Текст книги "Балет моей жизни"

Когда семья проходила к могиле, охрана хотела помешать пройти верному Эмилю, но он настаивал. Ему сказали:

– Допускаются только члены семьи.

– Ну, тогда мне можно пройти, – ответил верный слуга, – потому что я член этой семьи уже сорок девять лет, – и встал рядом с сыном звезды, Морисом Бернаром.

Когда я, в свою очередь, подошла к открытой могиле, то не нашла рядом с ней кропила. Тогда я наклонилась и послала моей великой подруге воздушный поцелуй. Этот простой жест не ускользнул от внимания репортеров. Они тут же развели вокруг этого шумиху, но я лично не видела в этом ничего особенного.

* * *

«Возвращение в театр знаменитой танцовщицы Клео де Мерод». Вот что кричали театральные курьеры, желая привлечь внимание к будущему выступлению в театре-варьете Empire, в котором показывали «уникальные» представления: «Дьявольские лучи» Албана Роберта, инженера, связанного c английской морской авиацией; индийский маг Линга Сингх, «обладающий секретами факиров»; лошади-акробаты и гениальные клоуны! Грандиозная забава. Мое имя, напечатанное огромными буквами, красовалось на всех программах варьете, которыми были обклеены афишные тумбы и которые печатались в газетах. Все это сопровождалось портретом сомнительного сходства.

Оскар Дюфрен был искушенным мастером всевозможных рекламных трюков. Он устраивал в зале Empire великолепное шоу для любителей сенсационных выступлений. Полное лицо, гладко выбритые щеки – он сам был похож на певца варьете, а может быть, он и в самом деле когда-то им был. Добродушный человек, всегда в хорошем расположении духа, улыбчивый и любезный – один из самых приятных директоров театра, каких я знала. Кто бы мог предположить, что этого жизнерадостного господина ждет такой трагический конец?!

Несколько строчек из Figaro показывают воодушевление, с которым встретили мое возвращение: «Вчера вечером в Empire собралась целая толпа, чтобы поприветствовать мадемуазель Клео де Мерод, которой парижане не любовались уже слишком долго. Знаменитая танцовщица и ее партнер, г-н Руперт Дон, безупречно исполнили “Деревенский танец” Госсека, “Венгерское рондо” Гайдна и “Приглашение на вальс” Шопена. Классическое изящество и гармония движений Клео де Мерод вызвали горячие крики “браво”. Г-н Руперт Дон танцевал с большой легкостью и страстью, при этом сумев подчеркнуть романтические и меланхоличные стороны исполняемых произведений»[255]255
  Jaques Patin, Le Figaro, 27 avril 1924.


[Закрыть]. Бóльшая часть обзоров была написана в таком же роде. Некоторые злоупотребляли ужасным словечком «еще». Между тем мое шестилетнее отсутствие на парижской сцене никак не чувствовалось! Среди тогдашних звезд было много актрис старше меня, но в Париже всегда так – нужно постоянно быть на виду. Если какое-то время не показываешься, людям кажется, что ты явился с того света! Однако любовь публики очень быстро притупила вызванное статьями легкое раздражение.

Клео де Мерод

Тогда наступила эпоха бегина и чарльстона… но мои танцы, так на них не похожие, нравились парижанам. Каждый вечер – полный зал и громкие рукоплескания.

Во время сезона в Empire Морис Леман, который управлял еще и Porte Saint-Martin, предложил мне «Танец Анитры» в «Пер Гюнте»[256]256
  Балет Э. Грига по пьесе Г. Ибсена (1867).


[Закрыть], который он собирался ставить с участием таких звезд, как Депре и Виктор Франсен[257]257
  Франсен, Виктор (1888–1977) – бельгийский актер с долгой карьерой во французском кино и в Голливуде.


[Закрыть]. Я обожаю музыку Грига и с радостью бы танцевала Анитру, но тогда не очень хорошо себя чувствовала. Выходя разгоряченной со сцены, я как-то попала в струю ледяного сквозняка, результатом чего стал ларингит, который сильно меня мучил. Я хотела немного отдохнуть и подлечиться после окончания сезона, но Леман все настаивал. Мне было это очень приятно, однако я не могла согласиться при всем своем горячем желании.

Мое появление на сцене пробудило интерес иностранных театров. Первые предложения пришли из Берлина через посредничество импресарио Веранда. Многие берлинские театральные агенты просили его уговорить меня подписать контракт. «Они надеются, – говорил он мне, – что получится хорошая сделка. Многие директора театров хотели бы вас пригласить». Я от всего отказалась и больше не хотела ездить за границу, особенно в Германию.

