Текст книги "Цветные сны"

Макбейн посмотрел на федерала долгим изучающим взглядом. Он что, издевается, что ли? А не скажешь – морда серьезная, как у папы Римского во время Рождественской службы. Вот если бы улыбнулся… Хотя бы едва-едва заметно, одними глазами… Или по губам скользнул бы лишь намек на улыбку… Вот тогда точно можно было бы сказать, что он издевается. А так, поди разбери. Билл опустил взгляд, но почти сразу же снова посмотрел на Купера. Совершенно неожиданно он понял, что с удовольствием задушил бы его. Задушил бы собственными руками за это его спокойствие, уравновешенность, невозмутимость. За этот его абсолютно неподражаемый… по-фи-гизм.

Макбейн скупо кивнул, скрипнув зубами, но с места не сдвинулся. Нечего идти у этого умника на поводу.

Осмотр под сиденьями тоже ничего не дал. Он заглянул во все щели, где обычно могут прятать наркотики. Обследовал все и ничего не нашел. Может, действительно в бампере? Он кинул на подозреваемого косой, весьма недоброжелательный взгляд и шагнул к переднему бамперу. Проверил. На перчатках остался толстенный слой пыли. Мимо. Билл переместился к заднему бамперу. Снова промах. Вместо наркотиков – все та же пыль. Машину, похоже, лет сто не мыли. Вывернув шею, он умудрился заглянуть в бампер. Сплошная белесая грязь. А за то, что у Купера нет времени заехать на мойку, его к ответственности не привлечешь. Проклятье!

Макбейн медленно выпрямился, посмотрел задумчиво в землю… Черт, неужели наркотиков действительно не было и нет?

Что ж, изначально шикарно выглядевший план-перехват, результатов не дал. Оставался еще шанс найти что-либо после осмотра машины в лаборатории.

И Макбейн был не из тех, кто собирался этот шанс упустить.

XXXIII

ПЕРВЫМ ДЕЛОМ СЛЕДОВАЛО доложиться начальству. Тем более, что начальство уже себе места не находило и металось по своему шикарному кабинету, бросая испепеляющие взгляды почему-то на портрет президента.

Доклад пришлось начать с того, что беспредельщики из внутренних расследований изъяли у него машину. И обыскали рабочий стол.

В то время, пока Макбейн деловито шуровал в полупустых ящиках стола, Купер сохранял философское спокойствие. Хотя все это было забавно и унизительно одновременно. Хорошо хоть он был готов к такому повороту, и забавность преобладала.

Однако и незаслуженного унижения он ни забывать, ни прощать не собирался.

Поэтому Эрик мысленно внес и то, и другое в список долгов Клингера, затем заварил себе чаю и, попивая его, стал наблюдать за выражением лица Билла.

Сначала лицо было азартным и явно самоуверенным. К осмотру содержимого ящиков он приступил с нескрываемым энтузиазмом.

Потом на физиономию Макбейна вползло легкое недоумение.

По мере того, как заканчивалось то, что хранилось в столе (а хранилось там пока что совсем немного), легкое недоумение превратилось в качественный poker-face профессионального картежника.

Результатом обыска стал ноль – категоричный и круглый.

Новоиспеченные напарники-сослуживцы тоже находились в их общем кабинете и косились на Уильяма самым неласковым образом. Ни один из них не сомневался – то, что сейчас происходит, все это гнусная подстава. Просто кто-то точит на Эрика зуб.

– О результатах обыска машины я сообщу вам отдельно, агент Купер, – заверил на прощанье Билл. – За дальнейшими же указаниями касательно службы вам необходимо обратиться к директору Кингу.

– Спасибо, что сказали, – Эрик ему поклонился. – А то я не догадывался.

Макбейну пришлось смириться и с данным пассажем. Но про себя он решил, что оппонент рано или поздно за это ответит.

Дэн, встретив подчиненного практически сразу на пороге кабинета, устроил ему показательный разнос. Куперу влетело и за анонимку, и за неприятный разговор, который случился у директора с сотрудником Отдела профессиональной ответственности. Эрик и без подсказок понимавший, что от него требуется, покорно кивал и на все обвинения начальства реагировал коротким «Да, сэр». Только один раз он сказал «Нет, сэр», и Кинг внутренне расслабился – это был ответ на завуалированный вопрос о том, нашел ли Макбейн что-либо в машине во время первоначального осмотра.

