Текст книги "Я вернусь через тысячу лет. Книга 2"

32. Ночной набег

Как и положено ночным татям, они шли в темноте, бесшумно, охватив северную часть холма с двух сторон и освещая себе дорогу горящими сучьями.

Селение ту-пу было безмолвно, и внешне – безлюдно. Костры на площадках не пылали. Огонь унесли вглубь пещер. Женщины и дети ещё до нашего появления укрылись на южном берегу и не высунулись из пещер даже тогда, когда над селением появился вертолёт. Я посадил его на привычном месте под хмурыми взглядами мужчин.

Мы быстро выкатили из машины контейнер с посудой и различными инструментами для пещерных жителей и перевели в горизонтальное положение из вертикального носилки для пленников. Попозже я прилечу сюда и раздам подарки из контейнера. А пока оставалось ждать. Люди ту-пу к нам не поднимались, мы к ним не спускались. Вождь Уйлу не подавал признаков жизни. Да и зачем ему? Мы с ним не знакомы, обещания он давал не нам. Вот если бы Тили появилась… Но и её не было.

Бруно, что сменил меня в кресле пилота, покрутил две рукоятки, и чёрные раструбы на кабине задвигались, как насторожённые уши животного, слегка опустились, нацелились на деревянный мостик.

В сумерках я видел с обрыва, что у моста на южном берегу организована засада, а сам мост перегорожен посередине грудой сучьев. За барьерами ближних к мосту площадок также укрылось немало мужчин с палицами и копьями. Под нами, в пещерах южного обрыва, наверняка нацелены на противоположный берег десятки луков. Оповещённое заранее, селение вполне могло бы сопротивляться и самостоятельно. Главная сила урумту была в полной неожиданности ночных нападений. Собак нет, тревогу поднять некому. А ночные посты не выставляются, потому что набеги довольно редки.

Подарить этому племени щенков? Или возложить роль собак на спутники?.. Щенков ведь тоже надо воспитывать умеючи. А то вырастет Бог знает что…

Между тем разбойники на противоположном берегу действовали явно не стихийно. У них был какой-то план, основанный на неплохом знакомстве с селением ту-пу. Они рассредоточились у входов в пещеры «нижнего этажа», блокировали лестницы и тропки на второй «этаж», и по какому-то бесшумному сигналу нырнули с факелами внутрь пещер. Быстро обнаружив в них пустоту, выскочили обратно и рванулись выше. Пускать их ещё выше было опасно: повалятся потом с высоты в воду, многие покалечатся или потонут. Да и у ту-пу на нашем берегу могут не выдержать нервы. Легко ли терпеть, когда на твоих глазах тати шарят в твоём доме?

– Сейчас они могут кинуться на мост, – предположил Бруно, – и полетят стрелы. Пожалуй, пора включать «Контур».

– А тебя он не заденет? – поинтересовался я. – Ты ведь не в скафандре.

– Не больше, чем тебя задевает суперЭМЗ, в котором ты спишь. – Бруно усмехнулся. – «Контур» был бы опасен, если бы пронзил человека насквозь. Но он же не пронзит – вытолкнет из своего поля… А нам и вообще бояться нечего. Анабиоз гарантирует защиту от электромагнитных излучений почти на десяток лет. Как прививка! Мы в космосе неплохо подзарядились! Побочный эффект… Разве ты не слыхал?

– Слыхал. Да как-то не связал с «Контуром».

А «Контур» был совершенно невидим. Только лёгкое гудение пошло от контейнера с аккумуляторами, когда Бруно врубил петлю, нацеленную на северный конец моста. Теперь на этот мост урумту ступить не могли, и значит, не было оснований в них стрелять.

– Наверно, и нам пора, – сказал я Джиму. – Пойдём на обрыв. Тут Бруно справится.

Мы вышли из машины на край обрыва, и я для начала негромко произнёс в мегафон:

– Шаш хурум!

Вроде бы предупредил об опасности.

