Текст книги "Скажи будущему – прощай"

Глава 2

Мэндон подобрал меня с Джинксом на углу возле дома около восьми часов. Рядом с ним за рулем сидел Хайнес.

– Тебя просто не узнать. Одет с иголочки, – приветствовал он меня.

– Это только начало. Как поживаешь, Хайнес? – А про себя я подумал, что пора бы ему уже научиться себя вести – выходить из машины и открывать перед людьми двери.

Негр повернул голову и окинул меня безразличным взглядом, но я-то знал, что он готов взорваться в любую секунду. От него всегда веяло каким-то холодом. Сукин сын, я продырявлю твое черное брюхо, если ты захочешь наброситься на меня…

– Где мы встретимся с Вебером? – спросил я Мэндона.

– В управлении…

– Ты обрисовал ему наше дело хотя бы в общих чертах?

– Это не телефонный разговор. Боюсь, что и при личной беседе результат может быть отрицательным.

– Посмотрим.

– Он может появиться поблизости…

– Он может появиться, или его заставят это сделать. Выбор будет за ним.

– Не стоит наседать на него. Здесь надо действовать деликатнее. Предоставь это дело мне.

– Ты слышал, Джинкс? Это тебя тоже касается.

– Слышу, – подал голос Джинкс.

Мэндон повернулся к нам:

– Да что с тобой происходит?

Джинкс насупился.

– Ты разве не слышал? Джентльмен интересуется, что с тобой происходит.

– Ничего! – огрызнулся Джинкс.

– Никогда не приходилось видеть столько чувствительных натур сразу. Какого черта вы на меня дуетесь?

– Ты слышишь? – снова обратился я к Джинксу. – Он хочет знать, почему ты такой сердитый.

Джинкс демонстративно отвернулся к окну.

– Он ревнует меня к обновке, – резюмировал я.

– А что ему мешает приодеться? Если он подождет до вечера, мы ему справим костюмчик не хуже.

– Этот человек спрашивает, можешь ли ты потерпеть до вечера?

– Черт побери! – наконец не выдержал Джинкс – Меня совершенно не интересует, на что он тратит свои баксы. А вот деньги, на которые клюнул Вебер со своим подручным, принадлежали мне. Если у нас будет что делить, я хочу свою долю.

– Я никак не могу ему втолковать, что у нас не было никаких поступлений, – наклонился я к Чероки. – Я их просто занял.

– Это правда, Джинкс, – подтвердил Мэндон.

__ Джозеф, – поправил я.

– Я ссудил ему эти деньги, Джозеф…

Мэндон повернулся ко мне и неожиданно понял, что мое тряпье стоит гораздо больше тех сорока долларов, которые он мне одолжил. Я купил их на деньги, что занял у Вика Мейсона, когда собирался встретиться с Маргарет Добсон, но мне не хотелось все это им объяснять, да и для Джинкса это ничего не изменит. Тем более мне было абсолютно наплевать на его чувства. Пусть думает, что хочет… Я не собираюсь долго быть с ним в одной упряжке…

– Разве это дорога в Сити-Холл? – поинтересовался я.

– Нет, конечно, да мы туда и не собираемся, – отозвался Мэндон.

– Но ты же говорил, что мы встретимся у него в управлении?

– В одном из его отделений.

– И сколько же таких?

– Несколько, – отрезал Мэндон.

Это отделение помещалось на третьем этаже восьмиэтажного здания. Мы проигнорировали лифт и стали подниматься пешком. Так предложил Мэндон, не без подсказки Вебера, конечно. В этом старом здании лестница была обшарпанной и грязной. В кабинетах горел свет. Мэндон подвел нас к одной из них с табличкой: «Союз вкладчиков, инкорпорейтид». Рядом была еще одна дверь с такой же табличкой, но с дополнением: «Приемная. Вход 306». Он просто постучался в нее, без всяких ухищрений или условного стука. Через некоторое время дверь нам открыл Рис.

Молча улыбнувшись, он закрыл за нами дверь. На этот раз на нем был белый костюм с темными пятнами пота под мышками. Зубочистки во рту у него почему-то не было. В костюме спортивного покроя и с сигаретой в зубах, у письменного стола стоял Вебер. Вокруг стола было несколько стульев, а под потолком лениво крутился вентилятор.

– Надеюсь, я не заставил вас далеко ехать, – приветствовал он нас.

