Текст книги "Песнь алых кленов. Том 2"

= Глава 28 =
Предательница клана Джинхэй

Место казалось довольно мрачным, и Шэнь Чаган подумал, что нашел бы его, наверное, и без проводника, только по запаху. Еще в нескольких ли от входа в пещеру раздавался смрад гнили. Начинало темнеть, под ногами скрипел снег. Шэнь Чаган шел спокойно, его проводник постоянно поскальзывался, падал, съезжал вниз с тропинки, и его приходилось ждать. Совершенно безопасное существо, гуй, дух похороненного в горах новорожденного. Бог опасался, что ему придется просить помощи у демонов, но ни одного демона в округе не было. Даже если появлялся новый, его тянуло к этой пещере, а из нее он больше не выходил.

В это время года Юйлан выглядел пустым и серым. Дули промозглые ветра, снега навалило так, что человек мог бы провалиться в него целиком. Даже обычных птиц или животных тут не было. Даже вездесущих мышей.

Но вход в пещеру был свободен, он проглядывал на белом, как черный прищуренный глаз. Щель между снежным настилом и верхом входа в пещеру была небольшая, как раз пролез бы сопровождающий гуй, а вот небожитель уже нет, несмотря на то что выглядел сейчас как самый обыкновенный человек ростом чуть выше среднего. Задержав дыхание, чтобы не вдыхать смрад, Шэнь Чаган опустился на колени перед небольшой щелью в пещеру и стал протискиваться, постепенно меняя размер тела. Одежда превратилась в чешую, а сам он был больше похожим на угря. Он упал на дно пещеры с металлическим звуком, поднялся и принял прежний человеческий облик. Маленький гуй тут же устроился в тепле и всем своим видом демонстрировал, что идти дальше уговора не было. Шэнь протянул руку ладонью вниз, и в руки духа упала жирная сочная свежая рыба. Тот довольно заурчал и принялся есть, начав с живота. Шэнь Чаган двинулся дальше, вглубь пещеры.

Внутри было еще тише, чем на горе. Обоняние пришлось вернуть, чувство тошноты и брезгливости побороть – небожитель шел на запах, пока не добрался до еще более мрачного места. Тут было темно, по полу разлито грязное месиво, кое-где торчали белые и черные кости, валялись деформированные черепа. Грязь была жидкой и булькала, напоминая одновременно болото и какое-то густое варево. Шэнь Чаган тронул носком сапога эту смесь и тут же зажал себе рот: его едва не стошнило. Он снова запретил себе дышать, стало немного легче. Люди, а может быть, и заклинатели, неминуемо погибли бы в этой пещере от ядовитых испарений. Он же испытывал только брезгливость. Собрался с духом и ступил в булькающую грязь, затем присел и начал тщательно проверять дно. Он доставал со дна маленькие камешки, кусочки костей, осколки. Он почти добрался до центра, когда наконец нащупал предмет, очень похожий на то, что он искал. В пальцах оказалась красная бусина размером с косточку вишни. Он видел в этом месте лучше, чем человек, но все же казалось, что даже человеческий глаз смог бы рассмотреть эту бусину, так ярко она светилась. Небожитель спрятал ее в кулак и пошел прочь.

Выбравшись на чистый камень, он быстро скинул с себя сапоги, бросил их тут же, прошел несколько шагов, покачнулся, оперся плечом о стену, и его начало тошнить головастиками лягушек. Они тут же засыхали от испарений. Шэнь Чаган не мог даже лицо вытереть: руки были грязными. Нетвердыми шагами он двинулся к выходу. Бусина вела себя спокойно, не опаляла и не разъедала ему руки, но он чувствовал, что она настоящая.

Джинхэй Пинг, стареющий глава клана, отправился на прогулку по резиденции, чтобы проверить, чем заняты люди, особенно сыновья.

Старший в главном зале разговаривал с молодыми адептами. По плану они давно должны были уже перейти на силовые тренировки, но двор с тренировочными манекенами пустовал. Глава решил, что обсудит это с сыном потом, а пока не будет мешать и разрушать его авторитет перед учениками.

