Текст книги "Красавица и Чудовище. Другая история Белль"

Сказка на ночь

Состоялись скромные печальные похороны. По настоянию Чудовища Аларика погребли на королевском кладбище, а на его могильном камне написали, что здесь покоится храбрый и самоотверженный человек.

Все обитатели замка собрались вокруг могилы, пока одушевленный секретер, некогда бывший настоящим секретарем, вел поминальную службу. Многие слуги, в том числе Когсворт и Люмьер, встали и сказали несколько слов, хваля Аларика за добрый характер и рассказав немного о его самых милых привычках.

Метелочка для пыли превозмогла свое презрительное отношение к Аларику, вызванное его привязанностью к чаровникам, и стояла на похоронах молча, с ханжески-набожным видом. Белль косилась на нее с подозрением. Аларика убили, и мать Белль предупреждала ее о предательстве. Возможно, горничная-метелочка со всеми ее предубеждениями совершенно безобидна, но кто знает, какой она была до того, как обросла перьями.

Шел мелкий снег, но только Белль чувствовала его холод. Она оглядела толпу странных созданий – все они постарались дополнить свой внешний вид какой-то черной деталью: с комода свисала черная салфетка; Когсворт и Люмьер повязали на себя черные ленточки.

Миссис Поттс облачилась в черный чехол-грелку, вид имела печальный, но храбрилась; к ее боку жался сбитый с толку, грустный Чип. Прошло больше десяти лет с тех пор, как исчез его отец; Аларик стал для малыша чем-то вроде легенды или даже мифа, и сейчас мальчик понимал только одно: с тем, кого ему полагалось любить, случилось нечто ужасное и непоправимое.

Только Чудовищу было под силу вырыть могилу в промерзшей земле, и оно же опустило в яму наскоро сколоченный гроб. Все по мере своих возможностей бросили по горсти земли. Наконец за дело взялись пожилой садовник и его инвентарь.

Миссис Поттс задержалась у могилы, пока ту засыпали, а остальные медленно потянулись обратно в замок. Чип тоже убежал вместе с остальными детьми, поняв только, что странное, ужасное и торжественное дело наконец закончилось. Белль опустилась на колени перед миссис Поттс:

– Мне очень, очень жаль.

«В последнее время я слишком часто это говорю», – грустно подумала она.

– Нет, дитя, оно и к лучшему, что вы его нашли, – ответила госпожа-чайник, качая носиком, но не отворачиваясь от могилы. – Теперь… когда я знаю, что на самом деле стало с моим мужем, мне станет чуточку спокойнее… Он настоящий герой! Знаете, я всегда подозревала, – доверительно сообщила она. – Он постоянно отвлекал меня, а сам таскал из кухни маленькие пакетики с едой. Так и не рассказал мне правду; готова поспорить, он не хотел подвергать нас с Чипом опасности.

– Вполне возможно, это спасло вам жизнь, – согласилась Белль. Они с Чудовищем решили пока не показывать домоправительнице нож: следовало подождать, пока бедная женщина, внезапно узнавшая о смерти мужа, оправится от потрясения.

– Дело в том… – беспомощно проговорила миссис Поттс, – какая-то часть меня всегда надеялась, что Аларик просто… исчез вместе с чаровниками. Мне хотелось верить, что его похитила какая-нибудь красивая королева эльфов и забрала с собой в Летние Земли. Что он все еще жив, здоров и может однажды вернуться…

Госпожа-чайник покачала носиком.

Белль отвернулась и украдкой утерла слезу: в конце концов, у нее нет никакого права рыдать на этих похоронах. Это день скорби миссис Поттс.

– Интересно, во что он превратился бы, если бы остался в живых? – задумчиво проговорила домоправительница. – Может, в хлыст? Он не любил ими пользоваться. Может, уздечка или говорящая подкова… вот смеху-то было бы…

Она запрыгала обратно в замок, что-то бормоча себе под нос. Белль и Чудовище ушли последними.

Зловещая паутина полностью оплела внешние стены и теперь стремилась дальше. Толстые белые отростки змеились под снегом по двору, стремясь атаковать замок – в некоторых местах они уже потихоньку взбирались на стены, точно призрачный зимний плющ.

