Текст книги "Зима в Эдеме"

Глава 42

Побережье Энтобана было похоже на темную тень на востоке в угасающем свете дня. Когда лодка приподнялась на гребне волны, стало возможным увидеть снежные вершины гор, все еще имеющие красноватый оттенок уходящего солнца.

Керрик посмотрел на Калалека и снова заговорил, на этот раз тщательно подбирая слова и стараясь держать себя в руках.

– Вода почти кончилась.

– Я не хочу пить.

– Но я хочу. Армун страдает от жажды. Мы должны идти к берегу и наполнить мешки водой.

Даже в сгущавшихся сумерках Керрик видел, как дрожь прошла по всему телу Калалека, а шерсть на его шее встала дыбом.

– Нет, – сказал Калалек и снова задрожал. – Это земля мургу. Я однажды видел их, убивал их. Никогда этого больше не повториться. Мне жарко. Мы должны идти на север.

Он налег на весло, парус захлопал, и они все подались назад. Керрика это еще больше разозлило, но Армун, положив свою руку на его, охладила этот гнев.

– Дай я с ним поговорю, – прошептала она. – Крик здесь не поможет. Ты в этом сам убедился.

– Тогда поговори с ним сама, – он отпихнул ее руку и пошел поправлять парус. – Убеди его. Нам нужна свежая вода.

Калалек вздрогнул от ее прикосновения. Армун подождала, пока дрожь не прекратилась.

– Много воды, – пробормотал он.

– Ты знаешь, что это неправда. Она скоро кончится, и тогда мы должны будем причалить к берегу.

– Земля на островах. Идти назад, а не к берегу.

Она заговорила с ним, как с ребенком:

– Мы не знаем, на каком расстоянии отсюда находятся острова. Духу ветра это не понравится. Не потому ли так долго нам дуют хорошие ветры?

– Не сегодня, не вчера.

– Тогда Дух услышал тебя, и он разгневается.

– Нет!

Калалек прижался к ней, потом сообразил, что делает, и запустил руки к ней под свободную одежду, чтобы они отдохнули на ее голой спине. Она не оттолкнула его: сейчас был не тот случай. Керрик не мог видеть, что происходило, в темноте. Они, несмотря на страх Калалека, должны причалить к берегу. Он теперь представлял собой настоящую проблему, потому что путешествие на юг выгнало из головы Керрика все темные мысли. Вместо этого они переместились в голову парамутана! Теперь Армун вместо Керрика должна была успокаивать его; она должна была быть сильной. Она знала, как это можно было сделать достаточно хорошо. Охотники тану и мужчины – парамутаны были очень похожи: быстро впадали в гнев, были яростными в борьбе, изливали целые потоки чувств. Но она должна быть терпеливой. Калалеку, как и Керрику перед этим, нужна была ее помощь. Его руки двигались по ее коже, опускались ниже спины, и она нежно их оттолкнула.

– Калалек не боится огромного уларуака, который плавает в северных морях, – сказала она. – Он лучший убийца уларуака, и сила его рук кормит нас всех.

– Да, – согласился он и снова потянулся к ней, но она отстранилась.

– Калалек убивает не только уларуака, он убил и мургу. Я видела, как он убивал мургу. Он – могущественный убийца мургу!

– Да, – сказал он громко. – Да! – Ему казалось, что в руках он держит копье, и он замахнулся им. – Да, я убил их! Как я убивал их!

– Значит, ты не боишься их: если ты увидишь мургу, ты убьешь их снова.

– Конечно! – Его настроение с помощью Армун в корне изменилось, и он бил себя в грудь кулаками. – Нам нужна вода – к берегу! Может быть, найдем там нескольких мургу и убьем их заодно.

Он понюхал ветер.

– Слабый ветер, низкие паруса. Я покажу вам, как надо грести.

Но не этой ночью. Через некоторое время он уже обливался потом. Армун отдала ему остатки воды. Керрик занял его место; он тяжело налегал на весла и греб к земле. Калалек погрузился в тревожный сон, и Армун надеялась, что, когда он проснется, его настроение улучшится.

