Текст книги "Исцели меня. Невозможное"

– И что? – продолжал я играть свою игру.

Мы остановились на круглой площадке в окружении сосен.

– И ты думаешь, что там, – показала она пальцем на кирпичную стену, – тебе будет лучше? – она смотрела на меня, не сводя серьезного взгляда. Холодок прошел по телу. Я был разоблачен девочкой, что уж говорит про остальных. Представляю, как парни Леонида предвкушают мою поимку. Сейчас они сидят в засаде и ждут команды, чтобы растерзать меня.

– Нет славной аллеи?

– Нет, – вздохнула она, – я ее придумала.

– Значит, ты знаешь, кто я такой? – с разочарованием спросил я.

– Парень-программист, который случайно узнал про тайный Орден. Я давно знаю, кто ты такой.

– Зачем врала?

– А зачем врал ты?

Мы переглянулись. Наша игра во вранье шла на равных.

– Для ребенка ты слишком умна.

– Для одаренной – нет, – нервно мотнула она головой. – Так что там?

– Я не знаю, – выдохнул я, смотря на высокую стену, которую знал, как покорить. Долгие тренировки на альпинистской стенке обеспечат мне быстрый уход. Но на простой вопрос Зары я не знал, что отвечать.

– Ты виделась с Агатой. Она просила меня отговорить от побега? – пытливо посмотрел я на Зару, точно зная, что они сегодня говорили обо мне. – Она хочет, чтобы я остался?

– Она просила предоставить тебе выбор. Ты должен принять решение, в каком мире ты хочешь жить.

Есть ли теперь этот мир, где я найду свое место? Я с болью посмотрел на далекий дворец, зная, что где-то в окнах скрывается моя Агата. Сердце не хочет ее отпустить, а разум молит о помощи и требует побега. Я посмотрел на стену, за которой начинается густой лес, где неизвестность и свобода. Вдруг заиграл ветер, теребя разлапистые ветви сосен и сгоняя с них снег. Зара терпеливо ждет моего решения. Лицо ее выражает скорбь. Не важно, что я выберу, Зара останется несчастной, потому что знает, что я не найду себе покоя. Эта мудрая девочка знает гораздо больше, чем знаю я.

Я подошел к ней и медленно опустился на колени, чтобы посмотреть в ее удивительные глаза. В единственное прекрасное, что есть в ее лице, жестоко изуродованном природой.

– Спасибо тебе, – шепнул я, – пойми меня правильно, нужно жить в стремлении к чему-то, иначе жизнь теряет смысл. Когда ломаются мечты, нужно прокладывать путь к новым, не боясь рисковать. Не знаю, чем я заслужил твою доброту. Ты понимаешь, что сейчас рискуешь? Ты пойдешь против закона Ордена ради меня.

– Конечно. На моем месте ты бы поступил так же, – она улыбнулась, на ее лице скользнула слеза. Ветер усилился.

– Боюсь, мы больше с тобой не увидимся. Будь самой счастливой, талантливой, невероятной девочкой. В тебе большой потенциал мужества и мудрости, слушай свое сердце.

Она положила крохотную скукоженную ладонь мне на щеку. Ее глаза переполняли слезы.

– Ты настолько мудра, что мне не пришлось тебя просить о помощи.

– Если ты выбрал свой путь, то иди… – с силой толкнула она меня и, подняв голову вверх, зарыдала навзрыд. Своими слезами она вызывала шторм, и скоро в братстве догадаются о моем побеге.

В небе быстро скопился снежный вихрь, солнце скрылось, погружая все вокруг в сумерки. Чем сильнее Зара плакала, тем больше сгущался вихрь под черными облаками.

– Кирилл, беги! – с гневом прорычала она, взглянув на меня свирепым взглядом, которым она удерживала яростную стихию. – Беги, – еще раз повторила она и, убедившись, что я направился к стене, обрушила на землю снежную волну.

Хорошо разбежавшись и цепляясь пальцами меж кирпичиками, я вытолкнул себя на верх стены. На секунду кинув взгляд на снежный хаос, в который поглотила всех Зара, я спрыгнул со стены и побежал.

