Текст книги "Исцели меня. Невозможное"

Я проснулся рано, несмотря на то, что уснул далеко за полночь. Агата не спала вообще, потому что у нее хроническая бессонница, но осмелилась лечь со мной в кровать. Рассказывала мне всякие истории из своей жизни и из того, с чем она познакомилась через свой дар. Я слушал, сопротивляясь сну и наслаждаясь ее близостью и стеснительностью. Длинный тяжелый день и затянувшаяся ночь подталкивали меня ко сну. Видя мои муки, Агата обещала быть хранительницей моих сновидений.

После некоторого сопротивления я заснул, крепко и бережно прижимая Агату к себе. Это был пик моего блаженства. Чувствовать под своей крепкой ладонью удары ее сердца, ощущать на лице ее прерывистое дыхание. Мне не шли в голову пошлые мысли, не разрывало сердце животной страстью, не соблазняла близость ее прекрасного и стройного тела. Я хотел сохранить трепет нашей живой любви. Настоящей, глубокой. Любви, которая даруется небом раз в сотни лет. Хотел запомнить Агату такой чистой, непорочной, никем не тронутой и только моей.

Открыв глаза, первое, что я увидел – ее нежную улыбку и восхитительный блеск глаз.

– Доброе утро, – улыбнулся я и склонился к ней.

– Привет, – ответила она на мои нежности, и мы насладились долгим упоительным поцелуем.

– Кирюша… – слышал я ее шепот и знал, что должен прекратить ласки во избежание трагедии.

Пропуская сквозь пальцы ее тяжелые белые шелковистые волосы, я посмотрел в ее личико, которое залилось жаром страсти.

– Ты не уходила?

– Всегда была рядом. Ты тревожно спишь и говоришь во сне, – она заострила на мне свой взгляд. Я не желал делиться с ней своими кошмарами и выдавил улыбку.

– Кто такие Сарматы?

– Давние предки славян, – ответила она. Ее прежняя легкость пропала. Освободившись из моих объятий, она приподнялась на подушке. Полагаю, я задел серьезную тему.

– И?.. – настаиваю я.

– После завтрака я тебе все расскажу.

Агата сдержала свое обещание. После обыденного приятного завтрака с бутербродами и кофе мы отправились в учебную аудиторию, в которой обычно под пристальным наблюдением Иакова Михайловича я корпел над рукописями. Его еще не было, наше время встречи всегда назначено ближе к обеду. Комната пуста.

Агата прошла и раздернула плотные занавески, впуская яркий солнечный свет в темную комнату. Она подошла к книжному шкафу и пристальным взглядом прошлась по корешкам старых книг. Ее выбор пал на одну, отличающуюся крупным размером, толстым кожаным переплетом. Поднявшись на приступок, она потянулась за книгой, но я опередил Агату и достал книгу первый.

Книга оказалось тяжелой, размером с альбом. Коричневая кожа была слегка потерта и украшена дорогими камнями. Рубины преобладали над изумрудами, а изумруды над жемчугом, которого было мало. Я положил книгу в центр стола. Агата с легкостью откинула толстую обложку. Показались желтые, истонченные временем страницы с рукописными вензелями неизвестного мне происхождения, и прошел неуловимый запах тлена. Агата перелистывала страницу за страницей и остановилась на той, где черными чернилами была выведена карта. Краска была сильно вдавленной в ветхую страницу и очень яркой, неподвластной времени.

– Скифы, – Агата провела пальцем по области над Черным морем, – жили до нашей эры и через несколько веков вступили в нашу. Как считают Сарматы, именно Скифия стала родительницей одаренных девушек. Я исследовала это направление. Одаренные девушки в Скифии были. Их очень ценили и считали дочерьми богов. Некоторые земные отцы этих девушек считали, что их дитя – подарок богов, а некоторые (особо ревнивые) обвиняли жен в непорочном зачатии. Скифы были мирным племенем, мало воюющим, поэтому часто попадали в рабство на территорию Римской империи. Особенно ценны стали девушки с дарами, их пользовали в разных целях. Чаще отделяли от семьи и отдавали в господский дом. Волна возмущения прошла по мирным жителям Скифии, и первыми, кто восстал, были девушки. Так появилось новое племя – Сарматы, которые не желали делиться своими целителями, прорицателями и быть рабами. Впоследствии Сарматы поглотили Скифию и в то же время даровали ей свободу.

