Текст книги "Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки"

Нынешний праздник Сретения Господня напоминает нам, братие, древний ветхозаветный закон посвящения Богу первенцев. В исполнение этого закона и Господь наш в 40-й день принесен был Пречистою Своею Материю в Иерусалимский храм для посвящения Богу и там торжественно встречен был праведным Симеоном и Анной пророчицей. Нечто подобное совершалось когда-то и над каждым из нас. И нас в 40-й день по рождении приносили в церковь и поручали Богу и Его всесильной благодати и премудрому водительству. Итак, братие, и мы все, и каждый в отдельности, усвоены Богу, мы присные Ему чада, мы достояние Божие. Мы не себе принадлежим, но Богу, мы, страшно сказать, уды или части этого Величайшего Существа, имя Которому «Бог». Вот какие великие права получили мы во Христе. Поистине, мы малым чем умалены от Ангелов. Мы славою и честью увенчаны от Бога, великие дары и щедроты мы получили от Него. Но, братие, большие права налагают на человека и немалые обязанности. Кому много дано, с того много и взыскивается. Помним ли мы об этих своих обязанностях к Богу? Или же мы и об них забываем так же, как забываем и о правах и достоинстве своем? Вот мы сейчас в святой обители. Пред нами сонм инокинь.

[Сестры], вы отреклись от мира и посвятили себя Богу. Только затем и пришли в монастырь, чтобы заживо принести себя в жертву Богу. Дай, Господи, вам всегда помнить это! Дай, Господи, чтобы в каждой из вас до последнего издыхания гвоздем сидела в сердце и уме эта, так сродная празднику Сретения Господня, мысль: «И я жертва Господу, и я, как некогда Он, принесла себя и всецело отдала Господу». Пусть эта мысль возбуждает в Вас все доброе, пусть она освобождает Вас от всего неугодного Богу, от всех противоречий и нарушений Его святой воли… Я первым вам высказываю это свое молитвенное пожелание потому, что видом, положением своим вы отделяетесь от мирян. Вы, повторяю, для того и расстались с миром, чтобы всецело отдать себя Христу, Ему одному служить и угождать. Не забывайте этого.

Теперь мое слово вам, братие миряне. Не заглушайте своими обычными трудами и суетою житейскою спасительной мысли, что и вы не чужие Богу. Вы также жертва Богу. Вы тоже Ему посвящены. Его вы чада и достояние. Господь дал [нам жизнь] и ввел нас всех в эту прекрасную жизнь, Господь и возвратит Себе этот многоценный дар. К Нему пойдем мы по смерти. Он наше начало и конец. Для всегдашнего памятования о Боге, между многими средствами, Святая Церковь предлагает нам чаще молиться и при этом осенять себя крестным знамением. Глубокая мысль и сила заключается в этом спасительном обряде. Полагая руку на чело, грудь и плечи, мы сами себя и весь живот свой предаем Богу, то есть молитвенно выражаем, чтобы все наши мысли, чувства и желания были посвящены Богу.

О, если бы все мы с такими чувствованиями осеняли себя крестным знамением! Неужели осталась бы бесплодною такая проникновенная молитва, неужели Бог Сам, идущий навстречу всему доброму, не произвел бы в нас спасительной перемены после такой сердечной, Ему только одному посвященной молитвы? Пример святых молитвенников убеждает нас, что много может такая молитва, великие дары приносит она человеку. Такой усердной, горячей молитвы достигайте и вы, братие. Всеми возможными силами и средствами оживляйте в себе веру и горячность к Богу. Это задача всей жизни каждого из нас – быть ближе к Богу, быть истинным Его чадом, а не пасынком. Только горячее чувство способно растопить лед души, только сильное чувство произведет в человеке перемену к лучшему…

Приближаются дни поста и покаяния. Сегодня за всенощной в первый раз запоют в церкви «Покаяния отверзи мне двери, Жизнодавче!» Приникнем сердцем этой умилительной песни. Все будем неотступно стучать в эти заключенные для нас двери покаяния, двери милосердия Божия! Отверзи всем нам, Господи, эти двери! Не отрини нас от Себя. Прими нас, как принимал Ты и не отверг грешников, приходящих к Тебе. Дай нам чувство умиления и сердечного сокрушения, дай нам почувствовать себя истинными чадами Твоими, истинною угодною жертвою Тебе[230]230
  После этой фразы зачеркнут следующий текст: «Мы Твои, Господи! Мы недостойные чада Твои, а Ты, Всеблагий и Всепрощающий Отец наш. У Тебя бездна милости и снисхождения к слабостям».


