Текст книги "История и фэнтези. По следам героев «Игры Престолов»"

Это противопоставление не случайно: оно выражает кричащее противоречие, которое отлично чувствовал добрый человек. Дело в том, что… на огненном драконе нельзя летать! Ни один огненный дракон в европейской традиции (да и в мировой) никогда не был облетан. Полеты на подобных тварях – удел той самой жалкой фэнтези (или переосмысленного фольклора), над которой так издевается Дж. Р.Р. Мартин. И беда не в скверном характере этих чудовищ. На вулканическом огне просто нельзя летать, он летуч, но неуправляем и слишком горяч. Это куда более беспочвенная фантазия, чем женитьба принца на прекрасной селянке. Принц физически на селянке жениться может, женился же царь на прачке! Оседлать же вулканический огонь физически нельзя. «Но, все же, – скажите вы, – на драконах летали?!» Летали…

Дракон для извоза. Чтобы разобраться, нам придется сделать еще одно пространное отступление от основной темы. Один случай оседланных драконов – драконов Триптолема – мы уже обсуждали. Судя по тому, что это подарок Деметры, твари имеют хтоническое происхождение, но больше о них сказать ничего нельзя. Наиболее широко верховые и тяглые летучие змеи были известны не в Европе, а в Китае.

Похоже, они гораздо старше европейских, наиболее древние изображения появились почти 6 тысяч лет назад. «Лепной дракон в данной местности сложен из неодинаковой по размеру речной гальки. Длина его 7 метров, высота – 2,26 метра. Голова направлена на запад, хвост – на восток. У необычного существа оленья голова, рыбий хвост, змеиное тело и звериные лапы. Голова дракона вздернута высоко вверх, рот открыт, язык вытянут, один рог поднят, кончики хвоста загнуты, на спине стоячий плавник, на животе четыре ноги. Каждая галька, действительно, похожа на чешуйку, блестит и переливается на солнце. Все изображение дракона создает впечатление, что он вот-вот взлетит. Вокруг дракона также можно заметить множество фигурок других водных обитателей, например, рыбы, черепахи, змеи – все они выложены галькой».[462]462
  Лю Дэцзэн. Образы Дракона и Феникса в китайской культуре. Пекин-СПб., 2013. С. 33–34.


[Закрыть] Окружение дракона нельзя считать случайным: водная стихия была его естественной средой. Здесь надо отметить, что наши предки различали два вида водных стихий – небесную и земную. К первой относились тучи и впадающие из них дожди, которые в Китае бывают, мягко скажем, очень сильными; ко второй – реки и озера, которые отличаются бурным и непостоянным нравом. Драконы воплощали и то, и другое: «Предназначение крылатого и глиняного дракона и божеств Хэ Во и Чэнь Пина было неодинаковым. Крылатый и глиняный дракон считались небесными водными божествами, люди молились им в засушливые дни, прося ниспослать дождь. А Хэ Во и Чэнь Пин считались божествами, в чьи полномочия входило лишь управление реками. Царь драконов, превзойдя в могуществе всех своих предшественников, стал величайшим божеством рек, озер и морей. На первых этапах возникновения этого образа Царь драконов был уважаемым духом в буддизме, именно через эту религию его образ попал в Китай… По официальной государственной версии дракон был божеством рек, озер и морей, но простой народ с трудом принимал такой образ дракона. В народных представлениях продолжали существовать прежние разнообразные „привычные драконы“».[463]463
  Там же. С. 59–61.


[Закрыть]

Вода является летучей субстанцией, поэтому неудивительно, что покровители небесных вод обладали способностью летать. Эти крылатые драконы не только с легкостью передвигались по воздуху, но и могли перемещать облачные колесницы: «В „Записях преданий бессмертных“, Ле Сянь Чуань, неоднократно упоминаются сянь, улетающие на драконах по воздуху. Мы также часто читаем о летающих драконах, или ин-лун, запряженных в повозки с богами, или святыми людьми. Как мы увидим ниже, Хуан-ди ездил на драконе, а повозка Юя была запряжена двумя этими божественными животными. В Ли Сао, цитированной выше, повозка Цюй Юаня тянулась четырьмя цю, или летучими драконами. Император У династии Хань (140-86 до н. э.) однажды поднялся на башню Янь-лин и после второй ночной стражи увидел Си ван му, „Царскую Мать Запада“, прибывшую в колеснице из пурпурных облаков, которую тянули девятицветные пятнистые драконы».[464]464
  Фиссер М. Д. де. Дракон в Китае и Японии. Амстердам, 1913. С. 44.