Между основными нитями тянулись во все стороны отростки потоньше, перекрещиваясь, точно каркас оконных витражей. Время от времени образованные этим «каркасом» ячейки поблескивали, как настоящая слюда, а если на них не падали прямые солнечные лучи, в них возникали странные образы. В каждом таком сегменте появлялся кусочек из воспоминаний волшебницы, повторяющийся снова и снова. Она срывает розу. Творит заклинание. Наливает последний из длинной череды стакан вина…

Белль выдохнула – она и не заметила, как задержала дыхание. Замок превращался в живой памятник ее матери, все вокруг пропитывалось ее присутствием.

Белль наблюдала за этим процессом, чувствуя восхищение и панику.

– Это словно… мое зеркало… – сказало Чудовище, и в его голосе звучали удивление… и ужас. – Только это зеркало принадлежит кому-то другому.

– Паутина теперь повсюду, ее не остановить, – прошептала Белль.

Чудовище не сумело скрыть мелькнувшее в глазах отчаяние. Определенно день у них выдался мрачный.

Они посмотрели друг на друга и, не говоря ни слова, пошли внутрь.

Обоих слегка припорошило снегом; Чудовище встряхнулось, как собака, сверху вниз: огромная голова, потом шея, грудь и наконец нижняя часть тела. Белль почти улыбнулась, глядя на эту картину – единственный светлый эпизод за сегодняшний мрачный день.

Белль сняла плащ и повесила на крючок. Это простое действие словно высосало из нее остатки сил. Девушка привалилась к стене и тяжело осела на пол; на какой-то миг ей показалось, что не так уж плохо оказаться на молчаливой холодной земле. Этому краю уготованы только невзгоды и печаль – как, возможно, и ей самой.

Чудовище взъерошило свою густую гриву, и этот неуверенный жест получился на редкость человеческим.

– Выходит, твою мать тоже могли убить, может быть, это как-то связано с Алариком и спасением чаровников. Вот только… как именно?

Белль посмотрела на хозяина замка устало и заметила, что веки у него припухли, а глаза покраснели.

– Думаю, сейчас нам стоит сделать небольшой перерыв, – проговорила она, подумав. – Ты сейчас в тупике, да и я тоже. Мы просто… ходим кругами и не придумываем ничего нового.

Что же делать? Что обычно делают люди, которые оказались взаперти в заколдованном замке, к тому же напуганы, подавлены и не знают, как выбраться? Пьют? Устраивают вечеринку? Пытают заключенных? Играют в карты?

Навряд ли Чудовище одобрит такие виды досуга или согласится в них участвовать.

А что она обычно делала, чтобы поднять себе настроение?

– Давай вернемся в библиотеку. Кажется, пора почитать книжку.

Чудовище издало протяжный стон: нечто среднее между ревом рассерженного козла и трубой Апокалипсиса.

– Нет-нет, – сказала Белль с мягкой улыбкой. – Я сама тебе почитаю. Какую-нибудь историю, одну из моих любимых. Просто чтобы развеселиться.

– Надеюсь, это будет хорошая история, – неохотно проворчало Чудовище. – С хорошим концом.

– Тебе повезло: мне как раз нравятся истории с хорошим концом. Почитаю тебе сказку про Джека и бобовое зерно. В ней рассказывается про то, как один бедный юноша справился с почти непреодолимыми трудностями, победил великана, а потом жил долго и счастливо!

– Чем тот великан заслужил подобную судьбу? – Чудовище надуло губы.

– Это был плохой великан, совсем не такой, как ты. Идем!

Очевидно, кто-то услышал про их план, потому что, войдя в библиотеку, они увидели, что мебель волшебным образом передвинулась сама собой – что, конечно, неудивительно для заколдованного замка. При ближайшем рассмотрении оказалось, что Когсворт и Люмьер сдвинули вместе несколько стоявших перед камином кресел и кушеток, чтобы Белль и Чудовищу было удобнее сидеть рядом.

– Спасибо, – поблагодарила Белль, смутно догадываясь о причинах подобной расторопности. – Думаю, теперь нам нужна только… м-м-м… тишина.

– Ну разумеется, ma chérie, – ответил Люмьер, отвешивая поклон, так что желтые огоньки его свечей покачнулись. Потом они с Когсвортом переглянулись.

Мажордом нервно засмеялся.

– Конечно-конечно. Мы просто старались сделать всё для вашего с хозяином удобства. Если вам что-нибудь понадобится… Мы, вероятно, не сможем вам помочь.

