Текст книги "Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем"

Огромную помощь защите оказали привлеченные специалисты, среди которых назову Дениса Щекина и Сергея Семенова, убедительно доказавшие правомерность использования налоговых льгот. Одним из приводившихся аргументов стала судебная практика. Как оказалось, арбитражные суды не раз сталкивались со схожими претензиями налоговых органов и в результате разбирательства становились на сторону налогоплательщиков.

Не менее показательно демонстрировалась суду и несостоятельность обвинений в уклонении от уплаты налогов посредством расчета с бюджетом в неденежной форме.

Прежде всего выяснилось, что все без исключения векселя были не только погашены, но и по причине своей процентности (28 %) принесли ЗАТО немалую прибыль в размере свыше 500 млн рублей. Предоставленные суду факты убедительно доказывали, что никакого ущерба бюджетным отношениям причинено не было. Фактически здесь могла идти речь только об изменении способа уплаты налогов.

Важно отметить, что вывод об отсутствии вреда от внесения в бюджет ликвидных векселей не является только личным мнением автора или приглашенных защитой в Мещанский суд специалистов. Еще ранее к такому же выводу пришли ученые Института экономики Уральского отделения Российской академии наук, куда обратилось руководство администрации ЗАТО г. Лесной с просьбой дать заключение по этому вопросу. Однако суд отказался приобщать к материалам уголовного дела документ, составленный группой научных работников, а также не пожелал слушать по существу проведенного исследования специально явившегося в суд заместителя директора указанного института.

Позднее, в 2007 году, когда Миасский городской суд Челябинской области по инициативе органов прокуратуры судил бывшего главу администрации

ЗАТО г. Трехгорный Николая Лубенца за действия, аналогичные рассматриваемым, тот был полностью оправдан по обвинению в принятии в местный бюджет процентных векселей ОАО «НК “ЮКОС”». После изучения материалов дела суд в приговоре указал, что ему не представлено доказательств того, что действиями Лубенца охраняемым законом интересам общества, а также муниципальному образованию г. Трехгорный причинен существенный ущерб. В судебном заседании было установлено, что все векселя ЮКОСа были реализованы; инвестиционные программы, в которых данные векселя были использованы, «в настоящее время приносят доход бюджету города в размере 300 млн рублей ежегодно». Здесь же содержался и вывод Миасского суда, уничтожавший какие-либо основы для измышлений об оперировании ценными бумагами как способе уклонения от уплаты налогов.

Относительно законности осуществления такого рода расчетов необходимо иметь в виду положения Налогового кодекса в единстве с целым рядом ведомственных нормативных актов, прежде всего Министерства финансов и Министерства по налогам и сборам (позже – Федеральная налоговая служба). В Налоговом кодексе РФ содержится статья 111, определяющая обстоятельства, исключающие вину лица в совершении налогового правонарушения. Одним из таких обстоятельств признается выполнение налогоплательщиком письменных разъяснений по вопросам применения законодательства о налогах и сборах, данных налоговым органом или другим уполномоченным государственным органом или их должностными лицами в пределах их компетенции.

Таких разъяснений в виде ведомственных писем защита продемонстрировала Мещанскому суду едва ли не с десяток. Хотя на самом деле для объективного разбирательства хватило бы и одного – совместного письма Минфина РФ и МНС РФ от 29 декабря 1999 года, которое лишь с указанной даты предписывало прекратить расчеты с бюджетом в неденежной форме. Под ним стоят подписи первого заместителя министра по налогам и сборам РФ В. Волковского и министра финансов РФ М. Касьянова.

Я уже не говорю об опровергающих версию обвинения показаниях знатоков налоговых правоотношений и сотрудников администрации г. Лесной, которые выступали в суде. Кстати, с подачи следственно-прокурорских деятелей позднее глава администрации ЗАТО г. Лесной и один из руководителей налоговой инспекции были осуждены к лишению свободы.

* * *

Картина с налоговым эпизодом и художествами наших противников была бы неполной, если бы отсутствовал хотя бы короткий рассказ о том, какова была участь приглашенных защитой специалистов и подготовленных ими заключений. Вместо того чтобы предоставить возможность приглашенным адвокатами лицам изложить свое мнение и затем объективно проанализировать подготовленные письменные заключения и дополняющие их показания, председательствующая Ирина Колесникова на пару с прокурором Дмитрием Шохиным делала все возможное, чтобы доказательства невиновности Михаила Ходорковского и Платона Лебедева не были продемонстрированы в суде, а затем в приговоре всячески опорочила специалистов, при этом извратив положения закона ровно до противоположного смысла.

