Текст книги "Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем"

§ 3. Владимир Переверзин

По одному уголовному делу с Антонио Вальдесом-Гарсией проходил Владимир Переверзин. В отличие от избежавшего тюрьмы испанца, он отбыл в колонии немалый срок, составивший семь лет. Владимир Переверзин родился в Москве в 1966 году. Окончил Московский технологический институт, получив высшее экономическое образование. Весьма неплохо овладел английским языком. Судьба свела его с одним из крупнейших в России банков «Менатеп», и он какое-то время работал в его филиале на Кипре. Трудился заместителем директора дирекции управления долгом и внешними заимствованиями в ООО «ЮКОС-Москва». Затем получил предложение возглавить сразу две кипрские фирмы, занимавшиеся в интересах ЮКОСа продажей нефти на экспорт.

Думаю, что сказанного вполне достаточно, чтобы понять, почему Переверзин попал под прицел следователей, занимавшихся «делом ЮКОСа». После этого вехи его жизни стали отмечаться исключительно в терминах Уголовно-процессуального кодекса.

16 декабря 2004 года – вызов в Следственное управление и допрос как свидетеля. В тот же день задержание в качестве подозреваемого. 17 декабря допрос как подозреваемого, 18 декабря заключение под стражу. 24 декабря предъявление обвинения по статьям о хищении и легализации; вину свою в этом не признает. 23 августа 2005 года было предъявлено обвинение в подправленной редакции по тем же статьям; вину признал частично. В марте 2006 года по окончании следствия утверждено обвинительное заключение и дело поступило в Басманный суд, который 1 марта 2007 года вынес обвинительный приговор – 11 лет лишения свободы. И лишь в середине февраля 2012 года Владимир Переверзин освободился из колонии.

А теперь вернемся несколько назад, к начальному периоду этой печальной истории. В ходе неоднократных допросов Переверзин упорно объяснял следователям, что искренне считал, что ему в ЮКОСе предлагают руководство абсолютно реальной предпринимательской деятельностью, и сомневаться в этом не было оснований. Кипрские компании зарегистрировались официально и совершенно законно. Он изложил в Генпрокуратуре свое мнение о том, что схема с участием компаний «Рутенхолд» и «Пронет» была создана исключительно с целью минимизации налогов, уплачиваемых ЮКОСом. При этом сообщил, что неоднократно слышал от представителей нефтяной компании, что их прибыль входит в общий финансовый результат НК «ЮКОС», о чем отмечено в годовом отчете компании, являющемся публичным документом, доступным для любых проверяющих органов.

Убедить следователей не удалось, и по завершении следствия он прочитал на страницах обвинительного заключения: «Из показаний самого обвиняемого Переверзина В.И., показаний свидетелей, приобщенных к материалам дела экспортных контрактов на приобретение нефти и нефтепродуктов компаниями “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед”, следует, что Переверзин В.И. был осведомлен о формальном характере деятельности возглавляемых им компаний “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед”, которые никакой самостоятельной коммерческой деятельности не вели, и что формальное подписание им контрактов на приобретение нефти и нефтепродуктов и дополнений к ним и дача указаний об их подписании главам московских представительств были направлены исключительно для создания видимости приобретения компаниями “Пронет Холдинге Лимитед” и “Рутенхолд Холдинге Лимитед” нефти и нефтепродуктов и их дальнейшей реализации, а не для осуществления компаниями самостоятельной коммерческой деятельности, что свидетельствует о непосредственном участии тем самым Переверзина В.И. в хищении в составе организованной группы нефти, вверенной участникам организованной группы».

Свое отношение к увиденному в этом процессуальном документе Переверзин выразил так: «Бред полностью материализовался в обвинительном заключении, напоминавшем письмо в известном мультфильме “Каникулы в Простоквашино”, которое пишет дядя Федор домой. Начинает писать он, а продолжает писать кот, потом – пес. В результате получается полная чушь».

К тому времени с Владимиром Переверзиным уже славно поработали и оперативные сотрудники, и следователи. Что же хотели стражи закона? Послушаем его самого: «Мне говорили, что ты нас не интересуешь, живи своей жизнью, ты даешь показания на первых лиц компании и гуляешь дальше. Возможно, я не верил в реальность вот этих угроз. Мне конкретно говорили, что – да, тебе дадут 12 лет, от тебя откажется жена к тому времени, вырастет сын, тоже тебя пошлет на три буквы. Я думаю – что за бред? Такого быть не может. За что же мне там дадут 12 лет?»