Белль и Чудовище удивленно захлопали глазами.

– Мы устраиваем скромные поминки для слуг, – пояснил Люмьер. – Если вы не против. Хотим должным образом почтить кончину хорошего человека.

– Конечно, – хрипло проговорило Чудовище. – Я понимаю. Можете открыть винный погреб, я разрешаю.

Огоньки на свечах Люмьера разом мигнули; возможно, это был способ маленького канделябра изумленно захлопать глазами.

– Благодарю вас, ваша милость, – быстро сказал Когсворт и поклонился.

Он потянул Люмьера за дверь, однако не прошло и минуты, как в библиотеку стремглав впрыгала процессия чайных чашек во главе с Чипом. Они притащили из кабинета пуховое одеяло, не замечая, что оно развернулось и его край волочится по полу.

Непохоже было, что малыши устали и измотаны после похорон, с другой стороны, трудно определить такое, если перед тобой чашки.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила их Белль, подбирая с пола одеяло.

– Мама сказала, что оно может вам понадобиться, а она сама занята. Ты собираешься за него замуж? – спросил Чип пронзительным звонким голоском.

Пара чашечек тихонько захихикала и звякнула друг о друга ручками.

– Мы только недавно познакомились, – выдавила из себя Белль, решив, что это самый благоразумный ответ. «Вдобавок он, знаете ли, чудовище». Интересно, что сказал бы преподобный отец Колбер, услышь он о подобном союзе.

Девушка слегка взмахнула руками, предлагая чашкам уйти.

– Спокойной ночи! – сказала она. – И спасибо!

– Ну-у-у, – застонал Чип. – Мы тоже хотим послушать сказку!

– Мы будем вести себя тихо, – пропищала другая чашка. Возможно, это девочка? Трудно сказать – внешне она ничем не отличалась от остальных. – Мы запрыгнем на стол. Можно?

Белль посмотрела на маленьких созданий. Что за причудливая сценка: одинаковые белоснежные чашки смотрели на нее вытянувшись – обычный фарфор так не выгнется. Посуда умоляет ее прочитать сказку на ночь.

– Пожалуйста, – тихо попросил Чип. – Я не могу заснуть. Мне грустно. У меня папа умер.

У Белль екнуло сердце. Даже если Чип сам до конца не понимает, о чем говорит… даже если просто хочет ее разжалобить…

– Хорошо. Тогда… рассаживайтесь и ведите себя тихо, d’accord?[13]13
  Договорились? (фр.)


[Закрыть]

– Мы будем тихо! – пообещал Чип.

Хихикая и позвякивая, чашки наперегонки забрались на журнальный столик с мраморной столешницей. Там лежала симпатичная стеганая, сшитая из лоскутков подставка под горячее, и чашки осторожно разместились на ней, точно стайка щенков, которые укладываются спать вповалку.

Белль покачала головой и легким шагом направилась к той секции, в которой, если ей не изменяла память, были собраны «Мифы и легенды всего мира». Сказка про Джека английская… полка с английскими сказками слегка прогибалась от веса тяжелых томов. Девушка вытащила огромную книгу в кожаном переплете с золотым тиснением на корешке и очаровательными, пусть и немного однообразными иллюстрациями почти на каждой странице. Когда Белль поняла, что в книге собрано множество историй про Джека, у нее учащенно забилось сердце. Некоторые она даже не читала.

Чем больше сказок, тем лучше!

Интересно, она когда-нибудь перестанет удивляться чудесам заколдованного замка?

Белль взяла эту книгу, прихватив еще одну, на всякий случай, подобрала с пола одеяло и направилась к сдвинутым вместе креслам и кушетке. Грациозно повернувшись, она плюхнулась на свободное место и укрыла ноги одеялом.

Сидеть у огня, укрывшись одеялом, было чрезвычайно приятно. От сидевшего рядом Чудовища тоже исходил жар, хотя оно вежливо убрало подальше ноги, по-собачьи поджав под себя, а передние лапы положило на подлокотник, опять-таки совсем как собака.

– Здо́рово, – проворчало Чудовище со вздохом. – Прямо ожившая картина вроде тех, на которых нимфа или Афина читают богам и богиням.

– Надо же, а я-то полагала, что ты совершенно необразованное чудовище, – поддела его Белль.