Ночь была тихой и теплой, звезды прятались за низкими облаками. Армун сменила Керрика на веслах, так как они шли прямо к земле. Луна то пряталась за облака, то снова появлялась, помогая им идти прямо по курсу. Пока Калалек спал, они постоянно меняли друг друга, пока не услышали впереди шум прибоя. Керрик стоял на носу и мог видеть только пену, там, где волны набегали на берег.

– Это похоже на пляж, а не на скалу, и волны маленькие. Пойдем прямо?

– Разбуди Калалека, пусть он решает.

Парамутаны пробуждались сразу. К счастью, от его недавних страхов ничего не осталось. Он забрался на мачту, чтобы посмотреть вперед, и понюхал воздух.

– Мы причалим к этой земле, – это было его твердое решение. – Греби дальше, я буду стоять у руля.

Когда они подошли ближе, Калалек увидел изгиб в береговой линии и повернул туда, а потом провел лодку между двумя песчаными берегами к устью ручья или мелкой реки.

– Никто так не знает лодок, не знает океана, как Калалек!

– Никто, – согласилась Армун, прежде чем Керрик успел заговорить. Керрик начал что-то говорить, но потом решил, что лучше промолчать. Он греб до тех пор, пока лодка не села на мель. Они выпрыгнули, держа в руках канаты, чтобы привязать лодку.

Вода здесь была соленой, но, когда Керрик немного прошел вверх по течению, она оказалась свежей и вкусной. Он сложил руки чашечкой и напился, потом позвал остальных. Калалек катался и плескался в прохладной воде; он уже забыл о своих страхах. Все вместе они подтащили лодку вверх по течению насколько смогли и притязали ее там. Все устали до изнеможения. Мешки можно наполнить водой и утром.

С первым лучом света Керрик разбудил Армун.

– Идем быстрей, – сказал он.

Калалек лежал за песчаной дюной, потрясая копьем и выкрикивая ругательства. Они подбежали к нему.

В море, недалеко от берега, медленно проплывало мимо них огромное животное с высоким плавником. Два животных размерами поменьше плыли впереди.

– Урукето, – сказал Керрик. – На нем мургу.

– Как бы я хотел, чтобы они были поближе и я мог ударить их копьем, убить их всех! – глаза Калалека покраснели от ненависти, силы вернулись к нему, вчерашние страхи исчезли.

– Посмотри, куда они идут, – сказал Керрик, глядя на солнце над горизонтом, потом на море.

– На север. Они идут на север.

Керрик смотрел, пока урукето не пропал из виду, потом торопливо пошел к лодке, чтобы достать карты йилан.

– Мы зашли слишком далеко на юг. Посмотри по карте – мы должны быть здесь. Урукето идет на север, к этим островам.

Калалек понимал карты, Армун – нет. Они должны были решить.

– Он может выйти в океан здесь, через устье, – сказал Калалек. Керрик покачал головой.

– Не теперь. Сейчас слишком холодно. Возможно, на берегах Исегнета не осталось никаких городов. Он, должно быть, направляется сюда, в Икхалменетс.

Пока они спорили, Армун наполнила мешки водой.

Наконец они запаслись водой и определили свой дальнейший курс. Решили идти следом за плавающим животным мургу. Они пришли к выводу, что нужный им остров находился в этом направлении. С земли подул ветер, наполнил их парус и понес по волнам к горизонту и к тому, что лежало за горизонтом.

Весь день путешественники плыли по пустынному океану, земля осталась далеко позади, а впереди ничего не было видно. Когда страх снова вернулся к Калалеку, Армун спросила у него, как он убивал уларуака, и он показывал ей свое искусство, изображая, что что-то тащит, и крича от удовольствия. Керрик молча сидел на носу и смотрел вдаль. Он первым увидел заснеженные вершины гор.

Они смотрели в молчании, плывя вперед, а остров постепенно появлялся из моря. Калалек встревожено закричал, когда появилась большая земля.

– Там… и там. Другие острова. Их много больше одного. Какой из них тот, что мы ищем?

