Текст книги "Исцели меня. Невозможное"

Я пытался вывести разговор на Агату, но Сара уводила тему, словно имела запрет на эту информацию. Меня мучила тоска, и, словно желая утолить жажду, я пытался выжать хоть каплю информации о ней и где ее можно отыскать.

– Кирилл, если девушка тебе сказала «нет», значит, на то есть причины. Уважай ее выбор, – сказала Сара.

– Однажды твоя мама сказала твоему отцу «нет». Он не знал причины ее отказа, а она, запутавшись в своих решениях, чуть не погибла. Настя боялась потерять дар и поверила Александру… – я смотрел на Сару, она понимала и знала всю трагичность истории ее родителей, которая, слава Богу, закончилась хеппи-эндом. – Я знаю, что она любит меня. Она сама призналась мне в этом. Чего она боится? Ордена?

– Кирилл, – вздохнул она. Я видел, что Сара знает больше, чем говорит, и с усилием пытается это скрыть. – Может, она, как и любая девушка на ее месте, испугалась тебя. Честно, вообще никто не подозревал, что ваше общение с ней перерастет в нечто большее. А вон оно как у вас получилось. Ты похож на моего отца. Такой же горячий, нетерпеливый, целеустремленный и самоуверенный. Дай ей время.

– Я намного безрассуднее, чем Максим. Своим поступком я очень обидел Агату. Хочу ее увидеть, сказать, что сожалею.

Сара задумчиво улыбнулась. Я уверен в том, что она часто видится с Агатой, и этот разговор дойдет до нее. Моя мизерная надежда на нашу встречу.

Глава 7

Один, два, три, четыре, пять… шесть и уже семь дней прошли в бессмысленную пустоту. Агата почему-то не передает мне сферу с новой информацией. Словно ее нет в братстве. А может, с ней что-то случилось? Почему это мысль пришла мне в голову, не знаю, но я быстро отмахнулся от нее. Агата не из тех, кто может легко попасть в беду. Тем более такая важная персона в Ордене – главный архивариус. Уверен, у нее целый отряд людей, которые пекутся о ее здоровье и прочих благах. Ксения стала все чаще и чаще появляется в моей комнате, обходительная и до противного вежливая. Мне приходится отвечать ей взаимностью, скаля зубы в улыбке.

Из всей прошедшей недели больше всего мне понравился второй день. Я немного отвлекся от мучительных мыслей об Агате и занялся поставленной перед собой целью. По моей настойчивой просьбе Ксения отвела меня в спортзал. Был разгар тренировки, в зале пахло стойким потом и пылью. Взяв перчатки, я уверенно поднялся на ринг, где Леонид тренировал своего бойца. Он сверкнул на меня гневным взглядом и крепко сжал челюсти. Я совершенно спокойно прошел в угол ринга и, опираясь локтем о канат, стал наблюдать за его боем.

Леонид дрался пугающе хорошо. Мое присутствие на ринге явно его раздражало, что сказывалось на его жестких атакующих ударах. Он кидал на меня гневный взгляд в надежде, что я трусливо спасую и уйду. Но не тут-то было. Я медленно надевал перчатки, показывая ему, что готов с ним драться, несмотря ни на что.

– Стоп, – сказал он своему партнеру, который глубоко дышал и еле стоял на ногах, – десять минут перерыв.

Парень в синих широких трусах и грязной белой майке быстро улизнул с ринга. Я проводил его взглядом до дверей раздевалки и, улыбаясь, помахал ему рукой в спину. От моего наглого поведения Леонид залился гневом, кулаки его крепко сжались, на скулах нервно задергались желваки. Я ехидно улыбнулся, буквально дразня хищного зверя, который вот-вот вцепится мне в горло.

– Ты в курсе, что мне предлагают вступить в братство? – спросил я его, он приподнял бровь. – Вижу, что ты рад обрести такого брата, как я, – растекся я в злорадной улыбке.

– Ты мне еще не брат! – рявкнул он.

– Пока, – сделал я акцент на это слово, – ты будешь меня тренировать. Это твоя работа.

– Моя работа воспитывать воинов, а ты хлипкая недоразвитая девчонка, – оголил он мощную челюсть от своего остроумного замечания.