* * *

Брио уже очень долго жила у меня. Однажды вечером, когда она собиралась уходить, очевидно усталая, я сказала: «Послушайте, Брио, почему вы так упрямо возвращаетесь к себе? Поселитесь, наконец, здесь, так всем будет лучше». Она с радостью приняла мое предложение, я поселила ее в комнате по соседству с моей, просторной и приятной. Когда она устраивала большие уборки, носила горы белья, я ей говорила:

– Дорогая моя старушка! Вы слишком нагружаете себя! Не утомляйтесь так, оставьте все как есть…

– Милое дитя, если я остановлюсь, это будет уже навсегда.

Как-то ночью, шел 1925 год, я услышала, как она встает с постели, потом звук падения… и тишина. Встревоженная, я побежала к ней в комнату и обнаружила ее распростертой у кровати – инсульт. Я вызвала врача и медсестру. C бедной Брио все было ясно: полностью парализованная справа, она уже не могла говорить, но оставалась до самого конца добродушной и бодрой, указывала мне левой рукой, где и что лежит в шкафах… Она тихо скончалась, когда ей исполнилось восемьдесят. Я похоронила ее рядом с матерью – самое правильное место: больше двадцати пяти лет она ежедневно окружала меня любовью и истинно материнской заботой.

Чтобы не чувствовать себя совсем одинокой, я пригласила госпожу Гурней, жизнь которой почти развалилась после смерти Сары Бернар. Жанна Гурней, славная и честная женщина, как и Брио, хранила множество любопытных воспоминаний, в первую очередь о годах, проведенных подле ее великой хозяйки. Она также знала всякие истории о Морисе Роллина[258]258
  Роллина, Морис (1846–1903) – французский поэт.


[Закрыть], потому что дружила с его сестрой. Но несмотря на все свое рвение, сравниться с Брио она не могла. Очень вялая из-за упадка сил, несомненно, она только и могла, что выгуливать Мумусса. Добрый Тото уже давно умер от старости, еще на улице Капуцинок, много лет я не хотела заводить другую собаку. Однажды женщина, которую я знала по Opéra Comique, госпожа де ла Шарлоттери, жена побочного сына Александра Дюма, пришла ко мне домой, держа на руках ангельского щеночка: белый пуховый шарик c забавным хвостиком, похожим на трюфель, и черными как лакрица глазами:

– Держите, Клео, это щенок моей прекрасной собаки.

– Нет, нет, не хочу! Я слишком горевала, когда умер Тото.

– Да, да, берите.

Он был такой милый, такой ласковый, что я сдалась, и он прожил со мною восемнадцать лет. А после этого уже все: я никогда больше не заводила собаку, не хотела никем заменять моего маленького Мумусса.

Гурней всегда словно витала в облаках. Тем не менее я оставила ее в память о Саре Бернар, хотя она очень утомляла меня, весь день бесцельно слоняясь рядом. Она это поняла и, зная графиню Греффюль[259]259
  Греффюль, Элизабет (1860–1952) – франко-бельгийская аристократка, графиня, хозяйка одного из самых модных салонов Прекрасной эпохи.


[Закрыть], поселилась в доме престарелых, который та основала. Гурней сделала мне подарок, глубоко меня тронувший, – трость, на которую опиралась Сара Бернар в последние годы. Этот сувенир мне дороже любых ценностей.

На освободившееся место претендовали новые кандидаты, но я никого не стала нанимать. Мне больше не нужна была компания так, как раньше, и разве можно было заполнить пустоту, которую оставил уход Брио?! Я стала привыкать жить одна, прибегая лишь к помощи горничной.

* * *

Невозможно перечислить все мои выступления, бенефисы и гала, можно с тем же успехом попытаться пересчитать листья в лесу… Одно из самых ранних воспоминаний о концертах – это выступление в Трокадеро для престарелых артистов из Pont-aux-Dames, на котором пел Энрико Карузо. Первый раз я услышала, как он поет в Châtelet, в опере «Манон» Пуччини, это было потрясающе. В Трокадеро он пел сцену из «Риголетто»[260]260
  Опера Дж. Верди.


