Текст книги "Зима в Эдеме"

– Однако мургу, с которым ты говорил, сказал, что их преследовали, даже нападали на них, – сказала Армун озабоченно. – Мы не должны к ним идти.

Что он мог сделать? Что они все могли сделать? Неужели никогда не наступит конец этой бойне? Во всем виновата Вайнти. Если бы не она, эта борьба давным-давно уже закончилась. Но его стрелы не могли настигнуть ее, потому что она была слишком далеко, ее нельзя было убить.

Было невозможно что-либо сделать – это был ответ. Ничего. Саммады будут бежать, а йиланы будут их преследовать. Это была отвратительная, но неизбежная правда.

Глава 26

В тот же день Керрик пересек невидимую границу между двумя лагерями, чтобы вернуть самцам их хесотсан. Он нужен был им для охоты, потому что с помощью лука и копья они не могли ничего раздобыть. Арнхвит увидел, что он уходит, закричал ему и побежал следом. Под мышкой малыш держал одну из карт, принадлежавших Эрефнаис: ему очень понравилась их окраска, и он был единственным, кто был рядом с отцом и, казалось, интересовался искусством составления карт у йилан. Керрик взял его за свободную руку, и они медленно пошли вдвоем под деревьями. Маленькая ручка, которую Керрик держал в своей руке, присутствие и привязанность мальчика – все это успокаивало Керрика и подбадривало его, но он все равно не мог отделаться от постоянно присутствующего в нем чувства отчаяния.

– Те, кто когда-то ушли, возвращаются! – крикнул. Керрик, когда увидел Имехея. – Информация, которую я хочу сообщить, очень важная.

Надаске услышал его голос, высунул голову из своего укрытия, чтобы увидеть, что он говорит. – Рад снова встретиться, – сказал он, и его тело передернулось от невыразимого чувства облегчения, когда он заговорил.

– Согласен, – сказал Имехей. – Смерть от злых устузоу угрожала нам в любой момент, пока тебя не было.

Керрик не обратил на эти чувства излияния никакого внимания и вернул хесотсан, выражая при этом знаки благодарности. Отвечая на вопросительные движения их обоих, он рассказал им обо всем, что случилось в Альпесаке.

– Устузоу бежали, йиланы снова там.

– Самки, смерть слишком близко, слишком близко, – завыл Имехей.

– Ну, вы были не очень счастливы, когда город принадлежал устузоу, – напомнил ему Керрик. – Вам лучше решить, что для вас больше подходит.

– Одинаково плохо, что с теми, что с другими. Смерть от каменного зуба или смерть на пляже.

– Тогда держитесь подальше от города.

– Посмотрите, видите? – сказал Арнхвит, вставая между ними и протягивая карту.

Имехей взял ее у него, оценивая богатство красок. Керрик начал было говорить, но потом от шока замолчал. Арнхвит заговорил на йилани. Грубо и просто – но это был язык йилан! Имехей и Надаске восхищались подробными линиями и красками карты, в то время как мальчик смотрел на нее с гордостью. Он наблюдал и слушал, когда они разговаривали и, казалось, кое-что понимал. Керрик был переполнен любовью к мальчику. Он наклонился, схватил его, подбросил в воздух и гордо посадил к себе на плечи. А почему он не должен был понимать? Он был маленький, он учился, как и все дети, слушая других. Керрик был гораздо старше его, когда выучил язык йилан. Он гордился способностями своего сына, более чем гордился. То, что произошло, было очень важно, это более крепкая связь между ними. До этого момента Керрик был одинок: он был единственным живым существом в мире, способным говорить как с йиланами, так и с тану. Теперь все было иначе.

– Это заслуживает великого восхищения, – сказал Имехей, поднимая карту к солнцу, чтобы лучше восхититься красками. – Великое искусство. Посмотрите, как линии проникают с одной стороны на другую.