Керрик указал на белую вершину, сияющую в лучах вечернего солнца.

– Это он, другого не может быть: он именно так был описан. Остров с единственной высокой горой в центре. Здесь есть поблизости другие, но это самый большой, а гора – самая высокая. Греби к нему.

– Когда будем проходить мимо других островов, нас увидят.

– Нет, они не заселены. Мургу живут только в одном месте – в их собственном городе, на том острове. Вот туда мы и идем…

– Навстречу нашим смертям! – громко закричал Калалек. От страха у него зуб на зуб не попадал. – Мургу – не сосчитать. Нас – трое; что мы будем делать?

– Мы можем сразить их, – сказал Керрик; в его голосе были сила и уверенность. – Я не для того проделал такой путь, чтобы умереть. Я очень долго думал над этим, все до мелочей спланировал. Мы победим, потому что я знаю этих тварей. Они не похожи на тану или парамутан. Они все делают не так, как мы. Каждая из них поступает так, как ей хочется. Но они выполняют любые приказания. Они сильно отличаются от нас.

– Моя голова ничего не соображает. Я боюсь и поэтому ничего не понимаю.

– Тогда слушай и поймешь, что я имею в виду. Расскажи мне, Калалек: почему ты убиваешь уларуаков, а не кого-нибудь еще?

– Потому что я лучше, чем они! Я сильный!

– Но другие тоже убивают?

– Конечно. Они плавают на своих иккергаках.

– Значит, ты поймешь. Тану имеют своих саммадаров – своих вождей. Но, если он нам не нравится, мы выбираем другого саммадара, так же, как и ты можешь выбрать нового копьеносца, чтобы убивать уларуака.

– Нет, это я, я – лучший.

– Я знаю, что ты, но я имею в виду другое. Я говорю, как обстоят дела у тану и парамутан. Но у мургу все иначе. У них есть та, которая приказывает, одна-единственная. Ее приказы выполняются беспрекословно, без возражений.

– Это глупо, – сказал Калалек, толкая весло. Керрик согласился с ним.

– Так думаешь ты, так думаю я. Но мургу об этом вообще не думают. У них есть та, которая управляет, и те, которые ее слушаются.

– Глупо.

– Да, но для нас это хорошо. Потому что я могу говорить с той, которая управляет, приказывать ей делать то, что нужно мне.

– Нет, ты не можешь! – закричала Армун. – Ты не должен идти туда. Это верная смерть!

– Нет, если вы мне поможете, сделаете, как я прошу. Остальные мургу здесь ни при чем; только их вождь, та, которую они называют эйстаа. Я знаю, как она думает, и знаю, как заставить ее подчиняться мне. С помощью этого, – он протянул огненный ящичек саску, – и с помощью яда, которым Калалек убивает уларуака.

Армун перевела взгляд с его лица на ящичек, потом снова на него.

– Я ничего не понимаю. Ты разыгрываешь меня. – С этими словами она взяла полу своей одежды и прижала ко рту.

– Нет, никогда. – Керрик положил ящичек и притянул ее к себе, убрал от ее губ шкуру, дотронулся до них, успокаивая ее. – Все будет хорошо, мы будем спасены.

Они подошли к острову настолько близко, насколько это было возможно в потухающем свете дня, опустили парус и стали ждать. Облаков не было, и снег на вершинах гор сверкал в лунном свете. Керрик пошел поднимать парус, но Калалек остановил его.

– Если мы подойдем ближе, нас увидят!

– Они все спят, никто не проснется. Я говорил тебе, что знаю их.

– А как же охрана?

– Ее нет. В темноте никто не передвигается. Это характерно для них.

Калалек с большой неохотой начал грести. Остров становился все ближе, пока они медленно двигались к северу вдоль скалистого островка.

– Где живут мургу? – шепотом спросил Калалек, как будто кто-то мог его услышать с берега.

– На этом берегу, держись севернее.

Скалистый берег закончился, дальше начинался пляж, кое-где были разбросаны группы деревьев. Потом береговая линия поворачивала к гавани, и на фоне светлого дерева, которым был отделан док, показались темные фигуры.

