Текст книги "В поисках утраченного величия. Иран, ядерное оружие и Ближний Восток"

Иранцы твердо уверены, что главная цель американцев – господство над миром. Раздражение у некоторых людей вызывает сама манера поведения американцев, их готовность, ни у кого не спрашивая, делать то, что они считают правильным: «Им все можно, а нам ничего?»

Нет недостатка в яростных антиамериканских публикациях и заявлениях. На этом делают неплохую карьеру – выискивают врагов и живут за их счет. Такое упоение ненавистью – это яд, который некоторые политические деятели подмешивают к духовной пище своих сограждан.

Многим кажется, что американцы сознательно причиняют неприятности остальному миру. Мало кто задумывается над тем, что ненавистниками Америки, теми, кто берется за оружие, чтобы убивать американцев, движет раздражение, обида и элементарная зависть к преуспевающему сопернику. Они чувствуют себя униженными, потому что арабские, исламские страны далеко отстали от Запада. Но естественное желание преодолеть этот разрыв не возникает. Исламисты считают, что Запад (это очень широкое понятие, в него включается и Россия) должен быть уничтожен, как раковая опухоль.

Президенты Соединенных Штатов в отношениях с Ираном шли от одной неудачи к другой.

Самым подходящим партнером казался Мохаммад Джавад Хатами, избранный президентом Ирана 23 мая 1997 года. В иранской политике нет либералов. Но Хатами по крайней мере не был твердолобым. В свое время его уволили с поста министра культуры и исламской ориентации за то, что он недостаточно усердно занимался цензурой выходящих книг. Он нравился городским жителям и молодежи. Он обещал дать большую роль женщинам, и женщины, конечно же, голосовали за него. Это эмоциональное сочувствие сыграло важнейшую роль в его избрании.

Результаты выборов 23 мая воспринимались как новая революция. Проголосовав за бывшего библиотекаря Хатами, иранцы послали правящему режиму сигнал: мы хотим перемен! Хатами обещал торжество закона, демократии и улучшение отношений с внешним миром. Он хотел, чтобы к Ирану перестали относиться как к дьявольскому государству, а воспринимали его как нормальную страну со своими недостатками, которые она старается исправить. Казалось, политика Ирана меняется. В дипломатическом корпусе в Тегеране Хатами прозвали «аятоллой Горбачевым».

Министр Харази выразил сожаление по поводу захвата американского посольства и отмежевался от ритуального сожжения американского флага в Тегеране (частый аттракцион, устраиваемый в Иране). В свою очередь госсекретарь США Мадлен Олбрайт принесла извинения за организацию переворота в 1953 году.

В Вашингтоне закрыли глаза на то, что Иран покровительствует террористам, что аппарат госбезопасности – в руках исламских священнослужителей, которые ненавидят всех неверных, что Иран желает иметь ядерную бомбу. Тайный обмен посланиями между Вашингтоном и Тегераном шел через Швейцарию. Президент Билл Клинтон предложил восстановить дипломатические отношения и обменяться послами. Тегеран ответил: не время.

«Нам не нужны переговоры с США, – выступая перед верующими, объяснил высший руководитель Ирана Али Хаменеи. – Американский режим – враг исламской республики. Враг ислама. Враг нашей независимости и нашей чести. Американцы хотят разрушить наш ислам, опорочить нашу честь и украсть нашу независимость. Домыслы о нормализации американо-иранских отношений лишены оснований. Это сатанинская пропаганда недругов исламской республики».

После разгрома Саддама Хусейна Иран был готов идти на уступки и сговариваться с американцами. В Тегеране были смертельно напуганы тем, с какой легкостью американская армия сокрушила мощные вооруженные силы Ирака, с которым Иран безуспешно воевал восемь лет.

В мае 2003 года, через месяц после взятия Багдада, иранцы предложили американцам сделку: они передают Соединенным Штатам руководителей Аль-Каиды, включая сына Осамы – Саада бен Ладена. В обмен иранцы хотели бы получить членов «Моджахедин-э Халк» («Народные моджахеды»), иранской террористической организации, которую приютил Саддам. Это несколько тысяч хорошо вооруженных бойцов.

Предложение обсуждалось в Белом доме под председательством президента. Джордж Буш был согласен на сделку. Но остальные возразили, поскольку по вине «Моджахедин-э Халк» были убиты несколько американцев.

В 2004 году высший руководитель Ирана Али Хаменеи впервые за двадцать семь лет сказал, что Иран может вести переговоры с Соединенными Штатами. Никогда еще иранские муллы не чувствовали себя такими уязвимыми. От страха Иран приостановил исполнение ядерной программы.

