Текст книги "Фантастиш блястиш"

– Зачем?! – будучи в полёте, я попытался пробубнить ему в ухо своё негодование.

Однако когда перед самым своим падением я увидел нечто вконец ужасающее, все мои претензии были тотчас позабыты.

«Пух», – глухой звук падения ознаменовал приземление моей задницы на плотный глинистый грунт дна ямы.

В течение первой минуты после падения я не чувствовал ни боли, ни негодования.

Виной тому были спасительные меры моего гипофиза. Крошечный кусочек мозга отчаянно и неутомимо посылал в кровь все новые и новые дозы эндорфинов. Но они несли лишь мимолетный эффект.

Не в их силах было заставить меня позабыть то ужасающее зрелище, что я увидел в последний миг своего падения.

– Эй…

Было тяжело дышать и очень хотелось скинуть лежащее на мне тело.

– Эй, ты живой…

Тело не хотело отвечать. Оно лежало сверху, изо всех сил вцепившись в мои плечи скрюченными пальцами. Оно не давало мне пошевелиться. Оно молчало и пугало меня ещё больше.

«Вот так попал…», – подумал я.

Но и мысли не спасали, потому как в голове в тысячный раз прокручивалась одна и та же картинка. Мозг пытался осознать, как это так произошло:

«Мгновение назад узкая фиолетовая полоска леса существовала далеко-далеко, на линии горизонта. Но вот внезапно она стала стремительно увеличиваться в размерах? Приближаться? Но как? Каким образом такое возможно?..»

Пронизывающий холод понимания окутал все моё существо толстым войлоком леденящего ужаса. Я знал ответ. Я видел, как подобно скороспелым грибам деревья выскакивали из земли и молниеносно расправляли фиолетовые кроны, становясь стройными высоченными подпорками темно-оранжевому небу.

И происходило это не где-то далеко. Поочередно ряды деревьев прорывались из-под земли уже совсем близко: в семи метрах, в пяти метрах, в трёх…

«Господи…».

Я мог бы помолиться. Но важнее было стряхнуть с себя ненужные воспоминания, пошевелиться, разогнать стынувшую кровь.

– Эй!

Помимо моей филейной части также пострадал правый локоть, левый бок. В меньшей степени – затылок и левое ухо. Было больно.

Болевая чувствительность вернулась. Но не это меня волновало. Мне было тяжело дышать. Груз тела лежащего на мне человека по-прежнему перекрывал моим легким доступ кислорода.

– А можно уже слезть с меня? – прохрипев смесью негодования и просьбы, я заставил человека в сером комбинезоне расшевелиться.

Конечно, он не был бугаем или великаном. Человек в сером комбинезоне был щупленьким, худощавым, но все равно не являлся пушинкой.

– Сейчас-сейчас…

Он обещал.

– Извините…

Он двигался.

– Извините.

Он извинялся. Но его слова меня не интересовали. Сейчас в противовес недавнему прошлому я как раз ждал от него действий, а не слов.

– Давай-давай, – хрипел я.

– Почти…

Ему тоже было нелегко. И пускай при падении человек в сером комбинезоне воспользовался мной как подушкой безопасности, избежать легких травм ему тоже не удалось. Из его рассеченной брови над левым глазом медленно сочилась кровь. Её редкие капли попадали мне на шею. И мне это очень не нравилось. По этой причине я ещё больше оживился в своих стремлениях и начал отпихивать лежавшего на мне персонажа руками. Мимоходом я также успел сообразить, на что именно наткнулся мой невезучий локоть.

«Не в глаз, а в бровь!»

– Вот и получилось, – произнёс я некоторое время спустя.

Тогда мы уже сидели друг напротив друга. Над нами мирно шелестела фиолетовая листва.

– Ясен пень, – прокомментировал человек в сером комбинезоне, поправляя перекошенные падением очки.

Мне было интересно, что именно подразумевает его реплика. Но в моем рационе были и другие темы для разговоров.

– Так кто ты? – спросил я.

– А ты как думаешь?

Было сложно понять, раздражён ли человек в сером комбинезоне моим вопросом или же он злится из-за падения на дно ямы. Я не стал гадать. Я взял и пошутил:

– Охотник за приведениями?