[Закрыть] и восхитительные неаполитанские серенады, и никто никогда не пел их так, как он. Внешне, быть может, он не производил большого впечатления, но зато какой теплый тембр, какая глубина и чистота голоса! Успех был фантастический! В конце выступления Констан Коклен наградил его орденом Почетного легиона.

Клео де Мерод

Я также очень хорошо помню утренний концерт в Гаэте «Тридцать лет театру», где я исполняла «Пантомиму» в ревю Жака Редельспергера вместе с другими известными артистами: Барте, Замбелли, Гранье, Синьоре, Кокленом-младшим, Черни[261]261
  Черни, Берта (1868–1940) – французская актриса, известная как элегантная белокурая красавица. Она сделала блестящую карьеру, исполняя как классические, так и современные роли. Работала в Comédie-Française с 1906 г.


[Закрыть], Тарридом[262]262
  Таррид, Абель (1865–1951) – французский актер и драматург, наиболее известен своей интерпретацией комиссара Мегрэ в фильме «Желтая собака» в 1932 г.


[Закрыть], Деваль, Жюдик[263]263
  Жюдик, Анна (1850–1911) – французская опереточная певица и шансонетка, первая исполнительница роли Денизы в оперетте «Мадемуазель Нитуш» французского композитора Ф. Эрве.


[Закрыть]… Я участвовала в концертах в Сорбонне, в Шансонье, в вечерах Пти Ли Блан, где я танцевала или вела программу, на что соглашалась весьма охотно. Я вообще не знаю, отказывалась ли когда-нибудь от участия в благотворительных представлениях, если бывала в Париже и свободна от работы. Однажды в театре Femina я выступала на литературном гала-концерте, посвященном Пьеру Лоти[264]264
  Лоти, Пьер (наст. имя Луи Мари-Жюльен Вио) (1850–1923) – французский офицер флота и писатель, известный колониальными романами из жизни экзотических стран.


[Закрыть] и устроенном Джейн Катюль Мендес, талантливой поэтессой и восхитительной женщиной. Показывали сцены, символизировавшие разные произведения писателя. Рейнальдо Ан дирижировал музыкальным ансамблем. В нем участвовали артисты Comédie-Française вместе с Муне-Сюлли, Мадлен Рош, Джинн Провост и Рене Александром, очень поэтично изображавшим Рамунчо[265]265
  Главный герой одноименного романа П. Лоти.


[Закрыть]. Моя сцена иллюстрировала «Исландских рыбаков». Люси Оге, крестница Брио, журналистка, освещала это событие в прессе и была очень любезна. Вот что она написала в Journal de Paris о моем маленьком творении по мотивам произведения Лоти: «Клео де Мерод, еще более восхитительная, чем ее описал поэт, осветила этот памятный концерт своей улыбкой и увлекла всех своим изысканным искусством. Вся поэзия Бретани была в ее глазах, зеленых как водоросли морских глубин, а ее руки порхали с неизъяснимой грацией, выражая бесконечную радость нареченной Яна». Пьер Лоти, очень тронутый, всех поблагодарил в самых трепетных выражениях. Большие темные глаза с очень широкими и густыми восточными бровями занимали почти половину его лица. Взгляд и голос были мягкими, немного грустными. Из кокетства он нанес немного розовой пудры на щеки, а ботинки выбрал на высоких каблуках, чтобы казаться выше, потому что стеснялся своего невысокого роста.

Еще был гала-концерт «Бледные малыши на свежем воздухе», который проходил в оригинальном месте – на Эйфелевой башне, что только способствовало его успеху. В конце все зрители поспешили к артистам за автографами. Я раздала их огромное количество вместе с Виктором Буше[266]266
  Буше, Виктор Луи Арман (1877–1942) – французский актер, с 1927 г. директор театра Michodière в Париже, президент Ассоциации драматических артистов.


[Закрыть], Рене Дореном, Ноэль-Ноэлем[267]267
  Ноэль-Ноэль (наст. имя Люсьен Эдуар Ноэль) (1897–1989) – французский актер, сценарист и режиссер.


[Закрыть], Лаурой Дианой, Андре Лефором[268]268
  Лефор, Андре (1879–1952) – французский актер театра и кино, в частности, несколько раз работал с режиссером Саша€ Гитри.


[Закрыть], Карлоттой Замбелли, Андре Люге[269]269
  Люге, Андре (1892–1979) – французский актер театра и кино, с 1910 по 1970 г. он снялся в более чем 120 фильмах.


[Закрыть]… и Андре де Фукьером, одним из ведущих этого благотворительного праздника.

