Текст книги "Королевская кровь. Медвежье солнце. Темное наследие"

Ветери и Энтери уже несколько раз летали в Теранови и подробно рассказывали ему, как проходит подготовка к встрече с королевой Рудлога. И про Ангелину тоже говорили. Как четко, обстоятельно она работает. Он усмехался: работает на благо Песков, хотя уверена, что для Рудлога. Рассказывали, как к ней с восхищением и почтением относятся подчиненные и жители города. Поведали и про то, что она обрезала волосы, – и это полоснуло его сильнее удара клинком.

Хотя чему тут удивляться? Она не могла поступить иначе.

Упрямая красная принцесса, обжигающая даже на расстоянии. Когда и как она настолько прочно поселилась в нем, что он и не заметил? Был Владыка Нории, а стал Нории – раб той, которая не вернется, Нории – влюбленный-в-огонь.

У него всегда вызывали улыбку поэмы, воспевающие возвышенную любовь мужчины к женщине. Но вчера он услышал, как нани-шар, собравшиеся в беседке парка, под тонкий перебор струн бантры напевают дивные стихи на старом языке. Заслушался, подошел к ним, жестом приказал продолжать. И так и стоял, прислонившись к резной колонне беседки, пока они не закончили.

 
В той битве Родеми́на была им пленена,
прекрасная, как солнце
в росе ночной, цветочной,
невинная, как первая звезда,
и скромная, как юная голубка,
и не было мужчины, что, один
лишь раз взглянув на пленницу Сахо́ ла,
не возжелал б ее своей женой.
А он, жестокий, ужас покоренных,
со шрамами на теле и лице,
взял пленницу себе и запретил касаться
рукой ли, словом ли и даже взглядом,
поставил он надежную охрану,
и днем он бился, умывался кровью,
но вечерами у ее шатра
стоял он тенью
и ждал ее ответа.
А дева там, внутри, богов молила,
чтобы ушел он – иль чтобы он остался?
 

Каждый день Нории рвался полететь туда, к ней, и каждый день останавливал себя. Слишком мало времени прошло после того, как принцесса покинула Пески. Нельзя. Если он сорвется – уничтожит и те крохи надежды, которые еще тлели в нем.

Из-за этой надежды и из-за того, что Владыка точно знал: не простит, – он не трогал своих нани-шар. Хотя тело просило ласки и жаждало отдохновения от изнуряющей тяжести, которое могла дать только женщина.

Впереди показалась Тафия, и Нории замедлился, чтобы рассмотреть обновленный Город-у-реки. Когда-то он был полон жизни, сейчас же казался почти пустым – но, сняв с себя плотный и тусклый саван из желтого песка и зноя, снова возрождался, просыпался от пятивекового сна. Жизнь кипела у отдельных домов, поднималась к небесам звуками человеческой речи и мычания животных, запахами цветов, дыма и еды. И радостно от этого было, и горько – слишком велика была слава Тафии раньше, до их пленения.

Драконы пронеслись над длинными улицами, пролегающими по холмам города, над величественным зданием старого университета, в котором учился и сам Нории, и старым храмом Триединого. Над маленьким рынком, который раньше был таким огромным, что можно было день ходить по нему и не обойти все ряды и закоулки, а запах специй и масел был так силен, что ощущался во всей Тафии. Только одного запаха еще не ощущалось в городе – речного, свежего, чуть тинного, со вкусом влажной земли и холода, мокрого смолистого дерева от кораблей и рыбы с широких причалов, к которым за уловом ходил весь город.

Пролетев над огромным парком – еще больше, чем у Нории в Истаиле, – крылатые гости опустились перед дворцом.

Их встречали. Сам Чет и стоящая рядом Светлана.

– Ну здравствуй, Владыка Чете́рии, – с улыбкой сказал ему Нории. – Я решил, что тебе нужна помощь.

– Правильно решил, – пробурчал Мастер клинков. – Вы как раз вовремя. Я уже устал от людей. Богиня, видимо, пошутила, решив сделать меня Владыкой. Начинаю думать, что пустая Тафия была не так плоха. Как ты разбираешься с этим бардаком?

– Обсудим, – насмешливо ответил Нории. Повернулся к вдруг застеснявшейся Свете, ласково приобнял ее. – Я рад тебя видеть, Светлана. Вижу, ты тяжела?

Она смутилась окончательно, и он хмыкнул.

