Текст книги "Тень Белого Тигра"

23

Когда Йонг рассказала Нагилю о том, что хочет обхитрить самих Великих Зверей, он выслушал без возражений и ещё долго сидел в молчании. Они расположились на этот раз в собственных покоях, чтобы никого не тревожить криками, если вдруг снова начнут ругаться, но теперь Йонг было неудобно, и Нагиль это чувствовал. Он молчал, уперев подбородок в скрещенные над столом пальцы рук, и смотрел в одну точку, не двигаясь. Гнетущая тишина обволакивала каждый бу в комнате, пахнущей благовониями.

– То, что ты задумала, сложно, – сказал, наконец, Нагиль и поднял к ней взгляд. Йонг кивнула. Её идея требовала вмешательства духов, не иначе. Торговаться с Великими Зверями даже Нагиль никогда не пытался, сопротивляться им у Йонг бы попросту не хватило сил, но хитрость… Переплетённая с личными домыслами и сказками, что хранили прибрежные поселения, хитрость могла переломить привычный уклад жизни и всего Великого Цикла.

Но ни Йонг, ни Нагиль не знали, повезёт ли им в этом.

– Давай поговорим с Рэвоном, – сказал вдруг Нагиль. Йонг моргнула.

– Ты с ума сошёл? Чем он поможет?

Нагиль склонил голову, услышав укор в её голосе. Недоверие его госпожи было понятным, но сейчас о нём стоило забыть.

– Он многое знает. Ты ведь приходила к нему за советом, пока меня не было.

– Я приходила, – поправила Йонг, склоняясь над столом и заглядывая Нагилю в глаза, – потому что спросить о Драконе мне больше было некого.

– Именно.

Нагиль поднялся, протянул Йонг руку. Она взяла его ладонь, всё ещё недоумевая, и, когда он потянул за собой, последовала за ним, чуть сопротивляясь. По дороге, пока Нагиль вёл их длинными коридорами в гостевой дом, где расположился Рэвон, Йонг слегка упиралась, будто раздумывала, сменить ли ей гнев по отношению к бывшему сонбэ.

Смешно, но она ни разу ещё не оставалась с Рэвоном и Нагилем вместе – чтобы были только они втроём. Столько всего произошло между ними на протяжении целого года, такого яркого и неоднозначного, что иной человек мог бы прожить целую жизнь, не пройдя и половины испытаний, что выпало им за короткий срок.

– Нагиль, – позвала Йонг, уже не самым уверенным голосом. Он не обернулся, но сжал её руку.

– Да, минджа?

– Он отравил принцессу Юнмень.

Нагиль сделал несколько шагов, прежде чем ответить.

– Знаю.

– Он сказал мне, что не делал этого.

– Потому что ты бы его возненавидела, скажи он правду.

– Но ведь это ничего не меняет! – Йонг замерла, потянула и Нагиля, чтоб он тоже остановился.

Они стояли в коридоре, ведущем к кухне, и воздух тут пах свежеприготовленным обедом, по полу тянуло теплом, слуха касались приятные звуки: стучала деревянная ложка о толстые стенки чугунного котла, трещал в печи разведённый костер. Между Нагилем и Йонг набухал, точно пузырь, новый спор. Он не хотел ссориться с ней снова – ещё и из-за хёна.

– Он врал мне раньше и соврал об этом тоже, – продолжила Йонг, запинаясь, подбирая слова. – Он потерял моё доверие, когда привёл в Чосон, и потом сделал всё, чтобы я его возненавидела.

– Но ты не ненавидишь его, – возразил Нагиль, будто объясняя ей самой истину, что норовила сорваться с языка. Йонг стиснула его руку, нашла пальцами мозоли от меча на внутренней стороне ладони.

– Почему ты веришь ему? Почему думаешь, что он не предаст, ведь он… Он столько раз обманывал тебя и подвергал опасности, и убивал, и…

– Минджа, – остановил Нагиль и приблизился к ней, встал почти вплотную, закрыл собой поток света, льющийся из окна за его спиной. Йонг вскинула голову. Этикет Чосона не позволял мужчине и женщине стоять так близко друг к другу в месте, где любой мог увидеть их.