– Они имеют определенные функции и значения, – сказал Керрик. – Они указывают, в каких направлениях пересекать океан.

– Небольшое значение, ничего важного, – сказал Имехей.

– Они нужны были им, когда они плыли сюда на урукето, – сказал Керрик. – Без этих линий можно попасть в холодное море и замерзнуть там.

– Больше я никогда не отважусь еще раз проплыть на урукето: ощущение скуки – это никому не нужно. Если не считать убранства жилых мест, там можно было бы поставить статую ненитеска.

– Нет, – сказал Керрик. – Я хочу изучить эти карты. Они из Икхалменетса – вы знаете, где это?

– Далеко – изобилие рыбы.

– Остров, не имеющий значения.

Как всегда самцы не проявляли никакого интереса ни в чем: их беспокоил только собственный комфорт, и собственная шкура им была дороже всего. Другими они не могли быть, подумал Керрик. Когда они жили в ханале, у них не было никаких обязанностей. Но они кое-чего смогли достигнуть. Теперь они могли прокормить себя, он должен вознаградить их за это.

Когда Керрик шел с Арнхвитом и картами назад, он был задумчив. То, что мальчик заговорил на языке йилан, было очень важно. Он внутренне чувствовал это, но логического объяснения этому не находил. Ночью, когда все спали, он не смыкал глаз и тихо разговаривал с Армун.

– Арнхвит может разговаривать с мургу – скоро это у него будет получаться лучше.

– Он не должен подходить к этим отвратительным тварям. Я прослежу, чтобы Даррас с ним побольше играла. Когда мы вернемся в саммады?

– Не знаю. Я вообще не знаю, что делать дальше. – Ей в темноте он поведал свои переживания и страхи, всем телом прижавшись к ней, так же как и она к нему. – Долина далеко, а мургу проверяют все тропы. Как нам избежать их? Ортнар не может ходить. И я не думаю, чтобы он последовал за нами, если его тащить за собой на санях, как маленького ребенка. Я думаю, что он скорее уйдет в лес один, чем будет передвигаться таким образом. Кто останется, если он уйдет от нас? Дети – и один подросток, который, возможно, охотится гораздо лучше, чем я, насколько я знаю.

– У меня сильная рука и хорошие копья.

– Я знаю. – Он обнял ее, вдыхая свежесть ее волос. – Твоя сила – это моя сила. Но ты, так же как и я, плохой охотник. Нам понадобится еда. Охота здесь хорошая, Харл добывает все, что ему нужно, и в озере много рыбы. Но если мы пойдем, это будет очень нелегкий путь. Я думаю, нам не раз приходилось преодолевать такой путь, как этот. Слишком много раз.

– Значит, ты хочешь, чтобы мы остались здесь?

– Я пока еще не знаю, чего хочу. Когда я пытаюсь думать об этом, я чувствую боль, и мысли все улетучиваются. Но здесь мы в безопасности. Нам нужно время, чтобы решить, что делать. И саммады – о них я тоже думаю и ломаю голову – что мы можем сделать, чтобы помочь им? Мургу будут преследовать их.

– У них сильные охотники. Они позаботятся о себе. Тебе не следует беспокоиться о них, – сказала Армун.

Это был правдивый и практичный ответ. Она понимала его чувства, но не разделяла его чувство ответственности за остальных. Она боролась за все то, что получила в жизни. Керрик, она и их сын – этот крошечный саммад был ее миром и единственное, что имело значение для нее. Жить с ними в мире, выжить – лишь это было ее единственным желанием. Саммады не входили в круг ее забот.

Но ничего подобного, что напоминало бы этот простой мир, не было в мыслях у Керрика. Он ворочался с боку на бок и наконец уснул.