– Там, – сказал Керрик. – Урукето – это их животные – иккергаки, как тот, которого мы уже видели. Вот это место, вот этот город. Я знаю, что он может представлять собой; они все выращиваются по одному и тому же принципу. За ним пляжи, где выращивается молодняк; их окружает барьер. Амбесед, который выходит на восток, – это место эйстайи, ее почетное место, где она сидит все время. Первые лучи и тепло солнца сначала попадают туда. Это Икхалменетс.

Армун не понравилось, когда он говорил обо всем этом, потому что он издавал странные звуки и дергался всем телом. Она отвернулась, но он позвал ее.

– Ты видишь русло реки, которая впадает в океан? Вот где мы пристанем, где мы снова встретимся. Греби к берегу, Калалек. Это именно то место, которое нам нужно. Оно близко, но находится за защитным барьером, окружающим город.

На берегу было много грязи и песка, которые во время ливней, в сезон дождей, приносились потоками воды с гор.

– Здесь мы останемся на ночь, – сказал Керрик. – Но мы должны покинуть это место до рассвета. Армун, ты останешься и будешь ждать, когда станет достаточно светло, чтобы ты попыталась забраться на скалу.

– Я могу идти в темноте, – ответила Армун.

– Нет, это слишком опасно. У тебя будет много времени. Ты должна подниматься до тех пор, пока не окажешься над городом. Приготовь все, что я скажу тебе: сухого дерева для большого костра, зеленых листьев для дыма. Да, не клади листья, пока не поднимется солнце над океаном. Огонь должен быть большим и жарким, с раскаленными добела углями. В нужное время все листья положишь в огонь, чтобы они тлели и дымились. Как только сделаешь это, вернешься сюда. Поторапливайся, но смотри не упади. Калалек будет ждать. А я пойду вдоль берега и присоединюсь к вам, как только смогу. Все понятно?

– Мне все это кажется безумием, и страх переполняет меня.

– Не бойся. Все идет, как я задумал. Если ты выполнишь свое задание, я буду спасен. Но ты должна сделать это все в нужное время: ни раньше, ни позже. Поняла?

– Да, я понимаю. – Теперь он был от нее далеко, его голос звучал холодно; он думал, как мургу, и вел себя так же, как они. Он хотел только послушания. И оно будет у него. Мир стал очень одиноким местом.

Армун дремала в покачивающейся лодке, то и дело просыпаясь от храпа Калалека, потом снова начинала дремать. Керрик не мог спать. Он просто лежал с открытыми глазами, уставившись на медленно вращающиеся звезды. Скоро должна была взойти утренняя звезда, после этого наступит рассвет. К наступлению следующей ночи все должно быть сделано. Он мог просто не дожить до окончания следующего дня, он это знал. Он шел на громадный риск, и в победе он был уверен настолько, насколько смог убедить Армун.

В какой-то миг ему захотелось снова оказаться на побережье, где круглый год лед и снег, в уютном паукаруте с парамутанами, подальше от опасностей. Он отогнал прочь эту мысль, словно это случилось с другим человеком. Он вспоминал многих людей, которых знал. Он был и йиланом, и тану одновременно; был саммадаром, вождем в борьбе. Он сжег Альпесак, потом пытался спасти его, потерял снова. Его захватили йиланы, потом он бежал от всего этого. Теперь он знал, что бежать уже невозможно. Все это вертелось в его голове. Все, что он делал, было правильно, это было единственное решение. Саммады должны быть спасены. И в этом огромном мире он был единственным, кто мог это сделать. Все его усилия, все, что он когда-то делал, привели его сюда, в это место, в этот город. Что должно быть сделано – будет сделано. Звезды поднялись над горизонтом, и он пошел будить остальных.

Армун молча поплелась к берегу. Она многое хотела сказать, но ничего не говорить было легче.

Она стояла в воде, прижимая огненный ящичек к себе, видела, как темный контур лодки медленно удалялся от нее. Луна ушла, звезды тускло светили, и она не могла в темноте видеть лицо Керрика. Потом лодка скрылась во тьме. Армун повернулась и устало пошла по воде к берегу.