Но в этот момент Нагиль думал, что ни он, ни Йонг этому миру целиком не принадлежат и не всегда обязаны следовать его правилам.

– Ты не обязана верить ему. – Слова упали к ногам Йонг, тихие, но твёрдые. – Достаточно верить мне. Рэвон – мой брат, и это не изменилось… – Он оборвал себя, прислушался к размеренному ритму собственного сердца. Проклятье, он действительно верил в то, что говорил. – Мер’тонъ, я должен признать, это не изменилось даже спустя столько лет и столько лишений. Я верю ему, потому что принял это решение на основании многих вещей, и несу за него ответственность.

– Ты не можешь отвечать за него, – слабо возразила Йонг. Нагиль кивнул.

– Если он попробует навредить тебе, я не посмотрю на то, что мы братья, – добавил он тише. – Если нужно будет убить его, чтобы защитить тебя, я это сделаю. Нет. – Нагиль сжал руку своей госпожи, аккуратно коснулся своим лбом её. – Если нужно будет убить всех в Чосоне, чтобы защитить тебя, я сделаю это не раздумывая.

Йонг вспыхнула и спрятала краснеющие скулы в вороте чогори Нагиля. Он был серьёзен и выдавал серьёзные мысли. Нет, опасные, преступные мысли. Узнай об их разговорах хоть кто-то из Совета, им бы пришлось скрываться от властей и законной кары до конца дней своих. «Будь прокляты все советники, – подумал Нагиль. – Если ради любви к своей женщине нужно переступать через законы, значит, их нужно менять».

– Как ни крути, нас с тобой накажут за вероломство, – горько усмехнулась Йонг. Нагиль прижал её к себе, смазанно поцеловал в висок.

– Пускай попробуют. Кто же тогда будет спасать страну? И кому король будет жаловаться на советников?

После этого краткого мига умиротворения Йонг успокоилась и к Рэвону пришла со сдержанным расположением.

Тот встретил их чаем, будто давно ждал.

«Что ж, – подумал Нагиль, садясь к низкому столику на предложенную циновку, – это будет странная беседа».

– Имуги прежде никто не пытался превращать в Дракона, – задумчиво сказал Рэвон после объяснений Йонг. Он переводил взгляд с неё на Нагиля и обратно, ни на ком не задерживая внимания дольше пары мгновений, и Йонг нервничала, наверняка гадая, насколько хёну неуютно делать вид, будто они втроём могут быть друзьями или даже семьёй.

– Да, но история Чосона не знала имуги, – добавил Нагиль. Он не хотел замечать разливающегося по комнате напряжения. Может, его спокойствие поможет и этим двоим. – Йонг говорит о Намерении, которое можно превратить в силу, я хочу знать, насколько это возможно.

– Ну… – Рэвон почесал затылок и повернул лицо к полуоткрытому окну, сквозь которое в дом проникало весеннее тепло. – Скажем так, простой веры недостаточно, чтобы провернуть то, что вы задумали.

С внутреннего двора, куда смотрел сонбэ, тянуло влажной свежестью назревающего сезона первых посевов. Снег давно сошёл, и даже в горах на склонах его почти не осталось, рыбаки говорили о больших уловах на море. Ночью прошёл дождь, смочивший жжённую землю и потушивший погребальные костры. Теперь в воздухе стоял запах тоски по утраченному и надежды на что-то большее, чем бесконечная череда смертей в этой затяжной войне.

Саудадэ. Снова с приходом весны в Чосон Нагиль испытывал именно это чувство.

– Я думаю, в твоих словах есть толк, – наконец сказал Рэвон. – По преданиям, имуги, чтобы стать Драконом, нужно проспать на дне моря тысячу лет. Только у нас нет столько времени. Может, есть что-то, что поможет нам ускорить прогресс?..

– Что такое прогресс? – спросил Нагиль, цепляясь за незнакомое слово. Йонг и Рэвон посмотрели на него с недоумением и тут же оба хмыкнули.

– Священная реликвия? – уточнил хён, так на вопрос и не ответив. – Что-то, что ты ещё не разрушила.

– Что ты разрушила?.. – нахмурился Нагиль.