Шутка определённо пришлась ему по вкусу.

– Почему это? – поинтересовался он в некотором смущении.

И в то же время на его лице возродилась улыбка. Она снова обнажила остроконечным треугольником зубы своего хозяина.

– Костюмчик соответствующий, – пояснил я.

– А…, – осознал человек, который меня спас.

Но мы сидели на дне ямы. Там не было удобно. Там не было приятно. К тому же мы оба имели синяки, ссадины и испачканную землёй одежду.

И поэтому нужно было решать.

А ещё было важно сотрудничать.

– Окулист.

– То есть?

– Так меня зовут. Ты же хотел знать моё имя? Теперь оно тебе известно. Тебе полегчало?

– Нет.

– Что и требовалось доказать.

– А что здесь произошло?

– Ты сам все видел.

– Видел, но не понял.

– Ты – дурак?

– Нет.

– Тогда не придуривайся. Все тебе понятно.

Окулист не захотел продолжать разговор. Он захотел подняться на ноги и выбраться и ямы на свет божий. Хотя какой бог мог создать Фиолетовую Дубраву? Вряд ли нормальный, добрый или адекватный…

– Толкни меня, – попросил Окулист, когда уже стоял на ногах и пытался руками ухватиться за края ямы.

Схватив его за голени, я помог ему вылезти из ямы. Выбравшись, он подал мне руку и подтянул меня наверх.

– Спасибо, – сказал я, стоя в тени фиолетовых деревьев.

– Не за что, – ответил он с некоторой отрешенностью.

Выражение его лица давало понять, что отнюдь не все проблемы исчерпаны.

– Чего мы ждём? – спросил я.

Глупый, глупый, глупый…

Кто??? Вопрос или я?

Едва мой слух уловил произнесённые мною слова, меня тут же накрыло осознание собственной жалкой природы.

«Зачем я спросил?» – было непонятно.

Я не знал своего реального местоположения, не знал, как оно соотносится во времени и пространстве со всеми теми куда более привычным местами, где я был вчера, позавчера, позапозавчера…

И поэтому стратегия моих дальнейших действий не имела для меня никакого значения.

Она была бессмысленна.

«Этот мир хаотичен, непонятен, недоступен для простого обывательского понимания», – такое умозаключение было моей первой попыткой смириться с неизбежной необходимостью приложить ещё больше усилий для внутренних перемен.

Казалось бы, Окулист должен был разозлиться на меня за мою глупость. Но он даже не удосужился иронично улыбнуться. Нечто гораздо более важное занимало его ум.

«Точно не моя глупость так сильно заинтересовала этого человека! Он знает нечто важное, непонятное и недоступное для меня.

По сравнению с ним я действительно глупец…».

Впрочем, самокритика в моем случае была всего лишь очередным проявлением жалости к самому себе…

«Бедный, бедный… Несчастный?»

Жизненная перипетия, в которую меня занесло, была полна больших сюрпризов. И поэтому разумная часть меня пыталась как-нибудь вывернуть мир в свою пользу.

Не хотелось ему пребывать в дураках.

Да только инстинкты знали всю правду. Они чувствовали, что позерством дело не спасти.

«Тогда что же мне поможет?»

Ответ как обычно стоял перед моим носом.

– Нам нужно идти.

Окулист ткнул указательным пальцем в неком направлении, а затем им же поправил погнутые очки, что висели на его носу. Я не стал спрашивать:

«Зачем? Почему? В чем состоит экзистенциальный принцип его выбора?»

Для себя я наконец-то решил, что все же стоит довериться иллюзорному флагштоку и пойти за этой избранной целью последовательно и неумолимо. Сам я не обладал нужными умениями, чтобы выбраться из большой «Ж». Мне требовался проводник – гид по хреновой Фиолетовой долине. И самый верный кандидат уже был в моем распоряжении.

«Отлично!»

Мы сделали несколько шагов в заданном направлении. И я уже настроился на то, что мы будем слоняться между фиолетовыми деревьями долго и изнурительно. Однако:

– Присели…

Я еле успел вовремя среагировать. Певучий шёпот не был в моих планах. Ну а Окулист своими планами не делился.

