Текст книги "Цветные сны"

– Да, Деятель не поскупился на похоронные услуги, – отдуваясь и стряхивая с рук землю, заметил Эрик. – Эту штуковину сюда не иначе как подъемным краном укладывали.

Водитель экскаватора, увидев, что они расправились с плитой, завел двигатель. Экскаватор зарычал, качнулся и медленно подкатил к могиле. Скрежетнуло железо, и ковш, дрогнув, наклонился к прямоугольнику земли. Еще через секунду он впился зубьями в край прямоугольника и вырвал из него кусок. Чуть повернулся, высыпал свою добычу на траву, снова дернулся, возвращаясь на исходную позицию, и опять загреб ковшом землю.

Вскоре рядом с могилой выросла земляная горка, и водитель с чувством исполненного долга заглушил двигатель. Ребята с лопатами спрыгнули в яму и оттуда на ее края полетели горсти рыхлого влажного песка. Федералы отошли подальше от разрытой могилы, и водитель легковушки закурил сигарету. Предложил окружающим, но из собравшейся компании никто, кроме него, страсти к никотину не испытывал. Он затянулся и, повернув голову, струйкой выпустил дым в сторону.

– Ну-с, господа, кульминация приближается, – посмотрел Купер на летевшую из ямы землю. – Кто будет поднимать уважаемого мебельщика на поверхность земного шара? Хотя, конечно, от него за 2 года мало что осталось…

– Да уж поднимем как-нибудь, – сказал помощник.

– Эй! – послышался оклик из ямы. – Мы докопали до гроба! Что дальше делать?

Федералы встрепенулись, переглянулись и подошли к могиле. Они обступили ее со всех сторон, и Оскар взял в руки щетку с ярко красным ворсом, стоявшую возле памятника. Нагнувшись, он протянул ее ближайшему работнику и попросил:

– Землю смахните.

Парень взамен отдал ему свою лопату и маханул щеткой. Тонкий слой оставшейся земли слетел в сторону, и на крышке гроба выпукло проступил позолоченный крест.

– Ишь как гроб хорошо сохранился… – наморщил нос водитель «труповозки».

– Ну так! – хмыкнул Эрик. – Небось, дуб мореный, не иначе. Уж для себя, любимого, Деятель денег точно не пожалел. А внутри, наверно, обивочка бархатная. Белая.

– А это мы сейчас и проверим, – оглянулся на него Инквизитор. – Так, слабонервных, людей с сердечно-сосудистыми заболеваниями и тонкой душевной организацией убедительно прошу удалиться из зала.

– Погодите, а зачем гроб вообще вскрывать? – забеспокоился молодой водитель. – Так его погрузить и…

– Надо убедиться, что покойник на месте, – пояснил Купер. – А то вдруг его вообще там нет. Вдруг поклонник эксклюзивных комодов похоронен в другом, более уединенном месте.

– Ладно, ребята, – судмедэксперт посмотрел вниз, в яму, и вернул лопату, – поднимайте крышку.

Работники перешли на ту сторону гроба, где виднелись замки, и один из них постучал кончиком лопаты по каждому из них. Сбил землю, попробовал подцепить защелки пальцами, но ни одна из них не поддалась. Пришлось подцеплять их острым концом лопаты.

– Поднимать крышку? – глянул один из работников на Рока.

– Ну, готовы? – обвел тот всех взглядом. – Открывайте.

Скрипнули ржавые петли, посыпались с крышки остатки земли, и кто-то с шумом выдохнул воздух. Все мысленно сошлись во мнении, что жизнь все-таки прекрасна, несмотря на все ее недостатки и минусы.

– Кр-р-расавчик! – прокатил по нёбу букву «р» Инквизитор, глядя вниз. – Хо-р-рош!

Эрик проследил за его взглядом и в первое мгновение даже не нашел, что сказать. Потом он, наконец, протянул:

– Да-а, это вам не слоников на заборах рисовать.

– Хм, слушай, а бархат-то действительно белый, – заметил помощник, а потом добавил: – По крайней мере, был когда-то…

– Да, если это вообще бархат, – усомнился Купер и обратился к одному из работников: – Прошу прощения, а вы не могли бы пощупать, там бархат или нет?