– Как это? – удивился я, вглядываясь в карту. Агата перелистнула страницу и показала другую карту, подобную предыдущей, только область уже разрослась и потянулась к Уральским горам, захватывая их нижний край.

– Скифы продолжали мирно жить, как и жили, под защитой грозных воинов Сарматов. Ради мира они сменили имя своего племени. Существуют легенды о Сарматских войнах. Женщины в кожаных латах с мечами и молотами в руках воюют наравне с мужчинами. Это так. Когда-то обиженные и униженные, одаренные девушки взяли оружие в руки. Их цель – свобода подобным им. Сарматы заходили в Римскую империю, брали дань и искали одаренных дев, что когда-то были повержены в рабство. Но за сотни лет кровь скифов растворилась в крови лациев и римлян. Шло время, большая территория Сарматов стала разбиваться на племена. Мирные люди хотели просто мира, ухаживать за землей, которая их кормила, растить детей. Верить в богов и просить у них милосердия и понимания. Идея о высоком, о существовании необычных людей была далека от крестьянина, фермера и ремесленника. Тогда Сарматы ушли и образовали свой тайный Орден.

Агата перевернула страницу, где на круглом щите была нарисована в форме буквы «s» зеленая змея, голова которой оказалась пришпилена острым мечом.

– Наши племена существовали долго в параллели. Мы скрывались, они тоже. Обида двигала ими, и эту обиду они передавали из поколения в поколение. Она подогревала их ярость к людям. На их ритуалах отразились жестокие времена, когда одаренные девушки были порабощены, изнасилованы, изувечены. Они до сих пор считают, что если о них узнают люди при власти, то их захотят уничтожить или пленить. В чем-то они правы: человечество не готово узнать о существовании сверхъестественных людей. Когда Сарматы узнали о нас, они захотели непременно познакомиться с нами. Эта встреча состоялась. Их предводительница Лада (а это непременно должна быть одаренная женщина) со своей свитой вступила в наш дом. После короткого визита она посчитала, что наши одаренные женщины находятся в большой власти мужчин и их непременно нужно освободить. И так мы стали врагами. Мы не разделили их жажду мести, стремление к власти. У нас разная вера, священное отношение к дару и каждый из нас вышел на разные этапы духовного развития. Они научились управлять Тенерасомами и направлять их против нас. Мы же стараемся спасти жертв их дьявольских похождений.

– То есть раскрытие вашей секретности – это меньшая из бед?

– О нет, как раз это катастрофа. Если люди узнают о сверхсиле, они непременно захотят ее покорить, и в этот момент Сарматы законно начнут утолять жажду мести. Будет долгая война, море крови, и победят они – Сарматы, люди станут рабами.

Холодок пробежал по моей спине. Кровавая картина встала перед глазами, и я опустился на стул перед книгой.

– Для Земли это огромный шаг в сторону прогресса, если на ней начнут жить суперлюди. Никому не известно, чем закончится планетарная жизнь нашей Земли, но одно известно, что человек как вид на ней вымрет, а на замену придет уже более сильный вид.

– Так вот для чего нужен Силентиум. Сохранить жизнь всему человечеству, частная жизнь ничто по сравнению с этим, – повторил я когда-то сказанные Сарой слова.

– Мы добиваемся того, чтобы ген бы нашей расы постепенно растворился в генах простого человека. Тогда преобразования произойдут плавно и незаметно для человека.

– Вид простого человека все равно вымрет, только без войны.

– Именно так. Если, конечно, мы сумеем сдержать наших врагов и сохраним в тайне наше существование.

