Текст книги "Зима в Эдеме"

Глава 34

Мареедеге мареедегеб деемарисси.

Есть или быть съеденным.

(Поговорка йилан)

Вайнти сидела на шее таракаста. В каждой линии ее тела, в посадке чувствовались сила и власть; живые поводья, которые росли ото рта чудовища, были крепко зажаты в ее руках. Животному надоело ждать. Оно повернуло к ней голову на длинной шее, шипя и щелкая своим острым клювом. Сильно натянув поводья, Вайнти таким образом управляла им. Оно целый день могло бы простоять на одном месте, если бы она этого захотела. Под отвесным берегом широкой реки последний уруктоп шел вброд к суше, чтобы присоединиться к остальным. Он еле передвигал своими восемью ногами, так как преодолел длинный путь по воде. Его подгонял единственный наездник, сидящий на его широких плечах. Когда уруктоп отдохнет, то сможет везти на себе нескольких фарги; они уже приплыли на лодке. Все шло, как было запланировано. На широкой равнине, раскинувшейся вдоль реки, все было в движении; фарги, прибывшие накануне, собирали свой лагерь, который разбили на ночь. Виноградные лозы с шипами, слегка увядшие на солнце, были свернуты кольцами; животные, излучающие свет, и огромные хесотсаны были связаны вместе. Все были готовы вскоре выступить в поход. Кампания была хорошо подготовлена.

Вайнти обернулась и окинула взглядом холмистую равнину и видневшиеся вдали небольшие горы за ней, мысленно перенеслась в долину, расположенную за этими горами, где прятались устузоу. Она пойдет туда, несмотря ни на какие препятствия; она найдет их. Все ее тело было напряжено от ненависти, губы поджаты так, что видны были зубы. Таракаст зашевелился, потому что она сильно сжала ногами его шею, но, резко потянув поводья, Вайнти заставила его замереть. Устузоу умрут, все умрут. Резким ударом она направила огромное, как гора, животное вперед, вниз по склону, к лагерю.

Меликеле отвернулась от фарги, за которой она наблюдала, когда увидела приближавшуюся Вайнти, складывая руки в приветствии низшей к высшей по званию, показывая сердечное гостеприимство. Она делала это искренне и не могла скрывать своего удовольствия при виде Вайнти.

Она больше не испытывала интереса к далекому Икхалменетсу и его эйстаа, которую она видела только издали. В этом городе она была не более чем простой фарги. Ее никто не знал, и она никому не была нужна, несмотря на ее способность хорошо говорить. Вайнти все изменила и разрешила Меликеле подняться по службе с такой быстротой, на какую она только способна. Вайнти вознаграждала тех, у кого были ум и послушание. Меликеле была послушной, оставалась ей и не хотела ничего более, как верой и правдой служить Вайнти.

– Все в полной готовности, – сказала она в ответ на вопрошающий жест… Вайнти грациозно соскользнула с животного-горы на землю и посмотрела вокруг, как шла подготовка.

– Ты молодец, Меликеле, – сказала она, сопровождая слова жестами.

– Я делаю то, что мне было приказано, высочайшая Вайнти. Моя жизнь в твоих руках.

Вайнти восприняла это как должное, потому что Меликеле говорила, подтверждая жестами силу признательности. Как бы она хотела иметь побольше преданных, как эта, йилан. Верности и ума сейчас трудно было и ожидать, даже от избранных последователей Ланефенуу. На самом деле это было сборище льстецов, отобранных больше для низкопоклонства перед эйстаа, а не по способностям. Ланефенуу была слишком сильной и независимой, чтобы допустить какую бы то ни было конкуренцию со стороны ее свиты. В глубине души Вайнти знала, что однажды между ними возникнут разногласия. Но этот день был далеко. Пока Вайнти всю свою силу и способности будет отдавать уничтожению устузоу, управлению городом Ланефенуу ничего не будет угрожать. Уничтожение! Ее конечности двигались от силы чувств и она громко заговорила:

– Теперь слушай, сильная Меликеле. Возьми свою фарги, а я с основными силами последую за вами. Передовой отряд обогнал тебя на один дневной переход. Все они верхом на таракастах, поэтому смогут просматривать обе стороны пути, пока будут продвигаться вперед. Если они заметят какие-нибудь признаки устузоу, то остановятся и будут ждать твоего подкрепления, чтобы схватить их. Ты знаешь то место, где вы должны в следующий раз встать лагерем?