– Что ж, если ты не уверен, что сможешь сделать из меня воина, я найду, кто лучше тебя.

Леонид задумался. Я знал, что у любого уважающего себя тренера есть слабое место – его тщеславие. Больше всего они ценят вложенный в своих учеников труд, которые дают результаты. Леонид знал, что если он обучит меня, то я стану его лучшим творением и как он поднимется в глазах других. Каждый мечтает совершить невозможное и постичь непостижимое. Я поймал Леонида на простое «слабо», и он наивно повелся.

– Смотри, не пожалей, – сквозь зубы процедил он, я усмехнулся и прошел в центр ринга.

– А ты не забывай, что ты – тренер, – напомнил я ему перед тем, как мы начали бой.

Напоминание оказалось уместным. Он начал обучать меня, впервые комментируя каждое свое движение. Показывать слабые стороны противника, использовать вес нападающего против него самого, выворачивать и заламывать суставы. По четыре часа в день мы проводили на ринге, и это было самое лучшее время из всех суток. Время, когда моя пустота в груди начинала заполняться полезной информацией. Больше всего на свете я хотел научиться драться, и у меня потихоньку стало получаться. Но вместе с этим пришла новая проблема. Я начинал уважать своего тренера, иначе без этого такую сложную науку просто не усвоить. У меня сложилось впечатление, что все люди в братстве хотят меня завербовать, показывая выгодные стороны Ордена. Только шрам на руке напоминал мне о моей истинной цели. Неприязнь к братству медленно и лениво отзывалась в сознании. Я должен торопиться.

– Леонид, скажи, а почему вы меня тогда избили? – спросил я, когда мы сделали передышку после очередного боя и сели на скамью перед рингом. Он открывал бутылку с водой. Мой вопрос застал его врасплох, он отставил бутылку в сторону за скамью. Посмотрев на меня, он ухмыльнулся и ответил вопросом на вопрос:

– А кто, как шальной, вцепился мне в горло? Сработал рефлекс, а потом злость и мстительность.

Действительно, я настолько был напуган, что сам ринулся в атаку. Поморщившись от воспоминаний, я прокрутил тщательно все события того дня. Увидев мою задумчивость, Леонид открыл бутылку и по-братски подал мне.

– Я не знал, что ты под защитой Агаты. У нас был приказ доставить тебя живым. Мы его выполнили. Ну и досталась нам, – засмеялся он, – никогда не видел ее в таком гневе. Такая забота и опека о тебе заставила задуматься каждого, – он внимательно посмотрел на меня, будто ожидая объяснений. Но я не собираюсь изливать душу перед ним, тем более объяснять, почему она взяла опеку надо мной. Леонид, оценив мое молчание, растер ладони и встал.

– Итак, сейчас мы с тобой поговорим о твоей реакции. Она у тебя слишком заторможенная. Ты долго думаешь над тем, как поставить руку, повернуть ногу, как отразить тот или иной удар. Это глупо. В конце концов, у каждого человека вшит инстинкт самосохранения. Слушай немного себя, бери интуицией. Сейчас ты будешь отрабатывать удары, пока они не превратятся в рефлекс. Когда ты начнешь думать всем телом, а не мозгом. Понял? Матвей, – окликнул он парня, который с ожесточением долбал грушу, – в пару с Кириллом, – показал он на меня.

Матвей был в несколько раз плотнее меня, чуть ниже ростом. Молчалив и исполнителен. Словно безмозглый киборг, делал только то, что прикажет Леонид. Мне было с ним очень удобно работать, потом его сменял Леонид, и наш бой становился динамичным и живым. На отработку одного приема уходило по полчаса, пока мышцы не начинало сводить судорогой, а суставы хрустеть от напряжения. Но все равно время в спортзале было самое лучшее для меня. Так прошло еще семь дней.

После очередной тренировки, уставший и обессиленный, я рухнул на кровать и стал тупо смотреть в белый полок. Чем дольше я не вижу ее, не знаю, где она и что с ней, тем сильнее хочу бежать из Ордена. Бежать, чтобы забыть ее, навсегда стереть из памяти. Избавить себя от душевной боли, которая не переставая точит меня изо дня в день. Может, мне удастся начать новую жизнь.