Насколько я помню, бенефис Евы Лавальер стал предпоследним гала-концертом, на котором я танцевала. На нем собрался целый букет звезд: от Саша Гитри до Иветты Гильбер, от Сержа Лифаря[270]270
  Лифарь, Серж (наст. имя Сергей Михайлович Лифарь) (1904–1986) – французский артист балета, балетмейстер, теоретик танца, коллекционер и библиофил украинского происхождения. Эмигрировав в 1923 г., танцевал в «Русских сезонах» Дягилева до 1929 г., после его смерти – премьер Парижской оперы; в 1930–1945 и 1947–1958 гг. руководил балетной труппой театра. Крупный деятель хореографии Франции, Лифарь также читал лекции по истории и теории балета, был основателем Парижского университета хореографии и Университета танца.


[Закрыть] до Мари Дюба[271]271
  Дюба, Мари (1894–1972) – французская певица-комедиантка, актриса, одна из первых основательниц жанра французской песни. Выступала в мюзик-холлах.


[Закрыть].

Я также довольно много занималась детским домом «Приют искусств», который возглавляла Рашель Бойер, сменив на этом посту Мари Лоран. Рашель Бойер играла в Comédie-Française, у нее были роли этаких бойких дамочек – руки в боки. Я помню, видела ее в спектакле «Женщина из Табарина»[272]272
  Пьеса Катюля Мендеса (1874).


[Закрыть]. Потом она занималась финансами, это была гениальная деловая женщина, удачно вкладывала деньги, заработала состояние и благородно им распоряжалась. Казалось, что эта большая полная женщина может двигать горы, но на своем пути помощи артистам и художникам, чему отдавалась вся без остатка, она встретила лишь равнодушие… Бойер отдала свой красивый особняк в Нейи, на бульваре Inkermann, под сиротский приют – «Приют искусств». Более того, она основала Союз Искусств – фонд, занимавшийся распределением средств среди нуждавшихся актеров.

Неугомонная Рашель Бойер организовывала приемы и распродажи в пользу своих коллег и актерских сирот. Я несколько раз вела бухгалтерию распродаж в пользу приюта, которые проходили в фонде Ротшильда, на улице Berruyer.

* * *

Я часто бывала у Молье, очень любопытного и уникального в своем роде персонажа. Так же как Хокусай[273]273
  Хокусай, Кацусика (1760–1849) – японский художник укиё-э, иллюстратор, гравер, работал под множеством псевдонимов. Является одним из самых известных на Западе японских граверов, мастер завершающего периода японской ксилографии.


[Закрыть] был помешан на рисовании, Молье с ума сходил по верховой езде. Он возглавлял кружок конного спорта, занимавший видное место в Париже в течение более чем полувека. Сухое лицо с тонкими усиками, худощавое изящное тело, длинные ноги, слегка кривые, – настоящий берейтор[274]274
  Специалист по обучению лошадей и верховой езде.


[Закрыть] из Сомюра. Его особняк на улице Benouville был истинным храмом лошадей. Он перестроил его в виде манежа в 1887 году. Здесь он устраивал светские приемы строго по приглашениям, и круг избранных был очень узок. На вечерах в «Доме Молье» можно было встретить Анри де Пена[275]275
  Пен, Анри де (1830–1888) – французский журналист и писатель, работал в Figaro.


[Закрыть], Карана д’Аша[276]276
  Аш, Каран де (наст. имя Эммануил Яковлевич Пуаре) (1858–1909) – французский художник-карикатурист, родился в Москве. Эмануэль Пуаре взял себе аристократично звучащий на французский манер псевдоним Caran d’Ache (вариант французской транскрипции русского слова «карандаш»), которым стал подписывать свои работы.


[Закрыть], Поля Эрвьё, Жан-Луи Форена[277]277
  Форен, Жан-Луи (1852–1931) – французский художник, график, книжный иллюстратор.


[Закрыть], Адольфа Виллетта[278]278
  Виллетт, Адольф-Леон (1857–1926) – французский художник, иллюстратор, карикатурист и мастер плакатного искусства.


[Закрыть] и титулованных особ – принца де Саган, графа де Шиме, герцогиню д’Юзес[279]279
  Юзес, Анна де (1847–1933) – французская аристократка, герцогиня, политическая деятельница, писатель и скульптор; первая женщина во Франции, получившая права на управление автомобилем (1899). Также была известна своим участием в феминистских и благотворительных организациях.