Бежать к дороге было рискованно, а через лес медленно. Передо мной снова встал выбор. За теплые дни снег хорошо подтаял, образовывая плотный наст. Я побежал по поляне, между двух лесов. В некоторых местах снег был рыхлый, я спотыкался и падал, царапая руки об острые края снега. С усилием поднимаясь, я снова пускался в бега. Я видел, как снежный вихрь завис над дворцом. Это моя фора, которую мне подарила Зара. Ее поступок вдохновлял меня и придавал сил. Я выбежал на ровную расстилающуюся равнину, конец которой заканчивался густым лесом. К моему счастью, на поляне была ровная накатанная снегоходами дорожка. Перевел дыхания и увидел перед собой свободу, с меня спали оковы. Я точно уверен, что никогда и ни при каких обстоятельствах не вернусь назад.

– От подаренных минут жизни не отказываются, – процитировал я слова Агаты.

Сняв кольцо с пальца, продернул его на цепь с медальоном. Коснувшись губами до теплого камня на кольце, я тихо шепнул:

– Милая Агата! Знаю, только ты сможешь прочесть мое послание. Говорят, что первая любовь никогда не уходит из сердца, надеюсь, они правы. Тут наши дороги расходятся. Будь счастлива, а я постараюсь выжить в этом холодном мире. Люблю тебя!

Я положил украшение на снег и из всех сил побежал. Возможно, сейчас я забомжую в какой-нибудь дряхлой деревушке, буду чинить чайники и велосипеды. Может быть, отправлюсь в приют для бездомных, там за незначительную работу хорошо кормят и дают ночлег. А может, украду что-нибудь и сяду в тюрьму. Туда-то руки братства точно не дотянутся, слишком брезгливые. Я бежал, чувствуя свист в ушах, и рисовал всевозможные планы своего будущего, совершенно не замечая, что моя поляна близится к концу. В ста метрах показался густой непроходимый лес. Он скроет меня от братства, примет в свои дикие условия. Но за любым лесом рано или поздно начинается жизнь, где можно найти кров, ночлежку и еду. Где-то вдалеке послышалось ненавязчивое жужжание. Я подумал, что это от бега и усталости жужжит в моей голове. Тряхнул головой, звук усилился. Обернувшись, я увидел пять снегоходов, следующих за мной.

– Вот черт!!! – выругался я и прибавил ходу, чтобы успеть добраться до леса. Но что я один против скоростной техники – словно дикая хромая коза против стаи волков.

Снегоходы быстро догнали меня, окружив плотным кольцом. Наездники снегоходов кричали, визжали, хохотали, плотнее сдавливая кольцо, стараясь напугать жертву. Их лица были покрыты плотными платками. Я стоял в центре, пытался отдышаться и настроить себя к последнему бою. Почувствовав свободу, в Орден я больше ни при каких обстоятельствах не вернусь. Одни из наездников поднял вверх руку. Все по команде остановились и замолчали.

– Какая встреча, – раздался знакомый хрип, и, освободив лицо от платка, он улыбнулся во всю зубастую челюсть. – Далеко собрался? – спросил Леонид, слезая со снегохода и медленно проходя в круг.

– Да мне только до дому, проведать, как дела, все ли в порядке. Вдруг воду забыл закрыть, утюг выключить. Загостился я у вас, друзья, – ухмыльнулся я, – а ты каким ветром? Собачек выгуливаешь?

Парни поднялись от возмущения, Леонид, подняв руку вверх, одним движением усмирил своих бойцов. Мне не хотелось обижать их. Все они хорошие преданные парни, но я буду себе предателем, если не реализую свой план до конца.

– Да брось, – продолжал я свой сарказм, – неужели мимо проезжал и не удержался, чтобы не поздороваться? Да ты меня балуешь своей заботой.

– Да тебя, сучонка, догоняем! – рявкнул он, сплевывая слюну от злости. – Ты хоть знаешь, сколько людей подставляешь? – прохрипел он. Я старательно не подавал виду, что меня затронул его вопрос.

– Да вы вроде все на одно лицо, что мне париться о вас и о вашем братстве, – ухмыльнулся я. Леонид сжал кулаки. Парни медленно сошли со снегоходов.

– А Агата? – в его глазах я увидел разочарование. За эти дни, проведенные в плотных тренировках, он поверил мне, как одному из своих учеников. Не вступая в братство, я предал их всех. Агата, Леонид, Зара, Ксения – все они стали жертвами моего обмана.

