Текст книги "В поисках утраченного величия. Иран, ядерное оружие и Ближний Восток"

Деньги и лояльность

Почему одни диктаторы остаются при должности до смерти, а другим это не удается? Многие народы мечтают избавиться от надоевших властителей, но революции случаются нечасто. Когда люди уже выходят на улицы, возможность их разогнать и сокрушить революцию зависит от готовности властителя пролить кровь.

Чем цивилизованнее режим, тем легче его свергнуть. Так это произошло с иранским шахом в 1979 году и с Мубараком в 2011-м. Чем брутальнее режим, тем ожесточеннее он сопротивляется. Муаммар Каддафи держался до последнего. Его примеру следовал Башар Асад. Иран подавляет любое выступление оппозиции, потому что не зависит от мнения западных стран, а иностранных журналистов может выставить из страны. Проще пролить кровь сограждан, если за действиями власти не следят камеры телекомпании Си-эн-эн.

Деспот сохранит власть, если сумеет облагодетельствовать свое окружение – высокопоставленных военных, сотрудников спецслужб, высших чиновников, членов своей семьи или клана. Главная их задача – безжалостно разгонять любую оппозицию. И они готовы исполнять эту миссию, когда их хорошо вознаграждают. Если же они отказываются подавлять народное восстание или перебегают к сопернику – властитель в беде. Поэтому успешные властители заботятся о своей команде. Пока команда уверена в своих привилегиях, режим неприступен. Как только возникают сомнения, у восставших появляется шанс.

Каких властителей предают? Неумелых новичков. Новенькие еще не знают, где взять деньги и чью лояльность нужно покупать в первую очередь… Еще большая опасность подстерегает обанкротившихся, дряхлых и немощных властителей. Если вождь слишком стар, слаб или болен, окружение понимает, что больше не может рассчитывать на привычные привилегии: из могилы он им точно не заплатит.

Да еще администрация Барака Обамы, убедившись в невозможности сохранить Мубарака у власти, давила на египетского президента, требуя его ухода. США ежегодно предоставляют Египту полтора миллиарда долларов помощи. Было сказано: если Мубарак не уйдет, денег не будет. Египетские военные заколебались: выходит, Мубарак становится ненадежным источником благополучия. И все! Властитель пропал…

Хосни Мубарак три десятилетия управлял страной, но ничего не сделал для ее демократизации. Как это бывает с авторитарными правителями, внезапно выяснилось, что его власть основана лишь на страхе: как только одни перестали его бояться, а другие отказались их убивать, режим рухнул. В демократической стране надоевшего президента бы просто переизбрали, и он с почетом удалился бы на покой. Мубарака же свергли, отправили на скамью подсудимых и потребовали казнить.

Главный враг

Три человека руководили Египтом в последние шесть десятилетий. Всех троих не раз пытались убить. И одного застрелили. Президенты менялись, а их враг оставался неизменным – «Братья-мусульмане». Наконец пробил их час. Те, кто охотился за Мубараком и убил его предшественника, близки к власти как никогда.

Президент Египта был ключевой фигурой в самом взрывоопасном регионе мира. Казалось, стабильность Ближнего Востока зависит именно от Мубарака. А его шесть раз пытались убить, но Мубараку везло. Его предшественника на посту президента Анвара Садата убили. С ним покончили картинно: расстреляли из автоматов и забросали гранатами во время октябрьского парада армии, которую он любовно пестовал.

Халед аль-Исламбули, старший лейтенант египетской армии, участвовавший в военном параде 6 октября 1981 года, остановил свой автомобиль прямо перед трибуной, где сидели руководители государства. Он бросил гранату и открыл огонь из автомата. У президента Египта не было шансов уцелеть.

На Западе многие тогда решили, что за убийством Анвара Садата стоит КГБ. Бывший госсекретарь Соединенных Штатов Генри Киссинджер уверенно сказал: «Не подлежит сомнению, что на Ближнем Востоке поднялась радикальная волна, подпитываемая советскими секретными службами…»

В реальности Анвара Садата застрелили соотечественники – радикальные исламисты. Старший брат убийцы Мохаммад входил в руководство крупнейшей египетской террористической организации «Аль-Джамаа аль-Исламия». После прихода талибов к власти в Кабуле Мохаммад перебрался в Афганистан. Мать убийцы нашла убежище в Иране, где к ней относились как к матери героя – в Тегеране в честь аль-Исламбули даже назвали улицу (из-за того, что в Иране чтят убийцу Садата, Египту так не хотелось восстанавливать отношения с Ираном). Потом она обосновалась у старшего сына в Афганистане.