[Закрыть]… Молье представлял гостям в своем манеже учеников, показывал лошадей и других ученых животных, которых сам обучал и дрессировал, а также пантомимы и фантазии своего сочинения.

Когда я посещала цирк Молье, уже после 1900 года, директор был женат на Бланш Алларти, виртуозной наезднице, как и он сам, вызывавшей восхищение зрителей изяществом и стремительностью движений при вольтижировке без седла. Молье показывал себя великолепным преподавателем высшего класса, их племянница, Лизиана, занимавшаяся акробатическим танцем и «эксцентрическими упражнениями», представляла один из самых изысканных аттракционов на этих вечерах, куда попадали лишь избранные. Цирк Молье давал три представления в год. Каждый год после премьеры Молье приглашал всех друзей, где-то человек триста, отужинать в ресторан в квартале Étoile. Ужин проходил в огромном зале, где все сидели за маленькими столиками, меня всегда сажали вместе с Молье. Мы развлекались, после ужина танцевали в соседней зале – дансинге ресторана. Оркестр был хорош, и мы веселились до утра.

Однажды, когда пришла в гости к своей подруге Замбелли, я встретила у нее несколько приятельниц из Оперы. Громкие восклицания и приветствия! Мы сто лет уже не встречались, радостно кинулись друг другу в объятия и принялись болтать как девчонки: обменивались новостями, вспоминали прошлое, забрасывали друг друга вопросами! Вдруг одна из них говорит: «Глупо, что мы не встречаемся время от времени! Давайте устраивать регулярные встречи? И надо об этом сообщить всем, кого сегодня не было». Такое предложение все с радостью поддержали. Начиная с этого дня мы ежемесячно устраивали чаепития у кого-то из нас. За чашкой чая я встретилась со многими приятельницами, которых потеряла из виду: Сиред, Куа, Менье, Бланш, Мант, Келлер, Пьоди, Дельсо, Гиймен, которая стала маркизой, Фелиси Атрель, Ариану Югон, Жанну Бийон и Марселину Рувье, миниатюрную милую блондинку, решительную и задорную, очень хорошую танцовщицу, сделавшую успешную карьеру в Опере. Почти все были в счастливом замужестве. Замбелли всегда присутствовала на всех наших чаепитиях. Леонтина, очень занятая своими уроками, не могла приходить часто, но у себя я видела ее каждое воскресенье.

Прелестные часы, проведенные вместе с бывшими ученицами мадемуазель Теодор! Мы вспоминали папашу Саломона, забавную Крампон, Плюка, строгого и доброго, Маури-андалузку, Гуно с пышной бородой, Гайяра на сцене в смешном цилиндре, и Их Величеств Постоянных Посетителей Танцевального фойе! Вспоминали мелодии балетов… пели их хором, а иногда, встав из-за стола, принимались танцевать свои партии прямо в обычном городском платье! И снова хохотали и дурачились как девчонки! Эти встречи приносили нам сумасшедшую радость и веселье. Думаю, это балет сохранил наши сердца и души юными.

* * *

Однажды мне прислали брошюры Католического союза театров, незадолго до этого основанного под эгидой доминиканского ордена и Комитета по вопросам качества. Очень эффективным его президентом была госпожа Эглон. В свое время я часто видела ее в Опере, но никогда лично не разговаривала. Она больше не пела, посвятив себя полностью работе союза. Когда дьявол стареет, он становится отшельником. Это, возможно, как раз случай госпожи Эглон. Она познала достаточное количество любовных связей, и ее последним романом стали отношения с композитором Ксавьером Леру. Страстная пропагандистка союза, она приглашала известнейших конферансье и больших артистов, встречи проходили в предместье Saint-Honoré, в зале монастыря доминиканцев. Эглон там установила гардеробные c персональными шкафчиками для артистов без ангажементов. Благодаря ей, таким образом, собирали много пожертвований для артистов в стесненных обстоятельствах. Я сотрудничала с Эглон много лет, и мы стали хорошими подругами. Как-то она пригласила меня провести лето в Кольвиле, где у нее был дом. Это одна из точек, где в 1944 году высаживались союзники. Я там прекрасно отдохнула. Дом, построенный на склоне горы, возвышался над морем, на первом этаже находилась огромная студия, отделанная с отменным вкусом, откуда окна выходили в густой сад с готическими статуями, покрытыми мхом. Место для мечтаний и размышлений. По воскресеньям Эглон срезала розы, а я относила букеты в маленькую церковь Кольвиля, в которой колокол висел над самыми морскими волнами. Скромная деревенская церквушка, без особенного стиля, но очаровательная и тихая, стояла среди домиков под синими крышами.