Когда 1 мая 2004 года президент Джордж Буш на борту авианосца «Авраам Линкольн» провозгласил: «Миссия завершена!», в Тегеране спешно подготовили свои предложения американцам. Они были одобрены высшим руководителем Ирана. Американцы попросили швейцарского посла в Иране Тима Гульдимана передать предложения в Вашингтон.

Иранцы выложили на стол все, что могли предложить. Они обещали, что перестанут помогать палестинским боевикам из ХАМАС и «Исламского джихада» и надавят на них, чтобы те прекратили теракты против Израиля. Ливанскую Хезболлу предложили разоружить и превратить в чисто политическую партию. Иран посулил сражаться с Аль-Каидой и помочь в стабилизации положения в оккупированном Ираке. А также полностью открыть свою ядерную программу для международного, прежде всего, американского контроля. В обмен Иран желал полного восстановления отношений, снятия всех санкций, уважения его интересов в регионе.

Госсекретарь Колин Пауэлл и советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс были готовы начать с иранцами новую игру. Против были вице-президент Дик Чейни и министр обороны Дональд Рамсфелд: «Мы не разговариваем со злом».

В тот момент, после свержения Саддама Хусейна, Соединенные Штаты пребывали на вершине своего могущества. Предложения Ирана, считали в Вашингтоне, – признак слабости. Вслед за Ираком и другие страны региона станут свободными и демократическими.

Ответа из Вашингтона не последовало. В Тегеране восприняли это как оскорбление. Администрация Джорджа Буша-младшего упустила благоприятный момент. В Тегеране увидели, что американцы завязли в Ираке, на вторую военную операцию – против Ирана – не решатся, и успокоились.

Ситуация стала опасной, когда летом 2005 года президентом Ирана стал сын кузнеца и бывший мэр Тегерана Махмуд Ахмадинежад. Он был одним из руководителей Корпуса стражей Исламской революции.

Бывшие американские заложники, которые провели в плену в Тегеране долгие четыреста сорок четыре дня, опознали в новом президенте одного из своих тюремщиков. Говорили, что он проводил допросы и был очень жесток. Руководители курдской оппозиции утверждают, что Ахмадинежад руководил террористическими операциями за рубежом.

Пока Ахмадинежад был столичным мэром и баллотировался в президенты, он не упоминал о внешней политике. Став президентом, он заговорил языком, который потряс мир. Он потребовал стереть Израиль с политической карты мира, пожелал израильскому премьер-министру Ариэлю Шарону скорейшей смерти и заявил, что Иран будет и дальше осуществлять свою ядерную программу, что бы ни говорили другие державы. Наверное, так думали и другие иранские политики, но его предшественники на посту президента никогда не высказывались столь откровенно.

Теперь уже можно констатировать, что эти громкие заявления были всего лишь ловким политическим ходом, попыткой завоевать популярность в стране и сплотить иранский народ.

Энтузиазм времен Исламской революции остался в далеком прошлом. Популистские обещания революции, как это водится, не выполнены и остались на бумаге. А сколько хороших мыслей было записано в конституцию! Например, запрет использовать средства и возможности армии в личных целях.

Летом 2003 года тегеранская молодежь вышла на улицу с лозунгом «Власть – народу!» Возмущение впервые было направлено против духовного лидера Ирана аятоллы Али Хаменеи, которому принадлежит высшая власть в стране. Лозунг «Предателя Хаменеи – повесить!» – такого в Тегеране еще не видели. Еще недавно чуть ли не вся страна ловила слова своих религиозных вождей. Тогда исламское духовенство находилось в оппозиции к власти, обещало сделать жизнь справедливой, и симпатии людей были на стороне мулл. Теперь духовенство и есть власть, и люди переносят на них свое недовольство жизнью, считая, что после революции богаче стали только сами муллы.

Студенческие демонстрации разгоняли силой. Иранская госбезопасность с ее разветвленным агентурным аппаратом арестовала всех смутьянов.

Невозможность участвовать в политической жизни, выражать свое мнение делает людей аполитичными. Они циничнее относятся к религии и к духовенству.

Пятьдесят миллионов иранцев, семьдесят процентов населения, – моложе тридцати лет. Побывавшие в Иране журналисты уверяют, что молодежь больше интересуют деньги, чем политика. Даже активная городская молодежь считает идеалом не кубинского революционера Че Гевару, отдавшего жизнь за свои идеалы, а американского бизнесмена Билла Гейтса, который в юные годы заработал миллиарды.