– Очень смешно. – Йонг скривила губы и продолжать мысль Рэвона не стала, но он сам зацепился за другие свои слова и ахнул.

– Почему мы думаем только об одном предании? В Чосоне есть иные легенды об имуги. Чтобы стать Драконом, ему нужно завладеть жемчужиной. Наверняка среди реликвий какого-то храма стихий может быть…

– Японские торговцы тканями говорили о жемчужине, – задумалась Йонг. Нагиль решил, что проспал какую-то часть разговора, потому что о японцах слышал впервые; и почему его скрытная госпожа не рассказала о них, почему он узнавал всё только сейчас и вскользь. Но его тревога потонула в догадке, вспыхнувшей точно искра. – Может, если я смогу заполучить её, то…

– Постой, минджа, – окликнул её Нагиль. Когда Йонг посмотрела на него, он улыбнулся слабой, грустной улыбкой. – Я не догадывался об этом, но теперь понял вдруг. Проклятая мудан…

Он не закончил фразу: встал из-за стола и вышел быстрым шагом, не закрыв за собой двери. Йонг осталась сидеть рядом с чайным столиком в покоях Рэвона.

Нагиль вернулся быстрее, чем она успела встревожиться, сел перед ней и попросил вытянуть руки. Йонг подчинилась, хотя выглядела сбитой с толку и отчего-то сердитой. Поругались, должно быть: у неё покраснели от злости щёки.

Рэвон облизывал губу с проступающей на ней каплей крови. Точно поругались.

Ей в раскрытые ладони упала деревянная дощечка, хопхэ. Такие были у каждого воина Дракона, у Нагиля и Рэвона, даже у евнухов и служанок во дворце короля в Хансоне.

Именные дощечки служили жителям Чосона указателями, знаком их существования в этом мире. У Йонг такой не было, и она даже не интересовалась, может ли получить себе официальное имя. К счастью, Нагиль позаботился об этом сам.

– Почему ты?.. – начала она, но Нагиль перебил её:

– Я попросил изготовить её для тебя, как только ты вернулась в Чосон. Король издал официальный указ, тебя записали в государственные реестры. Но когда я обмолвился об этом Лан, она потребовала добавить к иероглифам с твоим именем один символ.

Йонг повернула хопхэ лицом к себе, той стороной, на которой были вырезаны ровные тонкие иероглифы ханмуна [85]85
  Кореизированная форма китайского письменного языка; официальный письменно-литературный язык Средневековой Кореи.


[Закрыть]. Нагиль знал, что она не сильно разбиралась в письменности, но Йонг с заметной неуверенностью в голосе прочитала вслух знак, обозначающий «смелость» в её имени.

– Вот. – Нагиль указал на несколько черт внизу хопхэ, составляющих неизвестный Йонг иероглиф. – Лан просила добавить «ёиджу». Это…

– Жемчужина, – поняла Йонг. – Драконья держава, символ его власти, силы, могущества. Только мудрейший Дракон обладает ею, и тот смельчак, что сумеет вырвать жемчужину из лапы Дракона, станет бессмертным.

– Или станет Драконом, – кивнул Нагиль. Йонг уронила хопхэ на подол своей красной чхимы, покачала головой. Нагиль понимал её смятение: происходящее не укладывалось в сознании. Вот так просто?..

– Ты станешь ёиджу Чосона, Сон Йонг из Священного Города, – произнёс Нагиль серьёзно и тихо, но слова прозвучали оглушающе в заполнившей комнату тишине. – И обретёшь силу, которая вырвет имуги из твоего тела.

Йонг смотрела на него искрящимися в утреннем свете глазами, в них угадывался металлический блеск, у неё дрожали губы. Кажется, она раздумывала, хочет расплакаться или расхохотаться. Нагиль принял бы сейчас любую её эмоцию. Но она вдруг сказала:

– Мне надо на тренировку к Дэквану, раз уж он приехал с тобой.

Рэвон позади неё фыркнул, даже не скрываясь.

– Хубэ, ты к Третьему Когтю ходишь вышиванием заниматься?

Йонг дёрнулась, будто слова Рэвона превратились в хлыст и ударили её вдоль позвоночника, даже зашипела, стискивая зубы.