Эглон предавалась, возможно, несколько поздно пришедшей религиозности. Что касается меня, то с годами в моей жизни ничего в этом смысле не изменилось. Вера была всегда со мною с самого детства. Правда, я не так уж регулярно ходила в церковь, поскольку моя жизнь была вечным скитанием из страны в страну, тем более приятно было проводить время в церкви Saint-Vincent-de-Paul, укрывшись в бедной часовне, где не проводилось пышных месс, но чувствовался запах моря и аромат роз, там легко думалось о вечном.

Клео де Мерод в сценическом костюме

В Католическом союзе Эглон создала круг близких соратников, который мы называли «Маленькая овчарня». Мы собирались раз в неделю, и отец Паде, капеллан Союза, проводил с нами небольшие беседы. Там я познакомилась с Гастоном Бати[280]280
  Бати, Гастон (1885–1952) – французский драматург и режиссер, теоретик театра, один из основателей театра Cartel des quatre (1927).


[Закрыть] и его женой, с Леони Яне, Эдме Фавар[281]281
  Фавар, Эдме (1879–1941) – французская певица (сопрано), сделала разнообразную карьеру и оставила много записей песен из ролей, которые она исполняла на сцене.


[Закрыть] и дочерью Гуно, госпожой де Лассю. Она очень хорошо помнила, что видела меня на репетициях «Фауста», когда я училась в младших классах.

Именно отец Паде открывал первый гала-концерт союза, выступив с речью, полной очарования и ума, в Théâtre de la Madeleine, где председательствовал кардинал Вердье[282]282
  Вердье, Жан (1864–1940) – французский кардинал, архиепископ Парижа (1929–1940).


[Закрыть], человек тонкой души, полный благости. Отец Паде говорил с большим воодушевлением о присутствии в театре кардинала: «Сегодня произойдет нечто необычайное: через несколько мгновений вы увидите Его Высокопреосвященство собственной персоной!» «Непонятно, как это так?!» – возмущенно зашептали бы сейчас наши современные фарисеи. «Не кажется ли вам неуместным присутствие Церкви в театре? С чего бы ей бежать из дома артистов, если ее дом везде, где живет красота?»

Госпожа Эглон со всем жаром своей натуры занималась организацией этого концерта, на котором выступали самые известные актеры Парижа, чтобы помочь менее удачливым собратьям. Звучали чудесные песни в исполнении Иветты Гильбер, Ивонны Бротье[283]283
  Бротье, Ивонна (1889–1967) – оперная певица (сопрано), работала в основном в Opéra Comique, Париж.


[Закрыть], Андре Боге[284]284
  Боге, Андре Гастон 1893–1966) – французский оперный певец (баритон), работал в опере и оперетте, снимался в фильмах в 1930-х гг.


[Закрыть] и многих других. Габи Морле[285]285
  Морле, Габи (1893–1964) – французская киноактриса. Снималась в немых кинофильмах, а в начале 1930-х гг. легко перешла к съемкам в звуковых фильмах.


[Закрыть] и Виктор Буше разыграли очень смешной скетч.

Карлотта Замбелли с некоторыми из своих юных учениц представила очаровательный маленький балет на старинную музыку, который она сама поставила. Андре Брюле, директор театра, неожиданно выступил с фокусами, подражя РоберуУдену[286]286
  Робер-Уден, Жан Эжен (1805–1871) – французский иллюзионист, прозванный отцом современных иллюзионистов.


[Закрыть], а лучезарная нарядная Мари Леконт вдохновленно исполняла роль спикера. Вот что написали в бюллетене союза о моем участии: «Клео де Мерод и г-н Скибин[287]287
  Скибин, Юрий Борисович (1920–1981) – танцовщик, педагог и балетмейстер русского происхождения, работавший во Франции и США.


[Закрыть] исполнили “Вальс 1900” с невероятной легкостью и шармом: скользящие плавные движения и едва уловимая ирония. Им пришлось повторить этот номер на бис».

* * *

«Вальс 1900»? Да, он снова вошел в моду! Эту мелодию напевали прохожие на улицах, играли по радио… В мюзик-холлах пары медленно кружились в плавных па, снова везде пели «Когда умирает любовь»[288]288
  Старинный романс-вальс О. Кремье.