– Лежишь? – услышал я голос Ксении.

Задумавшись, я не заметил, когда она вошла в комнату. Ксения уже расставила еду на столе, собрала грязные полотенца и приготовилась идти, но мой молчаливый вид породил в ней любопытство.

– Ты знаешь девочку Зару? – не вставая, спросил я.

– У меня нет допуска к подобным детям, – ответила она и, подойдя к кровати, села на стул. – Долго будет продолжаться твоя депрессия?

Я посмотрел на нее. Доброе, красивое лицо со сказочно зелеными глазами. Еще одна девушка, которая проявляет чрезмерную заботу обо мне.

– Еще пару дней, – попытался улыбнуться я, Ксения покачала головой.

– Ты это говорил пару дней назад. Я могу попросить у Татьяны чай от депрессии, очень эффективное средство.

– Сама пробовала? – спросил я. Она оторопела, не зная, что ответить. – Я обещал девочке Заре, что схожу с ней погулять. Только она не знает, что я пленник. Агата в курсе.

– Агаты сейчас нет в братстве, она приезжала на один день и снова уехала.

Я приподнялся на локти. Весть об Агате заставила все во мне содрогнуться. Я пытливо посмотрел на Ксению, желая больше получить информации.

– Куда уехала?

– В Италию, там наши братья.

– А до этого где она была? – настойчиво продолжаю свой допрос. Ксения медлит с ответом, словно боится сказать лишнее. Как же мне хочется влезть ей в голову, чтобы все выведать об Агате.

– У нее есть дом. Иногда она берет отпуск и пропадает там, отдыхая от работы и тяжелых дней.

«И от меня», – подумал я.

– Она передала тебе новую сферу.

Услышав это, я буквально соскочил с кровати и увидел на столе сверкающий янтарный шар. Ее мысли касались этой сферы, затрачивая при этом много сил. Всего один день в Ордене, и она посвятила его подготовке сферы для меня.

«Зачем ты так со мной?» – подумал я, склонившись над сферой, но она безмолвна и холодна.

– Оставь меня, – сказал я Ксении.

Ксения стояла и смотрела на меня большими изумленными глазами, боясь пошевелиться. Мое поведение удивило и напугало девушку.

– Организуй встречу с Зарой. А сейчас оставь меня одного, пожалуйста! – еще раз повторил я. Будто оттаяв от временного остолбенения, она кивнула головой и робко вышла.

Я сел напротив сферы. Янтарь на свету переливается золотым огнем, уговаривая меня коснуться его, но я не тороплюсь. В голове рисую небольшой домик, утопленный в зимнем саду, в котором живет Агата. Возможно, она читает книгу перед камином, подолгу смотрит в окно, готовит зеленый чай или вяжет носки, чтобы отвлечься от посторонних мыслей. Нет. Сейчас она еще дальше от меня. Италия с узкими улочками, ажурными крышами домов и сочной зеленью вокруг. Чем можно заниматься в далекой стране? Где бы она ни была и что бы ни делала, я точно знаю, что бежит она от меня.

Я коснулся сферы и с легкостью погрузился в видение.

Александр и Эльза в пути. Она уютно расположилась на сиденье, убрав ноги под себя. На коленях у нее лежит небольшая коробка с разноцветными пончиками. Словно нарядными игрушечными колечками, Эльза любуется ими, не решаясь взять в руки. Александр, изредка отвлекаясь от дороги, смотрит на Эльзу. В его лице сразу проскальзывает добрая улыбка, сокрушая его строгий вид.

– Они очень вкусные, попробуй, – сказал Александр, видя, как она трепетно обнимает коробку и не ест пончики.

– Жалко, – пожала она плечами, – они такие красивые. Вот этот будто из снега, весь белый и пушистый. А этот, с цветной посыпкой, словно нарядился для детского дня рождения. Этот, шоколадный с белыми полосками, словно мужчина во фраке, а вот его дама в золотом карамельном одеянии.

Слушая ее, Александр с задором рассмеялся. Эльза посмотрела на него и, приподняв бровь, расплылась в улыбке.

– Давай дадим им имена. Шоколадный пусть будет Джорджем, а его дама Камелия, – сказал Александр.

