сама смерть, когда он показал стрелу йилан, которую выдернул из трупа.

– Вам надо возвращаться назад! – выкрикнула Армун на парамутане, ее голос дрожал от страха. – Уходите на север этой же ночью, уходите. Мы пойдем в глубь острова, подальше от океана. – Она вернулась за Арнхвитом, Харл прыгнул в воду рядом с ней. Ортнар, превозмогая боль, спустился вниз с борта. Она объяснила испуганным парамутанам, что произошло. Она быстро говорила:

– Эти чудовища, о которых я вам рассказывала, мургу – они были здесь. Они приходят с моря, с юга. Вам ничего не будет угрожать, если вы пойдете на север.

– Мастодон спустился оттуда, – сказал Керрик, указывая на деревья за дюнами. – Еще можно даже проследить их следы. Им два или три дня. Скажи им, чтобы они выгрузили наши вещи и чтобы они уходили.

Мертвое тело мастодона действовало лучше всяких убеждений.

– Мы уйдем, – сказал Калалек, не в состоянии скрыть страх в голосе. – Мы пойдем на север, будем ловить рыбу, и улов принесем в паукаруты. Пойдемте с нами, а то мургу убьют вас тоже.

– Мы должны остаться.

– Тогда мы тоже вернемся сюда, на это место. До того, как наступит зима. Нам надо наловить побольше рыбы. Вы пойдете с нами.

– Поймите меня, пожалуйста, мы не можем сделать этого. Именно здесь мы должны остаться. А теперь – уходите быстро, вы должны уйти.

Армун стояла на берегу, рядом с ней был свален их небольшой скарб. Она обнимала мальчиков, когда ветер подхватил иккергак и понес его от берега в море. Парамутаны вспомнили, что они забыли сделать одну очень важную и необходимую вещь перед отплытием, поэтому они смеялись и шутили. Судно уходило все дальше, пока их голоса не слились с шумом волн. Ортнар молчаливо шел впереди, тяжело опираясь на копье, пока они взваливали мешки на плечи. Они шли по его следам и поравнялись с ним у опушки леса, там, где этот саммад был уничтожен. Всем это было ужасно знакомо, кроме четырехлетнего Арнхвита, который крепко вцепился в руку матери и молчал.

Разбитые палатки, мертвый мастодон.

– Это саммад Сорли. Они шли на север, – угрюмо сказал Ортнар. – Однако прошлой осенью мы встретили их, когда они шли на юг. В чем же дело?..

– Ты знаешь причину, – сказал Керрик. Его голос прозвучал смертельно мрачно, так как смерть окружала их. – Что-то случилось в городе. Я должен идти туда и узнать.

Он остановился, когда вдруг из леса послышался звук, слабый и отдаленный. Звук был знаком им всем. Рев мастодона. Керрик побежал ему навстречу через уничтоженный саммад, по тропинке, которая проходила между деревьями. По обеим сторонам виднелись обломанные ветви и кусты. Мастодоны ударились в панику во время нападения. Он наткнулся на одно мертвое тело, потом на другое. Он остановился и прислушался, и снова услышал рев мастодона, теперь немного ближе. Керрик двигался очень быстро, миновал темный лес, пока не увидел зверя: он тихо его позвал. Тот повернулся к нему, поднял хобот в прокричал в ответ.

Когда мастодон сдвинулся с места, в тени за ним Керрик увидел маленькую девочку, одиноко стоявшую, прислонившись к дереву. Онемевшая, слезы от страха застыли в глазах – ей было не больше восьми лет. Он подошел к ней – и девочка, и животное все еще были испуганы – наклонился и взял ее на руки.

– Дай мне, – попросила Армун, выйдя следом за ним из леса. Он передал ей ребенка.

Стало совсем темно, и идти дальше было нельзя. Они остановились там, под укрытием деревьев, поджидая остальных. Мальчики появились сразу же после Армун а Ортнар не мог так быстро передвигаться.

– Никакого костра, – сказал Керрик. – Мы не знаем куда они пошли. Может быть, они отправились по суше; может быть, они совсем рядом.