Естественно, зная о том, какие беды выпали на голову Владимира Переверзина, и внимательно понаблюдав за этим человеком во время дачи показаний в Хамовническом суде, я попросил его уточнить некоторые детали происходившего с ним в 2004–2005 годах во время проведения следствия. Он поведал, что активное давление началось в первый же день задержания – 16 декабря 2004 года. От него требовали показаний на руководство компании «ЮКОС», и это продолжалось всю ночь напролет. Около восьми утра приехал человек в гражданском и, представившись руководителем группы оперативного сопровождения следствия, показал удостоверение сотрудника МВД. При этом он закрыл пальцем свою фамилию, так чтобы можно было видеть лишь фотографию в форме генерал-майора. Он прямо заявил, что Переверзин их не интересует и может быть свободен, если даст показания на руководство ЮКОСа. Генерал сказал, что в противном случае наказание составит 12 лет и что Переверзин будет сидеть до конца срока.

Затем эстафету приняло следствие и продолжило добиваться оговора не менее «интеллигентными» способами: «Я помню первые допросы, помню следователя, который визжал и буквально брызгал слюной, истошно вопя: “Иваныч! (это он так ко мне) Ты же русский! Что тебе эти евреи, эти Борисовичи!!!” Тогда мне было более чем дико слышать этот бред от маленького человечка, кстати говоря, далеко не русской национальности. Тогда мне это казалось кошмарным сном, и я спрашивал себя: “Господи, куда я попал? Что происходит?” Я не верил, что этот бред происходит со мной…»

Во время следствия сотрудники Генпрокуратуры уточнили, чего именно они хотят. Следовало признать вину и сказать, что во время работы в ЮКОСе Переверзин контактировал и получал различного рода указания от троих – Брудно, Лебедева и Ходорковского. В этом случае можно рассчитывать на условный срок. Однако Переверзин никакой вины за собой не чувствовал и считал, что признаваться было не в чем. Тем более что Брудно в ЮКОСЕ он видел всего один раз, а с Ходорковским и Лебедевым вообще не общался.

Из-за постоянного давления Владимир Переверзин 23 августа 2005 года при предъявлении обвинения в окончательной редакции согласился признать вину частично, при этом пояснив, что признает себя виновным только в том, что был формальным директором кипрских компаний «Пронет», «Рутенхолд» и формально подписывал контракты на приобретение нефти и нефтепродуктов. Но при этом указанные действия считал законными и о противоправном их характере даже не подозревал.

Вероятно, такой результат следствие сразу же записало себе в актив, поскольку затем в обвинительном заключении появилась запись, что помимо наличия на иждивении малолетнего ребенка к обстоятельствам, которые могут быть признаны судом смягчающими наказание Переверзину, следует отнести еще и активное способствование раскрытию преступления. Правда, этот ориентир для определения гуманного наказания «добрая» судья Ярлыкова проигнорировала, предпочтя указать как основание своего снисхождения наличие хронического гастрита и простатита, определив в итоге Переверзину «всего» 11 лет лишения свободы в колонии строгого режима – срок, который дают не каждому убийце…

Упоминая судью в одном из своих интервью, Переверзин позже поделился уверенностью в том, что Ярлыкова прекрасно понимала, что судит невиновных людей: «В течение всего процесса было ясно, что все настолько сфабриковано и сфальсифицировано, что я не сомневаюсь, она просто заранее уже знала, что выносит незаконное решение».

Зачем же и кому понадобилась такая жертва и есть ли хоть капля вины в его действиях? Обращает на себя внимание, что в уголовном деле находилась переписка Владимира Переверзина на английском языке с финансовым директором компании «ЮКОС» Мишелем Субленом, который брал его на работу и обсуждал ее детали. Из данной переписки следовало, что Переверзин – обычный административный работник компании, выполняющий свои должностные обязанности. Однако, как затем выяснилось, это не помешало следствию включить в обвинительное заключение Лебедева ложное утверждение, что именно он взял Переверзина на работу в ЮКОС. Об этом сам Переверзин с большим удивлением узнал во время допроса в Хамовническом суде в августе 2010 года, о чем и сказал, назвав это «наглым враньем». По мнению Переверзина, именно для таких фальсификаций от него так настойчиво требовали признания вины и факта знакомства с Лебедевым. Очевидно, все это делалось для придания видимости правомерности незаконных действий сотрудников прокуратуры.