Те же люди, которые убили президента Садата, охотились на его преемника Мубарака. Это они подстерегали египетского президента возле аэродрома Аддис-Абебы. Пятерых террористов тогда убили. Троих схватила эфиопская служба безопасности. Выяснилось, что это боевики той же самой «Аль-Джамаа аль-Исламия». Боевой опыт они приобрели, воюя вместе с моджахедами против советских войск в Афганистане.

Духовный лидер этой организации был арестован в Египте. Несколько лет провел в заключении. Потом рассказывал американским журналистам, что в египетских тюрьмах пытают электричеством, раскаленным утюгом, натравливают на узников голодных собак, подвешивают к потолку, избивают палками и насилуют – чтобы дополнительно унизить заключенных.

Репутация египетских тюрем известна. Бывший сотрудник американской разведки, служивший на Ближнем Востоке, вспоминал: «Есть неписаное правило: если нужно разговорить подозреваемого – отправляйте его в Иорданию, а если нужно, чтобы человек исчез, – отправляйте его в Египет. Вы никогда его больше не увидите».

Пытки и унижение заключенных превратили египетские тюрьмы в кузницу террористических кадров, которые жаждут мести, а убийство врагов называют восстановлением справедливости.

«Братья-мусульмане»

Именно в Египте, еще в 1928 году, появилось первое современное исламистское движение – «Братья-мусульмане». Его цель – создание всемирного исламского государства, халифата. «В исламе религия неотделима от государства, от политики, – говорил духовный вождь „Братьев-мусульман“ шейх Хасан аль-Банна. – Истинный мусульманин не тот, кто только молится Аллаху. Мы обязаны жить проблемами всего мусульманского мира и бороться за то, чтобы окружающее общество жило по шариату, а единственной конституцией был Коран».

«Братья-мусульмане» охотились на руководителей Египта. Хасан аль-Банна потом пытался доказать, что не имел к этому отношения. Но оправданиям не поверили. План его устранения был одобрен правительством. Его убили в перестрелке в центре Каира.

Смерть духовного вождя движения не остановила волну насилия в стране. «Братья-мусульмане» нападали на полицейские участки, взрывали ночные клубы, охотились на христиан. Египетские власти оказались не в состоянии контролировать странный мир секретных обществ, полувоенных организаций и религиозных фанатиков.

Не получилось это и у англичан, пытавшихся влиять на Египет. Руководитель ближневосточного направления британской разведки МИ-6 Джодж Янг невысоко оценивал арабов: «Ключевые черты их характера – это страсть к разрушению. Самый приятный звук для арабского уха – это звон разбиваемого стекла. Самое приятное зрелище – вид человеческих страданий».

Злейшим врагом исламистов был Гамаль Абдель Насер, который с 1954 года руководил Египтом. Когда офицеры в 1952-м свергли короля, молодой и честолюбивый президент повел страну по социалистическому пути. Исламские радикалы дважды пытались его убить, и он бросил тысячи «братьев-мусульман» в тюрьмы, где многих замучили до смерти.

После внезапной смерти Насера в 1970 году страну возглавил Анвар Садат. Он не разделял социалистических убеждений Насера, и ему не нравился чересчур тесный союз с Москвой. Садат, придя к власти, выпустил из тюрем оставшихся в живых «братьев-мусульман» и даже назначил им пенсии. В юности он был знаком с шейхом Хасаном аль-Банной. Садат бывал на его еженедельных проповедях, которые аль-Банна читал каждый вторник после вечерней молитвы в пригороде Каира.

Но «братья-мусульмане» вовсе не испытывали благодарности к Садату, считая, что он не следует исламским установлениям. Упреки фундаменталистов Садат воспринимал хладнокровно. Он был не менее набожным, чем богатые ханжи из Саудовской Аравии, которые даже во время поста умудрялись захаживать в увеселительные заведения Каира.

Садат в какой-то степени даже симпатизировал фундаменталистам, считая их полезными в противостоянии левым и социалистам. Но он не понял, что именно эти люди, готовые без колебаний пожертвовать жизнью, не простят ему мира с Израилем. 26 марта 1979 года в Вашингтоне египетский президент подписал первый договор между еврейским государством и арабским. Отказ Садата воевать против Израиля до полного уничтожения еврейского государства возмутил исламистов. Для них не было худшего преступления. «Братья-мусульмане» убивали и за меньшие грехи.

