Текст книги "Зима в Эдеме"

Глава 38

Йиланехесн фариги ниндасиги нинбан.

Пока фарги не станет йиланой, у нее не будет своего города.

(Поговорка йилан)

Прежде всего надо сделать новый город. Амбаласи знала это, но она постоянно жалела, что не занималась изучением Сорогетсо. Так она называла йилан, очень молчаливых, которые даже если и вступали в разговорный контакт, но могли делать это на самом низком уровне, как будто они все еще были молодыми элиниилами в море. Это было единственное умозаключение, которое она сделала после первого контакта с ними; это невозможно было так же успешно повторить. Сорогетсо не подходили близко, они прятались в джунглях, а она была постоянно занята бесконечными проблемами выращивания города. Дочери Отчаяния ей неохотно помогали. От этого ее возмущение и раздражение все время возрастали.

Теперь она лежала в тени быстро выросшего кустарника и изучала через сандуу образцы. На видоизмененные глаза существа падал солнечный свет, поэтому изучаемый предмет был отчетливо виден. Большая часть микроскопической жизни была ей знакома. Не было видно никаких вредных микробов, которые могли бы вырасти в стерилизованной почве. Хорошо.

– Пошлите за Энге, – приказала она своей помощнице Сетессей, которая меняла ей образцы.

Затем она прилегла на скамью для отдыха и вздохнула. Жизнь была слишком короткой, чтобы успеть сделать все, что хотелось. Ланефенуу была щедрой по отношению к ней, а жизнь в далеком Икхалменетсе теперь казалась настоящим удовольствием для исследований. Сколько лет она провела там? Счет был потерян. Она бы осталась там, если бы не заинтересовалась биологическим аспектом философии Дочерей. Затем, неожиданно, она отказалась от всех удобств ради этого места под тенью кустов. Нет! – ее тело дернулось от силы ее мыслей. Возможно, изучение Дочерей Отчаяния было ошибкой, но путешествие сюда ошибкой не было. Какой богатый материал она здесь нашла; как ее будут уважать за то, что она предоставит вниманию ученых Энтобана, все еще не рожденных. Но она отказалась от этой мысли. А вот гигантский угорь имеет важное значение, если не упоминать о новом континенте. И есть еще одна важная вещь: Сорогетсо. Терпение, она должна быть терпеливой, делать все не спеша. Ей необходимо быть осторожной, миролюбивой, спокойной в работе. Ей нужен город, чтобы в нем работать, бесценные сестры, чтобы обеспечивать ее всем необходимым, и удобства, пока она будет изучать Сорогетсо. По этой причине город должен быть быстро выращен. Она снова вздохнула, подумав, что и раньше часто задумывалась над этим. Нравится это или нет – все равно она должна была этим заниматься.

На нее упала тень, и Амбаласи поняла, что это Энге, которая терпеливо ждала, когда ученая закончит внутреннюю беседу с собой. Амбаласи повернула к ней один глаз и знаками велела ей быть внимательной.

– Мы подошли к важному моменту в развитии этого нового города. Стена – крепкая, бесчисленные поросли уничтожены, растут кусты, которые дают тень. Этот участок земли позади меня не один раз перекапывали, стерилизовали и удобряли, и теперь он вполне готов. Осталось сделать только одну вещь: посадить семя города.

Она достала его из контейнера. Энге упала на колени в молчаливом восхищении. Она долго смотрела на шишковатую коричневую форму, прежде чем заговорила.

– Первое и самое важное в моей жизни было открытие учения Угуненапсы. Теперь в моем существовании наступил еще один очень важный момент. За это мы Должны благодарить только тебя, великая Амбаласи. Поэтому мы и назвали всю эту новую землю в честь тебя, чтобы прославить твое имя. Ты дала нам свободу, переправила нас через океан, привела нас в Амбаласокей, и здесь ты вырастишь для нас город. Можно мне позвать остальных, чтобы и они увидели, как ты будешь сажать?

– Посадка – это важный этап, а не момент. Все должны продолжать свою работу.

– Они должны почтить посадку, почтить тебя.

– Хорошо, если ты настаиваешь. Но это ужасная трата времени.