– Сидим…

Мы сидели на корточках между двумя тощими дубками с синусоидально изогнутыми стволами. Эти два дерева очень сильно выделялись на фоне остальных, ведь все остальные были мощными и могучими, а эти…

«Одно название», – такой была моя оценка.

А ещё они сплелись между собой кронами, образовав своеобразную лесную арку.

«Вот так вот!»

Я смотрел на Окулиста, сидящего слева от меня. Его внимательный взгляд всматривался в пространство между колышущимися верхушками фиолетовых деревьев. И смотрел он так, словно там пряталось что-то важное, сливающееся с темно-оранжевым фоном.

– Сидим…, – снова певуче прошептал Окулист и для убедительности положил правую ладонь на моё левое колено.

Конечно, я выбрал его в качестве путеводителя не просто так. Не с бухты барахты. Не от безысходности. При большом желании я мог бы пойти в противоположном направлении, остаться на месте или медленно сгинуть в яме двухметровой глубины.

«Я сам принимаю решения!» – такой была моя позиция задолго до вычурных экспериментов с моим внутренним «я».

Впрочем, сегодня все было по-особенному. Сегодня моё решение в основном базировалось на внутреннем чутье. Покалывающее и пощипывающее нутро снова желало дать мне дельный совет. Оно утверждало, что человек в сером комбинезоне достоин моего доверия. И я его слушал. Я знал, что оно мне никогда не соврёт.

– Ш-ш-ш-ш-ш…

Мы сидели и смотрели вверх. Это продолжалось долго, так что колени стали понемногу поднывать. Потом сильнее. И было в принципе понятно, что вскоре мне станет снова наплевать на местные достопримечательности и красоты. И что высокопарный взгляд человека в сером комбинезоне в конечном счете перестанет интересовать меня своей сакрально сосредоточенной харизмой. Это было неизбежным будущим. И ожидание этого будущего заставило меня подумать:

«Как же трагична наша мимолетная жизнь?»

Наверное, я снова пытался предательски произвести на свет чувство жалости к самому себе. Сумев понять этот ловкий трюк, я остановился. Тот я, что существовал здесь и сейчас, мне не нравился. Мне хотелось избавиться от ненужных трюков своей верткой натуры.

«Но как это сделать?» – я не знал.

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш…

«Или я все-таки знаю?»

Внутри меня внезапно появилась некая очень сильная уверенность в том, что у меня все получится.

«Непременно!!!»

Я все ещё смотрел на колышущиеся верхушки фиолетовых деревьев. Они никуда не делись. Немного расслабив напряжение зрения, я получил не только слегка размытое изображение. Помимо этого мне также досталось зрительное ощущение чего-то большего. Я не видел, но теперь уже чувствовал присутствие чего-то большего. Хотелось получить понимание происходящего, но его пока ещё не было…

– Смотри-смотри…

Человек, сидевший рядом со мной, словно знал, что со мной происходит, словно видел моими глазами…

– Зеленоватые оттенки по краю…

Его голос вкрадчиво нашептывал мне правильные слова:

– Они божественны…

И действительно. Размытая граница между твёрдой субстанцией фиолетовых листьев и газообразной субстанцией темно-оранжевого неба постепенно стала приобретать зеленоватый окрас.

«Что это?»

Я не понимал, но мне нравилось то, что удавалось видеть. И мне даже стала неинтересна боль в коленях.

– Это вход…

«Какой ещё вход?!» – мой мозг не понимал о чем идёт речь.

Это было выше его понимания. Это было выше его желания понимать.

– Почувствуй…

Мне было интересно. Но мозг не хотел чувствовать. Он не хотел знать. И поэтому…

«Ересь!» – подумал я.

А потом за меня все сделали мои мышечные рефлексы. И я как бы невзначай посмотрел за спину. При этом у меня в мыслях не было какой-либо цели или непреодолимого желания. Я сделал это то ли от скуки затянувшегося созерцания, то ли от нечего делать. И тогда я увидел её…

«Дверь!»

Мой мозг едва не взорвался от радости.