Тот воспринял его просьбу совершенно спокойно, словно в ней не было ничего из ряда вон выходящего. Он протянул руку к гробу и ладонью повозил по некогда бывшей белого цвета обивке. Его напарник, уперевшись подбородком в самый верх рукоятки лопаты, наблюдал за ним с таким интересом, будто занимательней этого могло быть только участие его тещи в каком-нибудь марсианском шоу.

– Бархат, – через пару мгновений заключила экспертиза.

– Это тот?.. – спросил молодой водитель тихим потерянным голосом. – Тот, кто нам нужен?..

– Ну по физиономии здесь мало, что опознаешь, – помощник ответил на его вопросы констатацией факта.

– Да, а вот зубки хорошо сохранились, – Эрик, разглядывая содержимое гроба, нагнулся вперед и уперся ладонями в колени. – Один к одному и почти без кариеса. Хоть сейчас в рекламу зубной пасты или жевательной резинки вставляй. Или, может, предложить купить кому-нибудь? Тебе запасная челюсть не нужна? – он толкнул локтем в бок молодого водителя.

Тот не оценил его юмора и только посмотрел на него, как показалось шутнику, с неподдельным ужасом и часто-часто помотал отрицательно головой.

– Эй, у вас там сигаретки не найдется? – спросил работник, проводивший экспертизу ткани. Наличие рядом покойника его совершенно не смущало.

Водитель легковушки, стоявший около Купера, кивнул, судорожно похлопал по карманам, извлек пачку и, нагнувшись, протянул ее парню. Тот благодарно кивнул. И вдруг Эрик услышал только короткое сиплое «Мамочка!..», и краем глаза заметил, как водитель наклоняется вперед еще сильнее, определенно надумав нырнуть вниз. Он едва успел его поймать, ухватив за куртку:

– Эй, алло! Ты это куда собрался?

Парень побледнел, обмяк и буквально повис на нем, тяжело навалившись всем корпусом. К Куперу подскочил помощник Оскара и помог оттащить водителя в сторону. Они бережно уложили его на траву, и он посмотрел на них ничего невидящими глазами. Подошел Рок, присел на корточки и поводил бутылочкой с нашатырем у него перед носом. Взгляд парня стал более осмысленным.

– Я же предлагал отойти, – с укором напомнил медик. – Никто бы над тобой смеяться не стал. Ни ты первый, ни ты последний. Ох, молодежь…

– Извините… я не думал… что будет так… – его голос стал совсем тихим, – так противно…

– Полежи пока. Полегчает – можешь вставать, – сказал судебник.

Оставив водителя лежать на траве, они направились обратно к могиле. Оставалось преодолеть заключительный этап затеянного мероприятия – извлечь гроб из ямы.

XXVII

БОЛЬШОЙ ЧЕРНЫЙ «КАДИЛЛАК», словно фрегат, плавно пересек улицу с замеревшими на красный сигнал светофора машинами и свернул к зданию штаб-квартиры ФБР. Машина затормозила напротив главного входа, и дверца со стороны пассажира открылась мягко и внушительно.

Купер поднимался по лестнице, когда увидел в стеклянных дверях отражение автомобиля. Приехал все же, не сбежал. Правильно, а зачем ему бегать? Он же уверен, что всех обставил. Хочет посмеяться в лицо Бюро и уже непосредственно на глазах у врага насладиться своим триумфом. Что может быть приятней?

Эрик заставил себя обернуться. Непременно надо посмотреть на появление этой сволочи…

Так и оставшись стоять на верхней ступеньке, он сквозь стекла солнечных очков наблюдал, как Клингер важно вышел из «кадиллака» и, переговариваясь, по всей видимости, с адвокатом, тоже стал подниматься по широкой каменной лестнице.

Сердце гулко ударилось об ребра и замерло, на несколько мгновений умерев.

Клингер улыбался, весело смотрел по сторонам и похлопывал спутника по плечу. Самоуверенный. В этом смысле он нисколько не изменился. Старается выглядеть всеобщим любимчиком. Да и раньше у него были замашки голливудской звезды.

– …и я у него спрашиваю, – донеслось до слуха федерала, – неужели кто-то смог сделать ему более выгодное предложение? У меня все равно самые лучшие цены в городе!