[Закрыть]. Ты наше Прибежище, Покров, Заступление и Помощь. Тебе мы согрешаем, но кто же, как не Ты, силен исправить нас и сделать угодными Себе. Не на свои слабые силы полагаемся мы, но Тебе из глубины души взываем: «Простри и нам крепкую руку Свою и извлеки нас из тины греха, как некогда Петра утопающего извлек Ты из пучины морской. И Ты, наша

Милосердная Мать и Заступница рода христианского, Пресвятая Богородице Дево, принеси наши горячие желания о своем исправлении к Престолу Сына Твоего и не дай этим молитвенным желаниям остаться пустым, бесплодным звуком! Много может моление Матернее ко благосердию Владыки. Покрой и заступи на Тя уповающих!» Аминь.

1 февраля 1908 года.

Слово сие достойно церковной кафедры. Благословляется произнести в храме Чудова монастыря[231]231
  Зачеркнуто: «в Успенском соборе».


[Закрыть].

Епископ Василий [Преображенский][232]232
  Епископ Василий (Преображенский) с 9 марта 1908 года был епископом Можайским, викарием Московским, а с ноября 1912 года – временно управляющим Московской епархией.


[Закрыть].

«Имже и научистеся, и приясте, и слышасте, и видесте во мне, сия творите» (Флп. 4, 9) – с этим апостольским завещанием вполне прилично и благовременно обратиться от лица нетленно почивающего здесь святителя Алексия к потомкам непосредственных учеников и слушателей и очевидцев его. Если воспоминание о делах и учении его составляет священную обязанность всякого доброго сына нашей Церкви и нашего отечества, то для сынов Церкви Московской, где святитель в первый раз увидел свет Божий, где воспитался и окреп умственно и нравственно, где впоследствии был Ангелом-утешителем стенающей Руси, эта обязанность священна по преимуществу.

Чему же учились, что слышали от святителя и что видели в нем шестьсот лет назад наши предки? Учились тому же, что слышали от апостола Павла, и видели то же, что видели в апостоле филиппийские христиане, «что истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно», что составляет «добродетель и похвалу» (Флп. 4, 8). Вся жизнь святителя есть непрерывное самоотверженное служение правде и добродетели.

Сын знатного, поселившегося в Москве боярина, Елевферий – так звали в миру приснопамятного святителя – еще с ранних детских лет создает в себе глубокий, поистине христианский взгляд на жизнь, который и старается потом провести в своей собственной жизни. Он презирает окружающую его суетную пышность, он тяготится ею и всеми силами своей благородной души стремится туда, где истинное поприще для развития свободы и духа. Монастырь и строгая иноческая жизнь – вот его заветная мечта. Ему только 12 лет, а он уже совсем не ребенок. Он молчалив, он не играет со своими сверстниками, часто читает душеполезные книги, усердно подолгу молится Богу. Это аскетическое направление еще более растет в нем, когда он, двадцатилетний юноша, по-видимому в самую цветущую пору наслаждения удовольствиями суетной жизни мира, вступает в Богоявленский монастырь и принимает монашество, с переменой своего мирского имени на чудесно предреченное ему еще в детстве «Алексий».

Здесь в сане инока Алексий вполне предается своим благочестивым влечениям. Строгий пост, по преимуществу хлеб и вода вместо обильной домашней боярской трапезы, голые доски вместо мягкого, пышного ложа, всенощные бдения, постоянная, орошаемая слезами сокрушения, горячая к Богу молитва – вот что отличает и выделяет молодого благочестивого инока за все, почти двадцатилетнее, пребывание его в братстве Богоявленской обители. Здесь же, в монастыре, в Алексии окончательно созрела и окрепла и его давнишняя любовь к чтению слова Божия и духовных книг. Весь без остатка свой досуг Алексий посвящал душеспасительному чтению. Венцом его любви к этому дорогому для него занятию было изучение греческого языка. Знание этого языка давало Алексию возможность приобрести ясное и точное разумение священных книг Нового Завета на их первоначальном апостольском языке. Господь благословил этот нелегкий по тому времени труд молодого инока. С самыми несовершенными, в сравнении с нынешними, пособиями Алексий достиг своей заветной цели – овладел греческим языком. И свои знания он скоро стал применять к делу: заметив ошибки и разности в нашем славянском переводе священных книг, он задумал пересмотреть и исправить этот бывший в то время в употреблении неправильный славянский перевод Святого Евангелия и Апостола. Обширный труд предпринял Алексий! Этот труд он закончил уже в сане митрополита Московского и всея России.