Младший сын беседовал со своей женой, а отца вежливо, но настойчиво выгнал, пока не начались снова разговоры о том, что два старших наследника лоботрясы, махнувшие рукой на будущее клана, и вся надежда только на младшего и его молодую супругу, и пора им уже подарить клану следующего наследника. Противоречить отцу было нельзя, младший Джинхэй был послушным сыном и первое время выслушивал, краснел. Потом стал возражать, заверять в своей готовности и преданности клану, а затем понял, что все разговоры с отцом теперь будут об этом, и применил хитрую тактику: «Да как же я заведу наследника, если отец все время рядом». Джинхэй Пингу приходилось оставлять сына в покое после этой фразы. Он подозревал, что сын стеснялся супруги, но старался не показывать этого отцу. А увидеть, что у клана есть будущее, Джинхэй Пингу хотелось уже сейчас.

Свою супругу он нашел в ее комнате, она вместе со служанками составляла ароматные саше. При виде главы клана те поспешили удалиться, а жена отложила свое занятие, чтобы сделать мужу чай. Супруга Джинхэй Пинга, Джинхэй Айминг, была младше него на пятнадцать лет, но выглядела еще моложе. Казалось, лет в сорок она перестала стареть. Миниатюрная, тихая и покладистая, какой в его понимании и положено быть жене. Она быстро и в то же время без видимой спешки накрыла чайный столик и спросила:

– Как дети?

Джинхэй Пинг надулся и начал сразу с жалобы:

– Ниазу снова куда-то пропал… Это Вэйшенг его приучил. Я так и знал, сам вернулся, а брат все бегает. Клан ему как неродной… И не говорит никому ничего. Куда вот он пропал? Что мне делать, если он ребенка в дом притащит? Или, того хуже, вырастет этот ребенок и начнет с остальными воевать. Безродный… Хотя в семье никакого нет, а давно пора. Вэйшенг совсем не слушается. Жениться не хочет. Обзавелся бы другой женой да ждал бы сбежавшую. Куда она денется? Ее ни в один нормальный клан больше не примут. Да и я не приму, так и знай.

– Я пыталась поговорить с Ниазу, – продолжила супруга, наливая кипяток в гайвань. Залила листья чая и закрыла крышкой, чтобы настоялись. – Я не думаю, что он ищет женщин. Служанки бы сплетничали, но даже они не знают, куда он уезжает. Я больше боюсь, что он свяжется с бандитами, а не с женщиной.

Она налила из гайвани в чашку, муж быстро выпил, не вдохнув аромата чая.

– Да, лучше уж правда бы с женщиной связался… Впрочем, от нынешних женщин иногда больше бед, чем от бандитов. Что, если он в старшего пошел и выбрал себе тоже неподходящую? Иначе давно бы нам показал. Его нет уже четыре дня. В прошлый раз он пропал на неделю! Постоянно какие-то отлучки, словно задумал что-то, скрыв от меня. Я что, не указ больше в этой семье?

– Просто такой возраст, – постаралась успокоить Айминг. – Как видите, мальчики бегают, но все равно поступают так, как велит отец. Вэйшенг тоже рано или поздно сделает так, как вы говорите. Он ведь вернулся в резиденцию.

– Не знаю, надолго ли… Он настырный, это у него от меня. Он не может смириться с тем, что обещанное ему отняли. Как бы я ни кричал на него, как бы ни наказывал, но я могу понять этот гнев. Но он тратит слишком много времени и сил на поиски. Я был уверен, что вскоре она сама приползет обратно. Что девке делать в большом мире? Надеялся, что ее убили, но она живучая… Живет и продолжает отравлять жизнь сыну. Лучше бы она была мертва и он бы знал об этом. Тогда бы ему проще было смириться с этой потерей. Да и над ним не смеялись бы…

– Нынешнее поколение совсем не то, что раньше, – вздохнула жена, снова заваривая чай в гайване.

– Мировые законы непреложны, и какими бы они ни были, все равно придут к тому же, к чему и мы. Я думал, что у него это пройдет раньше.

На улице становилось шумно, и Джинхэй Пинг решил, что младшее поколение наконец вывалилось во двор для тренировки.

– В юности я ощущала себя так же. Думала, что сама могу решать, – вторила его мыслям жена. – Но сейчас я счастлива в семье с тремя мужественными и здоровыми сыновьями.

– Ты одна меня и понимаешь, – согласился Джинхэй Пинг. – Вот бы дожить до момента, когда и сыновья поймут и признают свои ошибки.

Стало еще громче – Джинхэй Вэйшенг, старший сын, кричал как-то слишком недостойно. Словно не на тренировке был, а на базаре торговал репой. Джинхэй Пинг отставил чашку и поднялся, чтобы выйти и сделать сыну замечание. Его супруга тоже подошла к окну и бросила негромко:

– Ниазу вернулся. Он кого-то привез.