После вынесения Басманным судом Москвы обвинительного приговора кассационные жалобы на него направили не только осужденные, но также еще и Ходорковский с Лебедевым, чьи интересы были со всей очевидностью затронуты этим судебным актом. Ходорковский, например, писал, что поскольку на предварительном следствии по делу Малаховского и Переверзина он как «руководитель организованной преступной группы» не был даже допрошен, то такое недоброкачественное судопроизводство не может быть признано всесторонним и объективным, а следовательно, и приговор, основанный на материалах необъективного следствия, не может быть законным.

Но поскольку в связи с предусмотренным в УПК порядком кассационные жалобы подаются через суд, действия которого подлежат проверке, судья Елена Ярлыкова просто не допустила того, чтобы доводы «главарей орг-группы» в защиту невинно пострадавших дошли до Мосгорсуда.

Тогда Платон Лебедев написал заявление непосредственно в горсуд. В нем он просил предоставить ему возможность дать свидетельские показания при кассационном разбирательстве жалоб защиты Малаховского и Переверзина на приговор Басманного районного суда г. Москвы посредством личного участия или видеоконференции. Один из его вполне весомых аргументов выглядел так: «Совершенно очевидно, что в тексте приговора содержатся формулировки, фактически предрешающие вопрос о моей виновности по уголовному делу № 18/432766-07. И это несмотря на то, что при судебном разбирательстве в Басманном суде г. Москвы я по данному делу ни разу не допрашивался, хотя защита подсудимых такие ходатайства суду заявляла!»

Но Московскому городскому суду это было неинтересно, и его стены показаний ни Лебедева, ни Ходорковского в тот раз так и не услышали…

Как уже стало понятным из вышесказанного, защита Михаила Ходорковского и Платона Лебедева поставила перед Хамовническим судом вопрос об этапировании Владимира Переверзина из колонии для дачи показаний на процессе. Оснований для этого было предостаточно – он, согласно версии стороны обвинения, являлся активным членом организованной группы и якобы был задействован в осуществлении коварных замыслов руководителей ЮКОСа.

Действительно, Переверзин затем был доставлен в Москву и выступил на суде. А перед этим его в колонии посетили два человека в штатском, уже знавшие, что Переверзин дал согласие выступить свидетелем защиты, и советовали не делать этого. Напротив, они рекомендовали признать вину, предупредив, что иначе по УДО (условно-досрочное освобождение из колонии) его никто не отпустит.

Однако, проявив очевидное мужество, Владимир Переверзин на сделку с совестью не пошел и предстал перед участниками судебного разбирательства жарким днем 31 августа 2010 года. Слушая его выступление, а чуть ранее показания его же товарища по несчастью Владимира Малаховского, я постоянно ловил себя на мысли о том, как легко дается нашим правоохранителям наклеивание криминальных ярлыков на самую обычную предпринимательскую деятельность при очевидном попустительстве судов. С помощью предоставляемых ему защитой для обозрения материалов из уголовного дела Переверзин очень убедительно и в деталях рассказывал присутствующим, что, приняв поручение от сотрудников ЮКОСа, он на Кипре занялся получением необходимых регистрационных документов, истребованием разрешений на открытие офисов и их подысканием, арендой помещений, наймом персонала, поставкой на налоговый учет, налаживанием документооборота, приглашением аудиторов. Когда же фирмы заработали, они стали официально покупать нефть у компании «ЮКОС», производить расчеты, заключать контракты. Он отлично знал, и это не скрывалось, что компании «Пронет» и «Рутенхолд» – часть ЮКОСа, поскольку существовал консолидированный баланс и все результаты деятельности кипрских компаний там находили отражение.

Такой очевидный для всех слушавших показания Переверзина вывод о его невиновности и искусственности обвинений, приведших его за решетку, явно не устраивал прокуроров, и Лахтин стал мешать ходу допроса. Аудиозапись сохранила следы противоборства сторон, вызванного совершенно очевидным в данной ситуации вопросом защитника.

«Адвокат Мирошниченко: И о существовании организованной группы, которая похищала нефть, вам ничего не известно?

