Текст книги "Цветные сны"

Запрокинув голову, он смотрел в густую крону сосны, и, борясь с вязкой тошнотой, впервые пожалел, что не курит. Сигарета, пожалуй, помогла бы.

– …Уверен, потому что он сам загнал себя в угол. Думать надо было, прежде чем такую кашу заваривать. Но…

– Но?.. – подхватила Глория.

– Он просил передать, что хочет с тобой поговорить…

– О чем?

– Без понятия, – сказал он, догадываясь о теме разговора.

– И у меня есть выбор?

– Ну, как говорится, выбор есть всегда…

– А ты что думаешь?

– Я?.. Я думаю, что тебе самой надо решить, разговаривать с ним или нет.

– И когда я должна дать ответ?

– Сроки указаны не были. Полагаю, он просто будет ждать звонка.

Вмешиваться в данную часть этого дела он не хотел намеренно, потому что потенциальный разговор Глории и Клингера касался только их двоих. Это их общее прошлое, это их слегка пересекающееся настоящее. Это их дело. Вот сами пусть и разбираются.

Точку в своих с Клингером взаимоотношениях он уже поставил. Теперь то же самое должна была сделать Глория.

И без чьей-либо помощи.

XXXVII

ОНА ПОЗВОНИЛА ЧЕРЕЗ два дня после того, как он виделся с Купером. Когда телефон подал свой голос, он стоял у большого окна комнаты, выполнявшей роль его кабинета. Вернее, кабинета Ричарда Клингера.

Еще минуту и можно собираться. Надо выехать пораньше: по дороге придется кое-куда заскочить, а потом – сразу на встречу. Чисто теоретически потенциальный заказ выглядел заманчиво и сулил неплохие отступные. Но, конечно, практически все зависит от человека, который поведет переговоры. И очень важно первоначальное впечатление.

Он с сожалением оторвался от созерцания великолепного парка, раскинувшегося вокруг особняка, вздохнул и обернулся. Неужели это тот самый, больше всех ожидаемый звонок?..

Телефон продолжал звонить. Он быстро шагнул от окна к столу и, не глядя на высветившийся номер, привычно, делово бросил:

– Слушаю.

– Эрик передал мне о твоем желании, – произнес хорошо знакомый и до странности спокойный голос. Любимый голос… Но сейчас он был абсолютно чужим. – Я подумала и решила…

– Что… ты решила? – словно споткнувшись, спросил он и почувствовал, как напряглись пальцы, сжимавшие телефон, а сердце с размеренного ритма перешло на отчаянно испуганный.

– Нет, – исчерпывающе донеслось до слуха сквозь гул зашумевшей в голове крови. – Разговаривать нам не о чем. Я хочу, чтобы ты навсегда исчез из моей жизни. Просто исчезни из нее.

Звонко, часто, больно застучали в трубке гудки. Они словно злобно и насмешливо вторили прозвучавшему всего миг назад отказу: «Нет! Нет! Нет!» Они множились, как эхо, били по нервам, были абсолютно безжалостны, разрывали душу на части, будто слабую хрупкую паутину.

Рука медленно опустилась, и трубка выскользнула из пальцев на лаковую поверхность массивного стола. Гудки, как внутреннее отчаяние, наполнили собой все пространство помещения: нет… нет… нет… Совершенно беспощадные, они не успокаивались ни на мгновение.

Отказала…

Конечно, а разве она могла согласиться на встречу или просто на разговор после того, что он сделал? Нет, не могла, ибо он украл у нее слишком многое и слишком многих. Он вор, как сказала она ему сама, и как вслед за ней повторил это Купер.

Сказали – как заклеймили.

Он ощущал эту свинцовую тяжесть каждую минуту даже после того, как исполнил требование федерала – освободил рейнджеров. Он не убийца, не мошенник, не похититель. Он – вор! И ей нет абсолютно никакого дела до того, что он чувствует по отношению к ней…

Ему никогда не приходило в голову посмотреть на самого себя и на то, чем он занимается, под таким, не совсем привычным для него углом. Он прекрасно знал и понимал – путь к власти проложен по головам. Путь этот грязен, непригляден и в общем-то не для чистоплюев – ибо замараться шанс почти что стопроцентный. И его это никогда не смущало. Ни разу. Он воспринимал это как должное, как неотъемлемую часть процесса. За большими деньгами очень часто скрываются большие преступления. До сих пор. Он к этому был готов изначально, поэтому способы и методы не вызывали у него отторжения. Род своей деятельности он всегда считал бизнесом. Просто бизнесом.