Известие быстро разлетелось, и Дочери побросали свою работу и, широко раскрыв от жары рты, сбегались со всех сторон. Они молча окружили Энге, проталкиваясь поближе, чтобы увидеть, как будут опускать зерно в мягкую землю. Энге в это время поливала почву под руководством Амбаласи.

– Хватит, ты же не хочешь засушить его или, наоборот, чтобы оно сгнило от сырости! – сказала старая ученая. Она протянула зерно, и Дочери в почтении склонились. – Кто из вас хочет посадить его?

К огорчению Энге, вспыхнули споры; руки задвигались, ладони вспыхнули различными оттенками цвета.

– Мы должны обсудить…

– Как бы поступила Угуненапса?..

– Это зависит от очередности. Кто пришел к Угуненапсе первым, должен быть и самым мудрым. Мы должны выбирать по этому принципу. Вопрос исчерпан…

– Убедительная просьба, – сказала Энге, повторяя свою просьбу движениями, пока они совсем не замолчали, – вести себя тихо. Только одна йилана подойдет для такого важного события. Та, которая привела нас сюда, которая принесла с собой семя города. Она – единственная имеет право посадить город.

– Глупая трата времени, – сказала Амбаласи, с ворчанием поднявшись на ноги. Несмотря на свою склонность спорить и обсуждать, Дочери, по крайней мере, знали достаточно, чтобы уважать интеллект и способности. Амбаласи встала на край ямки, сжимая большими пальцами зерно.

– Этой церемонией… – начала Энге и остановилась, шокированная тем, что ученая просто бросила зерно в ямку и сверху засыпала его землей, потом вернулась на скамью для отдыха, что-то на ходу говоря им:

– Полейте это место еще раз, потом все возвращайтесь к своей работе.

В последовавшем жутком молчании Энге заговорила первой, подбирая нужные слова:

– С огромной благодарностью к Амбаласи, высшей среди высочайших. Она удостоила нас чести, посадив зерно нашего города – первого города последователей Угуненапсы. Как мы решили, мы много раз…

– Я знаю!

– …у города может быть только одно название. Он будет называться Угуненеб – Город Угуненапсы и навсегда прославит это имя.

Движения удовольствия, крики счастья. И судорожные движения со стороны Амбаласи, которая громко сказала:

– Хватит! Работать! Надо много сделать. Ты, Энге, останешься, но прикажи остальным, чтобы они выполняли свои задания.

– Им нельзя приказывать. – Энге заметила нарастающий гнев Амбаласи и быстро повернулась к толпе. – В честь Амбаласи и в честь Угуненапсы, которые всех нас ведут, мы должны вырастить город, и поэтому сейчас все должны вернуться к своим обязанностям. Я напоминаю вам о нашем общем решении. Мы будем делать то, что должно быть сделано.

Она повернулась к Амбаласи, которая сделала знак в сторону джунглей, подразумевающий большую важность, и заговорила:

– Я думаю, что теперь мы начнем нашу работу с Сорогетсо. Они наблюдали за нами?

– Да, как ты и просила, мне докладывали об их появлениях здесь. Они наблюдают за нами очень часто, скрываясь в тени деревьев, а вдоль берега реки даже ближе подходят.

– К ним не пытались подойти?

– Нет, как ты и приказывала. Но за ними следили. Их трое.

– Что? Почему мне раньше не сказали об этом?

– Ты сама приказала наблюдать за ними, но не действовать.

– Бывают случаи, когда надо поступать так, как считаешь нужным. Я удивлена твоей нерасторопностью, Энге.

Энге знала: лучше не отвечать на такие категоричные утверждения. Амбаласи встала и посмотрела по сторонам.

– Где они? Я ничего не вижу.

– Потому что ты смотришь не в ту сторону. Позади тебя, у самой реки, есть выступы над водой, заросшие кустарником. Днем они там плавают и, спрятавшись, наблюдают за нами.

– Их никто не тревожил?

– Конечно, нет.

– Совершенно случайно твои последовательницы поступили правильно. Теперь надо подумать, как выйти на контакт с Сорогетсо. Я пойду и начну общение.

– Нет, – сказала Энге, сопровождая речь знаками силы и команды. Амбаласи была поражена, шокирована, потому что, сколько она себя помнила, никто с ней таким тоном никогда не говорил. Энге снова обратилась к ней, пока гнев Амбаласи не достиг своего апогея.