Девочка наконец заговорила с Армун, но нового к тому, что они увидели, ничего не прибавила. Ее звали Даррас. Она была одна в лесу, спрятавшись в кустах, когда все кричали. Она испугалась и не знала, что делать, поэтому осталась в укрытии. Позже она увидела мастодона и осталась с ним. Она хотела есть. Когда ее спросили, зачем саммад направлялся на север, она не смогла ответить, так как не имела об этом ни малейшего предоставления. Она с жадностью ела холодное мясо и вскоре заснула.

Говорить было не о чем, пока Керрик не нарушил молчания.

– Утром я поищу следы йилан, хотя они уже должны были бы уйти. Если это так, то мы пойдем на юг, к озеру, где я оставил двух самцов мургу. Если они живы, мы возьмем у них смертельные стрелы. Там должна быть пища, там самое безопасное место. Мне необходимо знать, что случилось в Дейфобене. Но я должен сделать, это один, а вы останетесь у озера.

– Да, ты должен это сделать, – печально ответил Ортнар. – Саммады там или были там… Мы должны узнать, что случилось.

Глава 23

Ортнар ушел на рассвете, ковыляя и тяжело опираясь на копье, чтобы найти следы йилан. Вместо него хотел идти Керрик, но он знал, что Ортнар – большой охотник, лесовик и следопыт гораздо более лучший. Пока Армун кормила детей, он нарезал длинные жерди для того, чтобы сделать санки, для связки которых он использовал остатки мешков. Он прикреплял их к мастодону, когда Ортнар вернулся.

– Они пришли с моря, – сказал тот, тяжело опускаясь на землю. По его лицу тек пот, и оно подергивалось от боли. – Я нашел место, где они вышли на берег и где они устроили ловушку, в которую попался саммад. Они ушли обратно в море.

Керрик посмотрел на небо.

– Мы в безопасности, пока идем на юг. У них в этом районе нет птиц-шпионов, во всяком случае, после бойни. Мы сейчас тронемся и будем идти на юг до тех пор, пока нам не придется идти только по ночам.

– Сова… – сказала Армун. Керрик кивнул головой.

– Может быть, даже лучше идти ночью. Рапторы летают высоко и могут наблюдать большой район. Это все, что мы можем.

Когда они проходили мимо мертвого саммада, то подошли к отчетливому следу, который он оставил, и двинулись далее на юг. Арнхвит бежал сзади неповоротливого мастодона, думая, что это увлекательное путешествие, и с восхищением заглядываясь на огромные кучи свежего навоза. Даррас шла молча, онемев от того, что случилось и прижимаясь к Армун. Арнхвит быстро устал от ходьбы и присел на санки, где к нему вскоре присоединилась и девочка. Харл в свои 13 лет был уже слишком взрослым для таких телячьих нежностей и продолжал идти вместе с другими.

Ортнар отказался ехать на санках, хотя его нога без пальцев постоянно напоминала о себе. Но он был охотником, а не ребенком. Керрик упомянул об этом всего лишь один раз и больше не заговаривал, услышав в ответ от охотника глухой рычащий отказ. Поздним утром весенний дождь начал падать крупными каплями, становясь все сильнее с наступлением дня. Ортнар отставал все больше и больше, увязая в липкой грязи, и, в конце концов, пропал из виду.

– Мы должны подождать его, – сказала Армун. Керрик качнул головой:

– Нет, он охотник; у него своя гордость. Он должен сделать то, что должен.

– Охотники глупы. Если бы у меня болела нога, я бы села на сани.

– И я тоже. Я только наполовину охотник. Йиланы без надобности пешком не ходят.

– А ты не мараг! – запротестовала она.

– Нет, но временами я думаю, как они, – улыбка исчезла, и он пошел дальше в дождь. – Они где-то там и происходит что-то ужасное. Я должен узнать, что это, пойти в город.