– Я очень долго рассматривала картинки местности, но только тогда буду точно знать, когда сама увижу эту местность. В случае неуверенности я могу положиться на двух разведчиков?

– Да, конечно; тем более этой дорогой они уже ходили со мной. – Вайнти оценила честность Меликеле, даже допуская недостаток ее знаний. Она была уверена в своих силах; знала, когда можно положиться на других. – Ты знаешь, где ты должна нас ждать?

– Да, на берегах желтой петляющей реки. – Она подняла и показала все пальцы обеих рук. – Это будет по счету десятый лагерь после этого, и я буду помнить счет дням.

– Будь все время начеку. Устузоу очень коварное животное, которое приходит, чтобы убивать. Будь готова к различным капканам и ловушкам. Вспомни, как они нападали на нас, когда мы были на острове, а потом за ночь, когда шел сильный дождь, исчезли. На этот раз они не должны ускользнуть снова. Мы должны найти их и убить. Но все время помни об опасности, иначе мы сами умрем.

– Есть самим или быть съеденными, – угрюмо сказала Меликеле, затем сложила руки замком и выразила бесконечную агрессию.

– Мой аппетит очень велик!

– Хорошо сказано. Встретимся через десять дней. Вайнти вонзила когти в бока животного-горы. Оно зарычало и зашипело от злости и пустилось вперед. Меликеле вернулась к своей работе. Когда разобрали все защитные сооружения, уруктопа быстро нагрузили. Фарги были готовы: оружие они держали в руках, когда она делала последнюю проверку. В течение этого долгого похода Меликеле выделила тех, кто обладал умственными способностями или способностью хорошо говорить.

Это вселяло в нее уверенность, что на каждом уруктопе будет хотя бы по одной фарги, способной следить за порядком. Все припасы были уложены в определенных местах. Все было так, как тому и следовало быть. Меликеле быстро прошла, переваливаясь, к ведущему уруктопу, забралась на него и подала сигнал таракасту, чтобы тот шел впереди. Вайнти дала ей одного, чтобы она ехала верхом на нем, но Меликеле не умела им управлять. Это нисколько не огорчало ее. У нее была обязанность вести за собой остальных и выполнять приказы Вайнти, и она была чрезвычайно счастлива в этой роли. По ее сигналу отряд выступил в поход.

Уруктоп продвигался медленно, но уверенно на своих сильных мускулистых восьми ногах. Они не отличались быстротой передвижения, но зато могли идти без отдыха от рассвета до заката. У них почти отсутствовал интеллект, и, если бы им не приказали остановиться, они шли бы, пока не умерли. Меликеле знала об этом и следила за здоровьем этих могучих животных. В конце дня их приводили к озеру или молодым зеленым деревьям, чтобы они могли наесться и напиться. В самом начале похода она обнаружила, что тяжелые ногти на задней паре ног имели склонность ломаться, а затем совсем отрываться. Если это случалось, то ступня постоянно кровоточила, пока несчастное животное не теряло сил и не умирало. С разрешения Вайнти, она выбрала двух лучших фарги, которые учились у Акатолп искусству лечения и заживления ран. Однако каждую ночь она сама проверяла уруктопов.

День прошел, как и другие, в постоянной спешке и движении. Таракаст сначала бежал то с одной, то с другой стороны, а затем побежал впереди всех. Скучный пейзаж тянулся вдоль всего пути. В полдень внезапно разразился ливень, заставив их остановиться, но яркое интенсивное солнце вырвалось из-за облаков и вскоре высушило и обогрело их. Солнце теперь было спереди них, приближаясь к горизонту, когда они подошли к группе таракастов, стоявших у ручья. Земля была ровной, там и тут были разбросаны кустарники. Было ясно, что перед этим здесь стояла лагерем большая группа. Это было удачно выбранное место. С общего согласия Меликеле дала знак, чтобы разбить здесь лагерь.