– Я когда-то говорила тебе, что изучала методы общения. Теперь я скажу тебе, что разработала теорию звуко-цветодвижения, которую я с удовольствием тебе разъясню. К тому же я долго работала над изучением общения фарги и элининиилов; то же самое было сделано с самцами в ханале. Я провела ряд исследований и обнаружила, что я единственная, кто посвятил этому огромное количество времени. Так как я специалист в этом вопросе, то точно знаю, что ты захочешь выслушать мои предложения. – Она видела, что Амбаласи задыхается от гнева и готова вот-вот взорваться. – Ты никогда не подвергала наказанию Элем за то, что она выработала свои определенные знания, как кормить урукето, – быстро продолжила Энге.

Амбаласи отпрянула назад и сделала едва заметное движение, показывая, что она оценила сказанное.

– Вообще-то, Энге, я не испытываю особой необходимости в твоей компании, но иногда ты проливаешь свет на определенные вещи, что приводит меня в изумление. Я очень устала, поэтому воспользуюсь этой возможностью, полежу в тени и послушаю тебя.

– Первое, – сказала Энге, поднимая большой палец, придавая этому оттенок долгого размышления, – надо идти одной, точно так же, как ты ходила за рыбой.

– Хорошо, согласна. Если я именно та одна.

Энге не стала спорить, а продолжала:

– Во-вторых, мы делили с ними пищу и теперь должны перейти на другой уровень. Им интересно, что мы из себя представляем, что здесь делаем. Но тут мы не должны давать им исчерпывающие ответы. С ними надо поделиться знанием, но если я что-то им дам, то захочу получить от них что-то взамен.

– А как это можно будет сделать?

– Если ты уловила ход моих рассуждений, то сама поймешь.

Энге быстро повернулась, пока ярость Амбаласи не захлестнула ее. Она медленно пошла к кустам, которые скрывали наблюдателей Сорогетсо. Ее шаг все замедлялся, и, когда она увидела взволнованные движения в кустах, совсем остановилась и присела на хвост. Она была достаточно близко, чтобы ее могли понять, но не настолько, чтобы представлять угрозу. Энге вытянула вперед руки, повернув их ладонями кверху.

– Друг, – сказала она и повторяла это снова и снова, используя самую простую манеру с цветами без глаголизации. Энге остановилась и посмотрела на кусты. Когда реакции со стороны наблюдавших не последовало, она снова принялась повторять то же самое. Чувствуя себя непринужденно и ведя себя терпеливо, она излучала тепло и безмятежность. – Друг. – Это все, что она должна была сказать. – Друг.

Солнце прошло через все небо, когда Сорогетсо беспокойно зашевелились. Наконец одна из них выбралась из кустов и встала прямо перед Энге. Это была другая, не та, которую они встретили в джунглях. Эта была более высокая и сильная и стояла, высокомерно задрав подбородок. Когда она увидела, что Энге не делает никаких движений, то вонзила когти ступней в землю в какой-то агрессивной манере.

– Нет страха, – сказала Энге. – Не бойся меня. – Сорогетсо была озадачена, и Энге повторила свои действия много раз, все время упрощая их, пока Сорогетсо не поняла и ее грудная клетка не стала вздыматься от гнева.

– Меня… бояться… нет! Ты… бояться.

Контакт был установлен, но Энге не испытывала удовольствия от этого. Но она вновь засияла красками дружбы, потом объяснила свое имя.

Амбаласи, наблюдавшая издали, не сделала никаких выводов из этого первого контакта. Но наконец солнце совсем склонилось к горизонту; Сорогетсо вдруг повернулась и бросилась в кусты, а затем погрузилась в воду.

Энге медленно пошла назад. Ее тело было сковано и неподвижно.

– Я надеюсь, ты с умом потратила столько времени, – сказала Амбаласи. – Хотя отсюда я не заметила, чтобы произошло что-то особенное.

– Многое произошло, много общения. – Энге говорила невнятно, так как находилась в прострации и углубилась в свои мысли. – Я настаивала, чтобы та, которая пришла, вняла моим просьбам. Я назвала ей свое имя и попыталась убедить ее, что мы пришли сюда с миром. Я повторила много раз, что мы желаем только помочь им, дать пищу, если они хотят. Для первого контакта этого было достаточно.