Привал в полдень Керрик сделал с неохотой. Но Армун настояла на этом, потому что Ортнара не было видно с самого начала дождя. Пока она вынимала еду, он нарезал сосновых веток, чтобы укрыться от холодного дождя. Харл принес воды из ближайшего ручья. И они пили воду пригоршнями, запивая ею гнилое мясо. В конце концов, Керрик свое мясо выплюнул. Они должны охотиться, добыть свежего мяса, приготовить его. Живности никакой он не заметил, но она должна быть рядом. Что-то затевалось в лесу. Он схватил лук, вставил стрелу – но это был Ортнар. Он шел, спотыкаясь: медленно, но уверенно. Через плечо у него свисала связка древесных голубей.

– Думал, используем… свежее мясо, – выдавил он из себя и рухнул на землю.

– Давай съедим их сейчас, – сказал Керрик, обеспокоенный гримасой на лице Ортнара. – Мы можем зажечь огонь, дыма при дожде не видно. Харл, ты знаешь, как найти сухое дерево. Принеси.

Армун ощипывала птиц. Даррас помогала ей изо всех сил но неумело, а Керрик в это время разводил огонь. Даже Ортнар привстал и улыбнулся, учуяв запах жарящегося на зеленых ветках мяса птицы. Оно было полусырое, едва прожарившееся, но ждать люди просто не могли. Они уже наелись досыта и рыбы мороженой и мяса вонючего.

От еды остались лишь хорошо обглоданные кости. Потом, согревшиеся и сытые, они продолжили свой путь с новыми силами. Даже Ортнар сначала от них не отставал, но через некоторое время он замедлил шаг и пропал из виду. Дождь прекратился, и из-за слабых облаков пробилось солнце. Керрик взглянул на него и решил, что они слишком рано сделали привал. Нужно снова сделать привал, пока светло, чтобы охотник успел догнать их до наступления сумерек. Когда они вышли на поляну, где росли огромные дубы, а рядом бежал ручей, он решил сделать стоянку немного дальше.

Некоторое время он был занят, срезая ветви деревьев и делая из них шалаш на ночь. Но это продолжалось недолго. Ортнар не появлялся.

– Я пойду назад по тропе, – сказал он. – Поищу дичь.

– Я хочу, чтобы ты взял меня с собой, – сказал Харл, взяв в руки свое маленькое копье.

– Нет, у тебя более важная задача. Ты должен остаться здесь и охранять. Могут появиться мургу.

Охота была лишь предлогом. Он волновался за Ортнара. Возвращаясь назад по тропе, он даже не думал об охоте. Что-то надо было делать, но Ортнара никакими силами нельзя было заставить ехать на санях. Однако так было нужно. Когда они ели птиц, он заметил, что из-под повязок на больных ногах Ортнара сочилась кровь. Керрик должен поговорить с ним, сказать, что тот задерживает их, подвергая всех опасности. Нет, это было бы нехорошо, потому что после таких слов охотник ушел бы от них и добирался бы сам. Он начал волноваться. Керрик шел долго, но охотника все еще не было видно. Но вот что-то темное показалось на тропе впереди. Он поднял свое копье и осторожно двинулся вперед.

Уже давно стемнело, и Армун разрывали на части беспокойство и страх. Солнце село, а мужчины еще не вернулись. Может быть, послать Харла посмотреть, что случилось? Нет, лучше оставаться всем вместе. Это что, чей-то крик? Она прислушалась и услышала на этот раз более отчетливо.

– Харл, посмотри за детьми, – сказала она, схватив копье и быстро поспешив вдоль тропы.

Это был Керрик. Он шел медленно, неся на плечах темный груз. Ортнар безжизненно висел.

– Он мертв?

– Нет, но что-то здесь очень плохо, – ответил Керрик, едва переводя дух от тяжести. – Помоги мне.

Все, что они могли сделать, – это укрыть охотника, который был без сознания, меховыми шкурами и уложить его поудобнее в шалаше. На его губах была пена, и Армун осторожно вытерла ее.

– Ты знаешь, что случилось, – спросила она.

– Я нашел его лежащим в грязи. Ты можешь сказать, что с ним?

– Ран нет, кости целы. Я ничего подобного не видела. Облака рассеялись, ночь была ясной: они не осмелились зажечь огонь. По очереди они дежурили у неподвижного тела, укрывая его. Незадолго до рассвета Харл проснулся и предложил свою помощь, но Керрик велел ему спать. Когда забрезжил рассвет, Ортнар зашевелился и застонал. Керрик склонился над ним, когда он открыл правый глаз.