[Закрыть], «Очарование»[289]289
  Вальс О. Мачетти.


[Закрыть] и песенки Прекрасной эпохи. Она снова вызывала интерес – Прекрасная эпоха… Обозреватели с удовольствием вспоминали разные истории из прошлого, а мемуаристы посвящали главы своих книг портретам героев того времени, на выставках воссоздавали тот стиль: в 1933 году, в Павильоне Марсан показывали реконструкцию «Интерьеры времен Третьей республики», и посетители не отходили от витрин. Я ходила на эту выставку, где среди множества других фотографий была и моя, вместе с карикатурой, нарисованной на меня Леандром[290]290
  Леандр, Шарль Люсьен (1862–1934) – французский художник, наряду с портретной живописью много занимался карикатурой и шаржем, в 1904 г. основал Общество художников-юмористов. Работы Леандра в этом жанре печатались в ведущих французских газетах.


[Закрыть]. Один журналист узнал меня и попросил взять интервью, которое потом напечатал в Eclaireur de Nice. Прелестная статья, веселая, живая, где в форме диалога рассказывалось в подробностях о Прекрасной эпохе.

Карикатура на Клео де Мерод и Леопольда II

Это внезапно возникшая мода вызвала у Анри Варна, директора Alcazar, желание поставить спектакль «Ревю 1900». Он тут же подумал обо мне: 1900 год – это же Клео де Мерод! Конечно, моя карьера длилась гораздо дольше этого года, я активно выступала и после 1925-го, но что поделать с навязчивыми убеждениями?

Варна мне написал: «Не хотели бы вы стать звездой моего “Ревю”? Ваше участие гарантирует спектаклю успех, вы снова с блеском вернетесь на сцену». Я ответила, что подумаю, и спросила себя, стоит ли мне снова появляться на театральных подмостках. Я не танцевала уже десять лет, форму не потеряла, продолжала заниматься каждый день и нисколько не уставала при этом. Но я себе говорила, что поработала достаточно и пора отдохнуть. Вновь подняться на сцену? Не растеряюсь ли я, оказавшись в лучах рампы? Могу ли я еще выступать? Варна написал снова, настаивал, умолял. Я сдалась.

Снова появились объявления, реклама, круговорот анонсов, завлекательные предпросмотры: «Спектакль-ревю в Alcazar – взгляд в прошлое», «Клео де Мерод будет выступать в “Ревю 1900”», «Клео де Мерод, уступив просьбам Анри Варна, согласилась вновь появиться перед публикой». Писали даже не совсем точные вещи, например, газета Echo писала, что я «покинула сцену за несколько сезонов до начала военных действий»!

Репетиции проходили бодро. Варна разрывался на части, чтобы наилучшим образом подготовить свой спектакль, к которому сам написал текст вместе с Лео Лельевром[291]291
  Лельевр, Лео (1872–1956) – французский поэт, лирик и шансонье.


[Закрыть]. Декорации создали Фост и Дженни Карре. Среди многочисленных сцен были такие: «Мулен Руж 1900», «Загадка парижанки», «Храм в Ангкоре», «Послы в 1880 году», «Трувиль 1900», «Последний кучер фиакра». Жермен Лаборд[292]292
  Лаборд, Жермен (1905–?) – французская актриса, модель, победительница национального конкурса красоты «Мисс Франция–1929».


[Закрыть] изображала привлекательную кумушку-сплетницу, Мансюэлль – очень смешной в любой роли, и как всегда неподражаемая Кассив[293]293
  Кассив, Арман (наст. имя Луиз-Армандин Дюваль) (1867–1940) – французская актриса, играла в основном в комиксах и опереттах.


[Закрыть]!.. На сцене она казалась воплощением веселья, восторга и живости, а в реальности это была очень мягкая женщина, скромная и почти что застенчивая. У меня же в этом ревю было четыре танца: «Мастерица», которую я исполняла в своем нормандском костюме, «Камбоджийка» и еще маленькая сценка из эпохи Второй империи в костюме из «Приглашения на вальс», где я должна была по всеобщему настоянию петь песню Ракель Мельер[294]294
  Мельер, Ракель (наст. имя Франсиска Марке́с Лопес) (1888–1962) – испанская певица, актриса кино, звезда межвоенной эпохи.