– Мистер Кинг, агент Макбейн сказал мне, что дальнейшие распоряжения касательно службы я получу у вас, – подчиненный чуть пожал плечами. – Я могу вернуться на рабочее место или?..

– Или, – отрезал Кинг. – Отправляйся домой. А я подумаю, что мне с тобой делать.

– Спасибо, сэр. Я так и сделаю, – заверил его Купер. – Поеду домой и, благодаря сокращенному дню, посмотрю какое-нибудь хорошее, интересное кино. Поищу специально что-нибудь о том, как честным людям подкидывают наркоту.

Он не опасался того, что фраза прозвучит двусмысленно – он этого и добивался. И при этом он прекрасно понимал, что эту фразу в его исполнении серьезно воспримет только директор. Все же прочие услышат в ней только обиду и злую иронию острого на язык агента, попавшего под подозрение.

Дэн встретился с подчиненным взглядом, чуть кивнул и, отвернувшись к окну, громко сказал:

– Я надеюсь, агент Купер, что, если мне понадобится, я найду вас дома.

– Безусловно, сэр. Адрес, если что, прежний.

– Свободны, агент Купер, – Кинг постарался вложить в интонации максимум небрежной начальственной снисходительности.

– А вот об этом я постоянно забываю, – намеренно огрызнулся Эрик цитатой2727
  Х/ф «Несколько хороших парней» («A few good men»), реж. Роб Райнер (Rob Reiner)


[Закрыть] и вышел из кабинета.

Домой федерал явился в приподнятом настроении. На этой же нелогично радостной волне он поведал Глории, что Клингер активизировался и начал действовать.

– Наш перекроенный дружок решил взять меня за жабры, – сообщил он, включая на кухне чайник.

– Именно поэтому ты такой довольный?

– Не, довольный я потому, что первая его попытка провалилась. А еще я довольный, что шеф меня понял и вечерком, видимо, заглянет на огонек посмотреть со мной кино.

Глория сначала даже не поверила ему – ей показалось невероятным то, что директор регионального Бюро вот так запросто может нанести визит своему подчиненному. Для нее это было аналогом сошествия божества с Олимпа локального масштаба.

– Дэн Кинг приедет сюда, к тебе домой? Я не ослышалась?

– Нет, не ослышалась. А что это тебя так удивляет? Правда, познакомить я вас не смогу – в целях конспирации тебе придется отсидеться в гараже. Возьмешь телефон, посмотришь мультики. Интернет туда добивает.

«Какие мультики?!» – хотелось воскликнуть ей в первое мгновение. Но затем она лишь растерянно улыбнулась, признав, что он прав.

Директор приехал в восемь, и Купер, следивший за подъездной дорожкой, тут же возвестил:

– Полундра!

Глория скользнула в гараж. Эрик включил там подсветку и перед тем, как закрыть дверь, что выходила в прихожую, показал подопечной вздернутый кверху большой палец.

– Ты уверен, что в лаборатории ничего не найдут? – это было первое, что спросил Дэн, войдя в дом.

– Уверен, – кивнул подчиненный. – Машину я сначала помыл, и не на автоматической мойке, а на ручной. А потом сразу же снова сделал ее грязной. Лично в бампер пыль сыпал. Макбейн вообще ничего не заподозрил.

– Мне иногда кажется… – будто взвешивая каждое слово, сказал директор и сел в гостиной на диван, – что, если бы ты захотел обвести меня вокруг пальца и в каком-нибудь деле сыграть на два фронта, тебе бы это без особого труда удалось. М-да…

Купер настороженно глянул на него. Это он случайно сказал или с каким-то тайным умыслом? Просто так или на что-то намекает?..

– Шеф, ты это серьезно?

– Абсолютно. Сыпать грязь в бампер! Я поражаюсь твоей изобретательности и какой-то… – Кинг повращал кистью, подбирая определение, – какой-то совершенно великолепной, просто потрясающей ушлости.