У Пинга как-то нехорошо засосало под ложечкой от этой новости, и он поспешил во двор. Кричал Вэйшенг и правда не на тренировочном поле, а у ворот в резиденцию.

Катастрофу было уже не остановить, и глава клана почувствовал, как ноги стали ватными и больше не держали его. У ворот стояла небольшая бедная повозка. Рядом без конца кланялся какой-то человек – обычный, не заклинатель. Он пытался напомнить, что ему заплатили не полностью. Джинхэй Ниазу был занят спором с братом. Он выволок из повозки большой мешок и вытряхнул его содержимое на каменные ступени перед братом, совсем не заботясь о том, что Сяо Тун может ушибиться. А так как у нее были связаны руки и ноги, она явно ударилась при падении. И выглядела соответствующе: взъерошенная, пыльная.

Вэйшенг бросился к ней, и тут уже отец окончательно не выдержал, прикрикнул на всех, и у ворот воцарилась тишина. Джинхэй Пинг сдернул с пояса меч и плашмя, как палкой, сначала ударил старшего сына, потом опять старшего, потому что тот закрыл от него невесту, в которую целился отец, а затем удары обрушились на Ниазу, который пытался увернуться, но не слишком ловко, чтобы хоть немного, но отец все-таки попадал.

– Зачем притащил сюда эту лисицу?! – вопрошал Джинхэй Пинг. – Разве не сказал я вам, чтоб ноги ее здесь не было? Я выгнал ее из клана и проклял развратницу! А ты что сделал?! Ты ее обратно приволок! Глаза б мои ее не видели!

Он обернулся, чтобы снова ударить девушку, но наткнулся на стоящего прямо и готового к удару Вэйшенга. За его спиной было пусто, но Джинхэй Пинг успел заметить, как в ворота скользнула жена, быстро уводя туда же и Сяо Тун.

– Ты! – прикрикнул он. – Ты-то зачем?!

Он осмотрелся, поймав на себе внимательные взгляды младших адептов. Ему показалось, что сейчас для них он выглядел только как склочный старик, что палкой охаживает сыновей. Пусть и за дело.

Джинхэй Реншу услышал шум, подошел, успел мельком заметить, что мать вместе с кем-то быстро убегала в дом. Он поклонился и спросил:

– Что тут происходит?

– Все трое, – приказал отец, когда первая волна ярости схлынула, – ко мне.

Он не хотел обсуждать прилюдно случившееся. Младший сын занервничал, переспросил:

– А меня-то за что?

И именно за этот вопрос получил от отца ножнами по бедру.

У резиденции Айминг успела только ноги невестке развязать. Руки развязывала уже в своей комнате. Служанкам велела не пускать сюда главу клана и никого из сыновей, а когда повернулась – Сяо Тун уже пыталась вылезти в окно. Айминг охнула и потащила ее обратно, крикнула прислуге:

– Нагрейте воды и принесите какое-нибудь платье подходящее! И поскорее! Девочка, не волнуйся, тебя никто не собирается обижать. Мы так ждали тебя.

Будь эта женщина незнакомой, Сяо Тун бы ее даже ударила, чтобы сбежать. Но на хозяйку клана она не могла злиться. Она очень много сделала для нее. Пожалуй, это был единственный человек, слова которого имели для Сяо Тун значение.

– Вы же слышали, – шепотом заговорила девушка. – Сам глава клана выгнал меня. Он не хочет меня здесь видеть.

– О, если бы все, чего он не хочет, исполнялось. Ты не ранена? Ниазу хорошо с тобой обращался?

– Ужасно!

– Очень на него похоже. Но и ты пойми, милая, ты опозорила нас и свела с ума моего старшего сына. Конечно, Ниазу очень зол на тебя.

Все это она говорила добрым и заботливым тоном, словно это было какой-то мелочью. Одновременно с этим Джинхэй Айминг рассматривала стертую от веревок кожу на запястьях Сяо Тун.

– Отпустите меня, – попросила девушка, ощущая себя жалкой. Джинхэй Айминг впервые за это время взглянула ей в глаза и изменилась в лице. Теперь Сяо Тун наконец поняла: хозяйка тоже очень злится на нее. То, что ее увели из-под гнева и ударов, – лишь попытка сохранить лицо. И она сникла.