– Или Сюзанна, – поддержала она его.

– Тогда есть их будет преступление. Равносильно каннибализму.

Закрывая ладонями лицо, Эльза залилась смехом. Ее смех был такой звонкий и жизнерадостный, что вся машина наполнилась светом и теплом. В глазах Александра появилось умиление. Он смеялся вместе с ней, будто в нем проснулся беззаботный мальчишка.

– Осталась пицца, можешь поесть ее, – сказал Александр, когда они оба оправились от смеха.

Эльза заботливо убрала пончики на заднее сиденье и достала треугольник пиццы, который с большим аппетитом съела, облизывая пальчики.

– Ты наелась? Может, остановиться и еще что-нибудь купить?

– О-о нет, боюсь, я лопну, – улыбнулась она, обнимая ладонями свой живот, – а ты почти ничего не ел. Почему?

– Я не голоден.

– Ты же мужчина, который должен много есть, – удивилась она.

– Я так приучен.

– Кем? – оживилась она в любопытстве. Александр вдруг стал холодным и задумчивым. Эльза напряглась, понимая, что спросила лишнее.

– Есть вещи, которые я не могу тебе сказать, это очень опасно. Гораздо опаснее твоих горе-друзей, с которыми ты связалась.

Ощутив колкий упрек, Эльза крепко поджала губы и отвернулась в окно. Горькая правда неизбежно давала о себе знать. Александр сразу понял, что обидел девушку. Взглянув на нее, он с досадой поморщился и покачал головой.

– В рюкзаке были деньги, на которые ты рассчитывала, – начал Александр.

– Я их украла у собственного отца, – оборвала его Эльза и пристально посмотрела в глаза, ожидая осуждения.

– Значит, он был плохим отцом, – тихо сказал Александр.

Губы Эльзы нервно дрогнули, лицо стало фарфорово-бледным. Она снова отвернулась в окно и начала безразлично смотреть на мелькающие силуэты деревьев, кустарников и дорожных знаков. Александр слышал, как она глубоко дышит, пытаясь сдержать разрывающую ее трагедию. Молчание затягивалось, в машине зависло напряжение.

– Эльза, – дотронулся он до ее плеча. Эльза вздрогнула и обернулась. Александр увидел ее наполненные страданием глаза. Он понял, что за дерзкой внешностью, косичками и пирсингом скрывается обиженная на мир девочка. Бродяга.

– Он тебя бил? – спросил Александр, Эльза кивнула. На ее щеке блеснула слеза.

Александр тут же остановил машину на обочине, отдавая все внимание ей. Эльза опустила взгляд на пальцы, теребя краешек вязаной кофты.

– Зачем тебе это знать? Это – моя жизнь, моя боль, – произнесла она, с усилием сдерживая слезы.

– Попутчики в дороге всегда рассказывают о себе то, что не могут рассказать близкому человеку. Расскажи, тебе станет легче.

Эльза неуверенно подняла на него взгляд, ручейки слез текли по щекам, скатываясь на острый подбородок. Александр терпеливо ждал ее рассказа.

– Если бы ты знал, как я его ненавижу. Он бил меня и маму. Называл меня нагулянным ублюдышем, – она прерывисто вздохнула, – а мама его любила. Говорила, что, когда шла за него замуж, он был хороший. Этот хороший избил ее до полусмерти. У нее случился выкидыш, и больше она не могла иметь детей. Не могла подарить мне братика или сестренку. Может, к лучшему. Я одна пережила этот ужас за всех. Он безбожно пил, тащил из дома все. Мама скандалила с ним и получала за это, но почему-то оставалась и терпела. Наверно, сильно любила, глупая. В те короткие дни, когда он не пил, она светилась от внезапно приобретенного женского счастья, а потом все опять начиналось. Замкнутый порочный круг: бутылки, мольбы, мамина кровь на деревянном полу, слезы. Пьянка окончательно проела его куриные мозги, дня не проходило без скандала и драк.

Эльза замолчала, глотая слезы. Александр бережно взял ее ладонь и сжал в своей. Он пытался разделить ее боль, насколько это было возможно. Набравшись смелости, Эльза продолжила свое откровение.