После замечания о двух фронтах в душе моментально остался какой-то поганый, паскудный осадок. Человек тебе доверяет, верит, а ты… А, может, рассказать ему о Глории?.. И будь, что будет?.. Шеф, он… человек с понятиями… он проникнется ситуацией… Возможно, даже поможет. А вдруг Вашингтон пронюхает? Они ж его тогда с потрохами сожрут! И ничего у него не останется: ни идеального послужного списка, ни пенсии, ни выслуги лет. Нет, так человека подставлять нельзя. Лучше уж самому. Сам заварил эту кашу – сам теперь и расхлебывай.

За себя Эрик почему-то абсолютно не волновался. Ну раскроют, ну возьмут с поличным за недвусмысленную ситуацию «И вашим, и нашим». Но, во-первых, пускай сначала докажут причастность. А, во-вторых… Что, во-вторых? А, во-вторых, «во-вторых» не будет. Ну а если все ж раскроют… Ну да, неприятно. Ну уволят из родимого Бюро, так сказать, с позором (при этом, главное, все же испортить им праздник и улыбаться). Ну и что? Он в хоккей играть пойдет. Так что без работы не останется, да и вообще еще неизвестно кто пострадает больше – он или Бюро. Да и частным сыском всегда заняться можно.

Если не посадят, конечно.

– Эй, Купер! Чего задумался?

Федерал встряхнул головой и перевел взгляд на шефа. Тот смотрел на него с удивлением.

– Говорю, говорю, а потом замечаю, что ты меня просто не слышишь, – директор два раза хлопнул в ладоши, призывая к концентрации внимания. – Влюбился, что ли?

– Влюбился? – Эрик нахмурил брови. – Влюбился… Это как?

– Ладно, брось придуриваться. Я тебе говорю, что Деятеля надо брать. Предъявлять официальное обвинение. Экспертизы ему в нос, под белы рученьки подхватить и вперед, в кутузку. Совершение тяжкого преступления налицо.

– Экспертиз мало, – возразил Купер. – Я хочу найти того, кто подкинул мне наркоту. И, я уверен на все сто, здесь, – он постучал пальцем по диску, – этот человек обязательно засветился. Я его найду, потому что по части хирургов – абсолютный «глухарь». Во-первых, операцию делал наверняка человек без лицензии. А, во-вторых, наверняка не из Штатов или Канады. Он может жить в любой точке мира, а на данный момент это выше моих сил – быстро-быстро-быстро перелопатить всех пластических хирургов света, кто лишился по той или иной причине лицензии.

– Естественно, – усмехнулся Дэн и указал на телевизор. – Ладно, давай, показывай свое кино о том, как подкидывают наркотики.

Эрик включил телевизор и подсоединил к нему диск, изъятый в магазине. Вооружился пультом, открыл список папок… Так, и где здесь запись с седьмой камеры? Вскоре искомое было найдено, он запустил запись и глянул на изображение. На экране была видна часть полупустой стоянки, а в самом низу чернела короткая полоска с указанными на ней датой и временем записи.

– Восемь утра… Не, рановато. Я заезжал в магазин где-то около половины седьмого вечера. Значит, мотаем на вечер, часов на шесть. Подозреваю, что именно там они наркоту и подсунули. Больше, вроде, негде.

Отыскав нужное время, он воспользовался видимой перемоткой. По экрану в быстром темпе задвигались автомобили и забегали люди. На месте для парковки неподалеку от седьмой камеры успели «погостить» несколько машин, чьим хозяевам было несложно дойти непосредственно до магазина пешком. В конце концов, на освободившееся после какого-то «форда» место вкатился черный джип, и федерал нажал кнопку воспроизведения, заставив изображение вернуться к нормальному темпу жизни.

– Так, а вот и я, любимый… – прокомментировал Купер, наблюдая за тем, как он, вчерашний, вылез из машины, закрыл дверь и, сделав несколько шагов, исчез из поля зрения камеры.

Минут пять после этого ничего не происходило. Даже на заднем плане ничего не двигалось. Изображение словно замерло, и только сменялись друг за другом цифры на электронном таймере.

По истечении этого времени на экране возникло изображение какой-то чернокожей девушки в толстовке с натянутым на голову капюшоном, которая, небрежно пиная кроссовком камешек, направлялась прямо к джипу.

