Текст книги "Золотой век Испанской империи"

«Ценой величайших страданий, потеряв все, что мы брали с собой, мы вернулись в Кито, имея при себе лишь наши мечи и посохи, чтобы опираться. От того места, где мы повернули обратно, до Кито было, должно быть, более 800 миль, а на деле расстояние было гораздо большим, если измерить тот маршрут, которым мы возвращались»{897}897
  Medina, Descubrimiento, 250.


[Закрыть].

Кито встретил испанцев гораздо более пустым, чем когда Гонсало покинул его, поскольку половина населения ушла воевать с Альмагро. Все выжившие в экспедиции Гонсало нуждались в новой одежде, однако портных было не найти. Горожане, вышедшие встречать Гонсало, принесли ему шесть костюмов, но он и его ближайшие друзья не хотели одеваться так, как не могли одеться другие их спутники. Поэтому они, как были, полуголые, вошли в городской собор, чтобы вознести хвалу за свое избавление, и эта сцена была весьма трогательной. После этого горечь, скопившаяся в их сердцах на Орельяну, начала превращаться в жажду мщения.

Глава 28
Орельяна и «Новая Андалусия»

Чем ближе церковь, тем дальше от Бога, и не все то золото, что блестит.

Сервантес, «Дон Кихот»

Невероятное путешествие Орельяны между тем продолжалось. Выйдя из устья Амазонки, они вскорости оказались к северу от ее эстуария, в опаснейшем заливе Пария. Оказавшись в нем, они, подобно многим путешественникам XVI столетия, обнаружили, что покинуть его весьма непросто. Фрай Гаспар де Карвахаль вспоминал, что у них ушло на это семь дней, «в течение какового времени наши спутники ни на миг не оставляли весел; и на протяжении всех этих семи дней мы не ели ничего, кроме неких фруктов, напоминающих сливы и называемых огос». Карвахаль добавляет:

«…выбравшись из этой ловушки, мы на протяжении двух дней двигались вдоль берега [Гвианы], и в конце концов, не зная, ни где мы находимся, ни куда направляемся и что станется с нами дальше, высадились на берег на острове Кубагуа [11 сентября 1542 года]. Здесь мы добрались до города Нуэва-Кадис, где обнаружили наших спутников и маленькую бригантину, которая прибыла туда за два дня до нас»{898}898
  Carvajal, 97.


[Закрыть].

Большинство из выживших, общим числом около сорока человек, вернулись в Перу. Почти тотчас же Карвахаль оказался во главе отделения доминиканского ордена в Куско – организации, разбогатевшей благодаря множеству тюков с листьями коки, подаренных ей Эрнандо Писарро. Однако сам Орельяна и несколько его ближайших сподвижников купили корабль на Тринидаде и отправились сперва в Санто-Доминго, а затем, через Португалию, в Испанию. На Санто-Доминго Орельяна повстречался с историком испанских деяний в Новом Свете, Овьедо, который впоследствии написал добротное, ясное и подробное изложение их путешествия вниз по Амазонке{899}899
  Oviedo, Historia, V, 373–402.


[Закрыть].

Задержавшись на несколько дней в Португалии, Орельяна затем направился в Вальядолид, которого достиг в мае 1543 года. Секретарь Совета Индий Хуан де Самано писал главному королевскому секретарю Кобосу:

«Явился из Перу некто: он выбрался из страны, спустившись по реке, по которой плыл 1800 лиг, пока не обнаружил себя возле мыса Святого Августина; и учитывая количество подробностей, которые он привез с собой касательно своего путешествия, Ваша Светлость едва ли сможет слушать его без утомления. Подробности эти я не буду здесь сообщать, поскольку он в скором времени прибудет самолично».

На полях этого письма Кобос сделал заметку: «Послать отчет Е[го]. В[еличеству]».

Отчет Орельяны был основан на заметках фрая Карвахаля. Его читали повсюду, порой подвергая сомнению. Некоторые высмеивали саму мысль, что где-то могут существовать амазонки, а Лопес де Гомера, капеллан и биограф Кортеса, заметил, что «женщины могут превосходно стрелять, и когда их правая грудь на месте». Он добавил, что помимо Орельяны были и другие, кто рассказывал ту же самую историю об амазонках, начиная с времен, когда были открыты Индии.