Свидетель Переверзин: Ну, из материалов уголовного дела, да, мне известно. Более того, я непонятно каким образом определен как соучастник этой организованной преступной группы, да, что является просто бредом и ахинеей. Материалы уголовного дела содержат ряд прямых доказательств, опровергающих это утверждение, которые судом в нашем процессе были полностью проигнорированы. Я думаю…

Прокурор Лахтин: Ваша честь, может, мы прекратим в этой части допрос Переверзина?

Адвокат Клювгант: Нет, не прекратим.

Прокурор Лахтин: Приговор вступил в законную силу, если ему что-то не нравится и его защитнику Дуднику, они могут в надзорном порядке, так сказать, эти проблемы решать…

Адвокат Клювгант: Да не надо рот затыкать свидетелю.

Прокурор Лахтин: …с точки зрения уголовно-процессуального законодательства. Я требую исполнения федерального законодательства, защитник Клювгант, а не рот затыкаю. На основании уголовно-процессуального кодекса и закона “О прокуратуре Российской Федерации”.

Адвокат Клювгант: Статью покажите.

Судья: Тихо.

Адвокат Клювгант: Статью покажите.

Судья: Продолжаем.

Свидетель Переверзин: Организованной преступной группы не было и быть не могло».

И еще один, не менее показательный фрагмент допроса свидетеля:

«Адвокат Мирошниченко: И последний вопрос. А на вас не оказывалось какое-либо давление с момента задержания или даже раньше с целью оговора Михаила Борисовича Ходорковского или Платона Леонидовича Лебедева?

Свидетель Переверзин: Во время следствия на меня оказывалось давление сотрудниками прокуратуры. Мне предлагали оговорить Ходорковского с Лебедевым. Взамен на условный срок. Потому что невиновность моя была очевидна для прокуратуры. Поэтому они, прекрасно зная, что сажают невиновного человека, предлагали мне это.

Адвокат Мирошниченко: А что именно предлагалось вам сказать?

Свидетель Переверзин: Предлагалось мне сказать, что я знаю Ходорковского и получал от него указания.

Адвокат Мирошниченко: Какие?

Свидетель Переверзин: Что вся моя работа контролировалась…

Прокурор Лахтин: Ваша честь, ну, это не является обстоятельством, подлежащим доказыванию по данному уголовному делу. Он приглашен сюда для того, чтобы быть допрошенным по обстоятельствам руководства им ряда компаний, в том числе “Рутенхолд”, “Пронет”. Пусть дает показания.

Адвокат Клювгант: Он и дает показания.

Адвокат Ривкин: Ваша честь, мы просим сделать замечание прокурору. Мы понимаем, что на воре и шапка горит, но он в данном случае оказывает давление на свидетеля, который говорит все, что считает необходимым. Просим успокоить господина Лахтина и предложить ему не мешать нам допрашивать свидетеля, вызов которого инициирован стороной защиты.

Прокурор Лахтин: Вор, я так понимаю, это Переверзин…

Адвокат Клювгант: Это пословица такая русская.

Прокурор Лахтин: …приговор в отношении которого вступил в законную силу.

Адвокат Клювгант: Нет, неправильно, неправильно понимаете».

Когда же подошел черед Платона Лебедева спрашивать свидетеля, то на его вопрос Владимир Переверзин сообщил, что ранее встречался с Валерием Лахтиным, участвовавшим не раз в судебных заседаниях по продлению меры пресечения, и там прокурор откровенно лгал. Интересно, что последнее утверждение Лахтин даже не стал оспаривать, его возражение было совсем об ином: «Обстоятельства моих встреч в судебных заседаниях с указанным свидетелем Переверзиным не являются обстоятельствами, подлежащими доказыванию по данному уголовному делу. Поэтому прошу подобные вопросы в отношении меня снимать».

Видимо, поняв, что ничего хорошего допрос Владимира Переверзина стороне обвинения не сулит, прокурор Валерий Лахтин отказался задавать ему какие-либо вопросы.

Так совпало, что в день, когда в Хамовническом суде выступал Переверзин, процесс посетила обстоятельная делегация Европейского парламента. Сначала ее членов шокировало заявление свидетеля об оказывавшемся на него давлении, а затем – отсутствие на него какой-либо реакции как со стороны прокуроров, так и от суда. Сразу после объявления перерыва в заседании парламентарии окружили меня и стали изумленно спрашивать: а почему прокуроры не реагируют на заявление о преступных действиях следствия? Им пришлось объяснить, что причина молчания кроется в активном соучастии прокуроров в такого рода противоправных действиях.