– Оба-на! Шеф, ты только погляди! Это же девица! – Эрик оглянулся на директора, но тот только приложил палец к губам и произнес: «Ш-ш-ш!»

На вид ей было лет 18-ть или, в крайнем случае, 20-ть. Купер весь моментально подобрался и наклонился вперед, стараясь получше разглядеть человека на экране.

– Типаж незнакомый… Ты не узнаешь?

– Первый раз вижу.

– Вот и я о том же… Но, может, на пакете пальчики обнаружатся?..

– Да? – прищурился Дэн. – И часто в подобных случаях на пакетах оказываются пальчики?

– Не-а, – глянул на него подчиненный. – Но ведь у каждого правила есть исключения. Стив вон оставил пальчик на карандаше и стакане. Вдруг снова повезет? Кстати, а что ты Макбейну скажешь, когда он узнает, что наркота все же была?

– Скажу, что работать лучше надо.

Девица на экране, особо не стесняясь, подошла к джипу. В этот момент у нее, видимо, развязался шнурок, и ей пришлось присесть на корточки прямо у заднего бампера автомобиля. Протянув руки к кроссовке, она быстро оглянулась по сторонам и вытащила из-за пазухи черный сверток. Еще раз осмотревшись, она засунула сверток в бампер и, повозившись у машины буквально несколько секунд, выпрямилась и пошла прочь от места парковки. Девица опустила руки в карманы куртки и снова подцепила носком кроссовка камешек. Она удалялась совершенно спокойно и неторопливо.

Купер щелкнул кнопкой, изображение мигнуло и погасло.

– Что скажешь? – полюбопытствовал директор, откидываясь на спинку дивана.

Эрик коротко, выразительно пожал плечами и так же коротко и не менее выразительно резюмировал:

– Сволочи.

XXXIV

ВЫЯСНИТЬ, КТО ТАКАЯ эта таинственная незнакомка с записи сразу не удалось. Вернее, удалось выяснить, что в базе данных полиции и ФБР она не значится, потому как ранее, видимо, не совершала ничего незаконного. Это очень сильно осложняло дело, портило настроение, и вообще хотелось бросить все и бежать в церковь ставит свечки святым, чтобы эксперты-дактилоскописты обнаружили на пакете с наркотиками отпечатки пальцев идеальной представительницы современной молодежи.

Безуспешно побившись над проблемой установления личности, Купер задумчиво и бессмысленно пощелкал клавишами компьютера и, осторожно выглянув из-за монитора, посмотрел на своих коллег.

Холта на месте не было – самый старший из федералов где-то что-то выяснял. Наверняка, под Глорию копает… Столы Мендозы и Роделло стояли друг напротив друга. Луис рылся в ящике в ворохе бумаг, а Лэсли что-то писал, время от времени мечтательно поглядывая в окно.

Хорошо им… Сидят и в ус не дуют. Работают, понимаешь… А тут, буквально за соседним столом, стратегический план по освобождению плененных рейнджеров разрабатывается. И хоть бы кто помог! Никто, ни единого человека. Опять один… Один. Впрочем, за минувшие 2 года он привык к этому одиночеству.

Ладно, нечего тут рассусоливать. Пора рейнджеров вытаскивать и лошадь. Правда, хочется надеется, что напарники еще живы, а лошадь пока что не отправили на мясокомбинат на колбасу. Ну что за юмор!..

Эрик выполз из-за своего стола, снял с вешалки куртку и открыл дверь.

– Эй, ты куда? – окликнул его Роделло.

– Да так… Скоро приеду, – и дверь за Купером закрылась.

– Нет, ну вот ты скажи, – возмущение Лэса обрушилось на Мендозу, – как с таким работать?!

Собственно, плана как такового все равно у него не было. То, что он задумал, планом назвать было нельзя. Это не план. Это просто элементарная афера, причем достаточно рисковая, но ничего более разумного ему в голову не пришло. Он прикинул, посмотрел, повертел идею справа налево и сверху вниз и вдруг понял, что может покончить со всем этим одним махом. Буквально. По-македонски. Ведь все, что требуется, у него есть.