Также многих беспокоил вопрос, не находилась ли река, по которой сплавлялся Орельяна, на территории Португалии согласно Тордесильясскому договору. Принц-регент Филипп принял версию Орельяны относительно того, что произошло: «…ввиду сильного течения вы были унесены вниз по названной реке более чем на 600 миль туда, откуда уже не могли вернуться обратно». На самом деле русло Амазонки (которая и была рекой Орельяны) пролегает к западу от сорок восьмого меридиана, а следовательно, находилось полностью в пределах испанской зоны, как она была определена папой в Тордесильясе.

Также Орельяна встретился с гневными нападками со стороны Гонсало Писарро, который докладывал, что тот «сбежал, прихватив с собой бригантину и каноэ с людьми и не принадлежащим ему имуществом, в результате чего многие умерли от голода». Орельяна, однако, в свою очередь написал королю, описывая огромные размеры и богатство страны, которую ему довелось повидать и через которую он прошел. В заключение он сообщал, что туземцы, населяющие земли вдоль Амазонки, вполне благоразумны, а следовательно, «способны со временем воспринять нашу Святую Католическую Веру». Ввиду этого он умолял короля «счесть уместным передать эти земли мне, дабы я управлял ими в качестве губернатора и имел возможность исследовать и колонизировать их именем Вашего Величества»{900}900
  AHN Simancas, Estado Leg. 61, f. 19, qu. Medina, Descubrimiento, 320.


[Закрыть].

Совет Индий проявил в отношении этого вопроса большую осторожность, чем это было бы поколением раньше. «Возможно, эта страна богата, – гласило его заключение, – и в таком случае посредством нее Вашему Величеству могут быть оказаны многие услуги». Впрочем, совет соглашался, что «…для службы Вашего Величества может быть благоприятно, если берега сказанной реки будут исследованы и заселены, и приняты во владение в самые кратчайшие сроки». Совет отмечал, что Португалия уже строит флотилии, чтобы подняться вверх по Амазонке от побережья, и что король Франции также выказывает интерес к этим регионам.

Мнение большинства членов Совета гласило, что разведку и колонизацию амазонских территорий следует поручить Орельяне. Меньшинство группировалось вокруг не пользовавшегося доверием доктора Берналя, который считал, что Орельяна не подходит на должность главнокомандующего, поскольку он слишком беден. Не верил Берналь и в то, что Орельяна сумеет соответствовать тем указаниям, которые будут ему даны: он лишь ввергнет страну в смуту, и в конце концов местные жители возненавидят христианскую религию. По мнению Берналя, на Амазонку следовало послать мирно настроенного руководителя, которого будут сопровождать не солдаты, но духовные лица, «которые постараются использовать все благие и самые убедительные средства, чтобы привести страну как на службу Господу, так и к повиновению Вашему Величеству»{901}901
  Medina, Descubrimiento, 128, fn. 180.


[Закрыть].

С недавних пор еще одним членом Совета Индий являлся лиценциат Гутьерре Веласкес де Луго, типичный представитель испанской бюрократии того времени. Он был родственником кубинских Веласкесов и братом гранадского судьи Алонсо де Луго, а также, очевидно, был связан узами родства с хронистом из Медины-дель-Кампо, Берналем Диасом дель Кастильо{902}902
  См. Martinez Millan, La Corte, III, 461–2.


[Закрыть]. Веласкес, никогда не покидавший Испанию, предложил, чтобы все новые экспедиции на Амазонку начинались из Перу, приблизительно из того места, откуда выступил Орельяна. По его мысли, Орельяне следовало взять из Испании 180 человек, из которых 70 будут кавалеристами{903}903
  Medina, Descubrimiento, 328.


[Закрыть].

В конце концов, в феврале 1544 года Орельяна все же получил от короны разрешение «на открытие и заселение земель, называемых Новой Андалусией». Из уцелевших документов неизвестно, кто предложил это название, но это наверняка был кто-то из членов Совета, скорее всего не сам Орельяна.

Новая территория, отведенная Орельяне, простиралась на много миль вверх от устья Амазонки. В ее устье следовало возвести город, и еще один на некотором расстоянии вглубь материка, в месте, которое он сам, королевские чиновники и монахи сочтут наилучшим. Орельяне предстояло получить столь желанный титул аделантадо, а также губернатора и капитан-генерала{904}904
  Cadenas, 65.