Но его смерть не привела к большим переменам в политике Египта. Анвар Садат удачно выбрал себе преемника. Генерал Хосни Мубарак прославился во время Октябрьской войны 1973 года. Он командовал военно-воздушными силами Египта, которые впервые на равных сражались с израильской авиацией.

Египетские власти пытались балансировать. Когда в 1970-е годы они поддержали исламистов, считая их оплотом против левых, исламские радикалы под лозунгом «Ислам – это ответ» взяли вверх во многих общественных организациях, в том числе студенческих, прошли в парламент, проникли в армию и даже в полицию.

В начале 1990-х правительство Хосни Мубарака перешло в контрнаступление. Начались массовые аресты радикальных исламистов. Военные трибуналы выносили им смертные приговоры. Один каирский судья констатировал, что некоторые радикально настроенные священнослужители нуждаются в психиатрическом лечении. Судья заявил, что в стране эпидемия религиозного экстремизма: несколько психически больных людей решили, что Аллах поделился с ними своей властью карать и миловать людей.

Правительство присматривало за священнослужителями. Египтяне привыкли последние десять дней месяца Рамадана молиться, спать и есть вместе в мечетях. Это было запрещено. Министерство по религиозным делам контролировало все шестьдесят семь тысяч мечетей Египта, потому что они превратились в политические ячейки, играли роль не только коллективного агитатора, но и организатора.

Отсюда в пятницу произносится проповедь, и это ключевой момент общения проповедника с исламской массой. Как правило, государство желает знать, что именно говорит проповедник, поэтому в большинстве исламских стран соответствующее министерство просматривает и утверждает текст проповеди.

В египетском обществе шли споры. Одни полагали, что умеренным «Братьям-мусульманам» стоит предоставить больше возможностей для легальной политической деятельности – это отвлечет молодежь от экстремистов. Другие считали, что их опасно недооценивать: вместе с вооруженными экстремистами они представляют собой два крыла единого движения, намеренного захватить власть.

Хосни Мубарак подавлял не только радикальных исламистов, что многим казалось разумным, но и вообще оппозицию – в первую очередь демократическую. За критику правительства сажали в тюрьму. Выборы фальсифицировались. Тем самым президент добился обратного тому, чего желал: он усилил влияние исламистов в обществе, которое прежде не было таким уж религиозным. А репрессии не позволили окрепнуть демократическим кругам, которые бы противостояли радикалам.

Семья на скамье подсудимых

Падение Хосни Мубарака было высшей точкой Арабской весны. 13 апреля 2011 года бывший президент и его сыновья Гамаль и Алаа были арестованы. В мае следователи задержали и семидесятилетнюю жену Мубарака Сюзанну, потому что коррупция невиданно обогатила семью президента и его друзей.

Через полгода бывший президент оказался в суде. Его доставили в зал заседаний на госпитальной каталке. Обвинение не сумело представить прямые доказательства того, что Мубарак приказал стрелять в демонстрантов. Но потребовало признать его виновным – он отвечал за все в стране – и приговорить к смертной казни через повешение. Мубарак не признал своей вины и отказался от последнего слова.

Мубарак – первый властитель в регионе, попавший за свои деяния на скамью подсудимых. Эта картина вдохновила арабскую молодежь. Никто не верил, что это станет возможным.

Есть ли смысл в таких процессах? Опыт показывает: в странах, переходящих от авторитарного правления к демократическому, суд над нарушителями прав человека помогает избавиться от трагического наследства.

После Нюрнбергского процесса над нацистскими военными преступниками и до 1990-х годов практически не было возможности заставить глав государств и высших чиновников ответить за нарушения прав человека. Но в последние два десятилетия вероятность быть наказанным выросла. И новые вожди стараются быть осторожнее. Страх наказания – и позора – несколько сдерживает.

В Латинской Америке молодые военные помнят, что в Аргентине посадили восемьдесят одного человека, а в Чили – шестьдесят шесть – за преступления, совершенные в годы военного правления. Не потому ли военные перевороты на континенте стали реже?.. Впрочем, президент Сирии Башар Асад из суда над Хосни Мубараком сделал, скорее, противоположный вывод: главное – не позволить посадить себя!