«Дверь! Моя любимая ненаглядная дверь из красного матового стекла. Где же ты была родная? Я думал, ты покинула меня, забросив черт знает куда. В какую-то Фиолетовую Дубраву. Да зачем она мне нужна? Не нужна. Я хочу вернуться туда, где мне всегда было комфортно. Но я не злюсь. Я рад, что ты вернулась!..»

Внезапно в моих мыслях красная стеклянная дверь, висящая в десяти сантиметрах над землёй между тремя фиолетовыми дубами, стала чем-то одухотворенным, обожествленным…

Не думая более ни о чем, я потянулся к заветной дверной ручке. Одновременно колени стали медленно разгибаться, приподнимая вверх корпус тела.

Я двигался к заветной цели, которая должна была меня спасти. Я так думал…

«Сейчас, сейчас, сейчас…».

Но я ошибался…

«Вот вернусь, и все наладится!»

Я ошибался…

Я очень сильно заблуждался. Не только в своём гибельном желание ещё раз пройти через магическую дверь из красного матового стекла, но и в других вещах. А потому, если бы на моей коленке не лежала чужая рука, то я, несомненно, продолжил бы своё пребывание в состоянии блаженного неведения. Ведь не существует посмертного прозрения. После смерти оно уже никому не интересно.

– Нет!..

Крик человека, сидевшего рядом со мной на корточках, пронзил мой затылок, но не остановил.

«Пошёл ты!», – подумал я и усмехнулся.

Некоторая эйфория происходящего заставляла меня злиться на его крики, на его потуги меня остановить, удержать за ногу, одернуть…

Мне не нужна была его помощь. Я не нуждался в его предостережении.

Очередная ошибка. Но тогда я об этом не знал.

И поэтому моя рука бесстрашно схватила дверную ручку в виде набалдашника, провернула её, толкнула от себя…

«Сейчас все произойдёт. Хватит с меня летающих поросят, подземелий и прочей ерунды. Достаточно. Наигрался!» – мои заблуждения вели меня вперёд.

А сзади все ещё был слышен крик:

– Нет!..

«Ха-ха-ха!»

Я смеялся над тем, кто не хотел моего движения вперёд.

«Я все равно это сделаю!» – думал я.

И дверь уже стала поскрипывая отворяться, показалась полоска света. Но какой-то странной сегодня была полоска света.

Уж очень узкой она была и двигалась.

«Ерунда!»

Ничто не могло меня остановить.

– Нет!..

Или все же смогло???

Нежданно-негаданно я уткнулся носом и ртом в мягкую зеленую траву.

«Неожиданно…».

Спустя мгновение пришло осознание, что меня сбили с ног. И тогда я с бешеной силой разозлился.

– Ах ты, гад! – закричал я, пытаясь сбросить со своей спину человека в сером комбинезоне, – Ты зачем это сделал?!

Никакой борьбы не последовало. Окулист не стал меня удерживать, не стал прижимать к земле и читать при этом великомощные нотации.

«Почему?»

Я был рад, что беспрепятственно смог оторвать своё лицо от зеленой благоухающей травы и сесть. Я чувствовал победу. В то же самое время я был сильно обескуражен.

«Если он мой враг, то почему так легко сдался???»

Мне было непонятно. Оглядев презрительным взглядом своего недоброжелателя, я тоже ничего не понял.

Ясно было лишь одно – красная дверь исчезла.

– Блин…

Я сидел задницей на траве, выставив ноги вперёд. В метре передо мной находился мой то ли друг, то ли враг…

«Непонятно!»

Он стоял на коленях.

«Лучше бы он это сделал…».

Вы не поняли?

А нужно было понять. Странная ужасающая мысль посетила меня.

Прошла секунда, но вины или угрызений совести все ещё не было.

Они не хотели приходить.

Наверное, им показалось, что я прав.

«Прав???»

Я смотрел на человека, поднимающегося с колен, и понимал, что скорее нет, чем да. Слишком уж неприятным было зрелище…

«Определённо…».

То, что я видел, не сразу нашло логическое объяснение. Правое ухо отсутствовало. Вместе с ним в небытие отправилась правая дужка очков, кожный и волосяной покров прилегающей части виска.

Крови не было. Но думаю, что было очень больно.