– Мне было десять лет, когда мое и без того поганое детство вдруг закончилось. Придя из школы, я нашла маму повешенной на трубе. Шнур такой толстый, черный, обрезок от утюга, которым он меня постоянно бил. Именно этот шнур был у нее на шее, – внезапный вой Эльзы разорвал тишину. Она обхватила голову руками, с силой цепляясь за тонкие косички.

– Все, Эльза. Хватит, – притянул ее к себе Александр. Эльза сотрясалась в плаче, обнимая его за шею. Отодвинув сиденья, он забрал девушку себе на руки.

– Я ее пыталась спасти, понимаешь? – посмотрела она ему в глаза. – Я думала, она живая. Целовала ее холодные ноги и умоляла не уходить, не бросать меня с ним. Прошло тринадцать лет, я до сих пор не могу забыть ее синего обезображенного лица и с трудом вспоминаю ее живой. На ее похоронах отец смеялся и пел веселые песни. Ликовал обретенной свободе. Потом начал водить домой разных баб и иметь их прямо на моих глазах. Он заставлял их называть мамкой, а когда я не выполняла его просьбу, бил меня все тем же шнуром от утюга. У меня одна мамка, самая любимая и единственная. Никто из родственников не встал на мою защиту, все отвернулись. Боялись связываться с отцом. Тогда моей семьей стала улица. Крыши, подвалы, заброшенная стройка. Когда его пугали люди опекунской защиты, он находил меня, приводил домой, притворяясь идеальным отцом. Типа он не может справиться с буйным подростком. Люди, состоящие в комиссии, верили ему или хотели верить. Им проще было закрыть глаза на все, чем начать делопроизводство. В детских домах таких, как я, сотни, тысячи. Сотни тысяч детей, поедающих казенный хлеб. Когда комиссия уходила, он избивал меня и сам вышвыривал на улицу. Никому до меня не было дела. Однажды его собутыльник полез на меня, решил, что мне уже пора познать настоящего мужчину. Я его бутылкой по голове и бежать. Думала, убила. Темной ночью я бежала по улице, мои руки были испачканы липкой кровью, а душа дрожала от страха. Я наткнулась на парней, стоящих кружком у круглосуточного ларька. Меня дерзко окликнули. Я подумала, что это все. Сейчас меня пустят по кругу и выбросят, как одноразовую использованную вещь. Так бы и было, если бы за меня не вступился Жека – главарь этой банды. Кровь на моих руках вызвала в нем уважение. Я обманывала, воровала и спала с ним, потому что другого выбора не было. Совершенно случайно я узнала, что отец получил наследство. Умерла его сестра, моя тетка. Он пропил бы все деньги, поэтому я подбила Женю и обокрала отца. А потом предала своих друзей, забрав свои деньги.

Эльза замолчала. Она смотрела на Александра, пытаясь отыскать презрение в его серьезном правильном лице. Он был в ярости, но не на нее, а на злую судьбу, что так жестоко обошлась с ней. Большими ладонями он обтер ее слезы, пытаясь утешить.

– Я не могла иначе, это был единственный выход навсегда выбраться из дерьма, в котором я пропадала. Я очень плохой человек и не хочу быть тебе обузой. Мое место там, на помойке, среди таких, как я…

– И ты считаешь, что я хороший человек?

– Конечно! – воскликнула она. – Александр, ты – мистер бесподобный, который меня, дуру, уже несколько раз спасал. Мне с тобой рядом находиться стыдно, не думая о большем, – произнесла она, сдерживая слезы.

Он с удивлением смотрел на нее.

– Меня растили как машину для высшего призвания. Быть лучшим из лучших. Вбивая моральные ценности, заставляли мою гордыню расти настолько, что я начал оценивать людей по обложкам, мимике и движениям. Я – холодный, расчетливый человек. По моему приказу многих уже нет в живых и многие лишены свободы. Я пытался убить парня моей любимой девушки. Знаю десять способов безболезненного убийства и сотню способов заставить жертву умирать в муках. Идеальный? Тебе не противно находится со мной рядом? – прошипел он свой вопрос сквозь зубы. Эльза замерла, даже слезы застыли на ее щеках.

– Кто ты такой?