– Присядь, – попросила Джинхэй Айминг. – Пожалуйста, присядь, пока несут воду. Я хотела бы кое-что сказать тебе. Да, я заботилась о тебе с самого детства, мальчишки были увлечены драками, а ты была подле меня. Но они – мои сыновья. А ты все еще чужой ребенок. К тому же ты предала и меня, опозорила и меня тоже. Каково мне было смотреть на Вэйшенга, теряющего разум в погоне за тобой?

– И вы думаете, что, если отдадите меня, ему полегчает? – спросила Сяо Тун.

– Мне кажется, Вэйшенг сам виноват, что так испортил тебя. Когда только появилась в клане, ты не отходила от моей юбки. Но он решил вывести тебя в мир, выучить как мужчину и даже брал с собой на соревнования. Вместо драгоценностей он отдавал тебе оружие. Что же удивительного, что прилежной девушки из тебя не получилось? Но мне жаль его. Если бы для его блага потребовалось убить тебя, я бы не стала возражать.

Дверь приоткрылась до щели, служанка дрожащим голосом произнесла:

– Вода почти готова. Спускайтесь.

Тогда Сяо Тун сама не поняла, как в панике развернулась и снова попыталась сбежать через окно, но хозяйка клана уже не так ласково перехватила ее за одежду. Заклинательница развернулась и хотела уже ударить по-настоящему, но наткнулась на серьезный и суровый взгляд. Сяо Тун все еще почитала Джинхэй Айминг как новую маму, она не могла поднять на нее руку, даже если бы очень хотела. И она склонила голову, кусая губы.

– Сейчас ты помоешься. Переоденем тебя. Потом пойдешь к главе просить прощения. Обещаешь принять любое наказание, какое он назначит. Раздевать тебя прилюдно я ему не позволю, я и тогда его отругала. Всё же должен понимать, кого так наказывает. Если он скажет, что не желает тебя видеть, – что ж, он глава клана, сын ему тем более не указ. Если же простит тебя и скажет остаться – ты останешься.

Сяо Тун скривилась, но головы по-прежнему не поднимала.

– Скажи что-нибудь, – уже мягче попросила Айминг. Девушка мотнула головой и, не глядя ей в глаза, произнесла:

– Нет. Я здесь не останусь. – Ее голос при этом дрожал. Госпожа клана схватила ее за рукав и потащила прочь из спальни, на первый этаж, где располагалась комната для мытья.

Некоторое время вся резиденция гудела, как разворошенный пчелиный улей, но постепенно все улеглось. Начало темнеть, и в главном зале зажгли свечи. Принесли кресло главы, сыновья же должны были сидеть напротив него только на подушках, выпрямив спины и ожидая женщин. Главная супруга младшего сына тоже была тут, но сидела около стены. Остальные: ученики, слуги, семьи слуг – столпились вокруг, всем было интересно, что происходит. Их сложно было винить за любопытство – это был их клан, и происходящее могло повлиять и на их судьбу.

Осторожно отодвинулась дверь, Джинхэй Айминг вошла первой, следом за ней Сяо Тун.

Она так не одевалась, даже когда была в клане. Но сегодня ее нарядили как храм к празднику божества. На девушке было черно-фиолетовое платье, длинное, полностью скрывавшее ноги. На голове – сложное украшение из железа. Пахло от нее сандалом и свежестью. Хозяйка клана тоже принарядилась, но для нее это было более привычным.

Айминг села на колени чуть дальше сыновей, Сяо Тун рядом с ней, чуть позади, сложила руки на коленях, глаз девушка не поднимала.

– Даже если забыть, что девочка воспитывалась в семье как будущая жена наследника, она заклинатель. Из нее нельзя сделать простую рабыню и запереть здесь, она все равно сбежит. А значит, надо договариваться.

Глава клана фыркнул, проворчал:

– Пусть проваливает. Я не хотел ее видеть.

– Это ваше окончательное решение? – спросила супруга. Джинхэй Вэйшенг посмотрел на отца умоляюще, тот покачал отрицательно головой.

– Почему мне не позволяют поговорить с невестой наедине? – спросил Вэйшенг. – Мы решили бы все разногласия.

– Невестой? – усмехнулся Ниазу. – Она сбежала от тебя, отец расторгнул договоренность о браке. Я не знаю, почему брат все эти годы говорит, что это его невеста. Это давно уже просто безродная девка. Отец не хотел видеть ее женой будущего главы клана. Ее вернул я как свою наложницу.

