Текст книги "Зима в Эдеме"

Глава 32

Как и все события у парамутан, их возвращение сопровождалось громкими криками, смехом и едой. Готовые оказать помощь руки втащили их иккергак на берег рядом с другими. Они хихикали и постоянно сталкивались друг с другом, когда разгружали его, подкрепляясь остатками еды. Все было быстро съедено. Армун осталась помочь женщинам, а Керрику очень хотелось посмотреть новую землю. Он знал, что ему нечем было помочь Калалеку, чтобы установить паукарут. Он взял свой лук и копье и пошел между паукарутами по направлению к лесистым холмам, расположенным за ними. Ему было приятно чувствовать под ногами снова твердую землю после долгих дней на иккергаке, хотя казалось, что земля временами уходила из-под ног. Когда он вошел в лес, то глубоко вдохнул аромат свежей листвы. Это была хорошая земля.

Но холодные зимы добрались и до этого места. Хотя была середина лета, в глубоких оврагах все еще лежал снег. На деревьях пели птицы, но более крупных животных, казалось, в лесу не было. Может быть, хороший охотник и заметил бы какие-то знаки, но он ничего такого не нашел. Он очень быстро устал, потому что после многих дней, проведенных в море, его ноги отвыкли ходить по твердой земле. Но, несмотря на это, он испытывал истинное наслаждение от того, что ходил по твердой земле, и шел дальше, не обращая внимания на усталость. Он нюхал воздух. Лесная почва, твердая, словно после мороза, трава и слабый запах падали, который доносил ветер. Слабое потрескивание.

Керрик остановился, замер, потом медленно наклонился и положил копье на землю. Только когда он натянул тетиву, он поднял копье, а потом тихо пошел вперед, держа в каждой руке по оружию. Потрескивание становилось все отчетливее и громче, и он увидел, что впереди, в просвете деревьев, что-то движется. Медленно, оставаясь в тени, он направился к этой цели, пока в удивлении не остановился.

Мертвое животное оказалось оленем. Теперь оно лежало со вспоротым брюхом и истекало кровью. Но животное, которое его ело, не было похоже ни на одно из тех, которых он видел раньше. Оно было высоким, худым, голова была спрятана внутри туловища убитого оленя. Потом оно выпрямилось, отрывая от туши кусок мяса. Окровавленная голова и клюв, пристальный взгляд – это какой-то мараг! Нет, это была птица. Ростом она была выше его, ноги были толще, и крошечные крылья. Он, должно быть, зашевелился, потому что она увидела его, уронила кусок мяса, издала отвратительный крик и захлопала крыльями. Он бросил копье и поднял лук, натянул тетиву и пустил стрелу.

И промахнулся. Птица стояла на том же месте, она все еще кричала, когда он взял копье и медленно стал отступать под покров деревьев. У него было достаточно времени, чтобы найти и убить одного из этих животных в другой день. Когда птица скрылась из виду, он повернул и быстро пошел через лес к берегу.

Их паукарут был уже установлен, и Калалек сидел на земле напротив него на солнце; карта йилан лежала у него на коленях. Он улыбнулся, когда увидел Керрика, и помахал ему картой.

– Тут что-то есть, и скоро я пойму это. Я уже много знаю. Ты видишь вот это, зеленое; знаешь, что это? Это океан. Скоро я все пойму.

Армун вышла из палатки, когда услышала, что они разговаривают. И Керрик рассказал ей о том, как ходил в лес и что видел там огромную птицу.

– Это новая земля, и нам предстоит узнать много нового, – сказала она с неизменной практичностью. – Я тоже должна пойти и увидеть это своими глазами. Там должны быть растения и цветы, о которых ты ничего не знаешь. В лесу всегда есть еда, если ты знаешь, где ее искать.

– Это опасно. Не ходи одна. Мы должны идти вместе.

Выражение ее лица изменилось, когда он это сказал, и она взяла Керрика за руку, как будто это могло удержать его на месте.

– Они только и ждали наш иккергак, чтобы он прибыл до того, как они отправятся на север за уларуаком. Некоторые мужчины и подростки не идут. Для них это очень важное дело, которым они занимаются.

Керрик посмотрел на ее угрюмое лицо и увидел страх в ее глазах.

– В чем дело?

– Они хотят, чтобы ты пошел с ними.

– Но я не хочу.

– Они уверены, что тебе будет приятно, если они тебя об этом попросят. Это великая честь, и они надеются, что ты согласишься. Но я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну.