Пока в бизнес не вмешалось личное. После этого все почему-то перестало казаться важным.

Он лишний раз убедился в том, насколько это неосмотрительно – оставлять неоконченными дела: они всегда выходят боком. Осознание данной аксиомы было горько-едким – вовремя незавершенные дела имели невыносимо-терпкий вкус поражения.

Всего лишь однажды, в силу стечения обстоятельств, он поставил многоточие вместо точки.

И кто-то где-то ему этого промаха не простил.

XXXVIII

В ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛИ громко и даже требовательно. Сидевший на диване и спокойно смотревший телевизор парень с огненно-рыжей шевелюрой бросил быстрый взгляд в сторону двери в соседнюю комнату.

– Мэг, ты кого-то ждешь в гости?

– Нет, Джонни, – ответил ему девичий голос. – А что, кто-то пришел? Это, наверно, пицца!

Упоминание о заказанной пицце заставило Джонни живо вскочить с дивана. Он кинул пульт на подушки, и, доставая на ходу из кармана деньги, ринулся к двери.

– Сейчас, сейчас, уже открываю! – крикнул он тому, кто стоял в коридоре.

Он глянул на себя в зеркало, провел по своей рыжей шевелюре ладонью и, повернув ручку, потянул дверь на себя.

Мэгги, темнокожая девушка одетая только в футболку, разглядывала несколько упаковок с колготками, раздумывая какие надеть. Выбрав одну, она прислушалась к тому, что происходит в гостиной и вдруг услышала короткое и почему-то испуганное: «Ой!» Вслед за этим зазвучал совершенно незнакомый хрипловатый голос:

– Рыжий, неужто ты?! Узнаешь? – в голосе проскользнули радостные нотки с легким оттенком людоедского восторга. – Ну что, насчет чая что-нибудь надумал?

– Мэг, беги! – заорал Джонни. – Это легавый!

Ойкнув, она выронила колготки и машинально бросилась к окну. Распахнула его, и в комнату ворвался шум улицы. Ветер качнул занавески, и Мэгги уперлась ладонями в нижнюю перекладину окна. Она сделала глубокий вдох и испуганно замерла. Куда бежать? Третий этаж!

В гостиной что-то упало, и, кажется, слетела лампа с тумбочки.

– Куда?! А ну упал – отжался!

Потом грохнулось что-то более тяжелое и плотное, послышалось металлическое звяканье, и полупридушенный голос Джона зачастил:

– Ай, ай, ай! Кожу на запястьях защемили! А-а-а, больно!

– Не трогай его, сволочь! – позабыв о том, что надо спасаться самой, Мэгги выбежала в гостиную.

Картина, которую она там увидела, впечатлила ее больше, чем недавно появившийся на соседнем доме огромный портрет Мона Лизы, выполненный в стиле «граффити». Джонни лежал на полу, уткнувшись носом в основательно потертый ковер, а верхом на нем, заломив руки ему за спину и нацепив наручники, сидел какой-то весьма решительный с виду парень. Он повернул голову на ее крик и весело ей подмигнул:

– А-а, привет, таинственная любительница черных джипов. Да-да, нечего пальчики на упаковках с наркотой оставлять. И где ж вы только с Клингером познакомились?

– Не знаю я никакого Клингера! Отпусти меня, урод! – завопил Джон и попытался сбросить с себя Купера. – И она не знает!

– Все, заглохни, а то уши закладывает, – Эрик шлепнул его ладонью по затылку. – И не ври старшим. А ты, – он посмотрел на Мэгги, – иди и одевайся. Сейчас поедем в гости, но пиццы я вам не гарантирую. Давайте без фокусов, а то у меня пистолет есть. И я даже из него стрелять умею. Даю пять минут. Время пошло.

Мэг юркнула обратно в комнату, а Купер поднялся с пола и потянул кверху Джона. Когда тот неуклюже встал на ноги, федерал глумливо ему улыбнулся и стал расстегивать пряжку ремня на джинсах рыжего.

– Эй, эй… – заволновался тот и попятился. – Ты чего?..