– Мне плевать на ваш Орден, – демонстративно харкнул я к его ногам. – Горите в аду!!!

– Что ж, это твой выбор…

Мы схватились в драке. Снегоходы образовали что-то вроде ринга. Никто не посмел вмешиваться в нашу драку, потому что эта разборка касалась только нас двоих. К счастью, Леонид хорошо отработал мою реакцию, и я уже стал для него интересным противником. Уходя от удара, я наносил свои. В ход шло все, руки, ноги, голова. Падая на твердый снег, я чувствую, как болью жалуются мои внутренние органы. Уходя от его яростных ударов, я прикрываю голову. Подсечка, теперь он на снегу, а я наношу удары сверху. Толпа скандирует, среди них нет моих болельщиков. Размазывая кровь по лицам, мы выворачиваем друг другу суставы. Отбиваемся локтями и коленями, ожесточенно наносим серьезные удары. В какой-то момент усталость после долгого бега сказалась, и он меня сломил.

Леонид сидел сверху, подперев коленом мою шею. Скрестив мне руки, взял их на излом. С лица Леонида текла кровь, один глаз уже заплыл. Он тяжело дышал и при этом с силой продолжал душить меня ногой, вдавливая в снег. Все плывет перед глазами, очень сложно дышать, и я чувствую приятное приближение моего конца.

– Что ты творишь? – зарычал он. – Она же всем рискует ради тебя, тупицы. Ради чужака пойдет под суд.

Он ослабил давление на горло. Я с жадностью вдыхаю воздух и выдуваю слюну с кровью. Больше я не мог сопротивляться, только смотреть. Я увидел, что в этом злобном великане проснулись живые чувства к ней.

– Ты ее любишь не как сестру? – простонал я, понимая, что он дрался за Агату.

– А в нашем Ордене уважают любовь, – склонился он и, приподняв за волосы мою голову, с брезгливостью посмотрел мне в глаза, – только я не могу понять, что она нашла в таком сморчке, как ты?

– То, чего нет в тебе, кретин, – из последних сил усмехнулся я.

На этой фразе его терпение лопнуло, и добродушный Леонид окончательно меня вырубил.

Очнулся я от невыносимой боли во всем теле. Открыл глаза, все плывет, как в тумане. Не понимаю, что это – реальность, бред, сон, или я умер. Точно не умер, иначе откуда такая острая БОЛЬ.

Невероятный звон в ушах разрывает голову. Больно дышать, тошнота подкатывает к горлу. Лучше не двигаться и попытаться уснуть. Жарко, хочется пить, но при малейшем движении снова тошнит, а потом бьет озноб. Слышу чей-то шепот или плач. Стискивая зубы, чувствую скрип… как мне больно!

– Как его судить, он еле живой? – слышу рядом голос Константина.

– Начнешь лечить, от болевого шока сдохнет, – прошипел хриплый.

«Да лучше сдохнуть», – подумал я.

– Ради Бога, Агату не пускайте сюда. У нее уже нервный срыв, – произнес Константин. – Ты знал, что они энергетически связаны? Вот и я не знал. Между ними связь сильнее, чем у кровных родственников. Еще она влюбилась в него. Представляешь, что это значит для одаренной девушки? – разочарованно вздохнул Константин. – Столько лет опыта, а банальную влюбленность недоглядел…

Услышав об Агате, я почувствовал, как в душе отозвалось теплом. В голове рисуется ее образ – милая улыбка, янтарные глаза, задумчивый вид.

– Вот упырь! – рявкнул Леонид. – Я думал, этот хлюпик сильнее.

– Это ты меры не знаешь. Два раза парня чуть не угробил. Запомни, он еще нам нужен.

На этом я вновь потерялся. Несколько раз пытался прийти в себя и сквозь расплывчатую муть вроде бы видел Сару. Когда травы бесполезны, в ход идет химия. Теперь лаборатория Сары работает на мое спасение. Зачем я им нужен? М-м-м… как больно-о-о-о.

– Да, Кирилл. Отчаянный ты, – вздохнула Сара.

– М-м-бр-р, – озвучил я нечто невнятное.

– Надеюсь, поможет, – заботливо она провела рукой по лбу, я расслабился и потерял сознание.