[Закрыть] «Осторожно, вы помнете мою муслиновую оборку…». И наконец, сам «Вальс 1900». Декорации изображали весьма романтичный парк, сбоку стояла каменная скамейка, на которую упали ветки глицинии. Когда занавес поднимался, я сидела на скамейке, а Скибин, во фраке и невероятно влюбленный, наклонялся надо мной. Я была одета в очень длинное розовое платье c корсетом из китового уса, с рюшами внизу. Мы танцевали пять вальсов подряд, заканчивали, долго кружась, а потом Скибин на руках уносил меня со сцены.

Наступил день генеральной репетиции. Вход и коридоры украсили афишами тридцатичетырехлетней давности: Иветт Гильбер в своих черных перчатках, Майоль[295]295
  Майоль, Феликс (1872–1941) – французский певец и артист.


[Закрыть] с бутоньеркой из ландышей, Полен в первых рядах, Лейяль, Кам-Хилл[296]296
  Кам-Хилл (наст. имя Камиль Перье) (1856–1935) – французский артист кабаре и певец в Париж.


[Закрыть]…

Клео де Мерод в сценическом костюме

Кассив ужасно боялась выступать, да и я не меньше нее, но все прошло хорошо. Когда я появилась на сцене, зрители стали хлопать, топать и размахивать руками. Не меньше кричали «браво» и аплодировали Кассив в роли танцовщицы «Мулен Руж» – Мом Креветт. Все сценки понравились публике, и Варна был сполна вознагражден за свои старания. Потрясающий вечер. Критики не отставали от зрителей: ревю назвали превосходным, авторов и артистов осыпали похвалами, а в отношении меня были бесконечно благосклонны. Случится ли мне еще когда-либо вдыхать аромат столь сладостный, как у тех цветов, что мне подарили тогда? Несколько цитат наугад:

«Успех Клео де Мерод, королевы Парижа 1900 года, и Кассив, создавшей образ Мом Креветт, был грандиозным. Эти две артистки, не забытые публикой, не пожалеют о том, что прервали свой преждевременный уход со сцены»[297]297
  Andre Leneka. L’Avenir, 20 Juin 1934.


[Закрыть].

Клео де Мерод в сценическом костюме

«Клео де Мерод сделала из своего вальса самый целомудренный и романтичный рассказ о любви. Она кружилась, легкая и воздушная, в своем розовом платье… Затем в зале словно грянул гром. К рукоплесканиям хотелось добавить еще что-нибудь, какой-нибудь новый жест, что мог бы полнее выразить всеобщий восторг, который вызвало это волшебное выступление…»[298]298
  Jean Barois. Paris-Midi, 16 Juin 1934.


[Закрыть]

«Кто же эта элегантная дама в розовом? Да, это она, это Клео де Мерод! Прекрасная Клео, о которой ходят легенды, вновь появилась на сцене и самозабвенно кружится в вальсе… Громоподобная овация вознаградила ее за невероятную живость и легкость, за изящество и все еще юную грацию, за удивительную тонкость силуэта. Счастливая эпоха 1900-х годов, без забот, без горестей, без трудностей и страхов встает перед нашими глазами… Спектакль возрождает эту очаровательную эпоху, делая тех, кто жил в то беззаботное время, моложе на тридцать лет и заставляет молодых жалеть, что они ничего этого уже не увидят»[299]299
  Bernardt Durieu. L’independence Belge, 23 Juin 1934.


[Закрыть].

Другие строчки из разных статей: «Колетт, сидя на авансцене, смотрела, как танцует Клео де Мерод. “Совсем не изменилась, – сказала она. – Все так же мила, изящна и невинна”».

После успеха первого вечера я поняла, что вновь обрела прежний кураж на сцене. Мой успех вызвал во мне глубокую радость… и неожиданную. Начав свою карьеру с очень заметных дебютных выступлений в 1895 году, срывать овации и возгласы восхищения в 1934-м! Мне не на что жаловаться.

Стоя под сотней взглядов, восхищенных и радостных, как и прежде, слушая крики «браво» и сумасшедшие аплодисменты, которые знаменовали конец моей танцевальной карьеры, я думала о словах отца: «Не забывай, что рукоплескания толпы преходящи и что те же люди, которые сегодня тебя обожают, рано или поздно забудут тебя и предадут». Нет, моя публика никогда меня не предавала, никогда. Несмотря на смену эпох, моды, смену всего и вся, каждый раз, когда я выходила к ней, она всегда встречала меня с любовью.