– Стоять, – Эрик ухватил его за пояс джинсов и подтянул обратно к себе. – Чего так напрягся? – он поиграл бровями. – Что, милый, не любишь блюда с большим количеством острых приправ, а?

Джонни судорожно сглотнул. Купер расстегнул пряжку, расплылся в улыбке еще больше и коснулся пальцами пуговицы на джинсах. Пауза, последовавшая вслед за этим, показалась Джону бесконечной…

И вдруг ремень рванулся и выскользнул из петель.

– Не дрейфь, – подбодрил его Эрик. – У меня нормальная, традиционная ориентация. Я скучен до ужаса.

Вытащенным ремнем он без лишних разговоров связал обоих задержанных, упаковал их в джип и доставил в таком виде в Бюро. Дежурный, увидев его улов, аж проводил процессию взглядом, держа у раскрытого рта телефонную трубку.

Оказавшись в комнате допросов, парочка с криминальными наклонностями в один голос заявила, что требует присутствия своего адвоката.

– А он у вас что, один на двоих? – уточнил Купер, усаживаясь за стол напротив них. – А-а, понимаю… В складчину дешевле получается. Соображаете. Только звать его не надо – вы не арестованы. Вы всего лишь приглашены на мирную доверительную беседу.

– Да, это с наручниками-то? – заерзал на стуле Джон.

– Так ты даже не спросил, почему я к тебе заглянул на огонек! Сразу в крик. Да и не столько к тебе я пришел, тебя я вообще уже не рассчитывал повстречать на жизненном пути. Я вон, по душу твоей подруги явился, так что…

Его перебил зазвонивший телефон. Погрозив парочке пальцем, он вышел в коридор и глянул на номер, высветившийся на дисплее:

– Шеф? Чего это он? Шеф, чего это ты? – спросил он непосредственно у директора. – Да, я привез ее… И не одну, а с другом, потом… Что, прямо сейчас? Бегом?! Да… – пару мгновений он слушал молча, потом рявкнул «Есть, сэр!» и, не обращая внимания на обернувшихся на него коллег, бегом припустил по коридору.

В кабинет начальства он буквально влетел и увидел, что Дэн стоит перед телевизором. Он указал пультом на экран и, сделав погромче, сказал:

– Смотри.

Часто дыша, Эрик исполнил приказ. Какая-то большая комната, массивный стол, люди… Медики и полицейские… Суматоха какая-то… Носилки, черный мешок для трупов… Звук? Только живые звуки, никаких закадровых комментариев.

На экране застыл финальный стоп-кадр, и Кинг молча выключил телевизор. Только в этот момент Купер понял, что это была запись.

– Вот, подарили запись с сюжетом, – сообщил директор.

– Я, конечно, рад за тебя, но, шеф… А что это было такое? – он наконец отдышался и теперь ждал объяснений.

– Клингер умер 2 часа назад. Застрелился. Полголовы себе снес.

– Да ладно?!! Не верю! – Эрик повторил легендарную фразу Станиславского и присовокупил к ней отрицательное мотание пальцем в воздухе. – Однажды он уже умирал и оказался чрезвычайно прытким для покойника. Покажи мне его труп и тогда…

– В морге у Оскара. Можешь поехать посмотреть. Я только что оттуда. Откатали пальцы – в этот раз это он, никаких сомнений. Джек, никакой не Ричард.

Купер медленно прошелся по кабинету туда-сюда. То, что сейчас происходило у него в душе, можно было охарактеризовать одним-единственным, но емким и предельно красноречивым определением – облегчение. Господи, неужели он действительно умер? Слава тебе, Господи!

Он остановился и коротко, энергично хлопнул по директорскому столу:

– Ладно. Кто нашел труп?

– Анонимный звонок. Надо полагать, кто-то из сподручных покойного. Сэм, например. Приехала полиция, шериф местный. Дом пустой, в парке, естественно, тоже никого. А в доме – труп. В серверной чисто – все видеозаписи исчезли.

При этих словах Эрик неслышно перевел дыхание – хорошо хоть не надо будет объяснять, что он там сам делал, на территории Клингера.

– Пока они соображали, что к чему, пока раскачались… В итоге, все сами сделали, а потом только выяснилось, что это дело – наше.