– Нет, конечно, – отозвался Мэндон.

– Садитесь, пожалуйста, – предложил Рис.

Мы расселись вокруг стола, и только Джинксу пришлось еще раз повторить, что надо сделать. Наконец и он уселся рядом со мной.

– Мне показалось, что лучше нам обсудить эту проблему подальше от лишних глаз, – начал Вебер. – Чероки, почему ты не мог хотя бы в общих чертах рассказать обо всем по телефону?

– Я-то мог все сообщить тебе и по телефону, но только ты не хотел этого.

– Ну ладно. Что там у вас?

– Прежде всего, Чарли, – начал Мэндон издалека, – я хотел бы тебя сразу предупредить, что мы не просто ухватились за первое, что нам подвернулось под руку. Дело довольно опасное, но риска никакого. Мы вполне можем его провернуть.

– С вашей помощью, – вставил я.

Вебер бросил на меня косой взгляд, но тут же снова сосредоточил все внимание на Чероки:

– Трупы будут?

– Да.

– Кто же это?

– Инкассаторы Роумера.

– Роумера? – недоверчиво протянул тот и переглянулся с Рисом. – С чего это вы выбрали таких клиентов?

– Они перевозят крупные суммы денег… – пожал плечами Мэндон.

– Да, денег у них хватает, но еще не было ни единой попытки ограбления. И знаете почему? Без стрельбы тут никак не обойтись, да и вообще дело весьма сомнительное.

– Думаете, вы первые, кому пришла в голову эта идея? – поддержал его Рис.

– Но мы будем первыми, кто сделает это, – заверил я их.

– Предположим, что вы за это возьметесь, – сказал Вебер, – но поднимется такая пальба, что весь город встанет на дыбы. А это уже пахнет террором.

Я только улыбнулся в ответ и повернулся к Мэндону:

– Пожалуй, надо ознакомить джентльменов с нашим планом, и все сразу встанет на свои места.

– Вот и сделай это, – буркнул Чероки.

– Ничего подобного не будет, никакой перестрелки и затяжной пальбы на улице. Гарантирую.

– И как вам это удастся? Не собираетесь же вы прибегнуть к помощи гипноза? – поинтересовался Вебер.

– Вот для этого-то нам и потребуется ваша помощь, инспектор.

– В чем же она будет заключаться? – спросил Рис.

– Нам потребуется полицейская форма, полицейская машина и патрульная машина дорожной службы.

Вебер стряхнул пепел с сигареты прямо на пол.

– Хочешь сказать, что вы будете действовать под видом полицейских?

– Именно.

Он переглянулся с Мэндоном.

– Забавный парень! – резюмировал инспектор.

– Я вам гарантирую, никакой пальбы не будет. Мы захватим их врасплох и без борьбы.

– Да он просто комик, – сказал Вебер Чероки.

– Нам необходима машина патрульной службы, полицейская форма и пара настоящих полицейских, – твердо настаивал я.

– О господи, Чероки, объясни ему, что у меня с Роумером соглашение, – рассердился Вебер.

– Если посмотреть на дело с этой точки зрения, то нам нельзя трогать ни банки, ни федеральные службы, ни всех тех, с кем у вас заключено соглашение. И что же нам останется?

– С Роумером у меня соглашение, – настаивал Вебер. – Что будет, если инкассаторы расскажут ему, что их выпотрошили сотрудники полиции? Как ты думаешь? Он не успокоится, пока я не представлю ему на опознание всех сотрудников управления. Послушай, Чероки, можно было ожидать, что этот парень совсем не хочет пошевелить мозгами, но у тебя-то есть голова на плечах…

– Инспектор, – перебил я его, – почему вы считаете, что инкассаторы смогут ему что-нибудь рассказать?

Похоже, он все еще не понял, к чему мы клоним.

– Расскажут, еще как расскажут. Надо же им будет как-то оправдаться. Можно подкупить одного, ну двух, но не четверых…

– Вся четверка будет молчать как рыбы, и даже подкупа не потребуется.

Теперь до них наконец дошло. В наступившей тишине Вебер и Рис посмотрели друг на друга.

– Каким образом вы хотите провернуть это дело? – наконец нарушил молчание инспектор.