Глубокий вдох, открываю глаза. Сквозь решетку окна вижу безоблачное небо. С трудом поворачиваю голову, тупые отголоски боли прокатываются в мозгу. Старинная кладка из неровных камней, соединенных известью. Эту камеру построили много лет назад, когда люди не знали про кирпич. Опираясь на острые выступы, пытаюсь подняться. Изнутри толчок тошноты, и меня вырвало на пол зеленой жижей. Голове и желудку стало сразу легче. Ладонью стер горечь с губ и огляделся. Каменная клетка с решетчатой стеной в общий коридор. Может, вампиров и драконов здесь нет, а вот темница самая настоящая, средневековая, и если прислушаться, то можно услышать, как со стен монотонно капает вода. Я встал, цепляясь за железные прутья решетки, просунул пол-лица в коридор.

– Живучий гад, – сказал я сам себе, ухмыляясь. – Эй!.. – крикнул я в коридор и услышал долгое эхо своего голоса.

Слабость в мышцах, трудно стоять. Я сел на твердую кушетку. Мысли ровные и спокойные. Дотронулся ладонями до лица и почувствовал сильную боль на щеках, брови и у виска.

– Черт, урою засранца, – произнес я, вспоминая бой с Леонидом.

Тишину разорвал жуткий грохот и металлический лязг. Я только повел взглядом в сторону шума и вдалеке коридора увидел Сару, которая катила тележку. Железная тележка задорно подпрыгивала на неровных камнях, издавая невыносимый шум. Встретясь взглядом с Сарой, я улыбнулся.

– Кирилл, наделал ты дел, – ворчит она, доставая с тачки графин. – Как себя чувствуешь?

– Отвратительно, – поморщился я, – меня вырвало какой-то гадостью.

– Это побочный эффект от сыворотки.

– Какой?

– Помнишь, я тебе говорила, что мы лечим кровью одаренных?

– Фу… – сконфузился я.

– Не фу, а я тебя с того света вытащила, – погрозила она пальцем. – Налей воды в умывальник, – протянула она узкий графин сквозь решетку.

Я нехотя принял графин и выплеснул воду в прикрепленный к стене круглый металлический умывальник. Я видел однажды такой у прабабушки в деревне, долго удивлялся им, пытаясь найти шланг и кран. Глупый ребенок.

– Зачем, Сара, ты меня спасла? – вернул я пустую тару.

– Сядь и поешь, – подала она тарелку с мутной жидкостью. По противному запаху рыбьего жира я догадался, что это полезная гречка с витаминами. Опираясь спиной на стену, я нехотя стал хлебать кашу. Сара добрым взглядом наблюдала, как я ем. Ей действительно было тяжело исцелить меня, и теперь она любуется проделанной работой.

– Зачем? – повторил я вопрос.

– А зачем спасают преступников? – вздохнула она. – Чтобы потом осудить и предать наказанию, – поморщилась она.

– Как благородно, – вздохнул я, – все равно приговор – смерть, могла бы не спасать.

– На тебе испытали новый препарат, – пожала она плечами, – так что риск для жизни был.

– Чью кровь ты использовала?

– Этой девушки нет сейчас в Ордене. Своим даром она похожа на мою маму. Людей вытаскивает с того света одним прикосновением. Но только тех людей, кто достоин жизни.

– Одаренные играют в богов и решают, кто достоин, а кто нет, – усмехнулся я.

– Нет, Кирилл. Это Бог решает, кто достоин помощи. Недостойному она просто не поможет. Я спасла тебя, потому что ты сам хотел жить. И ты достоин своей жизни. Пока ты тут умирал, за тебя там молились. Я тоже молилась.

Я невольно подумал об Агате, представляя ее за молитвой. Посмотрел на Сару, в которой видел взгляд родной сестры. Когда-то в доме Морозовых она относилась ко мне как к брату. Что изменилось с тех пор? Орден встал между нами, но ведь он был и тогда, просто я не знал об этом.

– И как кровь одаренной девушке повлияет на меня?

– Будешь бояться темноты, лазать по стенам и спать на потолке, – засмеялась она.

– Хах, очень смешно, – передразнил я ее ухмылкой. – И все же?