Башар Асад упустил обе возможности. И подавить мятеж в зародыше, и уладить дело миром. Год в стране шли демонстрации! Но президент Сирии не соглашался на политические реформы и сделал неумелый шаг навстречу восставшим, когда в стране уже заполыхала гражданская война.

Его отец военный летчик Хафез Асад взял власть в стране в ноябре 1970 года. Это был двадцатый по счету переворот в Сирии. Своего предшественника Салаха Джадида он упрятал в тюрьму, где тот умер, проведя в заключении двадцать три года. Асад правил страной дольше любого из своих предшественников. Ни одно решение не принималось без его согласия. Подчиненные боялись брать ответственность на себя, опасаясь не угодить хозяину.

Асад стал считать себя чем-то вроде Бога, и сирийцы должны были поклоняться ему, как северные корейцы поклоняются династии Кимов. В 1989 году, когда в Дамаске президент прибыл на торжества во Дворец съездов, на площади сирийские девочки выстроились вокруг него, образовав фигуру в форме сердца. Довольный Асад оказался в центре этого живого сердца, и девочки склонились перед ним. Это походило на поклоны верующих во время молитвы.

Хафез Асад считал, что только он один способен управлять страной, на худой конец – его сын. У него было четверо сыновей. В наследники он прочил старшего – Басиля. Но тот разбился на своем «мерседесе» 21 января 1994 года. Для Басиля устроили специальную усыпальницу, охраняемую службой безопасности. К усыпальнице свозили паломников. Двое других сыновей на пост главы государства не годились: Махер считался крайне вспыльчивым, Меджид вроде бы замешан в наркоторговле… Отец остановил выбор на Башаре. Офтальмолог по специальности, он практиковал в Лондоне.

Хафез Асад вернул сына на родину и заставил учиться военному делу. Поначалу Башар не занимал постов в правительстве и правящей партии. Но на место молодого офтальмолога в жизни страны указывали плакаты, установленные по всему городу: «Башар – это надежда». Чаще всего их рисовали вместе – престарелый президент, покойный сын Басиль и второй сын Башар.

Расчищая ему дорогу, Хафез Асад освободил от должности вице-президента своего брата Рифаата, который сам рассчитывал со временем возглавить страну. Рифаата отправили подальше от Сирии – в Швейцарию.

Хафез Асад умер 10 июня 2000 года. Уходя из жизни, сумел передать власть своему сыну Башару. Сирийский парламент даже изменил конституцию – снизил возрастной ценз для кандидата в президенты с сорока лет до тридцати четырех. Именно столько было тогда Башару Асаду. Заодно ему присвоили звание генерала.

Сирия – небогатая страна. Две трети бюджета страны Хафез Асад, охваченный ненавистью к Израилю, тратил на армию. Сирия – крупнейший покупатель российского оружия. Платить Асад не любил. В 1990-е годы Москва даже прекратила поставки, пока Сирия не пообещала вернуть долги. По количеству танков сирийская армия уступала только России, Соединенным Штатам и Китаю. У Сирии было больше самолетов и ракет, чем у любого другого арабского государства. Тем не менее Асад проиграл все войны, которые вел. В отличие от Египта и Иордании не пожелал пойти на переговоры с Израилем и не смог вернуть Голанские высоты.

Во время секретных переговоров с госсекретарем США Уорреном Кристофером премьер-министр Израиля Ицхак Рабин сказал, что готов рассмотреть возможность отхода к границам 1967 года, если президент Сирии Хафез Асад согласится на другие израильские условия. Рабин указал Кристоферу предел, до которого может дойти на переговорах, чтобы госсекретарь мог обсуждать с Асадом какие-то перспективы как бы от своего имени. Это позволяло готовить прямые переговоры.

Затем премьер-министр Израиля Эхуд Барак хотел начать переговоры с Сирией. Через посредников дал понять Сирии, что готов к большим уступкам, чем его предшественники. Хафез Асад мог тогда подписать мир и получить если не все, что хотел, то многое. Но сирийский президент не пожелал договариваться. Мир с Израилем как таковой Асаду не был нужен. Его интересовало только возвращение Голанских высот, потерянных в проигранной арабами войне 1967 года.