Уже весьма немолодой человек, кстати, бывший судья, Сергей Семенов очень обстоятельно готовился к выступлению в Мещанском суде, выработав при этом целую концепцию, объясняющую объективную необходимость и правовую допустимость расчета в 1999 году с бюджетом в неденежной форме. Однако он, встав к трибуне, пережил немало неприятных минут, когда судья Ирина Колесникова не дала ему ответить по существу ни на один вопрос защиты, снимая их один за другим. Интересы же прокурора Дмитрия Шохина к специалисту находились совсем в другой плоскости.

Вот как описал увиденное посетивший судебный процесс как раз в этот день писатель Виктор Шендерович – человек, острый на язык и от возмущения не стеснявшийся в выражениях: «Вторник, два часа дня, Мещанский суд Москвы. Пожилой почтенный юрист сделал заключение о том, что таким же образом, за который судят Лебедева, налоги в 94–99 годах платили буквально все – и всё это было абсолютно в рамках закона. Десятки страниц, добрая сотня ссылок на законы, постановления, прецеденты, статьи Конституции… Почти все вопросы защиты отводятся судьей Колесниковой как не имеющие отношения к делу, и наступает черед орденоносца прокурора Шохина. Вот его вопросы, имеющие отношение к делу и не отведенные судом: “Специалист!” Именно так, не по имени-отчеству, а: “Специалист! Где происходила ваша встреча с адвокатами?”, “Специалист! Приходилось ли вам общаться с адвокатами ранее?”, “Специалист! На какой возмездной или безвозмездной основе вы делали это заключение?” И еще пяток таких же хамских вопросов, правильным ответом на которые, в принципе, должна стать пощечина. Когда пожилой интеллигентный юрист не выдерживает и просит прекратить эти намеки, судья Колесникова, перебивая, резким голосом просит его не давать оценок вопросам, а отвечать по существу. Сидящие в клетке наблюдают этот зоопарк уже не первый месяц, но потом тоже не выдерживают, и Ходорковский закрывает уши пальцами. Так вот. Хотя просьба г-жи Колесниковой была обращена не ко мне, я как свидетель все-таки позволю себе сказать несколько слов – по существу. Так вот: никакого судебного процесса по делу Ходорковского – Лебедева не существует в природе. Просто несколько нанятых Владимиром Владимировичем Путиным сукиных детей различного пола, сидя в помещении Мещанского суда, выполняют полученное задание»[68]68
  Передача «Плавленый сырок», радиостанция «Эхо Москвы», 28 января 2005 года. Кроме того, в день посещения суда впечатления В. Шендеровича были изложены на сайте Ходорковский. ру: «Писатель, не привыкший к судейским реалиям, заявил в интервью нашему корреспонденту, что был буквально потрясен происходящим в суде, потому что “не привык к такому прямому хамству”. Прокурор “хамил свидетелю – пожилому достойному человеку”, а судья “внешне корректно позволяла прокурору хамить”».


[Закрыть].

А вот как затем свое недоверие к специалистам объяснили составители обвинительного приговора: специалисты не могут считаться таковыми в смысле понятия, определяемого в УПК РФ, поскольку они (речь идет о кандидатах юридических наук Д. Щекине и С. Семенове, причем первый из них преподавал налоговое право в вузах и был автором ряда книг по вопросам налогообложения. – К. Р.) «фактически не имеют стажа практической работы в налоговых органах либо в органах, проводящих аудиторские проверки, бухгалтерских или финансовых организациях». Хотя ничего подобного в плане требований к специалистам закон не содержит.

Такое вольное отношение к положениям законодательства Мещанский суд проявил не единожды. Вот еще один дословный «перл» из приговора нашим подзащитным: «защитники не вправе собирать доказательства путем получения заключения специалистов». А теперь посмотрим, что же сказано в правовых нормах по этому поводу на самом деле. Открываем «судебную библию» – Уголовно-процессуальный кодекс и читаем: статья 53 «Полномочия защитника»: с момента допуска к участию в уголовном деле защитник вправе привлекать специалиста. Надо ли говорить, что адвокаты очень часто пользуются возможностью, предоставляемой им законодательством, и у судов, в отличие от Мещанского, не возникает сомнений в легитимности заключений специалистов. В принципе уже одного подобного «открытия» на процессуальную тему было бы в условиях независимой судебной системы достаточно, чтобы безусловно отменить обвинительный приговор, а его составителей если не лишить судейского статуса, то по меньшей мере отправить на принудительные курсы ликвидации профессиональной неграмотности.