Строго следуя ее приказам, животных для верховой езды по очереди напоили и отвели на пастбище. За таракастами надо было следить, чтобы они не убежали; уруктопы никуда никогда не убегали. Их даже приходилось заставлять есть, и после этого они ели, пока их не останавливали. Они были невероятно тупы. После того, как лагерь окружили виноградными лозами, фарги сами принялись за еду, но это было лишь после того как пришло последнее животное и когда последние виноградные лозы были уложены на место.

Ночью стало холодно, и все фарги спали в своих плащах. Меликеле тоже закуталась в плащ, когда померк последний луч света. К тому времени на виноградных лозах уже появились шипы. Она ждала некоторое время с удовлетворением наблюдая, как ядовитые шипы поднимаются вверх, и зная, что день кончился, что средства защиты в порядке. На этом ее работа была завершена. Только после этого она легла, укутавшись в плащ, довольная тем, что она безупречно выполнила все указания великой Вайнти. Меликеле закрыла глаза и тут же погрузилась в сон.

Вокруг нее, в окружении ядовитых шипов лоз, были животные, производящие свет, и хесотсаны, готовые в любой момент к стрельбе в случае малейшей тревоги. Фарги тоже спали. Некоторые таракасты производили шум и со злостью шипели друг на друга, но вскоре они тоже заснули, спрятав головы под хвосты. Йиланы и их звери спали. Большая часть лагеря расположилась на ровной местности, но с одной стороны было небольшой высоты возвышение, где у подножия скал ветер нашел почву и образовал небольшой холм.

Одна из скал вдруг задрожала и развалилась на куски.

Некоторые фарги, спавшие неподалеку, проснулись и открыли глаза. Но ничего больше не услышали, увидели только яркие звезды, закрыли глаза и снова заснули. В любом случае, их зрение ночью было настолько плохим, что они бы не смогли разглядеть, как еще одна скала рассыпалась, на этот раз очень тихо. Медленно, очень осторожно Херилак поднял голову над наметенными холмами.

Большой охотник оглядел лагерь. Полумесяц уже поднялся в небе, и в эту безоблачную ночь звезды ярко освещали лагерь. Все было видно как на ладони. Неуклюжие формы животных с восемью ногами, фигуры спящих мургу поменьше. Целые упаковки мяса мургу с одной стороны и пузыри с мясом с другой.

Вдруг ударил луч света, послышался резкий щелчок хесотсана, когда какое-то животное дотронулось до ядовитых виноградных лоз. Херилак замер. Мургу, которое было ближе к свету, село и посмотрело вдаль. Свет медленно потух, все снова заснули. Теперь, осторожно и тихо, Херилак отодвинул холмы и дальше мог свободно ползти.

Он лежал, прижавшись к земле, потом повернулся и позвал:

– Давай, быстро. Иди.

Он отполз в сторону, когда из-под земли выполз еще один вооруженный охотник. Сзади него открылось отверстие в пещере. Охотники сами вырыли пещеру, потом закрыли ее холмами земли, которые они теперь с таким трудом отодвигали. Копать они начали утром, как только мургу, находившиеся здесь прошлой ночью, скрылись из виду.

Теперь они выползли из укрытия и полной грудью вдохнули свежий воздух. В пещере они прятались с полудня; было очень жарко, нечем было дышать. Никто не жаловался. Все здесь были добровольцами.

– Все, как ты говорил, Херилак, – прошептал ему охотник прямо в ухо.

– Да. Они всегда останавливаются на ночь в одном и том же месте. А теперь мы сделаем то, что должны сделать. Убить.

Они были безжалостны и были опытны в убийстве мургу. Только иногда слышался стон от боли, когда охотники ножами и пиками убивали спящих мургу одного за другим. Когда последний мургу был мертв, они захваченными хесотсанами убили верховых животных. Некоторые из них волновались и кричали, почуяв запах смерти, который распространился вокруг них, пытались убежать и натыкались на ядовитые шипы. Один за другим они были убиты. Мясорубка закончилась.