В те годы ни один крупный политик не мог позволить себе игнорировать Сирию. Каждый дипломат, совершавший поездку по Ближнему Востоку, делал остановку в Дамаске, чтобы переговорить с президентом Асадом. Но если он подпишет мир с Израилем, выведет войска из Ливана, должно быть думал Асад, то роль его страны в международной политике уменьшится. Сирия превратится в провинциальное малозначимое государство. Возвращение Голанских высот – слишком низкая плата за такой урон. Шимон Перес остроумно заметил: «Асад развелся с войной, но не вступил в брак с миром. Асад – стратегический холостяк».

Думаю, у Асада был и другой мотив избегать переговоров с еврейским государством.

Помню впечатление, оставшееся от Сирии. Была только одна тема, в которой сходились все сирийцы: Израиль – враг. От изощренного интеллектуала до простого крестьянина все твердили, что сионизм – зло. Это универсальная тема. Те, кто не любил Хафеза Асада, утверждали, что сионисты его и посадили на пост президента. Потому-то Асад и утратил Голанские высоты – ему заплатили несколько миллионов долларов.

Хафез Асад больше других арабских лидеров беспокоился о собственной безопасности. Его лимузин сопровождали грузовики с солдатами и многочисленные сотрудники службы безопасности в штатском. Армейские подразделения располагались вдоль дороги, по которой он ездил.

Я приезжал в Сирию вместе с телевизионной группой. Дамаск казался провинциальным городом. Мало людей на улицах. Много военных объектов и солдат. Много портретов Хафеза Асада и его сыновей – покойного Басиля и нынешнего президента Башара. Снимать в Дамаске было крайне трудно. Нас сопровождал специально выделенный работник госбезопасности. Он говорил, куда можно направлять телекамеру, а куда нельзя. Но его разрешения оказалось недостаточно. На каждой улице как из-под земли вырастали местные сотрудники госбезопасности, и выяснялось, что нельзя снимать и то, что разрешил наш сопровождающий. В конце концов нам вообще запретили снимать.

В стране пятнадцать различных спецслужб и несколько тысяч политических заключенных. Пытки и массовые расстрелы – в порядке вещей. Организованной оппозиции, разумеется, не существовало. Враждебные надписи на стенах соскабливались секретной полицией. Люди жаловались, но только в домашней тиши.

Новый президент Сирии Башар Асад поехал в Москву. Как и отец, – за деньгами. Он добился списания трех четвертей сирийского долга – это десять миллиардов долларов. Но молодой Асад продолжал выбрасывать деньги на оружие, тогда как сирийцы ждали от него улучшения жизни.

Его отец правил железной рукой. Рядом со своими ближневосточными коллегами походил на опытного хирурга в окружении коновалов. Знал, когда надо браться за оружие, а когда стоит поладить с противником. Его сыну эти дарования не передались. На англичан, которые с ним когда-то работали, Башар Асад производил впечатление скромного, мягкого и тихого человека.

У Башара Асада тесные отношения с молодым королем Иордании Абдаллой, который тоже учился и в Англии, и в Соединенных Штатах. «Мы ходили в одни и те же школы, смотрели те же фильмы, обедали в одних и тех же ресторанах, – говорит Абдалла. – Это то преимущество, которого были лишены люди старшего поколения. Наши взгляды на мир одинаковы».

Но иорданский король чутко реагирует на настроения подданных, поэтому страна опережает другие арабские государства в проведении политических реформ. Военное положение отменено, политзаключенных выпустили, политические партии легализованы, появилась свободная пресса. Иордания движется в сторону пусть и ограниченной, но демократии. А вот Башар Асад ничего не хотел менять. И тем самым уступил политическое поле своим врагам.

Большинство сирийцев – сунниты. Династия Асадов – выходцы из небольшой общины алавитов, близкой к шиитам. Алавиты вместе с шиитами считают, что Али должен был наследовать пророку Мохаммаду. Поэтому иранцы им покровительствуют.

Пять столетий, пока страна управлялась Оттоманской империей, алавиты жили в горах и оставались бедным меньшинством, презираемым суннитами. Впрочем, женщины-алавитки считаются очень красивыми. Богатые ливанские и сирийские семьи брали юных алавиток в услужение.

Франция, управлявшая Сирией, поощряла набор в армию представителей национальных и религиозных меньшинств. Сунниты не хотели, чтобы их сыновья шли в армию и служили колонизаторам. Зато алавиты охотно надевали военную форму и постепенно заняли высокие посты. Две трети офицеров, все командиры дивизий – алавиты. Они же руководят политической работой в войсках, пропагандируя полководческое искусство пророка Мохаммада и победоносные войны, которые «принесли свет ислама невежественным народам».