– Все очень просто. Самое сложное – это замести следы. Ни машина, ни тела инкассаторов не должны быть обнаружены. Этот вопрос еще надо проработать, но к завтрашнему дню у меня будет готовый ответ. – Я услышал, как тяжело вздохнул Рис, но все внимание сосредоточил на Вебере. У того даже губы побелели. – Поверьте, инспектор, если бы я не был уверен в успехе, то не взялся бы за это дело. Все пройдет очень тихо, и никаких следов не останется.

– Четверо здоровых парней исчезают неизвестно куда… Пойдут слухи…

– Слухи – это еще не доказательство, – поддержал меня Мэндон.

– Если все пройдет гладко, никто ничего не докажет, – неожиданно встал на мою сторону Рис.

Я бросил на него удивленный взгляд и даже кивнул в знак одобрения. Почему-то мне раньше казалось, что у него не было собственного мнения.

Вебер продолжал сидеть за столом, уставившись в одну точку. Я знал, о чем он сейчас думает.

– Понимаю, инспектор, что подозрение так же опасно для вас, как и свидетельство против вас. Но никто ничего не заподозрит. Они просто исчезнут. Роумер будет считать, что ребята смылись, прихватив выручку.

– Он в это никогда не поверит…

– А почему бы и нет? Такое уже не раз случалось, а возможно, он и сам сталкивался с такими вещами. Эти ребята молиться на него должны, что ли? Он же не святой Франциск.

– Как ты считаешь, какая у них выручка?

– Об этом надо спросить у Мэндона.

– Минимум пятнадцать кусков.

– О господи! – выдохнул Вебер. – Четыре трупа из-за пятнадцати кусков…

– Если быть точным, то и «бьюик» тоже должен исчезнуть. А он стоит больше, чем эти четыре ублюдка вместе взятые.

Вебер только пожал плечами.

– А что вы хотели от нас? Чтобы мы ограбили соседнюю аптеку, ближайшую бензоколонку или же отняли у старушки кошелек?

– Это скорее по вашей части, – огрызнулся он, – а то у вас одни убийства на уме…

– С каких это пор вы стали таким щепетильным?

– Не будем ссориться, – подал голос Джинкс.

– Ладно, ребята, не время выяснять отношения, – согласился с ним Чероки.

– Заткнитесь вы все! – взорвался я. – Хватит делать из меня идиота, Вебер! В этом-то и состоит твоя основная ошибка. Именно поэтому ты и влез по уши в это дерьмо. Я такой же профессионал, как и ты. Думаешь, я буду убиваться по этим рожам? Не больше, чем ты, когда вытрясешь из кого-нибудь все до последнего цента да еще пустишь ему в спину пулю, чтобы меньше трепался…

Рис заметил, что обстановка накаляется, отступил назад, и его правая рука скользнула в карман за оружием.

Джинкс мгновенно укрылся за столом, а на лице Мэндона отразилось искреннее удивление. Я рассмеялся Рису в лицо:

– Хватит дурака валять. Шеф и так видит, какой ты герой…

– Убери этого сумасшедшего отсюда, Чероки, и постарайся внушить ему хоть каплю здравого смысла, – заговорил Вебер.

– Пошли, Ральф, – нервно попросил меня Мэндон.

– Поль, – поправил я его.

– Хорошо, Поль. Черт побери, пошли…

– Одну минуту. – Я повернулся к столу. – Теперь уже можно выходить, Джозеф.

Джинкс медленно взгромоздился на свой стул.

– Послушай, Чероки, успокойся. Давай попробуем договориться. Почему каждый раз, когда мы собираемся вместе, поднимается столько шума? А тут еще и оскорбления пошли в ход…

– Ты сам в этом виноват, – заметил инспектор.

– Что делать, я тоже не питаю к вам дружеских чувств, – самодовольно изрек я, – но это ничего не меняет. Вряд ли мы когда-нибудь подружимся. У нас друг к другу чисто профессиональный интерес, и, пока наше сотрудничество будет приносить прибыль, нам надо ладить друг с другом. Хотя для меня оно значит гораздо больше, чем для вас. Если вы поймете это, то вам будет понятнее и мое поведение, за которое я приношу свои извинения.

Вебер уставился на меня немигающим взглядом, а Рис вынул руку из кармана.