Проснулся он на рассвете и вышел к озеру, чтобы посидеть у тихой воды. Поверхность покрылась рябью – это под водой нырнула рыба. Над озером пролетали, следуя друг за другом, птицы с яркой окраской, перекликаясь между собой. Мир здесь, по крайней мере в этот момент, представлял собой абсолютный покой. Арнхвит разбросал карты йилан по всему лагерю, поэтому по дороге Керрик собирал их и складывал вместе. Он взял карту, которая лежала сверху, и начал изучать ее. Но все было бесполезно. Возможно, какие-то световые линии обозначали землю, другие – океан, но, однако, они поворачивали, переплетались между собой таким образом, что ничего нельзя было разобрать. Они чем-то напоминали карты парамутан, которые те делали из костей. Но в тех еще можно было разобраться. Калалек показал, где ледяной покров, где земля, и Керрик понял все очень хорошо. Но остальное было вне его понимания. Может быть, парамутаны смогли бы разобраться в этих запутанных разноцветных линиях, но он, конечно, нет. Вероятно, ему следовало бы отдать их самцам для украшения их жилища.

Он бросил карты на землю и смотрел, ничего не понимая, на эти петляющие линии.

Что он мог сделать? Когда он смотрел в будущее, то видел только сплошную тьму. Остаться здесь, у озера, означало лишь временное спасение; все это не имело будущего. Здесь они напоминали животных, которые зарылись в землю, чтобы спрятаться от врага. Летом птицы-шпионы йилан выслеживали людей, и в один прекрасный день их обнаружат. Тогда наступит конец. Но был ли у них другой выбор? Следовать на запад – в дону? Опасный путь, но в конце него ждут друзья – все саммады. Однако они были под угрозой истребления, ведь Вайнти преследовала их. Итак, что же ему делать? Что он может сделать? Он не видел никакого выхода, кроме отчаяния – отчаяния, которое заканчивалось неминуемой гибелью. И он ничего не мог сделать, совсем ничего. Нет никакого выхода. Он сидел в тени у воды, пока солнце не поднялось высоко в небе и мухи не начали садиться ему на глаза и нос. Он смахивал их рукой, но в то же время почти не замечал их: так сильно овладел им страх.

Утром они съели почти целиком ногу оленя, которого убил Харл, восхищаясь охотником и его великим умением так, что мальчик покраснел от удовольствия и отвернулся. Только Ортнар был недоволен:

– Тебе должно быть стыдно. Тебе понадобилось три стрелы.

– Но кустарник был очень густой и было много листьев, – запротестовал Харл.

– Кусты всегда густые. Сходи и принеси лук. Скажем, что это дерево – олень. Теперь ты убьешь его для меня.

Ортнар передвигался с огромным усилием. Он больше не мог пользоваться луком, но всегда был с копьем в руке. И он знал, как надо охотиться: он мог бы научить Харла многим вещам. И Арнхвита тоже, додумал Керрик, потому что маленький мальчик тоже побежал, чтобы принять участие в этой игре, понаблюдать и поучиться.

– Не пришло еще время для Ортнара, чтобы уходить в лес, – сказал Керрик Армун. Она посмотрела туда, куда смотрел Керрик, и кивнула в знак согласия.

– Мальчики должны учиться. Ортнар – охотник, который знает все тонкости своего дела.

– А я – один из тех, кто не знает.

Она рассердилась на него за такой ответ:

– Ты знаешь вещи, которых никогда не будет знать ни один охотник! Ты можешь разговаривать с мургу, ты пересек океан. Ты единственный, кто привел саммады к победе в этой борьбе. Любой охотник может стрелять из лука или метать копье, но разве кто-нибудь из них знал, как пользоваться смертельной стрелой, пока ты не показал им! Они все не стоят тебя! – Ее гнев остыл так же быстро, как и разгорелся, и она улыбнулась ему. – Все это правда.

– Это ты так говоришь. Но ты должна знать, что сейчас мне ничего не понятно. Я смотрю на солнце, а вижу тьму. Если мы останемся здесь, то рано или поздно нас найдут мургу. Если же мы пойдем к другим саммадам, то погибнем вместе с ними, когда на них нападет Вайнти. Что нам делать?