[Закрыть] Подтверждает это и крупнейший знаток китайского фольклора Юань Кэ: «По другим вариантам, великая Нюйва вовсе не умерла, а, закончив трудиться для людей, села в колесницу грома, запряженную двумя летающими драконами – фэйлун, и белым безрогим драконом – байчи приказала прокладывать ей путь, змеям же велела лететь за колесницей…»,[465]465
  Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. С. 58.


[Закрыть]

Не будем загромождать текст огромным количеством цитат, лучше сравним их с европейскими летающими драконами. Начнем с отношения к огню. Нет ничего удивительного в том, что в Китае дракон, имеющий вулканическую природу практически неизвестен, там просто почти нет активных действующих вулканов. Зато стихия воды буйствует беспрерывно. В Японию драконы попали с континента и несколько поменялись под влиянием местных условий, здесь «вулканический» змей встречается, правда, очень редко: «В особенности смерчи, в Японии именуемые тацу-маки, или „вертящиеся драконы“, образующие водяные смерчи и поднимающие в воздух тяжелые объекты, рассматривались, как драконы, прокладывающие себе путь на небо среди грома и дождя. Дыры в земле от вулканической деятельности, испускающие дымы, считались местами, откуда вылетели драконы, лежавшие до этого в земле, и поднялись в небеса».[466]466
  Фиссер М. Д. де Дракон в Китае и Японии. Амстердам, 1913. С. 60.


[Закрыть] Китайский же дракон не только не был связан с огненной стихией, но, видимо, он был прямо враждебен ей: «Стихии воды и огня по сущности своей несовместимы, поэтому нет ничего удивительного в том, что Гунгун дух воды, как говорится в одной из легенд, – сын Чжужуна, обычно восседавшего на колеснице из облаков, запряженной двумя драконами, в конце концов начал битву со своим отцом – духом огня Чжужуном».[467]467
  Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. С. 50–51.


[Закрыть]

Объяснение этому коренится не только в природных условиях Поднебесной, но и в исторической традиции. М. Д. де Фиссер считал, что китайские драконы пришли из Индии. Судя по последним археологическим находкам, об одной из которых мы говорили выше, это не совсем так. С Индией можно связать лишь одну из «драконьих» традиций – буддистскую. Она же, в свою очередь, восходит к древнему почитанию сверхъестественных змей-людей – Нагов. Наги почитались как духи покровители дождя и с огнем они совсем не дружили. Эту свою нелюбовь они принесли и в Китай: «В Ца пи-юй цзин, работе из Корейской Трипитаки, которую мы не находим в Каталоге Нандзё (поскольку № 1368 с тем же названием представляет собой совершенно иное произведение), мы обнаруживаем следующие истории о Нагах. Наги вознеслись на небеса и вызвали обильные дожди: для Дэвов они принесли семь драгоценностей, для человечества – воду, дарующую плодородие, а для голодных демонов – великий огонь, сжигавший их тела полностью. Другой Нага, способный единой каплей воды вызвать дождь в одном, двух, или трех царствах и чуть ли не во всей Джамбудвипа, поместил ее в высоких небесах, чтобы та не высохла. Изгонитель Нага пошел со своим кувшином, полным воды, к пруду, где жили эти существа, и своими магическими формулами окружил его огнем. Поскольку вода в кувшине оказалась единственным возможным прибежищем для змея, тот стал очень маленьким и забрался в кувшин. Здесь мы видим Нагов не только, как божеств дождя, но также существами, полностью зависимыми от присутствия воды и весьма боящимися огня, точно так же, как драконы во многих китайских и японских легендах».[468]468
  Фиссер М. Д. де Дракон в Китае и Японии. Амстердам, 1913. С. 9.


[Закрыть]

Неслучайно в бою китайские драконы поражают противника не огнем, а водой, низвергаемой с небес: «У Хуан-ди и на самом деле был волшебный дракон по имени Инлун, у которого было два крыла, и жил он на южном склоне горы Сюнлитуцюшань, он мог накапливать воду и изливать ее дождем. Вот Хуан-ди и подумал: „Чию может напускать большой туман, а мой Инлун может послать сильный ливень, а ведь ливень страшнее большого тумана! К тому же, когда явится Инлун, все призраки и злые духи совсем уж не смогут творить свои козни“… Инлун, как только прилетел, сразу же вступил в бой с Чию. Он расправил крылья, взлетел ввысь и там разложил на особой подставке дождевые тучи. Но кто мог знать, что он плохо установил подставку, а Чию давно уже пригласил духа ветра Фэн-бо и хозяина дождя Юй-ши…».[469]469
  Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. С. 98.