Городская молодежь смотрит западное телевидение, скачивает современную музыку из Интернета. Тайно выпивает. Говорят, тегеранские вечеринки с наркотиками такие же крутые, как и в Берлине и Нью-Йорке. Возле здания гаража военного госпиталя какой-то молодой человек предложил нам купить у него гашиш из Афганистана – два доллара порция. Иностранные корреспонденты пишут, что наркотики, СПИД и проституция процветают в стране, которая считает себя моделью для всего исламского мира.

Почему сейчас Иран не идет на уступки?

1990-е годы, когда президент Хатами пытался делать шаги к демократии, были временем относительной стабильности на Ближнем Востоке, и молодые иранцы жаждали социальной и политической свободы. Теперь, когда соседний Ирак раздирает хаос, иранцы больше ценят стабильность дома, чем свободу. Иранцы хотят, чтобы страна была крепкой и сильной, чтобы ее не постигла судьба разгромленного Ирака.

Иранцы гордятся своими возможностями диктовать условия партнерам. Ведь иранцев всегда воспитывали в сознании собственного превосходства. Удачная игра иранской футбольной команды за рубежом воспринимается как общенациональный праздник и политическая победа ислама над его врагами на Западе. Им нравится противостоять Соединенным Штатам: «Наша цивилизация значительно выше. Нам незачем оглядываться на страну, которая существует всего двести лет».

Для иранцев создание ядерного оружия – вопрос национальной гордости. Первая супердержава Древнего мира не может отставать от других стран, которые уже обзавелись бомбой.

Иранцев возмущает само предположение, что они должны у кого-то просить разрешения создавать атомные электростанции, что кто-то может им что-то запретить. На этих чувствах и играет президент, создавая себе поддержку в стране. Поэтому он так часто и охотно говорит, что не поддастся диктату Запада. А иранцев даже особенно и не надо провоцировать. Они и так уверены в том, что со всех сторон окружены врагами.

Руководители Ирана воспринимают свою страну как региональную великую державу. Они подспудно желают, чтобы и американцы считали их великой державой и относились к ним как к равным. Иранцы по-своему наслаждаются вниманием американцев – это свидетельствует о значимости Ирана в мировой политике. Подсознательно они заворожены могуществом Соединенных Штатов, военным и экономическим.

В этом регионе все очень запутанно. Иранские политики ненавидят Америку, но крайне в ней заинтересованы. Им, конечно, не нравится военное присутствие американцев сразу с двух сторон – в Афганистане и Ираке. Но иранцы вовсе не хотели бы поспешного вывода американских войск. Потому что только американцы обеспечат иракским шиитам власть в Ираке. Если американцы уйдут, иракские сунниты – бывшие соратники Саддама Хусейна, аппарат распущенной партии Баас – опять начнут убивать шиитов.

«Ядерный клуб»: почем входной билет?

В «ядерный клуб» никого не приглашают. Все сами занимают места – наперекор воле остальных членов клуба.

Кто в «клубе»?

Первая же страна, которая расщепила атом, – Соединенные Штаты, – делала все, чтобы остаться монополистом. Но 29 августа 1949 года было взорвано первое советское ядерное устройство.

США пытались помешать Великобритании и Франции обзавестись бомбой, Советский Союз – Китаю. Ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. В 1968 году эти пять государств, которые сами себе выдали входные билеты в «ядерный клуб», попытались закрепить свою монополию в договоре о нераспространении ядерного оружия.

Грубо говоря, смысл договора таков: мы, пять государств, имеем право на ядерное оружие, остальной мир – нет. Но сохранить монополию не удалось. Еще три страны вошли в «ядерный клуб» де-факто – Индия, Пакистан, Израиль.

В распоряжении восьми членов «ядерного клуба» восемь тысяч четыреста ядерных взрывных устройств. Из них две тысячи готовы к боевому применению. Общее число ядерных зарядов в мире сокращается – за счет России и США, которые уменьшают свой боевой потенциал. Но ни одна ядерная держава не собирается отказываться от оружия массового уничтожения.

Великобритания и Франция полагают, что именно ядерное оружие сохраняет за ними статус великих держав. Индия и Пакистан наращивают свои арсеналы. О ядерных успехах Северной Кореи трудно говорить ввиду особой закрытости этой страны. Израильские планы зависят от Ирана, который рвется в «ядерный клуб».

Сегодня любое государство фактически может безнаказанно обзавестись собственной бомбой. Система нераспространения оружия массового уничтожения рассыпается. В определенном смысле мир вернулся назад, в 1960-е годы. А это было время, когда многие политики считали, что ядерная война вполне возможна.