Звук, отталкиваясь от вертикалей холма, разнёсся по ущелью, но движение на противоположном берегу замерло лишь на миг. А потом, наоборот, ускорилось. Как будто ночные тати заспешили ухватить хоть что-нибудь, угнать хоть кого-нибудь, пока неведомая опасность не обрушится на них и не лишит возможности вырвать свою добычу.

– Шаш хурум! – взревели мы с Джимом в мегафоны на полную мощь.

И тут Бруно врубил сирену вертолёта. Она выла по нарастающей, и даже нас с Джимом безжалостный звук, казалось, придавливал к земле.

На противоположном берегу горящие сучья полетели вниз, в реку, и движение там сразу сделалось невидимым.

Тогда Бруно включил все три прожектора. Стало светло, как днём. Разбойники на противоположном берегу замерли, остановилась – как в знаменитой немой сцене из «Ревизора». Но было понятно, что они скатываются по тропкам и лестницам. И почему-то не к восточному выходу из ущелья, а к западному. Эта неожиданность нарушала весь мой план. Бежать домой им предстояло на северо-восток, Я рассчитывал, что они сюда и рванут. Или, в крайнем случае, разделятся на два потока – как пробирались в ущелье. Из восточного потока и можно выхватить двух пленников. С востока у реки посадочная площадка для вертолёта. С запада такой не было.

Почему же вдруг они устремились на запад?

Высвечивать их долго было опасно – могли полететь стрелы. Бруно это понял, выключил прожекторы и снова врубил сирену. Давление звука я усилил фейерверком падающих звёзд сразу из двух ракетниц. Осветительная ракета, которую затем послал Джим, вновь показала, что все урумту бегут на запад. А там лес вплотную подступал к холму. Вертолёт не посадишь, пленников не возьмёшь…

Видимо, Джим думал о том же, хоть и не знал местности. Потому что спросил:

– Где будем «курсантов» брать? Здесь или подальше?

– Теперь придётся подальше, – грустно ответил я. – Хуры почему-то бегут не туда.

– Враги всегда бегут не туда, – пробасил Джим. – Это свойство врагов. Ты хочешь ночью сажать вертолёт в лесу?

– Как раз не хочу! – признался я. – Надо здесь! Справа есть площадка у бухточки. Слева её нет. Значит, спящих тащить вокруг холма на себе. Пока тащим, остальные растворятся в лесу.

– Найдём! – пообещал Джим. – Если тянуть не будем!

Мы кинулись в машину, Бруно вырубил «Контур» и помог нам выкинуть контейнер с аккумуляторами на вершину холма. Плюхнувшись в пилотское кресло, я поднял вертолёт и через две минуты опустил возле бухточки.

Дальше предстояла «ручная работа» – идти на ранцах, догонять ночных разбойников, усыплять их и по одному тащить в машину.

Делать это было не столько тяжело, сколько противно и долго. Мы были достаточно массивны. И урумту тоже не тощих слабаков послали в дальний поход. Наш ранец никак не мог унести сразу два массивных мужских тела. Одного спящего мы волокли за руки и за ноги вместе с Бруно, другого Джим тащил на мощной спине, пока мы не вернулись к нему от вертолёта и не подставили руки. От будущих «курсантов» воняло, они были грязные, потные, скользкие – намазанные каким-то противным жиром. Возможно, спасались от комаров.

Когда спящие были пристёгнуты к носилкам, Джим спросил:

– Может, мне сесть за штурвал? Ты летал тут ночью?

– Нет, конечно, – ответил я. – Ночью – только на Земле. И то – над родным городом.

Джим молча уселся в пилотское кресло, поднял вертолёт, перелетел холм, в котором жили ту-пу, и осветил западные подступы к нему. Урумту, понятно, уже нигде не было. Никаких следов!

– Растворились! – Бруно вздохнул. – Как думаешь их искать?

