Текст книги "Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов"

Музыкальная секция ГАХН, как и сама Академия, существовала менее десятилетия. Круг ученых Музыкальной секции начал редеть уже в начале ее существования. В 1922 г. эмигрировал в Палестину Ю. Д. Энгель, став создателем Народной консерватории в Тель-Авиве и собирателем песен евреев Йемена. В 1926 г. уехал в Париж Л. Л. Сабанеев. В 1920-х – начале 1930-х гг. ушли из жизни А. Д. Кастальский, Г. Э. Конюс и М. В. Иванов-Борецкий…

Большинство оставшихся в России сотрудников Музыкальной секции в недалеком будущем так или иначе пострадали от репрессий. После разгромной критики в прессе[1024]1024
  Л. Калтат. «Маски долой!» (Еще о нашей музыкальной критике). С. 13–24.


[Закрыть] отказался от исследования творчества современных композиторов В. М. Беляев (с конца 1920-х гг. он полностью переключился на изучение фольклора). В 1930-х гг. надолго был отстранен от публичной деятельности создатель теории ладового ритма Б. Л. Яворский. В тюрьме и лагерях побывали философ А. Ф. Лосев и выдающиеся композиторы-авангардисты А. В. Мосолов и С. В. Протопопов. Погибли в заключении исследователь творчества Чайковского, текстолог, специалист по творческому наследию Чайковского С. С. Попов и любимый ученик Танеева, друг маршала М. Н. Тухачевского, профессор Московской консерватории, основоположник отечественной традиции научного редактирования музыкальных текстов Н. С. Жиляев.

Сложными, а иногда трагическими оказались судьбы не только членов Музыкальной секции ГАХН, но и их научного наследия. Политика унификации, приведшая в 1930–1940-х гг. к выработке единой системы музыкальной науки в СССР,[1025]1025
  Например, созданный в начале 1930-х гг. так называемый «бригадный» учебник гармонии (И. В. Способин, С. В. Евсеев, И. И. Дубовский, В. В. Соколов. Практический курс гармонии. Ч. 1–2) до сих пор остается базовым для обучения этой дисциплине в музыкальных учебных заведениях среднего звена (училищах и колледжах).


[Закрыть] в течение нескольких лет вывела теории Яворского и Конюса в разряд маргинальных,[1026]1026
  Некоторые термины Яворского («интонация», «предыкт», «переменный», «увеличенный» лады и др.) были адаптированы советской музыкальной наукой.


[Закрыть] философия музыки Лосева до перестроечных времен не фигурировала в консерваторском курсе. На протяжении советского периода бо́льшая часть работ трех названных ученых (а в случае Яворского и Конюса – и до сих пор) оставалась неопубликованной, изданные же в 1900-х – начале 1930-х гг. труды не переиздавались. И если ситуация с музыкально-теоретическим наследием Лосева в настоящее время вполне позитивна, то многие (даже большинство!) работ Яворского и Конюса по-прежнему не изданы.[1027]1027
  Например, неизданными остаются фундаментальный труд Конюса «Эмбриология и морфология музыкального организма» (1929, на русском и французском; ГЦММК. Ф. 62. № 72) и «Записи о музыкальном искусстве» Яворского (1916–1926; ГЦММК. Ф. 146. № 293).


[Закрыть]

В ретроспективе, из нашего времени гахновский период развития музыкальной науки в России кажется поистине уникальным. Уникальны и сама ситуация, в которой музыкальная наука создавалась как бы «с чистого листа»; и многоаспектность взгляда на существо музыки в сопоставлении с другими искусствами; и разноголосица мнений тех, чьи имена и идеи долгое время оставались полузабытыми и приобретают теперь новый смысл.

Институциональный контекст эстетической теории

Вопрос об организации в Академии художественных наук Философского отделения (далее – ФО[1028]1028
  Здесь и далее замена полного наименования Отделения на ФО не касается цитат из архивных и опубликованных источников.


[Закрыть]) еще не исследован в должной мере. Для авторов, освещавших в печати 1920-х гг. деятельность ГАХН, оно, как правило, не представляет особого интереса. Даже авторов статей об Академии из числа ее же сотрудников обычно больше интересуют достижения гахновских секций – театральной, музыкальной, литературной и пространственных искусств, а также (но в меньшей степени) Физико-психологического и Социологического отделений: результаты их деятельности можно предъявить «советской общественности». Кажется, лишь однажды в краткой хроникальной заметке констатируется ведущее положение ФО в структуре Академии – сведения о его работах предшествуют там информации о деятельности других отделений и секций.[1029]1029
  ПиР. 1927. Кн. 4. С. 226–228.


[Закрыть]

Пока единственное, о чем достаточно уверенно можно говорить в связи с созданием ФО, – это дата организационного заседания, на котором принимаются выработанные Г. Г. Шпетом формулировка общих заданий и план его занятий.[1030]1030
  См. ниже: 1922, февраль, 20.