– Наши женщины гордились бы, а ты краснеешь. Хорошо, что Чет назвал тебя женой. Ему тоже нужно тепло, а в тебе его довольно.

Позади Нории со спины еще одного дракона сбежала закутанная в плащ девушка с короткими волосами и простым, очень приятным лицом, подождала, пока дракон перекинется, и вместе с ним подошла к разговаривающим.

– Энтери! – обрадовалась Светлана. Младшего брата Владыки она считала другом – долгий ночной разговор в отеле в Иоаннесбурге сблизил их.

– И я тебе рад, – проговорил дракон, тоже обнимая ее. Повернулся к своей спутнице, которая с восторгом крутила головой по сторонам. – Это моя жена, Таисия. Тася, это Света. Она тоже из Рудлога, вам будет о чем поговорить.

– Конечно, – мягко сказала жена Энтери.

– Отдохнете после перелета? – спросила Светлана. – Мужчинам будет не до нас.

Тася кивнула, зашагала рядом с хозяйкой дворца.

– Мы ведь заочно знакомы, – говорила Света. – Мы с Энтери встретились в Рудлоге, и он только о вас и говорил…

Женщины удалялись, голоса становились глуше, и мужчины провожали их взглядами – пока на брусчатку двора один за другим опускались сопровождающие Нории драконы, ссаживали пассажиров и, оборачиваясь, отходили, чтобы дать возможность приземлиться следующему. Им отдыхать было некогда. Только все собрались во дворе, закончили с приветствиями – и пошли обсуждать будущее Тафии и Песков.

Слуги накрывали стол в зале, где на равных разговаривали драконы и люди. Распределяли посты для управления городом, тут же обрисовывали задачи. Говорили о торговле, о строящихся дорогах, о том, что срочно нужна еще одна – между Тафией и Истаилом. Старая открылась на той территории, для которой хватило сил Нории и Чета, но между городами оставались еще сотни километров, засыпанных песком. И пусть рабочие, начавшие расчистку старых дорог к эмирату Тайтана и Рудлогу еще при Ангелине, уже продвинулись вперед, этого было очень мало по сравнению с тем, что нужно сделать.

Купленные в Эмиратах строительные машины вот-вот должны были начать работу со стороны границы с Тайтаной. Но даже в развитых государствах, как узнал Нории, дороги строятся долго, а в условиях пустыни, с проблемами полосы блуждания… с песчаниками, которые будто чуяли, что дни их сочтены, и все больше зверели, это грозило затянуться на годы. Кроме собственно техники завозить придется буквально все, от асфальта до краски, и это не считая инженеров, персонала. И при этом никто не поручится, что построенная дорога убережет направляющихся в Пески.

О железной дороге Нории даже задумываться боялся. Хотя она обязательно понадобится, как только объемы товаров превысят возможности автомобильных дорог. О многом, очень многом приходилось думать, чтобы Пески не оставались бедной неразвитой страной. Слишком далеко ушел вперед остальной мир.

Ему спешно приходилось разбираться в записях Ангелины, и какие-то термины он узнавал у Таси, некоторые выписывал себе и смотрел в энциклопедии – а там было не все, далеко не все. Владыка понимал, что даже ребенок в Рудлоге знает сейчас больше его. И при нынешней скорости развития – несмотря на телепорты, что развернуты со стороны Рудлога и теперь уже и Тайтаны, несмотря на потихоньку растущую торговлю, – возрождение Песков займет еще очень много лет.

Что ж, все равно он делал и будет делать то, на что у него достаточно умения и сил.

Его сердцу не хватало красной принцессы с ее вспышками и ледяным спокойствием, с ее страстностью, кипящей энергией, невероятной силой. Нории-правителю не хватало Ангелины, которая знала современный мир, была умна и образованна и никогда не обманула бы его.

Встреча с королевой Василиной была назначена на следующую неделю, и Нории точно знал, что́ еще хочет обсудить кроме отношений между государствами.

Начало декабря, Рудлог, Теранови

Ангелина

С детства Ани твердо уяснила: личное – ничто, государство – все. Больна ты или устала, не выспалась или подвернула ногу – все это никакого отношения к политике не имеет. Даже если у тебя умер близкий человек, изволь посетить торжественные траурные мероприятия, и не дай боги, устроить там истерику. А уж важные встречи отменять – последнее дело. И пока сердце ее болело и рвалось от тревоги за Полину, первая принцесса дома Рудлог со всей отдачей участвовала в набирающей темп подготовке к исторической встрече глав Рудлога и Песков. Мысли удавалось переключать, отвлекаться, ну а боль в груди – это всего лишь боль.