И все же выражение лица человека в сером комбинезоне, которого звали Окулист, осталось неизменным. Оно по-прежнему было сосредоточенно-надменным, абстрагированным и пренебрежительным.

Словно ничего не случилось, не изменилось… А может его презрение распространялось и на боль тоже…

«Убедительно…».

Мне понравилось моё предположение. Оно объясняло, почему Окулист не приложил руку к повреждённой части своей головы.

«Он ненавидит слабость. Странный человек», – я смутно понимал причины упертости человека в сером комбинезоне.

В моем понимании было бы проще закрыть ладонью полученное уродство. Быть может тогда стало бы не так больно. Но главное, что тогда никто из прочих людей не имел бы потребности брезгливо отворачиваться и смотреть куда-нибудь мимо, в сторону…

«Но разве в этом безумном фиолетовом лесу есть кто-то ещё?

И разве не я та самая причина, из-за которой Окулисту отрезало ухо вместе с очками?»

Мыслей было много. Они быстро промелькнули в моей голове, после чего одним большим скопом добрались до самой сути…

– Спасибо, – сказал я.

На лице человека в сером комбинезоне не дрогнул ни один мускул.

– Я не знал…

Скупое оправдание совсем не оправдывало мою глупость.

– Ты не виноват. Все мы были на твоём месте.

Мне стало ясно, что за красной дверью меня ждал отнюдь не свет в конце тоннеля. Меня там поджидал убийственный луч света, разрезающий плоть, кости и предметы без дыма и копоти.

«Вау!!!»

– Хрен с ним! Теперь у нас проблемы поважнее…

– То есть?

Отбросив бесполезные остатки своих очков в сторону, Окулист указал на ближайший фиолетовый дуб.

– Приглядись, – потребовал он.

Тон его голоса был расстроенным, почти пессимистичным.

– Не понимаю…

Я смотрел по сторонам, смотрел на дуб. Но к чему я должен был приглядываться? Очередная загадка.

– Все начинается с краешков листьев.

– Что именно?

Я злился, был недоволен. Мне хотелось всегда понимать происходящее или хотя бы получать вразумительные объяснения.

Но человек в сером комбинезоне был человеком-загадкой.

Он не хотел разжевывать незнакомую реальность и аккуратно закладывать полученное мне в рот. Он был человеком действия. И поэтому продолжал предпочитать действовать, но не говорить.

«Козел!!!»

Вместо того чтобы ответить на вопрос, Окулист достал из нагрудного кармана некий треугольный предмет.

Эта вещица была черного цвета, толщиной в сантиметр, длиной в три сантиметра. По виду – простая безделушка. Но судя по проявленному к ней интересу, она была чем-то важным.

– Нам нужно идти.

– Куда?

Я снова задал вопрос и снова не получил ответа.

С другой стороны подобная тенденция для меня уже практически стала привычной. Иначе в моей недолгой жизни на свободе почти не происходило.

К тому же стало казаться, что за десять лет тюрьмы мир вокруг меня изменился самым странным образом из возможных.

«Безумие!!! Одно большое безумие».

– Зачем?

Этот вопрос тоже был для меня актуален.

– А ты хочешь здесь подохнуть?

– Нет.

«Как ему это удаётся?»

Прежняя надменность Окулист, которая меня изрядно бесила, никуда не делась. Но после своей предыдущей оплошности, стоившей Окулисту уха и очков, я стал воспринимать его поведение несколько иначе. Так что едва мне были сказаны очень важные слова, я тут же оторвал пятую точку от земли и встал по стойке смирно.

– В сторону!

Окулист снова просил меня посторониться. Я сделал шаг вправо и между делом бросил взгляд на дубы.

– Черт…, – прошептал я.

Меня накрыло чувство оказии. И я кажется начал понимать.

– Увидел? – усмехнулся Окулист.

Такое проявление чувств было прежде ему не свойственно.

Хотя откуда мне было знать?

Сколько я был с ним знаком? Час, два, три…? Можно было смело утверждать, что мы почти не знакомы…

– Медленно же ты соображаешь…

Комментарий мне не понравился. Но в данный момент моя гордость была не столь важна как то, что началось с краешков фиолетовых листьев. Теперь я начал понимать, что проблемы действительно существуют.