– Ой, мы уже мертвые, мертвые, – бормотал Калалек сквозь зубы. – Захвачены этими гигантскими мургу.

– Нечего бояться. Они не ходят ночью. Теперь высади меня на берег, а то скоро наступит рассвет. Ты понял, что должен делать?

– Я знаю, мне было сказано.

– Я снова тебе повторю для полной уверенности. Ты думаешь, что яд для уларуака убьет этих мургу?

– Они умрут. Они не больше уларуака. Это верная смерть.

– Тогда сделай это, быстро, пока я буду на берегу, Убей их, но только двоих из них, не больше. Только убедись, что они действительно мертвы; это очень важно, Двое из них должны умереть!

– Они умрут. Теперь иди, иди!

Лодка так быстро уплыла, что Керрик еще не успел даже дойти до берега. Утренняя звезда ярко светила над горизонтом. Забрезжил рассвет. Время пришло. Керрик снял с себя одежду, обметки с ног. Его копье было в лодке, он не был вооружен… Он дотронулся до металлического ножа, висевшего у него на шее. Нож казался просто украшением.

Керрик расправил плечи и высоко поднял голову, чтобы показать свое превосходство. Совершенно одинокий, он направился в сторону йиланского города – Икхалменетса.

Глава 43

Нинлемейстаа халмуту эйстесеклем.

Над эйстаа – только небо.

(Поговорка йилан)

Громкие крики разбудили Ланефенуу и привели ее в неописуемую ярость. Прозрачный диск в стене ее спального помещения едва светился – должно быть, наступал рассвет. И кто осмелился устроить такой шум в ее амбеседе! Это был звук внимания – к – говорящему, громкий и настойчивый. В один миг она вскочила на ноги, разрушая огромные узоры на полу, и направилась к выходу из помещения.

В центре амбеседа стояла единственная йилана странного цвета и странной формы. Когда она увидела Ланефенуу, то крикнула ей:

– Ланефенуу, эйстаа Икхалменетса, выйди вперед! Я буду разговаривать с тобой!

Дерзкая форма обращения: Ланефенуу ревела от негодования. Помещение осветилось солнечным светом, и она остановилась, даже приподняла хвост от изумления. Говорить могли только йиланы, но это был не йилан.

– Устузоу?! Здесь?!

– Я – Керрик. Огромной силы и огромного гнева.

Ланефенуу медленно шла ему навстречу, потеряв дар речи. Это было невероятно. Устузоу! Бледнокожий, мех посередине, мех на голове и лице, с пустыми руками, сверкающим металлом вокруг шеи. Устузоу Керрик, каким его описывала Вайнти.

– Я пришел предупредить, – сказал устузоу; в его обращении было оскорбление. Грудь Ланефенуу горела от ярости.

– Предупреждение? Мне? Ты только напрашиваешься на смерть, устузоу. – Она подалась вперед. В каждом ее движении была угроза. Но эйстаа остановилась, когда он своими движениями выразил уверенность в разрушении.

– Я несу только смерть и боль, эйстаа. Смерть уже здесь и будет еще, если ты не выслушаешь то, что я скажу тебе. Двойная смерть. Смерть двоих.

Вдруг у входа в амбесед послышалась возня, и они оба посмотрели на взволнованную йилану, которая появилась, широко открыв рот.

– Смерть, – сказала вошедшая, с теми же самыми выражениями силы и настойчивости, как у Керрика. Ланефенуу села на хвост, онемев от шока. Она молчала, пока йилана движениями пыталась сказать ей что-то.

– Послание от Муруспе – срочность информации. Урукето, которым она командовала, мертв. Умер внезапно ночью. И другой урукето тоже мертв. Оба мертвы.

Крик боли Ланефенуу пронзил воздух.

Она, сама командовавшая урукето, посвятившая всю жизнь этим животным; город, который гордился тем, что в нем самые лучшие урукето… И вот… Двое из них… Мертвы. Она, извиваясь от боли, повернулась, чтобы посмотреть на огромное изображение урукето под потолком. Оба мертвы! Что сказал этот устузоу? Она медленно повернулась, глядя на это ужасное существо.