[Закрыть]. Ему было предписано взять с собой 200 пехотинцев, 100 кавалеристов, 8 монахов и 8 африканских рабов, а также необходимые материалы для постройки бригантин, чтобы подняться вверх по реке.

Орельяне полагалось жалованье в 5000 дукатов в год, которое должно было выплачиваться из доходов от завоеванных и заселенных земель, а также двенадцатая часть королевского дохода, при условии, что он не будет превышать миллион мараведи в год. Помимо этого, он также освобождался от налогов.

Орельяну предупреждали:

«…буде обнаружится, что какой-либо губернатор или капитан уже разведал или колонизировал какую-либо часть речного берега и по вашем прибытии он будет находиться на этом месте, вам не следует предпринимать ничего в ущемление его интересов… даже если вы найдете, что эта область находится в вашей юрисдикции как губернатора, дабы нам избежать тех недоразумений, какие возникали в подобных ситуациях в Перу и в других местах».

Он получил указания придерживаться правил, которые были оговорены с «Его Светлейшим Величеством, королем Португалии» касательно раздела Индий, а также относящихся к Молуккским островам и островам Пряностей{905}905
  Были названы следующие официальные лица: Хуан Гарсия де Саманьего в качестве инспектора, Хуан де ла Куадра – хранителя отчетов, Франсиско дель Ульоа – казначея, Кристобаль Мальдонадо – главного констебля, Висенте-дель-Монте – собирателя дохода, в то время как фрай Пабло де Торрес стал генеральным инспектором и получил секретный пакет с именем преемника Орельяны, если тот умрет.


[Закрыть].

Было и несколько менее важных условий: на кораблях Орельяны не должно было быть индейцев, «разве что это будет какой-нибудь индейский мальчик, которого испанцы… сочтут нужным взять с собой [в качестве переводчика]», и даже в таком случае было необходимо получить одобрение у вице-короля Перу. Орельяну предупредили, что ни ему самому, ни кому-либо из членов его команды не следует брать у индейцев «ни женатую женщину, ни ребенка, ни какую бы то ни было женщину; ни золота, ни серебра, ни хлопка, ни перьев, ни драгоценных камней, ни каких-либо других вещей, разве что на обмен или с уплатой за них». Впрочем, если у экспедиции закончится взятая из Испании провизия, «…им будет позволено просить пропитания у индейцев, с предложением обмена или, буде те откажутся, обращаться к ним с просьбой об упомянутом пропитании, с приложением увещеваний и добрых слов, и всяческих средств убеждения, однако никоим образом не следует заходить настолько далеко, чтобы отбирать пищу силой, разве что сказанные средства не возымеют действия, и после того как будут испробованы все другие способы, какие будут посоветованы инспектором и монахами вкупе с командующим».

Также в инструкции оговаривалось, что против индейцев никоим образом не следует начинать военные действия, разве что при необходимости самозащиты, и то со всей возможной сдержанностью, какую позволит ситуация. Ибо Его Величество посылает Орельяну и его людей «с единственной целью обучения и наставления индейцев»: не воевать с ними, но «насаждать в них знание о Боге и нашей Святой Католической Вере, а также о послушании, каковое они должны оказывать Вашему Величеству». И наконец, «ни при каких обстоятельствах не следует рассматривать оказываемую службу как предлог, посредством которого испанцам позволительно задерживать индейцев, или дурно с ними обращаться, или препятствовать их обращению в христианскую веру»{906}906
  Medina, Descubrimiento, 326.


[Закрыть]. Эти условия были записаны после того, как в 1542 году вступили в действие Новые Законы.

С мая по ноябрь 1544 года Орельяна находился в Испании, набирая людей для своей экспедиции. Он обнаружил, что в Севилье недостаточно моряков, желающих принять в ней участие; не было здесь также ни одного кастильца, который бы хоть сколько-нибудь знал район Амазонки. Поэтому Орельяна решил, что ему вполне подойдут и португальские моряки, «ибо они обладают опытом в обращении с небольшими, хорошо снаряженными судами», и сообщил императору, что просит позволения набрать необходимое ему число португальских штурманов. Кроме того, артиллерией он тоже не мог снабдить себя сам и просил помощи императора. Существует адресованное Орельяне письмо, написанное в сентябре 1544 года в Вальядолиде принцем Филиппом (регентом), где тот сообщает, что через фрая Пабло де Торреса ему стало известно о приготовлениях к великому путешествию и о его блистательных перспективах. Что до Торреса, то учитывая его немалый опыт и прочие достоинства, «с вашей стороны будет благоразумно принимать от него советы во всех ваших предприятиях». Далее принц добавляет: «Остерегайтесь брать с собой португальцев, ибо известно, что они служат причиной раздоров».