– Оставь свои шутки, Ким Рэвон, – процедила она по-настоящему злым голосом. – Иначе я не сдержусь и покажу на тебе, чем занимаюсь. Не для того я натираю мозоли и набиваю себе синяки, чтобы такие, как ты, ставили меня на смех.

– Ох, я и не пытался ещё… Но разве женщинам в Чосоне не положено вышивать или, не знаю, рисовать тушью, чтобы быть покладистой женой?

– Хён, – предупреждающе рявкнул Нагиль. Йонг вскочила на ноги и, не оборачиваясь, ринулась прочь из комнаты.

Нагиль обернулся, наблюдая, как она уходит прочь по коридору, сердито топая ногами. Её реакция была странной: обычно она не оставила бы подобное замечание без ответа.

Рэвон удивлённым не выглядел, когда Нагиль на него посмотрел.

– Что ты сделал? – спросил Нагиль хмуро.

– Сер арбо [86]86
  Всё в порядке, всё по плану (драконий язык).


[Закрыть], – сказал тот на выдохе и усмехнулся. – Ты же хотел поговорить о мастере Го.

– Верно, – кивнул Нагиль.

Верно. О поведении хёна он поговорит позже.

– Мне доложили, что он готовит нападение, но мы не можем вычислить его с моря и пока не готовы выставить против него даже малый флот.

Рэвон опустил ладонь на стол, провёл черту между собой и Нагилем.

– Это всё равно не сработает, ты же понимаешь? Пусть Йонг возлагает на корабли хоть какие надежды, мы оба знаем, что, пока мастер Го живёт, эта война не закончится. А жить он будет ещё очень долго и сможет призвать новые силы и совратить новых людей.

– Ты предлагаешь убить его, – не спрашивал, утверждал Нагиль. – Смелое предложение от того, кто служил ему несколько лет.

– Эй, – воскликнул Рэвон, – сейчас я единственный, кто знает слабые места нашего дорогого мастера, а ты решил себя в обвинители записать? Ирмо [87]87
  Брат (драконий язык).


[Закрыть], долго будешь делать вид, что злишься?

– Не начинай. Прошли времена, когда ты мог переспорить меня и сделать крайним. Я доверяю тебе, но также я помню, что ты натворил. Поэтому оставим бессмысленный спор, я достаточно тебя защищал все эти дни.

– Перед Сон Йонг? – Улыбка, скользнувшая по губам Рэвона, Нагилю неожиданно не понравилась. Верно, они прежде не обсуждали Йонг, если дело не касалось имуги и Драконов, но сейчас Нагиль вдруг вспомнил, что связывает их всех не только неудачное покушение, ритуал и разделённое в прошлом на троих горе.

– Я не собираюсь говорить о ней с тобой, – оборвал Нагиль хёна. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Вернёмся к мастеру Го.

– Как скажешь, – хмыкнул Рэвон.

Нагиль мог бы спросить, зачем хён выставляет себя большим негодяем, чем мог бы выглядеть, и почему не пытается наладить отношения с Сон Йонг, но посчитал это бессмысленной затеей. Он был уверен, что это Рэвон задел чем-то Йонг, а не сама она сбежала, почти горя от сдерживаемого гнева.

– Нам надо подпустить его совсем близко к берегу, – сказал Рэвон, вырывая Нагиля из угрюмых мыслей. – Ты помнишь мастера Го, он хитёр и надменен, а японцы у него в подчинении больше всего боятся бесчестия. Сыграть на их тщеславии будет просто, но тебе придётся пожертвовать людьми, чтобы перехитрить мастера.

– Я не стану рисковать своими людьми. Исключено.

– Тогда не видать тебе головы мастера Го, как и победы, – отрезал Рэвон. Нагиль резко выдохнул, гоня по комнате ледяной воздух из лёгких. – Ты хочешь убить его или нет?

– Я могу сам разобраться с…

– В прошлый раз он устроил тебе ловушку из овечьей крови, – напомнил Рэвон, и Нагиль поёжился. Столкновение Дракона с японскими кораблями в бухте Ульджина было болезненным воспоминанием, о котором не хотелось думать. Но теперь он на эту уловку не поведётся.