– Что это?

– А ты не видишь?

– Что-то странное…

Я вновь хотел объяснений. А Окулист снова не хотел ими делиться.

Вместо этого он все смотрел и смотрел на окружавшие нас предметы через странный черный предмет треугольной формы. Прежде это меня не интересовало. Я никуда не торопился. Но сейчас, когда сначала один листочек побелел по краешку, потом второй, потом третий, я стал раздражаться. Ведь мне внезапно захотелось действий. Точнее мне захотелось бегства.

– Нужно что-то делать!..

Слегка сорвавшийся на истерию крик удивил не только Окулиста, но и меня самого, его нервозного хозяина.

– Да неужели?

Появление иронии в голосе Окулиста сразу же поставило его в разряд вполне нормальных людей. Но наблюдая за тем, как белизна на фиолетовых листьях доползает до середины их площади, я был совсем не рад этому обстоятельству. Здесь и сейчас я предпочёл бы любую неадекватность, если бы она спасла меня от ужаса происходящего.

– Это не может происходить…

– Почему же?

Вроде бы пока ничего особо страшного не происходило. Несколько фиолетовых листьев полностью приобрели бело-ледяной окрас, и бело-ледяная чума стала распространяться по веткам.

И все же странный ужасающий процесс необъяснимого оледенения фиолетовых деревьев заставлял испугаться до чертиков.

– Бежим уже! – умоляюще требовал я.

– Нет…

– Ты же сам предлагал уходить?

Мой беглый испуганный взгляд прыгал с дерева на дерево в поисках спасительного ответа.

Но его не было.

Был только лёд, который местами успел добраться до стволов фиолетовых деревьев.

– Бежим!

– Куда?

Я не понимал, почему человека в сером комбинезоне не пугает странное оледенение деревьев так, как оно пугает меня. Я ведь знал, что он осознает наличие проблемы. Он сам мне о ней рассказал ранее.

«И вот теперь он словно игнорирует её существование, занимаясь какой-то ерундой с идиотским черным треугольником!!!»

Я был очень зол.

– Куда-нибудь!.. Бежим же…

Я даже схватил Окулиста за руку. Но он и тогда не оторвался от черного треугольника.

– Нет, – спокойно ответил он.

– Нет? Почему?

Его слова почти что ввергли меня в опустошающее отчаяние.

– Некуда нам бежать…

3

Прошло минут десять. Я посмотрел наверх. И как раз успел поймать взглядом последний фрагмент исчезающего фиолетового прошлого.

– Чудно, – прошептал я.

Но на самом деле это событие было горькой пилюлей. Нам все ещё было некуда бежать. А вид природы вокруг нас с течением времени определённо не становился доброжелательнее и безопаснее.

– Думаю, нам конец, – произнёс вялым тоном Окулист.

И едва воздух прорезал последний звук пессимистичной реплики, рука положила странный черный треугольник обратно в нагрудный карман.

– Все бесполезно, – добавил он, застегивая треугольную заклепку из серого металла.

– Как это так?

– Просто.

Я не мог поверить его словам.

– Так не должно быть?

– Кто сказал?

Вялая и печальная пародия на улыбку единственного человека, находившегося в моем распоряжении, пугала. И я пытался бороться с этим своим подспудным способом. Напрасно. Впрочем, на самом деле мой обыденно расчетливый ум уже давно сообразил, что нет смысла ждать чего-то хорошего от полностью заледеневших деревьев…

«Нет, нет, нет… Поправочка!»

Мой ищущий затерявшуюся логику взгляд остановился на одном из вышеупомянутых деревьев. Оно не было оледеневшим. Я говорю так, потому что в моем представлении оледенение является тем, что было совсем не похоже на то, что я видел глазами и пытался понять крупицами испуганного разума.

«Как такое возможно?» – думал я.

И не понимал. В моей голове не укладывалось странное явление, непонятная метаморфоза, которая медленно, но верно произошла с могучими фиолетовыми дубами…

– Ледовое перерождение.

Мой взгляд рефлекторно переключился на человека в сером комбинезоне.