[Закрыть]

Упомянутый план был представлен Ученому совету[1031]1031
  Об Ученом совете Академии см.: Ю. Н. Якименко. Академия Художественных Наук в контексте культурной политики (1921–1929). Дисс. канд. ист. наук. Гл. I. § 2.


[Закрыть] почти за месяц до принятия его Отделением, однако о том, как он разрабатывался и чьи идеи, помимо идей его будущего руководителя, нашли в нем отражение, исследованные к настоящему моменту материалы представления не дают.

Можно лишь принять к сведению сообщение А. А. Сидорова, что из прочитанных в Академии на рубеже 1921–1922 гг. докладов наибольшее значение для работ будущего ФО имели три из них. Это доклады Н. Я. Брюсовой о музыкальном творчестве в плане философского исследования (29 декабря 1921 г.),[1032]1032
  В прениях по нему принимали участие С. А. Котляревский, Л. Л. Сабанеев, [Н. Е.] Успенский, Г. Э. Конюс, В. В. Тихонович и А. В. Бакушинский, а среди присутствовавших на этом заседании фигурирует Г. Г. Шпет – см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 84, 86. По сообщению Н. Подземской, основой, объединявшей в 1920–1921 гг. многих членов кружка, из которого впоследствии возникла РАХН (В. В. Кандинский, А. Г. Габричевский, А. А. Сидоров, Е. Д. Шор, Р. Р. Фальк, А. А. Шеншин, Г. Г. Шпет), была наука о музыке (Н. Подземская. «Возвращение искусства на путь теоретической традиции» и «наука об искусстве»: Кандинский и создание ГАХН. С. 161).


[Закрыть] Ф. А. Степуна – «Проблематика художественного творчества» (20 января 1922 г.),[1033]1033
  В прениях по нему принимали участие М. П. Столяров, С. А. Котляревский, П. В. Кузнецов, Е. Д. Шор, И. Д. Ермаков, Н. В. Петров, А. Г. Габричевский и А. А. Сидоров – см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 90.


[Закрыть] а также доклад А. К. Топоркова «Кризис гуманизма и современное искусство» (23 февраля 1922 г.),[1034]1034
  Другое название – «Искусство и кризис гуманизма». В прениях по нему принимали участие С. А. Котляревский и П. В. Кузнецов – см.: Там же. Л. 96.


[Закрыть] где «намечался подход к постановке вопросов философско-художественного порядка… со стороны социологической».[1035]1035
  НИОР РГБ. Ф. 776. Карт. 14. Ед. хр. 12. Л. 13 (11) – 14 (12).


[Закрыть]

Нужно отметить, что имя руководителя Отделения Г. Г. Шпета (если не считать даты его зачисления на работу[1036]1036
  По материалам архива Академии, Г. Г. Шпет был зачислен в ее состав с 1 сентября 1921 г., вероятно по Физико-психологическому отделению, – см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 13; Ед. хр. 6. Л. 4; Ед. хр. 21. Л. 5, 9; Ед. хр. 51. Л. 15; Оп. 10. Ед. хр. 716. Л. 11; А. И. Кондратьев. Российская Академия Художественных Наук. С. 416.
  Однако, кроме статьи А. И. Кондратьева, иные источники, которые подтверждали бы сведения о Физико-психологическом отделении, нам неизвестны. Точно так же пока не находит подтверждения и сообщение О. С. Северцевой автору настоящей Хронологии о том, что своим появлением в РАХН Г. Г. Шпет обязан своему ученику А. Г. Габричевскому.
  По опубликованным недавно воспоминаниям М. Г. Шторх, А. Г. Габричевский и Г. Г. Шпет «были давно знакомы. Габричевский происходил из московского университетского круга, из очень такой интеллигентной состоятельной семьи, находившейся в родстве с Грановским и Станкевичем; его отец – первый русский бактериолог, его именем названа улица в Москве и научный институт. Когда Александр Георгиевич был совсем мальчиком, то в гимназию не ходил, получал домашнее образование, занимался всеми искусствами сразу и изучал античную литературу под личным руководством академика Корша. А гимназию окончил экстерном. К нему приглашали лучших учителей. В частности, приходил учитель философии, папа… Когда они уже вместе работали в ГАХНе, то называли друг друга “Саша” и “Густав” и на “ты” были. Габричевский был дружен не только с папой, но и с мамой, и даже мы, дети, знали его так хорошо, что называли Сашей, а не Александром Георгиевичем, как полагалось бы по чину нашему, – настолько он был близким. И так как он жил на Моховой, то есть пять минут ходьбы между домами, то очень часто запросто заходил к отцу» (цит. по: Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх. С. 117).
  Однако версия попадания Г. Г. Шпета в Академию, которая напрашивается по прочтении мемуаров Марины Густавовны, – иная, чем у О. С. Северцевой: все происходит через наркома А. В. Луначарского. Дочь философа, в частности, сообщает: «ГАХН придумал Луначарский. Все-таки Луначарский был образованный человек, в отличие от многих наших вождей, вроде Калинина или еще кого-то, которые совсем не были образованны. В ГАХНе собрались изгнанные из других учреждений философы и люди искусства, которые не подходили новой власти вследствие своей немарксистской идеологии. Это была элита интеллигенции. Островок культуры в советской России, которая вот-вот становилась другой». И еще: «Уж не знаю, кто и как ее сделал, но уцелела фотография: папа в студенческом сюртуке за решеткой в Лукьяновской тюрьме среди других студентов. Кстати, он проходил по одному делу с Луначарским, тоже киевлянином, выпускником Первой киевской гимназии, где он и вступил в марксистский кружок. В юности они были знакомы, и даже дружны. И это потом во многом определило папину судьбу» (Там же. С. 61, 113–114).