Поражение алавитов изменилось в 1960-е годы, когда они заняли ведущее место в правящей партии Баас. Сирийская элита – это алавиты. Отец нынешнего президента повсюду расставлял алавитов, многие из которых связаны с ним родственными отношениями. Алавиты, составляющие всего процентов десять-двенадцать населения, заняли ключевые позиции в правящем аппарате и спецслужбах. Но для большинства населения – суннитов – они остаются еретиками, и с ними нужно вести священную войну.

Алавитов не считают своими ни сунниты, ни шииты. Но сунниты относятся к ним с презрением, брезгливостью и ненавистью. Для суннитов алавиты – секта еретиков.

А вот духовный вождь ливанских шиитов Муса аль-Садр сыграл важную роль в судьбе Асада. Муса издал фетву, в которой говорилось, что алавиты – это шииты, что поддержало Хафеза Асада. И в современном Иране приравняли алавитов к шиитам. Так что крушение режима Асада оставит алавитское меньшинство в руках обозленных и жаждущих сквитаться за все суннитов, что может привести к настоящему истреблению алавитов.

Радикально настроенные сунниты не раз восставали против алавитского господства. В 1982 году в городе Хама они расстреляли представителей городского руководства и захватили власть. Тогда в город ворвались части специального назначения во главе с младшим братом президента Рифаатом Асадом. Войска давили демонстрантов танками. Погибло, по разным источникам, около двадцати тысяч человек. Для захоронения трупы утрамбовывали бульдозерами. Там осталось мало следов катастрофы. О ней напоминают, как ни странно, новенькие дома в пригородах и переизбыток статуй Хафеза Асада.

Асад как-то сказал, что Горбачев совершил историческую ошибку, имея в виду, что сам он никогда не позволит какой-то гласности и демократии лишить его поста. Этому он учил и своего сына-наследника. И что в результате? Репрессии, жестокое подавление антиправительственных выступлений, когда погибли тысячи людей, невероятно ожесточили нравы. «Братья-мусульмане» жаждут мести. Президента Сирии преследует страх перед тем, что они придут к власти.

Официально «Братья-мусульмане» отрицают свою причастность к политической жизни, говорят, что их задача – «нести религию в массы, воспитывать молодое поколение в духе ислама и внушать молодежи безразличие и неприязнь к светской жизни».

Но в Сирии им многое не нравилось. Например, созданная Хафезом Асадом Женская военная академия. Обучающиеся там девушки красят губы, не отказываются от маникюра и золотых украшений. Нечто подобное было только в Ливии, где охрана Муаммара Каддафи состояла из женщин. В Сирии женщины наслаждаются редкой для арабского мира свободой. Это неприемлемо для исламистов. В различных составах кабинета министров бывали женщины-министры, есть женщины-депутаты, женщины-дипломаты.

Асад основал женскую академию в 1981 году. Каждый год там принимают семьдесят пять курсанток для трехлетнего обучения. Академия выпускает специалистов по средствам связи и электронике (освобождая тем самым мужчин для службы в боевых частях). Подъем в шесть утра. Три часа физической и стрелковой подготовки, затем занятия в классах. В академии изучают три иностранных языка. Английский учат специалисты по компьютерам. Иврит – связисты, которые будут перехватывать израильские переговоры. Русский – специалисты по административной службе.

В стране, где у девушек из бедных семей перспектив немного, академия открывает возможность для хорошей карьеры. Им предоставляется отпуск по беременности, детский сад – бесплатный, что позволяет выпускницам академии выходить замуж и рожать детей, не оставляя службу. Большинство курсанток – из северо-западного района страны, откуда родом Хафез Асад. Им постоянно напоминают, кому они обязаны своей счастливой жизнью.

«Братья-мусульмане» ставят перед собой задачу захватить власть в каждой отдельной арабской стране, чтобы в конечном итоге образовать единое исламское государство. Скажем, в Сирии численность этой глубоко законспирированной организации – еще до начала волнений – превышала пятнадцать тысяч человек. А боевые структуры «Братьев-мусульман» уже тогда насчитывали две с лишним тысячи боевиков. Это физически подготовленные и фанатично настроенные молодые сирийцы. Военно-диверсионную подготовку они прошли на территории Ирака, который был на ножах с Сирией.