Он понимал ее чувства: перед этим у них была долгая разлука. Он попытался переубедить ее и в то же время самого себя.

– Это займет немного времена; это все равно, что пойти на охоту. Вот увидишь.

После недавнего путешествия у Керрика не было никакого желания снова выходить в море. Но он никак не мог этого избежать. Мальчишки смотрели на него с завистью, женщины похлопывали его, когда он проходил мимо, потому что считалось, что хороший знак – дотронуться до того, кто впервые выходит в море на охоту за уларуаком. Оставшаяся часть дня была посвящена подготовке иккергаков, а большая часть ночи прошла в радостном и праздничном поедании мяса, потому что все знали: скоро у них будут запасы свежего мяса, когда все вернутся с охоты.

Они ушли утром, а Армун стояла внутри паукарута не в состоянии видеть, как он уходил от нее снова. Она вышла, когда маленькая флотилия была уже едва видна на горизонте.

Они плыли на север, и Калалек счел необходимым сообщить Керрику, зачем они туда идут.

– Лед. Мы плывем по льдам, там есть уларуаки.

Керрик с трудом понимал, почему эти животные водятся именно на севере, во льдах, так как Калалек употреблял слова, которых он до сих пор никогда не слышал. Он знал, что надо дождаться, когда они прибудут туда, чтобы самому все понять.

Они пробыли в море много дней, когда наконец появилась белая линия льда. Было много шума и волнения, когда они приближались, и перед ними возвышалась ледяная стена. Волны разбивались о нее, а в волнах была видна темная масса, которая свешивалась со льда.

– Кункулек, – сказал Калалек и почесал живот. – Уларуак идет сюда, чтобы их съесть. А мы пойдем и съедим его. Как смешно!

Когда они повернули и пошли за ледником, Керрик мог видеть, что кункулеком были зеленые водоросли огромной длины. Одним концом они прикреплялись ко льду, а другой конец уходил в море. Ранее он ничего подобного не видел. И тут его осенило. Уларуак приходит сюда, чтобы поесть кункулек, а парамутаны следят за этим. Он посмотрел вперед в надежде увидеть это животное, которое пасется на этих холодных северных «пастбищах».

Керрик невольно поддался азарту охоты. Иккергаки повернули на запад и пошли вдоль ледяной стены. Когда они подплыли к айсбергу, который раскололся на отдельные куски, они растянулись в одну линию, чтобы обследовать все ледяные горы и каналы, образовавшиеся между ними. Но не поодиночке. Это были групповые усилия, и постоянно все иккергаки были на виду друг у друга. Иккергак Калалека был где-то посередине. Иккергак, который был слева, и иккергак, который был справа, хорошо просматривались, но других уже не было видно. Они были далеко или исследовали другие каналы.

С тех пор, как иккергак стал принадлежать Калалеку, он имел право первым бросать копье. У него были специальные приспособления, чтобы захватить животное и уже не выпускать его. Калалек сидел и жевал вяленое мясо. Все смотрели в оба.

Таким образом они пять дней продвигались на север. На рассвете каждого дня они были уже наготове. На шестой день раздался радостный крик того, кто стоял на вахте.

– Сигнал, посмотри туда!

Кто-то с иккергака, который был слева, размахивал чем-то темным над годовой. Калалек взял кусок кожи и передал, сигнал по цепочке. Стадо увидели; охота началась.

Первый иккергак повернул в то время, когда другие ждали, когда подойдут остальные, потом все вместе двинулись на запад.

– Они там! – кричал Калалек.

– Как красиво, я ничего подобного не видел!

Для Керрика они были лишь темной массой на фоне льда – но они были пищей и, вроде бы, кровлей для парамутан. Все их существование зависело от уларуака, и, чтобы найти его, им приходилось пересекать океан от континента к континенту. Теперь настало время, когда им должно было повезти.

Они подходили все ближе и ближе, пока Керрик не увидел огромные темные спины животных, когда они двигались вдоль ледяной стены. У них были тупые головы и толстые губы. С их помощью они хватали кункулек и расчищали от водорослей огромные пространства воды. Они напоминали ему урукето: они были такими же большими, только не имели высокого спинного плавника. Время от времени один из них поднимался над водой и снова с огромным плеском уходил в воду. Иккергаки приближались и выстраивались углом к дальней стороне стаи, и начали разделяться. Калалек кивнул рулевому:

– Заходи вперед, дай им увидеть, дай им подойти к нам. – Он указал на другой иккергак, который опустил паруса и неподвижно стоял на волнах.