– Лучше – зигзагами, – предложил я. – От реки вправо – до оврага, от оврага – обратно к реке. Угол в сто двадцать градусов. Реку они в темноте не перейдут. Да и незачем… Овраг тоже в темноте опасен. Купы называют его Глубоким. В темноте можно шею сломать. Пойдут где-нибудь посерёдке.

Джим грустно вздохнул и развернул вертолёт к оврагу. Все три прожектора шарили по лесу. Никакого движения не обнаруживалось.

От оврага мы вновь пошли к реке, уже по более длинной дуге. От реки – снова к оврагу. По ещё более длинной. Всё было напрасно. Разбойники исчезли в лесу, как иголка в сене.

– Что будем делать? – спросил Бруно. – Завтра днём Совет. Может, наплевать на этих каннибалов?

– А если они вернутся? – возразил я. – Оружие при них. Напуганы они, по-моему, недостаточно.

– У тебя есть какой-нибудь план? – поинтересовался Бруно, и я почувствовал в его тоне некоторое раздражение. Причина была понятна: события начинали выходить из-под контроля.

– Никакого плана нет, – признался я. – Можно сесть там, где вы меня взяли, переночевать в моём парашюте, а днём найти их и довершить дело. Днём лес не спрячет. И спутник подскажет координаты.

– Но днём прожекторы не сработают, – заметил Бруно. – И ракеты тоже. Да ещё и Совет…

– Попугаем звуком, – предположил я. – Отгоним подальше. Чтоб уже не вернулись… Совет попросим перенести. Зато с купами пообщаетесь, с вождём познакомитесь. Тоже не помешает.

– Думаешь, ты один так занят? – Бруно усмехнулся. – У всех всё по минуткам. Собрать Совет – всегда проблема. Поверь мне! Не раз собирал… Любой перенос воспринимается почти как личная драма.

– А тут может случиться трагедия.

– Вот они! – вдруг радостно заорал Джим. – Вот они, дорогие!

Мы глянули под ноги. В свете прожекторов было видно, как урумту, распластавшись на земле, лакали воду из родничка на крохотной полянке. И рядом лежали их копья, луки и палицы,

– Засеки полянку, – попросил я Джима.

– Тут всё равно не сядешь, – ответил он. – Мала!

– Ну, где-нибудь рядом! Оружие бы собрать!

– Сейчас шуганём их! Не до оружия станет!

Почти физически я вдруг почувствовал, что Джим яростно стремится домой, к Лиз. Наверное, даже более яростно, чем я к Розите. Ни ему, ни, по-моему, Бруно, не улыбалось заночевать на этом материке. Они явно хотели сделать поскорее всё необходимое и вернуться. И тут я был бессилен. И, может, раньше, в той, первой своей жизни, когда ждала меня дома Бирута, я вёл бы себя точно так же.

Собственно, они вели себя совершенно безупречно. Но я неожиданно уловил их биотоки. Или мне показалось, что уловил.

Наверное, это от долгого общения с мыслеприёмниками, которые и улавливают биотоки. Никогда прежде не работал я с этими тонкими аппаратами так долго, как здесь. В прошлом были только короткие тренировочные занятия в «Малахите». А тут, за дни постоянного общения с мыслеприёмниками, мозг мой, видимо, приобрёл какие-то новые, неведомые дотоле свойства. Натренировался!

Не дай Бог, ещё начну читать чужие мысли! Только этого не хватало! Но, если впереди должность колдуна, может, это и не помешало бы?

– Шаш хурум! – взревел в микрофон Джим, и динамик вертолёта разнёс его густой басовитый рёв по всей округе. – Шаш хурум!

Бедные урумту вскочили и стремительно бросились в лес. Оружие осталось возле родничка. Но и в лесу, под сенью дерев, нагнал их жуткий вой сирены. Они помчались, не останавливаясь, как обезумевшие лани, пересекая поляны почти мгновенно. Теперь они мчались точнёхонько на северо-восток, как по компасу. Видимо, путь домой был заложен в них не по ориентирам, а на каком-то подсознательном уровне. Обманная дуга их отступления на северо-запад от холма ту-пу иссякла, закончилась. Наверное, и забыли про неё. Спасали жизнь! Драпали! А над ними кругами носилось трёхглазое чудовище, и выло страшным неживым голосом, и грозило смертью именно им, их племени, и сыпало на них обычно неподвижные огни с ночного неба.