Долго обдумывал я полученную информацию. Я оказался маленьким винтиком в большой системе. Бесспорно, человек меняется сам, меняется его окружение, техника, быт, отношение друг к другу, к Земле, и мы семимильными шагами идем к прогрессу. Появление случайных гениев и умов человечества ведут нас вперед. Бесспорно, что ген сверхъестественного человека уже есть в нас, труды которого мы пожинаем каждый день. Удобство, комфорт, связь, летательные аппараты и многое другое. Все, к чему прикоснулось человечество, намного совершеннее прошлых столетий, так оно и будет. Я – винтик в большой системе, которому дали возможность стать полезным. Да, я готов умереть ради того, чтобы система продолжала работать. Теперь я понимаю, о каких жертвах говорили мне. Теперь я понимаю, как была не права Настя, ненавидя Орден. Одно, чего не учло братство, что преданности можно добиться, раскрыв истину. Узнай я с самого начала о миссии Ордена, я не захотел бы его рассекретить, я бы сам преклонил голову перед ним. Уверяю, и Настя с ее мудростью и понятливостью отнеслась бы к братству иначе.

Я обхватил тяжелую голову ладонями, мне стало все понятно, в то же время появление новых врагов человечества делало все таким сложным. Агата оставила меня одного до прихода Иакова Михайловича. Как бы я ни не хотел думать о Сарматах, мысли сами вели к ним, а за ними тянулись размышления обо всем остальном. И так по кругу, непрерывной цепью.

Дверь с тонким скрипом отворилась. В ожидании увидеть своего учителя, я обернулся и увидел в комнате заплаканную Ксению. Слезы ручьем стекали по красным щекам на подбородок. Она всхлипывала, пытаясь что-то сказать. В предчувствии чего-то нехорошего я сорвался с места и поспешил к ней.

– Что случилась? – спросил я, но она заревела еще сильнее. Скверное чувство закралось в душу и поселило там тревогу. – Ксения, Ксюш, – взял я ее за плечи и посмотрел в глаза. Девушка была убита горем.

– Он… они-и-и вернулись, – промычала она, – Ле… Ле…

– Леонид? – предположил я, она положительно кивнула.

– Он, он…

– Он ранен? – выпалил я, она отрицательно покачала головой. Какое-то чувство облегчения скользнуло внутри меня.

– Он просил те-тебя-я-я-я прийти, – шмыгнула она носом, – Мишелю плохо, – вымучила она из себя горькие слова и завыла, уткнувшись мне в грудь.

Я закрыл ее руками и позволил бедной девушки выплакаться. Все это время она ждала Мишеля. Их чувства только начали перерастать из симпатии в нечто большее. Ради него она не покинула Орден и обещала дождаться из похода. Мне стало жаль, что счастье так и ускользает от этой хорошей девушки.

– Ксюша, все, успокаивайся. Ты нужна ему сильная, – потрепал я девушку по золотисто-русым волосам. – Веди меня к Леониду и Мишелю.

Ксения ладонями растерла заплаканные красные, отекшие глаза и, собравшись с духом, посмотрела на меня.

– Умница, – улыбнулся я, – пошли.

Ксения шла маленькими шагами, но очень быстро. Она миновала медпункт и скользнула на лестницу в подвал. Я удивился, пытаясь расспросить, почему так, но она сдерживала плач и крепко сжимала губы. Тогда я надеялся, что Леонид просветит меня, почему раненый оказался не в больнице.

Винтовая лестница вела нас вниз в здешнюю тюрьму. Воздух становился тяжелее и напитывался сыростью и плесенью. Я был гостем этого подземелья, когда совершил побег. Впечатления остались у меня неприятные. Одиночество, тоска, желание жить и жажда свободы. Понятие не имею, что здесь может делать Мишель.