– У меня и в мыслях не было подвергать опасности ваше сотрудничество с Роумером. Всем известно, что не стоит резать курицу, несущую золотые яйца. Это дело основано на полном отсутствии улик и зацепок…

– У нас здесь тихо, и все счастливы, – отозвался инспектор, – и я, и все ребята вокруг прекрасно ладим. Газеты нас не беспокоят, и никто не хочет перемен. Нам не надо никаких подозрений и недомолвок, а тем более никто не хочет резни…

– Ну ладно, инспектор, ваша лояльность очень трогательна, но что вас действительно волнует, так это отсутствие следов, когда инкассаторы исчезнут вместе с машиной, разве не так?

– Рано или поздно их обнаружат и начнут разнюхивать, сопоставлять…

– Никто ничего не обнаружит, мы не дадим им ни малейшего шанса, иначе я не взялся бы за это дело. Выслушайте меня сначала, а потом уже делайте выводы.

– И что же вы собираетесь предпринять? – спросил Рис.

– Вопрос остается открытым, но уже завтра я смогу на него ответить. По-моему, это справедливо, – обратился я к Веберу.

– Хорошо, – согласился инспектор, – но прежде всего вы посоветуетесь со мной.

– Обязательно, – заверил я его.

– Ты мне отвечаешь за это, Чероки, – сказал он Мэндону.

– Да.

– Тогда до скорого… – Я встал и зажег сигарету.

Рис проводил нас до двери.

– Ты неплохо провел время с Холидей прошлой ночью? – поинтересовался я на прощание.

Он ничего не ответил.

– Тебе следует хотя бы позвонить ей. У нее появилась масса новой информации: адреса, фамилии и все такое…

Мы спустились вниз, Мэндон пару раз порывался заговорить со мной, но раздумал. Так молча мы' и вышли на улицу.

Хайнес поджидал нас, не выходя из машины, и даже не пошевелился, чтобы открыть дверь изнутри.

– Почему ты не научишь его вести себя как полагается, ему что, лень дверь открыть, что ли? – сказал я Мэндону.

– Ради бога, хватит нравоучений.

Он открыл дверь, и на этот раз мы все втроем уселись на заднем сиденье. Хайнес с безразличным видом ждал указаний.

– Куда отправимся? – спросил меня Мэндон.

– На квартиру. Надо забрать Холидей.

– Холидей? С какой стати?

– Вознаградим ее преданность. Немного музыки и танцев. Сегодня у нас праздник…

– Вернемся на то место, где мы подобрали их сегодня, – сказал Мэндон Хайнесу.

Негр завел мотор, и мы тронулись.

– Нам некогда тратить время на вечеринки, – саркастически изрек Мэндон. – Нам еще надо кое-что обдумать.

– Я и так об этом думаю, аж холодный пот прошиб.

– Послушай меня, дружок. Вебер не тот человек, которым можно помыкать…

– Кастрированный гигант.

– Однажды ты убедишься, что это совсем не так.

– Неужели? – Я повернулся к Джинксу. – Встряхнись и успокойся. Этот парень и не собирался стрелять.

– Сукин сын!.. – пробормотал он в ответ.

Я рассмеялся:

– Рано или поздно ты поймешь, что это совсем не так.

– Неужели? – бросил он, отворачиваясь.

Играл оркестр Генри Хальстеда. Музыка была приятной, хотя и не по моему вкусу, но ритм вполне подходил для танцев. Это был ресторанный танцевальный оркестр, и мне хватило первых восьми тактов, чтобы понять: эта команда лучшая из тех, что мне приходилось слышать за последнее время. Они играли неплохие мелодии, а ритм соответствовал движениям человеческого тела. Когда мы вошли, звучало «Я танцую со слезами на глазах», танцевальная площадка была переполнена, а свет притушен.

Метрдотель подвел нас к столику рядом с эстрадой. Пожалуй, даже слишком близко.

– А у вас нет ничего подальше от оркестра?

– Нет, сэр. – Он был сама любезность. – Мне очень жаль, но пока ничего другого предложить не могу. Возможно, позднее…

– А как насчет вон того столика? – продолжал настаивать я.

– Очень сожалею, сэр…

– Нас устроит и этот, – согласился Мэндон.

Метрдотель усадил за столик Холидей, мы с Чероки тоже заняли свои места и принялись изучать предложенное меню. Тем временем появился бой и начал накрывать на стол.

– Мы бы хотели поужинать, – обратился я к метрдотелю.

Тот знаком подозвал официанта и удалился.

– Мне кажется, я бы не отказалась от хорошего сандвича, – сказала Холидей.