Остальные торопились прочь, раздувая паруса, чтобы как можно быстрее окружить стадо. Огромные животные монотонно жевали, не обращая внимания на иккергаки, которые подходили все ближе и ближе. Напряжение возрастало, и Калалек взмахивал копьем, переступая с ноги на ногу.

– Они идут! – закричал кто-то.

Казалось, что все произошло в один момент. Керрик даже не успел опомниться. Парус был поднят, и рулевой направлял иккергак на приближавшуюся стаю, которую вспугнули другие иккергаки. Калалек стоял наготове, не обращая внимания на крики. Темные туши уларуака направлялись к ним.

– Все! – закричал Калалек. – Заходи!

Одним усилием рулевой развернул парус на мачте. Он захлопал и снова надулся. Через несколько мгновений они уже снова двигались на противоположную сторону. Прочь от уларуака, огибая его под углом.

Причина такого маневра скоро стала ясна. Иккергак совершенно не подходил для лобовой атаки. Но, когда животные поравнялись с ним, они замедлили ход, и Калалек мог выбрать свою жертву. Он все делал спокойно, делая руками знаки рулевому, в каком направлении он хотел двигаться, не обращая внимания на советы остальных. Теперь они уже были в самой середине стаи; гладкие мокрые туши двигались по обеим сторонам.

– Приготовиться! – закричал Калалек и воткнул свое копье в пузырь, подвешенный на ремне к борту иккергака, прямо за ним. Конец копья, когда он вытащил его, был черным, и вокруг пополз мерзкий запах из продырявленного пузыря. Иккергак приподняло, когда он наткнулся на спину уларуака.

Калалек со всей силой погрузил копье глубоко в бок животного, потом отскочил в сторону. Зловоние от поврежденного пузыря было невыносимым. Шатаясь, Калалек подошел к борту и перевесился через него. Сквозь слезы Керрик увидел, как Калалек перерезал ремень. Пузырь упал в воду и сразу же был унесен волнами.

Сделав это, Калалек бросил за борт наполненный воздухом кожаный мешок, который поплыл по воде, а иккергак развернулся и последовал за ним.

Калалек снова забрался на мачту и оттуда прокричал свои указания. Если бы они потеряли из виду кожаный мешок, вся операция провалилась бы.

Рулевой посмотрел на Керрика и засмеялся.

– Сильный яд, хороший и сильный. Даже уларуак не может долго выносить его, ты увидишь.

Он оказался прав: вскоре после этого они догнали надутый мешок, качавшийся на волнах. Под ним распласталось огромное тело уларуака. Остальной косяк ушел, другие иккергаки спешили к ним.

– Хороший удар, правда? – сказал Калалек, спускаясь с мачты и оглядывая улов. – Ты когда-нибудь видел такой товар?

– Никогда, – сказал ему Керрик. Скромность не была характерной чертой парамутан.

– Он скоро всплывет, и ты увидишь, что мы будем делать дальше.

Через некоторое время спина уларуака показалась на поверхности, волны перекатывались через нее. Подплывали остальные иккергаки. Керрик был потрясен, когда парамутаны один за другим сбрасывали с себя меховую одежду и ныряли в ледяную воду. У них были костяные крючки, похожие на те, которыми ловят рыбу, только во много раз больше. Они были привязаны к концам кожаных ремешков, которые они держали в зубах. Затем друг за другом они вынырнули из воды и забрались на иккергак. По их покрытым мехом спинам стекали ручейки воды. Они дрожали и кричали, какие они храбрые, пока одевались и вытирались.

Но никто не обращал на них внимания, потому что все тащили ремни. Здесь Керрик мог помочь им, потому что эта работа не требовала особого искусства и умения: нужна была сила. Смысл этого ныряния в воду стал понятен, когда тело уларуака начали вытаскивать. Крючки загнали в плавники животного. Теперь это чудовище вверх тормашками плавало в воде. Потом тушу подтащили к борту, и теперь можно было оценить его длину. Калалек взял в рот кость и опустился на колени в воду. Он полз по воде вдоль тела уларуака, вонзался пальцами в упругую шкуру уларуака, бил по ней кулаком. Он переместился на другое место и повторил те же действия, потом помахал им рукой, перед тем как вынуть изо рта острую кость. Потом он взял кость обеими руками, поднял руки над головой, опустил назад и изо всех сил ударил костью по толстой шкуре зверя. Потом он повертел ею и воткнул ее еще глубже в шкуру, пока ее не стало видно.