– Если скажу, то тебя убьют…

Они смотрели друг другу в глаза, между ними застыло время. Эльза смело дотронулось до его щеки, не веря, что в нем может жить убийца. Ее недавно построенный идеал рушился на мелкие кусочки.

– Ты меня убьешь? – робко спросила она. – Прошу, только не заставляй страдать. Убей одним из десяти способов.

Не сводя с нее пристального взгляда, он притянул ее к себе и нежно коснулся губ. Прильнув к нему, она расслабилась, отдаваясь его власти. Он спускается поцелуями на подбородок, вниз по шее. Одним движением лишает ее кофты и футболки, оставляя нагой. Под его поцелуями она дрожит от желания. Жадно запускает пальцы ему в волосы, прогибаясь в спине, испускает стон.

– Это же безумие, – шепчет она ему на ухо.

– Не безумнее нашей жизни, – ответил он, опуская сиденье и позволяя быть ей сверху.

По этическим соображениям картинка размылась, но, судя по нежным стонам, между ними была долгая и горячая близость.

Она лежит у него на груди, скрестив ладони перед его лицом. Ее обнаженное тело скрывает пальто Александра. Он с нежностью и улыбкой смотрит на ее опаленное краской лицо. Лицо, еще сохранившие следы слез в покрасневших глазах и припухлом носе, но ставшее для него на время любимым.

– Как ты могла подумать, что я хочу тебя убить? Какая глупость, – усмехнулся он, Эльза пожала плечами.

– В это легко поверить. Ты не простой человек, такой загадочный, сильный и чертовски красивый, – улыбнулась она, стеснительно прикусывая губу. Александр рассмеялся и, притянув ее к себе, поцеловал.

– Лиза, Лизочка, Лизонька – одно из самых древних имен у многих народов и наций, Изабелла, Луиза, Элиза, но красивее из всех просто Лиза, – он ласково провел пальцами по ее бледному лицу.

– Из твоих уст это звучит великолепно. Ты во всех именах так хорошо разбираешься?

– Нет, просто некоторые для меня особо любимы. Моя мама Лизавета, или Элизабет, как любит ласково называть ее отец.

– Ох, – удивилась Эльза, – это же просто совпадение?

– Возможно, – задумался он, – а может, и нет. Не скрывайся под чужим именем, будь собой. Как тебя называла мама?

– Лизочка, – с грустью произнесла она.

– Не имя делает человека, а человек имя. Твоя мама верила в Лизу и совсем не знала Эльзу. Прошлое позади, ты уже сделала свой шаг в будущее.

– Что ты такое говоришь? – сердито посмотрела на него Эльза. – Я нищая и по-прежнему бездомная. Мне нельзя вернуться, там меня убьют, а в будущем… – она задумалась, отведя взгляд в сторону. Александр спокойно слушал ее, смотря на нее уверенным взглядом. – У меня нет образования и никаких навыков. Самое лучшее – стать проституткой и прибиться к такому дерьму, как мой отец. Это моя жизнь, для этого меня родили.

– Лиза, – произнес Александр, она неохотно откликнулась, посмотрев на него. – Что ты хотела сделать с деньгами?

– Приехать в большой город и затеряться. Снять квартиру, найти работу, окончить какие-нибудь курсы. Я научилась бы жить нормально, – она мечтательно смотрела на Александра, словно видела перед собой не его, а свое несбывшееся будущее.

– Перед отъездом я снял крупную сумму денег. Туда, куда я направляюсь, деньги не нужны. Возьми их.

– Что? – приподнялась она над ним.

– В багажнике красная сумка с деньгами. Там намного больше, чем было у тебя. Поверь, хватит надолго затеряться и выучиться в нескольких институтах. Только пообещай, что завяжешь с криминалом.

Укутавшись в пальто, Лиза пересела на соседнее сиденье. Ее лицо застыло в шокированном удивлении. Не моргая, она бездумно смотрела вперед. Открыв рот, она несколько раз принималась что-то сказать, но слова застревали у нее в горле. Наконец, переборов себя, она тихо прохрипела:

– Почему? Это за то, что я переспала с тобой? – она посмотрела на него.