– Так мы это называем, – с все той же вялостью в голосе пояснил он.

«Точно!»

Пояснение пришло вовремя.

«Теперь понимание стало доступным».

Мне стало ясно, что же на самом деле произошло с фиолетовыми деревьями. Но как? – здесь понимание отсутствовало. Впрочем, я не особо и стремился к аналитике в этот особенный момент. Полупрозрачные льдинки крепились к ледяным тяжам, которые в свою очередь объединялись в мощный ледяной остов, который при помощи извитых ледяных щупалец крепился к земле, покрытой сочной зеленой травой.

Такое преображение произошло с одним, вторым, третьим…

Чудо произошло со всеми фиолетовыми деревьями. А вот зелёная трава так и осталось прежней.

«Почему?»

Это был ещё один хороший вопрос.

– Это ещё не конец!

Я снова посмотрел на Окулиста. Апатия и безразличие, вызванные неизбежностью чего-то страшного и неотвратимого, стали мимической печатью на его лице, которая пугала больше, чем странная природа Фиолетовой Дубравы.

– Этой ерунды можно было бы не бояться, если бы…

«Если бы что?..»

Внезапно я обнаружил перед собой человека, которому чрезмерная самонадеянность все-таки не смогла помочь. Она его подвела…

«Под монастырь?» – я невольно усмехнулся в своих мыслях.

Но в этом моем мысленном смехе не было ни капли радости. В нем была горькая ирония, а также печаль от осознания темной бездонной глубины существующей проблемы.

«Почему он не видит выхода???»

Я и человек в сером комбинезоне теперь стояли посреди ледяного леса.

«Удивительно!»

– Невероятно.

– Да…

Выхода не было.

Под ложечкой начинало посасывать все агрессивнее. Колики в животе донимали пуще прежнего.

А ещё становилось непонятно, зачем нужны были все предыдущие усилия. Два человека испачкали одежду, два человека получили ссадины. Они прыгали в яму, спасались от фиолетовых деревьев. Один из них даже лишился уха. Но в конечном итоге суммарный результат всех усилий все равно получился неубедительным.

– Да…

И тут в Окулисте внезапно проснулась последняя капля злости. Наверное, до этого она старательно скрывалась очень глубоко внутри.

Но время пришло и…

– К черту!! – ярость в пронзительном крике человека в сером комбинезоне была настолько сильной, что ближайшие ледяные листочки на ледяных деревьях дрогнули и закачались.

Но одного крика было недостаточного для успокоения души Окулиста. Он хотел большего. Он требовал большего. И поэтому Окулист со всей силы вдарил ногой по первому попавшемуся ледяному дубу.

– К черту!

– Кр-р-р-кр…

Вокруг нас давно все стихло. Уже не было слышно ни летающих поросят, ни кузнечиков, ни пищания каких-либо ещё тварей. По округе разносились только наши вопросы, крики, истерики. Ну и конечно звуки глухих ударов по ледяному стволу ни в чем не повинного ледяного дерева.

– К черту, твою мать! К черту!

Но если ледяное дерево не было виновато, то кто же был виновен?

Мне хотелось знать ответ. Но не было рядом тех, способных отвечать. Несколько минут назад была надежда на человека в сером комбинезоне.

У него был вычурный пистолет.

У него была целая куча уверенности и непоколебимости. Но теперь он тоже морально обмяк, лишился уха и очков. Я смотрел на паническое подергивание его рук и ног, на испарину пота на его лбу и понимал, что надеяться на него не стоит. Холодок неприятным предчувствием пробежался по моему нутру.

– Может, хватит? – поинтересовался я.

– Нет!

Окулист не собирался останавливаться на одном ударе. Двух-трёх тоже было ему недостаточно.

Нужно было гораздо больше. Первый удар лишь прорвал эмоциональную плотину, которая ранее удерживалась мимическим нигилизмом. А последующие удары стали поддерживать в этом человеке некую фиктивную радость жизни.

– К черту! – кричал он.

– Кр-кр-кре…, – отвечало ледяное дерево.

Оно негромко кряхтело, получая удар за ударом, но этих сдержанных звуков почти никто не слышал. Некому было их слышать в мертвом ледяном лесу. Да и вопли Окулиста звучали громче всего остального.