Снаружи раздался изумленный вздох, а Сяо Тун ощутила, как к лицу прилила краска, но злости, а не от смущения. Она сжала зубы и произнесла только:

– Нет.

– А за тебя есть кому заступиться? – спросил Ниазу. Старший же выглядел так, словно вот-вот накинется на брата.

– Такой вариант тоже можно рассмотреть, – кивнула Айминг. – Но я боюсь, что это вызовет конфликт между тобой и старшим братом. Поэтому не принесет в наш клан мира.

– Почему бы тогда не убить ее? – внезапно предложил Реншу, младший. Даже отец посмотрел на него с удивлением. – В детстве, когда мы с братьями не могли поделить игрушки, отец выбрасывал их. Так мы научились договариваться. Мои братья не могут договориться, так почему бы просто не убить ее, ведь никому от нее покоя не будет.

– В честной схватке один на один, – возразила Сяо Тун, и младший внезапно согласился:

– Да. Я совсем не против провести бой.

– Зачем бой, если можно просто казнить прилюдно? – хмуро спросил глава. – Или у тебя в планах сделать вид, что убил, а самому помочь ей бежать, только ее теперь искать не будут? Нет уж, вывести завтра и повесить при всех. Или закопать в полях для лучшего урожая, перед этим задушить.

– Отец! – Джинхэй Вэйшенг поднялся, отец бросил на него свирепый взгляд, но молодой человек выдержал его. – Позвольте мне переговорить с ней наедине. Мы должны понять друг друга…

– Так ты что же, догонял ее, чтобы поговорить? – Глава клана даже засмеялся, средний сын повторил за ним, младший тоже попытался, но получилось наигранно.

– Да! Если бы отец не вмешался в наши отношения, все получилось бы как надо, не было бы ни позора, ни побега!

– Ты как с отцом говоришь?! – Пинг тоже поднялся. Он был ниже старшего сына, но на помосте возвышался над всеми.

– Девочка, ты сбежала потому, что оказалась опозорена перед всем кланом и больше не смогла бы занять важный пост? – спросила Джинхэй Айминг. Сяо Тун поняла, что ей дают шанс: скажи, что так. Расплачься и притворись, что лишь позор погнал тебя прочь. И тебя простят. И не убьют.

– Нет, – произнесла Сяо Тун и осмелела. Джинхэй Айминг разочарованно отвернулась, Джинхэй Пинг снова схватился за меч, но из ножен его не доставал, а вот старший сын взялся за рукоятку своего оружия, но клинка все еще не обнажал.

– Я похороню вас обоих, если из-за девки достанешь меч против отца, – пообещал Джинхэй Пинг.

– Тогда почему ты сбежала? – продолжала Айминг, видя, что сыну пока не до разговоров.

– Не хотела жить вместе с вашим сыном. Я испытываю к нему только ненависть, я не смогу стать хорошей женой для него.

Вэйшенг не двинулся с места, твердо стоя между ней и отцом. Джинхэй Пинг не притворялся и не шутил, он действительно мог бы похоронить ее. Но Сяо Тун отчего-то боялась не главу клана, а человека, который ее защищал.

– Это твое последнее слово? Ты говоришь правду? – продолжила Айминг печально.

– Да, – немного дрожащим голосом ответила Сяо Тун, глядя прямо на Джинхэй Пинга.

– Внесите! – приказала женщина, и в следующее мгновение двери открылись, двое слуг внесли подушку, на которой лежал еще более громоздкий головной убор, чем тот, что был на Сяо Тун. Свадебный. Что-то подсказывало ей, что ничего хорошего не происходит… Украшение было необычное, ярко-желтого цвета, с красными камнями. Казалось, что камни сами по себе пульсируют алым.

Сяо Тун нарушила традиции, тут же поднявшись со своего места. Она попыталась снова уйти, направившись к другой двери, которая была ближе к ее стороне, но Джинхэй Айминг удержала ее за рукав.

– Нет, пустите, – приказала Сяо Тун и попыталась выдернуть рукав. Ткань треснула, женщина все-таки не удержала ее, и заклинательница пошатнулась, едва не упав, но быстро выпрямилась. Джинхэй Вэйшенг даже не стал ее останавливать, все в комнате знали, что там за дверью, и когда Сяо Тун ее открыла, увидела плотную толпу, которая не собиралась ее пропускать. Сяо Тун могла выбраться, только освободив себе проход силой, но так она никогда бы не поступила: эти люди не сделали ей ничего плохого.