[Закрыть]) впервые возникает в сохранившихся документах Академии лишь 27 октября 1921 г., в связи с докладом Ф. А. Степуна «Кризис интеллектуализма западной философии (по поводу книги О. Шпенглера)» на пленарном заседании РАХН.[1037]1037
  Известен также под названием «Кризис интеллектуализма в западной философии». См.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 45. ГАХН. Отчет 1921–1925. С. 6, 82. Помимо Г. Г. Шпета в обсуждении доклада Ф. А. Степуна участвуют С. А. Котляревский, А. А. Сидоров, В. Ф. Переверзев, Н. Г. Машковцев, К. А. Кузнецов и М. А. Петровский.


[Закрыть] Тогда как имена впоследствии значимых для ФО «коктебельцев» (А. Г. Габричевского, который сменил Г. Г. Шпета в должности заведующего ФО, А. А. Сидорова, М. А. Волошина) и И. В. Жолтовского появились несколько раньше.[1038]1038
  Так, доклад А. Г. Габричевского «о пространстве и времени» (другое название – «О временной и пространственной форме»), вошедший в план занятий Академии в связи с разработанным В. В. Кандинским циклом «Основные элементы искусства» 22 августа, читается 15 сентября 1921 г. (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 1; Ед. хр. 3. Л. 15, 16). А. А. Сидоров появляется в документах Академии как участник дискуссии по этому докладу, а до учреждения РАХН, еще в рамках НХК Гохкома, – в связи с обсуждением доклада Н. Е. Успенского «Роль позитивных наук при изучении общих путей художественного творчества» 4 августа 1921 г. То же относится и к А. Г. Габричевскому. Все вышеназванные деятели входят в состав образованной на этом заседании комиссии по организации при НХК научной лаборатории, предназначенной для работы «в физико-техническом и психофизиологическом направлениях» (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 7об. – 8, 8об.). И. В. Жолтовский посещает заседания Академии с сентября 1921 г. (см., например, явочный лист к заседаниям Академии от 1 и 20 сентября 1921 г. – Там же. Ед. хр. 3. Л. 8, 19), а М. А. Волошин рассматривается в качестве потенциального сотрудника будущего филиала Академии в Крыму, организовать который предлагал в августе 1921 г. заместитель заведующего Крымнаробразом Я. А. Тугендхольд (Там же. Ед. хр. 1. Л. 5, 6), в будущем также сотрудник ГАХН.


[Закрыть] Доклад же по общим вопросам искусства,[1039]1039
  «Значение искусства для научного знания» – см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 3. Л. 4.


[Закрыть] намеченный к прочтению в специальном заседании Академии 30 августа 1921 г., по предложению М. О. Гершензона поручался С. Л. Франку; об участии в его обсуждении Г. Г. Шпета на данный момент ничего не известно.[1040]1040
  Там же. Ед. хр. 1. Л. 2.


[Закрыть]

Столь же скупо освещены в архивных материалах и первые заседания вновь созданной структурной единицы. Их протоколы обычно содержат список присутствовавших, повестку дня (в случае если заседание не ограничивалось только заслушиванием конкретного доклада) и указание, что тот или иной доклад и прения по нему были застенографированы (однако сами стенограммы в делах отсутствуют). Возможно, данное обстоятельство связано с наличием в составе Отделения в начальный период его существования и принадлежностью к его руководству будущих пассажиров «философского парохода». Из документов конца 1920-х гг. известно, что Академии не раз приходилось давать разъяснения по этому вопросу, а также что в период чистки Президиум ГАХН назначил специальную комиссию, перед которой была поставлена задача «срочно пересмотреть и привести в порядок» академический архив.[1041]1041
  «Значение искусства для научного знания» – см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 138. Л. 280.


[Закрыть]

В связи с вышесказанным, а также с тем, что в начале 1920-х гг. Академия еще не имеет своего лица и является для многих деятелей науки и культуры лишь одним из учреждений искусствоведческого характера, где они могли развить свою активность,[1042]1042
  Помимо присоединенных к Академии институтов здесь можно назвать, например, Российский (позже Государственный) институт истории искусств (РИИИ – ГИИИ), Российскую (позже – Государственную) академию истории материальной культуры (РАИМК – ГАИМК), Научно-исследовательский институт археологии и искусствознания (НИИАиИ, сначала при I МГУ, с 1924 г. – в составе РАНИОН).