– Что случилось? – спросил Керрик.

Ортнар силился что-то сказать, но слова получались неразборчивыми, потому что губы еле двигались. Керрик обратил внимание, что не только его левый глаз закрыт, но и вся левая часть лица была расслаблена и неподвижна.

– Боль… упал… – все, что смог сказать Ортнар.

– Выпей немного воды. Ты, наверное, пить хочешь. Он приподнял грузное тело охотника, пока тот пил. Почти вся вода стекла по подбородку из-за того, что губы не работали. После этого Ортнар заснул, на этот раз естественным сном. Дыхание стало ровнее.

– Я знала одну такую в нашем саммаде, когда была маленькой, – сказала Армун. – Она была похожа на него; у нее тоже одни глаз был закрыт, а рука и нога с той стороны были неподвижны. А шаман сказал, что в нее вселился злой дух.

Керрик покачал головой:

– Это из-за ран на ногах. Он перенапрягся. Ему надо было ехать на санях.

– Теперь он поедет, – сказала Армун. – Мы постелим ветви на сани и привяжем его к ним. Тогда мы пойдем быстрее.

Ортнар был очень слаб, чтобы протестовать. Несколько дней он спал мертвым сном, пробуждаясь только поесть и попить. Так как дни становились все теплее, дичи становилось все больше. И стало более опасно. Здесь были мургу. Они убивали и пожирали более мелких, но они также знали, что здесь были гигантские пожиратели. Керрик всегда держал свой лук наготове. Ортнар уже мог садиться и держать свое мясо правой рукой. Он даже мог проковылять несколько шагов, опираясь на костыль который ему сделал Керрик, волоча за собой левую ногу.

– Я еще могу держать копье в правой руке – это единственная причина, из-за которой я пока с вами. Если бы здесь были другие охотники, я бы сел под дерево и никуда бы с вами не пошел.

– Тебе скоро будет лучше, – сказал Керрик.

– Может быть. Но я – охотник. Это Херилак убил меня. Он меня ударил по голове. В этом месте очень жгло, и боль пронзала все тело. Потом я упал. А теперь я – полуживой и бесполезный.

– Ты нужен нам, Ортнар. Ты один знаешь этот лес. Ты должен проводить нас к озеру.

– Я могу сделать это. Интересно, твои жалкие мургу все еще живы?

– Мне тоже интересно. – Керрик с радостью поговорил бы о чем-нибудь еще. – Те двое похоже… я даже не знаю на кого. Наверное, на детей, которые никогда не станут взрослыми.

– Для меня они выглядят достаточно взрослыми – и ужасными.

– Их тела – да. Но ты же видел, где их держали. Взаперти, накормленные. За ними ухаживали и никуда не выпускали. Это, должно быть, первый раз они остались одни и предоставлены самим себе с тех пор, как они вышли из моря. Мургу берут самцов и запирают их еще до того, как они научатся говорить. Если эти двое еще живы после зимы, можно будет их увидеть.

– Лучше увидеть их мертвыми, – сказал, с горечью Ортнар. – Эти мургу, наверное, умерли.

Они двигались ночью, а днем прятались сами и прятали мастодона среди деревьев. Охота была удачной: сырая рыба и тухлое мясо теперь были жутким воспоминанием. Им везло, что большие мургу не попадались, но зато маленьких было изобилие. Ортнар внимательно изучал тропу и нашел, где им нужно было поворачивать, чтобы выйти к озеру. Тропа была узкой, по ней долго не ходили. Ночью идти по ней было почти невозможно, поэтому они были вынуждены путешествовать днем, быстро пересекая открытые места и тревожно глядя на небо.

Керрик шел впереди, держа наготове копье, так как Ортнар сказал, что они уже недалеко от озера. Он шел тихо и осторожно, внимательно смотря вокруг. Позади слышался хруст веток: это сквозь лес пробирался мастодон. Вдруг впереди послышался треск сломанной ветви; он застыл на месте. В тени что-то двигалось. Темная фигура, знакомая форма, очень знакомая…

Йиланы! Вооруженные!