В письме Василине Нории подтвердил намерение встретиться в указанную дату, подписать мирный договор и соглашения о сотрудничестве в разных сферах. Все очень вежливо, очень корректно. И ни слова о ней, Ани. Ни слова для нее.

Ей ли, с головой ушедшей в работу, беспокоящейся о сестре, обращать на это внимание? Она просто отметила данный факт – и запретила себе о нем думать.

Старое здание, в котором разместили дипслужбу, уже сверкало как новенькое: его покрасили, отремонтировали, переоборудовали помещения для переговоров и для отдыха. Зал, в котором предполагалось проводить церемонии, был безукоризнен: светел и торжественен, с прозрачными занавесками, креслами для уважаемых участников делегаций и длинным столом на фоне флагов обеих стран, за которым и должно было проходить подписание договоров.

Ежедневно работники дипслужбы, осознающие значимость события, проходились по протоколу встречи, доводя церемониал до идеала.

Из телепорта каждый день приходили Ветери и Энтери, да и в Теранови остались несколько драконов и сановников-людей из Песков, чтобы принять участие в подготовке. Крылатые гости поначалу держались в стороне, очень настороженно, но на вопросы отвечали. Впрочем, через несколько дней, не увидев неуважения или враждебности и проникнувшись бурным гостеприимством жителей Теранови, они оттаяли и с таким же рвением включились в работу, к облегчению Ангелины. Все нужно было учесть, все предусмотреть, чтобы не оскорбить ненароком драконью делегацию каким-нибудь промахом, не совершить ошибку. Ошибок она себе позволить не могла.

Вечерами Ани напрямую из Теранови отправлялась к Полине. Хотя бы на полчаса – поговорить, поддержать. Часто она только там пересекалась с сестрами, тоже не оставляющими королеву Бермонта без внимания. Пол встречала их с радостью, казалась спокойной, даже пыталась шутить – но в уголке ее губ появилась горькая складка, и глаза были невеселыми, больными, и выглядела она куда старше своих лет. После этих встреч Ани долго не могла успокоиться и смывала с себя чувство вины – что она не там, с сестрой, а занимается делами, – подолгу стоя под струями воды в душе и наблюдая за резвящимся на мокрой плитке тер-сели.

Маленький водяной дух оказался совершенно заброшен и так ластился к ней вечерами, что сердце принцессы дрогнуло и она вопреки голосу разума взяла его с собой в Теранови. Строго приказала оставаться только в ее кабинете, по дипслужбе не бегать, сотрудников не пугать.

Он, кажется, понял: устроил себе лежбище в раковине, под краном, иногда вылезая и выпрашивая внимания, но проблем не доставлял. А в один из дней Ангелина вернулась с очередного совещания и не нашла его в кабинете. Обнаружился щенок во дворе, в окружении хохочущих сотрудников дипслужбы и драконов. Когда Ани вышла, воцарилась виноватая тишина, а сверкающий льдистый тер-сели продолжал с радостным тявканьем прыгать по рыхлому сыпучему снегу, валяться и играться в нем. Выглядел он как оживший лед, сверкающий бриллиантовыми гранями, и, глядя на него, нельзя было не улыбнуться. Щенок же, увидев хозяйку, гордо задрал хвост, тявкнул, словно говоря: «Вот я какой! Посмотри!» – и вдруг чихнул, подняв вокруг себя каскад взметнувшихся снежинок. Ани с удивлением осознала, что смеется вместе с коллегами.

Этот общий смех разбил гигантское напряжение, в котором сотрудники пребывали последние дни, еще больше сблизил людей и драконов и словно дал им всем новые силы.

День, когда в Теранови должен был прибыть Нории, приближался неумолимо.

Ангелина намеренно не думала о Нории иначе как об участнике межгосударственной встречи. Но мысли, назойливые, сумбурные, пробивались сквозь ее запрет, и опять она спасалась работой. И твердила себе: я подумаю об этом через два месяца. Он дал мне время. Сейчас я связана помолвкой. Пройдет беда у Полины, обязательно пройдет, и будет легче. Проведу встречу, ведь нельзя подвести Василину. Начну уделять больше времени Каролинке. Вот решится все – и подумаю. Потом. Сейчас я не способна понять, чего хочу и что будет правильно.