[Закрыть] в Хронологии уделено внимание трудам, готовившимся членами ФО именно в этот период. В их числе «Философия неравенства», «Смысл истории (опыт философии человеческой судьбы)» и «К. Н. Леонтьев» Н. А. Бердяева, «Эстетические фрагменты» Г. Г. Шпета и др. При всей спорности включения в Хронологию ФО сведений об изданиях, связанных скорее с индивидуальными интересами его членов, именно они могут оказать помощь при реконструкции тех точек зрения, противопоставление которых составило суть докладов и сделало историю Отделения в начальный период его работы «исключительно динамичной».

Не меньшую сложность, чем определение хронологических рамок начального этапа существования ФО, представляют и установление даты прекращения его деятельности, и периодизация его истории в целом.

В первом случае мы можем говорить лишь об осени – зиме 1929/1930 г., когда отменяется ранее утвержденный «большой производственный план». Взамен него вырабатывается план сокращенный, «который давал бы возможность Академии не прерывать своей научной деятельности на время реорганизационного периода, но давал бы возможность работать и осуществлять известные научные проблемы». Именно тогда сотрудники бывшего ФО подают «на основании постановления Бюро Научной Работы» ученому секретарю ГАХН заявления, в которых сообщают о намерениях «принять участие в работе» других ячеек[1043]1043
  Уточнение: слово «ячейка» в настоящей Хронологии не имеет отношения к правившей тогда партии или комсомолу и используется как синоним «структурной единицы» и «структурного подразделения». В этом составитель придерживается традиции, заложенной сотрудниками самой Академии, в частности П. С. Коганом и А. А. Сидоровым, см.: П. С. Коган. Российская Академия Художественных Наук. С. 60; [А. А. Сидоров.] Академия Художественных Наук. С. 211, 212.


[Закрыть] Академии.[1044]1044
  1929–1930, декабрь – январь, и 1929, октябрь, не ранее 20.


[Закрыть] Если же принять во внимание, что А. Г. Габричевский выступает по данному вопросу перед Ученым советом ГАХН летом 1929 г.,[1045]1045
  1929, июнь, 14.


[Закрыть] то время фактического прекращения деятельности Отделения сдвигается на еще более раннее время.

Что касается периодизации истории исследуемой структурной единицы Академии, то для нее имеет значение не только фактическое прекращение деятельности ФО, но и время его официальной ликвидации.

В связи с определением последней особое значение приобретает реорганизация Академии художественных наук, объявленная постановлением Коллегии Наркомпроса от 25 ноября 1929 г. В силу обстоятельств, рассмотрение которых не входит в задачу настоящих заметок, эта реорганизация затягивается и плавно перерастает в чистку аппарата ГАХН. Некоторые моменты, связанные с этими событиями, нашли отражение в настоящей Хронологии – поскольку вопрос об оценке деятельности ФО и работавших в нем людей неизменно возникает на протяжении всего реорганизационного периода.

Известные затруднения для выделения того или иного этапа в истории Отделения создают также почти одновременно фигурирующие в документах второй половины 1920-х гг. наименования исследуемого подразделения: «философское отделение», «философский разряд», «разряд общего искусствоведения и эстетики», «разряд общей теории искусств и эстетики» и «разряд общей теории искусств».

Из материалов ГАХН известно о некой реформе, которая проводится в Академии весной – летом 1927 г. Однако каковы были преследуемые ею цели и достигнутые в ее ходе результаты (кроме переименования отделений в разряды, закрепленного на уровне Наркомпроса зимой 1928 г.,[1046]1046
  Еженедельник НКП. 1928. № 20–21. 18 мая. Ст. 443. С. 21.


[Закрыть] возможного сокращения комиссий и кабинетов и пересмотра объема и характера их работ[1047]1047
  1927, май – июнь.


[Закрыть]), определить в настоящее время не представляется возможным.

Условно (но только условно) можно говорить о двух этапах в истории ФО, связанных с именами его руководителей – Г. Г. Шпета и А. Г. Габричевского.

В современной литературе (прежде всего философского характера) преобладает «шпетоцентризм», увязывающий деятельность Отделения исключительно с Г. Г. Шпетом и кругом его соратников и последователей. Отчасти он имеет основания в источниках; так, по мнению М. И. Кагана, в ГАХН многое, если не все, определялось «теплой компанией Шпета», «дающего зарабатывать только своим ученикам, да тем, которые ему из дипломатических соображений нужны».[1048]1048
  М. И. Каган. О ходе истории. С. 657.
  Спустя годы сходным образом представляется внутриакадемическая ситуация и М. Г. Шторх: «Петр Семенович Коган, средней руки литератор, но партийный, был назначен президентом этой академии. А папа был вице-президент. То есть фактически все научные дела, и решающее слово, и авторитет были на папиной стороне…Мне тогда объяснили, что это главный помощник президента. Но потом я поняла, что в любом учреждении это и есть основное лицо» (цит. по: Дочь философа Шпета. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх. С. 114).