– Большой сандвич для леди, – заказал я официанту.

– …Бурбон и кока-колу, – закончила она.

– Бурбон и кока-колу? – удивился я. – У тебя испорченный вкус, первый раз слышу о таком сочетании…

– Но я так хочу.

– Сегодня тебе позволено все, – согласился я. – Бурбон и кока-колу для леди.

– А что вы закажете себе? – спросил официант.

– Коньяк, – ответил я. – А вы что-нибудь будете? – спросил я Чероки.

– Выпью кофе, – сказал Мэндон.

Официант кивнул.

– Кстати, насчет коньяка, постарайтесь разыскать «Деламейн».

– Хорошо, сэр, «Деламейн».

Мэндон осмотрелся вокруг.

– Неплохой оркестр, – одобрительно заметил он.

– Чероки и сам музыкант, – сказал я Холидей.

– В самом деле? – удивилась она.

– Не совсем так…

– Он скромничает, – перебил я его. – Он барабанщик. Ты бы видела, сколько в его комнате всяких ударных инструментов.

– Это был мой гонорар, – улыбнулся Мэндон. – Один парень таким образом расплатился со мной…

Я взглянул на Холидей. В неясном свете маленькой настольной лампы ее лицо смотрелось совсем по-иному, она была скорее похожа на добродетельную домохозяйку и преданную жену: полосатый фартук, корзинка для покупок, магазины… Маргарет Добсон осталась в далеком прошлом, незаживающей раной моей памяти, а Холидей, вот она, только руку протяни. Верная и преданная, по крайней мере пока ты рядом…

– Не хочешь потанцевать? – предложил я.

Она утвердительно кивнула.

– Извинишь нас, Чероки?

– Валяйте, разомните ноги, – напутствовал он.

Я помог ей встать и проводил до танцевальной площадки. Мы начали танцевать, стараясь держаться подальше от эстрады. Она оказалась отличной партнершей и отвечала на каждое мое движение.

– Ты отлично танцуешь.

– Спасибо за комплимент, – ответила Холидей. – И ты тоже.

– Я же был когда-то… – Мне оставалось только прикусить язык. У меня чуть было не вырвалось, что раньше я играл в оркестре.

Она убрала голову с моего плеча и заглянула мне в глаза:

– Ты был когда-то – кем?

– Я был когда-то заядлым танцором, – нашелся я.

– Я сама была без ума от танцев.

Мы скользили по краю площадки, лавируя между танцующими. Она не просто хорошо танцевала, она была великолепной партнершей.

– Как хорошо… – прошептала она.

– И это только начало, – пообещал я.

– Плохо, что Джинкс не составил нам компанию…

– Кому плохо?

– Ему. Уж я-то знаю, что значит торчать в этой квартире в полном одиночестве.

– Сам виноват. Не стоит расточать на него свою симпатию.

– У меня и в мыслях не было.

– Тогда хватит распускать нюни.

– Меня он совершенно не волнует.

Зато волнует меня. И ты, и он тоже.

– Он все еще злится из-за денег, которые я потратил на одежду. Думает, что от него что-то скрывают. Зануда. Не будем портить себе настроение такими разговорами…

– А как прошло с Вебером? Удалось договориться?

– Не говори глупостей, ведь я сам занялся этим вопросом.

«Я танцую со слезами на глазах» закончилась, отзвучал заключительный аккорд, раздались аплодисменты публики, оркестр сделал перерыв, а танцующие разошлись по своим местам.

Я взял Холидей под руку и повел к нашему столику. Она выглядела оживленной и почти счастливой. Весело улыбаясь, Холидей слегка погладила мою руку. Я тоже улыбнулся ей и в ответ слегка сжал ее пальцы. На этот раз она казалась совершенно искренней…

Напитки уже были на столе, и Мэндон успел выпить добрую половину своего кофе.

– Вы совершенно правы, не стоит пить кофе холодным. Это удивительная гадость, хуже не придумаешь…

– Я же не знал, сколько времени вы будете танцевать, – ответил он, даже пальцем не шевельнув, чтобы помочь Холидей занять свое место за столиком. Подобная мысль, скорее всего, в его голове даже не промелькнула. Как же можно было ожидать хороших манер от его черного слуги, если у хозяина они начисто отсутствовали?

Я усадил Холидей за столик, сел рядом и принялся за коньяк.