– Я надеюсь, это не было пустой тратой времени. Ты узнала, как ее зовут?

– Да.

– Тогда скажи. Как ее зовут?

– Еесассиви. Прекрасный рыболов. Но это не ее имя. – Энге на какое-то время задумалась, потом снова заговорила: – Мы не можем сказать, что это ее имя.

– Тогда мы можем сказать, что это его имя.

– Да, именно так. Этот прекрасный рыбак – самец.

Глава 39

– То, что ты говоришь, совершенно невозможно. Амбаласи пустила в ход все средства, чтобы наиболее ярко выразить свои чувства. Энге склонилась под давлением ее гнева и самоуверенности, но осталась при своем мнении.

– Может быть, все обстоит так, как ты говоришь, великая Амбаласи, потому что ты самая мудрая в науках жизни. Я преклоняюсь перед твоими знаниями, однако я знаю еще то, что знаю.

– Как ты можешь знать? – прошипела Амбаласи; все ее тело дрожало, грудная клетка вздымалась и отливала ярко-оранжевыми красками, как будто охваченная пламенем.

– Я знаю на самом простом уровне. Сорогетсо сердился, когда я отвечала не так, как ему хотелось бы, делал угрожающие жесты, один из которых обнаружил его пол. Я видела то, что видела. Это самец, а не самка.

У Амбаласи подкосились ноги; она мгновенно побледнела, началась одышка, ее страстность упала. Ошибки не было: Энге видела то, что было на самом деле. Ее конечности подергивались, словно в судороге, в то время как она искала во всем этом хоть какое-нибудь возможное объяснение. Умозаключения Энге были логически правильными, и поэтому они казались Амбаласи омерзительными.

– Если животное делало жесты угрозы и один из его жестов был связан с половыми органами, я могу сделать заключение, что он должен быть сексуально агрессивным. Что, в свою очередь, подводит к заключению, что… – Она могла бы и не продолжать, так как по судорожному подергиванию ее конечностей можно было догадаться о ее умозаключении. Энге высказала это вслух.

– Самцы здесь занимают главенствующее положение; женщины, в лучшем случае, имеют равные права с ними или, возможно, подчиняются им.

– Как отвратительно! Для йилан это неестественный порядок. В том случае, если это низшие животные, – да, это возможно, потому что они неразумные существа. Но интеллект – это привилегия самок: мышление характерно для женского пола. Источник жизни, яйца – все это свойственно самкам. Самцы же обеспечивают грубые физиологические функции по производству необходимых генов и всех функций, связанных с уходом и наблюдением за беременными самками. Вот для чего они подходят, и других функций у них нет. То, что наблюдала ты, – это абсурдно, противоестественно – и чрезвычайно интересно.

Амбаласи сказала все это с апломбом. В этот момент она думала как настоящая ученая, а не безмозглая фарги. Неужели это возможно? Да, конечно, это возможно. Разнообразие сексуальных ролей, взаимоотношений, разновидности отклонения и извращения среди особей в мире почти бесконечно. Хотя формы коммуникации запрограммированы в генах и не изучены. Это становилось все более интересно. Хватит! Сначала – наблюдение, потом – теория. Нужны факты и только факты.

Это было то, что она открыла первой!.. Она вскочила на ноги.

– Повелеваю слушать меня! Я должна видеть, говорить, записывать все, что касается Сорогетсо! Энге выразила терпение и покорность.

– Ты будешь это делать, потому что у тебя мозг ученой, который раскрывает все. Но сначала общение. Я должна научиться разговаривать с Сорогетсо, добиться их доверия, затем проникнуть в их культуру. Для этого понадобится время.

Амбаласи со скучным видом откинулась назад.

– Конечно, нужно время. Приступай немедленно. Посвяти все свое время только этому и ничему больше. Возьми с собой Сетессей – я освобожу ее от других обязанностей. Она будет все записывать. Записи должны быть очень подробными. Мое имя должно прогреметь, как рев ненитеска, сквозь анналы времени в связи с этим открытием. Разумеется, вам тоже воздастся.

– Твоя щедрость беспредельна, – с уважением сказала Энге, скрывая свои сокровенные чувства. К счастью, Амбаласи была слишком увлечена своими собственными мыслями, чтобы обращать внимание на негативные оттенки в ее речи.