Слишком долго было бы останавливать ваше внимание, братие, на деятельности святителя Алексия в сане Первосвятителя Руси… В этом сане он являлся не только опытным и искусным кормчим нашего отечественного церковного корабля, но и выдающимся, самоотверженным государственным деятелем, почти на одних своих плечах вынесшим смуты междоусобия и татарского гнета Руси в XIV веке. Если велик был святитель в уединении, в тиши монастырской келии, то не менее велик он был и в общественной службе… Благо Церкви и отечества – вот что было конечною целию его ревностной и самоотверженной службы в сане митрополита. И эту цель святитель Алексий преследовал непрестанно до тех пор, пока смерть не положила конца благородным стремлениям этого великого человека.

Не вотще потрудился святитель Алексий. Господь прославил Своего верного раба славою нетления его останков. В 1437 году, ныне, 20 мая, под сводами внезапно обрушившегося в Чудовом монастыре храма обрели нетленными честные и многоцелебные мощи святителя.

Итак, благодаря своему строго христианскому воспитанию и направлению, митрополит Алексий стал «великим и святым». Молитва, пост и особенно чтение и изучение слова Божия образовали в нем и строгого, богоугодного аскета-инока и мудрого, незабвенного государственного мужа. Сопоставляя направление нашего времени с тем, которому следовал святитель Алексий, мы не можем не заметить прискорбной противоположности. В наше время охотно и усердно изучают и легкие, и трудные пути к выгодному в материальном отношении или льстящие мелкому самолюбию положению в обществе, но редко сочувствуют тем занятиям, которые имеют исключительною целию возвысить и облагородить дух человека, редко с бескорыстною любовию изучают науку, указывающую путь к благу и счастию и почестям горнего звания – редко помнят, что, не унижая предметов материально полезных, человек, сознающий свое высокое достоинство, тем более должен признавать значение и пользу предметов, нужных для высшей стороны нашего духа. Не в этой ли неумеренной погоне за земными выгодами и преимуществами, не составляющими истинных потребностей человеческого духа и потому не удовлетворяющих этим потребностям, причина так часто встречающегося ныне рановременного разочарования жизнию? Не она ли наделила наш век целыми толпами людей, не живши отживших, людей слабых и никуда не годных, но считающих себя непризнанными, погибающими по вине общества гениями?

«Любите слово Божие, живите по-Божии», – завещавает нам всею своею жизнию святитель Алексий. А люди нашего века отвечают на этот призыв только насмешливою жалобою на недостаток достойных внимания и занимательных произведений в области учения веры. Нарекание несправедливое. Оно придумано людьми, привыкшими предаваться бесцельному блужданию мыслей, праздной мечтательности, людьми, или равнодушными к вере, или неспособными к порядочному вниканию, размышлению и сосредоточению духа. Потрудились ли они развивать свой вкус, и возвышать, и очищать свою мысль теми духовными творениями, красота и возвышенность которых признана многими веками, множеством миллионов людей разных вкусов, званий и образования, теми творениями, которые стяжали своим творцам наименования вселенских учителей, златоустов, богословов? Изучили ли они надлежащим образом и даже читали ли когда Книгу Книг нашей веры, содержащую глаголы живота вечного – Святую Библию? Увы, даже здесь, в столице и средоточии нашего просвещения, притом от людей, имеющих притязание именовать себя образованными, нам нередко приходится слышать ответ отрицательный; если же Книга, в которой каждое слово проходит «до разделения души и духа» (Евр. 4, 12), которая раскрывает перед нами историю нашего спасения, не может завлечь нас, то с каким ответом предстанем мы пред Богом и Церковью? Люди благочестивые каждый день поучались в Книге живота вечного и каждый раз находили в ней новые побуждения всем сердцем любить правду и добро, новые силы мужественно бороться с врагами своего спасения, новые основания любить жизнь с самыми скорбями ее и напастями.