– За все хорошее!.. – провозгласил я, поднимая рюмку.

Мэндон лишь кисло кивнул в ответ, и только Холидей поддержала мой тост. Я пригубил коньяк, поискал глазами официанта и сделал ему знак рукой.

– Не тот год?

– Даже не тот сорт.

– Неужели такое возможно? – процедил Чероки.

– Да, сэр, – обратился ко мне официант.

– Я заказывал «Деламейн».

– Это и есть «Деламейн», сэр…

– Это «Мартель», – перебил я. – Принесите мне «Деламейн».

– Извините, сэр, но…

– Не будем спорить…

– Да, сэр, я заменю, – согласился он, ставя рюмку на поднос.

Мэндон высокомерно посмотрел на меня. Похоже, это его забавляло.

– Какого черта… – разозлился я. – Я прилично одет, это первоклассный ресторан, мне нужно только то, за что я плачу.

– А ты уверен, что знаешь, чего хочешь?

– Можешь не сомневаться. – Я повернулся к Холидей. – Ну и как на вкус эта фантастическая смесь?

– Довольно вкусно. Вот попробуй…

Та оказалась тошнотворно-приторной.

– Какая гадость. Где ты приучилась пить эту дрянь?

– В Техасе. Я жила там пару лет, и мы обычно пили эту штуку во время игры в мяч, отливали полбутылки кока-колы, доливали туда бурбон и приносили с собой на игру. А уже на шестой подаче трудно было сказать, то ли мы в мяч играем, то ли пускаем воздушного змея…

– Каким ветром тебя занесло в Техас?

– Я влюбилась в спортивного журналиста. Уехала к нему и собиралась выйти за него замуж.

– А я и не знал, что ты была замужем.

– А я и не была. У него было две цели в жизни: продвинуться по работе и переспать со всеми бабами в городе. Жениться на мне у него никогда не хватало времени. Все, чему он научил меня, – это плакать в подушку. Забавный парень, иногда просто замечательный, с налетом гениальности.

– И что же с ним стало?

– Уехал в Голливуд, я думаю. Стал статистом или кем-нибудь в этом роде.

– Мы вас не утомили? – обратился я к Мэндону.

– Я ловлю каждое ваше слово, – заверил Чероки.

Появился официант с подносом.

– Простите, сэр. Это действительно оказался «Мартель». – В его голосе звучали нотки уважения. – Ваш «Деламейн», сэр.

Я усмехнулся Мэндону, вдохнул аромат коньяка и слегка пригубил рюмку. Это был настоящий «Деламейн».

– Все в порядке, сэр? – спросил официант.

– Великолепный коньяк. Благодарю вас.

– Спасибо, сэр, – сказал он, уходя.

– Извините меня за чопорность, – повернулся я к Мэндону.

– Ну… Это добавляет еще один штрих к вашему портрету, вы тонкий ценитель…

– Хватит, Чероки. Я и так прилагаю колоссальные усилия, чтобы сохранить скромность. Перестаньте льстить, а то я расцвету как розовый бутон.

Он что-то проворчал в ответ и отхлебнул свой кофе. Я потягивал коньяк и улыбался Холидей, которая сосредоточенно поглощала свою смесь. Тут меня словно осенило. Я по-прежнему продолжал рассматривать лица людей, сидящих за столиками, прислушиваться к приглушенному гомону голосов в ресторане, но мне стало ясно: проблема подержанного «бьюика» с четырьмя трупами решена.

– Извините, – сказал я, отставив коньяк и вставая.

Мои спутники были настолько удивлены переменой в моем поведении, что наблюдали все происходившее молча.

Я вышел в коридор и узнал у посыльного, где находится телефон, разменял деньги у клерка, зашел в будку и стал искать в справочнике телефон гаража Мейсона. Уже через минуту на другом конце провода кто-то снял трубку, и я спросил Вика.

– Его здесь нет, – ответил голос.

– А где его можно разыскать?

– Трудно сказать… кто его спрашивает?

– Поль Мерфи, – представился я. – А кто у телефона… Нельс? Его спрашивает тот самый парень, что брал у вас «зефир», помнишь меня?

– Конечно.

– Если тебе неизвестно, где его можно разыскать, то дай мне номер его домашнего телефона.

– Эй-а-шесть-один-восемь-один-два.