– Да, конечно, это общеизвестный факт. Я тоже должна овладеть языком. Сетессей каждый день будет приносить мне записи. Ты научишься говорить с ними, завоюешь их расположение, дашь им еду. Может быть, они будут болеть, и тогда я окажу им медицинскую помощь. Делая это, я изучу их философию. Двери знаний открываются, факты накапливаются: открытие близко! – Она посмотрела на Энге, и выражение ее лица стало суровым. – Но знания, которые они будут получать, должны быть достигнуты терпением; они должны быть доступны. От них надо скрыть тот факт, что самцы содержатся отдельно, как ненужные элементы.

Энге была обеспокоена:

– Но открытость – это основа нашего существования. Мы делимся всем друг с другом.

– Замечательно! Но этим фактом делиться нельзя. – Она сделала на этом ударение, но увидела, что у Энге есть сомнения. – Я приведу сравнение. Йиланы никогда не вложат хесотсан в руку неразумного фарги, только что вышедшего из моря. Господство самцов Сорогетсо может быть своего рода оружием, ядом, угрозой. Ты понимаешь это? Согласна со мной?

– Да, – сказала Энге мрачно.

– В общем, я прошу скрыть этот факт из чисто научных соображений… пока. Когда мы узнаем о них побольше, мы снова все обсудим, хорошо?

– Хорошо. – Энге сдерживала эмоции. – Мы должны открыть правду, затем определить, как она воздействует на нас. Пока мы этого не добьемся, я буду молчать.

– Очень хорошо. Если ты согласилась со мной, то мое уважение к тебе выросло. Пришли сюда Сетессей, чтобы я могла дать ей указания, что надо делать.

Город рос превосходно, и по мере того, как он рос, Амбаласи все больше и больше переключалась на другое. Когда возникали трудности, ее гнев был так велик, что все начинали бояться его. Дочери стали искать способы, чтобы самим решать свои проблемы. Это стало возможным вскоре после того, как они поняли, что Угуненеб имеет лишь некоторые удобства из тех, которые имели старые и более большие города. Например, воду надо было носить из реки. Однако их существование здесь было намного лучше, чем в тюремных садах. Если они и спали все вместе под деревьями и ели однообразную пищу из угрей и рыб, то это было не так важно. Что было намного ценнее для них, чем еда и питье, – это возможность говорить и обсуждать Угуненапсу и ее работы, искать правду и предсказывать будущее. Это было тяжелое и в то же время замечательное существование.

Со своей стороны Энге ухитрялась большую часть дня не вспоминать о существовании Угуненапсы. Она работала, чтобы понять Сорогетсо, выучиться их языку. Еессасиви больше не появлялся после их первой встречи, но Энге умудрилась установить контакт с другим Сорогетсо, который был скромен и застенчив, но с помощью терпения и подарков пищи ей удалось покорить его. Этого звали Мооравеес: это имя, вероятно, означало «оранжевый цвет», наверное, из-за оранжевого оттенка кожи на его груди. Это была самка, и Энге находила, что с ней работать намного легче.

Понимание языка Сорогетсо приходило медленно, но все-таки продвигалось. В основном, смысл передавался с помощью цветовых тональностей. Было несколько глагольных структур, и вскоре после этого Энге обнаружила, что она может обсуждать некоторые основные концепции с Мооравеес. Наконец подвернулся случай, когда стало возможным привлечь и Амбаласи.

– Небывалая возможность, – показывала она знаками, когда торопилась к ученой, которая немедленно бросила работу и выразила покорное внимание. На Энге это произвело впечатление: она никогда не подозревала, что Амбаласи знает эти раболепные жесты.

– Срочное объяснение, – сказала Амбаласи.

– Нижеследующее. Моя контактер сообщила мне, что один из ее компаньонов ранен. Я тут же сообщила Мооравеес, что одна из нас может лечить тела, и Мооравеес это сообщение очень взволновало. Я думаю, что она проводит нас к пострадавшему.

– Отлично. Я изучала их средства общения по вашим записям. – Она стояла выпрямившись и говорила, как Сорогетсо. – Помощь – нужна, благодарность.

Энге была потрясена.