– Я вообще-то принц, – высокомерно отозвался хозяин замка. – И получил классическое образование. К тому же нимфы красивые, – добавил он, помолчав.

Девушка засмеялась.

– Смотрел бы на них и смотрел, – продолжал он нейтральным тоном, но при этом не сводя глаз с Белль.

Белль обнаружила, что может выдержать этот взгляд, не краснея и не отворачиваясь.

За окном по-прежнему тихо падал снег. Чашки тихонько дребезжали и легонько пихались в ожидании обещанной сказки. Сидеть вот так было очень уютно.

Белль открыла книгу и начала читать:

– Давным-давно…

Похищение

Морис с трудом пробирался через лес. Он был уже не молод, к тому же не отдыхал уже, кажется, несколько дней. Филипп, появившийся в своем загоне как ни в чем не бывало, упрямо отказывался идти куда бы то ни было. Очевидно, конь решил, что приключений с него хватит, и не реагировал, даже когда Морис тянул за уздечку и кричал.

Поэтому изобретатель шагал по холодному темному лесу один, с рюкзаком за плечами, держа в одной руке палку с прикрепленным к ней фонариком, – ни дать ни взять странный и одинокий Дед Мороз. В рюкзаке лежали веревки, крюки, черный порох и все скромные накопления изобретателя – Морис надеялся либо откупиться от Чудовища, либо помочь Белль сбежать. Если придется, он буквально разнесет стены замка по камешку, чтобы вызволить дочь.

Время от времени в голову изобретателю лезли странные мысли: казалось, будто когда-то он уже шел этой дорогой, но не тогда, когда ехал на ярмарку. В такие моменты Морис напрягался, ожидая появления стражников, приграничного патруля или… Глупость какая: он же в глухом лесу, тут на много миль вокруг никого нет.

– Морис?

Изобретатель остановился как вкопанный.

– Тут на много миль вокруг никого нет, – повторил он вслух.

Потом медленно обернулся, подняв повыше фонарь, чтобы лучше видеть.

Перед ним – удивительное дело – стояли Гастон и Лефу с огромным фонарем. Лефу отчетливо стучал зубами от холода, на Гастона мороз, похоже, не действовал.

– Гастон! – с облегчением воскликнул отец Белль. – Ты все-таки пришел! Как вы меня нашли?

Охотник широко улыбнулся, показав крупные зубы.

– Пришлось изрядно за тобой погоняться, Морис. Мы-то подумали, ты сидишь себе дома, в такую-то скверную зимнюю ночь. Поэтому я наведался в книжную лавку…

При этих словах Лефу весь как-то съежился, то ли от усталости, то ли от смущения, то ли от ужаса – или же от всех трех чувств одновременно.

– Но и там тебя не оказалось. Тогда я пошел по твоему следу, выслеживал тебя как дичь, Морис. Я ведь опытный охотник. – Гастон усмехнулся и похлопал по мешку и по дубинке, которую держал, положив на плечо.

– Ну, это прекрасно! – воскликнул Морис. – Уверен, вместе с тобой мы справимся с этим Чудовищем. Э-э-э, а где твое ружье?

– Точно, мы справимся с Чудовищем, – захохотал Гастон, пожалуй, чересчур громко. – Ну ты и бунтарь, Морис. Лучше бы тебе перестать буянить и пойти с нами по-хорошему.

– Пойти с вами по-хорошему?..

Морис наконец заметил, что Лефу нервничает, Гастон ухмыляется торжествующе, к тому же при нем нет ружья. Изобретатель попятился.

– Нет, Чудовище настоящее, Гастон, я его не выдумал. Это сумасшедший человек в шкуре зверя… чем бы оно ни было, у него сейчас Белль. Ты должен мне помочь!

– Пожалуй, я тут ничем помочь не смогу, а вот месье д’ Арк, надеюсь, сможет. Оказывая помощь тебе, он заодно поможет и мне, – сказал Гастон, надвигаясь на изобретателя. – Поможет заполучить Белль.

– Д’ Арк?

Перед тем как его оглушили, Морис успел подумать, что д’ Арк ни за что не стал бы ему помогать, потому что…

Потому что…

…он не успел вспомнить, почему именно, а потом все потемнело.