– Эй-а-шесть-один-восемь-один-два, – повторил я. – Хорошо. Спасибо, Нельс…

Я набрал продиктованный номер. Ответа не последовало. После шести или семи гудков я повесил трубку и снова позвонил в гараж.

– Нельс, его домашний телефон не отвечает. Может, у тебя есть хоть какая-то идея, где его можно поискать?

– Ни малейшей.

– Он звонит тебе по вечерам?

– Очень редко. Хотя есть тут одно злачное местечко, в котором он иногда бывает, «Персидская кошка» называется.

– Спасибо.

Я повесил трубку и снова занялся справочником… В «Персидской кошке» трубку сняли почти мгновенно.

– Вы не могли бы сказать, Вик Мейсон сейчас у вас или нет?

– Кто?

– Вик Мейсон, у него еще нога покалечена.

– Да, я знаю его, но не могу сказать, здесь он или нет.

– Узнайте у швейцара.

– Не вешайте трубку, я постараюсь что-нибудь выяснить… – сказано было без всякого энтузиазма.

Вскоре к телефону подошел швейцар, но и он не смог сообщить мне ничего вразумительного. Я повесил трубку и вернулся за столик. Холидей и Чероки за ним не было. Оркестр уже снова собрался на эстраде и наигрывал «Тело и душу», а площадка была заполнена танцующими. Решив, что они отправились танцевать, я уселся за столик и стал поджидать своих спутников, чтобы потом отправиться в «Персидскую кошку».

Официант перегнулся через плечо и положил передо мной счет.

– Дама и джентльмен сказали, что вы оплатите счет, сэр…

– А где они сами?

– Ушли, сэр.

– Куда?

– Они этого не сказали, сэр… Они очень торопились.

– Черт побери!

– Они только сказали, что вы будете рады уплатить по счету…

– Радости мало, но я сделаю это, – проворчал я вынимая из кармана десятидолларовую банкноту. – Этого достаточно?

– О да, сэр. Большое спасибо…

Я залпом допил коньяк и вышел из ресторана.

– Скажите, вы не видели мужчину средних лет с симпатичной девушкой? Они только что вышли отсюда. Невысокий мужчина с густыми бровями. Их должен был ждать зеленый «крайслер» с цветным парнем за рулем?

– Это ваши спутники?

– Да.

– Они уехали пару минут назад.

– Вы не слышали, что они говорили шоферу?

– Нет, сэр.

– Вызовите мне такси.

Швейцар вынул из кармана небольшой свисток, подул в него и сделал жест рукой в белой перчатке. Уже через миг у входа остановилось такси. Швейцар предупредительно открыл дверцу и получил за это четвертак. Черт с ними, и с Холидей, и с Мэндоном…

– Куда отправимся, сэр? – прервал мои размышления голос шофера.

– В «Персидскую кошку».

Он повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Вы не знаете, где это находится?

– Знаю, – ответил водитель.

«Персидская кошка» находилась в торговом районе (всего в нескольких кварталах от гаража Мейсона, как оказалось впоследствии), в окружении публичных домов и угрюмых зданий из красного кирпича, погруженных сейчас в темноту. Тускло освещенная улица была пустынна; иногда сюда долетал шум проходящего транспорта, который с трудом можно было услышать через открытое окно в машине.

Такси остановилось, и водитель распахнул дверь. Из глубины заведения доносились приглушенные голоса, смех и музыка. Я расплатился и вскоре оказался в фойе, задрапированном багровыми шторами с двумя цветными фотографиями обнаженных женщин в натуральную величину. Мне сразу стал понятен удивленный взгляд шофера, и я уже не питал никаких иллюзий по поводу репутации этого заведения.

Вход вел в полутемный зал, забитый посетителями с музицировавшим оркестром из трех-четырех человек. Спертый воздух в помещении напоминал вонючий подвал с тараканами. Я немного постоял в нерешительности, но желание немедленно увидеть Мейсона взяло верх, и я решительно шагнул вперед. Из-за шторы появился мужчина в костюме евнуха с накрашенными глазами, снял цепь с крючка и спросил:

– Один?

Я узнал этот голос. Он принадлежал швейцару, с которым мне недавно пришлось говорить по телефону. Теперь его голос казался мне неприятным и визгливым.

– Один? – снова спросил евнух.

– Один, – подтвердил я.

Он убрал цепь и пропустил меня внутрь.

– Посмотрим, что мы можем сделать для вас… – сказал он, потирая подбородок и раздумывая, к какой категории посетителей меня отнести.