Ни один из охотников не мог спать. Они вытерли руки от крови, сели и тихо говорили до рассвета. Когда стало светло, Херилак встал и отдал приказ:

– Мне нужна здесь помощь. Я хочу укрыть эту дыру, где мы прятались, чтобы ничего не было заметно. Затащите несколько тел на вершины скал. Они могут найти отверстие – я не знаю. Но если этого не случится будет что-то большее, что взбудоражит их. Они будут ломать голову, как это произошло, как мы преодолели их защитные ограждения. Это может остановить их.

– Тогда они вернутся назад? – спросил Ненне.

– Нет, этого не произойдет, – сказал Херилак, чувствуя, как в нем нарастает гнев. – Они будут все время приходить. Но мы будем их останавливать и убивать. Мы можем делать это. Теперь дождемся, когда наступит день и шипы уберутся. Не прикасайтесь ни к чему, пользуйтесь копьями, если надо отодвинуть шипы. Пусть все остается как оно есть. Мы возьмем смертоносные стрелы, немного мяса, больше ничего. Положите виноградные лозы на место, когда будем уходить. Это зрелище сделает мургу очень-очень несчастными. Я хочу, чтобы это было именно так.

Глава 35

Они плыли на юг вдоль побережья. Парамутаны были очень взволнованы этим путешествием в неизвестность. Увидев впереди землю или кусочек пляжа, они показывали в ту сторону и от удивления кричали. Керрик не разделял подобного энтузиазма, а с каждым днем все больше и больше впадал в уныние. Армун видела это и могла только разделить с ним его отчаяние; она знала, что мало чем могла ему помочь. Чем дальше они плыли на юг, тем лучше становилась погода, но не их настроение. Армун чуть ли не радовалась плохой погоде, которая настала вскоре, так как Керрик должен был работать вместе с остальными – зарифлять паруса и выкачивать воду из трюма – поэтому у него почти не оставалось времени на размышления о будущем.

Береговая линия резко поворачивала на запад – это они могли видеть и по карте. Хотя солнце было теплым, зимние бури с севера примчались к ним, принеся с собой шквалы дождя. На восьмой день путешествия они прорывались сквозь стены ливней, которые следовали один за другим с самого рассвета, но к полудню миновал последний шквал, и ливень унесло к побережью, оставшемуся позади.

– Видишь – радуга, – сказала Армун и показала на огромную арку, перекрывающую все небо, поднимаясь из моря и опускаясь вглубь материка. Казалось, что она оканчивается за скалистым мысом. – Мой отец всегда говорил: если бы ты нашел место, где заканчивается радуга, ты нашел бы там гигантского оленя, который смог бы разговаривать с тобой. Если его найти у конца радуги, он никуда не убежит и ответит на твой любой вопрос. Вот что говорил мой отец.

Керрик молчал. Он смотрел на землю, как будто и не слышал ее.

– Как ты думаешь, такое может быть? – спросила она. Керрик покачал головой;

– Я не знаю. Я никогда не слышал, чтобы гигантские олени разговаривали. Они любят хорошо поесть, но я не думаю, что мне понадобится для чего-нибудь их совет.

– Но это особенный олень. Тебе только надо его найти у конца радуги. Я верю, что он и правда там.

Она сказала это уверенно, наблюдая за тем, как радуга становилась все бледнее и бледнее, пока совсем не исчезла, когда буря умчалась далеко вглубь материка, за лесистые холмы. Керрик ничего ей не ответил, а снова впал в уныние.

После бури ветер утих, и солнце снова пригрело, выйдя из-за туч. Армун повернулась к нему лицом и пальцами провела по волосам, чтобы они высохли. Только парамутаны были недовольны: они сняли меховые куртки и жаловались на жару. Они были детьми севера, и им становилось очень плохо, когда наступала жара. Калалек стоял наклонившись вперед. Ветерок шевелил волосы на его спине. Он пристально смотрел вперед, на берег.

– Там! – вдруг вскрикнул он, на что-то показывая. – Это что-то новое, чего я до сих пор никогда не видел.

Керрик подошел к нему и, прищурившись, посмотрел вдаль, на зеленый островок у побережья; подождал, пока окончательно не убедился.