Он подходил все ближе и ближе, и с каждым его шагом Купера все сильней начинала бить мелкая дрожь. Как во время болезни. Да и это и есть болезнь. И от нее нужно, просто необходимо вылечиться. Раз и навсегда, чтобы потом никогда не возникало рецидива.

Клингер поравнялся с Эриком, скользнул по нему небрежным, быстрым взглядом, и на пару едва уловимых секунд беззаботная улыбка исчезла с его лица, словно кто-то стер ее ластиком. Уголки губ жестко опустились.

Откуда-то из глубин памяти поднялись тонкие черты лица молодой женщины, и в ушах зазвенела фраза: «Чтоб ты сдох, подонок!» В голове мелькнула мысль: «Живуч…» Самый живучий из всей четверки.

Когда его главный сподручный Сэм доложил, что Майк облажался, дела не сделал, да еще и вляпался по полной, позволив задержать себя, Джек сразу стал думать, как заставить его замолчать и не сболтнуть лишнего. Именно поэтому он даже не обратил внимания на фамилию федерала – это его интересовало меньше всего. Ну фамилия и фамилия.

А теперь вот оказалось, что этот федерал ни больше ни меньше привет из прошлого… Там, на складе, он не спрашивал их имен – зачем ему имена покойников?

Зато теперь пришлось познакомиться.

Да и к дьяволу его! Даже если и он разрабатывает медальоны, что это меняет? Майк мертв, Ньютон ничего не расскажет, Стив… Он чуть нахмурил брови. Стив… За этого копа он поручиться не мог, хоть и платил ему немаленькие деньги. Да все равно, откуда этот щенок может знать об операции… Знать об остальном?

Однако в сердце шевельнулось неясное, неприятное, мучительное – Глория. Почему она до сих пор не пришла к нему? Что означает ее молчание? За город она так и не уехала, к родителям не подалась, у Купера ее тоже не оказалось… И в то же время он чувствовал, что она по-прежнему в городе. Он знал это, ибо видел ее в новостях. Тогда где она? Куда спряталась и что за игру затеяла?

Он и не заметил, как остановился прямо напротив федерала. И очнулся он только тогда, когда понял, что они стоят совсем близко друг от друга, почти вплотную, и в упор смотрят один другому в лицо. Открыто, непримиримо, зло. Смотрят так, как и полагается смотреть заклятым врагам, которых объединяет только одно взаимное чувство – жгучая ненависть по отношению к тому, кто стоит напротив.

– Риччи… – удивленный адвокат чуть тронул его за локоть. – Рич, что с тобой? Идем…

Клингер вздрогнул, сделал шаг назад и с трудом оторвал взгляд от противника. Он повернул голову, посмотрел на адвоката, зачем-то поправил галстук… Все это как-то хаотично, нервно.

– Да, идем, – он кивнул и двинулся вслед за своим спутником.

Он приближался к двери, ощущая на себе взгляд федерала. Никаких сомнений: мальчишка знает, что он – это он, Джек. Глория все же рассказала об операции, предала… Предала… Этот факт причинил ему неожиданно колючую боль, деранул что-то остро внутри, и от этой боли захотелось согнуться пополам и закричать. Вытравить этим диким, безысходным криком то, что внезапно, как вспышка, зародилось в душе.

Знает… Этот щенок теперь все знает…

Он тряхнул головой. И что из того, что он знает? Да пускай подавится своим сакральным знанием! Пускай докажет, что он – это Джек! Пускай хотя бы попытается!

Клингер подошел к двери и не удержался, обернулся. Купер по-прежнему смотрел ему вслед.

По дороге в Бюро Джек был уверен, что все самое страшное осталось в прошлом, что все уже позади. По крайней мере, очень хотелось в это верить. Однако теперь оказалось, что прошлое его просто так не отпустит и за свою свободу придется с ним еще побороться.

XXVIII

– РОДЕЛЛО, НИКАК тебе тут свидание назначили?

Лэс мерил шагами вестибюль штаб-квартиры, терпеливо ожидая напарника. Позабыв о работе, он поджидал его тут с самого утра. Вон, даже дежурный уже стал над ним подшучивать.

– Да, что-то в этом роде, – ответил Лэсли без тени улыбки.