Ключ к разгадке

Белль снились странные сны про их с отцом собаку. Морис весело улыбался, довольный, что наконец-то смог подарить дочери друга – пусть и четвероногого. Она нашла старый кусок яркой шерстяной ткани и аккуратно сшила из него очаровательный ошейник. Маленькая собачка бегала, подпрыгивала, приносила палки и дышала, разинув пасть и вывалив розовый язык, а Белль – во сне она была маленькой девочкой – восторженно хлопала в ладоши и обнимала своего любимца белыми пухлыми ручками, зарываясь лицом в густую шерсть.

Когда сон начал постепенно отпускать ее подсознание, Белль первым делом подумала, как там их собака. Она так по ней скучает.

Потом вспомнила, что собаки у них никогда не было.

Затем осознала, что лежит рядом с огромной собакой.

Наконец поняла, что на самом деле это Чудовище.

Видимо, где-то на третьей или четвертой сказке про Джека они оба заснули… Она помнила, как глаза Чудовища, до сего момента ясные, вдруг начали закрываться, точно книга. Люди часто борются со сном, их веки тяжелеют и медленно опускаются, а тут – раз! – и он уже спит, точно дикое животное.

Белль испытала легкий шок оттого, что сама так быстро заснула, а ее ступни оказались прижаты к теплому боку Чудовища. Одеяло пропиталось сильным запахом меха, однако он не был неприятным.

Неудивительно, что ей снилась собака.

Рядом на столике тихонько посапывали и похрапывали чайные чашки, изредка чуть шевелясь. На редкость очаровательное зрелище: Белль еще никогда не видела ничего столь странного и милого.

Может быть, ее вечное заточение здесь на поверку окажется не таким уж страшным? Возможно, они будут устраивать бесконечные чаепития, веселиться всю ночь напролет и читать сказки, пока она не превратится в старушку, а мех Чудовища не поседеет. Не самый плохой способ прожить жизнь…

Чудовище повернулось, передвинулось и одним рывком стянуло с Белль ее половину одеяла. Потом потянулось и зевнуло… издав протяжный, жуткий, никак не кончающийся звук, разевая пасть все шире и шире, пока, наконец, Белль не начало казаться, что оно может проглотить целый город.

Девушка отодвинулась в легком замешательстве.

Не открывая глаз, Чудовище со вкусом почесалось, потом потянулось. А потом его огромная задняя лапа коснулась ноги Белль, и его глаза распахнулись.

Чудовище одарило ее таким удивленным и одновременно раздосадованным взглядом, что девушку скрутил приступ беззвучного хохота.

– Что… – начало было оно.

Белль быстро приложила палец к его губам и указала на чашки.

Хозяин замка приподнял косматую бровь, все еще плохо соображая спросонья, потом все понял и кивнул.

– Я не думал, я… – прошептал он, смущенно потирая шею. – Наверное, я… заснул…

– Всё в порядке, – прошептала Белль и улыбнулась.

– История была отличная! – запротестовало Чудовище, стараясь говорить тише. – Я… я заснул не от скуки! Просто было так уютно, перед этим я очень огорчился, и огонь так приятно горел…

– Ничего страшного, – проговорила Белль, улыбаясь. – Приму это как комплимент.

Они помолчали.

Потом обоим вдруг стало неловко.

Белль подтянула колени к животу, делая вид, что просто поправляет платье.

Чудовище быстро спустило задние лапы на пол и село очень прямо, словно у него за спиной стоял строгий учитель хороших манер, требуя от ученика идеальной осанки.

Потом с задумчивым видом постучало когтем по подлокотнику и наконец отважилось спросить:

– Мы что же… всю ночь здесь спали?

– Нет, всего несколько часов, я полагаю.

– А-а-а, – с непонятным выражением протянуло Чудовище.

Маленькие чашки, потревоженные шумом, который устроили взрослые, наконец зашевелились, принялись толкаться, перекатываться из стороны в сторону и причмокивать. Сейчас они очень походили на сонных котят или цыплят.

– Еще одну, самую последнюю… – сонно забормотал Чип, зевая.

Белль засмеялась.

– Пора ложиться спать, – нежно сказала она.

– Не-е-ет! – застонал мальчик-чашка.

– Мама меня убьет! – убежденно заявила другая чашка.

Тут скрипнула дверь, и в библиотеке, как по заказу, появилась миссис Поттс. У Белль даже мелькнула мысль, не подслушивала ли домоправительница под дверью. Она сняла черную грелку, зато повязала траурную ленточку на свою фарфоровую ручку.