Было чего испугаться!

В эти минуты мне стало жалко их, хотя до сих пор жалости они не вызывали. Уж больно нагляден был их ужас, перешагнувшей, кажется, пределы человеческого восприятия и ставший ужасом обезумевших животных. Если бы они начали падать сейчас от инфарктов, я бы не удивился.

Наверное, ничего они теперь не кричали, никакого Нур-Нура не вспоминали, как в прошлый раз. Не до того им было!

– Ну, хватит? – спросил Джим, когда не только с урумту, но и с него самого катился пот. – Может, теперь они не вернутся?

– Я бы не вернулся, – заметил Бруно. – На их месте…

– Оружие бы собрать! – напомнил я. – Возле родничка.

– Это невозможно! – резко возразил Бруно. – Там негде сесть. Да и они так напуганы, что всю жизнь теперь будут избегать этого проклятого места. Пошли домой!

Джим развернул вертолёт на восток, прибавил скорость, и минут через десять далеко справа, в нескольких километрах южнее нас, промелькнули три яркие точки – костры селения купов. И больше по пути никаких огней не было. До самого нашего материка.

Разумеется, Бруно был прав: собрать ночью оружие в лесу, да ещё с вертолёта, не удалось бы. В конце концов, и я в прошлый раз оружия этих разбойников не собирал. Даже и без вертолёта… Но по тому пути потом прошёл Вук, и многое наверняка подобрал. И, главное, рассказал в своём племени, что оружие собрать можно. А это ведь быстрее и легче, чем изготовлять новое.

Не надумают ли отдохнувшие и отоспавшиеся урумту вернуться за оружием? И что им взбредёт в голову, когда они снова возьмут его в руки? Человек с оружием всегда мыслит не так, как безоружный. Даже и вполне цивилизованный человек… Что же говорить о племени агрессивных дикарей?

Высказывать эти мысли вслух смысла не было. Я чувствовал настроение товарищей и понимал, что никакие доводы не заставят их вернуться. Вертолёт уже шёл над морем. Поздно возвращаться.

– Что мне делать с твоими аккумуляторами? – спросил я у Бруно. – Вернуть при случае?

– Они использованы примерно наполовину, – ответил Бруно. – «Контур» работал четверть часа. Так что, если тебе понадобится, ты можешь их потихоньку использовать. Разъединяются они легко. А когда контейнер опустеет, заберёшь и его.

– Пытался кто-нибудь пробиться на мост? – поинтересовался я. – В суете мне не удалось понять…

– Нет! – Бруно улыбнулся. – На дисплее не было колебаний. Я ж тебе толкую: их обуял страх! А пробиться на мост было бы проявлением смелости. Для них всё случившееся – сверхъестественно. А перед сверхъестественным дикари всегда пасуют. Общее правило!

Можно было, конечно, возразить: правил нет без исключений. Но я устал. И, наверное, Бруно – тоже.

На носилках сопели и храпели пленники. Один из них во сне то ли просил чего-то, то ли звал кого-то: «Зии! Зии!»

Я наблюдал за работой Джима – послезавтра и мне идти через море! – и вдруг спохватился, что не известил пилота о своих планах.

– Джим, ты мог бы по пути завернуть на космодром? Крюк вроде небольшой…

– Конечно! – отозвался Джим. – Даже если был бы и большой.

– Зачем? – удивился Бруно. – Остановишься у меня. Комната тебя ждёт. Мы с Изольдой это давно решили.

– Спасибо, дорогой! – Я погладил его по плечу. – Но мне не комната нужна. Мне просто надо на корабль. Очень!

– Зачем?

– За охотничьим карабином. Для охоты на ломов. Вместе с купами. Зверь крупный, из пистолета не уложишь.