[Закрыть] Однако объяснение внутриакадемической ситуации, предложенное М. И. Каганом, едва ли можно считать удовлетворительным. Прежде всего потому, что 1) М. И. Каган не различает ФО и ГАХН в целом и 2) его свидетельство не позволяет определить, сохранялось ли описываемое им положение вещей на всем протяжении существования именно ФО.

Точно так же не могут быть безоговорочно приняты заявления бывших коллег Г. Г. Шпета на чистке,[1049]1049
  1930, июнь, 30 – июль, 5.


[Закрыть] поскольку на момент их выступлений его уже почти полгода как не было в составе Академии, а реорганизационные мероприятия, проведенные к началу чистки, не дали нужного результата. В это время «муссирование отрицательного отношения общественности к ГАХН» продолжается, материал, далекий от современности и не связанный с нуждами социалистического строительства, по-прежнему разрабатывается лучше, а вошедшие в состав Академии «худож[ественная] общественность и новые лица не работают».[1050]1050
  НИОР РГБ. Ф. 776. Карт. 12. Ед. хр. 1. Л. 18–18об.


[Закрыть]

Между тем Г. Г. Шпет возглавлял ФО ограниченное время. В конце 1925 г. – в результате перевыборов должностных лиц ГАХН – его сменяет А. Г. Габричевский, при котором начинается превращение Отделения в Разряд общего искусствоведения и эстетики. Достаточно вспомнить, что именно А. Г. Габричевский при обсуждении вопроса о списке слов для «Энциклопедии художественной терминологии»[1051]1051
  Уточнение: это готовившееся на протяжении всего периода существования Академии издание в ее документах в разное время именовалось также «Словарем художественной терминологии», «Энциклопедией художественных наук», «Энциклопедией искусствоведения», «Словарем эстетических и художественных терминов» и т. д. В данной Хронологии будут употребляться все перечисленные названия так и не вышедшей ни в 1920-х гг., ни позже книги – в соответствии с источниками, откуда они были извлечены.
  Обнаруженные к настоящему моменту статьи для упомянутой «Энциклопедии…» (в том числе и те, что, вероятно, предназначались для специализированных ее томов) были собраны И. М. Чубаровым в СХТ ГАХН.


[Закрыть] предлагает деление его на три части, причем терминам эстетики и общего искусствоведения предполагается посвящать большие статьи, а общефилософским – небольшие.[1052]1052
  1924, октябрь – декабрь.


[Закрыть]

Конечно, уход Г. Г. Шпета с руководящих постов в исследуемом подразделении не означает прекращения его контактов с нею; он продолжает считаться ее членом[1053]1053
  1928, октябрь, 23, 1929, июнь, 14.


[Закрыть] и посещать ее заседания, там остаются его ученики. Но вместе с тем в Отделении появляются и искусствоведы-практики, привлечение которых впоследствии дает основания руководству Академии заявлять о своем стремлении «уничтожить [в ГАХН] совершенно философию как таковую», сосредоточив работу «на частных вопросах, на разработке отдельных проблем» (стиль, форма и т. д.).[1054]1054
  РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 141. Л. 33.


[Закрыть]

Так, очередное появление в Отделении (после нескольких докладов в первой половине 1920-х гг.[1055]1055
  По данным архивных источников, в числе этих докладов были «Эстетика и искусствоведение» (другое название – «Эстетика и искусствознание»), прочитанный 27 апреля 1922 г.; его тезисы сохранились в материалах ФО (см. том II наст. издания). И (возможно, прочитанный на совместном заседании ФО с физико-психологическим отделением не позднее 6 марта 1924 г.) доклад «Эстетика сновидений» (упоминался также под названиями «Художественное творчество сновидений» и «Художественное творчество сновидения (к критике психоанализа)») – см.: Там же. Оп. 14. Ед. хр. 2. Л. 10, 11; Ед. хр. 5. Л. 28; Оп. 12. Ед. хр. 6. Л. 10 (тезисы второго доклада).


[Закрыть]) музейного работника и коллекционера А. А. Сидорова, вместе с А. Г. Габричевским выступившего с сообщением о задачах вновь организуемой Комиссии по изучению художественного образа, еще больше продвигает ФО в сторону упомянутого выше Разряда.

Хотя на момент создания Комиссии по изучению проблемы образа речь еще идет о проблемах философии искусства,[1056]1056
  Свидетельство этому – доклад А. А. Губера о проблеме образа и его структуре. См.: 1926, ноябрь, 11.


[Закрыть] именно А. А. Сидоров выступает здесь с программным докладом (ранее предполагалось, что его сделает Г. Г. Шпет[1057]1057
  1925, октябрь, 20.