Пообщавшись с Эриком вплотную всего несколько дней, Роделло неожиданно понял, что напарник ему даже нравится. Хотя работать с ним, конечно… Однако о том, что произошло тогда, в коридоре, Купер за это время ни разу не вспомнил, будто и не он это вовсе разукрасил физиономию коллеги лиловым «фонарем», что сходил со скулы медленно и весьма неохотно. Когда же Эрик стал больше внимания уделять делу, над которым работал до пропажи рейнджеров, и Лэс стал встречать его все больше на оперативках или мельком, Роделло и вовсе заскучал.

Наконец, он увидел, как Купер поднимается по лестнице, но вдруг остановился и стал смотреть куда-то на стоянку для машин. Роделло, не спускавший с него глаз, увидел, как напротив него остановился какой-то человек в костюме, да так и замер, буквально впившись взглядом его напарнику в лицо. Самое странное, что и Эрик смотрел на него, как… как… Лэсли с трудом подобрал сравнение – как матерый волк на свою совершенно определенно намеченную жертву. Он легко представил себе, как шерсть на загривке такого хищника становится дыбом, как обнажаются в злобном оскале клыки… Вот волк весь группируется, собирается, как пружина, в тугой комок… Миг! – он срывается с места, печатая каждый прыжок, догоняет свою жертву и, вцепившись ей в горло, подминает ее под себя.

Ну и взгляд!.. Так смотрят только на заклятых врагов, не иначе.

Мужчина в костюме в сопровождении еще одного типа с портфелем, наконец, отошел от Купера, перешагнул порог штаб-квартиры и пересек вестибюль. Пройдя проверку на металлоискателе, они замерли перед стойкой дежурного, и тот, что был с портфелем, что-то сказал федералу. Дежурный согласно кивнул и, подав им пропуски, указал в сторону лифта. Через несколько мгновений они смешались с федералами, сновавшими туда и сюда, и Роделло потерял их из вида.

Он повернул голову в сторону дверей и увидел, что Купера уже нет на ступенях. Черт, неужели упустил? Он ринулся к выходу и налетел на напарника у металлоискателя. Но Эрик, кажется, даже не заметил его, и Лэсли ничего другого не оставалось, как только схватить его за рукав:

– Эй, постой!

Купер затормозил и бегло глянул на Роделло:

– А, привет, Лэс… Что-то случилось? А то у меня сейчас очняк…

Вид у него был не такой, как обычно, а какой-то взбудораженный, диковатый, будто он только что увидел привидение. И, хоть и смотрит он прямо на напарника, вряд ли его видит. Глаза блестят нездоровым блеском, на щеках – пятна лихорадочного румянца. Мысли его определенно где-то далеко отсюда.

– Слушай, Эрик… – начал Лэсли, запинаясь чуть ли не на каждом слове, – я… в общем, я хотел… извиниться за то, что случилось тогда… Я понимаю… это запоздало… Я тогда вовсе не это имел ввиду… Я просто… разозлился… и… А сейчас, когда… поработал с тобой… понял, что был… неправ…

– Лэс, у тебя выпить есть? – прервал его Купер вопросом, который Роделло ожидал услышать меньше всего.

– Что?.. – переспросил, словно испуганно крякнул, тот.

– М-м-м… – Эрик помотал головой. – То есть, попить?

– Попить?.. – казалось, что Лэсли не в курсе, что это такое и как вообще происходит этот процесс. – А… да… у нас же наверху этот… кулер с водой стоит… В кабинете…

– Годится. Пошли.

Более не вдаваясь ни в какие подробности, Купер ринулся к лифту, а Лэс, сам не понимая почему, помчался вслед за ним. Роделло влетел в лифт и, прижавшись спиной к задней стенке, замер бок о бок с напарником.

Они вышли на своем этаже, буквально пронеслись по коридору до дверей в свой общий кабинет, и Эрик повернул ручку. Заперто, на месте никого из «Косаток» не оказалось. Он стал искать ключи по карманам, но Лэс держал свой ключ наготове и быстро повернул его в замке. Они вошли в пустой кабинет, где стояли четыре рабочих стола, доска, чтобы рисовать схемы, и ящики для документов. Все было еще таким чужим, неуютным, необжитым…

К рабочему помещению примыкала крошечная каморка, переоборудованная под кухню, что было очень удобно – можно было выпить кофе или что-то перекусить, не отрываясь от дела.