– Попробуй теперь, – крикнул он, весь дрожа и обняв себя руками.

Керрик помпой начал откачивать воду из уларуака. Помпа одним концом соединялась с кишкой уларуака. Потом он увидел, что вместо воды помпа качает воздух. Калалек наблюдал за работой. Он был доволен результатами. Он соскользнул в воду и снова вернулся на иккергак.

Он громко смеялся, пока вытирался и одевался, потом попытался что-то сказать, но у него зуб на зуб не попадал.

– Дай мне, я согреюсь, – сказал одному из тех, кто качал помпу. Этот парамутан уже совершенно исчерпал свои силы и с удовольствием уступил ему. – Теперь наполним его воздухом, чтобы он мог плыть, – сказал Калалек.

Керрик сменил другого парамутана и с таким же неистовством начал качать помпу, пока его не сменил другой.

Понемногу они смогли увидеть, что усилия даром не пропали: тело уларуака поднималось все выше я выше над водой. Как только это случалось, ремни, которые были прикреплены к плавникам, были переброшены на другие иккергаки. Их паруса были опущены. Их несли волны, и они медленно тащили за собой огромное морское чудовище.

– Еда, – радостно сказал Калалек. – Эта зима будет хорошая, и мы будем очень хорошо кушать.

Глава 33

На обратном пути шел сильный снег – первый признак того, что осень заканчивалась. Парамутаны были в восторге от такой погоды; они с удовольствием нюхали воздух и слизывали с вещей снег. Когда добрались до берега, снег пошел еще сильнее, и сквозь него с трудом можно было различить темные очертания паукарутов. Они причалили к скалистому берегу. Это место долго выбиралось; по этой же причине с этой стороны были поставлены паукаруты.

Здесь волны, разбиваясь о скалы, сбегали вниз, обратно в море. С берега охотников заметили женщины. Они выбежали из паукарутов, когда в море показался маленький флот, и теперь громко кричали и размахивали руками. Керрик отыскал Армун, которая стояла в стороне, и звал ее до тех пор, пока она не увидела его и не помахала ему в ответ. Потом всех охватило невероятное волнение, когда на скалистый берег с помощью канатов вытащили огромное тело уларуака. Под громкие крики его развернули так, что хвост указывал в глубь острова, и оно лежало так до начала отлива. Когда вода отступила, туша оказалась на мели, наполовину в воде. Теперь ремни отцепили от плавников и ими крепко обмотали хвост, пока не наступил следующий прилив.

Керрик с большим трудом пробирался через толпу к Армун, но никак не мог добраться, потому что между ними были кричащие парамутаны. Калалека несли на плечах, как будто это был простой мешок, а потом опустили на один из громадных плавников. Он достал нож и начал пилить упругое мясо, отрезая окровавленные куски, при этом забрызгал себе лицо, пока оно не стало совсем красным, как и его руки. Затем он взял самый большой кусок, откусил от него и передал его толпе, которая шумела, толкалась, истерически смеялась. Наконец Керрику удалось пробраться к Армун. Он показал на огромное, как гора, тело.

– Охота была удачной.

– Самое главное – что ты опять здесь.

– Нечего было бояться.

– Я не боялась. Это – разлука. Этого не должно случиться снова.

Она не стала рассказывать ему о каждом прожитом без него дне: как она сидела на берегу, смотрела на море, думала о нем и их совместной жизни. Когда она прижала свои шкуры к губам, чтобы не было видно, что они обветрились, как делала это всегда, она поняла, что он был смыслом всей ее жизни, ее новой жизни, которая не была отражением ее прежней жизни. Она была другим человеком, когда они расстались. Ей не нравилось это, не хотелось вновь этого испытывать. Теперь они вместе шли в паукарут, где Керрик разделся, и Армун смывала с него глубоко въевшуюся грязь, накопившуюся после этого путешествия. Потом он лег, укрывшись мягкими шкурами. Она разделась и легла рядом с ним. Им никто не мешал: все парамутаны были на берегу. Вместе, вдвоем: дыхание их смешивалось, ее возгласы радости переходили в его.

Потом Армун встала, оделась и приготовила для обоих еду.

– Я развела огонь и прокоптила эту рыбу, которую перед этим выловила. Я наелась гнилого мяса. А это – корешки из леса. Они очень похожи на те, которые мне приходилось выкапывать раньше. – Когда она увидела озабоченное выражение его лица, то наклонилась и дотронулась до его губ, улыбнувшись. – Я ходила не одна. Мы ходили вместе, много женщин, мальчики с копьями. Мы видели больших птиц, но близко к ним не подходили.