Ему всегда казалось, что Александр Великий поступил очень остроумно и делово, разрубив гордиев узел. Не стал тратить время на хитросплетения кизилового лыка, и тем самым сэкономил это самое время и себе, и другим. Маханул мечом и пошел завоевывать Азию. И таки завоевал ее.

И какая, к черту, разница, что там болтал этот болван Гордий или его оракулы?

Однако для осуществления задуманного сначала было необходимо разжиться вовсе не мечом, а машиной – поездка предстояла загородная.

По шоссе ехать было – сплошное удовольствие. Служебный «форд» бежал по широкой асфальтовой ленте почти что сам и в управлении практически не нуждался. Поэтому можно было в очередной раз просчитать то, чем грозит обернуться задуманная авантюра и каковы могут быть ее последствия. И очередной раз привел его к одним и тем же приятным выводам – провала быть не должно. Хотя если рассказать об этом Дэну… Он бы точно минут за 10-ть поседел бы. Так что лучше ему не знать.

Времени на дорогу ушло всего ничего – меньше часа. «Форд» на секунду притормозил перед дорожным указателем, и Купер внимательно изучил все надписи. Ну да, все верно – вон лес начинается, и там должна быть дорога.

Дорога была на месте, и поднималась чуть в горочку. Минут через пять загородное шоссе скрылось за густой зеленью елей, и лес обступил машину со всех сторон. На лежавшую впереди дорогу падали косые лучи весеннего солнца, разрисовывая серый асфальт светлыми прямыми линиями.

Ворота перед мордой «форда» возникли почти внезапно. Просто лес вдруг закончился, и дорога ускользнула под железную ограду, украшенную замысловатым узором из цветов. Машина остановилась, и Эрик посмотрел на ворота. Внушительно. Заставляет ощутить собственную ничтожность. Аж внутри все замирает. Он взглядом обшарил верхнюю грань ограды и обнаружил две камеры. Ну естественно!

Федерал повернул голову и увидел слева, как раз напротив дверцы водителя переговорное устройство. Он протянул руку, нажал кнопку и стал ждать. Как не странно, но устройство ожило мгновенно. Из динамика донесся шорох, что-то щелкнуло, и чуть приглушенный голос произнес:

– Слушаю вас. Чем могу помочь?

Ответ был заготовлен уже давно и не раз прокручивался в голове, поэтому не заставил себя ждать:

– Добрый день. Я хотел бы видеть мистера Клингера.

– В расписании мистера Клингера сегодня нет запланированных встреч. Вряд ли он захочет с вами встретиться.

– Не волнуйтесь, захочет. Вы просто скажите, что приехал Купер, – он высунулся в окно и, улыбаясь во весь рот, помахал рукой в камеру. – Купер – это я. Он в курсе.

– Хорошо, я попробую. Подождите, – ответил динамик, и устройство умолкло.

Эрик кивнул камере и стал ждать, барабаня пальцами по рулю. Он поглядывал по сторонам, прислушивался к доносившимся голосам птиц и гадал, какова будет реакция Клингера.

Ждать пришлось не слишком долго. Джек на удивление быстро сообразил, кто явился к нему с визитом. Вот только вряд ли с официальным.

Железные ворота бесшумно раскрылись перед «фордом», и машина вкатилась за ограду. Автомобиль поехал вперед по дороге, вдоль которой с обеих сторон тянулись фигурно подстриженные кусты. Вокруг все было тихо, спокойно, достойно и абсолютно безлюдно. Словно никто и не жил здесь вовсе.

Федерал беспрепятственно доехал вплоть до самого дома и остановил машину перед парадными дверьми. Заглушил двигатель и осмотрелся. Никто не вышел ему навстречу и не указал, куда следует идти. Не было видно не то что самого Деятеля, даже охранники его и другие представители банды не показывали носа. Особняк сонно дремал в лучах солнца.

– Понятно, – констатировал Купер, открывая дверцу. – Флажков и дудок не будет. Музыкальным оформлением надо было озаботиться самому. Ладно.

Он с силой надавил ладонью на клаксон, и над ухоженным парком с ревом пронесся трубный гудок. Это не помогло – никто так и не появился. Он снова нажал на клаксон и не стал убирать с него руки.