[Закрыть] Инлун сражается на стороне добрых сил. Важно, что он не только вызывает сильный дождь (интересно, что в битве участвует еще один покровитель дождя), но и подавляет активность разнообразных злых духов, менее могущественных, чем он.

Последнее объясняет, почему дракон в Китае являлся символом императора: это не просто образ, но и защитник божественной особы от посягательств враждебных сил. «Наконец, в первый, второй и третий месяцы весны „император всходил на свою повозку, украшенную колокольчиками, которую тянули лазурные драконы“, держа в руке синее знамя, украшенное рисунком сплевшихся драконов. Как мы указывали выше, лазурный дракон есть символ Весны, сезона, когда „гремит гром, начинает сверкать молния, задвигались все животные после спячки, открыли свои двери (т. е. вышли из своих коконов) и стали выходить наружу“… Древние тексты, упомянутые в этой главе, коротки, однако вполне достаточны для того, чтобы мы поняли основную концепцию дракона в древнем Китае. В те давние дни, как и сегодня, это был бог воды, грома, облаков и дождя, предвестник благословения и символ святых людей. Поскольку императоры считались святыми, пребывающими на земле, идея дракона, как символа императорской власти, базируется на этой древней концепции».[470]470
  Фиссер М. Д. де Дракон в Китае и Японии. Амстердам, 1913. С. 24–25.


[Закрыть]

Таким образом, дракон олицетворял императора и защищал его. Лю Дэцзэн считает, что эти представления уходят в эпоху поклонения тотемам, что вероятно, но нам важно, что небесный или речной змей был магическим покровителем императора. В этом отношении питомцы Дейенерис близки именно к китайскому образу дракона, недаром она использует мобилизующее заклинание «я от крови дракона», изображает драконов на своем знамени (смотри выше) и норовит оседлать Дрогона, что ей в конце концов и удается сделать. Вспомним: Р. Престон относит Дени к архетипу богини (применительно к драконам это верно), то есть оседлывает Дрогона она не как жокей, а как хозяин, герой-полубог.

В китайской мифологии мы находим практически полную аналогию – верховой полет на драконе. «В самый разгар пира неожиданно появился волшебный дракон, покрытый блестящим золотым панцирем, высунулся до половины из облаков и спустил свой ус прямо на драгоценный треножник. Хуан-ди понял, что это посланец из небесного дворца зовет его вернуться на небо, и вместе с сошедшими в мир людей божествами, которых было около семидесяти, тотчас поднялся в облака и, сидя верхом на драконе, стал подниматься в небесную высь. Правители мелких царств и простой народ, хотели последовать за ним, да не смогли вскочить на спину дракона, а только, толкаясь и давя друг друга, уцепились за драконьи усы. Усы не выдержали, оборвались, и все в отчаянии, хватаясь друг за друга, упали на землю».[471]471
  Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М., 1987. С. 115.


[Закрыть] Страшно даже подумать, что случилось бы в аналогичной ситуации в Вестеросе, но, в данном случае, китайцы отделались ушибами и синяками.

Можно найти еще одно неожиданное сходство, тем более парадоксальное (для нас, европейцев), что мы уже рассматривали эту тему под совершенно иным углом. Китайская мифология, как и европейская знает «мать драконов». «Яйца дракона представляют собой прекрасные камни, подобранные в горах, или на берегу реки, и сохраняемые до тех пор, покуда они не расколются при громе, дожде и во тьме, и молодой дракон не вознесется на небо. Перед этим из камня вытекает много воды, а дракон появляется в форме маленькой змейки, или водяной ящерицы, которая вырастает все больше и больше в течение нескольких мгновений. Старуха, нашедшая пять таких яиц в траве, отнесла маленьких змеек к реке и выпустила их, после чего драконы даровали ей способность предсказывать будущее. Эта „Мать Драконов“, как называли ее люди, поскольку, когда она стирала в речке белье, рыбы (подданные драконов) плясали перед ней, стала такой знаменитой из-за своих сбывшихся пророчеств, что даже император пожелал проконсультироваться у нее.