Перед одной решетчатой камерой собралась толпа людей, в которой я сразу же нашел свою любимую Агату. Она увидела меня, на ее скорбном лице блеснула радость и тут же исчезла, когда она перевела взгляд на Ксению. Константин впал в отрешенность. Лицо его было напряжено от задачи, которую он пытался решить глубоко в себе. На мое появление он отреагировал не сразу, столь сложно ему было оторваться от мыслительной деятельности. Увидев Леонида, я коротко ему кивнул. Он ответил мне тем же и с тревогой посмотрел вглубь камеры. Его лицо было искажено страданием и сочувствием. Казалось, он больше всех переживает о судьбе Мишеля, после Ксении, конечно. На его мужественном лице, мощной челюсти глубокие порезы, руки украшены большими пятнами синяков. Признаки сражения были и у Касьяна: гематома растеклась под глазом, шея в мелких порезах, свежая кровь запеклась на левой скуле. Смешливый и всегда самоуверенный Касьян сейчас притих и был хмурее тучи. Семен всей своей массой прилип к стене, превратившись в незаметную тень. Здесь была травница Татьяна – хрупкая пожилая женщина, Юлия, заведующая медпунктом, разводила руками от бессилия. Были несколько человек из научного отдела, но самой Сары не было. Была еще одна девушка, ее я не знал. Она стояла ближе всех к камере и держалась за решетку. Услышав мои шаги, девушка вздрогнула и посмотрела в мою сторону. Круглолицая брюнетка, обладательница пышных румяных щек и гармоничных черт лица, была, как кукла, красива. У меня мелькнуло в голове, что некрасивых одаренных девушек просто не бывает, так или иначе их внешность притягательна. Все же эта девушка внушила мне страх тем, что ее зрачки были скрыты за перламутровой пленкой, которая при виде меня тут же растворилась. Глаза ее стали карие, совершенно обычные.

Все были подавлены. Траур пропитал атмосферу и сделал всех молчаливыми. Словом, меня охватил то же состояние, стоило мне подойти к камере и увидеть Мишеля. Широкими ремнями за запястье он был распят на каменной стене. Голова его упала на обнаженную грудь. Босые ноги касались пола лишь кончиками пальцев. На нем почти не было одежды, пояс прикрыт нелепой набедренной повязкой, сделанный наспех из разорванного покрывала. Когда-то белоснежная кожа теперь была испачкана черной сажей и высохшей серой землей. Пышные кудри слиплись в засаленные сосульки. Он, казалось, был в бессознательном состоянии, но его глубокое дыхание, словно после долгого бега, высоко поднимающее мускулистую грудь, воздух, с шумом идущий из широких ноздрей, и покачивания головой – все эти признаки говорили, что он в сознании и, будто хищник, притих в ожидании добычи.

Глупо было спрашивать, что с ним. Тенерасомы, те, про которых мне так много рассказывали. Сейчас один из них был передо мной в теле моего друга.

– Он должен был убежать или убить тело, которое носит, но решил сдаться в плен, что совершенно не свойственно для Тенерасома. Значит, он пришел к нам с какой-то целью, – произнес Константин, царапая кончиками пальцев напряженные складки на лбу, – в последнее время ты был близок с Мишелем.

Константин посмотрел внутрь меня. Мне стало не по себе. В груди вдруг все замерло и заледенело. Теперь взгляды каждого были направлены на меня. Просящий и молящий взгляд, взгляд с надеждой и даже требующий, застыл на лицах многих. Только чем я обязан им, чем мог помочь Мишелю, я пока не понимал.

– Необходимо вывести сознание Мишеля, чтобы он попытался взять сущность под контроль. Нам это пока не удалось, – с грустью признался Константин.

– Раз у вас не вышло, почему вы думаете, что я смогу? – усмехнулся я, но всем было не до смеха. Лица были серьезные, настойчивые.

– Кирилл, мы должны испробовать все, – произнесла Агата. На ее каменном лице трудно было прочитать истинные чувства, но ее взгляду я доверял больше чем себе.

– Надо так надо, – вздохнул я. – Что делать?

– Говорить, – оживился Константин, – не слушай, что тебе отвечает неизвестная особь, а говори с Мишелем. Попытайся вытащить его сознание.

– Хорошо. А если Тенерасом захочет покинуть тело? – при этой мысли мелкая дрожь пошла по телу.

– Этого мы и добиваемся. Камила его встретит, – показал он на незнакомку, которая по-прежнему стояла около решетки.

Я пошел к камере, Константин с силой подтолкнул меня в спину, пытаясь придать уверенности. Леонид, ободряя меня, совершил короткий кивок, Касьян хлопнул по плечу, Агата тихонько и незаметно коснулась моей ладони. Я чувствовал, что они верят в меня, и не мог взять в толк, чем я вызвал такое доверие.