– Остановись!

– Нет!

И тут неожиданно смысл уговоров исчез. Ещё один мощный удар ногой и нечто маленькое отлетело от большого ледяного дерева и упало мне на лоб. Неописуемый ужас тотчас растёкся по моему лбу крупной каплей холодной влаги.

«Показалось?»

Я сразу все понял. Но мне захотелось навязать себе сладкий иллюзорный самообман. Только вот я с некоторых пор перестал играть в такие игры. Мне не за чем было возвращаться в брошенную колею. И поэтому я позволил себе признать реальность, что пугала все сильней и сильней.

– Ты это имел в виду?

Мой хладнокровный вопрос заставил Окулиста перестать дубасить ледяное дерево. Но он не ответил. Он стоял ко мне спиной и молчал.

«Ужас!»

Чуть погодя ещё одна капля приземлилась мне на лоб, следующая – на нос. Потом капель стало намного-намного больше. Целая куча. Невероятная россыпь… Они падали, разбивались, растекались, освобождали место для следующих. Я посмотрел наверх, желая увидеть то самое место, в котором рождалась атакующая меня капель.

И я увидел… Это было невероятно… Высоко над моей головой все ещё висела ледяная плеяда полупрозрачных листьев. Но только теперь по их краям проявилась новая метаморфоза. Одна капелька, вторая капелька, третья… Они скользили по краю, сливались, не выдерживали натиска всемирного тяготения и устремлялись вниз.

– Дождик, – усмехнулся я.

– Дурацкая шутка, – заметил человек в сером комбинезоне.

Он неторопливо повернулся в мою сторону. Его лицо несло на себе каменную маску. Его серый комбинезон стал в крапинку из-за упавших сверху капель растаявшего льда. Движения его тела стали походить на движения театральной куклы, чья механика была основана не на сокращении мышечных фибрилл, а на подергивании за тонкие металлические струны, впаянные в изгибы искусственных костей.

И это в свою очередь делало Окулиста похожим на комичного персонажа, а не на человека способного решать проблемы.

– Вот и все.

Очередная его реплика окатила меня ушатом фатализма. Я видел, как все сильнее промокает его серый комбинезон. Я видел, как с его носа срываются большие капли и падают вниз. Я чувствовал, что все действительно очень плохо. Но я не собирался опускать руки. Я все ещё верил в существование решения.

«Да-да, должен быть выход!?..»

Я стал думать, усиленно вспоминать, бегать глазами по зрелищу наполовину растаявших ледяных листьев, по неизменному темно-оранжевому небу, по человеку в промокшем сером комбинезоне…

«Да я и сам промок», – ещё одна мысль напомнила мне о непрерывно ухудшающемся положении вещей.

Но что я мог сделать?

«Вспомнить?»

Мне снова стало смешно. Не в первый раз. В большей степени от отчаяния, чем из-за каких-либо иных достойных причин. А так как хуже уже не могло быть, я все-таки спросил:

– Выход… Переход… Ты кажется что-то такое упоминал…

Окулист нахмурился, и я постарался изложить мысль яснее:

– То зеленоватое свечение, упомянутое тобой…

– Вход?

– Да-да…

Мои слова в большей степени походили на разрозненные размышления вслух, чем на цельное и законченное утверждение.

В них я выражал мысль о том, что в недалеком прошлом, в котором происходило превращение фиолетовых листьев в листья ледяные, процесс начинался по краешку.

Процесс таяния начался там же. А ещё…

«Возможно, это важно», – подумал я.

Естественно, я хватался за соломинку. Но иных спасательных люков я не приметил.

«Хотя бы что-то…».

Но главное я видел логику. Я помнил, как Окулист просил меня напрячься и увидеть зеленоватый переход все там же…

«Не просто так…».

– Я прав?

– Да.

– И что?

– Сейчас это не сработает.

– Нет?

– Нет.

– Но почему?

– Так все устроено.

Последний призрачный шанс растворился в воздухе.

– Отлично.

– Расслабься.

Ещё мгновение я вроде как пытался продолжать бегать взглядом по подверженным таянию деревьям, но потом все-таки сдался.