Он думал о том, что она сказала, пытаясь найти какую-то поддержку в ее словах. В них был некий просвет.

– Что ты сказала о путешествии через океан? Я проделал его в брюхе мургу. Но другие были на верхушке плавника.

Армун кивнула.

– Парамутаны. Они плавают по океану в поисках уларуака – вот что они говорили.

– Да, они должно быть, могут делать это. Парамутаны, которые доставили нас на юг, говорили, что вернутся сюда за рыбой. Если бы только мы могли уйти с ними. Но мы не знаем, что на другой стороне океана. Там нас может подстерегать смерть, как и здесь. Мы не можем пересечь океан, пока не узнаем, что там. Но потом может оказаться слишком поздно. Что мы должны делать? Может быть, мне присоединиться к ним, переплыть на другую сторону океана? Они говорили, что там холодная земля. Но на юге эта земля может быть теплой. Я знаю, потому что я там был. Это земля мургу, а они живут только там, где жарко. Но, возможно, мне удастся найти землю между теплом и холодом, где мы сможем жить и охотиться. Может быть.

Он сжал ее руки, дрожа от волнения.

– Я мог бы прямо сейчас отправиться с парамутанами и поискать там безопасное место; что-нибудь ближе к югу от вечной мерзлоты и севернее от мургу. Это было бы хорошо: там можно было бы охотиться. Потом я вернусь за тобой. Мы могли бы подыскать здесь более безопасное место. Пока меня не будет, с тобой все будет хорошо, пока ты будешь оставаться в укрытии и следить за птицами. У тебя будет еда, и ты будешь в безопасности, пока я не вернусь. Тебе не кажется, что это как раз то, что я мог бы сделать, что могло бы спасти нас?

Керрик был настолько поглощен своими планами, мыслью, что можно было найти выход для них, что он не заметил, как изменилось выражение ее лица – оно стало холодным и неподвижным, – не понял ее чувств, пока она не заговорила.

– Нет, ты не сможешь этого сделать. Ты не оставишь меня.

Он посмотрел на нее: он был потрясен таким неожиданным ответом. Это выводило его из себя.

– Ты не можешь приказывать мне. Я делаю это ради вас всех, и это – я, кто рискует пересечь холодное море…

Он умолк, так как она нежно приложила пальцы к его губам.

– Ты неправильно меня понял, я в этом виновата. Из-за страха я заговорила быстро. На самом деле я имела в виду то, что на этот раз я не оставлю тебя. Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Однажды мы расстались, и каждый из нас оказался на грани гибели, отыскивая один другого. Ты – мой саммадар, а я – твой саммад. Если ты захочешь переплыть море, мы переплывем его вместе. Я пойду за тобой повсюду, куда ты захочешь. Я буду помогать тебе изо всех сил и прошу тебя только об одном: никогда не бросай меня больше. Мы всегда должны быть вместе.

Керрик понял, потому что испытывал те же чувства. В своей жизни он был один, так же как и она, пока не нашел ее. Он не мог найти слов, чтобы выразить чувства, и крепко обнял ее, как и она его. Но были некоторые опасения, которые следовало учитывать.

– Я должен идти, – сказал он. – Если ты пойдешь со мной, так будет намного лучше. Но мы не сможем взять с собой остальных, пока сами не убедимся, что это место и в самом деле подходящее для них и безопасное.

Армун эта мысль очень огорчила. Неужели она должна оставить своего ребенка здесь, а сама отправиться за море? Ей ничего не приходило в голову. Именно так можно было поступить. Это был не очень хороший вариант – но он был единственным. Теперь она должна была быть очень сильной и расчетливой. Сначала она все хорошо обдумала, потом заговорила:

– Ты сам сказал, как безопасно здесь. Харл будет заниматься охотой, он уже не ребенок. Ортнар будет за всем присматривать, пока мы не вернемся. За Арнхвита и девочку я спокойна – она уже научилась находить в лесу необходимые растения, готовить еду и выполнять любую женскую работу.