Я подошел вплотную к стальным прутьям, твердый металл уперся в мои колени и плечи. Тело Мишеля колыхнулась в судороге, ремни заскрипели на запястьях, ладони резко раскрылись, хищно растопыривая пальцы, ступни начали быстро переступать в воздухе, пытаясь добраться до твердой поверхности. Раздалось неестественное шипение, похожее на стаю разъяренных змей. Я вздрогнул. Признаюсь, меня поразил дикий страх в ожидании неизведанного. Камила тут же положила мне ладонь на плечо, и я через плотную ткань кофты почувствовал ее острые ногти. Взглянув на нее, я еще раз вздрогнул. Ее глаза застилала пелена, не моргая, она пристально уставилась на Мишеля. Значит, она что-то вроде щита от проникновения Тенерасома. Что ж, смелая девушка.

Унимая свой страх, я посмотрел на Мишеля. За спиной образовалась идеальная тишина. Все ждали моих действий.

– Мишель, – тихо сказал я. Тело обмякло и притихло. – Друг, – повторил я.

– Брм-м, брм-м, брм-м, – изошло от него.

– Мишель, это я – Кирилл, – повторяю попытку связаться с ним.

– Ки-и-ирил-л-л, – просмаковал он. Его голова медленно поднялась. От ужаса я отшатнулся от решетки.

Когда-то красивое лицо с правильными чертами было обезображено до неузнаваемости. Глаза впали, обнажая глазницы, кожа посерела и сухо обтянула челюсть, на фоне истощения нос казался длинным, орлиным, губы завернуло вовнутрь, осталась лишь тонкая синяя щель вместо них. Все его лицо напоминало пришедшую смерть. Тело источало смрад, тащило ледяным холодом.

– Кто ты? – громко спросил я.

– Кирилл, – тревожный шепот Константина раздался над моей спиной, – вызывай Мишеля.

– Я спрашиваю, кто ты? – еще громче произнес я. Два бельма сверкнули и вытаращились на меня. Тенерасом обнажил пожелтевшие зубы. Сомневаюсь, что это добродушная улыбка, скорее похоже на злорадную ухмылку, которая никогда не была свойственна Мишелю.

– М-м-м, новенький. Наконец-то я дождался тебя, – твердо без акцента произнес он, голова по-змеиному завертелась на шее. Кажется, он вот-вот вывалит раздвоенный язык и зашипит.

– Кто ты?

– Меня зовут Скилур, – уверенно произнес он. В тишине за спиной послышалась возня и перешептывание. – Я очень, очень стар. Жил в разных местах, в разных сосудах. До безобразия противных и невкусных. Участи моей никому не пожелаешь.

– Кирилл, Кирилл, – шептал Константин, – говори с Мишелем.

– Ах, твой друг на грани гибели. Его жизненные соки кончаются. Я прошел долгий путь, чтобы попасть сюда. Напрасно дорогой Пречистый Служитель пытается вызвать Мишеля, у него не хватит силы справиться со мной, – вдруг истощенное тело задрожало в диком хохоте.

– Зачем ты пришел? – со злостью рыкнул я, тело замерло, зверь внимательно посмотрел на меня.

– Ну как же, меня послали, я и пошел. Меня призовут, и я уйду.

– Кто? – вопросы так и возникают сам собой, я не обращаю внимания на тихое возмущение Константина и советы друзей. Меня тянет к этому объекту, хочется войти в его мир, дотронуться до невиданной субстанции.

– Госпожа Роза. Она знает, что в Ордене появился чужак. Сильный. Кровь его полезна. Вот бы ей наполнить артерии нашей системы, – он не сводил тусклого мертвого взгляда с меня, гипнотизируя и заманивая в свое темное царство. Только острые ногти Камилы, впившиеся мне в плечо, держат меня в здравом рассудке и болью удерживают на месте.

– Твоя судьба ясна, Кирилл, – усмехнулся он. Услышав свое имя из уст мертвеца, я вздрогнул.

Чувствуя, что я теряю контроль его и себя, я громко начал говорить:

– Дом в саду средь виноградника у подножья горы, где жили твои родители, куда приведешь жену свою и родится у тебя сын первенец, с зелеными глазами матери. Вспомни эти глаза…

Лицо демона искривилось, послышался затяжной стон. Сквозь зловещую маску пробивался Мишель.