А в наш просвещенный век едва ли не на каждом шагу слышатся только жалобы на томительную пустоту и неурядицы жизни, на неуменье наполнить эту пустоту и упорядочить жизнь свою, даже жалобы на бесцельность жизни. Не значит ли это стоять у источника чистой воды и в то же время издавать стоны и вопли от мучающей жажды? Ужели же в самом деле у нас совсем приходит в забвение та истина, что без слова Божия нет основательных побуждений к деятельности на пользу ближних наших и нашего отечества; нет цели жизни, нет луча, освещающего и согревающего жизнь, нет самой жизни? Не смеем этого думать. Но смеем и должны свидетельствовать, что без строго христианского образования ума и сердца всегда останутся напрасными вопли против тех или других язв нашего общества, сетования о нравственных болезнях нашего народа, разрушающих его крепкие силы. Без христианского образования все врачевства против известных пороков нашего времени, будут ли они состоять в мерах строгости или в осмеянии дурного чрез печатное слово, или даже в распространении обыкновенного просвещения, никогда не принесут желаемых последствий.

Человек никогда не поднимется выше самого себя; все, что составляет для нас истинное счастие и спасение – мир уязвленной совести, исцеление измученного сердца, удовлетворение его глубочайших вечных потребностей, восстановление грехом нарушенного общения с Богом, – все это никогда не придет к нам из области того, что совершают и могут совершить люди на земле. Не придет это ни из научных открытий и изобретений, ни из гениальных произведений великих писателей и мудрецов – ни из Ясной Поляны (Лев Толстой), ни из растленного Запада – (Ницше)), но только с Голгофы, от Креста Агнца Божия, взявшего на Себя грехи мира, от Вечного Первосвященника, принесшего Себя в жертву и примирившего нас с Богом. А об этом повествует нам единственно ведь только Слово Божие.

Вот какое великое значение имеет для нас Слово Божие! Поистине оно «светильник ногам нашим и свет стезям нашим» (Ср. Пс. 118, 105). Без этого светильника нам невозможно твердо и уверенно совершать свой жизненный путь. И наоборот, при помощи слова Божия легко отыскать верный путь к благу и счастию, к «исполнению меры возраста Христова» (Еф. 4, 13). Вот почему святые, и прославляемый ныне святитель Алексий, всю жизнь свою не расставались с этим светильником, и с ним в руках они достигли дверей светлого чертога Христова. О, если бы и нам, братие, подражать им! О, если бы и нам, с такою же, как святые, жаждою и беззаветною любовию притекать к спасительному источнику жизни и вечного спасения – слову Божию и наполнять душу свою проистекающими из этого источника святыми мыслями и чувствованиями! Тогда мы не могли бы говорить: «Разжигаемся токмо слышаще, яко есть тамо свет вечный, тамо источник живота нашего, и тамо наслаждение вечное» (Последование погребения священников). Но, ходя во свете, мы имели бы несомненную надежду быть причастниками и чадами Божественного Света (Ин. 12, 35–36), вечно сияющего в невечернем дне Царствия Небесного, коего да сподобит Господь всех нас, благодатию и щедротами человеколюбия Своего, молитвами и предстательством святых угодников Своих, и в особенности ходатайством нашего отечественного теплого молитвенника и предстателя за землю Русскую Святителя Алексия!

Аминь.

Читал исполняющий должность благочинного 2 отделения Пречистенского сорока протоиерей Спасопесковской, на Арбате, церкви Сергий Успенский. 1908 года мая 4-го.

Произнесено 20 мая 1908 года, при служении Преосвященного Трифона, епископа Дмитровского.

Непрестанно молитеся.

1 Сол. 5, 17

В нынешнем евангельском чтении мы слышали, братие, повествование евангелиста об исцелении Господом двух слепцов. Эти слепцы, как видно из Евангелия, повстречали Господа на пути Его следования из дома Иаира в Капернаум и всю дорогу сопровождали Его своим громким, уверенным криком: «Помилуй нас, Иисусе, сыне Давидов!» (Мф. 9, 27). Неотступная, полная глубокой веры во всемогущество Спасителя молитвенная просьба слепцов не осталась не исполненной Господом. Он в награду за их постоянство и веру в Него как Сына Божия даровал им прозрение. Таким образом, как показывает это небольшое евангельское повествование, для получения милости Божией, при вере в Бога, следует еще всем нам, братие, непрестанно молиться. Об этой-то непрестанной молитве мы и предложим вам на этот раз свое слово.