– Оба мертвы, – повторил Керрик. – Теперь мы поговорим, эйстаа.

Он выразил нежелание видеть посланную к ней йилану, от высшего к низшей. Та повернулась и поспешила уйти. Даже такое обладание властью в ее присутствии нисколько не подействовало на Ланефенуу, не смогло вывести ее из состояния горечи по бесценно утраченному.

– Кто ты? – спросила она. – Что ты хочешь?

– Я – Керрик – величайший, и я – эйстаа всех тану, которых ты зовешь устузоу. Я принес тебе смерть. Но я принесу тебе жизнь. Я тот, кто велел убить урукето. Те, кому я приказываю, сделали это.

– Почему?

– Почему? Ты та, кто послал Вайнти уничтожить тех, кем я управляю; преследовать их, убить и продолжать убивать. Я скажу тебе, почему были убиты два урукето. Один – чтобы показать тебе мою силу. Это я могу сделать всегда, когда захочу. Убить чем угодно и когда угодно. Но смерть одного можно расценить как случайность. Два убитых урукето – это не случайность. Они все могли бы умереть так же легко. Я сделал это, и теперь ты знаешь, кто я, какими силами командую. Поэтому ты сделаешь то, что я скажу тебе.

Гневный рев Ланефенуу прервал его. Она подалась вперед, широко расставив большие пальцы и открыв рот; ее острые зубы были наготове. Керрик не сдвинулся с места. Вместо этого он заговорил в такой манере, в которой были оскорбление и надменность.

– Убьешь меня – и все твои урукето будут мертвы. Это то, чего ты хочешь, эйстаа? Смерти своим урукето и своему городу? Если ты хочешь этого, тогда быстрей ударь меня, до того, как ты сможешь подумать и изменить свое решение.

Ланефенуу дрожала от внутренних противоречий, происходящих в ней самой; привыкшая за свою жизнь командовать, распоряжаться жизнью и смертью и никому не подчиняться. И этот устузоу может так разговаривать с ней! Она теряла над собой контроль. Керрик не думал отступать или менять свой надменный тон. Малейшая слабость с его стороны – и она сразит его. Возможно, он переусердствовал, но выбора у него не было. Он бросил быстрый взгляд на холм, который возвышался за ним. Ничего.

– Я хочу тебе кое-что сказать, эйстаа, – проговорил он. Он должен говорить, приковывать ее внимание, не дать возможности ее страстям совершить суд над ним. – Икхалменетс – великий город, сокровище среди всех остальных городов йилан, приморский город Икхалменетс. Икхалменетс – это ты, а ты – это Икхалменетс. Твоя ответственность и твоя награда. Ты правишь здесь.

Он еще раз взглянул на холм. Над ним было облако. Облако ли? Нет. Дым. Ланефенуу была готова наброситься на него. Он громко закричал, чтобы предотвратить ее приступ гнева.

– Ты – Икхалменетс, и Икхалменетс должен быть уничтожен. Посмотри, вон туда. Видишь это облако, которое вовсе не облако? Это дым. А ты знаешь, что это за дым? Дым идет от огня, а огонь сжигает и уничтожает. Огонь сжег Альпесак, убил всех. Ты знаешь об этом. Теперь я принес огонь в Икхалменетс.

Ланефенуу повернулась, посмотрела в ту сторону и в агонии завыла. Огонь поднимался кверху, дым стелился густыми облаками. Керрик потребовал внимания – к – говорящему, и она одним глазом посмотрела на него, другое глаз уставился на дым.

– Я пришел не один в твой Икхалменетс, эйстаа. Мои силы убили твои урукето, пока я шел в амбесед. Сейчас мои силы подступают ко мне со всех сторон, а они хозяева огня, как ты знаешь. У них огонь уже наготове, и ждут только моего сигнала. Если я его дам – Икхалменетс сгорит. Поэтому выбирай и побыстрей; огонь – жадный.