Кстати, чуть позже глава комитета по правам человека Европарламента Хейди Хаутала, выйдя из Хамовнического суда, поделилась следующими впечатлениями от допроса Владимира Переверзина: «Он дал показания о том, что следователь прокуратуры оказывал на него сильное давление с целью добиться свидетельских показаний против Ходорковского и Лебедева в обмен на смягчение приговора. Вы бы видели, как государственный обвинитель в суде вскочил и закричал, что это невозможно, что судья должен прервать свидетеля. Я и все члены делегации Европейского парламента были преисполнены восхищения поступком господина Переверзина, тем, что, пренебрегая своими интересами и удобством, он дал такие показания. Я думаю, его показания должны быть поводом к тщательному расследованию, потому что, если это правда (чему мы имеем все основания верить), это настоящий скандал в судебной системе, что следователь прокуратуры оказывал давление на свидетеля».

Скандала, вопреки мнению впечатлительной иностранки, как и тщательного расследования, увы, не последовало. Вместо этого по возвращении в колонию у Переверзина стали случаться неприятности. Как он сам рассказал, началось давление, провокации со стороны осужденных, приближенных к администрации. Некоторые осужденные сами признавались ему, что им дано поручение спровоцировать Переверзина на драку. Один из оперативников сообщил о наличии сведений, что с Переверзиным скоро расправятся осужденные и это все происходит из-за Ходорковского и Лебедева. Ему звонили из Москвы и категорически запретили отпускать Переверзина по УДО. Осуждению со стороны опера подвергся и выезд Переверзина в Хамовнический суд, и дача показаний в пользу руководителей ЮКОСа.

Понимая, что ему грозит реальная опасность, так как были известны случаи расправ над заключенными, Владимир Переверзин решил сделать так, чтобы его увезли из колонии. Для этого он хотел вспороть себе живот и выпустить кишки. Но успел нанести себе лишь два недостаточно глубоких надреза, как на него накинулись другие осужденные и остановили. Через несколько дней его перевели в другую колонию…

А затем активность защитника Алексея Дудника, отстаивавшего интересы Владимира Переверзина в сражениях с ФСИНом и судебными органами, привела к сокращению наказания и досрочному освобождению бывшего юкосовца из колонии. Сейчас он говорит, что очень хочет добиться реабилитации, поскольку считает себя невиновным человеком.

§ 4. Павел Ивлев

Эта часть рассказа о жертвах «дела ЮКОСа» посвящена случаю, когда под ударом оказываются люди, добросовестно и на высоком уровне занимающиеся правовым обеспечением предпринимательской деятельности. С появлением в России частного бизнеса возникла объективная необходимость развивать новые виды правовой помощи, в которых стал остро нуждаться нарождающийся класс людей, решивших посвятить себя коммерческой деятельности и стремящийся выйти на мировой уровень. Рынок обусловил появление на свет российской бизнес-адвокатуры – явления, хорошо известного западной практике. С другой стороны, глубокое погружение в дела клиентов-предпринимателей, выполнений функций сопровождения бизнеса, связанного порой с осуществлением организационных, вспомогательных и финансовых операций в рамках предоставленных полномочий, давали повод затем представителям правоохранительных органов отождествлять юриста с его клиентом, предъявлять претензии криминального толка, легко усматривая наличие группы лиц и предварительного сговора в том смысле, как их понимает Уголовный кодекс.

Итак, Павел Ивлев. Он родился в 1970 году в городе Химки Московской области. Окончил в 1993 году юридический факультет Московского государственного университета, причем учился там в одно время с будущими юристами, имена которых стали широко известны после возникновения юкосовского дела, – Василием Алексаняном, Светланой Бахминой и некоторыми другими. Его однокашником был и человек, в наши дни занимающий высокий пост первого вице-премьера российского правительства, Игорь Шувалов.

Помимо МГУ, Павел Ивлев изучал право в юридической школе Колумбийского университета в Нью-Йорке и колледже Квин Мэри в Лондоне.

Решив стать адвокатом, Ивлев 31 мая 1994 года был принят в Московскую городскую коллегию адвокатов и стал вскоре работать в Адвокатском бюро «АЛМ Фельдмане», где вырос до заместителя управляющего партнера. В «АЛМ» его пригласил уже упомянутый Игорь Шувалов, бывший там тогда директором.