– … А карабины только на корабле, – продолжил Бруно. – Ну, ладно! Возьмёшь карабин – и после Совета прошу ко мне. Можно с карабином…

– Диспетчер! – пробасил в микрофон Джим. – Армен! Слышишь?

– Слышу, – раздалось в динамике.

– Говорит Смит. Поворачиваю на космодром. Оттуда в Город.

– В Городе садись на восьмую, – посоветовал диспетчер.

– Понял, – отозвался Джим.

Вертолёт слегка качнуло вправо. Космодром располагался на узеньком полуострове с восточной стороны материка, южнее Города. Тринадцать лет назад там посадили корабль «Рита-1», на котором прилетели Джим, Омар Кемаль, Натан Ренцел, Теодор Вебер. Потом там же сел корабль «Рита-2», на котором прилетела Сумико. А затем уже наша «Рита-3», на которой прилетели сразу шестьсот ребят – столько же, сколько на двух первых кораблях, вместе взятых.

Тёплый тот полуостров три корабля при посадке сожгли почти полностью. Ещё один корабль там наверняка уместится, взлётную площадку для местных ракет оборудовали, а вот Зону отдыха создавать уже не пришлось. Её создали на полсотни километров севернее, где тепла поменьше. Таков был выбор первых…

Исходили они из того, что если уж и портить космодромом землю, то как можно меньшей площади. Радиоактивную пыль с космодрома на полуострове каждую минуту сдувают в море северные ветры. А космодром в середине материка загрязнил бы вокруг себя громадную территорию. Особенно учитывая последующие корабли…

Для отдыха же в ту далёкую пору, тринадцать лет назад, вполне годился самый южный полуостров материка, спускавшийся почти к северному тропику. Но именно на этот полуостров переплыли вскоре с Восточного материка изгнанные людоедами племена ра и гезов. И тёплый южный полуостров как бы попал за границу.

Даже для испытаний первых роботов-геологов нам пришлось строить там громадное кольцо силовой защиты, чтобы уберечься от ядовитых стрел охотников-ра. И за несколько часов до того, как мы замкнули это кольцо, именно там и погибла бедная моя Бирута.

Ах, лучше не вспоминать всего этого!

33. Ночь любви в звездолёте

Каюта моя была пуста, холодна, и пахла нежилым. Я опустил у двери ранец и увидел на кровати прозрачный пакет со старым своим дорожным костюмом – вычищенным, отглаженным, зачиненным. За полдня до того, как прилетела на Южный полуостров Бирута, я переоделся, оставил пропотевшую одежду в вертолёте и потом забыл про неё. Но роботы не забыли. И вот тот костюм снова ждёт меня. Как ждали дорожные костюмы в гостинице северной Нефти.

Принять душ и переодеться было делом нескольких минут. После этого я вызвал Розиту по корабельной связи.

С минуту вызов был безответным. Сигналы как бы падали в пустоту, и я уж было решил, что Розиты на корабле нет.

Однако тут же и прорезался в динамике заспанный родной контральто:

– Верхова слушает. Кому это я понадобилась среди ночи?

– Любимая, мне.

– Сандро?! Ты на корабле?

– У себя.

– Беги ко мне!

– Бегу!

Я выскочил в коридор и помчался к корме корабля в носках, чтобы не поднимать шума ботинками. Хоть и мало осталось тут народа, но кто-то ведь наверняка спал. Однако до двери Розиты добежать не успел – она тоже бежала ко мне всё в том же цветастом халатике и красных тапочках. И мы остановились посреди полутёмного коридора, и целовались, и гладили друг друга, и насмотреться друг на друга не могли.

Потом Розита легонько потянула меня в сторону своей каюты. А я её – в сторону своей. И она сразу же уступила, обмякла, и, обнявшись, молча, мы дошли до моей двери. И каюта, холодная, пустая, омертвелая ещё несколько минут назад, стала сразу уютной, тёплой, тесной, наполненной бешеной радостью жизни…

* * *

– Сандро, почему ты не захотел пойти в мою каюту?