– Ты оставишь мальчика? – спросил ошеломленный Керрик. Он ожидал совсем не этого.

– Да. Он для меня – все, и я не хочу с ним расставаться, но я вынуждена оставить его под присмотром других, пока не вернусь. Кого я никогда не оставлю, так это тебя.

– Надо подумать, – сказал Керрик, потрясенный ее холодной решительностью.

– Не о чем тут думать, – ответила Армун с непреклонной решительностью. – Все решено. Теперь ты должен разработать подробный план, и мы сделаем, как ты скажешь.

Сила ее поддержки заставила его поверить в то, что это действительно можно сделать. Что можно было предложить еще? Отправиться в долину за саммадами? Если они не умрут в пути, они умрут там, когда Вайнти принесет туда ядовитые шипы и стрелы своих бесчисленных фарги. Остаться здесь? Это была бы жизнь без будущего. Они могли прятаться здесь, вблизи города йилан, однажды их обнаружат. Все хорошо обстояло с двумя самцами йилан: перед ними не стоял выбор – им некуда было идти. Он должен поговорить с ними о своем плане.

Имехей громко застонал, когда он подошел к ним, чтобы поговорить.

– Не уходи снова; слишком жутко оставаться.

– Здесь нормально. Желаю, чтобы ты остался, – упрямо сказал Надаске.

Керрик изогнул свое тело, чтобы изобразить приказ, как если бы он был самкой.

– Вы не будете съедены или убиты. Все, что я от вас хочу, – это перейти вместе со мной на другую половину лагеря и поговорить об этом. Я хочу вас собрать всех вместе и поговорить о будущем. Не бойтесь «Свежести моря», Арнхвита и идите вместе со мной. Слушайтесь Ортнара. Ничего с вами не случится. Теперь пойдемте.

Ему понадобилось много времени, чтобы убедить их, но он стоял на своем. Его планы были готовы: он должен пересечь океан и найти безопасное место для своего саммада. Он не мог позволить, чтобы эти двое помешали осуществлению его планов. Он все-таки заставил их пойти вместе с ним, но они сели как можно дальше от других, прижавшись от страха круг к другу.

Керрик стоял между двумя группами. Он смотрел на двух йилан с гневом – или только притворялся. С другой стороны сидел Ортнар, прислонившись спиной к дереву. Остальные тану, которые были рядом с ним, казалось, привыкли к мургу, особенно когда Арнхвит подошел и показал Имехею его последнее приобретенное сокровище – костяной свисток, который сделал Ортнар. Оружия ни у кого не было, Керрик предусмотрел это.

Все предвещало хороший исход. Все должно было быть хорошо. Возможно, этот план был рожден вследствие отчаяния. Это не имело значения. Он должен обдумать его, как сказал.

– То, о чем я хочу говорить с вами, очень важно для всех нас, – сказал он тану, потом повернулся к йиланам. – Говорю о важном. Внимание и послушание.

Потом он сказал им всем, что они с Армун на некоторое время уйдут, но обязательно вернутся.

Глава 27

Умнунихейкел тсанапсорууд марикексо.

Хорошее мясо нельзя приготовить, не убив животного.

(Изречение йилан)

– А это что? – спросила Вайнти, выкладывая перед собой на рабочее место картинки.

– Только что получены – только что сделаны, – сказала Анатемпе, сортируя их по порядку, потом указала большим пальцем на близлежащую модель Гендаши. – Высоко летающая птица, которая пролетела вдоль этой части побережья к западу от нас. Сбежавшие устузоу могут находиться в этой части побережья.

– Но ничего не видно! – Вайнти сделала резкое движение, означающее негодование и раздражение. – Кроме облаков здесь ничего не видно!