– Должен быть другой способ, – сказал Нагиль твёрдо. Рэвон беззаботно махнул рукой.

– Ну, у тебя есть еще несколько недель, потом мастер Го наберётся смелости напасть на Ульджин с большими силами, а не так, как сделал это две ночи назад. Ты же понимаешь, что он просто пугал вас?

Проклятье. Если бы сейчас рядом был Чунсок и всё слышал, он бы сказал, что упрямство ёнгданте не поможет им победить. Возможно, даже Чунсок согласился бы с тем, что хитрость и изворотливость Ким Рэвона – то, что им нужно.

У Нагиля было время, чтобы решить, что делать.

– Хорошо, – выдохнул он. – Давай разберёмся с военачальниками.

– На море тебе следует опасаться только одного человека после мастера Го, – покивал Рэвон. – Это адмирал Тодо Такатору…

Когда Нагиль вернулся к себе, был поздний вечер. Йонг сидела у стола, уперевшись лбом в сжатую в кулак ладонь, и дремала. Ох, минджа…

Он подошёл едва слышно, чтобы не потревожить её, но она всё равно почувствовала его приближение и выпрямилась за мгновение до того, как Нагиль коснулся её плеча.

– Устала? – спросил он, лишь бы занять пустоту, расползающуюся по всему его телу. Йонг посмотрела на него снизу-вверх и слабо кивнула.

– У Дэквана никак не расслабишься, он очень строгий учитель.

Нагиль вспомнил издёвку, брошенную Рэвоном, и покачал головой. Лучше бы его женщина колола себе руки иглой, вышивая цветы на шёлковых лентах, чем проводила часы под открытым небом, махая мечом до изнеможения. Он и прежде считал, что Дэкван слишком строго обходится с упрямой госпожой, даже если в её теле сидел имуги и придавал ей сил. Сейчас змей ослаблял её – так стоило разве заниматься с тем же рвением, что и прежде?

– Минджа, лучше бы ты в самом деле променяла лук и стрелы на кисть и тушь, а меч на иглу, – вздохнул Нагиль. Йонг неожиданно вспыхнула.

– Лучше бы ты не слушал Рэвона, этот ублюдок… – Она дёрнулась, прижала руки ко рту. Неприятное предчувствие, что захватило Нагиля утром в комнатах Рэвона, вновь напомнило о себе. Он подбирал подходящее слово, чтобы описать свои ощущение, думая, что может наговорить лишнего, но вид Сон Йонг, такой уставшей и всё ещё злой, дополнил картину окончательно.

– Что он сделал? – зарычал Нагиль. Его почти затрясло, Йонг успела перехватить его руки, притянуть к себе – иначе он бы ринулся искать брата. Гнев застилал глаза, хотя Йонг ничего ещё не сказала.

– Оставь, – наконец прошептала она, и стало только хуже. Нагиль заскрипел зубами, жар, вернувшийся к ночи в тело, заполнил собой и грудь, и лёгкие, забурлила от ярости кровь.

Он сжёг секретаря Империи и весь дворец в Хэнджу за одно только скверное слово в сторону Сон Йонг и не видел причины оставлять в живых брата, которого и так все считали предателем. Никто его не осудит за гнев, никто не заступится за этого смертника.

– Нагиль, – позвала Йонг глухо. Настолько сильно стучала у него в ушах кровь, что он слышал голос Сон Йонг как сквозь толщу воды. – Нагиль, забудь. Я сама ему язык вырву, как будет возможность.

– Я хочу сделать это сейчас.

– Нагиль.

Он резко выдохнул, медленно вдохнул. Не помогло: злость клокотала в горле, жгло так, будто он собирался спалить хотя бы ширму, которая закрывала окна в комнате.

– Забудь. – Сон Йонг пожала плечами и потянула Нагиля в тень, куда не доставал свет от факелов, в которых уже затихало пламя. Он шёл за ней и злился.