Однако, она умерла по пути в столицу и была похоронена на восточном берегу реки; однако, драконы подняли страшную бурю и перенесли могилу на другую сторону реки. Та же история излагается в Нань юэ чжи, однако здесь драконы несколько раз отгоняли обратно корабль, на котором старуху против ее воли везли в столицу. Наконец, власти оставили это намерение из страха перед драконами. По Га и цзи, рядом с могилой Матери-драконов всегда дует сильный ветер и идет дождь; тогда люди говорят: „Драконы омывают могилу“».[472]472
  Фиссер М. Д. де Дракон в Китае и Японии. Амстердам, 1913. С. 47.


[Закрыть] Меня не покидает ощущение, что Дж. Р. Р. Мартин был знаком с этой красивой легендой. Только он перенес своих дракончиков из водной среды в огненную. Поэтому и вылупляются они не в воде, а в огне. Однако заметим и различия: во-первых, китайский дракон развивается именно в водной стихии, а, во-вторых, прорицательница находилась в весьма преклонном возрасте. Это не случайно: драконы наделяют ее мудростью, а носителем мудрости является, как правило, пожилой человек.

Итак, кое-какие сходства есть, но они немногочисленны. Китайские драконы отличаются интеллектом и, как мы уже видели, относительно беззлобным характером (хотя среди них попадаются и вредные), они имеют, правда не очень ярко выраженные, половые признаки, довольно похотливы, могут превращаться в людей и других животных. Справедливости ради отметим, что страсть к женщинам характерная черта не только китайских, но и европейских драконов, что является следствием их змеиной природы: они часто похищают девушек, причем не только для удовлетворения голода. Сметливые китайцы научились использовать это свойство драконьего характера себе на пользу: «В У цза цзы описывается замечательный способ, с помощью которого люди из Линнани вызывали дождь. Поскольку драконы очень похотливы, и любят женщин, на возвышенности помещали обнаженную женщину, чтобы привлечь дракона. Как только он появлялся и начинал летать вокруг нее, ему магическими приемами не позволяли до нее дотронуться, чем вызывали его ярость, в результате чего шел проливной дождь. В той же работе говорится, что в начале лета драконы разделяются, и у каждого есть своя территория, за пределы которой он не выходит. Вот почему летом где-то идет много дождей, а где-то совсем неподалеку не идет вообще».[473]473
  Там же. С. 64.


[Закрыть]Конечно, Дрогон унес Дейенерис без всякой задней мысли, просто сработали гены, но вывод, который сделали многие жители Миэрина (что он ее съел), вполне логичен.

Теперь отметим главное, что бросается в глаза при сравнении китайских змеев с драконами Дени: это удивительная статусная близость столь физически непохожих тварей. Дальневосточные драконы, как и драконы Таргариенов, олицетворяют императорский статус их владельцев: всякий, оседлавший дракона превращается в претендента на власть, а само чудовище становится не только боевым соратником седока, но и его покровителем. Потеря дракона, как правило влечет смерть его хозяина. Физически на драконе, вроде бы, может летать любой человек, для этого необязательно принадлежать к валирийской династии,[474]474
  Мартин Дж. Р. Р. и др. Мир льда и пламени. М., 2016. С. 51, 84. Это говорит о том, что драконы обладают феноменальной теплоизоляцией: сидеть на них верхом могут даже чувствительные к высоким температурам люди, что очень сомнительно, так как расходится с тезисом: «драконы – воплощенный огонь».


[Закрыть] но каждый, кто на него садится становится приобщенным к древней магии, а это дано не всем.

Итак, противоречий и нестыковок здесь явно больше, чем логики. Обычной, человеческой логики, которая, двигаясь рука об руку с воображением и фантазией породила дракона. Огненный, «вулканический» дракон не может быть облетан и принципиально враждебен любой праведной власти, а водный не принимает огненной стихии[475]475
  Драконы Дени воды не любят, например, предпочитают не летать в дождь, но при падении в море остаются живы.


[Закрыть] и злобного разрушения. Образуется тупик, единственным выходом из которого является предположение, что генетические корни драконов Дейенерис связаны с какой-то другой традицией.