Когда-то отец нынешнего президента Хафез Асад нанес им тяжкий удар, почти раздавил. Тогда, в начале 1980-х, исламисты ушли в подполье. Они взрывали нефтепроводы, опоры линий электропередачи, связывающих Евфратскую плотину с Дамаском. В городе Хомсе пытались взорвать нефтеперерабатывающий завод, направив в него автомашину, начиненную взрывчаткой.

Ненависть к безбожному Советскому Союзу трансформировалась в теракты, направленные против построенных с советской помощью объектов. В 1980-е годы от рук исламистов погибли девятнадцать советских специалистов, работавших в Сирии.

А другие «братья-мусульмане» вошли в Баас – Партию арабского социалистического возрождения, которая в конституции названа «руководящей силой в обществе и государстве». Несколько бывших «братьев-мусульман» добрались до крупных государственных постов. Они же широко внедрились в армию, потеснив там алавитов. В последние годы в ее высшем командном составе выросла прослойка бывших членов «братьев-мусульман». Разве они в душе лояльны Башару Асаду?

Ошибка полагать, что мертвые молчат. В Сирии они продолжают говорить, как минимум по телефону. «Это последние слова наших героев», – говорят активисты сирийского сопротивления, которые смело и откровенно беседуют по телефону, не боясь сотрудников госбезопасности. Они пользуются сим-картами убитых. Во второй раз их уже не убьешь.

То, что начиналось в 2011 году как мирные манифестации за демократию и реформы, превратилось в войну, развязанную сирийским режимом против собственного народа. Месяц за месяцем сирийцев избивают и убивают. Тысячи были убиты, десятки тысяч исчезли. С осени 2011 года восставшие стали отвечать огнем на огонь. Счет жертв пошел на десятки тысяч.

Сирийские спецслужбы соревновались между собой в свирепости, но не могли погасить возмущение. Подавлением мятежников занялся элитный 4-й механизированный дивизион Национальной гвардии Сирии, которым командует брат президента Махер Асад. Восставшие города окружали, отключали там воду, газ, электричество и телефонную связь. Потом обстреливали из танковых пушек и гранатометов целые кварталы. Одни и те же части перебрасываются из района в район. Не всем можно доверять, не все готовы стрелять в народ. Началось дезертирство, солдаты и офицеры переходят на сторону восставших.

Осенью 2012 года командование вооруженных сил Ирана обещало, что не позволит «врагу вторгнуться в Сирию», хотя пока что Тегерану нет нужды напрямую вмешиваться в ход боевых действий…

Зато командование Корпуса стражей Исламской революции подтвердило, что иранцы уже сражаются вместе с сирийскими правительственными войсками. Один из руководителей корпуса Исмаил Гаани в интервью иранскому информационному агентству сказал: «Без нашего присутствия жертв в Сирии было бы гораздо больше. Оппозиционеры убивали слишком много людей. С тех пор как исламская республика установила в Сирии свое физическое и не физическое присутствие, массовую бойню удалось предотвратить».

Интервью быстро убрали с сайта. Но известно, что Кассем Солеймани, командир спецподразделения Корпуса стражей Исламской революции, включен в состав сирийского правительства и занят борьбой с оппозицией.

В соседнем Ливане шииты составляют тридцать пять процентов населения. Они поддерживают алавитов Сирии. Сунниты и христиане в Ливане – против режима Башара Асада. Боевики шиитской Хезболлы сражаются в Сирии на стороне правительственных войск. И уничтожают тех, кто на стороне сирийской оппозиции. Пытались поджечь телеканал, где выступают против Башара Асада. На севере страны солдат-шиит расстрелял шейха, который собирался участвовать в митинге сирийской оппозиции. Одного политика-христианина пытались застрелить, другого взорвать – за критику Асада.

Иранские вожди с помпой принимали высоких гостей из Сирии, выражая твердую уверенность в победе правительственных войск над «террористами, которых засылают некоторые державы». Иранское телевидение объясняло зрителям, что Саудовская Аравия и Катар исполняют волю США и Израиля, засылая террористов в Сирию. Хотя иранские оппозиционеры недоумевали: какой смысл поддерживать режим, который скоро исчезнет? Бывший министр иностранных дел Ирана Ибрахим Язди в декабре 2012 года сказал: «Сирийская армия на грани коллапса, крушение Башара Асада неминуемо, потому что сирийские власти реформам предпочли кровопролитие».