– К сожалению это так. Но другая птица была послана.

– А тем временем устузоу ушли еще дальше. Мне нужны они, а не картинки с облаками! – ее руки тряслись от злости, и она щелчком больших пальцев сбросила все картинки на землю.

– Я контролирую птиц, но я не могу контролировать облака, – сказала Анатемпе как можно мягче, однако некоторые из ее подлинных чувств отражались в ее движениях. Ей надоедало быть мишенью скверного настроения Вайнти. Та заметила это, и ее гнев еще больше усилился.

– Ты выполняешь задания согласно моим указаниям! Ты находишь их оскорбительными?

– Я беспрекословно подчиняюсь твоим приказам, потому что мне так велела Укхереб, которая подчиняется эйстаа. Я стараюсь выполнять только свои обязанности, – последнее сопровождалось движениями верной службы и послушания.

Вайнти начала протестовать, потом замерла и замолчала, выражая только желание, чтобы ученая как можно скорее покинула ее, проявив недовольство и возмущение лишь после того, как та ушла.

Когда она была эйстаа, такое оскорбление влекло за собой неминуемую смерть, как вознаграждение за то. Но во всем, что она говорила, было много правды. Ланефенуу была эйстаа; она приказывала другим и приказывала ей. Она должна была примириться с таким положением вещей. Обернувшись в негодовании, она увидела фарги, которая стояла в проеме входа выстроенной модели ландшафта. Она некоторое время терпеливо ждала, когда Вайнти обратит на нее внимание.

– Послание для ее высочайшей чести, Вайнти, – сказала она. Вайнти сдерживала свои чувства: это существо позабыло бы о послании или умерло от отчаяния, если бы знало, что она сейчас чувствует.

– Я – Вайнти. Говори медленно, ничего не упуская; я слушаю тебя.

– Йилане – Наалпе – урукето – присутствие – гавань – необходима связь.

Это уже было чересчур, но Вайнти все еще контролировала себя и удивлялась своему собственному терпению.

– Нужно разъяснение. Ты хочешь сказать, что Наалпе сейчас находится в гавани на борту урукето и желает говорить со мной?

– Да! – фарги извивалась, выражая удовольствие от общения, и повернулась, увидев, что Вайнти дала знак уходить. Поэтому она не увидела недовольный взгляд Вайнти, вызванный отвратительным качеством ее речи. Не успела она уйти, как появилась другая фарги, которая тоже выражала желание говорить.

– Говори, – кратко сказала Вайнти. – Было бы желательно, чтобы твоя речь была более ясной по сравнению с речью предыдущей посыльной.

Речь этой фарги была действительно лучше, потому что она служила у самой эйстайи, а та предпочитала только тех фарги, которые очень хорошо говорили на йилани.

– Просьба высочайшей через ее верную слугу для Вайнти. Она передает тебе привет и ждет у себя в амбеседе после того, как ты закончишь свои дела.

– Передай эйстаа мою благодарность за приглашение; очень скоро буду у нее. – Неважно, насколько вежливо это прозвучало, а приказ эйстайи был приказом, которому беспрекословно надо было подчиняться. Хотя ей очень хотелось переговорить с Наалпе, но с этой встречей надо было подождать.

Но Вайнти не собиралась торопиться, чтобы предстать перед эйстаа до изнеможения уставшей и обессиленной. Она продвигалась по затененным дорожкам по направлению к амбеседу, зная, что посыльная уже там, чтобы доложить о выполнении приказа.

Прогулка по дорожкам этого города вызывала у Вайнти противоречивые чувства – удовольствия и горечи. Приятное заключалось в том, что город снова принадлежал йиланам, а горечь – в том, что большая часть его была разрушена, а устузоу сбежали. Но у них из этого ничего не выйдет. Пусть они убегают, их все равно найдут.