Именно туда и устремился Купер. Щелкнул выключатель, вспыхнул свет, звякнула снимаемая с полки кружка с изображением эмблемы ФБР на одном боку и с фамилией владельца – на другом, всплеснула вода…

Роделло осторожно заглянул в кухню. Эрик пил воду большими глотками, будто его сильно мучила жажда, но вовсе не это поразило Лэса. Его поразило, что кружка крупно дрожала – у его напарника тряслись руки.

Купер допил воду, и со стуком опустил кружку на стол. По ее боку медленно сползла крупная капля. Он уперся ладонями в столешницу, чуть тряхнул головой…

Он не ожидал, что встреча с Клингером так подействует на него. Перед глазами все плыло, в горле пересохло, в ушах что-то звенело, вдруг накатила какая-то слабость… И руки… Он посмотрел на свои пальцы. И руки, чтоб их, ходуном ходят!

– Эй, Эрик… – Лэсли вошел в кухню. – Тебе что, плохо? Ты не заболел? Может, тебе к врачу надо?

Купер отрицательно покачал головой, переместился к мойке и, подняв лапку крана, открыл воду. Роделло подумал, что он собирается всполоснуть кружку, но он, чуть наклонившись, набрал воды в сложенные вместе ладони и ткнулся в них лицом. Постоял так, потом снова уперся руками уже в края мойки и, глядя на льющуюся воду, негромко произнес:

– Нет, Лэс, медицина тут бессильна. Тут либо сам вылечишься, либо…

Он опять окунул руки в холодную воду, и по спине побежали мурашки. Прижал ладони к пылающим щекам, прислушиваясь к странно-размеренному стуку собственного сердца: тук… тук… тук… Казалось, что его стук перекликается с вертевшимся в голове словом: сам… сам… сам… Да, сам, потому что это только твой крестовый поход.

Роделло, безмолвно стоявший в дверях и смотревший на него, вдруг понял, что ему почему-то очень жаль напарника. Жаль из-за того, что 2 года назад ему пришлось пережить то, что многие не выдерживают в более зрелые годы. Жаль, потому что ему теперь очень тяжело снова видеть перед собой людей, которых называют «Спецкоманда „Косатки“», и осознавать, что настоящие «Косатки» это не они вовсе, а те, кого уже нет. Жаль, потому что это – его личное дело, и ты не в силах ему чем-либо помочь. Да и вообще, просто чисто по-человечески жаль его.

Неожиданно зазвонил телефон. Его звонок разорвал застоявшееся молчание, вторгся в него короткими требовательными переливами. Лэсли обернулся на рабочие столы, отыскал глазами нужный и сказал:

– Это твой.

Эрик опустил лапку крана, и шум воды смолк. Он кивнул, прошел мимо напарника… Телефон все звонил и звонил, он злился, он приходил в бешенство, он неиствовал. Купер снял трубку, и она непривычно заскользила в мокрой ладони.

– Эрик, там Клингер пришел, – сообщил голос Дэна. Голос был ровный и безэмоциональный. – Он уже в комнате допросов.

– Да, шеф, я знаю. Сейчас иду. Подождет – не развалится, – фразы получались короткие, рубленные, и казалось, что в горле застрял кусок какого-то лезвия. – Ты его видел? Как тебе прикид?

– Он подобрал себе неплохих пластических хирургов. Кстати, что там с ними?

– Пока глухо, еще не нашел нужного. Ты в «зазеркалье» придешь?

Роделло не знал, что ответил директор, но почему-то был уверен, что ответ прозвучал утвердительно.

Эрик положил трубку, вытер ладони о черные джинсы и, выдвинув верхний ящик стола, вынул оттуда заключения проведенных экспертиз. Полистал их, просмотрел, отобрал некоторые и положил в папку. Потом коротко мотнул головой, будто не соглашаясь сам с собой, и засунул оставшиеся бумаги обратно. Он постоял немного, задумчиво глядя в стол и словно собираясь с мыслями, и направился к двери.

– Купер… – окликнул его Лэсли. Он подошел поближе и вытащил из кармана большой носовой платок. – Вытри лицо…

Тот промокнул лицо, вернул платок хозяину, поблагодарил и открыл дверь.