– Она ведь не только твоя.

– Но он никогда сюда не придёт! По крайней мере, без моего разрешения.

– А Бирута вообще никогда сюда не придёт.

– Скажи, долго нас будет преследовать наше прошлое?

– Не знаю. Нет нужного опыта.

– Разве у Бируты не было прошлого?

– Она о нём никогда не говорила.

– А сам ты догадаться не мог?

– Не было оснований догадываться.

– Как ты это мило сформулировал…

– Ты хотела бы грубее?

– Зачем? Всё понятно… Бирута всегда казалась мне человеком цельным и чистым. Поэтому и ты был недостижим, как чужая галактика. И скажу тебе честно: меня к ней тянуло. Работа над радиоальманахом была для меня удовольствием прежде всего из-за Бируты. И рассказ её был прелестен, и разговоры с ней – как магнит. Ближе неё, по сути, у меня тут никого и не образовалось. Но до личных откровений мы дойти не успели. А если бы успели – было бы тебе сейчас легче?

– Возможно.

– Ты пойдёшь сегодня на могилу?

– Обязательно! Сразу после Совета.

– Можно мне с тобой?

– Даже нужно!

– Я уже не раз была там с твоей мамой. Рядом могила Ольги, может, ты помнишь… За ними обеими мы с Лидой следим. Всё там одинаковое. Марат ведь туда не доберётся. Он в племени ра невыездной…

– Ты молодчина! Спасибо! На Совет пойдёшь?

– Омар там будет. Зачем мне?

– Ты в радиостудию – к девяти? Как обычно?

– Нет. Утром меня подменит Аня Бахрам. Мы договорились. Я с тобой поеду. Я ведь сегодня ждала тебя. Хотя и не знала, конечно, как там у вас повернётся, когда прилетишь, куда… Бруно обмолвился, что к нему… Я допускала, что к маме… Ты ведь мне ничего так и не рассказал… Ну, ладно, это потом… А сейчас…

* * *

– Как ты пойдёшь на Совет? Ты ведь и минуточки не спал!

– Кофейку напьюсь.

– Евгений наверняка что-нибудь приготовил. Ты не боишься?

– Я только двух вещей боюсь, любимая моя: хорошего человека обидеть и тебя потерять. А больше – ничего.

– Крови у вас там не было?

– Не заметил. Вроде все остались живы.

– Лишь бы не было крови! У Евгения на случай крови приготовлен грандиозный проект.

– Проект чего?

– Государственного устройства. С конституцией, президентом, судом и даже органами безопасности.

– Откуда ты знаешь?

– Он советовался со мной. Как с юристом… Ещё когда были вместе.

– И что ты присоветовала?

– Прежде всего – убрать органы безопасности. А потом – положить всё в долгий ящик. Потому что нормально живём и без этого.

– Государство – орудие насилия, подавления. Над кем он собирается это учинить?

– Он понимает государство как орудие защиты.

– От кого?

– Землян – от дикарей. Хороших землян – от плохих.

– Вот это самое страшное. Когда начнут делить на хороших и плохих… С этого начинается любая тирания.

– Я ему сказала примерно то же самое.

– Он не поверил?

– Обещал подумать.

– Он с детства обещает подумать, кажется, с третьего класса.

– По-моему, он способен воспользоваться любым поводом. Не только кровью. Очень хочет стать отцом нации! Будь к этому готов!

– Спасибо! Подготовлюсь.

– Но – потом. А сейчас…

* * *

Утром я набрал заказ на центральный пульт управления кораблём: крупнокалиберный охотничий карабин и ящик патронов к нему.

«Заказ будет выполнен через час, – прочитал я на дисплее ответ электронного мозга. – Очищенный от смазки карабин и патроны будут доставлены в каюту Ф.Красного. Получение – из его рук».

Фёдора Красного, командира корабля, я увижу на Совете, а сразу после Совета пойду на кладбище. Значит, вечером?..