[Закрыть]), предлагая в качестве тем будущих исследований частные вопросы. Впоследствии А. А. Сидоров организовывает группу по изучению проблем художественного образа при Комиссии по изучению проблем общего искусствоведения и эстетики, зарекомендовав себя сторонником усиления в рамках Академии Социологического отделения. А в интересующем нас Отделении/Разряде появляется архитектор И. В. Жолтовский, с подачи которого начинается изучение принципов архитектуры и разработка схем описания архитектурных сооружений.[1058]1058
  1926–1927, 1927, декабрь, 13, 1927–1928.


[Закрыть]

Если говорить о сотрудниках, которые играют ведущую роль в периоды руководства ФО Г. Г. Шпетом и А. Г. Габричевским, то в первом случае речь может идти прежде всего о московских «лингвистах с философским уклоном» и близких к ним ученых (как, например, харьковчанин В. Н. Державин[1059]1059
  1925, март, 31, и апрель, 14.


[Закрыть]). Во втором – о «коктебельцах» (А. Г. Габричевском, А. А. Сидорове,[1060]1060
  Из воспоминаний Н. А. Северцовой-Габричевской. С. 269. Стихи А. А. Сидорова, посвященные М. Волошину, а также «Сонеты коктебельцам» – А. Г. Габричевскому и С. В. Шервинскому – см.: НИОР РГБ. Ф. 776. Карт. 11. Ед. хр. 18. Л. 43–45; Карт. 11. Ед. хр. 20. Л. 105.


[Закрыть] Н. И. Жинкине,[1061]1061
  Из воспоминаний Н. А. Северцовой-Габричевской. С. 269.


[Закрыть] М. А. Волошине, приглашенном для доклада в Отделение[1062]1062
  1927, февраль – май.


[Закрыть]), а также о сотрудниках Секции пространственных искусств (далее – СПИ), в том числе о занятых вне ГАХН в первой половине 1920-х гг. описанием рисунков из московских собраний под руководством А. А. Сидорова (Н. И. Брунове, М. В. Алпатове[1063]1063
  Рисунки старых мастеров в Музее изящных искусств при Московском государственном университете. [Вып.] I.


[Закрыть]).

Вместе с тем нельзя сказать, что два этих периода не имели между собой ничего общего: отчасти то, что намечалось в Отделении при Г. Г. Шпете и в связи с чем велись переговоры с заинтересованными лицами в других структурных подразделениях ГАХН, начало осуществляться уже при А. Г. Габричевском.[1064]1064
  Это можно отнести, например, к теме «Кинематограф как искусство». См.: 1924, сентябрь, 23, 1927, июнь, 3.


[Закрыть]

Деятельность ФО, как и других отделений и секций Академии, с 1922–1923 гг. осуществляется в относительно узких профессиональных группах, меняющихся по своему составу; за их трансформациями порой трудно проследить. Первоначально это комиссии/отделы,[1065]1065
  Вопрос о статусе указанных ячеек в структуре ГАХН за время ее существования нуждается в дальнейшем изучении, предполагающем обращение к уставным документам Академии (уставы 1921, 1924, 1926 и 1930 гг.) и положениям о них, и здесь не рассматривается.


[Закрыть] затем – с разработкой и утверждением соответствующих инструкций – появляются группы[1066]1066
  1927, май – июнь, 1929, февраль – март.


[Закрыть] и кабинеты.[1067]1067
  Необходимость «обратить внимание на возможность создания при ГАХН ряда исследовательских кабинетов», деятельность которых базировались бы «на реальном материале, могущем быть предметом изучения и занятий» и состояли бы «в заведывании отделений, секций и отделов ГАХН», была признана Правлением Академии в январе 1926 г.
  Эти кабинеты мыслились как «материальные объединения, частично ли подобранная библиотека, коллекция, собрание рукописного характера, или наоборот, как место возможной лабораторной работы, дающей возможность справок, опытной проверки тех или иных наблюдений, полученных в ГАХН или на стороне». Они имели целью: «а) подбор и упорядочение всякого рода подсобных, иллюстративных и т. п., фактически необходимых для работ ГАХН материалов; б) установление возможности пользования результатами труда ГАХН, будь то архивного, показательного или иного материала, широким кругом специалистов; в) производство всякого рода работ практического характера, научно-художественных экспериментов, анкет, составление карточек и т. п.; г) исследовательская работа чистого типа, проведение по собственному и/или порученному плану всевозможного рода научных изысканий, фиксируемых в конкретной форме; д) заслушание научных докладов, вытекающих из работ кабинета или необходимых ему в общем ходе его занятий».
  Положение о кабинетах при ГАХН, утвержденное Правлением Академии 15 января 1926 г., см.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 68. Л. 35–35об., 36–36об.; НИОР РГБ. Ф. 264. Карт. 48. Ед. хр. 38. Л. 3–3об.
  В числе первых кабинетов, появившихся в структуре Академии, был Кабинет художественной терминологии (РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 68. Л. 3). См. о нем: 1925, октябрь – декабрь, 1926, февраль, октябрь, 8 – декабрь, 3, и ноябрь, 10, 1926–1927, 1927–1928, 1928, январь, 20, апрель, 20, и ноябрь, 13, 1928–1929, 1929, февраль – май и июнь, 14.