– Она ждет тебя, она здесь. Она боится тебя потерять. Борись ради нее, – продолжал говорить я.

Пелена с глаз демона сошла, лицо стало спокойным с признаками страдания. Он посмотрел на меня и улыбнулся, в глазах блеснула живая радость. Потом с жадностью посмотрел вдаль и, увидев Ксению, подал корпус тела вперед, но путы крепко сжимали его запястья, ограничивали свободу. Ксения, прижавшись спиной к стене, ломала пальцы от сильного переживания. Увидев взгляд Мишеля, она всхлипнула и сделала шаг к нему навстречу, но Семен удержал ее за плечо. Удивленный взгляд Мишеля прошел по окружающим и остановился на мне. Он не понимал, за что с ним так обошлись, но верил, что так нужно.

– Кирилл, – произнес Мишель с характерным французским акцентом, – убейте его.

– Это невозможно, пока он в тебе. Попытайся его изгнать изнутри, ты же знаешь, как работать с этой тварью.

– Знаю, – с трудом шепнул Мишель, демон рвался во власть, – я прошу, убей его. Я больше не могу его удерживать, – на лице Мишеля появились слезы, стиснув зубы, он завыл, пытаясь сдержать невидимую силу, которая ломала его изнутри.

– Мишель, борись! Мишель! – заорал я, кулаками сжав прутья, я пытался втиснуть в них голову, чтобы быть ближе к другу. – Мишель!..

– Они хотят вернуть Алису, их цель сердце нашего Ордена. В крови ключ, – торопливо говорит он, чувствуя, что проигрывает. – М-м-м… Ксюшенька, я люблю тебя… хр-р-р-р, – выдавил он, и его живой взгляд утонул в искривленном демоническом лице. – Убей его… – последнее, что успел выдохнуть Мишель.

Тело глубоко задышало. Глаз подергивался от злости, тусклая белесая пленка покрыла зрачки. В злорадной ухмылке он обнажил верхнюю челюсть и сплюнул на каменный пол кровавую жидкость. Я посмотрел на кровавый пенистый плевок, который чуть не долетел моих ног.

За спиной послышался невнятный крик Ксении. Отвлекаясь на ее крик, я увидел, как бедная девушка рухнула без чувств. Семен поспешил к Ксении на выручку и, взяв на руки, вынес ее из тюрьмы. Сердце мое сжалось. Наступило гробовое молчание. Я провалил свою миссию, судьба Мишеля остается в неизвестности. Скорее всего, его ждет худший итог.

– Глупые людишки, – прошипело тело, голова извивалась на шее, – ради жалкой попытки этот тупица истратит последние силы.

– Чего ты хочешь? – крикнул я.

– Ты боишься, – посмотрел он на меня свысока, – твоему страху суждено сбыться. Тогда ты сам придешь к нам. Роза ждет своего верного раба. Я ничего не хочу, мальчишка. Правильнее спросить, чего хочешь ты? Или ты позабыл, как желал свободы? Забыл, как хотел отомстить за своего верного обиженного учителя? Забыл, что тебя хотели здесь убить?

Я остолбенел. Странный объект владел информацией обо мне, а кто был его осведомителем, бог его знает. Жизнь втягивает меня в темную игру с неизвестными правилами.

– Зачем я вам? – спросил я его, он оскалился.

– А зачем им? – показал он на всех, кто пребывал за моей спиной.

Я обернулся. Константин был бледен. Тенерасом застал его врасплох. Неужели есть еще секреты, о которых я не знаю? Лицо Агаты наполнилось ужасом, она что-то мне крикнула в тот момент, когда я повернулся обратно к камере. Я ее не услышал. Последнее, что помню, как мертвецкое лицо Мишеля оказалось напротив моего. Запах гниения наполнил мои легкие, и два бельма, как бездонные колодца, уволокли за собой в бездну. Все закружилось, потемнело, стало плотным и горячим. Сквозь мглу я отчетливо видел светлые вспышки снов или яви. Отдаленно слышал голос Агаты, Константина. Видел, как в воздухе летит сочный кровавый плевок Тенерасома, и я уворачиваюсь от него, он проваливается в бездонном эфире. Тихо. Темно. Лишь два бельма где-то рыскают около меня, вспыхивая огнем и пропадая.