Ее взгляд вызывает жалость. Съежившись, она обнимает пальто, пытаясь унять дрожь в теле. От обиды или от холода ее начал бить озноб. Александр быстро застегнул брюки и торопливо надел футболку. Поправляя ладонями взъерошенные черные волосы, он думал, что ответить на ее вопрос.

– Лиза, – спокойно начал он, она вздрогнула, услышав свое имя. – Это тут совсем ни при чем. Я бы и так тебе помог. Просто тебе нельзя со мной.

Лиза бросила на него гневный взгляд, сдерживая слезы.

– Пожалеть решил? Не надо меня жалеть, и денег я твоих не возьму, – она, стыдливо пряча от него обнаженное тело, начала одеваться. – Это была ошибка. Я сейчас уйду.

– Стой, – схватил он ее за запястье, когда она надевала джинсы, – глупая, я хочу тебе помочь.

Он с силой вырвала руку и быстро надела джинсы. Как только ее рука коснулась двери, раздался щелчок блокировки. Покраснев от гнева, она посмотрела на него. Под его каменной маской трудно было угадать, что он чувствует.

– Я тебе дважды обязана жизнью. Если ты мне в третий раз подаришь мне ее, я просто не выдержу. После того, что было между нами, я просто не выдержу. Дай мне тихо сгинуть, сохранив светлую память о тебе. Ты стал для меня чудом, подарком судьбы. Ты, а не твои деньги.

Александр громко выдохнул. Он пристально смотрел на Лизу, которая крепко держалась за ручку двери, желая выйти. Подавшись слабости, он совершил ошибку и позволил бедной девушке влюбиться в себя.

– Лиза, я служу в тайном Ордене. Если через два дня я не прибуду в пункт «Б», то на мои поиски выйдет отряд охотников. Я всем сердцем хочу, чтобы ты осталось со мной, но не могу себе этого позволить. Деньги – это моя гарантия, подаренная защита. Я хочу знать, что где-то в этом мире есть девушка, которая живет благодаря мне. Если я твоя судьба, то только добрая, а не роковая. Своим страданием, несчастным детством, потерей матери ты заслужила эти деньги. Это твой реальный, честный шанс начать свою счастливую жизнь.

Лиза держит в руках большую красную сумку. За окном пролетают редкие снежинки, солнце клонится к закату. Она прячет от Александра влажные глаза, время неумолимо ведет к расставанию.

– Я посмотрел по навигатору, ближайший населенный пункт через три километра, – сказал Александр. Они коротко переглянулись.

– Я дойду пешком.

– Я могу довезти…

– Нет. Я пойду пешком, – твердо произнесла она, – прогулка мне не повредит. А ты поторопись с отъездом. Пункт «Б», не шути с этим.

– Да, конечно, – покачал он головой, Лиза прерывисто выдохнула. – Пальто оставь себе, – добавил Александр, когда Лиза начала открывать дверь.

– Спасибо, – хрипло и протяжно произнесла она. Она на прощание попыталась улыбнуться, но у нее получилось жалко и неуклюже.

– Счастливо, – тихо сказал Александр и отвернулся в сторону, чтобы не видеть, как она уходит. Лиза закрыла дверь и медленно пошла вперед. Он не хочет смотреть ей вслед. Быстро запускает машину, чтобы убраться прочь, но взгляд сам притягивается к девушке, которая, утопая в большом мужском пальто и нелепых оранжевых кроссовках, уходит все дальше и дальше, забирая его покой и радость.

Каменная маска спала, и от выплеснувших наружу чувств его лицо исказилось болью: злость, озадаченность, страх перед одиночеством, ужас от предстоящего будущего. Потрепав себя за волосы, он пристально следит за тающим черным силуэтом, который скрывается за крупными хлопьями снега. Глубокий выдох, уверенный взгляд вперед, момент сломил его. Он покидает машину и изо всех сил бежит за ней.

– Лиза-а-а, – задыхаясь, встал он перед ней, – не уходи…

Лиза смотрит на него большими влажными глазами. В них еще теплится надежда, что она нужна Александру. Прикусив дрожащую губу, она не может ничего сказать, только пытливо смотрит в его взволнованное лицо.