Когда-то я беседовал с российским министром атомной энергетики. В его кабинете на огромном пульте с разнообразными телефонами выделялась красная кнопка. Надеясь настроить министра на неформальный и живой разговор, я спросил: «Это кнопка пуска ядерных ракет?» Министр шутки не принял и даже несколько испуганно стал объяснять, что это кнопка вызова секретаря. На эту тему профессионалы не шутят. Ситуация слишком серьезна.

Когда было взорвано первое советское ядерное устройство, Великобритания утратила свое положение в тройке великих держав и осознала собственную уязвимость перед советским ядерным оружием. Комитет начальников штабов подготовил доклад о контурах грядущей войны с учетом опыта Хиросимы и Нагасаки. Выяснилось, что для полного уничтожения Великобритании достаточно тридцати ядерных бомб.

Соединенные Штаты отказались делиться с британцами секретами бомбы, поэтому Лондону пришлось самостоятельно создавать ядерное оружие. Первое испытание британцы провели 3 октября 1952 года на северо-западном побережье Австралии, в Монте-Белло – местечке, известном кораблекрушениями и ныряльщиками за жемчугом. Первые бомбы поступили на вооружение в 1955 году.

Сегодня Великобритания располагает только ядерными ракетами морского базирования – это стратегические системы на подводных лодках, базирующихся в Шотландии. У Великобритании есть четыре подводных ракетоносца и примерно сто шестьдесят боеголовок. Одна британская лодка всегда находится на боевом патрулировании, чтобы в случае необходимости нанести сокрушительный ядерный удар по врагу. Лодка несет шестнадцать ракет и сорок восемь боезарядов. Вторая и третья могут выйти в море в случае необходимости. Для четвертой нет достаточного количества боеголовок.

Франции создать собственное оружие мешали не только США, но и Великобритания. ООН заклинала французов отказаться от испытаний. Нигерия даже разорвала дипломатические отношения с Францией. Президент Шарль де Голль выслушивал эти протесты с пренебрежительной иронией. Американский президент Джон Кеннеди, прилетев в Париж, умолял де Голля не создавать собственное ядерное оружие, обещая Франции защиту в случае нападения. Но де Голль считал, что каждое государство должно позаботиться о себе. «Для Франции, – сказал он американскому президенту, – это единственное средство обеспечить такое положение, чтобы никто не мог попытаться уничтожить ее, не опасаясь погибнуть сам». 13 февраля 1960 года на полигоне в Реггане (пустыня Сахара), неподалеку от города Алжир, была испытана первая французская ядерная бомба. Рассказывают, что де Голль закричал в восторге: «Да здравствует Франция!»

В настоящее время Франция имеет четыре подводных лодки и восемьдесят четыре бомбардировщика (в основном «Мираж-2000N»), которые могут нести три сотни ядерных боезарядов. В 2008 году Франция приступила к сокращению ядерного воздушного флота на треть.

Когда в Китае, в провинции Гуанси, нашли большие запасы урана, образцы пожелал увидеть сам Мао Цзэдун. Министр геологии Лю Цзе вспоминал: «Я разложил урановую руду на столе и провел над ней счетчиком Гейгера. Счетчик затрещал. Председатель Мао рассмеялся, как ребенок, и сам взял счетчик, провел над рудой, слушая его треск. Когда я уходил, Мао задержал мою руку в своей и сказал: „Ах, Лю Цзе! Я хочу, чтобы вы знали: вы сделали то, что решительно изменит нашу судьбу!“».

Первое ядерное испытание вызвало у китайцев невероятный восторг. Солдат без колебаний бросили прямо в эпицентр взрыва, чтобы доказать: китайская армия готова к войне с применением ядерного оружия. Это произошло 16 октября 1964 года, когда в Москве сообщили об отставке Хрущева. У китайского руководства получился двойной праздник: Никита Сергеевич отказался подарить Пекину секрет ядерного оружия.

17 июня 1967 года в Китае взорвали первую водородную бомбу. На военном параде в Пекине 2 октября 1999 года показали новую межконтинентальную баллистическую ракету «Дунфэн-31», способную достичь территории Соединенных Штатов. Ядерный потенциал Китая приобрел новое качество. Это изменило стратегию вооруженных сил США. Теперь шестьдесят процентов американских подводных лодок с ядерным оружием базируются в Тихом океане, это вчетверо больше, чем в 1980-е годы. Американские военные озабочены Китаем.