Большой Амбесед был совсем пустой, не считая прибывших с моря передовых сил. Город надо починить и заново вырастить, сделать необходимые приготовления до того, как Икхалменетс переедет в Альпесак. Они усилили защиту города: это было их первое достижение. Теперь больше ни один устузоу не посмеет ступить в этот город. Ланефенуу сидела на почетном месте, разомлев от теплого солнца, напротив дальней стены. Там когда-то восседала теперь уже умершая Малсас. Когда-то Вайнти сама сидела на этом месте и даже управляла городом, только это было очень давно, когда город был совсем молодым. Ей было очень странно видеть здесь другую, и поэтому Вайнти постоянно отгоняла от себя чувство зависти, которое постоянно давало о себе знать. Никогда! Она больше не эйстаа, и даже не хочет снова править. Ланефенуу была эйстаа силы, чтобы ей все подчинялись и повиновались. Из уважения к Вайнти она разрешила ей подготовить вооруженные силы и использовать достижения науки, чтобы овладеть этим городом. Чтобы убить устузоу. Ланефенуу была эйстаа двух городов, вождь среди вождей.

Ланефенуу сразу же уловила эти чувства, когда Вайнти пришла, и восприняла это как должное. Ее помощницы отступили, чтобы дать место Вайнти.

– Прибыл урукето с информацией и вопросами, – сказала Ланефенуу. – Мысль об этом беспокоит меня, и я чувствую необходимость еще раз подышать свежим морским воздухом, воздухом Икхалменетса. Я засиделась здесь, у меня в горле першит от этого зловонного запаха устузоу и дыма, которые насквозь пропитали воздух в этом городе.

– Он будет очищен, эйстаа, точно так же, как ты очистила город от устузоу, которые его загрязнили.

– Сказано с благодарностью и высоко оценено. Икхереб останется здесь и будет следить за этим процессом, Она ученая, а не политик, поэтому это ее прямая обязанность. В твои же обязанности входят охрана и сохранение города для йилан. Ты поняла?

– Конечно, эйстаа. Вместе мы не будем править, но работать будем вместе; одна – чтобы строить, другая – чтобы охранять. Здесь может быть только один правитель.

– Согласна. Теперь расскажи мне про устузоу.

– Те, которые бежали на север, все погибли. Но, хотя мы постоянно осматриваем все побережье, некоторые из них прячутся, но они обречены. Пока они скрываются в лесу.

Ланефенуу выразила согласие и понимание с некоторым оттенком сожаления.

– Как хорошо я об этом осведомлена. Слишком многие умерли, которые должны были остаться в живых, что бы увидеть этот город снова своим собственным.

– Хорошее мясо нельзя приготовить, не убив животного, – сказала Вайнти, стараясь утешить ее. Но настроение Ланефенуу в этот день было уже совсем испорчено.

– Было слишком много смертей, намного больше, чем ты говорила мне. Это все в прошлом, но я все еще сожалею о смерти Эрефнаис, которая была очень близка мне. Теперь в моей жизни образовалась брешь после ее гибели и гибели урукето, которые заполняли ее.

Манера, с которой эйстаа говорила, заставляла думать, что не командир, а урукето был для нее важнее. Все окружающие стояли молчаливые и послушные. Ланефенуу не раз напоминала им о том, что она сама командовала на этом урукето, пока не стала эйстаа, поэтому они должны были понять чувства, переполнявшие ее. Когда Ланефенуу большим пальцем дотронулась до руки, выражая тем самым горечь утраты, они выразили ей свое сочувствие. Но эйстаа по своей природе была до мозга костей йиланой, чтобы долго предаваться грустным размышлениям. Она вопросительно посмотрела на Вайнти.

– А твои устузоу, они все ушли?

– Бежали в страхе и отчаянии. Мы все время следим за ними.

– И никого поблизости нет?

– Никого. На север – смерть, на запад – смерть возмездие.

– А ты уверена, что они именно там?