– Поворачивай и иди к берегу, – сказал он. – Я знаю, что это. Это… – здесь словарный запас подвел его. Он повернулся к Армун и заговорил с ней на марбаке: – Я не знаю слова, которым можно было бы это назвать, но это то место, куда мургу приводят своих детенышей, чтобы они начали плавать. Мургу здесь, в этом месте. Армун бегло говорила на парамутанском, а глаза Калалека становились все шире.

– Они действительно там, – сказал он, толкая весло, в то время как остальные бросились к леерам. Иккерган развернулся и взял обратный курс от берега, подальше от йиланской пристани. Керрик смотрел на карту и водил по ней пальцем.

– Вот оно. Должно быть, это. Нам нужно причалить к берегу, а дальше добраться до этого места пешком. Мы должны разузнать, что там делается.

– Ты думаешь, там есть мургу? – спросила Армун.

– Конечно, нельзя говорить об этом, не побывав там, но они могут там быть. Нам надо быть поосмотрительнее, ходить осторожно по несколько человек.

– Если пойдешь ты – пойду и я. Он начал было отговаривать, но услышал такую твердость в ее голосе, что в ответ лишь кивнул головой.

– Тогда мы вдвоем. И еще один или, по крайней мере, двое парамутан.

Калалек тоже присоединился к разведывательной группе. После долгих криков и споров взяли еще и Ниумака, потому что он был известен как великий следопыт. Они подогнали иккергак к песчаному пляжу. Вооруженная копьями маленькая группа по песку отправилась в путь. Пляж заканчивался у скалистых холмов; дальше они пошли через лес. Лес здесь был почти непроходимым из-за поваленных деревьев, которые нагромождались тут же у подножия растущих деревьев. Их толстые стволы возвышались над молодой порослью. Как можно скорее им нужно было проложить себе путь назад к океану, туда, где волны разбивались о скалы.

– Я умираю. Жара убивает меня, – сказал Калалек. Он еле ковылял и был близок к изнеможению.

– Снег, лед, – сказал Ниумак. – Вот где живут настоящие люди. Калалек говорит правду: смерть от жары ходит рядом.

Впереди было голубое небо и приветливый ветерок. Парамутаны наслаждались его прохладным прикосновением, а Керрик в это время раздвинул густые листья и взглянул на скалы и разбивающиеся о них волны. Теперь они были совсем близко от гавани йилан. За скалами было что-то наподобие холмов, но с такого расстояния он не мог сказать, что именно это было. Ничто не шевелилось; все выглядело так, словно там никого не было.

– Надо подойти поближе…

– Я пойду с тобой, – сказала Армун.

– Нет, лучше я пойду один. Если мургу там, я сразу же вернусь назад. Я знаю их, знаю, как они реагируют. С тобой будет намного опаснее. Парамутаны тоже могли бы пойти, если бы они смогли пройти так далеко. Оставайся с ними. Я вернусь как можно быстрее.

Она хотела возразить, пойти с ним, но знала, что он делает единственно правильную вещь. На минуту она обняла его, уронила голову ему на грудь, потом оттолкнула и повернулась к парамутанам, которые с трудом дышали.

– Я останусь с ними. Теперь иди.

Очень трудно было пробираться через лес бесшумно: надо было убирать много веток с дороги, а под ногами хрустело сухое дерево. Он пошел быстрее, когда попал на тропинку, ведущую вниз с холмов. Она поворачивала вправо, к побережью, и дальше он пошел осторожнее. Когда из-за холмов стало хорошо видно пляж, Керрик остановился и посмотрел сквозь листья. Пустой бассейн был прямо перед ним; рядом были расположены высокие холмы. Для природного происхождения они были слишком правильной формы. К тому же они имели отверстия наподобие дверей, которые вели внутрь. Стоит ли ему подойти поближе? Если йиланы внутри этих холмов – как он может это узнать? Поблизости не было ни одного урукето, но это ничего не значило, потому что йиланы могли быть за холмами.

Отчетливый щелчок хесотсана резко раздался в тишине. Керрик бросился в сторону, упал, испугавшись. В цель не попали, но ему надо было уходить.