– Это великолепно. Настало время для нас проникнуть в джунгли. Я боюсь только за твою безопасность: все-таки, это в первый раз. Может быть, я возьму Сетессей? У нее есть способности к целительству. Для первого визита это было бы более подходяще…

– Я пойду сейчас, – сказала Амбаласи, подчеркнув все свое превосходство и силу власти. Энге согласилась: она знала, что на этот раз Амбаласи невозможно было переубедить.

Амбаласи положила узел с медицинскими принадлежностями в широко раскрытый рот вьючного животного. После тщательного осмотра Амбаласи добавила еще несколько нефмакелей (животных, служащих перевязочным материалом) для серьезных ран и еще кое-что, что могло бы понадобиться. Когда все было уложено, она повернулась к Энге.

– Все это понесешь ты. Нам не нужны свидетели. Веди меня.

Сорогетсо ждали их в реке. Над водой была видна только голова Мооравеес. Ее глаза расширились от ужаса, когда подошла Амбаласи. Она повернулась и пошла по воде против течения. Обе йиланы последовали за ней в воду, но она была лучшей пловчихой, нежели они, и ее оранжевая окраска вскоре исчезла из виду. Амбаласи увидела, как она вышла на противоположном берегу, и начала грести в этом направлении.

Энге плыла за ней, нагруженная медицинскими принадлежностями. Она тяжело дышала, когда выбралась на берег. Мооравеес была на опушке леса и, когда они подошли, ушла за деревья. Они поспешили за ней, постоянно выпуская ее из виду, но заметили, что шли все время по хорошо протоптанной тропе. Когда йиланы вышли из джунглей и оказались на берегу реки, они увидели, что Мооравеес ждет их.

– Стоп, – она ладонями излучала цвета и движениями головы указывала на опасность. Две йиланы сразу же остановились и посмотрели в ту сторону, куда она указывала, но ничего страшного не увидели.

– В воде, – знаками показала Мооравеес, потом широко раскрыла рот и издала пронзительный крик. Она проделала это еще раз, пока ей не ответили таким же образом с другого берега реки. Кусты на той стороне зашевелились, и из них вышли еще двое Сорогетсо и неуверенно посмотрели на воду.

– Опасность чужих, много – страха, – отозвался один из них.

– Смерть Ичикчее – еще больший страх, – ответила Мооравеес. На другом берегу взяли большое бревно, перекинули его через реку, и получился мостик. Мооравеес пошла по бревну, вонзаясь когтями в грубую жесткую кору и держась за ветви. Энге надеялась, что пойдет впереди Амбаласи, но та была упряма и несговорчива.

– Я пойду первой, – сказала Энге. – Мне нечего бояться.

– Глупость и непонимание, – ответила Амбаласи страстно. – Я не боюсь этих примитивных созданий. Это было молчание мыслей и невозможность вести наблюдение, что останавливало меня. Ты видела, что они делали?

– Конечно. Перебросили это полено, чтобы перебраться на другой берег, не промокнув.

– Разум – низшей – фарги! – щелкнула Амбаласи в ярости. – Ты видишь глазами, но неспособна понять своими мозгами. Их манера поведения больше похожа на манеру поведения устузоу, а не йилан. Что ты думаешь происходит?

– Конечно! Хотя они внешне похожи на нас, но находятся на том же общественном уровне, который соответствует низшим существам, не имеющим понятия о йиланской науке.

– Разумеется! Это стало понятно тебе после того, как тебе на это указали. Пойдем.

Они перешли мостик так же осторожно, как и Сорогетсо, хотя Амбаласи остановилась посередине, наклонилась и посмотрела в воду. Сорогетсо от страха опять начала кричать, потом подала знаки отрицания и пошла дальше.

– Никакой видимой опасности, – сказала Амбаласи, с интересом наблюдая, как Сорогетсо тащили за ветки бревно, стараясь не ступать в воду, и водворили его на прежнее место. Как только это было сделано, двое Сорогетсо поспешили скрыться за деревьями. Энге окликнула:

– Мооравеес пошла по этой дороге. Пойдем за ней. Йиланы отправились по другой, хорошо протоптанной тропе и вышли на поляну. Здесь они увидели только одну Мооравеес, которая ждала их. Но они чувствовали, как на них из-за кустов смотрело множество глаз. Амбаласи была счастлива, что получает новые знания.