– Я знаю, куда они пошли, потому что перед этим я там была и сама видела. Их город станет западней, их ловушкой, их смертью. Они никуда не денутся.

– Но в прошлый раз им удалось уйти. – Ланефенуу сказала это с явной откровенностью.

Вайнти мучили угрызения совести и признание правды. Она надеялась, что ее жесты были достаточно выразительны, чтобы как можно лучше скрыть более чем едва заметные чувства гнева при этом упоминании.

– Я знаю это и принимаю упрек, эйстаа. Если прошлое поражение представляет собой нечто ценное, то это подготовка к будущей победе. Теперь предстоит более утонченная и более продолжительная атака. Вокруг их города вырастут растения смерти, задушат и убьют его. Останутся одни трупы.

– Это приемлемо – если это будут трупы устузоу. В прошлый твой визит туда ты была слишком расточительной с фарги. Придется на пляжах рождения сделать эфенбуру самцов, чтобы пополнить их ряды.

Вайнти, как и все остальные, слушала без каких-либо движений. Эйстаа могла быть грубой, как самый низший по рангу член экипажа, когда она этого хотела. Но она была все-таки эйстаа и могла делать все, что ей вздумается.

– Когда я покину этот город, ты будешь командовать йиланами и фарги моего города. И все они мне очень дороги.

– Я своей жизнью отвечаю за их существование, – ответила Вайнти. – Моя благодарность тебе огромна: за то, что ты позволишь мне преследовать и убивать этих тварей до того, как они вернутся и нападут на нас. Я сделаю это, потому что мне приказали, помня о том, насколько дороги тебе все, населяющие Икхалменетс.

Больше на эту тему ничего не было сказано, и, когда Вайнти спросила разрешения удалиться, эйстаа движением большого пальца позволила ей это сделать. Вайнти покинула амбесед без видимой спешки, но стоило ей оказаться вне поля зрения, как она усердно начала ускорять шаг в сгущавшихся сумерках.

Была уже почти ночь, и она торопилась услышать новости от Наалпе.

Урукето был привязан к пристани, где все еще лежал груз, который должны были погрузить. Его командир стояла с одной стороны, но когда она увидела Вайнти, то дала знак своим офицерам, чтобы они взяли на себя командование, и пошла навстречу ей.

– Приветствую тебя, Вайнти, – последовали знаки высочайшего уважения. – Срочная информация; уединение необходимо.

Они ушли подальше, чтобы никто их не видел. Только тогда Наалпе снова заговорила:

– Как и просили, я остановилась в Йебейске на обратном пути, следуя из Икхалменетса. Там я разговаривала со многими, и можно было легко понять, о ком шла речь, чье имя ты назвала мне, потому что ни о чем другом не говорили.

– Требуется разъяснение. – Вайнти была вежливой и скрывала растущее в ней нетерпение.

– Это Энге, Дочь Смерти, о которой ты говорила. Она позволила себе дерзость пойти прямо к эйстаа и рассказать ей о своих убеждениях, и за это ее заключили в тюрьму со всеми остальными ее единомышленниками.

– Отличная, отличная информация, добрая Наалпе. – Но Вайнти прервала свою речь, когда увидела знаки командира урукето, выражающие волнение и тревогу.

– Ничего подобного. Как это произошло, непонятно. Но то, что это произошло, я могу ручаться со всей искренностью, потому, что сама разговаривала с командиром урукето. Она мне рассказала, что произошло…

– Так что же произошло?

– Энге и все остальные, то есть все Дочери Смерти в Йебейске, забрались на урукето и уплыли. Их не могли преследовать. Никто не знает, куда они уплыли.

Вайнти застыла; она лишилась дара речи, ее мысли блуждали в неведении. Что бы это значило? Как им удалось это сделать? Кто помогал им? Сколько их было? Куда уплыли?

Последнюю фразу она произнесла вслух, но не было никого, кто мог бы ей ответить.

– Уплыли… но куда?!