Сяо Тун выглядела так, словно ее очень сильно тошнило. Глаза заволокло, губы же воспалились. Слуги набросились на нее со спины, надавили на шею, заставили опустить голову. Из волос стали вырывать заколки, иногда и вместе с волосами. Надели новый головной убор – он был легким, как лепестки цветов, но горячим, словно на голову жаровню поставили. При этом волосы даже не опалило. Сяо Тун ощутила, как от украшения вниз по голове поползли отростки, цепляясь за волосы. У нее закружилась голова, стало омерзительно, но остальное происходило как во сне, чувства тоже отхлынули, и все как-то притупилось. Она снова села на колени, в этот раз спиной к главной семье, и слугам пришлось ее развернуть.

– Если ты говорила правду, – продолжала Джинхэй Айминг, – то я встану на твою сторону. Я растила тебя как дочь и даже своему сыну не позволю принуждать тебя к чему-то. Но ты же солгала. Почему ты покинула клан?

– Мне хотелось увидеть мир за пределами резиденции. Я не хотела быть запертой здесь, – произнесла Сяо Тун. Вэйшенг слушал внимательно.

– Почему ты оставила служанку вместо себя?

Остальные, даже глава клана, молча слушали и не выказывали недовольства или нетерпения.

– Она искренне любила его. Не хотела делать двоих людей несчастными. Я думала, что у них получится хорошая семья.

– А ты? Ты любила моего сына?

Кажется, стало так тихо, словно все вокруг и дышать разом перестали. Сяо Тун смотрела перед собой в пустоту. Губы скривились, но она ответила:

– Да, любила.

– А сейчас?

Заклинательница попыталась прикусить губу, но получилось только поранить до крови, независимо от нее рот произнес:

– И сейчас.

Джинхэй Пинг первым шумно выдохнул, засмеялся и, вполне довольный ответом, заявил:

– Женщины. Не могут совладать со своими желаниями. Если мужчина чего-то хочет, разве же он откажется от этого? Сын, это хитрая лисица, гони ее. Ты же слышал, она любит тебя. Вышвырни ее отсюда, и она будет страдать больше, чем страдал ты. А ты будешь отомщен.

Джинхэй Вэйшенг осторожно избавил невесту от головного убора, так же осторожно передал реликвию слугам. Сяо Тун выглядела очень уставшей, приложила ладонь ко лбу, словно у нее болела голова.

– Я не собирался отказываться от нее, – уже спокойнее произнес наследник.

– Значит, слугам готовиться к свадьбе? – предложила супруга главы клана. Сам глава попытался изобразить на лице гнев.

– Постойте, но ведь это именно я ее притащил! – напомнил Ниазу, но внимания на него никто не обратил. Вэйшенг кивнул, помог девушке подняться, придерживая за локоть. Она прикрыла свободной ладонью лицо, да и вообще выглядела так, словно ей очень плохо.

– Да, распорядитесь, пожалуйста, матушка, – согласился Вэйшенг. Глава клана прикрикнул на него:

– Я ее не приму, так и знай! Я найду тебе вторую жену, и третью, и наложниц! И никогда не признаю ее детей наследниками!

Старший открыл дверь, но теперь за ней было свободно.

– Я сопровожу невесту в ее комнату. Боюсь, она выросла из своего платья, и придется заказать новое. На это уйдет некоторое время, но этим нужно будет заняться в первую очередь. Обойдемся без чужих, только близкие и люди из клана.

– С ней путешествовали двое заклинателей! Ты даже не спросил, что с ними! – напомнил Джинхэй Ниазу, разозлившись. Джинхэй Вэйшенг, казалось, и сам только понял, что ошибся. До этого он придерживал Сяо Тун мягко, но сейчас хватка стала сильнее, когда он обернулся к брату и, стараясь сохранять хладнокровие, спросил:

– Что с ними?

– Ничего. Один из них гнался за мной очень долго. Возможно, они заплутали по дороге, но они придут за ней.

– Ну что ж, – просто согласился наследник, его хватка снова ослабла, словно он только сейчас заметил, что слишком сильно сжимает плечи невесты, – я позволю им быть почетными гостями на свадьбе, если они успеют. Но ждать мы их не будем.