«Непрестанно молиться» не одним только инокам и пустынникам, но всем вообще христианам, всем, где бы и когда бы они ни жили, заповедовал святой апостол. Эту обязанность заповедовал он всем нам, несомненно, потому, что все мы, в той или другой степени, непрестанно пользуемся милостями от Бога. И можно ли исчислить эти бесчисленные милости? Каждый день, каждый час, каждую минуту мы их видим над собою. Вот снова наступило радостное летнее утро: восходящее солнце, во всем блеске своих живительных лучей, опять над головами нашими – не благодеяние ли это для нас? Вот и ныне, как и вчера, мы имеем силы к трудам, имеем возможность иметь свой хлеб, пользоваться жилищем и жить с пользою не только для себя, но и для других. Что все это, как не ежеминутные милости от Бога? А блага воззвания из небытия к бытию – вечные блага искупления нас грешных кровию Сына Божия, пригвожденного ко Кресту, во удовлетворение правды Божией за наши прегрешения, к чему это должно побуждать христианина, как не к молитве непрестанной, как не к постоянному благодарению Бога.

Непрестанно молиться мы должны, братие, еще и потому, что все мы без исключения имеем нужду в постоянной помощи Божией. Что человек один сам с собою, с одними своими слабыми силами среди этого бушующего моря опасностей, окружающих его? Это – слабая трость, которая может пасть и сокрушиться при первом дуновении ветра, при первой встретившейся неудаче, болезни. Это – ненадежный полевой цветок, который может поблекнуть от полуденного зноя солнечного и холода ночного, может потерять красоту своих добродетелей при первом встретившемся соблазне искушения. А там злые люди стерегут его, строят козни против него, а там страсти грозят возобладать им, погубить его. Кто же защитит его, кто даст ему силу и крепость устоять в вере и добродетели, не пасть среди искушений, кто, кроме Бога Всесильного, спасающего его? Вот, братие, посему нам нужно так часто взывать к Богу о помощи, так усердно умолять Его, чтобы Он пришел со Своею силою, покрыл и защитил нас, чтобы послал Ангела своего Хранителя к нам, вот, следовательно, почему нам нужно всегда молиться.

Что еще побуждает нас к непрестанной молитве? Наша греховность, братие. «Много, – говорит апостол Иаков, – согрешаем мы вей» [Иак. 3, 2] по всякому образу. Много мы оскорбляем милосердного Бога нашего своим забвением о Нем, своим рассеянием среди суеты мирской, нежеланием не только исполнять, но даже выразуметь, узнать из слова Божия Его Волю, оскорбляем Бога люблением себя и всего, что в свете, паче и больше Его. Согрешаем и словом, и делом, и мыслию, которая блуждает вдали от Него, по распутиям грешного мира даже и тогда, когда мы находимся в храме, этом святом месте жилища Божия. Но если таким образом мы непрестанно грешим, то не ясно ли само собою, братие, что мы непрестанно должны и молиться, чтобы не постиг нас праведный гнев Божий, чтобы Праведный, но вместе с тем и Милосердный Господь, не воздал нам по делам нашим, но сотворил с нами по великой милости Своей. Итак, непрестанно молитеся!

Но, спросите вы, возможна ли еще непрестанная молитва? Если все мы все время будем предстоять пред святыми иконами и заниматься одним только молитвословием, то, скажете вы, кто же будет исполнять наши обязанности, кто будет заботиться о необходимом в жизни? Разумеется, это невозможно. Но ведь, вероятно, каждый из нас по опыту знает, что стоять перед святыми иконами и произносить слова молитвы не значит еще молиться, и не в этом только состоит молитва. Молитва есть беседа души человека с Богом, возношение ума и сердца человека к Богу, а это всегда одинаково возможно и за рукоделием, и за чтением, и наедине, и в обществе, и дома, и в поле – словом, всегда и везде. Как любящий может беспрепятственно носить в мыслях образ любимой, ни на минуту не разлучаться с ним, как удрученный скорбью, потерею дорогого существа, и днем и ночью, всегда и всюду носит в своем сердце печаль о нем, так и для христианина вполне естественно и удобно насколько возможно частое памятование о Господе, возможно частое обращение к Нему ума и сердца своего, так возможна непрестанная молитва.