Парамутаны до самых сумерек не возвращались в паукаруты. Они ели свежее мясо и пошли к палаткам, когда начался следующий прилив. Мальчики, оставшиеся на берегу наблюдать за приливом, с громкими криками бежали между паукарутами. Потом все обратили свои взоры к ярким звездам. Захватывало дух от холодного ночного воздуха, когда они снова взялись тянуть канаты. На этот раз изо всех сил тащили животное за хвост; теперь прилив не мог унести тушу назад в море.

Утром начали сдирать шкуру. Отдирали длинные полосы кожи, мясо отсекали от костей. Эта туша теперь была похожа на окровавленную гору. Калалек не принимал в этом никакого участия, только наблюдал. Когда тушу освежевали, он повернулся к паукарутам и снова взял карты. Потом позвал Керрика.

– Я все время, пока мы плыли за уларуаком, думал о них. Потом начал понимать. Я посмотрел на воду, потом на небо и подумал об этом. А потом начал понимать. Они, мургу, плавают по-другому, все делают по-другому, но некоторые вещи, связанные с океаном, должны быть теми же самыми. Вот посмотри-ка, что я думаю, и скажи мне, есть ли в этом правда.

Он разложил йиланские карты на земле и начал ходить вокруг них, держа в руке свою карту из костей. Он поворачивал и поворачивал ее в руках, затем опустился на колени и положил рамку из костей на карту, поворачивая ее до тех пор, пока не добился того, чего хотел.

– Ты помнишь, мы пересекали океан, ориентируясь по неподвижной звезде? Мы шли этим курсом, а вот место, где мы сейчас. Это земля, это лед, это берег, где мы тебя встретили, – вот это место.

Керрик следил за движением пальца, покрытого коричневой шерстью, по сетке из костей и не видел ничего, что так понятно было парамутанам. Для него они все еще были просто костями. Но он кивнул в знак согласия, чтобы не прерывать его. Калалек продолжал:

– Здесь-то я и начал понимать. Мургу плавают только в одном направлении – на юг, потому что ты сам мне говорил, что они не могут жить там, где снег. Мы живем там, где лед и снег, живем только на севере. Но вещи передвигаются с юга на север и с севера на юг. Вот здесь в море есть теплая река: она течет с юга, и мы ловили в ней рыбу. В ней очень много всякой живности, и она течет далеко на север, и, я думаю, в ней водится много рыбы, потому что для нее там много корма. Но где эта река начинается? Ты можешь сказать мне? – Он улыбался и поглаживал мех на щеках, пока ждал ответа.

– С юга? – Этот ответ вовсе не казался каким-то сложным, но он очень взволновал Калалека.

– Да, да, именно так. Ты ведь согласен со мной.

Поэтому посмотри на карту мургу. Если это земля, то это вода. Тогда этот оранжевый цвет мог бы означать теплую воду, которая течет с юга на север. Может ли быть такое?

– Может, – согласился Керрик, хотя для его неопытного глаза мог быть чем угодно. Воодушевленный Калалек с азартом продолжал:

– Поэтому здесь она заканчивается на краю карты. Ведь мургу никогда не ходят на север, поэтому здесь и должен быть север. Но перед тем, как она заканчивается, есть место на их карте – я уверен, что это место есть и на моей карте. И если это так – тогда здесь оно на их карте, а здесь – на моей. Мы теперь на правильном пути.

Керрик абсолютно ничего не понимал в парамутанских картах из костей, но в этом была кое-какая логика по отношению к картам йилан. Оранжевые линии могли бы быть теплой водой, и в этом есть смысл, хотя, что могли означать голубые линии, пересекающие оранжевые, он не мог понять. Неужели весь этот зеленый фон – океан? Темно-зеленый – земля? Возможно. Он провел пальцем влево по темно-зеленому фону, затем – вниз, пока темно-зеленый не перешел в зеленый цвет моря. Иногда ему казалось, что это напоминает модель, которую он видел в Дейфобене. А эти пластинки золотого металла, спрятанные под поверхностью в том месте, где, как они полагали, должен быть океан: что они могли обозначать? Алакас аксехент? По его рукам прошла судорога, когда это название пришло ему на ум. Алакас аксехент. Цепь золотистых полуразрушенных камней. Они указали ему на них, когда проходили мимо на урукето. По пути в Альпесак. Он провел пальцами по зеленому океану до темно-зеленой земли. К двум маленьким желтым кружочкам. Это и был Адпесак.