– Вылезайте, гады. Я приехал.

Клаксон все гудел и гудел, а Эрик все не убирал с него руки, несмотря на то, что стало слегка закладывать уши. Однако как оказалось, уши стало закладывать не только у него. Об этом красноречиво свидетельствовал тот факт, что из-за угла дома выскочил какой-то серьезный на вид парень и, подбежав к машине резвой рысью, замахал на него рацией, что держал в руке.

– Все, все, все! Вылезай и пошли.

– Так бы сразу, – гость захлопнул дверцу и двинулся вслед за охранником.

Один, с рацией. Значит, где-то по кустам прячутся еще несколько, кому доверена охрана территории усадьбы. А вообще нехилая такая система безопасности у владельца простой мастерской по производству мебели.

Глядя в спину сопровождающему, федерал сосредоточился и собрался с мыслями. От его недавней веселости не осталось и следа. Нервы натянулись и зазвенели как тугие упругие струны. Взгляд стал настороженным и внимательным, какой бывает у охотника, когда он подбирается к самому логову дикого зверя. Но он, не в пример охотнику, зашел еще дальше – он проник в само логово и был готов к встрече с его обитателем. Об этом постоянно напоминали холодок внутри и пробегавшие по спине мурашки.

Однако страха больше не было. Страх остался там, в служебном коридоре, перед дверьми комнаты допросов.

Зверь оказался на месте. Одетый по всей форме, он бегал с теннисной ракеткой, отбивая атаки партнера по игре.

Перед тем, как исчезнуть охранник указал рацией на белый столик с витой ножкой под зонтиком и сказал:

– Подождите здесь.

Эрик проводил его взглядом, проследил за тем, как он исчез за углом дома и, чуть развернув стул, уселся на него в тени широкого зонтика. Потом изучил то, что стояло на столике. Два высоких стакана – один пустой, другой наполненный до половины еще пузырящейся «кока-колой». Три бутылки – одна с названным уже лимонадом и две непочатые с минеральной водой: с газом и без. Очки в тонкой оправе. Пригнувшись, он посмотрел сквозь стекла – конечно обыкновенные, без диоптрий. Блюдо с фруктами: бананы, яблоки, виноград. Стандартный набор. Он подтянул к себе блюдо и, отщипнув несколько виноградин покрупней, попробовал их на вкус. Сладкий… И без косточек. И, похоже, не отравленный. Он наморщил нос. Такая подозрительность – это уже нездоровый признак. Деятель, похоже, знает толк не только в картинах, но и в фруктах.

Он перевел взгляд на игроков, продолжая за счет давнего врага без зазрения совести повышать в организме уровень глюкозы и калия.

Купер не разбирался в теннисе, но ему показалось, что Клингер играет достаточно прилично. По крайней мере, бегал он намного быстрее своего крупного и какого-то неповоротливого соперника. Хлоп – мячик справа, хлоп – мячик слева. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Яркий салатовый мячик, перелетавший через сетку, напоминал маленькую комету. Эрик посмотрел на Джека. Ловко это у него получается.

И, что характерно, никаких перчаток на руках у него в этот раз не было.

Клингер играл и, казалось, даже не замечал, что кто-то удобно расположился под зонтиком. Но так только казалось. Он прекрасно видел и своего незваного гостя, и то, как он наблюдает за игрой, и особенно то, как он нагло ест виноград.

В первое мгновение, когда охранник сказал, что с ним ищет встречи некий Купер, Клингер не поверил ему. Он в тот момент наливал себе лимонад и, если бы не бдительность Сэма, что стоял рядом, ожидая начала игры, он перелил бы «кока-колу» через край, потому что рука замерла над стаканом. Купер?! У ворот его дома?! Но этого не может быть! Этого не должно быть! По его расчетам, Куперу полагалось находиться как минимум в камере предварительного задержания и быть отстраненным от ведения дела о медальонах. Однако если он здесь, значит… Значит, расчет где-то был неправильным. А это плохо. Это свидетельствует о том, что он недооценил противника.