– Так, Чип, веселье окончено, – решительно заявила она. – Пора отправляться в собственную кроватку.

– Было так здорово, мама! – воскликнул Чип, подпрыгивая на месте. Белль наклонилась к малышу, боясь, что он нечаянно свалится со стола. – Можно, мы еще раз соберемся вот так?

– А Белль нам еще почитает? – умоляюще спросила одна из чашек. Все чашечки выстроились у края стола, а потом разом спрыгнули вниз, как утята, приземлившись на пол с тихим звяканьем. Все они давно привыкли к своим новым телам, и все же всякий раз, когда она на них смотрела, Белль казалось, что какая-то часть ее умирает.

– Белль очень занята чрезвычайно важной работой, – строго проговорила миссис Поттс. – Она великодушно позволила вам остаться и послушать, но не думайте, будто теперь так будет каждый день. На выход, марш!

Белль улыбнулась.

– Всё в порядке. Я бы с удовольствием читала им перед сном время от времени. Они просто идеальные слушатели.

– О, держу пари, так и есть, – сказала миссис Поттс таким тоном, будто очень сильно в этом сомневалась. – Я сейчас же пришлю вам чаю и полночный перекус… или petit déjeuner[14]14
  Завтрак (фр.).


[Закрыть], или что пожелаете. И вас будет обслуживать гораздо более немногословная посуда, – пообещала она и запрыгала к выходу. При этом двигалась она медленно и неловко, словно смертельно устала.

– Это очень мило с твоей стороны, – сказало Чудовище, когда домоправительница удалилась.

– Они очаровательные, – вздохнула Белль. – Мне бы хотелось поселить у себя дома с десяток таких малышей.

– Детей? – изумилось Чудовище, округлив глаза и высоко подняв брови.

– Говорящих чашек.

– А, точно. Конечно. Верно. – Чудовище расслабилось. Потом его взгляд сделался задумчивым. – Полагаю, нам понравилась одна из твоих историй? Та, про говорящую арфу.

– Думаю, да, – задумчиво сказала Белль. На миг ей снова показалось, что она спит и видит сон, в котором собака настоящая, а Чудовище – нет. Как будто она просто заснула с книгой в руках, а теперь никак не может проснуться и живет в мире своих фантазий.

«А вот и нет, у меха довольно сильный запах». Даже ее богатое воображение не смогло бы такого выдумать.

– Больше всего мне понравилась первая история, – продолжало Чудовище немного застенчиво. – Которая твоя любимая, про великана. Ты была права, он заслужил поражение.

– Да, это моя самая любимая сказка, – вздохнула Белль. – Она мне с детства нравилась. Отец рассказывал мне ее перед сном. Правда, в его версии говорящая арфа была не волшебным предметом, а сложным механизмом. Когда я научилась читать сама, то начала заглядывать в книжный магазин месье Леви… и он всегда был так добр, что позволял брать книги почитать и никогда не заставлял меня за них платить…

Чудовище изумленно округлило глаза.

– Что ты сказала?

– Он никогда не заставлял меня покупать книги. Во всем городе только я одна любила книги так же сильно, как он, и…

– Нет-нет. – Чудовище нетерпеливо покачало головой. – Имя того человека. Продавца книг.

– Месье Леви… – озадаченно повторила Белль.

– Звучит очень знакомо.

Чудовище сунуло лапу между диванными подушками, приглушенно ругнулось, когда между когтями застряли нитки, потом сбросило на пол одеяло – Белль решила, что обязательно поговорит с ним об этом, но только не сейчас, – и продолжило поиски с удвоенным энтузиазмом. Потом Чудовище заглянуло под кушетку и с победным видом вытащило одну из книг, посвященных переписи населения.

– Кажется, я видел это имя… где-то здесь… Вот оно! – торжествующе воскликнуло Чудовище. Оно перевернуло книгу, чтобы девушке было лучше видно, и когтем указало на одну запись.

Белль ахнула.

Рядом с именем – месье Дэвид Леви – была отметка «род занятий»: книготорговец. А рядом стоял уже знакомый ей маленький символ.

– Но я не замечала за ним ничего волшебного… – Она умолкла, увидев, когда была сделана запись.

Более ста лет назад. Точнее, сто десять лет назад.

– Неужто месье Леви бессмертный, продающий книги столетиями?