Но даже ее стальной воли не хватало, чтобы наглухо запереть воспоминания о пребывании в Песках – болезненные, горько-сладкие. Непонятно, чего в них было больше – злости или тоски, сердечной дрожи или холода.

Нории она оценила. С ним Ани могла быть такой, какой была глубоко внутри: резкой, гневливой, страстной, – а могла побыть и слабой без унижения. И все это, противоречащее ее воспитанию, пугало старшую Рудлог больше всего.

Пугало принцессу и то, что она четко чувствовала: дракон равен ей, а в чем-то даже сильнее. Мудрее. Опытнее. От такого мужчины легко впасть в зависимость, а быть зависимой Ангелина не могла себе позволить. Этот калейдоскоп эмоций изматывал ее, и она все больше сковывала себя, все больше леденела, пока не перестала чувствовать вообще хоть что-то. Себя обманывать было трудно – она очень ждала встречи. И очень боялась дрогнуть.

9 декабря, пятница

Василина прибыла в Теранови с утра в пятницу в сопровождении Мариана, премьера Минкена, министров и придворных. Жители городка встретили королеву ликованием – уж очень полюбилась она им на свадьбе, – и Василина щедро дарила собравшимся у телепорта людям свои улыбки и внимание. И только в кабинете Ангелины, когда чиновники удалились осматривать дипслужбу, Мариан – проверять охрану, а сестры остались наедине и им принесли кофе, вздохнула нервно.

– Я все время впадаю в ужас, когда выхожу на люди, – призналась она. – А уж перед этой встречей совершенно изнервничалась. Расскажи мне, какой он, Владыка? Чего ждать? Похож на Энтери?

Ангелина задумалась. Василина уже успела сделать несколько глотков кофе, когда старшая сестра заговорила:

– Внешне они похожи, но Нории выше и мощнее. Он внушает уважение. И доверие. В нем совсем нет восточной хитрости, хотя он очень умен и внимателен. Людей видит насквозь. – Ани улыбнулась под внимательным взглядом сестры и выровняла тон. – Он сильнее и жестче, чем Энтери, но жестокости нет совершенно. Умеет настаивать на своем… но, – голос ее дрогнул, – и признавать свои ошибки тоже. Очень любит Пески и чувствует за страну ответственность. Ты ему точно понравишься, Василина. Отчего ты переживаешь? Ты способна очаровать кого угодно, неужели ты еще сомневаешься в этом?

– Каждый раз сомневаюсь, – грустно сказала королева. – Нет во мне твоей уверенности.

«Знала бы ты, что сейчас и во мне ее нет», – подумала Ани. А вслух сказала:

– Обязательно появится, милая. Допивай кофе. У нас полчаса, пора встречать гостей.

Казалось, у телепорта собрался весь город – река из людей не только окружала площадку портала, но и текла по улице, доходя до площади перед администрацией, где опять выставляли угощение. Повсюду царила атмосфера праздника. Ошалевшие от счастья туристы непрерывно щелкали фотоаппаратами, соревнуясь в скорости фотографирования с журналистами, собравшимися со всех краев мира. Делегация Рудлога, расположившись за ограждениями площадки, старательно принимала самый дружелюбный и величественный вид.

Драконы вышли из телепорта точно в назначенное время и, услышав дружный рев тысяч людей, остановились в изумлении. Их ослепляли вспышками, каждого выходящего приветствовали криками, граждане усиленно размахивали флагами, и Ани невольно посочувствовала гостям – такое удивление было на их лицах. Она вглядывалась в каждого выходящего на площадку телепорта. Четери. Энтери. Ветери. Еще драконы. Простые люди, которых она запомнила по дворцу в Истаиле.

Нории появился последним – высокий, одетый в праздничные одежды, расшитые золотом. Белый шарва́н – длинный восточный сюртук до колен с воротником-стойкой и пуговицами только у ворота, – узкие синие брюки, высокие сапоги. Остановился, улыбнулся в ответ на приветствия народа. Взгляд его, пробежавшись по встречающим, замер на ней, Ангелине, и дракон чуть склонил голову набок – она по привычке выпрямилась, зажалась и увидела, как едва заметно он усмехается ее протесту.