Под ногами потрескивали сухие сучья, и, пробираясь сквозь дебри молодых деревьев, он увидел йилану, которая бежала, подняв хесотсан. Она неожиданно остановилась, увидев его, и сложила руки в жесте удивления. Потом она выпрямилась и направила хесотсан на него.

– Не стреляй! – закричал он. – Почему ты хочешь убить меня? Я не вооружен, и я друг!

Он выронил копье из руки и ногой закопал его поглубже в валявшуюся на земле листву, пока говорил.

Эффект был драматичным. Йилана отступила назад и неуверенно заговорила:

– Это устузоу. Он не может говорить, но, однако, говорит.

– Я могу говорить, к тому же очень хорошо.

– Объяснение присутствия здесь: немедленно и срочно.

Оружие было наготове, но на него не направлено. Это положение могло в любой момент измениться. Что он мог сказать? Что-нибудь такое, что заставило ее слушать.

– Я пришел издалека. Меня научила говорить одна очень умная йилана. Она была добра ко мне и научила меня многому. Я – друг йилан…

– Я уже слышала однажды про устузоу, который разговаривает. Почему ты здесь один? – Она не стала ждать объяснений, а вместо этого подняла оружие и направила на него. – Ты убежал от своей хозяйки, бросил ее – вот что ты сделал. Стой там и не двигайся.

Керрик все сделал так, как она приказала: у него не было выбора. Царила тишина, когда он услышал другие шаги; потом он увидел двух фарги, которые спускались по тропе из леса и несли тело гигантской птицы. Он выругался про себя за то, что сразу не догадался, что шел по хорошо протоптанной тропе, а не по естественной дикой тропинке. Итак, здесь йиланы. А эта – грубая и неуклюжая – по-видимому, охотник, какой была Сталлан. Она, должно быть, отправилась на охоту за свежим мясом и наткнулась на него. Он должен был знать – и любой охотник это увидел бы – что тропа была не естественного происхождения, и ему надо было быть предельно осторожным. Он же ничего этого не сделал. Фарги подошли, прошли мимо него. Каждая повернула один глаз в его сторону, когда проходила мимо, выражая удивление. Из-за тяжести ноши они говорили с трудом.

– Иди за ними, – приказала охотница. – Побежишь – умрешь!

Керрику не приходилось выбирать. Он с большой неохотой поплелся вдоль тропы, потеряв от отчаяния дар речи, к круглым конструкциям на берегу.

– Отнесите мясо мясникам, – приказала охотница фарги. Обе фарги прошли мимо первого куполообразного сооружения, но Керрику она показала знаками, чтобы он вошел в это сооружение.

– Мы войдем сюда. Я думаю, что Эсспелей захочет тебя увидеть.

Внутрь сооружения вела кожаная дверь. Он толкнул ее, и дверь распахнулась. За ней оказался короткий тоннель, заканчивающийся еще одной дверью на дальнем конце, которую можно было рассмотреть в тусклом свете, проникавшем в тоннель сквозь отверстия в стене. Керрик дотронулся до второй двери, и по нему прошла волна теплого воздуха, когда он входил в помещение за этой дверью. Световые отверстия здесь были намного больше, и свет был ярче. Здесь было много странных существ – существ науки. На стенах висели карты, а одна из йилан склонилась над каким-то инструментом.

– Почему ты беспокоишь меня, Фафнеге? – сказала она с некоторым раздражением, поворачиваясь к охотнице. Но ее жесты тотчас же изменились от удивления и страха. – Мерзкий устузоу! Почему он не мертв, зачем ты ведешь его сюда?

Фафнеге знаками показала свое превосходство в знаниях и презрение к страху. Она была очень похожа на Сталлан.

– Тебе ничто не угрожает, Эсспелей, поэтому перестань дрожать от страха. Это очень необычный устузоу. Посмотри, что произойдет, когда я прикажу ему говорить.

– Тебе не угрожает никакая опасность, – сказал Керрик. – Это я в опасности. Прикажи этому импульсивному существу опустить оружие. Я не вооружен.

Эсспелей замерла от удивления. Прошло много времени, пока она заговорила.

– Я слышала о тебе. Я разговаривала с той, которая разговаривала с Акотолп, и услышала от нее о говорящем устузоу.