Конь-огонь. С этого момента мы покидаем поле твердых фактов и начинаем осторожное движение среди предположений и догадок. Почему-то Дж. Р. Р. Мартин упорно считает, что драконы вполне могут служить добрым, созидательным силам. Подчеркиваю, они рассматриваются не как зло, которое позволяет победить еще большее зло (белых ходоков), а как орудие добра. Что принесли драконы Таргариенов Вестеросу? «Огонь и кровь»… Но, будем справедливы, еще и новую династию, которая смогла подарить стране длительные периоды стабильности и мира. «Пляска драконов» была гораздо менее кровавой усобицей, чем война, которую развязали королевства 180 лет спустя. В том, что Таргариены оказались такой же тухлой династией, как и все предыдущие, вины чудовищ нет.

Меня не покидает ощущение, что писатель, лишив драконов интеллекта, а значит и свободы воли, считает их слепыми исполнителями воли, орудиями владельца. Если хозяин стремится к созиданию и миру, то и от его чудовищ ущерб минимален, когда в Вестеросе все спокойно, о них просто ничего не слышно![476]476
  Возьмем, например, правление Джейехериса Умиротворителя. Он правил 57 лет, но о драконах есть только три нейтральных упоминания. То есть о них просто нельзя ничего внятного написать. Мартин Дж. Р. Р. и др. Мир льда и пламени. М., 2016. С. 68–73.


[Закрыть] Мне кажется – в голову другого человека не залезешь, – что Дж. Р.Р. Мартин неосознанно (?) обратился к нехарактерному для Европы и Китая наполнению архетипа дракона. Единственным доказательством этой точки зрения может служить снятие тех острых противоречий, которые мы отметили выше. То есть нам надо найти дракона для верховой езды, который служил бы своему хозяину как преданный вассал или раб, не имел генетически заложенной в него злой воли, сохраняя при этом огненное дыхание и высокую степень агрессивности.

Известны ли полеты на драконах в Европе? Явление это встречающееся, но довольно редкое. Мы уже упоминали Триптолема, и, чтобы не оставлять его в тоскливом одиночестве, приведу еще один пример: «В Эмрисе во времена Биле, солнечного божества, и во времена Придейна – сына Аэда Великого, по преданию, скрывались драконы, которых впрягала в свою упряжь Керридвен, так что не представляется невероятным, что город был каким-то образом связан с ее таинствами».[477]477
  Спенс Л. Тайны древних бриттов. М., 2007. С. 77.


[Закрыть] Кельтские предания весьма запутаны и отрывочны, поэтому все, что мы можем сказать, это то, что традиция полетов на драконах в Европе была известна, но эти драконы не огнедышащие! Единственное исключение – вне всякого сомнения известная с детства Дж. Р.Р. Мартину сказка «Джек – победитель великанов». В ней главный злодей перемещается на колеснице, запряженной огнедышащими драконами. Волшебный помощник рассказывает Джеку: «С помощью одного старого колдуна великан заманивает к себе рыцарей и дам и волшебными чарами превращает их в разных тварей. Но особенно меня печалит судьба дочери герцога. Они схватили ее в отцовском саду и унесли по воздуху в горящей колеснице, запряженной огнедышащими драконами».[478]478
  http://hobbitaniya.ru/english/english.php


[Закрыть]Сказка прошла сильную литературную обработку, но заметим, что даже в этом варианте коварный великан летит не на самом драконе, а на огненной колеснице.

На каких еще животных летали герои сказок и легенд (птиц оставим в стороне – на ней любой полетит)? На конях. Одним из первых крылатых коней стал Пегас Беллерофонта, которого иногда считают солнечным конем, то есть связанным с огнем и светом.[479]479
  Мифы народов мира. Т. 1. М., 1994. С. 167. Там же есть известие о крылатых конях в Малой Азии.


[Закрыть] Европейский сказочный фольклор тоже знает полеты на конях волшебных помощниках. Они встречаются не очень часто, но хорошо известны.[480]480
  См., например: Золотой Драгун. // Французские народные сказки. М. – Л., 1959. С. 163.


[Закрыть] А вот в Восточной Европе летающий конь был обычным средством передвижения богатырей. Летал он невысоко, зато быстро: «Вдруг вскочил царский сын, сел на этого [железного, – К. К.] самого коня. Конь и полетел выше леса стоячего, а ниже облака ходячего. Ну, он не знает средства, как опустить коня, как поднять. Конь несет его своей чередой и принес в иностранну землю и сам опустился на землю».[481]481
  Железный конь // ПСРС. Т. 9. Кн. 1. Великорусские сказки архива русского географического общества. СПб., 2003. С. 109.