Адвокатское бюро «АЛМ» было в те годы известно тем, что занималось юридическим обслуживанием крупного бизнеса, участвовало в ряде международных проектов. Его клиентами в разное время являлись нефтяные компании «Сибнефть», «ЮКОС», «Юралс», банки НРБ, Онэксимбанк, Альфа-банк, металлургический «Евразхолдинг», сети магазинов «Седьмой континент» и «Пятерочка» и многие другие известные российские компании. Крупнейшим иностранным клиентом «АЛМ» был принесший России десятки миллионов долларов инвестиций Европейский банк реконструкции и развития, юридическое сопровождение различных российских проектов которого осуществлялось адвокатами бюро в течение 10 лет.

Из сказанного становится ясно, что привлекло ЮКОС к сотрудничеству именно с «АЛМ». Начиная примерно с 1997 года бюро осуществляло юридическое сопровождение отдельных аспектов деятельности самого ОАО «НК “ЮКОС”», его дочерних добывающих и торговых компаний, в частности, «Юганскнефтегаза» и Торгового дома «ЮКОС-М». Отстаивать их интересы приходилось в Стокгольмском арбитраже, судах Лондона, Нью-Йорка, Хьюстона. Помимо этого персонально Михаил Ходорковский и Платон Лебедев как физические лица также являлись клиентами «АЛМ», кому оказывалась правовая помощь, связанная, например, с их налогообложением.

Одним из направлений непосредственной работы Павла Ивлева вместе со своими коллегами из бюро и иностранными юристами было сопровождение разработки и обеспечение функционирования части холдинговой структуры группы «ЮКОС», находившейся за пределами Российской Федерации. Кстати, именно это обстоятельство стало поводом для того, чтобы Генеральная прокуратура РФ начала уголовное преследование Ивлева.

Чем же в обозначенном направлении занималось Адвокатское бюро «АЛМ»? По поручению различных сотрудников нефтяной компании, чаще всего из ее финансового блока, и во исполнение обязанностей по договорам правового обслуживания, для организаций группы «ЮКОС» иностранным юристам заказывалась регистрация фирм лиц с намерением реализации тех или иных бизнес-проектов. В большинстве случаев компании в офшорных юрисдикциях создавались по заказу ЮКОСа в целях последующего использования в качестве холдинговых для владения акциями или долями в российских коммерческих организациях, занимавшихся той или иной деятельностью в области добычи, переработки или торговли нефтью и нефтепродуктами. Создание дочерних компаний за рубежом, открытие им там банковских счетов и хранение на этих счетах временно свободных денежных средств в иностранной валюте являлось и сейчас является распространенным способом защиты российских активов от рисков, связанных с нестабильностью банковской системы РФ, колебаний курса рубля, незащищенностью собственности от криминальных посягательств и противоправных действий представителей государственных органов.

В сфере указанной деятельности «АЛМ» находились и входившие в периметр консолидации ЮКОСа трейдинговые фирмы «Фаргойл» и «Ратибор», и их материнские холдинговые компании «Nassaubridge Management Limited» и «Dansley Limited», зарегистрированные на Кипре. Именно на них, а точнее, на их директоров, был направлен первый удар следственных органов, разрабатывавших обвинения в хищении нефти добывающих предприятий ЮКОСа и последующей легализации. Следующими жертвами этого криминального представления правоохранителей о механизмах работы взаимосвязанных внутри и за пределами России частей юкосовского холдинга стали уже Михаил Ходорковский и Платон Лебедев. В фабулах их обвинений значилось, что в 2000 году в г. Москве в состав возглавляемой

Ходорковским организованной группы вошли М. Елфимов, П. Ивлев, А. Вальдес-Гарсия, В. Малаховский, В. Переверзин, В. Карташов, а также и другие, не установленные следствием лица. По версии обвинителей, эти люди должны были «применить новую схему легализации похищаемой нефти и нефтепродуктов, выработанных из похищенной нефти». Об Ивлеве там же говорилось, что он «регистрировал и предоставлял зарубежные офшорные компании для вывода похищенных средств за рубеж, руководил привлеченными для легализации похищенных денежных средств адвокатами Адвокатского бюро “АЛМ Фельдмане”».