– Я знаю Акотолп. Она очень-очень толстая.

– По крайней мере, ты, должно быть, единственный, кто говорит, что Акотолп толстая. Почему ты здесь?

– Вещь исчезла, сбежала, – сказала Фафнеге. – Другого объяснения ее присутствия здесь не может быть. Посмотри на кольцо на ее шее. Посмотри – в этом месте оторван поводок. Она сбежала от своего хозяина.

– Так вот что случилось, – сказала Эсспелей. Керрик молчал, его мысли смешались. Что он должен сказать им? Любая история подошла бы: они не имели способности лгать самим себе, потому что их сокровенные мысли отражались в каждом движении их тела. Но он мог лгать – и будет лгать.

– Я никуда не исчезал. Это была случайность: буря, урукето был поврежден. Я упал в море и поплыл к берегу. Я был совершенно один. Я голоден. Очень хорошо, что у меня снова есть возможность говорить с йиланами.

– Это представляет огромный интерес, – сказала Эсспелей. – Фафнеге, принеси мяса.

– Эта вещь снова убежит, если мы позволим ей это. Я прикажу фарги.

Она вышла, но Керрик знал, что она ушла недалеко. Он мог бы сбежать в любой момент, но прежде ему надо было извлечь хоть какую-то пользу из его нынешнего положения. Он должен разузнать, что эти йиланы делают здесь, так далеко на севере.

– От самого из глупейших самой умнейшей: просьба сообщить кое-какие знания. Что йиланы делают в таком холодном месте?

– Информация, – сказала Эсспелей, отвечая, не задумываясь и все еще удивляясь присутствию йилана – устузоу. – Это научное место где мы изучаем ветры, океан, погоду. Это, разумеется, выше твоего понимания. Я не знаю, зачем утруждаю себя этими объяснениями.

– Щедрость духа от высшей к низшему. Вы проверяете, насколько здесь холодные зимы, холодные ветры, которые все сильнее и сильнее дуют с севера?

Эсспелей выразила удивление и намек на уважение.

– Ты не фарги, устузоу, но ты можешь говорить, имея совсем маленький интеллект. Да, мы изучаем зимы, потому что знание – это наука, а наука – это жизнь. Вот то, что мы изучаем. – Она жестом указала на набор инструментов, на карты, висевшие на стенах. Ее речь сопровождали движения, выражавшие несчастье. Она разговаривала в тот момент больше с собой, чем с ним. – С каждым годом зимы становятся все холоднее, с каждой зимой лед все дальше продвигается на юг. Здесь – мертвый Соромсет и мертвый Ингебан. Мертвые города. Да еще холод наступает. Теперь на очереди Икхалменетс, который тоже должен умереть, если туда придет холод.

Икхалменетс! Керрик едва сдерживал свои эмоции. Он некоторое время пытался ничего не говорить, чтобы голос не выдал его страстей. Икхалменетс – это город, о котором ему рассказывала тогда на пляже Эрефнаис перед тем, как умереть; город, который помогал Вайнти; город, откуда началось наступление на Дейфобен. Икхалменетс – враг.

– Икхалменетс? Из-за своей тупости я никогда не слышал о городе Икхалменетсе.

– Твоя тупость просто грандиозна! Приморский город Икхалменетс – ослепительный островок в океане. Ты не йилан, если не знаешь о существовании Икхалменетса.

Сказав это, она большим пальцем дотронулась до карты на стене.

– Такой тупой, что мне самому удивительно, как я еще могу жить, – согласился Керрик. Он подался вперед и заметил, в какое место она указала. – Какая щедрость от высшей к низшему, что ты даже позволяешь себе разговаривать со мной, теряешь ужасно много своего невероятно драгоценного времени, чтобы повысить уровень моих знаний.

– Ты говоришь правду, йилан – устузоу. – Дверь открылась и вошла фарги с куском мяса. – Мы поедим, потом ты ответишь на мои вопросы.

Керрик ел молча, переполненный одновременно яростью и неожиданным счастьем. Больше вопросов у него не было, больше он ничего не хотел знать. Теперь он знает, где находится вражеский Икхалменетс: в бескрайних просторах океана, в этом беспокойном мире.