– Эрик…

Купер оглянулся. Роделло вертел в руках влажный платок:

– Удачи тебе…

Напарник посмотрел на него чуть растерянно. Переступил с ноги на ногу, вроде бы хотел что-то сказать… Однако так ничего и не сказал. Просто без слов кивнул и вышел в коридор.

XXIX

ПОКА ОН ШЕЛ по бесконечно длинному, хорошо освещенному коридору к комнате допросов, в голове почему-то вертелась фраза: «Если дипломат говорит „да“, это значит „может быть“; если он говорит „может быть“, это значит „нет“; а если он говорит „нет“, значит, он не дипломат». Кстати, кто ее сказал, эту фразу? Кажется, какой-то отечественный то ли журналист, то ли эссеист, а может, и то и другое вместе.2020
  Автор фразы Генри Луис Менкен (Henry Louis Mencken), американский журналист и эссеист.


[Закрыть]

С какого черта он вообще вспомнил эту фразу?..

У дверей комнаты допросов, нетерпеливо прохаживаясь взад и вперед, его поджидал Дэн.

– Он уже там, – кивнул он на дверь. – Сейчас приведут Ньютона и Стива.

Директор внимательно посмотрел на подчиненного, отметив про себя те же нездоровые симптомы потрясения, что заметил и Роделло.

– Эрик, по-моему, эта встреча взбудоражила тебя больше, чем ты мог ожидать, – с мягкой заботой произнес он. – Давай лучше я с ним поговорю. Тебя всего трясет.

– Нет, шеф, я должен сам, – Купер пытался сосредоточиться на предстоящем разговоре, но это плохо получалось.

– Эрик, ты уверен, что справишься? Давай я тебе лучше помогу.

– Нет, я уже столкнулся с ним. Он видел меня, а я – его. Господи, шеф, он узнал меня, в этом я готов на Библии поклясться! Ты понимаешь? Он меня узнал. И если сейчас туда вместо меня войдешь ты, он поймет, что я струсил.

– Да черт с ним, что он подумает! – Дэн внезапно разозлился. – Как ты сможешь провести очняк, если сам на себя не похож?

– Это просто адреналин зашкаливает, – Купер посмотрел ему в глаза. – Сейчас все пройдет. Меня перед каждым ответственным матчем подобным образом трясло, только в гораздо меньшей степени. Но ровно до того момента, пока не выйдешь на лед. А там весь мандраж как рукой снимало. Не дергайся. Сейчас это пройдет.

Кинг слушал его слова, и слух улавливал, как голос успокаивается, становится ровнее. Только привычная хрипотца зазвучала более резко, грубо.

– Ладно, хорошо… Но если что – я рядом, – он открыл дверь, что находилась стык в стык с дверью в комнату допросов.

Эрик остался в коридоре один.

Все, предел достигнут. Дальше бежать некуда. Клингер там, за этой дверью. Надо только открыть ее и… доказать ему…

Что?

Что ему надо доказывать? Что убивать нехорошо? Неправильно? Что нельзя калечить жизни людям? Эта сволочь и так прекрасно знает все вечные и вечно нарушаемые правила законного поведения.

Господи, глупость-то какая!..

Купер вытянул перед собой руки и критично посмотрел на мелко подрагивающие пальцы. Ну их к чертовой бабушке! Сейчас он войдет в эту дверь, увидит Клингера, столкнется с ним нос к носу уже на официальной почве и, приблизившись к опасности и собственным страхам вплотную, моментально успокоится.

Главное – выйти на лед.

Он оглянулся и увидел, что по коридору в его сторону движется Стивен. Он был одет в обыкновенную штатскую одежду, и было крайне непривычно видеть его в наручниках, под конвоем и в сопровождении адвоката. Появление этой процессии подхлестнуло его к действию.

Эрик решительно шагнул к комнате допросов. Рука опустилась на холодную ручку, надавила на нее, и федерал рывком открыл дверь.

Клингер сидел за столом, стоявшим посередине комнаты. Его адвокат возвышался рядом с ним и внимательно вглядывался в собственное отражение в огромном зеркале напротив. Около него на стуле красовался портфель, набитый всяческими бумагами и юридической литературой. Он решительным образом не понимал, в связи с чем его и его клиента пригласили в ФБР. Он решительным образом не понимал, почему его клиент согласился на эту встречу. Ладно бы просто побеседовать, но ведь эти проклятые федералы собираются проводить очную ставку!