Когда несколькими неделями позже фрай Торрес доложил, что у Орельяны, по-видимому, кончаются деньги, принц написал в ответ: «…у нас нет абсолютно никакой возможности помогать ему деньгами. Также я уведомил Каса-де-ла-Контратасьон, что они не должны допускать в эту экспедицию никого, кто не получит вашего одобрения. Впрочем, совершенно позволительно давать им жеребцов, равно как и кобыл». Принц был согласен с тем, что не следует ни давать, ни продавать индейцам оружие. Впрочем, в Испании было распространено мнение, что есть некие преимущества в том, чтобы учить индейцев ремеслам.

В конце октября Орельяна вновь пишет королю, сообщая, что его отчим, Косме де Чавес из Трухильо, оказал ему помощь в снаряжении экспедиции в размере 1600 дукатов и что генуэзские купцы собираются также вложить в это дело еще 2500, благодаря посредничеству Висенте дель Монте. На это письмо был получен довольно резкий ответ, адресованный «Орельяне, губернатору провинции Новая Андалусия». Принц писал: «…мы слышали, что Орельяна якобы заключает договоры о помощи с различными купцами… мы полагаем, что это не может быть правдой, поскольку не считаем, что вы способны сделать что-либо подобное». И вновь добавлял: «Вы не должны действовать вопреки тому, что говорит фрай Пабло»{907}907
  Ibid., 355–6.


[Закрыть].

В конце ноября 1544 года Орельяна посылает известие другого рода: «Для вящего увековечения себя я решил вступить в брак»{908}908
  Ibid., 336.


[Закрыть]. Его женой стала Ана де Айяла, которая согласилась отправиться вместе с ним в Новую Андалусию, вкупе с «несколькими золовками». По-видимому, это сделало Орельяну непопулярным – но не настолько, как то, что он назначил своим маэстре-де-кампо генуэзца.

К этому времени приготовления к обратному плаванию на Амазонку были почти завершены, но отношения на борту и на севильской корабельной верфи оставляли желать лучшего. Кристобаль де Мальдонадо, старший офицер, ответственный за дисциплину на корабле, не ладил с Орельяной, которого хорошо знал, поскольку побывал с ним на Амазонке. Штурманом Орельяна нанял хорошего моряка из Кадиса, Франсиско Санчеса, который, тем не менее, не знал побережья Бразилии. Был нанят также португалец, который знал эти воды – но получить одобрение на его участие в экспедиции удалось не сразу.

Фрай Пабло де Торрес неодобрительно отзывался о подготовке экспедиции. Он докладывал, что по своему прибытию в Севилью он нашел весь отряд, которому предстояло отправиться в Новую Андалусию, «в весьма неорганизованном и даже отчаянном состоянии». Один из кораблей был поврежден настолько, что его пришлось заменить другим, меньшего водоизмещения. Тем, кто был этим недоволен, Орельяна отвечал, что лошадей он планирует взять на Канарах или островах Зеленого Мыса, и что у него уже есть все необходимые материалы для постройки небольших судов на месте прибытия. Севилья была возмущена тем, что среди нанятых моряков было не только много португальцев – некоторые из них вообще были англичанами, немцами или фламандцами, а капитан флагмана («capitana») оказался родом из Дубровника! Торрес не имел возможности проверить экспедиционные счета, поскольку Орельяна и его генуэские друзья держали их в секрете. По всей видимости, Орельяна вел дела настолько плохо, что «ни один организатор экспедиции не позволил бы ему вести флот даже до Неаполя», не говоря уже об Амазонке. Фрай Торрес докладывал:

«Я не имею желания перечислять все бесконечные оплошности… которые были допущены в связи с этим предприятием. Человеком, который окончательно все погубил, явился [Висенте] дель Монте, который немало нажился на деньгах, полученных от сделок с генуэзцами, а аделантадо [Орельяна] смотрел на все это сквозь пальцы. Как может флот быть хорошо снаряжен, если его собственной жене, которая живет в чрезвычайной бедности, дарят драгоценности, шелка и богатые ткани, а его генуэзцы получают более 3000 дукатов мелкими деньгами; и если аделантадо и дель Монте набивают свои карманы, в то время как остальная часть экспедиции погибает от голода и жажды»?