Красивые пляжи.

– Калалек, ты прав. Я могу понять эти карты, они имеют смысл. Вы, парамутаны, очень мудры и подчиняете весь мир вашим знаниям.

– Это правда! – закричал Калалек. – Я всегда это знал. Если ты понимаешь, расскажи мне побольше о странных обозначениях.

– Здесь место, где был сожжен город. С вами мы встретились, как ты сказал, здесь. В этом месте мы пересекли океан, почти у самого верхнего края карты. Да, здесь – ты видишь, где океан становится шире? Это Генагле. К северу эта земля простирается до Исегнета. А это все – Энтобан, к югу.

– Очень большая земля. – Калалек был потрясен.

– Да. И вся она принадлежит мургу.

Калалек с трепетом и восхищением склонился над картой, проводя пальцами по контурам континента, который был расположен к югу. Затем он провел пальцем вверх, к северу, к тому месту, которое могло бы быть большим островом.

– Это неверно, – сказал он. – Здесь лед и снег, которые не тают. Я не знаю никакого острова.

Керрик подумал о холодных зимах, которые из года в год становились все холоднее – снег каждую зиму проникал все дальше на юг, – и понял.

– Это старая карта, очень старая, или она сделана со старой карты. Здесь земля, которая теперь лежит подо льдом. Мургу когда-то ходили туда. Смотри, там даже есть одно из их обозначений – вот это красное, на земле.

Калалек посмотрел поближе и согласился. Потом провел пальцем к берегу, где они находились.

– Наши паукаруты здесь. А юг, если двигаться вдоль побережья, не так далеко. Ты видишь эту маленькую пометку? Она похожа на те, которые есть ближе к северу. Этого я не понимаю.

Керрик посмотрел на карту с сильным чувством отчаяния. Это было недалеко, на побережье, точно к северу от Генагле, где начинается море. Обе красные пометки были одинаковой формы.

– Там мургу, вот что это значит. Мургу совсем недалеко от нас. Мы бежали от них, а они здесь, они опередили нас!

Керрик был в отчаянии. Неужели нельзя никуда уйти от этих йилан? Разве они для того преодолевали этот долгий путь через холодное северное море, чтобы обнаружить, что здесь их поджидают йиланы? Это казалось невозможным. Они просто не смогли бы жить здесь, на севере, далеко от тепла. Одно обозначение находится сразу, где кончается нетающий лед. А другое – южнее от них… Он посмотрел на Калалека: тот в упор смотрел на него.

– Мы думаем об одном и том же? – спросил Калалек. Керрик кивнул.

– Да. Если мургу так близко, то мы здесь не в безопасности. Мы должны пойти туда, узнать, что обозначают эти красные контуры. Пойти как можно быстрее, до того как начнутся зимние бури. У нас мало времени. Калалек собрал карты, хмуро улыбаясь.

– Я хочу увидеть этих мургу, о которых ты говоришь. Думаю, это будет хорошее путешествие.

Керрик не разделял удовлетворение парамутана. Неужели он пришел так далеко лишь для того, чтобы снова начать битву? Ему на ум пришла поговорка йилан. Его тело стало корчиться, когда он вспомнил ее. «Неважно, как далеко ты заплывешь; неважно, сколько времени это займет – ты поймешь, что никогда больше не увидишь отца». Этому его научила Энге, и он сначала даже не понял ее смысла – даже после того, как она ему объяснила. Если ты в яйце – ты в безопасности, но, как только ты покинешь отцовское укрытие и выйдешь в море, ты никогда не обретешь этой защиты. Жизнь всегда заканчивается смертью. Неужели в конце путешествия его поджидала смерть?

Армун разделила с ним его отчаяние, когда он поведал ей о своем страхе.

– Ты уверен, что мургу здесь, так близко? Из-за этого мы оставили Арнхвита и пересекли океан, из-за этого?

– Я ни в чем не уверен. Вот поэтому я должен отправиться в место, обозначенное на карте, и посмотреть, что там.

– Но мы должны отправляться туда вместе.

– Конечно. Вместе. Всегда.

Калалек мог набрать на свой иккергак сколько угодно желающих. Теперь, когда охота на уларуака была закончена, нудная работа по разделке туши не вдохновляла. Морское путешествие было заманчивей. Калалек набрал команду, погрузил на борт припасы, и через день они снова были в море.

Керрик стоял у кормы и смотрел на линию берега, потом – на карту. Куда они плывут и что их там ждет?