[Закрыть] Обладал ли этот конь крыльями, не сказано ни слова, но видимо, наличие крыльев подразумевалось, потому что в других сказках они упоминаются довольно часто, причем зачастую, в количествах, явно превышающих потребность. Делалось это для того, чтобы подчеркнуть высокую скорость полета.

Дыхание огнем было характерно и для русских змеев, и для коней. Примечателен другой факт: классический русский дракон почти никогда не использует против рыцаря свою «горелку». Драконов русские рубят десятками, как капусту, молодые (такие как у Дейенерис) вообще не идут в счет, попадая в категорию «змееныши». Их, походя, топчет конь. Молодой богатырь начинает, как правило, с шестиголового дракона, встречая некоторые затруднения только в бою с двенадцатиголовым чудовищем. При этом змей норовит не сжечь противника, а убить его ударом лапы или хвоста, или загрызть. Делает он это даже если может выдохнуть пламя: «Змей тотчас выбежал из-под моста и бросился на него, чтобы проглотить вместо цыпленка. Но он приостерегся, и выхватив свой меч, отсек ему одним разом три головы. Змей опять на него бросился, а он ударил его палицею и сшиб вдруг шесть голов. Змей испустил из себя пламя огненное и хотел сжечь его, но он увернулся и так проворно ударил змея мечом своим, что рассек его надвое. Потом наклал костер дров и зажег, и положил змея и все головы его на огонь, а сам пошел через калиновый мост и скоро пришел на другую сторону».[482]482
  Сказка о храбром и смелом кавалере Иване-царевиче и о прекрасной супружнице его Царь-девице. // ПСРС. – Т. 5. Лекарство от задумчивости. СПб., 2001. С. 85.


[Закрыть] Как мы видим, испускать огонь змей начал, когда его дела стали совсем плохи…

Чтобы закрыть вопрос с русскими драконами, отметим, что иногда они могут занимать или нейтральную, или даже дружественную герою позицию, особенно, если им дать сначала тумаков, потом хорошо покормить и накачать алкоголем: «Пришли, она и спрашивает этого змея: „Можешь ли ты победить вот этих двух духов – Вихрей?“ – Могу, говорит, только дайте мне время на месяц вволю говядины и пива, что мне угодно». Выпустили этого змея и дают ему каждый день по быку и по котлу пива; стал змей поправляться. Прошел месяц, взял змей свое оружие, полетел. «Ждите, – говорит. Полетел он к этим духам. Духи слетаются; сражались, сражались, десять голов сшибли, а он их огнем, кохтями… Убил, туловище бросил в море, головы повез к царь-девице… Радовались, веселились. А змею дали волю, свободу; пил и ел что хотел…».[483]483
  Спасение души // ПСРС. – Т. 6. Худяков И. А. Великорусские сказки. Великорусские загадки. СПб., 2001. С. 328–329.


[Закрыть] Но еще более интересным и актуальным для нас является, с моей точки зрения, упоминание о безвредном огнедышащем драконе, которое сохранилось в отечественном фольклоре: «У нас за городом живет, видишь ли змей. Вот он это и бегает ночью. Изо рта у него пламя пышет, только безвредное. И никакого вреда никому не делает. Потом он сам спать ложиться и на грудь себе свечку ставит, она горит. А свечка-то эта не простая…».[484]484
  О Василии, солдатском сыне // Русские сказки и песни в Сибири. СПб., 2000. С. 376.


[Закрыть] Сегодня остается только предполагать, откуда взялось это интересное убеждение: осколок ли это, упомянутой нами выше, кельтской традиции; воспоминание о «благодетельном» первобытном драконе или влияние восточных представлений о змее. Пока наука не может дать убедительного ответа…

Однако, вернемся к коню. Даже беглый просмотр русских сказок, приведет нас к неизбежному выводу, что огнедышащих коней у нас ничуть не меньше, чем огнедышащих драконов: «Сивко-бурко бежит, из нозърей пламе летит, из задницы головешки».[485]485
  Кобыла – сорок пежин с пежиной, свинка – золотые щетинки, сивко-бурко и жар-птица // ПСРС. – Т. 7. Великорусские сказки Вятской губернии. Сборник Д.К. Зеленина. Иваново, 2015. С. 360.