Гневный крик Ланефенуу перешел в крик боли. Она была побеждена. Обессилев и опустив руки, она села на хвост. В первую очередь погибнет ее город и ее урукето. Смерть этого существа не имела значения. Смерть Икхалменетса – лишь это имело значение.

– Чего ты хочешь? – спросила Ланефенуу. Поражение лишило ее сил.

– Я хочу того же, чего и ты, эйстаа. Продолжать свое существование. Ты выгнала нас из Альпесака. Ты и твои йиланы и фарги останутся там, потому что это город йилан. Никто вам не причинит вреда. Я вижу снег на вершинах гор над нами, который с каждым годом опускается все ниже. До того, как снег доберется до вас, Икхалменетс переедет в Альпесак и будет там в целости и сохранности под теплым солнцем. Икхалменетс будет жить там. Но мои устузоу тоже должны быть в безопасности. Даже сейчас Вайнти выполняет твои команды, преследуя и убивая их. Ты должна приказать ей, чтобы она вернулась, прикажи ей перестать убивать. Сделай это, и Икхалменетс будет жить. Нам ничего твоего не нужно. Ты сохранишь свой город. Нас беспокоят только наши жизни. Ты должна остановить Вайнти. Сделай это, и Икхалменетс, и все твои урукето будут жить и сегодня, и завтра – всегда, как они жили вчера и позавчера.

Очень долго Ланефенуу была неподвижна. Она молчаливо сидела, пытаясь среди множества мыслей найти правильное решение. Наконец силы вернулись к ней, и она снова заговорила властным голосом:

– Это будет сделано. Я остановлю Вайнти. Для нее никогда не было необходимости нападать на устузоу. Она будет отозвана. Вы уйдете. Вы останетесь на своем месте, мы – на своем. Я не желаю больше ни говорить с тобой, ни видеть тебя снова. Я хочу, чтобы ваше яйцо никогда не раскрывалось и вы бы никогда не появлялись.

Керрик согласился с ней.

– Есть лишь один путь, чтобы остановить Вайнти.

Ты знаешь ее, и я знаю. Она способна не выполнить твоего приказа и не прекратить свои действия. Она способна на это, не так ли?

– Да, – хмуро сказала Ланефенуу.

– Тогда ты должна пойти к ней, найти и приказать вернуться. Тогда она вынуждена будет прекратить преследование устузоу; ведь ее йиланы – это твои йиланы, ее фарги – это твои фарги. Вот что надо сделать.

Глаза Ланефенуу горели ненавистью, но она держала себя в руках.

– Я сделаю это.

– Хорошо. – Керрик дотронулся до кольца на шее и до ножа, висевшего на нем. Он сорвал нож с кольца и протянул его Ланефенуу. Она не пожелала его взять. Тогда Керрик бросил его в пыльный песок к ее ногам. – Передай это Вайнти. Она знает его, она знает, что это значит. Она знает, что я – тот, кто сделал эту вещь, и зачем я ее сделал. Она поймет, что у тебя не было другого выбора, другого решения.

– Меня не интересует, какие чувства будет испытывать Вайнти, что она знает.

– Конечно, эйстаа. – Керрик говорил медленно, сдерживая свой гнев. – Но я хочу, чтобы она знала, что это я, Керрик, остановил ее. Я хочу, чтобы она поняла, что это я сделал.

С этими словами Керрик повернулся и ушел. Он вышел из амбеседа и прошел мимо остолбеневших фарги, стоявших тут же толпами. Они в страхе шарахнулись от него, потому что видели издали их разговор с эйстаа. Они не знали, что происходило, но все это было ужасно, за пределами понимания. Два урукето были мертвы, а этот устузоу – йилан нес с собой смерть.

Керрик прошел через весь Икхалменетс к берегу и повернулся к йиланам и фарги.

– От имени вашей эйстайи я приказываю вам. Всем вам. Она приказывает вам посетить ее в амбеседе. Идите.

Неспособные на ложь, они восприняли то, что он говорил, за правду и поспешили в амбесед.

Оставшись один, Керрик спрыгнул на песок и вышел из города.