Впрочем, к моменту вынесения приговора Ходорковскому и Лебедеву защиту уже трудно было чем-то удивить, поскольку в ходе разбирательства материалов дела мы столкнулись с тем, что можно назвать, пользуясь известной уголовному праву терминологией, исключительным цинизмом или же особой дерзостью, но встречающимися не у отпетых хулиганов, а у служителей юстиции. По тому же налоговому эпизоду защитникам не без труда удалось путем направления адвокатских запросов заполучить несколько крайне важных документов, подтверждающих ложность выдвинутых обвинений. Один из них – ответ администрации ЗАТО г. Лесной о том, что в бюджет муниципального образования в 2000 году векселя в качестве налоговых платежей не принимались. Однако на ходатайство о приобщении этого убедительного доказательства невиновности Михаила Ходорковского и Платона Лебедева к материалам уголовного дела судья Ирина Колесникова ответила, что документ… не имеет отношения к существу предъявленного обвинения (!!!), и отказала защите. В ином случае эта же изобретательница отказных поводов не приняла от адвокатов справку, полученную из арбитражного суда, поскольку на ней не было печати. Когда же коллеги-арбитры прислали разъяснение, что на такого рода справках, исполненных на бланках утвержденной формы, в силу действующей ведомственной инструкции печати не ставятся, Колесникова и здесь нашла к чему придраться. С подачи прокурора Шохина, возражавшего повторному ходатайству защиты, она теперь сочла, что на том же арбитражном документе государственный герб Российской Федерации был, по ее мнению… исполнен не в соответствии с существующими геральдическими правилами, и вновь отказала в его приобщении к уголовному делу! Дикость ситуации заключалась еще и в том, что на бланках самого Мещанского суда красовался точно такой же по изображению герб.

Продемонстрированный подход к отправлению правосудия имел место в отношении всех без исключения эпизодов предъявленного Ходорковскому и Лебедеву обвинения. Не оставалось сомнений, что в ходе процесса Мещанский районный суд г. Москвы выступал на стороне прокуратуры, зачастую подменяя собою государственное обвинение. По итогам мероприятия, которое с большой натяжкой можно назвать судебным разбирательством, защита располагала достаточными основаниями, чтобы аргументированно утверждать о нарушении основополагающего конституционного принципа презумпции невиновности при трактовке имеющихся сомнений в пользу стороны обвинения; полном игнорировании доказательств, оправдывающих подсудимых, и пренебрежении к их доводам в свою защиту; предвзятом подходе суда к оценке доказательств, представляемых стороной защиты; целенаправленном препятствовании приглашенным стороной защиты специалистам излагать свои заключения; последовательном и систематическом отказе под различными надуманными предлогами приобщать к материалам уголовного дела документы, подтверждающие невиновность подсудимых; преднамеренных ссылках в приговоре на несуществующие доказательства; искажении значимости и содержания приводимых там же документов и обстоятельств; дискредитации в приговоре под различными предлогами всех без исключения свидетелей и специалистов, приглашенных защитой.

По существу о том же, но в более сжатом виде сказала ПАСЕ в уже упоминавшейся резолюции от 25 января 2005 года: «Ассамблея отмечает, что обстоятельства ареста и суда над руководителями ЮКОСа явно демонстрируют факт нарушения принципа верховенства закона и избирательного применения властями законов в отношении данных менеджеров в нарушение принципа равенства всех перед законом». Несмотря на это, в результате псевдосудебного разбирательства Михаил Ходорковский и Платон Лебедев получили по 8 лет лишения свободы каждый…

§ 2. Как доказывалось недоказуемое

Налоговый фрагмент обвинения Ходорковского и Лебедева как нельзя лучше позволяет продемонстрировать богатый арсенал незаконных методов, применявшихся следователями и прокурорами для создания псевдодоказательств.

Мифическая подпись. В один из дней начала мещанского процесса меня подозвал к себе Лебедев и, показав небольшой абзац в обвинительном заключении, попросил найти в деле документ, на который имелась ссылка. Просьба меня не удивила, поскольку следователи инициировали ограничение стороны защиты в ознакомлении с многотомным уголовным делом и все материалы изучить подробно не представилось возможным.