[Закрыть]

До 1926 г. стоящие перед ФО вопросы рассматриваются в основном в комиссиях при нем; в их числе Комиссии:

– по изучению проблемы времени [в искусстве],[1068]1068
  1923, апрель, 1924, сентябрь, 23 и примеч. 282.


[Закрыть]

– по составлению словаря художественной терминологии,[1069]1069
  Именовалась также Комиссией по подготовке материалов для составления словаря эстетических и художественных терминов, Комиссией по составлению словаря эстетических и художественных терминов, Словарной комиссией и Комиссией по изучению [современной] художественной терминологии. О ней см.: 1923, июнь, 26, 1924, сентябрь, 23, октябрь – декабрь, 1925, январь, 26, октябрь – декабрь, декабрь, 8, декабрь, 11, 1925–1926, 1926, февраль, 8, март – май.


[Закрыть]

– по изучению проблемы художественной формы,[1070]1070
  Известна также под названиями: Комиссия по изучению проблемы формы и Комиссия по форме. О ней см.: 1922, апрель, 6, 1923, июнь, 26, ноябрь, 13, декабрь, 4, 1924, январь, 23, сентябрь, 23, сентябрь, 30, октябрь, 14, октябрь – декабрь, декабрь, 30, 1925, январь, 20, январь, 27, февраль, 6, февраль, 12, февраль, 16, февраль, 17, март, 31, апрель, 14, май, 12, сентябрь – октябрь, не позднее 8, октябрь, 20, ноябрь, 4 – декабрь, 4, декабрь, 8, 1926, февраль, 6, февраль, 26, май, 25, октябрь, 8 – декабрь, 3 и примеч. 311.


[Закрыть]

– по изучению истории эстетических учений,[1071]1071
  Известна также под названиями: Комиссия или Отдел по истории эстетики. О ней см.: 1923, октябрь, 2, 1924, февраль, 8, март, 4 и 7, март, 4 – апрель, 1, сентябрь, 23, октябрь – декабрь, декабрь, 20, 1925, февраль, 12, февраль, 19, апрель, 25, сентябрь, ноябрь, 12, декабрь, 8, 1926, май, 9, сентябрь, 10, 1926–1927, 1927, февраль – май и примеч. 172.


[Закрыть]

– по изучению современных проблем философии искусства,[1072]1072
  Именовалась также Комиссией [по] философии искусства. И даже – Комиссией по изучению художественной философии (так в тексте; см.: РГАЛИ. Ф. 941. ГАХН. Оп. 14. Ед. хр. 20. Л. 3).
  О ней см.: 1925, февраль, 12, февраль, 17, сентябрь – октябрь, не позднее 8, октябрь – декабрь, 1926, март, апрель, 13, 20 и 27, 1926–1927.


[Закрыть]

– по изучению художественного образа,[1073]1073
  Впоследствии реорганизована в Группу по изучению проблемы художественного образа. О ней см.: 1926, октябрь, 8 – декабрь, 3, 1927, февраль – май, май – июнь.


[Закрыть]

– по изучению общей теории искусства и эстетики.[1074]1074
  Именовалась также Комиссией по изучению проблем общего искусствоведения и эстетики и Комиссией эстетики и теории искусства. О ней см.: 1927, май – июнь, июнь, 3, 1927–1928, 1928, февраль, 2, март, 1, май, 3, октябрь, 23, октябрь, 30, декабрь, 4, декабрь, 18, 20, 1929, январь, 29, март, 15 и 19 и примеч. 183.


[Закрыть]

Сведения о них с разной степенью полноты представлены в нашей Хронологии. Здесь также имеет смысл отметить, что исследованные к настоящему времени материалы позволяют лишь выделить периоды наибольшей активности каждой комиссии – но не написать их историю, если бы таковая потребовалась. Пожалуй, за исключением Комиссии по изучению проблемы времени в искусстве, влившейся в Комиссию по изучению проблемы художественной формы,[1075]1075
  1924, сентябрь, 23.


[Закрыть] ни одна из них не имеет сколько-нибудь точной даты окончания своих работ.

Помимо перечисленных, на раннем этапе существования ФО в его документах зафиксировано также образование при Отделении Комиссии (комиссий?) по исследованию вопросов художественного образования и (или?) по вопросам профессионального образования для художников.[1076]1076
  1922, апрель, 6, 1923, июнь, 1.


[Закрыть] Однако в Хронологии они лишь упомянуты: исследование их роли в ФО – дело будущего. Как и выяснение того, что представлял собой Методологический отдел, ликвидированный весной 1924 г.[1077]1077
  1924, весна, не позднее 31 марта.


[Закрыть]

Если говорить об академических подразделениях, взаимодействие с которыми развивается у ФО наиболее успешно на протяжении всего периода его существования, то можно выделить четыре такие структурные единицы (учитывая, конечно, что и все прочие информировали Отделение об их деятельности и проводили с ним совместные заседания в рамках разработанных программ).