Мало создать ядерное взрывное устройство. Его надо сделать достаточно миниатюрным, чтобы оно вошло в боеголовку ракеты, запускаемой с подводной лодки или мобильной установки. Слишком большому заряду грош цена, если его нельзя пустить в дело. Американцы долго пытались понять, как это удалось китайцам: своим умом дошли или украли? Пришли к выводу, что украли. Впрочем, другие считают, что китайцы могли дойти до этого сами. У них есть замечательные научные достижения.

Сегодня Китай имеет сто восемьдесят шесть готовых к применению боезарядов на ракетах и самолетах. Возможно, на складах есть дополнительные боеголовки. В 2004 году министерство иностранных дел КНР заявило, что Китай располагает «наименьшим ядерным арсеналом», но, похоже, его арсенал больше, чем у Великобритании или Франции.

Индия взорвала первое ядерное устройство в 1974 году при Индире Ганди. Она купила ядерный реактор в Канаде, а тяжелую воду в Соединенных Штатах, гарантируя, что речь идет о мирной ядерной программе. Осторожная и прагматичная Индира Ганди отрицала, что создана ядерная бомба, доказывала, что взрыв произведен в мирных целях.

А через четырнадцать лет, 11 и 13 мая 1998 года, Индия неожиданно открыто провела испытания пяти ядерных взрывных устройств. Тогдашнее правительство жаждало доказать свое превосходство над Пакистаном, с которым враждовало шесть десятилетий. Индийцы надеялись, что либо пакистанцы не сумеют произвести ядерное оружие, либо американцы им это запретят.

Разведки всего мира проморгали появление ядерного оружия у Индии. В Вашингтоне возмущенный председатель сенатского комитета Ричард Шелби позвонил директору ЦРУ Джорджу Тенету. «У нас не было никакой информации», – честно ответил Тенет на вопрос об Индии. «Это стратегический провал разведки», – разочарованно констатировал сенатор.

Индия держит сведения о своих ядерных силах в секрете. Подсчеты показывают, что у нее есть от шестидесяти до семидесяти ядерных боеголовок. Эта цифра выведена на основе объема имеющегося в ее распоряжении оружейного плутония и количества оружейных систем – носителей. Индия купила французские самолеты «Мираж-2000N», способные нести ядерные авиабомбы, и построила ракеты «Притви» и «Агни».

Зачем индийцам понадобилась бомба? Дело в Кашмире, из-за которого Индия и Пакистан дважды воевали. Бывшее княжество Джамму и Кашмир де-факто поделено на две части. Южная, большая, часть входит в состав Индии. Северная часть превратилась в никем не признанное государство «Свободный Кашмир», которое на самом деле является частью Пакистана.

Кашмир разделен линией прекращения огня. Индия предлагает признать эту линию в качестве государственной границы. Пакистан требует решить судьбу Кашмира на основе давней резолюции Совета Безопасности ООН, предлагающей провести там референдум. Исход референдума очевиден: живущие там мусульмане проголосуют за присоединение к Пакистану.

Пакистанцы испугались, что индийцы попытаются под прикрытием ядерного зонтика захватить весь Кашмир, и это подтолкнуло их к созданию своего ядерного оружия. «Отец пакистанской атомной бомбы» доктор Абдул Кадыр Хан работал в Нидерландах, занимаясь обогащением урана. После первого индийского ядерного испытания он предложил пакистанскому правительству свои услуги.

Доктор Хан получал из бюджета все деньги, которые просил, и никто не проверял, как они расходуются. Пакистанские агенты по всему миру покупали или крали все, что было необходимо. В начале 1980-х сильно помог Китай: передал Пакистану необходимые чертежи, обогащенный уран и помог построить новый ядерный реактор. 28 и 30 мая 1998 года Пакистан ответил Индии взрывом шести ядерных бомб. После ядерных испытаний первым в Пакистан приехал министр иностранных дел Ирана. Он выразил удовольствие по поводу того, что наконец-то у мусульманского мира есть своя бомба…

Пакистан беднее Индии, но ядерное оружие у него есть – примерно шестьдесят боеголовок. Детонаторы держатся отдельно. Средства доставки: самолеты – американские F-16, французские «Мираж-5», китайские А-5, а также ракета «Гхори» (названа в честь афганского полководца, который в XII веке создал первое мусульманское государство на территории нынешней Индии).

Склады ядерного оружия охраняют десять тысяч солдат из элитных частей. Считается, что американские солдаты готовы к худшему сценарию: если в Пакистане начнется хаос, американцы должны вывезти боеголовки (дабы они не попали в руки террористов), хотя официально Вашингтон утверждает, что не знает, где находится пакистанское ядерное оружие.