В заинтересовавшем Лебедева абзаце было, в частности, сказано: «То, что финансовые потоки данных предприятий контролировались и регулировались Лебедевым П.Л., подтверждается письмом ЗАО “ЮКОС РМ” исх. 514-552-34 от 11.08.2000 г. за его подписью». Исходя из смысла этого раздела обвинительного заключения следовало, что такая ссылка есть не что иное, как привязка Лебедева к событиям, имевшим отношение к налоговому эпизоду. А его удивление, как он пояснил, было вызвано тем, что в указанную на документе дату он уже не работал в ЮКОС-PM и поэтому никак не мог его подписывать.

Безотлагательное изучение имеющегося в деле документа, к которому адресовало обвинительное заключение, показало, что Лебедев прав: там не было не только его подписи, но он вообще не был указан в тексте ни в каком качестве. Появились серьезные основания полагать, что имела место умышленная фальсификация, о чем защита и заявила вскоре суду. И на протяжении судебного разбирательства, когда речь заходила о художествах представителей следствия, эта тема возникала на моей памяти еще как минимум дважды.

Дело дошло до прений, и каково же было негодование и изумление присутствующих, когда из уст государственного обвинителя Дмитрия Шохина мы услышали при перечислении «доказательств» ссылку на тот самый документ с оговоркой – «за подписью Лебедева»!!

А дальше в формулировке, дословно повторяющей текст из обвинительного заключения, абзац про подпись перекочевал в обвинительный приговор. Интересно, что, когда председательствующая Ирина Колесникова оглашала 506-ю страницу приговора, на которой содержалась та самая разоблаченная ложь, сидящая слева от нее судья едва не подпрыгнула, изумленно посмотрев на чтицу. Судя по всему, для нее стало откровением то, что содержалось в тексте, на каждом листе которого стояла ее подпись.

Чуть позже, несмотря на негодующие возгласы защиты, облеченные в процессуальную форму, Мосгорсуд также углядел автограф Лебедева и сообщил об этом, отказывая в удовлетворении кассационной и надзорных жалоб. В стороне от этой мистики не остался даже Верховный суд РФ в лице судьи Вячеслава Яковлева, написавшего адвокатам в ответ на надзорную жалобу, что он изучил материалы дела и при этом убедился, что вина Лебедева доказывается письмом за его подписью (указываются реквизиты), которым тот просит проконтролировать факт перечисления денежных средств…

Признаться, комментировать эту историю исключительно в литературных выражениях весьма затруднительно. Наверное, вместо этого следует только добавить, что когда после завершения процесса в Мещанском суде мы с коллегой Еленой Липцер были приглашены в эфир «Эха Москвы» и привели данный пример, то по завершении передачи ведущая показала нам сообщение, пришедшее от слушателей. Пара молодых людей написала, что они начинали слушать интервью, будучи противниками Ходорковского и Лебедева. А когда услышали рассказ про подпись, то ужаснулись и стали союзниками.

Игры с покойником. Следующий показательный пример Платон Лебедев называл реанимацией трупа, и касался он злоключений некоей компании под названием «Инвестпроект».

Дело в том, что к началу уголовного преследования Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в ЗАТО никаких организаций, работавших на ЮКОС, уже не существовало. Было принято решение об их реорганизации, и целая группа юридических лиц, выполнявших вспомогательные функции, в конечном итоге была присоединена к зарегистрированному в Читинской области «Инвестпроекту». А поскольку некоторые из присоединенных компаний ранее имели переплату по налогам, то их правопреемник получил прямо предусмотренное Налоговым кодексом право вернуть ее в виде денег из бюджета, что и было сделано с ведома и согласия местных налоговых органов.

Кстати, возврат этой переплаты был квалифицирован как хищение, поскольку следствие считало, что образованная за счет внесения в бюджет векселей сумма недействительна, и поэтому возвращать было нечего. О том, насколько обосновано такое применение указанной нормы Уголовного кодекса, каждый может судить сам, особенно имея юридическое образование. Тем, кто далек от юриспруденции, поясню, что никакое хищение невозможно без причинения материального ущерба, образовавшегося за счет утраты похищенного. А из сказанного выше об отсутствии вреда бюджетным отношениям из-за расчетов в неденежной форме прямо вытекает вывод и об отсутствии состава преступления.