На звук открывшейся двери, оба повернули голову. Клингер уставился на Эрика, но тот смотрел в коридор, поджидая, пока подойдет Стивен. Он пропустил его и его адвоката в комнату, что-то сказал двум полицейским, сопровождавшим его, и вошел вслед за арестованным. Поздоровался. Отодвинул Стиву стул, и тот сел прямо напротив Клингера. Адвокат устроился у него чуть за спиной.

Джек, пытаясь сосредоточиться, кашлянул в кулак, затянутый в тонкую перчатку. На подельника он смотрел равнодушно. Нет, так просто, на такой дешевый трюк, его не купишь. Он себя не выдаст с головой, встретившись с человеком, который по его приказу исключил из цепи слабое звено. Джека Стив волновал мало, если что – адвокат отболтается. Сейчас важно просто понять, что Купер от него хочет, и, уже опираясь на полученную информацию, делать выводы и действовать. Ясно, что Глория ему все рассказала. Но почему тогда он не притащил ее сюда и не посадил напротив? А, может, еще не вечер, и она выступит в качестве финального номера программы?..

От этих мыслей внимание рассеялось, и он на мгновение отключился от происходящего. Ах, Глория, Глория… Как же так получилось, что контроль над тобой был потерян? Куда исчезла та власть, которая держала тебя на коротком поводке?

– Мистер Клинге-е-ер! – произнес кто-то нараспев, и буквально вырвал его из водоворота вопросов и мыслей.

Он мотнул головой, глянул на адвоката и потом посмотрел прямо перед собой. Его глаза замерли на федерале, и он с удивлением обнаружил, что тот, сидя рядом со Стивом, легко улыбается. Ишь, быстро очухался… Там, на лестнице, тебе, гаденыш, явно было не до улыбок, всю рожу перекосило…

– Мистер Клингер, что это вы, неужели размечтались?

Странный вопрос для очной ставки. Что ответить? Он чуть пожал плечами:

– Да так, что-то вдруг нашло…

– Ну это естественно, – кивнул Эрик и положил перед собой на стол папку.

– В каком смысле? – мгновенно сконцентрировался Джек.

– Ну так… весна ведь за окном. «Двенадцать месяцев в году, / Их дюжина, считай, / Но веселее всех других / Весенний месяц май».2121
  Баллада «Робин Гуд спасает трех стрелков» («Robin Hood rescuing three squires»), пер. Игн. Ивановского


[Закрыть]

Адвокат и Клингер уставились на него такими глазами, будто у него на голове выросло дерево, усыпанное уже созревшими спелыми вишнями. Хоть сейчас снимай и ешь.

Кинг, стоя по другую сторону зеркала, в момент, когда услышал стихи, мало чем отличался от тех, кто сидел в комнате допросов. Он прошел перед стеклом взад и вперед. Остановился напротив и скрестил руки на груди. Господи, что он делает? Шутки шутит… Или совсем парень перенервничал?

– Извините, а… это к чему было сказано? – спросил бизнесмен, и его концентрация рассыпалась в пух и прах.

– Да так… – Купер откинулся на спинку стула. – Просто на ум пришло. Это одна из баллад про Робина Гуда. Не увлекаетесь, нет?

– Слушайте, агент Купер, – в голосе адвоката проскользнуло удивление, – нас пригласили сюда по важному, серьезному делу, а вы нам какие-то баллады цитируете! В конце концов, мистер Клингер очень занятой человек…

– Ну да ладно, подождут его табуретки, – развязно оборвал адвоката федерал и кивком головы указала на руки Джека: – Мистер Клингер, в перчатках не жарко?

– Это специальные перчатки, – ладонь одной руки накрыла кисть второй, – я ношу их по рекомендации врачей. Подозрение на подагру. Пальцы выглядят просто ужасно.

Ну да, гони больше! Подагра у него… В медкарте Ричарда Клингера и намеков не было на подобного рода заболевание.

– Да, печально… – посочувствовал Эрик. – Знаете, а вы мне героя одного фильма напоминаете. Ну точно! «Лучшее предложение» с Джеффри Рашем. Его герой, большой спец по предметам искусства, коллекционер картин и в общем-то жулик, тоже постоянно ходил в перчатках. Не видели?