– Да что за черт! – возмутился подчиненный. – Второе место преступления, а я опять пролетаю как фанера над Парижем! Все постфактум узнаю. Меня – меня! – никто не позвал, зато телевизионщиков – первым делом!

– Сыщик! – с укором глянул на него Дэн. – Это оперативная съемка. Телевидение не в курсе.

– А-а… Ну ладно, уже хорошо. Значит, Клингер умер, банда его пропала…

– И банду эту надо найти. Плюс остались медальоны. Откуда идет антиквариат? Этим надо заняться.

– Займемся, шеф, займемся. Для этого у нас еще остались Стив и Ньютон. Языки у них быстренько развяжутся, когда они узнают, что Деятель того…

– А, кстати, что там с таинственной женщиной-курьером? Появились хоть какие-то концы?

– Нет пока, – возвращаться к этой теме Купер по понятным причинам не хотел, но все же периодически приходилось это делать. Ничего, потом, в определенный момент, он все равно заявит, что поиски ничего не дали, и курьером все же был Майк. – Зато у меня есть другая барышня, та, что подсунула наркоту мне в бампер.

– Хотелось бы верить, что она не пустышка, и с ее помощью можно выйти на канал, через который Клингер добывал наркотики.

Из кабинета директора Эрик выходил в несколько парадоксально-расстроенном состоянии духа. Он не очень понимал сам себя. То, что Клингера больше нет, его, как бы это странно не звучало, действительно радовало. Все, исчез этот человек, призрак из прошлого. Теперь можно попробовать забыть его, как забывают приснившийся ночью кошмар. Теперь можно больше не опасаться того, что случайно встретишься с ним на улице.

Это было хорошо.

С другой стороны, он чувствовал разочарование, и у него возникло ощущение, будто Клингер, совершив последний в своей жизни поступок, в чем-то переиграл и перехитрил его. И, посмеявшись над противником, избежал заслуженного наказания.

Это было плохо.

Купер вспомнил про стакан с отпечатками пальцев, что лежал у него в машине, и решил, что он – на всякий случай! – все же сверит их с «пальчиками» лежавшего в морге у Оскара покойника. Эта логичная мысль неожиданно принесла ему облегчение и несколько притупила чувство разочарования.

Это было приятно.

XXXIX

СОБРАТЬ КАРТИНКУ до конца оказалось совсем просто, несмотря на то, что оставалось сложить воедино самую сложную часть – траву. Куперу показалось, что он справился с этой задачей быстрее, чем можно было бы ожидать, но, когда он, наконец, присоединил к картинке с двумя доберманами последний резной кусочек, за окном уже было темно. Он поднялся из-за стола и, положив руки на пояс, окинул картинку оценивающим взглядом. Получилось очень даже симпатично. И вообще доберманы хорошие собаки.

Эрик повращал головой, разминая заболевшую шею, и посмотрел на часы. Начало второго ночи… Пора на боковую. А, ерунда! На завтра шеф все равно дал отгул, отпраздновав, таким образом, завершение долгой эпопеи с участием Клингера. Все, actum est. Ilicet.2929
  Дело закрыто, забудьте (лат.)


[Закрыть]

Глория, узнав о смерти Джека, помрачнела и, отвернувшись, посмотрела в окно. Куперу даже на мгновение показалось, что она сейчас заплачет. Да нет! Чего это вдруг она станет оплакивать Клингера?

Однако она действительно заплакала, и он, услышав всхлипывания, на мгновение растерялся.

– Ты чего ревешь-то? – подчиняясь порыву, он шагнул к ней и взял ее за плечи.

– Я… У меня просто путаются мысли… – от слез ее ярко голубые глаза стали еще пронзительней. Две капли скатились по щекам, и она снова всхлипнула. – Но знаешь… у меня в голове сейчас крутится только одна фраза: «Слава Богу!»

Она помотала головой, прижала ладони к щекам и улыбнулась сквозь слезы:

– Никогда не думала, что буду плакать, когда узнаю, что Джек умер…

Купер захохотал и, моментально воспользовавшись ее слабостью, притянул ее к себе.

– Вот это ты здорово сказала, – одобрил он.

Он выключил настольную лампу и устало побрел в спальню. Все, Глории больше бояться нечего, поэтому сегодня он отвез ее домой. Сэму и его сбежавшей банде нет абсолютно никакого резона преследовать ее. Они, что очень мило с их стороны, не испытывали к ней любви.