Может быть, ему выстрелить из лука? Нет, любое движение сразу же привлечет внимание. Они приближались, выходя на свет.

Керрик закричал:

– Приветствую, великий охотник! Йиланы попятились назад, со страху открыли рты, пытаясь направить в сторону Керрика хесотсаны.

– Надаске, с каких это пор самцы убивают самцов? – спросил Керрик.

Надаске отступил назад и тяжело опустился на хвост, не скрывая страха.

– О, устузоу, ты привел меня на край гибели!

– Но не на самый край, как я вижу. Ты жив, и я рад этому. Что с Имехеем?

– Он, как и я, жив и здоров, и тоже великий охотник…

– И такой же толстый? Надаске сделал движение гнева.

– Если я выгляжу толстым для тебя, это все из-за нашей удали в лесу. Когда кончилось мясо, мы похудели, пока овладевали искусством охоты и рыболовства. Теперь мы совсем другие. Там что-то ужасное приближается!

Он поднял свой хесотсан, а потом повернулся, чтобы бежать. Керрик остановил его.

– Не бойся. Со мной мои друзья. У них очень тяжелый груз. Не убегай, а пойди к Имехею и расскажи ему обо всем, чтобы он нас не убил на мясо.

Надаске выразил согласие и быстро пошел по тропинке. Послышался сильный хруст веток, когда из-за деревьев появился мастодон.

– Мы здесь! – крикнул Керрик Армун. – Я только что разговаривал с одним из мургу, про которого я тебе рассказывал. Идите все сюда и не бойтесь. Они не тронут вас. Они – мои друзья.

Это прозвучало очень странно, когда он сказал это на марбаке, но этими словами можно было точнее выразить смысл, когда думал об эфенселе. «Семья» было бы более подходящим словом, но он думал, что Армун это не понравится. Или сказать, что мургу были частью его саммада. Он торопливо пошел вперед, чтобы переговорить снова с двумя самцами.

Ортнар скатился с саней и встал на ноги, ковыляя за санями. Они вышли к озеру и остановились под деревьями рядом с огромной поверхностью воды, ярко освещенной солнцем. Имехей и Надаске стояли в ожидании, сжав в руках хесотсаны. Мастодон был здесь же, и Керрик догадывался, что Тану стоят позади него так же неподвижно, как Йиланы. В этой тишине стая птиц с ярким оперением пронеслась над водой с громкими криками.

– Это мой эфенселе! – крикнул он самцам, сделав несколько шагов вперед, чтобы его лучше могли расслышать. – Этот огромный глупый серый зверь везет наши вещи. Оружия применять не надо.

Когда он повернулся, то увидел, что маленькая девочка спрятала лицо в одежду Армун: лишь они с Арнхвитом были без собственных копий.

– Ортнар, – сказал он спокойно, – ты шел рядом с этими самцами, и они не причинили тебе вреда. Армун, тебе не понадобится копье, и тебе тоже, Харл. Эти мургу не представляют для вас угрозы.

Ортнар всем своим весом оперся на копье, остальные тоже опустили свои копья. Керрик отвернулся от них и обратился к двум застывшим от страха самцам:

– Вы здесь усердно поработали, – сказал он, – очень много сделали, пока меня не было.

– А эти мелкие ужасные устузоу еще детеныши? – спросил Имехей, все еще держа оружие наготове.

– Да, и они уже как взрослые йиланы, а не как ваши детеныши. Вы что, собираетесь вот так стоять, как глупые фарги, или все-таки пригласите меня, предложите мне прохладной воды, свежего мяса? Самки сделали бы именно так. Разве самцы хуже самок?

Грудь Имехея покрылась красными пятнами, он отложил свой хесотсан в сторону.

– Здесь было так тихо и мирно, что я даже забыл резкость твоей речи. Вот еда и питье. Мы приглашаем твой жуткий эфенселе.

Надаске тоже с большой неохотой отложил в сторону свой хесотсан. Керрик глубоко вздохнул.

– Приятная компания, – сказал он. – Добро пожаловать, наконец.

Он со всей пылкостью надеялся, что так будет и впредь.