[Закрыть] Есть и более яркие описания, но в приведенной цитате нам будет интересна многозначительная подробность – «из задницы головешки», – которая абсолютно однозначно указывает на физиологическую особенность коня: огромную температуру внутри. Дж. Р.Р. Мартин не рассказывает, как испражнялись драконы Дени, но, судя по расплавившемуся копью, которое воткнули в чудовище, примерно так же. В этом случае, понятно, почему капитаны кораблей так не хотели везти этих экзотических пассажиров.

Летает ли огненный конь? Еще как! И летает, и сражается: «Вдруг послышался страшный свист – мчится змей лютый, конь его вихорь стрелою летит, пламенем пышет [конь, а не змей!! – К. К.]; с виду змей богатырь, а голова змеиная… Змей призадумался, присвистнул, загаркал; конь-вихорь тряхнул черною гривою, размахнул широкие крылья, взвился зашумел; змей подлетает ко дворцу, а дворец с места не трогается… Скоро пришел богатырь. „Я тебя посажу на лоджонь одною рукою, прихлопну другою – костей не найдут!“ – „Увидим!“ – молвил Иван-Горох; с посохом выходит, а змей с вихря кричит: „Расходись, Горох, не катайся!“ – „Лютый змей, разъезжайся“ – Иван отвечал, посох поднял. Змей разлетелся ударить Ивана, взоткнуть на копье – промахнулся; Горох отскочил – не шатнулся. „Теперь я тебя!“ – зашумел Горох, пустил в Змея посох и так огорошил, что змея в куски разорвал, разметал, а посох землю пробил, ушел через два в третье царство».[486]486
  Сказка о Василисе золотой косе, непокрытой красе и об Иване-горохе // Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. Т. 3. М., 1957. С. 325.


[Закрыть] Узнали? Конь дышит огнем, расправляет черные, судя по цвету гривы, крылья… Вылитый Балерион! Разница лишь в том, что на Руси нельзя проделывать того, что в Вестеросе: этот сразу отлетался…

Отметим еще одну принципиально важную черту: положительные герои используют огнедышащих коней гораздо чаще чем отрицательные, и зачастую эти кони являются еще и волшебными помощниками героев: «На тот крик да бежит из чиста поля добрый конь со всеми доспехами: изо рта у него огонь-пламя пышет, из ушей дым кудряв валит, из ноздрей искры сыплются; хвост у коня в три сажени, грива до копыт легла… Его добрый конь возъяряется, от сырой земли кверху поднимается, что повыше лесу стоячего, пониже облака ходячего; стал скакать по мерной версте за единый скок; ископыть коня богатырского – целые печи земли выворачивались, подземные ключи воздымалися, во озерах вода колебалася, с желтым песком помешалася, во лесах деревья пошаталися, к земле приклонялися… Потом оборачивал Незнайко своего доброго коня, его конь как ясен сокол летит, до земли не дотыкается; скоро подъезжает он к городу».[487]487
  Незнайко // Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. Т. 2. М., 1957. С. 414–415.


[Закрыть] Это совсем другой сюжет, но хочу обратить внимание на меленькую деталь: описав разрушения на земле, возникшие в результате полета коня, сказитель подчеркивает, что он летит, до земли «не дотыкается», то есть не дотрагивается.

Агрессивность коня ничуть не уступает агрессивности дракона. Более того, если змей очень редко нападает на рыцаря – только когда он вторгается на его земли или отбирает его жертву – то конь, как правило, является атакующей стороной, причем, иногда, делает это более последовательно и успешно, чем его хозяин. «Бросился на него змей. Незнайко махнул мечом раз, три головы змею снес, махнул другой раз, еще три головы снес. Но тут змей как хватит по руке Незнайке, так тот и покатился замертво. Увидела это царевна, побежала к Незнайке и перевязала его руку своей шалью. А конь набросился на змея и давай топтать его ногами, рвать зубами, но тут и сам запутался в поводах. Подбежал тогда воин, рассек повода; конь добил змея. Тут и Незнайка проснулся. „Да, говорит, долго я спал“».[488]488
  Незнайка // Русские сказки и песни в Сибири. СПб., 2000. С. 39–40.


[Закрыть] Да… кто-то лежал без чувств, а кто-то сражался! Иногда, все действия богатыря сводятся только к тому, чтобы напустить на дракона коня, а потом получить награды: «А змей как хватил его, Антон едва жив остался и сказал: „Погоди, змей лютой, что-то и другой сапог гнетет (теснит)“, – снял сапог да как бросил в дверь – дверь отворилась, конь выбежал и все двенадцать голов у змея пооткусил. Антон вынул солнце, месяц и звезды и побежал к первой жене, а затем к царю, который его наградил».[489]489
  Антон Запрутский // ПСРС. – Т. 9.– Кн. 2. Великорусские сказки архива русского географического общества. СПб., 2003. С. 150–151.