– Я недавно говорил с вами по телефону, – прервал я его размышления. – Мне был нужен Вик Мейсон. Он еще не появился?

– А-а, – протянул швейцар. – Вы его друг?

– Что-то вроде партнера по бизнесу. Так он здесь?

– Да, – улыбнулся он в ответ, вешая цепь на место. – Идите за мной…

И я пошел. Мне никогда не приходилось видеть столь разношерстной толпы.

Это было их убежище, и они сидели за столиками, на столиках, стояли в проходах, толпились на пятачке перед эстрадой. Воздух был буквально пропитан запахом дешевой косметики, приторно-слащавым ароматом разврата. Только здесь они могли себе позволить быть самими собой. Протискиваясь через эту разноголосую, смеющуюся толпу, я сделал неожиданное открытие. Предубеждение и отвращение, которые владели мной еще несколько секунд назад, куда-то исчезли. Нас роднило нечто сумрачное, таившееся в глубине души; всех этих людей объединяла гомосексуальность, но во мне эти чувства остались неразбуженными. Нет, наше сходство было скорее в нашем отличии от других людей, в особенностях нашей психики… Они были изгоями и жили в своем узком, замкнутом мирке, у меня же все было наоборот; им хотелось отгородиться от внешнего мира, я хотел покорить его насилием…

– Ай да сукин сын! – раздался голос Мейсона. – Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал…

За столиком на четверых втиснулось человек шесть. Из горлышка оплетенной бутылки торчала зажженная свеча, ее неровный свет отражался в расставленных на столе стаканах.

– Можно тебя на минутку, Вик?

– Может быть, может быть, – рассмеялся он. – Садись выпьем. – Мейсон заерзал на стуле, стараясь освободить мне местечко.

– Это крайне важно, Вик…

– Да садись ты, ради бога! – прошепелявил он. – Ребята, это Поль Мерфи.

– Привет, – сказал я, и за столиком настороженно закивали.

Трое из сидевших были совсем юнцами, в рубашках с воротничками явно не по размеру, повязанных цветастыми, безвкусными галстуками. Рядом с Мейсоном сидела женщина лет тридцати с мужеподобным лицом, а в самом углу втиснулся мужчина. Это был Рей Пратт – один из полицейских, дежуривших у него в гараже в тот день, когда искали Джинкса. Он был в штатском.

– Эй, Лоррейн, – крикнул Мейсон мужчине в костюме евнуха.

– Что тебе нужно?

– Выпивку для меня и моих друзей.

– Не надо так орать… – огрызнулся тот. – Я вышибала, а не официант. Если хочешь выпить, позови официанта.

– Тогда пришли его ко мне, – настаивал Мейсон. Лоррейн исчез в толпе.

– Спасибо, Вик. Мне не хотелось беспокоить тебя в такое время, но это для меня очень важно. Не мог бы ты уделить мне минутку?

– Ну хорошо… – сказал он, протискиваясь из-за стола.

– До скорого… – попрощался я с его приятелями. Мы остановились в фойе у фотографий с обнаженными дамами.

– Вик, – сказал я спокойно, – нам подвернулось неплохое дельце.

– Кому нам?

– А то ты не знаешь. Но мне нужно кое-что выяснить у тебя. Как ты думаешь, смог бы ты на пару дней достать трейлер без водителя?

– Трейлер? – задумчиво повторил Мейсон. – На кой черт он тебе сдался?

– Он мне просто необходим. Подумай, чем бы ты мог мне помочь.

– Есть тут одно местечко…

– Без водителя. Он нам не нужен.

– Собираетесь заняться перевозкой автомашин?

– Нам нужно отвезти только одну. Мы хорошо оплатим твои услуги. Так ты сможешь нам помочь?

– Постараюсь…

– Сможешь или нет?

– Думаю, смогу. Только для тебя. Но точно скажу только завтра утром.

– Так это наверняка?

– Крепко тебя заело, – заметил он.

– Вот именно. Я сегодня смогу наконец заснуть спокойно, если ты мне это гарантируешь.

– Сделаю все возможное, но точно скажу не раньше половины девятого.

– Так ты уверен, что у тебя получится, или нет?

– Да.

– Ну спасибо, Вик, очень тебе признателен. – Я похлопал его по спине. – Теперь я смогу спать спокойно.