– М-м-м, – слышу я свой голос. Чувствую на лбу холодную влагу, маленькие капли щекотно стекают прямо в уши. – Прекрати, – пробормотал я, пытаясь избавиться от источника раздражающей щекотки. Вспыхнули два бельма Тенерасома, и я в ужасе подскочил.

Сжимая влажную тряпку в руках, на меня испуганно смотрит Агата. Увидев ее, я сразу обмяк и выдохнул. На меня уставились еще несколько пар глаз: озабоченный Константин и задумчивый Леонид. Все они окружили больничную кровать, в которой я провел неопределенное время.

Я тряхнул головой, чтобы избавиться от страшного сна. Вытер ладонью влажный лоб. Воспоминания страшных глаз и кровавый плевок насмерть врезались в мое сознание.

– Мишель? – спросил я, посмотрев на Константина. Тот вяло приподнял плечами, глубокая трагичность легла на его лицо.

– Не может быть, – покачал я головой и уверенно встал с кровати. Агата заботливо меня придерживала, переживая, что я могу упасть. Не стесняясь свидетелей, я нежно обнял ее и, склоняясь к ней, тихонько сказал: – Со мной все хорошо.

Меня влекло обратно в темницу, к Мишелю. Это было необъяснимое влечение, желание заполнить пустоту, которая вдруг образовалась внутри меня. Мыслями я не признавал своего проигрыша. Интуиция тихо шептала мне, что это еще не конец, еще не проигрыш, отгадка там, в камере у Мишеля.

Оставив Агату, я быстро пошел из медпункта. С каждым шагом я ускорял ход, минуя переходы, коридоры и лестницу, чувствуя за спиной ненавязчивые шаги тех, кто недавно пребывал со мной в палате, тех, кто был сильно встревожен моим состоянием.

Плотная железная дверь в тюрьму была приоткрыта. Я быстро скользнул внутрь, меня встретила оглушительная тишина. Ни охранников, которые должны были охранять тело Мишеля, ни Камилы, ни одной души. Очень странно. Увидев открытую дверь в камере Тенерасома, я замедлил шаг. Страх вспыхнул в груди и медленно сполз в ноги. Подходя к камере, я увидел на стене вытянутее тело Мишеля.

– Кирилл, нет, – услышал я голос Агаты в тот момент, когда занес ногу в камеру.

Меня не остановил призыв Агаты, я осторожно зашел к недвижимому другу.

– Кирилл! – крикнула испуганная Агата, подбежав к решетке. За ней появились Константин и Леонид.

– Дайте нож, – сказал я, протянув руку к Леониду. Он замешкался. – Быстро дай нож! – пригрозил я. Он неуверенно зашел в камеру, снял с пояса острый нож и подал мне.

– Ты что задумал? – с холодом спросил он.

Я полоснул ножом по кожаным ремням, освобождая сначала одну, потом вторую руку Мишеля. Его тяжелое тело повалилось на нас с Леонидом.

– Sauverson corps, – зашептал Мишель, – Кирилл, sauvé son âme[2]2
  Sauverson corps… sauvé son âme (фр.) – спаси ее тело… спаси ее душу.


[Закрыть]…

– Что? Что он говорит? – посмотрел я на Константина, который стал задумчивым и пасмурным.

– Sauver… sauver…

– Он просит спасти кого-то, – мрачно ответил Константин.

Агата, сбросив кольца, дотронулась до Мишеля и ушла в видения. Ее контакт длился пару секунд, после чего она объявила:

– Скилур ушел через Митрия, – произнесла оживленно Агата, оторвав руку от обнаженного плеча Мишеля.

– Но… – в непонимании развел руками Константин.

– Через слюну, – ответил я на вопрос, который Константин не успел задать, Агата с удивлением посмотрела на меня. – Я видел это, когда был в отключке, – ответил я и на ее вопрос.

– Все правильно. У тебя был контакт со Скилуром, но Камила вовремя его оборвала, а несчастного Митрия уберечь не смогла, потому что сама осталась без сил. По следам, оставленным в твоем сознании, ты мог отчасти предвидеть планы Скилура, привел нас сюда. Покопайся еще в своей голове, может, что-то сможешь найти, – важно говорил Константин. Лицо его постепенно разглаживалось, словно он обрел облегчение в том, что Мишель жив, что я не заражен Тенерасомом, но вот мысль, что враг бежал в теле одного из братьев, занимала его и не давала полностью расслабиться.