– К сожалению, я не лотерейный билет, а смертельная поездка в один конец. Я не смею просить тебя об этом, потому что мы будем убегать, прятаться, шарахаться от любого прохожего и подозревать каждого встречного и рисковать своими жизнями каждый день, но, если ты пойдешь со мной, клянусь, я за тебя мир порву, и ни одна тварь не причинит тебе ни боли, ни зла.

– А я и не мечтала о лотерейном билете, – шепнула она, бросая сумку на снег, – и смерть меня нисколечко не пугает.

– Это да? – склонился он к ней, взяв ее большими ладонями за щеки, посмотрев в обиженные глаза.

– Да… – шепнула она. – Это да…

– Лизочка, – накрыл он ее нежными объятиями, крепко прижимая к себе. – Спасибо, Боже, – произнес он еле слышно. Снег словно застыл в воздухе, обтекая пару, которая наслаждалась счастливым, спокойным мигом.

Лиза перелистывала пультом трек за треком. С любопытством прислушиваясь к мелодии, но, не найдя ничего интересного, переключала ее. Александр внимательно следил за дорогой, но при встрече с ней взглядом светлел в улыбке.

– Я вижу, ты не разделяешь моих предпочтений? – спросил он, не выдержав музыкального коктейля из секундных треков.

– Здесь только музыка без слов, – возмутилась она и остановилась на треке, который наполнил машину звуком романтичной гитары, сочетаясь с тамтамами, маракасами и нежной скрипкой, навевая гармонию и спокойствие. Лиза невольно притихла. Необычная мелодия пришлась ей по вкусу.

– Испанская гитара всегда сердечная и берет за душу, – улыбнулся Александр, – а где ты научилась играть на гитаре?

– Женя умел, – запнулась она и опустила взгляд. Александр понял, что ей стыдно за своего бывшего парня, который был бандитом, но при этом внес немало трудов в ее воспитание.

– Ты сама сочиняешь тексты песен?

– Да.

– Я бы тебя послушал, – задумчиво произнес Александр. – Много у тебя песен?

Лиза подняла на него удивленный взгляд. Она только сейчас поняла, что все это время он был внимательный к ней. Она почему-то интересна и важна ему. И поняла она это именно сейчас, когда он, словно заглянув в душу, оценил ее творчество.

– У меня нет гитары.

– Разве это проблема, – улыбнулся Александр, – будет. Ты споешь для меня?

– Конечно. Только все песни грустные и лирические.

– Лизочка, я послушаю весь твой репертуар. Каждую песню по несколько раз. Мне безумно понравился твой голос, когда ты пела там, в кафе.

– Такого мне еще никто не говорил, – смутилась она, – ты не лжешь?

– Это не в моих правилах – лгать тому, кто мне дорог, – неожиданно рассердился он, – рекомендую научиться доверять мне.

Он взял в руки пульт от магнитолы и набрал три шестерки. Салон наполнился музыкой. Звонкие клавиши фортепьяно начинают медленную мелодию, словно капли дождя бьют по крыше и россыпью падают на мостовую, а спокойная гитара начинает излагать трогательную историю, которую подхватывает скрипка. Хочется плакать, в то же время откуда-то изнутри, из центра груди, распускается бархатистый лотос, и становится как никогда легко. То ли это дождь фортепьяно, а может, история гитары, а быть может, просто душа хочет избавиться от тяжелого груза, накопившегося за годы. Тихая, печальная мелодия неожиданно разрядила обстановку. Лиза посмотрел на Александра с обожанием, словно увидела его впервые и влюбилась. Жалостливая музыка захватывает Александра, расслабляет. Несмотря на то, что скоро гнев целого Ордена обрушится на него, Александр становится безмятежным и спокойным,

– Ты удивительный, – шепнула Лиза. Он не услышал ее и прибавил звук.

– Готова? – хитро ухмыльнулся он.

– К чему?

– Вот к этому, – переключил он трек. В машину ворвался хриплый звук электрогитары, который резко, с надрывом уходит в визг, сочетаясь с воодушевляющими на бой ударами барабанов.

– Вау, это же рок! – вскрикнула Лиза. Подобно маленькой девочке, которую в первый раз привели в парк аттракционов, ее глаза оживились радостным блеском. Ритм мелодии набирает оборот, и уже несколько гитар рычат, издавая тяжелый, но духоподъемный гимн.