В их числе Литературная секция (далее – ЛС[1078]1078
  Здесь и далее замена полного наименования Секции на ЛС не касается цитат из архивных и опубликованных источников.


[Закрыть]) – прежде всего в лице Подсекции теоретической поэтики, СПИ, Социологическое отделение / Разряд социологии искусств и Психофизическая лаборатория, реорганизованная в 1928 г. в Лабораторию экспериментальной эстетики и искусствоведения (далее – ЛЭИ).[1079]1079
  РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 1. Ед. хр. 99. Л. 8об. Во многих документах ГАХН именуется также Лабораторией экспериментального искусствоведения.


[Закрыть]

В период руководства ФО Г. Г. Шпетом наиболее интенсивно развиваются контакты с ЛС; иной раз даже некоторые доклады, предложенные или запланированные в Отделении, передаются на рассмотрение Секции.[1080]1080
  1925, октябрь, 20.


[Закрыть]

В период, когда Отделение возглавляет А. Г. Габричевский, преобладающим становится взаимодействие с СПИ – прежде всего в рамках Группы по изучению [стиля] русского искусства при Кабинете Секции (Группа вырабатывала схему описания памятника искусства совместными усилиями философов и историков искусства).[1081]1081
  1927–1928, 1928, январь, февраль, 3, февраль, 13, 20, 27, май, 14, 1928–1929.


[Закрыть]

Что касается Социологического разряда / Разряда социологии искусств, то связь с ним ФО выражается, с одной стороны, в совместной работе над «Энциклопедией художественной терминологии»,[1082]1082
  См. примеч. 25, 91, 92, 94, 95.


[Закрыть] с другой – в исследованиях развития эстетической мысли, прежде всего творчества Г. В. Плеханова и проблем взаимоотношения естествознания, социологии и эстетики (1860–1870-е гг. в России).[1083]1083
  1928, апрель, 20, октябрь, 15.


[Закрыть] По времени учащение контактов двух этих институциональных единиц совпадает с принятием руководством Академии решения (неоднократно подтверждавшегося впоследствии) об усилении академических работ «в социологическом направлении».[1084]1084
  См. об этом: 1927, май – июнь, 1928, апрель, 20, октябрь, 15.


[Закрыть] Однако помимо фактов, свидетельствующих об их взаимодействии, составителя настоящей Хронологии привлекли и критики ФО и Академии в целом из числа сотрудников Социологического отделения / Разряда; наиболее ярко они проявили себя в дискуссии по докладу И. Л. Маца о «правых течениях в науке об искусстве» в Комакадемии (12 февраля 1929 г.).[1085]1085
  1929, февраль, 2.


[Закрыть] На основании архивных материалов из фондов ГАХН и ГАИС в РГАЛИ и публикаций в советской печати были выяснены фрагменты биографий докладчика, Л. Я. Зивельчинской, А. И. Михайлова и (в меньшей степени) А. А. Острецова, каковые и приводятся в ряде примечаний.[1086]1086
  См. примеч. 263, 266–267, 269.


[Закрыть] Сделать это представилось необходимым уже потому, что они позволяют хотя бы отчасти подтвердить встречающиеся в литературе об Академии данные о начале развала ГАХН «изнутри».[1087]1087
  О. С. Северцева. Г. Г. Шпет: фрагменты биографии. С. 181.


[Закрыть] Отчасти – поскольку общая картина предстает более сложной, выходящей за рамки элементарного противопоставления гахновских «социологов» и всех остальных сотрудников (в первую очередь из ФО).

Обращение к четырем вышеназванным именам показывает: критики Академии художественных наук и в начале 1929 г. не выступали единым фронтом, а занимаемые ими позиции определялись не только и не столько мнением вышестоящих инстанций. Разница между не увидевшей для себя в составе ГАХН иных оппонентов, кроме В. Ф. Переверзева, Л. Я. Зивельчинской, с одной стороны, и А. И. Михайловым с А. А. Острецовым, в критике Академии шедшими в фарватере «старшего товарища» – И. Л. Маца, – с другой, довольно заметна.

Сотрудничество ФО с Психофизической лабораторией / ЛЭИ связано с вниманием к эксперименту как базе для теоретического исследования в области музыки, театра и пространственных искусств. По времени оно также приходится на руководство ФО А. Г. Габричевским, поскольку из лиц, сотрудничавших с Отделением/Разрядом, экспериментальным искусствоведением интересовались прежде всего аспиранты С. С. Скрябин и М. А. Моисеева (и их руководители по экспериментальной психологии – В. М. и С. Н. Экземплярские).[1088]1088
  1923, октябрь, 29, 1926, март, 30, 1927, декабрь, 2.


[Закрыть] А положение аспирантуры оформляется в Академии не ранее 1926 г.,[1089]1089
  1925–1926, 1926, июнь, 4.


[Закрыть] что и находит отражение в утвержденном тогда Уставе.[1090]1090
  См. § 23 Устава Академии: Бюллетени ГАХН М., 1927. № 6–7. С. 81.


[Закрыть]