– Нет, не доводилось… – в глазах Джека появилась легкая растерянность.

– Посмотрите, хорошее кино, – посоветовал собеседник. – Думаю, вам понравится. Кстати, я вот знаю, что вы тоже в живописи разбираетесь. Европейской. Верно?

– Совершенно верно.

– Импрессионисты?

– Они представляют для меня особый интерес.

– Стало быть, вы один из тех редких людей, кто в состоянии отличить Моне от Мане? – федерал чуть наклонил голову на бок.

– Да, но какое это имеет…

– И кто из этих двоих вам ближе? Клод или Эдуард?

– Эдуард, – без запинки ответил Джек и сразу же, стараясь обезоружить противника, пояснил: – Его работы мне кажутся абсолютно завершенными и логичными.

И вдруг, едва успев договорить, он громко, с еле угадываемым нажимом, задал встречный вопрос:

– А вам, агент Купер?

Разумничался тут! Затеял интеллектуальные игры. Посмотрим еще как сам отличишь Моне от Мане!

– А мне, мистер Клингер, ближе Рембрандт, Айвазовский и Тернер. Что же касается импрессионистов, то Моне куда интересней – в его работах есть недосказанность.

Тут в беседу о живописи решил внести некоторое разнообразие адвокат Клингера. Его не интересовала суть разговора, и обсуждать каких-то художников эти двое могли хоть до вечера – адвокату платили по часам и это его устраивало. Но ему становилось скучно, и в этом заключалась главная проблема.

– Агент Купер, – юрист вклинился в возникшую паузу, – какое значение имеют все эти вопросы?

– Большое, – федерал посмотрел на адвоката так, словно только что заметил его присутствие, – потому что если я в определенной мере отрываю вашего клиента от культурной программы, то, как честный человек, должен восполнить этот пробел. Не любите европейскую живопись? Или вам просто пришлось не по вкусу устное английское творчество? Так я могу вам Стивенсона балладу прочитать. Для разнообразия. Жаль только, что знаю всего одну. Ай, он же тоже с британских островов, хоть и шотландец! Ну тогда, если изволите, стихи Пушкина. Единственный в мире роман в стихах «Евгений Онегин» подойдет? На языке оригинала? – и, не сбавляя набранных уже оборотов, он тут же продекламировал по-русски: – «Мой дядя самых честных правил, / Когда не в шутку занемог»…

Джек не понимал, что вообще происходит. Он ожидал, что его немедленно закидают вопросами о медальонах, о его взаимоотношениях с Ньютоном и Стивом, еще о чем-нибудь из этой области, а тут… Словно в цирк попал! Клоун уже на арене, еще только дрессированных собачек не хватает!

– Мистер Клингер, вы знаете этого человека?

Он вздрогнул, потому что вопрос застал его врасплох и прозвучал, как выстрел. Оказывается, с Онегиным было уже покончено. Бизнесмен растерянно посмотрел на Стива, про которого забыл напрочь, и сообразил отрицательно покачать головой:

– К сожалению, нет, агент Купер. А что, он что-то сделал?

– Ничего. Он просто тоже не увлекается балладами и вообще вряд ли знает, кто такой Робин Гуд. А вы знаете?

– Агент Купер, еще раз прошу вас объяснить, к чему ведут все ваши вопросы? – снова встрял адвокат.

– А с чего вы взяли, что они вообще куда-то ведут? – Эрик навалился локтями на лежавшую перед ним папку. – Я просто общаюсь с ценителем прекрасного. В конце концов, когда еще мне выпадет такая радость? Может, никогда. Он, на мой взгляд, взрослый человек, так дайте ему самому ответить на вопрос. Так вы знаете, – он перевел взгляд на Клингера, – кто такой Робин Гуд?

– Кажется… это был какой-то английский народный герой, – Джек чувствовал себя полнейшим идиотом.

– А о Ричарде Львиное Сердце слыхали?

При этом вопросе, там, за стеклом, Дэн схватился за голову и порадовался, что он один в комнате. Потом, однако, он вспомнил, что подчиненный уже ерничал по поводу имени «Ричард» и понял, откуда ветер дует. Он же просто издевается над Клингером! Вот только зачем? С какой целью?