Проблемы у сотрудников «АЛМ» начались в конце 2004 года с обыска, произведенного 12 ноября на основании постановления следователя Каримова. Сам Ивлев описывал происходившее в тот день так: «Группа следователей в составе примерно 10 человек, возглавляемая следователем Ганиевым Ф.Г. и подкрепленная вооруженными сотрудниками милиции в количестве также не менее 10 человек, ворвались в помещение нашего адвокатского бюро, занимавшего в то время отдельное офисное здание по адресу г. Москва, Сеченовский пер., д. 6, стр. 1. На тот момент я был высшим должностным лицом адвокатского бюро, находившимся в офисе, – управляющий партнер бюро Аграновская Е.В. в этот день отсутствовала. Поэтому следователь Ганиев предъявил мне постановление о проведении обыска в помещении Адвокатского бюро “АЛМ Фельдмане” и сразу же, без моего вопроса, пояснил, что обыск проводится без судебной санкции, поскольку адвокаты бюро “занимаются преступной деятельностью, а не адвокатской практикой” и в такой ситуации судебной санкции не требуется, о чем якобы, по словам Ганиева, имеется разъяснение Верховного суда РФ. Хотел бы отметить, что ни мне, ни кому-либо из коллег так и не удалось обнаружить, несмотря на все наши старания, судебный акт, на который следователь Ганиев сослался в оправдание своих незаконных действий. Проводившие обыск следователи заявили, что их интересует все, имеющее отношение к ЮКОСу и группе “Менатеп”». Кстати, в октябре 2005 года вооруженные сотрудники милиции и следователи прокуратуры снова побывали в офисе Адвокатского бюро «АЛМ Фельдмане» и провели еще один, тоже не санкционированный судом обыск.

Дальше начались вызовы на допросы, чередовавшиеся порой в весьма интенсивном режиме. Адвокатессу Наталью Петросян разные следователи следственной группы допрашивали 15, 16, 23, 27 и 29 ноября. Причем наблюдалась такая картина. 15 ноября женщина явилась в главное следственное управление в сопровождении адвоката Павла Ивлева, представившего свой ордер на оказание ей правовой помощи. А на следующий день тот же следователь допрашивал уже самого Ивлева. В его протоколе допроса от 16 ноября, составленном всего на двух с половиной страницах, довольно коротко говорится о наличии базового договора «АЛМ Фельдмане» с ОАО «НК “ЮКОС”» и его содержании, оказании услуг некоторым зарубежным компаниям группы «ЮКОС», порядке оплаты работы адвокатов в этих случаях, использовании электронной системы платежей «Банк-клиент». Бросается в глаза, что на такой скромный по объему текст, судя по вводной части протокола, ушло пять часов. Нетрудно догадаться, что основное содержание разговора следователя с адвокатом осталось за пределами процессуального документа. О чем беседовали между собой эти два профессиональных юриста, логично спросить у самого Ивлева. Вот только небольшая часть его рассказа: «16 ноября 2004 г. я находился в помещении Генеральной прокуратуры в Техническом переулке, присутствуя в качестве адвоката при допросах адвоката нашего бюро Натальи Петросян и сотрудника бюро Марины Михайловой. Производившим допрос следователям, в том числе следователю Хатыпову Р.А., производившему допрос Михайловой, был предъявлен мой ордер на участие в этом допросе. Несмотря на это, непосредственно после допроса Михайловой, проведенного в моем присутствии, следователь Хатыпов сообщил мне, что он хочет допросить меня по тому же вопросу, то есть в отношении клиента бюро – компании “ЮКОС”. На мой протест, что такой допрос будет прямым нарушением закона, следователь Хатыпов сказал: “Значит, будем нарушать закон”. Хатыпов четко дал мне понять, что либо я дам показания в отношении своих клиентов, либо у него есть полномочия, чтобы меня немедленно задержать. На мой вопрос, что конкретно его интересует, Хатыпов пожал плечами и сказал: “Не знаю. Что-нибудь компрометирующее”. После этого я был вынужден дать показания, протокол моего допроса от 16 ноября 2004 г. содержится в деле. Завершив допрос, Хатыпов отправил подписанный мною протокол по факсу своему руководству. Однако, поскольку было уже 7 часов вечера, неизвестного мне адресата на месте не оказалось, и никаких инструкций в отношении меня следователь Хатыпов не получил. Он милостиво разрешил мне покинуть помещение прокуратуры и даже выехать в командировку за рубеж, что я и сделал немедленно, в тот же вечер, 16 ноября 2004 года. С тех пор в Россию я не возвращался».