– Посмотри на берег сквозь деревья. Я уверена, что мы окружены водой. Островок в реке выполняет роль препятствия для чего-то опасного, существующего в воде.

Обрати внимание на их примитивные и отвратительные привычки: разбросанные кости кажутся черными от облепивших их мух.

– Мооравеес зовет нас, – сказала Энге.

– Иди за мной и принеси медицинские принадлежности.

Мооравеес приподняла низкую ветку, которая скрывала гнездо из сухой травы под деревом. Там лежала Сорогетсо – без сознания, с закрытыми глазами. Это была самка. Она шевелилась и стонала от боли. Ее левая ступня была покусана каким-то животным, она была наполовину съедена. Теперь она распухла и почернела, ее облепили мухи. Щиколотка и нога выше щиколотки тоже распухли и обесцветились.

– Полнейшая тупость, – сказала с некоторым удивлением Амбаласи, открывая контейнер – животное. – Нужно принимать срочные меры, и ты поможешь мне. Нам предоставляется возможность научного эксперимента и наблюдений. Отошли прочь Мооравеес. Скажи ей, что жизнь этого создания будет спасена, только ей надо уйти, иначе лечение не будет проводиться.

Сорогетсо была счастлива, что ей велели уйти: она сделала это немедленно. Как только она ушла, Амбаласи быстро ввела обезболивающие средства. Когда Ичикчее замолчала, она поместила на поврежденную поверхность нефмакела, положила его голову на большую артерию под коленом. Нефмакел обмотался вокруг ноги, проглотил свой хвост и сильно перехватил ногу, прекратив доступ крови. После этого Амбаласи взяла острый нож и отрезала инфицированную стопу. Энге отвернулась, чтобы этого не видеть, но слышала хруст мяса и кости. Амбаласи заметила это и удивилась.

– Такая щепетильность! Разве фарги, у которой нет жизненного опыта, это ты? Наблюдение и обогащение знаниями – это жизнь. Смотрю на тебя и удивляюсь. Конечно, ступню можно было подлечить, но она все равно была изуродована. От нее осталась только часть, поэтому было лучше ее совсем отрезать. На ней не было половины пальцев и нескольких костей стопы. Очень осторожно и умело я отсекла остальное. Это было необходимо. Теперь дай самого большого нефмакела, чтобы продезинфицировать рану. Подай мне контейнер.

Амбаласи закрыла рану, потом достала другое существо для еще одной инъекции.

– Антибиотик. Все.

Теперь, когда все было закончено, она поняла, что она не одна и, кроме Энге, многие Сорогетсо стояли вокруг и наблюдали.

– Боль утихла, – сказала Амбаласи угрюмо на их языке. – Она должна много дней отдыхать, чтобы стать здоровой, как прежде.

– Ноги… нет, – сказала Мооравеес, глядя широко раскрытыми глазами.

– Я вернусь и вылечу ее. Потом вы увидите то, чего никогда не видели.

– Что ты сделала? – спросила Энге, озадаченная, как и Сорогетсо.

– Я имплантировала клетки, чтобы выросла новая ступня. Если эти существа имеют такую же генетическую структуру, как и мы, на месте потерянной вырастет новая ступня.

– А если она не вырастет?

– Это все равно представляет научный интерес. Главное здесь – результат.

– Особенно для Ичикчее, – сказала Энге с неодобрением. Амбаласи удивилась.

– Если бы не научные знания – это создание умерло бы. Твои эмоции здесь неуместны.

Сорогетсо теперь приблизились. Их было десять. Они с растопыренными руками и раскрытыми ртами пытались понять этот неизвестный метод общения. Они внимательно следили, как говорила Амбаласи; некоторые подходили ближе, чтобы лучше видеть ее меняющиеся цвета.

– Вот так, – коротко показала она Энге. – Нужно как можно больше знания. Поговори с ними. Это важное событие, очень важное.

Сорогетсо сначала попятились назад, испугавшись нового метода общения, но, когда Энге их дружелюбно позвала, снова вернулись.

– Они как только что вышедшие из воды фарги, – сказала она. – Мы должны быть терпеливыми.

– Конечно, терпеливыми, но мы тоже новички, как и они; мы тоже учимся у них. Мы теперь – фарги. Мы здесь, чтобы учиться, потому что у них своя жизнь, которую мы должны понять. Теперь мы с этого и начнем.