Отключив звонок на будильнике, он забрался под одеяло и заложил руки за голову. Глядя в темный потолок, Эрик вдруг поймал себя на мысли, что без Глории в доме стало пусто. Так пусто, как не было уже давно. За эти два года он привык жить один, и в первые мгновения было очень странно видеть на своей территории совершенно чужого человека. Но она внесла в этот дом что-то новое, что-то доброе, положительное и может быть даже по-детски наивное. Да и не только в дом, в саму его жизнь она сумела всего за пару дней привнести нечто особенное, дорогое и столь необходимое каждому человеку – ощущение тепла. Ощущение того, что ты кому-то нужен. На мгновение ему стало очень жаль, что он отвез ее домой. Надо было удержать ее здесь под каким-нибудь, неважно каким, предлогом. Хотя бы под тем предлогом, что очень здорово возвращаться в дом, где тебя ждут и где в духовке печется роскошный вкуснейший яблочный пирог.

Вдруг зазвонил телефон. Его звонок разорвал застывшую тишину и вспугнул спокойствие ночи. Ну какого черта? Кому еще я понадобился?

Купер с сожалением вытянул ладони из-под затылка, приподнялся на локте и дотянулся до телефона. О, на ловца и зверь…

– В два часа ночи все нормальные люди спят, – сообщил он тому, кто набрал его номер.

– Значит, я ненормальная, – послышался в ответ голос Глории. – И ты, собственно, такой же, потому что тоже не спишь.

– У меня дело было, я картинку дособирал.

– А я прямо-таки почувствовала, что тебе можно еще позвонить… Я просто подумала… Тебе ведь шеф дал на завтра отгул, так? Завтра пятница, а потом – суббота и воскресенье, еще два выходных. Чем заниматься-то будешь?

«Отоспаться бы…» – мелькнула классическая, накатанная мысль. Три дня можно спать. Потом читать. И снова спать. Посмотреть какое-нибудь хорошее кино. Ничего не делать. Простое неказистое счастье.

– Я? Не знаю… еще не придумал… Машину вот помыть надо… – вздохнул он, припомнив, в каком состоянии джип. – А что, есть какие-то предложения?

– Есть. Понимаешь, я в своем охотничьем домике была уже не помню когда. Там пылищи! Не поможешь с ней разобраться?

– Хм… Ну ты ж по моему книжному стеллажу помнишь, что я неважный истребитель пыли.

– Вот я и проведу тебе мастер-класс, – пообещала она.

Черт, за город тащиться… По выходным он не любил выбираться из дому, не хотел садиться за руль и, как правило, мечтал никого не видеть. И еще чтобы телефон молчал.

И, когда совпадали все эти три несложные составляющие, тихой радости его не было предела. А тут, значит, ехать невесть куда.

С другой стороны… Смена картинки и обстановки, природа, свежий воздух и, главное, лес. Тоже свои несомненные плюсы.

Ладно… Может, отоспишься на природе.

– Во сколько за тобой заехать?

Он услышал, как она смеется, и ему было приятно слышать этот беззаботный смех. В голове завертелась почему-то фраза: «Рад снова слышать твою улыбку»…

– В девять утра устраивает? – уточнила она. – Да?

Конечно, его это устраивало.

После этого она пожелала ему спокойной ночи. Он нажал на телефоне «Отбой» и снова коснулся головой подушки. Ладно, черт с ним, посмотрим, что там за охотничий домик в лесу… Ведь наверняка еще припашет дрова какие-нибудь колоть… Это уж будьте уверены… Но все равно, главное, фотоаппарат не забыть прихватить… Может, чего годного в видоискатель попадется.

Он закрыл глаза и на удивление быстро заснул. И впервые за два последних года ему не приснились Джессика и Клингер. Этой ночью им на смену пришли лес, какое-то озеро и зеленый луг, по которому бегали пара черных доберманов, так похожих на тех, что были сфотографированы на картинке. День был очень солнечным и ласковым, а вода в озере просто волшебно теплой. Такой теплой, что совершенно не хотелось из нее вылезать на песчаный берег. Было в этом дне что-то неуловимо особенное, яркое… И сон тоже был особенным.

Он был цветным.