[Закрыть]

Короче, Дейенерис опять повезло: на Руси первый же сказочный табун просто сожрал бы ее драконов, и книга бы на этом закончилась.

Итак, нам остается ответить на последний вопрос: является ли летучий огненный конь вассалом хозяина и приносит ли он ему клятву верности. Сказки сохранили прямые указания на это, герою надо, правда, совершить некоторые магические действия: «По сказанному, как по писанному, схватил Иван-царевич коня под повод и троижды около себя обернул; конь взмолился человечьим гласом Ивану-царевичу, что я буду тебе служить верою и правдою. У коня этого из ушей дым валит, из ноздрей искры сыплются, из рота пламя пышет. Иван-царевич садится на добра коня, стежит его по толстым ребрам, и скачет конь выше леса стоячего, ниже облака ходячего, горы, реки и озера меж ног пропускает, поля-луга хвостом устилает».[490]490
  Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде // Афанасьев А.Н. Народные русские сказки. Т. 1. М., 1957. С. 445.


[Закрыть] Иногда коня богатырю предоставляет волшебный помощник: «И наш конюх сел на кобылу сиву и потащился вслед за другими. Едет, а навстречу ему мужик-леший: „Куда ты, королевский сын?“ – „Воевать“. – Да на кляче далеко не уедешь. А еще конюх! Пойдем ко мне в гости». Привел в свою избу, налил ему стакан водки. Королевич выпил. «Много ль в себе силы чувствуешь?» – спрашивает мужик-леший… «Да если б утвердить столб от земли до неба, я бы всю вселенную перевернул!» Мужик-леший нацедил водки из другого крану и подал королевичу; королевич выпил – и поубавилось у него силы кабы на седьмую часть. После вывел его мужик-леший на крыльцо, свистнул молодецким посвистом: отколь не взялся вороной конь бежит, земля дрожит. Из ноздрей пламя, из ушей дым столбом, из-под копыт искры сыплются. Прибежал к крыльцу и пал на колени [выделено мною. – К. К.]. «Вот тебе конь!»[491]491
  Там же. С. 207–208.


[Закрыть] Здесь мы видим даже коленопреклонение. Перед нами предстает не только волшебный помощник, но и верный вассал, если не раб. Несмотря на то, что и в том и в другом случае конь активно воюет с нечистью, своей волей он в большинстве случаев не обладает и находится полностью под властью рыцаря. Такое огнедышащее чудовище не опасно.

Близость лошади к огненной и небесной стихиям достаточно очевидна. Но вывод о том, что мы имеем дело с солнечным конем пока выглядит поспешным. Вероятно, в древности существовали представления и о солнечной, и о хтонической природе это животного. В. Я. Пропп видит это противоречие, но склонялся ко второй версии: «Сказочный конь – гибридное существо, соединение лошади и птицы. Он крылат. Культовая роль птицы перешла к коню, когда человеком была приручена лошадь. Теперь уже не птица переносит души умерших, а конь. Но, чтобы лететь по воздуху, он должен иметь крылья. Вместе с тем его природа огненная: из ушей валит дым, из ноздрей сыплются искры и т. д. Он обнаруживает также черты хтонической природы. До начала своей службы он находится под землей. Он имеет связь с заупокойным миром. Есть сказки, в которых он подарен герою его умершим отцом».[492]492
  Пропп В.Я. Русская сказка. М., 2008. С. 204.


[Закрыть]

Итак, драконы Дейенерис напоминают замысловатый мичуринский эксперимент. В результате скрещивания по крайней мере трех различных традиций появился причудливый мутант. Наличие четырех конечностей позволяет отнести их к пресмыкающимся, но, как известно, рептилии не летают (потому они и рептилии), хотя генетически близки к птицам. Большинство известных нам драконов к пресмыкающимся не относятся и имеют 6 (!) конечностей (4 ноги и два крыла). Кстати, по этой же причине нельзя рассматривать драконов как переходную форму от рептилий к птицам, вроде птеродактиля: они просто не смогут летать. Увы, но птеродактиль не был предком птиц. Тот факт, что древние не просто связывали, а отождествляли дракона с змеем объясняется незнанием ими классификации Карла Линнея.