– Сыворотка в крови сделала свое дело и вышла отработкой в виде рвоты. Все, успокойся, – серьезно произнесла она. – Вот мыло, зубная щетка, бритва, свежее белье, приведи себя в порядок. Ты неделю был в бреду.

– Неделю? – уставился я на нее.

– Да, Кирилл. Неделю я боролась за тебя, а сейчас я хочу отдохнуть, – она крепко сжала ручку тележки, чтобы она не выскользнула из ладоней на кочках, и пошла к выходу.

– Я не буду тебя благодарить, потому что… – крикнул я ей вслед.

– Ну и дурак, – перебила она меня. – Ах да, – остановилась она и лукаво улыбнулась, – ей дали десять минут, для встречи с тобой.

– Агата, – с нежностью я произнес ее имя, – Сара, когда она придет?

– Скоро! – крикнула она и скрылась за дверью.

Я суетливо принялся приводить себя в порядок. Умываться, бриться, чистить зубы, надевать приятное чистое белье.

Я сидел, уставившись в одну точку и не думая ни о чем. Сколько времени прошло после ухода Сары, я не знаю. Время, оно живое и обманчивое. Когда не надо, оно проходит незаметно, а когда ты ждешь, превращается в вечность ожидания. Тишина вокруг. Так приятно слушать тишину, когда кого-то ждешь. Каждый шорох становится желанным, притягивает твое внимание и пронзает разочарованием, когда желанное не оправдывается. Мою тишину нарушает скрежет маленьких коготков об камни. Голуби, подобно стражникам, прилетают на окно и с любопытством заглядывают в мою комнату. Хорошо быть птицей. Они свободны и счастливы. Только в неволе начинаешь задумываться о своей будущей жизни и завидовать примитивному существу. Даже муравей, ползущий по стене, сейчас гораздо свободнее, чем я.

Я услышал шелест платья. Ноги при каждом шаге ударяются о плотную ткань, нарушая тишину. Мое сердце словно остановилось. Закрыв глаза, я с наслаждением слушал приближение долгожданных шагов. Воздух пропитывается запахом розы. Я ощущаю на себе ее внимательный взгляд и дико боюсь посмотреть на нее. Что я увижу? Презрение, страх, любовь, жалость. Мне стало стыдно за свой поступок, но свой стыд я испытываю только перед ней. Настолько глупые и безрассудные поступки может совершать влюбленные человек. Она подошла к решетке, шаги остановились. Сейчас она осматривает мои синяки. Леонид оставил их в достаточном количестве, и сложно сказать, где их нет. За неделю они расцвели в богатой фиолетовой палитре. Моя бровь глубоко рассечена, губа разбита, на шее полоса кровавой корки, руки иссечены мелкими порезами. Она жалеет меня, не понимая, почему мои раны не исцелили травяной пастой. Я и сам этого не понимаю. Наверно, хотели, чтобы я надолго запомнил свой побег. Она ждет меня. Ждет, когда я посмотрю на нее. Я тоже ждал ее, все дни надеялся, что она придет и позволит мне объясниться.

Выдохнув обиду, я открыл глаза. Вижу измученное лицо Агаты. Покрасневшие от слез глаза, припухшие веки, дрожащие губы, растрепанные волосы. Из-за долгих переживаний нежная красота скрылась, оставляя явный след страданий. Она кулаками сжимает стальные прутья решетки, от напряжения синие вены вспухли на бледных руках. Кажется, под ее усилием металл готов сдаться, она сломает прутья и войдет в камеру. Между нами молчание. Меня охватил стыд за то, что я позволил страдать любимому человеку.

– Дай угадаю? Глупый мальчишка? – улыбнулся я, пытаясь разрядить обстановку.

– Самый глупый из всех, кого я знала, – выдавила она, по щекам потекли ручейки слез. Мое сердце сжалось от жалости. Я увидел ее маленькой беззащитной девушкой. Ее худое тело дрожит и сотрясается от плача.

– Как ты узнала о побеге? – спросил я и поднялся с кушетки. Посмотрев на меня, она попыталась сдержать слезы.

– Юля…

– Юная предсказательница. Мог бы догадаться, – усмехнулся я сам над собой и подошел ближе к ней. Нас разделяет шаг. – Неужели, чтобы увидеть твою любовь, я должен умереть?