Василина и Мариан уже ждали его рядом с лестницей, ведущей с площадки. И, когда красноволосый Владыка спустился в сопровождении своих людей, королева в наступившей тишине уверенно произнесла слова приветствия.

– Мы рады видеть тебя, брат мой, – мягко сказала она и протянула руку. – Нам давно пора встретиться.

Нории улыбнулся в ответ, взял тонкую ладонь владычицы Рудлога в свою и некоторое время разглядывал маленькую правительницу, склонив голову. И ответил своим рокочущим голосом:

– Пора, прекрасная королева. И я воистину счастлив. Нашим народам нужен мир. И я вижу, что с тобой этот мир будет изобилен и дружен.

Народ молчал и слушал – так впечатляюще смотрелась встреча двух сильнейших мира сего. Историческая встреча.

Назавтра все газеты Туры облетит фотография маленькой белоснежной королевы, протягивающей руку огромному красноволосому дракону. Два разделенных мира наконец-то встретились. И слова, сказанные правителями друг другу, вполне возможно, и через много лет будут звучать на уроках истории в школах Рудлога и Песков.

Тишина прервалась аплодисментами. Защелкали фотокамеры, загудела пресса, снова раздался радостный гул жителей маленького городка, внезапно оказавшегося в центре политической жизни страны. Им не было стыдно встречать легендарных своих прародителей: пока дипломаты готовились к официальной части, мэр Трайтис с помощью сотен жителей буквально «вылизал» город, украсил его флагами и гирляндами, поставил на улицах фонари, чтобы и в темноте можно было гулять.

Плюшевые дракончики разлетались среди наводнивших город туристов с невероятной скоростью.

Участники делегаций приветствовали друг друга с деликатностью и вежливостью, сделавшими бы честь лучшим выпускникам курсов этикета. Народ неистовствовал. На улице стоял мороз, но от возбуждения и радости холода не чувствовал никто.

Василина сама представляла всех сопровождающих.

– Мой муж, его высочество принц-консорт Мариан Байдек.

Крепкое рукопожатие, взгляд глаза в глаза – и мужчины разошлись, успокоенные. С этим драконом ей не грозит опасность. С таким мужем ей можно верить.

– Премьер-министр Рудлога Ярослав Михайлович Минкен.

Старый лис с цепким взглядом. Чем-то напоминает Ветери, но опытнее и искуснее. Хотелось бы иметь такого человека у себя.

– Моя сестра, заместитель министра иностранных дел, руководитель дипломатической службы в Теранови, ее высочество Ангелина-Иоанна Рудлог.

– Счастлив вновь видеть тебя, – гулко сказал Нории. Ани спокойно встретила его взгляд, чуть склонила голову. Он взял протянутую руку. Сжал, словно грея, и в глазах его появился упрек. Что случилось с тобой? Ты же всегда была горяча, как огонь! А сейчас мерзнешь.

И Ани, стараясь не сжать губы от вдруг обрушившихся эмоций, заледенела, разозлилась. Окатила Нории холодом. Улыбнулась вежливо и пусто. И получила в ответ понимающий взгляд.

Всегда он видел ее насквозь. Со всеми ее трещинками и уязвимостями, с тайнами и страстями. И это было очень страшно.

Владыка пошел дальше, оставив Ангелину с ощущением, что их противостояние и не прекращалось вовсе.

Затем в здании дипслужбы, в том самом сияющем зале, под бесконечные вспышки фотокамер состоялось торжественное подписание мирного договора. После началась пресс-конференция правителей. Ее Ани особо опасалась, хотя с журналистами был проведен жесткий инструктаж и категорически запрещены вопросы, которые даже отдаленно могли показаться оскорбительными. Но все прошло гладко: то ли она успела напугать пишущую братию до предела, то ли все осознали масштабность момента.

Нории на вопросы журналистов отвечал спокойно, охотно, с мягким юмором – этим они очень перекликались со стоящей рядом Василиной, – и через несколько минут общения монархов с прессой Ангелина успокоилась. И даже ощутила внутри странную гордость за Владыку. Несмотря на экзотический вид и непривычно роскошную одежду, дракон не казался дикарем. Каких усилий это стоило Нории, пришедшему в новый мир из совсем другой эпохи, она даже представить не могла.