По-видимому, именно некомпетентность Орельяны вызывала наибольшее негодование у фрая Пабло, который писал принцу-регенту Филиппу:

«Заверяю Ваше Высочество, что у него на борту недостаточно воды, чтобы добраться до Канарских островов, и нет посуды, в которую ее можно было бы набрать, если они сумеют добраться туда за пятнадцать дней… а также что корабль, на котором плывет сам аделантадо, полон женщин (llena de mujeres)»{909}909
  CDI, XLII, 268.


[Закрыть].

Тем не менее, 11 мая 1545 года путешествие началось. Флотилия состояла из четырех кораблей, на борту которых были 400 иностранных солдат. Плавание было медленным, поскольку Орельяна счел необходимым сделать трехмесячную остановку на Тенерифе, а затем задержался еще на два месяца на португальских островах Зеленого Мыса. Во время этой второй остановки девяносто восемь человек из его экспедиции умерли, и еще пятьдесят остались на берегу, так как были слишком слабы, чтобы продолжать путешествие. Также Орельяна оставил там один из кораблей, поскольку часть его оборудования была ему необходима для починки трех других.

В ноябре он наконец начал сравнительно короткий переход через океан от островов Зеленого Мыса до Бразилии. Однако несчастья по-прежнему преследовали его: еще один корабль, на борту которого были семьдесят семь человек и одиннадцать лошадей, дал течь и пошел ко дну. Несмотря на длительную остановку на островах Зеленого Мыса, воды не хватало.

В конце концов Орельяна добрался до устья одного из русел дельты Амазонки. Он немедленно начал подниматься вверх по течению, несмотря на просьбы его людей об отдыхе. Почти сразу же у них стала заканчиваться провизия: все собаки и лошади были съедены. Умерли еще пятьдесят человек. Одна из каравелл потерпела крушение – и тем, кто были на ее борту, пришлось высадиться на остров, который оказался населен необычайно дружелюбными туземцами. За следующие три месяца они выстроили новую бригантину. На этом судне Орельяна с супругой и фраем Пабло отправился искать основное русло Амазонки, оставив позади Диего Муньоса и около тридцати человек.

После долгого бесплодного ожидания оставленные решили выстроить еще одно судно, используя древесину и гвозди из потерпевшей крушение каравеллы. На этой посудине они отправились вверх по реке в поисках Орельяны, но не нашли никаких его следов. Тогда они вернулись к морю. Шестеро из них покинули экспедицию, решив, что окружающие территории могут быть пригодны для сельского хозяйства; еще четверо сбежали, потому что боялись плыть вверх по течению на маленьком суденышке. Оставшиеся продолжали путь, но однажды ночью врезались в берег и были вынуждены высадиться в мангровом болоте, где их едва не свели с ума москиты. Под предводительством Франсиско де Гусмана они сумели отыскать возделанные земли, где запаслись маниокой и маисом, а также сладким картофелем, ямсом, утятиной, курятиной и даже индюшатиной. После этого у них появилось достаточно сил, чтобы вновь проплыть вдоль южноамериканского побережья и через залив Пария к острову Маргарита.

Через какое-то время к ним присоединилась Ана де Айяла – без мужа, и с ней еще двадцать пять человек. Она сообщила, что Орельяне не удалось найти главное русло Амазонки, что он заболел и счел необходимым отказаться от основания провинции Новая Андалусия. Вместо этого он решил просто поискать золото и серебро. Однако во время куда более прозаических поисков пищи он и его экспедиция подверглись нападению индейцев в каноэ, осыпавших испанцев стрелами. Семнадцать человек погибли; сам Орельяна также умер вскорости после этого – неясно, произошло ли это от скорби из-за понесенной потери или от снедавшей его лихорадки. Это произошло в ноябре 1546 года.

Из всей экспедиции, выступившей из Санлукара в мае 1545 года, выжили лишь сорок пять человек, включая вдову Орельяны Ану. Провинция Новая Андалусия так и не возникла. Однако несмотря на все это, Орельяна вошел в историю как невольный создатель географического единства южноамериканского континента и как человек, героически выживший в одном из величайших путешествий того времени. Гонсало Писарро тоже вспоминал его – хотя и по другим причинам.