Итак, налоговые органы вернули «Инвестпроекту» многие миллионы рублей, предварительно его обстоятельно проверив, как это делается в подобных случаях. Но затем налоговики по причине дальнейшей бездеятельности инициировали его ликвидацию, перед этим убедившись, что сия компания задолженностей перед государством не имеет. Ликвидация осуществлялась в установленном порядке, то есть путем направления искового заявления в суд. После получения судебного решения от 5 декабря 2002 года было изготовлено «свидетельство о ликвидации юридического лица», и оно самими сотрудниками налоговой инспекции было на этом основании исключено из соответствующего реестра ЕГРЮЛ, то есть прекратило свое существование.

Таким образом, следователи, кому предстояло где-то находить материалы для налоговых обвинений, столкнулись с отсутствием юридических лиц, которым можно было бы предъявить претензии, после чего привязать к личностям Ходорковского и Лебедева. И тогда часть следственной бригады спешно вылетела в Читу для проведения следственных действий с сотрудниками областного управления по налогам и сборам. От этой командировки в деле остались протоколы допросов налоговиков, хотя что и как на самом деле обсуждалось между визитерами и аборигенами, можно только догадываться. Предполагаю, что беседы были весьма непростыми, с намеком на возможность самой строгой ответственности за возврат денег из бюджета, поскольку затем на белый свет сразу в один день появилась пара уникальных документов – это были вынесенные 8 августа 2003 года и подписанные заместителем руководителя налогового органа по фамилии Зых «Решения» Управления МНС по Читинской области и Агинско-Бурятскому автономному округу, из которых теперь следовало, что «Инвестпроект», оказывается, не уплатил налогов на огромную сумму – те самые 17 млрд рублей, затем перекочевавшиие в обвинительное заключение.

Возмутительность произошедшего состояла в том, что и на момент вынесения «решений», и во время мещанского суда, и в дальнейшем продолжал действовать вступивший в силу судебный акт Арбитражного суда Читинской области о ликвидации юридического лица, которому вдруг были приписаны огромные налоговые недоимки. И не юристу понятно, что без отмены постановления суда никакой чиновник не имел права своей властью реанимировать «Инвестпроект», а тем более проводить с ним какие-либо обременяющие действия. Таким образом, руководство областного управления МНС в угоду следствию привлекло к ответственности несуществующую организацию.

Защитой в прениях сторон было констатировано: «Эксгумация покойника произошла уже во время активных действий Генеральной прокуратуры РФ в отношении “ЮКОСа”. Беззаконие, выразившееся в абсолютном пренебрежении к вердикту, вынесенному арбитражной инстанцией, выглядит еще более вопиющим в этих стенах, где Мещанскому суду предстоит обсуждать вопрос об ответственности наших подзащитных за злостное неисполнение судебных решений[69]69
  По этому обвинению М. Ходорковский и П. Лебедев были реабилитированы кассационной инстанцией.


[Закрыть]. И если такие, с позволения сказать, «доказательства», как эти Решения УМНС, считать законными и допустимыми, это будет означать только одно – то, за что судят одних, позволительно другим, если они помогают посадить первых».

По некоторым сведениям, заместитель руководителя областного управления МНС, подписавший противоправные решения, вскоре благополучно ушел на пенсию. А его начальница получила повышение и была направлена на работу в Москву. Стоит ли этому удивляться? Такие редкие некрофильские таланты, безусловно, могут пригодиться и в других местах…

Сюрпризы миллениума. Следующий пример иллюстрирует как масштабность применявшихся фальсификаций, так и изворотливость судей, их покрывавших.

Следственные органы, составлявшие обвинение Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, вменили им в вину уклонение от уплаты налогов путем внесения в бюджет несуществующих в природе векселей в 2000 году на общую сумму 11 401 269 943 (одиннадцать миллиардов четыреста один миллион двести шестьдесят девять тысяч девятьсот сорок три) рубля!!

Указанная гигантская сумма не являлась абстрактной, поскольку была расписана по составляющим в привязке к организациям, работавшим на территории ЗАТО г. Лесной. Аналогичные цифры, исчисляемые в миллиардах рублей, приписывались и трем другим коммерческим структурам.