Виноград исчезал с блюда просто с астрономической скоростью, и это стало злить хозяина дома. Его подачи становились все сильней и мощней, а атаки на партнера по игре все яростней. Сэм едва поспевал замечать, в какой сектор площадки летит мячик. Сопротивляться было все сложней. Начальник охраны еле сумел отбить мячик самым кончиком ракетки, но все же отправил его по другую сторону сетки. Джек рванул ему навстречу, выкинув руку, успел подставить под мячик ракетку, но тот, отскочив, ткнулся в квадраты сетки. Она упруго оттолкнула его, и мяч, пружинисто подпрыгнув, упал на площадку.

Неотраженная атака окончательно вывела бизнесмена из себя, и он, круто развернувшись, ринулся к столику под зонтиком.

Эрик видел его стремительное приближение, и сердце застучало быстро и гулко. На мгновение захотелось поддаться то ли испугу, то ли элементарной панике, вскочить и броситься к машине. Вот только вряд ли выпустят его сейчас отсюда так же легко, как впустили.

Клингер обрушился на гостя лавиной:

– Что тебе надо? Ты чего явился? Кто дал тебе право вторгаться на частную территорию?

Купер внешне спокойно оторвал от основательно полысевшей грозди еще несколько ягод, съел их и только после этого сказал:

– Брось, Джек.

Бизнесмен вздрогнул при прозвучавшем имени «Джек», потому что уже успел основательно отвыкнуть от этого обращения. Джек… Он с силой сжал рукоятку ракетки и, шагнув в сторону, сорвал со спинки второго стула белое махровое полотенце. Коротко глянул на Эрика, что-то процедил сквозь зубы и бросил полотенце себе на шею. Потом взял со стола высокий стакан с лимонадом и, запрокинув голову, стал пить его большими глотками.

Купер чуть наклонился в сторону и посмотрел, чем занят партнер по игре. Тоже старый знакомый, Сэм. Тот стоял чуть поодаль и, похожий на хорошего сторожевого пса, наблюдал за тем, как развиваются события.

Федерал подождал, пока бизнесмен осушит весь стакан до дна и простодушно спросил:

– Чего это ты сердце не бережешь?

Он поймал недоуменный взгляд Клингера и пояснил:

– После занятий спортом, требующего хорошей выносливости, – а теннис как раз к ним относится – пить нельзя как минимум час. Иначе сердце посадишь. Это я тебе как бывший хоккеист говорю. Странно, все спортсмены это знают.

– Спасибо, что просветили, агент Купер, – хозяин, успевший и сумевший взять себя в руки буквально за пару минут, уселся на стул по другую сторону круглого стола и положил на его поверхность ракетку. – Извините меня за несдержанность. Я просто разозлился из-за игры и к тому же вспомнилось посещение заведения, где вы работаете… Чем могу помочь?

Эрик навалился локтями на стол.

– Кончай ломать комедию, Джек, – он в упор посмотрел на Клингера. – Я знаю, кто ты, а ты знаешь, кто я. Подумаешь, рожу поменял! На тебе по-прежнему висит убийство агента ФБР и еще куча более мелких грехов. И вот это по-настоящему важно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите… – Клингер попытался изобразить удивление.

– Я тебе еще раз повторяю – кончай меня лечить, – его голос стал жестче. – Глория мне все рассказала. И видео твое тоже у меня.

Джек замер. Напрягся каждый мускул лица, превратив его в застывшую гипсовую маску. Лицо как будто стало мертвым, и на нем живыми остались только глаза. Эти глаза смотрели на того, кто сидел напротив. Смотрели недоверчиво, изучающе, оценивающе, испытывающе, будто проверяли, не являются ли прозвучавшие слова обыкновенным блефом.

Их взгляды встретились, и Клингер понял: нет, не являются. Потому что глаза противника смотрели внимательно, настороженно и вместе с тем иронично и даже насмешливо. Человек напротив действительно прекрасно знал, с кем имеет дело. Врать и разыгрывать спектакль об оскорблении чести и достоинства смысла не было.

Клингер, чтобы хоть что-то сделать, взял в руки ракетку, коснулся кончиками пальцев тугих струн переплетения ее сетки и внезапно понял, что сейчас его нервы натянуты столь же сильно, как и эта сетка.

Эрик внимательно следил за его пальцами: длинными, холеными, ухоженными.