– Только не говори, что ты это сделал ради меня…

– Я тебя разочарую, – вздохнул я и сделал шаг, который нас разделял. Я чувствую ее глубокое дыхание, тепло от тела, смотрю в ее глаза и понимаю, что безгранично ее люблю.

– Я волен в выборе, ты сама мне это сказала. Я сделал свой выбор.

– Ты так просто все решил? Шрам на твоей руке, который ты сам вырезал, тренировки в спортзале, про Зару я вообще молчу, – лицо Агаты залилось гневом, – ведь так все просто бросить и пойти на смерть, даже не думая о тех, кому ты так дорог.

– Ты меня первая оттолкнула. Как трусишка, отправила мне послание через сферу. И какое послание?! Я тебя люблю, но увы, быть с тобой не могу…

– Я – Агата Всевидящая Хранительница, являюсь частью Священного Ордена Силентиум. Я поклялась быть преданной братству, хранить тайну… – она с силой сжала в кулаки мою рубашку. – Я нарушила множество законов только ради тебя. Мне даже касаться тебя нельзя, потому что ты чужой здесь, но я не могу тебя выкинуть из головы. Ты поселился в моих мыслях, терзаешь мое сердце. Хватит терзать мое сердце! – крикнула она, ударив кулаком мне в грудь.

– Я тебя люблю, глупенькая, – провел я ладонью по ее влажной щеке, мое прикосновение оставило радужный след на ее коже. – Давай сбежим? Как Аверьян и Лация, – улыбнулся я.

– Может, ты и похож на Аверьяна, но, к сожалению, я не твоя Лация, – тихо сказала она, прижимаясь губами к моей ладони.

– Я вступлю в Орден. Стану самым лучшим служителем. Посвящу свою жизнь тебе. Прошу, стань моей женой? – я с надеждой смотрю в ее удивленное лицо. Даже слезы застыли на щеках.

– Кирюша, – ласково шепнула она, – я не могу быть твоей женой.

– Я тоже не могу, – с холодом произнес я и отступил от нее. – Ты пойми, даже если стану частью братства, то без тебя в этом нет смысла. Я люблю тебя и приму твою большую семью только вместе с тобой.

– Через три дня суд. Сбывается мой самый страшный кошмар. Если ты не вступишь в Орден, они убьют тебя. Слышишь, глупый? Они убьют тебя! – закричала она и вдруг притихла, в бессилии скользнув на пол.

Я кинулся к ней. Прижавшись лбом к решетке, она смотрела на меня. По ее щекам продолжали течь слезы. Подставив ей свои руки, я помогаю ей встать.

– Что бы ни случилось за эти три дня, и какое бы решение я ни принял, знай, что ты самое прекрасное и чудесное, что было в моей жизни, – шепнул я, нежно прижимая ее к себе.

Она подняла заплаканное лицо, с жадностью посмотрев на меня, пытаясь все во мне запомнить. Приподнявшись на носочки, она неуверенно коснулась моих губ. Приятная волна прошла по телу. Вдыхая ее теплое, трепетное дыхание, я наслаждался ее поцелуем. Ее мягкие прикосновения оставляют след на моем лице, а железные прутья с болью впивались в тело от нашего крепкого объятия. Всевозможные картинки видений мелькают возле нас, перенося в разные временные и географические пространства. Это происходило не специально, а в унисон нашему долгому и мучительному поцелую, который не хочется прерывать. Сладкий миг, подаренной ею…

– Я знаю, как освободить тебя, – вдруг оживилась она. Взгляд ее просветлел от неожиданно осенившей идеи.

– Что?

– Кирюша, я знаю, как освободить тебя, – повторила она и крепко прильнула к моим губам.

– Что ты придумала? – останавливаю я поцелуй. Взяв ее за плечи, я пытливо посмотрел на нее. – Ты пойдешь против Ордена?

Она ловко выскользнула из моих рук. Я не свожу с нее взгляда, она медленно отступает к выходу. Вид у нее решительный.

– Что ты придумала? Что? Агата, не глупи, – от злости и беспомощности я ударил рукой по решетке, которая сдерживает меня.

– Я люблю тебя, – произнесла она и скрылась за дверью.

– Агата, не уходи! Агата-а-а!!!..