Мишеля доставили в медпункт. Он продолжал бормотать на своем родном языке. Агата внимательно прислушивалась к нему, пыталась осознать каждое слово. Я просто был рядом с ним, пытаясь хоть как-то успокоить свою совесть после проваленной миссии. Но заведующая медпунктом попросила оставить больного и позволить врачам работать в спокойной обстановке. Даже бедную заплаканную Ксению не пустили к нему. Она нашла утешение в моих объятиях. Я считал своим долгом ободрить своего верного друга, как когда-то в трудный час она ободряла меня. После того как она с усилием избавилась от слез, мы с ней долго разговаривали. Я заверил ее, что Мишель теперь в безопасности. К нашему разговору и чаепитию присоединилась Агата. Ласково и тактично она рассказала Ксении, что она почувствовала, когда дотронулась до Мишеля. Физически он не сильно пострадал, и целители его быстро поставят его на ноги, а вот психике потребуется время для восстановления. Сознание и ад, в котором пребывал Скилур, надолго врезались в память Мишеля.

– Любовь может помочь, – улыбнулась Агата, – ради тебя он попытался свергнуть одного из страшных демонов.

– А кто этот Скилур? – спросил я.

– При жизни был наемным убийцей. Кровожадный, как дикий зверь. Его родителей растерзали и убили, когда он был маленький. Он был свидетелем этого. Детская душа навсегда была травмирована недетскими картинками реальности. С того момента он усвоил один урок: правда у того, в ком есть сила. Первый раз омыл он свои руки кровью в шесть лет, убив своего хозяина. Он пропорол ему горло кухонным ножом. После бежал, но вновь попадал в лапы работорговцам. Скилур не боялся ни боли, ни смерти, ни работы. Ему хватило ума овладеть единственной интересующим его ремеслом – быть воином. Он стал им. Резал, жег, насиловал, и чем жестче были его поступки, тем больше ему платили за убийства. Не брезговал ни детьми, ни женщинами, ни стариками. От его меча гибли все. Его нрав укротить было невозможно, его боялись. Жажда крови навсегда поглотила его душу, а проклятья, сыпавшиеся на него от бедных людей, привязали его дух к этому миру. Скилур родом из бывшей Скифии. Сарматы знали о нем и боялись не меньше, чем другие. Скилур был отравлен девушкой, которую он жестоко прилюдно изнасиловал и сделал своей рабыней. Она отравила его, освободив множества людей от насилия и жестокости, а потом заколола себя мечом. Вот так даже после смерти он принес зло, превратившись в Тенерасома. Лишь спустя несколько веков Сарматы темными заклятиями призвали его на службу.

Агата закончила свой рассказ. Мы с Ксенией притихли, словно мыши. Ее рассказ был похож на страшилку, что рассказывают глупые дети, чтобы посильнее испугать друг друга. Не хотелось верить, что все это правда, но и отрицать очевидное было нельзя. Он говорил со мной, он знает меня и много тайн.

– Мишель поправится, чудо, что он остался жив, – ласково утешает Агата Ксению.

Мы с Агатой проводили Ксению домой, после чего вернулись ко мне в квартиру и остались в уединении. Я смотрел в ее большие янтарные глаза и не мог насмотреться. Вот так в мире, где каждый день все встает с ног на голову и обратно, в ее глазах я нахожу тишину Вселенной, покой своей души. Я пропадаю в них без остатка и забываю обо всем. О тайных Орденах, опасных демонах и неизвестных интригах.

– То, что ты сегодня сделал, было глупо, – вдруг произнесла она, я улыбнулся ее внезапной сердитости.

– Дай угадаю, – прищурился я, провел пальцами по ее гладкой щеке, – «глупый мальчишка»?

– Именно, – ткнула она указательным пальцем в грудь. Она мучительно пытается скрыть улыбку, сжимая губы в трубочку, оттого, становится еще милее. Моя серьезная наставница.