– А от подагры, гляжу, ты уже вылечился? – он не отказал себе в удовольствии вбить в гроб противника дополнительный гвоздь. – А еще говорят, медицина у нас хреновая: дерут крепко, а лечат слегка.

– Что тебе надо? – стараясь, чтобы не дай Бог не задрожал голос, спросил Клингер. Головы он так и не поднял.

– А ты что, не догадываешься? – голос Купера тоже снизился на целую октаву. – Брось, Джек, ты же прекрасно понимаешь, почему я здесь.

– Ты хочешь, чтобы я оставил в покое Глорию? – его пальцы продолжали скользить по сетке ракетки.

– Ты это и так сделаешь. Потому что у тебя ведь нет другого выхода.

– Да? – Джек не удержался от быстрой усмешки. – И кто это так решил? Ты?

– Нет, это ты так решил. И знаешь, когда? Да в тот самый момент, когда сглупил и стал орать Глории, чтобы она даже не пыталась выложить все сослуживцам-копам. Вот где ты прокололся. Всего на мгновение поддался эмоциям, и вуаля – все полетело к чертовой матери.

Он говорил совершенно спокойно, размеренно, легко, и стороннему наблюдателю, не посвященному во все тонкости взаимоотношений этих двух столь разных людей, могло показаться, что они ведут дружескую, не слишком оживленную беседу.

– А если я не сделаю этого? – Джек глянул на федерала и тут же снова отвел взгляд.

– Тогда я пропущу тебя через детектор лжи. Не думаю, что ты настолько сжился со своей легендой, что сможешь провести эту хитроумную штуковину. Это удовольствие ты получишь в дополнение к тому, что мы уже выяснили про твой рост и запломбированные зубы. А еще остается такая великая вещь, как анализ ДНК. Прогресс, Джек, замечательное явление! А по факту до всего этого дело даже не дойдет – ведь мне хватит просто твоих отпечатков, – и Эрик указал на стакан с лимонадом.

– А ты не боишься, что вместе со мной потопишь и Глорию? Ведь ты же не хочешь этого, правильно я понял? Ты ведь именно поэтому и не воспользовался ее показаниями?

– Нет, не боюсь, – Купер мотнул головой и, проигнорировав два последних вопроса, ответил на самый первый. – Потому что, заложив Глорию, тем самым ты прямо-таки во всеуслышание заявишь, что знаешь ее. И знаешь давно. А из этого следует, что ты вовсе никакой не Ричард Клингер, а тот самый Джек.

Клингер протянул руку к бутылке с лимонадом, открыл ее и наполнил стакан. Стеклянное горлышко стукнулось об край, и Джек понял, что у него дрожат руки. Захотелось сжать кулаки и засунуть их в карманы, но у легких спортивных шортов, что были на нем надеты, карманов не было. Вдруг возникло неприятное осознание того, что этот парень, сидящий напротив и смотрящий на него в упор, абсолютно точно прав. Да, недооценил он его, очень сильно недооценил… Тогда, около двух лет назад, на складе, он был какой-то другой. Какой-то более мягкий, менее целеустремленный, менее жесткий. И растерянный. Растерянный до трогательности. Не понимающий совершенно, что ему делать и как.

Совсем другой он был.

А сейчас неожиданно выяснилось, что мальчик повзрослел.

И что ему делать он знал превосходно.

Клингер внутренне собрался и, оторвавшись от разглядывания ракетки, посмотрел на своего противника. Он не знал и не понимал, почему он так боится смотреть на него. Именно, что боится! Если так подумать… Кто он, а кто этот парень? Как высоко взлетел Джек, и где до сих пор ползает Купер? Они же находятся на совершенно разных плоскостях. Однако в то же самое время Купер – это осколок того провала, что он когда-то пережил. Осколок, из-за которого ему пришлось целиком и полностью изменить свою жизнь, начать строить то, что у него было, чуть ли не заново, с нуля. Кирпичик за кирпичиком воссоздавать, поднимать из пепла свою империю: долго, тяжело, мучительно, постепенно, сложно. Вот почему ему страшно смотреть на того, кто сидит по другую сторону стола. Лицо этого человека напоминает ему о былом крахе. Да и… только ли о былом?..