Глупец. Весь день думал о Йонг, хотя у него были вещи, требующие внимания. Он обсуждал с Рэвоном, этим предателем, дальнейшие планы, звал в помощь Дэквана, созывал Лапу Дракона на совет, наблюдал, как занимаются его воины и как ладят между собой чосонцы и люди Империи. Он посвятил прошедший день делам войны – и всё равно думал о том, как вернётся вечером в комнаты и найдёт в них Сон Йонг.

А теперь она успокаивала его, а он злился. Проклятый Рэвон.

За время разлуки – очередной, долгой, изматывающей разлуки – Нагиль часто представлял себе, как вернётся и будет рядом с Сон Йонг, и, хотя днём он старательно избегал любого воспоминания о тепле её тела и гладкости кожи, по ночам эти мысли пробирались ему под рёбра и царапали изнутри кости. Он думал об этом так много, что теперь, когда Йонг действительно сама стягивала с него одежду и складывала аккуратной стопкой рядом с футоном, Нагиль на короткое мгновение решил, будто ему всё мерещится.

– Ткань влажная, – сказала Йонг тихо. Нагиль вдруг смутился, опустил глаза вниз, на свои руки, которыми держался за её плечи. Вот же слабовольный мальчишка: опирается на женщину, которую должен защищать.

– Я смыл с себя пот и грязь, не хотел, чтобы тебе было неприятно, – объяснил он и сам себя оборвал. Ну что это? Зачем эти слова, словно его госпожа спрашивала причину?..

– Знаешь… – вдруг усмехнулась она чуть дрожащими губами: нервничала. – В том мире, откуда я пришла, не все мужчины следят за собой так, как ты в Чосоне.

Нагиль хотел спросить, о каких мужчинах Йонг говорит, но смял эти обиды и бросил прочь, когда она стянула с себя ханбок и осталась в нескольких слоях нижних одежд. Проступал силуэт женского тела сквозь тонкую ткань соджаксама, в изломе воротника виднелись тонкие кости ключицы, обтянутые бледной кожей с едва заметными голубыми венами на ней. Нагиль провел по плечам Сон Йонг тёплой рукой, и она вздохнула и вся разом обмякла.

Она прижалась к нему резко, без предупреждения, и Нагиль даже оступился, запинаясь о складки футона под ногами. Он осел, осторожно притянул к себе Йонг, целуя. У неё были сухие губы, потрескавшиеся на холодном весеннем ветру, и Нагиль целовал её так аккуратно, как мог, потому что боялся, что ей будет больно. Но Йонг нетерпеливо выдохнула, прижалась к нему сильнее и распахнула рот. А потом уложила его на спину и села сверху, глядя на него затуманенными глазами, в которых плескалась вода Великого моря. Нагиль жалел только, что не успел раздеть её совсем, они так и остались в нижних одеждах, и та белела в темноте на теле Сон Йонг.

Нагиль изловчился, стянул с её плеч соджаксам, нашёл пальцами голую кожу живота, груди, несильно сжал её свободной рукой, второй зарылся ей в волосы. Заскользила между пальцами костяная пинё, выпала из пучка и покатилась по полу. Волосы Йонг заслонили от Нагиля весь остальной мир.

Она прижалась к Нагилю, часто дыша прямо в ухо, и стало так нестерпимо жарко и хорошо, как никогда не было. Испарились из головы все мысли: Нагиль думал только о том, как бы не расплавилась Йонг под его руками, и всё равно держал её крепко за талию, беспорядочно водил пальцами по спине…

Рука задела сухую кожу на шее Йонг, Нагиль склонился к ней, спросил: «Можно ли?» – и, не дождавшись ответа, поцеловал в сгиб шеи и сразу же, не сдержавшись, лизнул. Йонг ахнула и выгнулась, подставляясь его рукам и языку.

Нагиль прижался лбом к её ключицам, резко выдохнул, выпаривая с её кожи капли пота. Йонг вскрикнула, тут же вжалась губами в шею Нагиля. Тонкая тетива, на которой ещё держался его разум, лопнула окончательно, и он повалил Йонг на пол.

Чуть позже он засыпал, прижимая к себе тёплое влажное тело Йонг. Она обвила его руками и ногами, не давая пошевелиться, и Нагиль лениво – мысли еле крутились в почти пустой голове – думал о том, как наутро будет растирать затекшие от неудобной позы мышцы.