Но абсурдность ситуации заключается в том, что на самом деле материалы представленного в Мещанский суд уголовного дела неопровержимо доказывали, что в 2000 году «Бизнес-Ойл», «Вальд-Ойл», «Форест-Ойл» и «Митра» векселя в бюджет ЗАТО г. Лесной не вносили. Расчет ценными бумагами производился только в 1999 году!

Если как версию отбросить вариант с умышленной фальсификацией доказательств, то остается только предположить, что вся многочисленная бригада следователей, курировавшие их начальники и надзирающие прокуроры были слепы и поэтому не заметили массу документов, где очень четко разделены платежи векселями 1999 года и отсутствие таковых операций в 2000 году (справки финансово-бюджетного управления администрации ЗАТО г. Лесной, акты налоговых проверок и выносимые по их итогам решения, акт КРУ Минфина по Свердловской области, протоколы допросов директоров данных компаний).

Естественно, что факт приписки к обвинению несуществующих векселей на 11 млрд рублей был без особых проблем продемонстрирован Мещанскому суду как при помощи вышеуказанных документов, так и письменных заключений, и выступлениями на процессе приглашенных защитой специалистов. Даже представитель гражданского истца, сотрудник ФНС РФ Александра Нагорная, в своей речи в прениях по существу подтвердила, что в 2000 году никакие векселя в бюджет не вносились.

Но Мещанский суд одним махом опорочил все представленные ему доказательства абсурдности обвинения и в приговоре сослался на документы, где на самом деле никаких подтверждающих утверждение следствия доказательств не было. И быть не могло по указанным выше причинам.

Факт явной фальсификации, поддержанной судом первой инстанции, защита, безусловно, сочла необходимым довести до Судебной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда. Вероятно, перед судьями кассационной коллегии встала непростая дилемма: с одной стороны, сложно было пройти мимо такого позорного факта приписки 11 млрд рублей неуплаченных налогов. С другой, если называть вещи своими именами, то пришлось бы пригвоздить к позорному столбу не только коллектив авторов из Генеральной прокуратуры, но еще и собственных коллег по цеху, оставшихся глухими к призыву смотреть честно правде в глаза.

И тогда Мосгорсуд нашел третий вариант, который, возможно, в его представлении должен был устраивать противоборствующие стороны. Воспользовавшись тем, что в конце 2003 года произошли изменения в диспозиции статьи 199 УК РФ, судьи в кассационном определении провозгласили, что теперь внесение налогов векселями не является уголовно наказуемым. Но, подсластив пилюлю, служители Фемиды сразу же бросили ложку меда в бочку с дегтем: они написали, что декриминализация в данном случае не влияет на размер гражданского иска! Этот более чем оригинальный подход остался неизменным и при дальнейшем обжаловании мещанского приговора, и в итоге получилось, что оправданные уголовным судом Михаил Ходорковский и Платон Лебедев за ранее инкриминированные деяния 2000 года все равно фактически были признаны нарушителями налогового законодательства, и на них была возложена гражданско-правовая ответственность за манипуляции с несуществующими векселями!!

* * *

Не могу не поделиться одной мыслью, которая приходит уже не в первый раз, когда речь заходит об откровенной фальсификации доказательств.

Совершенно очевидно, что разрушителям ЮКОСа и преследователям его руководителей на самом высоком уровне был дан полный карт-бланш. Среди прочих неоспоримых свидетельств сказанному – поведение всей нашей судебной системы, в одних случаях дававшей санкции, по сути, на любые соизволения следствия, возводившей его произведения в степень обвинительных приговоров и властью арбитражных судов раздувавшей налоговые обязательства нефтяной компании до неимоверных размеров. При таких суперблагоприятных для осуществления уголовного преследования обстоятельствах вовсе не было никакой нужды фабриковать липовые улики. Любую, даже самую фантастическую благоглупость вовлеченные в дела ЮКОСа судьи приняли бы с благосклонностью и почтительностью, что доказал как первый процесс над Ходорковским и Лебедевым, так и в особенности – второй.

Зачем же нужно было позорить какой-никакой, но авторитет следственных органов, а в конечном итоге – и репутацию Российской Федерации? В последнем случае это вовсе не преувеличение, поскольку выявленные стороной защиты безусловные случаи фальсификаций были описаны в жалобах наших доверителей в ЕСПЧ. На приводимые доводы по требованию Европейского суда пришлось отвечать правительству, а его оправдания выглядели весьма и весьма неубедительно.