После конференции делегации отдыхали за совместным обедом и общались в неформальной обстановке. А уже после этого закипела работа, которая продолжалась целый день. Обсуждались подготовленные договоры о сотрудничестве в самых различных сферах, переселение желающих работать в Песках, строительство дорог, разработки нефтяных месторождений и многое, многое другое. Работники дипмиссии сбивались с ног, чтобы обеспечить проведение на достойном уровне всех встреч, и сама Ани ни секунды не сидела на месте: контролировала все, проверяла, исправляла мелкие промахи, чем заслужила сдержанную похвалу от министра иностранных дел и его задумчивое «Я рад, что вы не заставили меня пожалеть о вашем назначении, Ангелина Викторовна».

Нории она видела лишь мельком – слишком занята была и слишком озабочена тем, чтобы все прошло наилучшим образом.

Уже вечером монархи удалились на совместный ужин – без свидетелей, только вдвоем. И там разговор потек легко и спокойно. Василина расспрашивала про Пески, обещала обязательно приехать с ответным визитом и с таким вниманием слушала Владыку, что он не мог не оценить, как хороша нынешняя королева Рудлога.

– Я приехал еще с одной целью, ваше величество, – проговорил он в конце ужина. – Я хочу официально просить руки твоей сестры, Ангелины. Для мира между нашими государствами нет вещи крепче и надежнее, чем брак. Она покорила меня: нет женщины, которая больше бы подходила мне как жена и правительница Пескам. Что ты скажешь? Я готов сделать все, как положено, – ухаживать сколько нужно и как нужно, выдержать помолвку.

Василина с легкой тревогой взглянула на него.

– Это большая честь для нас, Нории, – дипломатично и мягко сказала она. – Но, боюсь, это невозможно.

Он не дрогнул – склонил голову, ожидая объяснений.

– Сестра по возвращении подтвердила свою помолвку с лордом Кембритчем, ныне инляндским герцогом Дармонширом, – пояснила Василина. – Мне очень жаль. Я могу передать ей твои слова…

– Нет, – сказал он гулко, – не нужно. Если брак уже запланирован, не стоит вмешиваться.

После ужина они с королевой вышли в коридор, и там он увидел спешно направляющуюся куда-то красную принцессу, надежно защитившую себя от него. Глупую. Уставшую, бледную. Она замедлила шаг, остановилась – и Нории задержал взгляд на ее остриженных волосах. Теперь этот жест приобретал совсем другой смысл. Усмехнулся ей, снова выпрямившейся, холодной. И ушел вслед за королевой – принимать участие в празднике, на который почтительно позвал добрый мэр Теранови Трайтис. Нужно было уважить людей, так радовавшихся их появлению.

Ани осталась в коридоре одна. В комнатах для переговоров глухо шумели голоса, за окнами уже взрывались фейерверки, играла музыка – а она все стояла, переживая странную встречу и горечь в зеленых глазах.

«Все не так!» – хотелось крикнуть ей. Хотелось остановить, объяснить, рассказать про все, что происходит с ней, с ее семьей. Но она не пошла за ним. Разве могла она пойти?

Уже поздним вечером в покои Ангелины во дворце пришла королева. Постучалась тихо, окинула взглядом быстро что-то записывающую сестру, улыбнулась прибежавшему здороваться тер-сели.

– Он просил твоей руки, – сказала Василина прямо с порога. Внимательно взглянула на отложившую ручку сестру – невозмутимую, спокойную. – Мне пришлось отказать из-за твоей помолвки. Ты когда-нибудь расскажешь мне, что между вами происходило, Ани?

– Ничего, – ответила Ангелина тихо. – Ничего особенного, Василина. Ложись спать, ты выглядишь очень уставшей.

Королева покачала головой, подошла к старшей сестре, присела и мягко обняла ее.

– Я хочу, чтобы ты знала, – прошептала она Ангелине в плечо, – я буду очень несчастна, если из-за нас будешь несчастливой ты. Просто знай это, хорошо?

Василина ушла, оставив сестру с недописанным отчетом о встрече, по которому она хотела завтра пройтись с сотрудниками и потом представить его министру иностранных дел. Ангелина, растревоженная, измученная расколом, что внес в ее душу Нории – с его рокочущим голосом, мягкой и мощной силой, достоинством, привычкой склонять голову, внимательностью и прохладой, способной унять ее огонь, – привычно приказала себе не думать, не желать и снова склонилась над бумагами.

Систематичность и последовательность. Сначала она разберется с текущими проблемами, а потом уже заглянет в себя.