– Похоже на то, – сказало Чудовище.

– Если он живет так долго, значит, он один из чаровников, – взволнованно заключила Белль. – Держу пари, он знал мою мать и сумеет ее вспомнить!

Чудовище нахмурилось.

– Ты уверена?

– Строго говоря, твое королевство было не слишком велико, – взволнованно сказала девушка, хватая одну из книг, посвященных переписи населения. – Здесь записано всего три тысячи глав семейств. Нетрудно догадаться, что чаровники составляли малый процент от общего числа жителей, а раз так, они наверняка знали друг друга. К тому же он каким-то волшебным образом переехал жить в ту же деревушку, что и моя мать. Навряд ли это совпадение.

– Логично, – кивнуло Чудовище. – Ты хорошо его знаешь, да?

– Больше его в этом мире я люблю только папу.

– И он до сих пор живет в вашей деревне?

– Да.

– Тогда нужно пойти и поговорить с ним.

Белль выразительно посмотрела на окно и иронически улыбнулась:

– Ты не забыл? Мы заперты здесь.

– А что сделал бы на нашем месте Джек, а, Белль?

«Когда он успел стать таким проницательным?»

Девушка шутливо надула губы.

– Полагаю, он бы придумал какой-то хитрый способ выбраться отсюда.

Чудовище посмотрело на нее с кривоватой усмешкой.

– Поскольку из нас двоих ты самая умная, но не придумала хитрый план, предлагаю прибегнуть к грубой силе. Как будто мы в осажденном замке отбиваем вражескую атаку. Что-то в таком духе.

– Звучит разумно, – признала Белль, улыбаясь.

– Нужно… собрать все острые и режущие предметы, – продолжало Чудовище. – А также молоты и колотушки, чтобы разбить оконные стекла.

– Да, сэр, принц-генерал, слушаюсь. – Белль отдала честь, хотя глаза ее смеялись.

Было решено прорываться через замковые ворота – этим же путем сюда попала Белль; их створки открывались внутрь, так что, по крайней мере, их не придется ломать.

Однако, распахнув ворота, Белль и Чудовище увидели прекрасную, но очень прочную преграду: целую стену, состоявшую из сияющего, точно кристаллы, льда и паутины, белой, как слоновая кость.

В некоторых ледяных пластинах снова и снова возникали сцены из жизни ее матери, и сначала Белль застыла, точно загипнотизированная. Особенно ее заинтересовала сценка, в которой ее мать, стоя перед зеркалом, волшебным образом меняла цвет своих волос и одежды, а потом, склонив голову набок, оценивающе рассматривала получившийся результат.

– Это… так не похоже на меня, – выдохнула Белль.

А что, если бы у нее было большое зеркало и способность менять внешность в зависимости от настроения?

Большая часть замковой прислуги собралась в припорошенном снегом дворе – поглазеть и при необходимости помочь: разные вещи, мебель и всевозможные безделушки. Некоторые повязали на себя обрывки ткани, точно маленькие шарфы; наверное, это напоминало им о том времени, когда все они были людьми. Люмьер и миссис Поттс стояли рядом, чуть в стороне, чтобы не мешать, при этом маленький канделябр обнимал госпожу-чайник за круглый бок, словно желая утешить. Кроме того, у ворот лежала груда древнего оружия, которое теоретически могло пригодиться.

Чудовище заревело и бросилось на самое большое ледяное «окно», выглядевшее самым хрупким, рассчитывая, что то расколется под его немаленьким весом. Раздался странный звук, как будто рядом ударили в гонг, ледяной щит прогнулся, а потом спружинил обратно.

Чудовище прыгнуло на «окно» во второй раз и принялось царапать его когтями.

Раздавшийся вслед за этим пронзительный скрип заставил Белль и всех присутствующих поспешно заткнуть уши и съежиться.

– Боевой молот, – приказало Чудовище.

Когсворт подал знак целой фаланге маленьких предметов, те бросились вперед и поднесли хозяину старинное оружие.

Издав громоподобный рык, точно древний титан, Чудовище трижды взмахнуло молотом над головой, а потом с размаху опустило оружие на ледяной экран.

Ничего не произошло.

По прозрачной поверхности льда побежали тонкие трещины, но вместо того чтобы расколоться на части, волшебное «окно» разделилось на много «окошек» поменьше. В каждом из них появилась новая сцена из жизни матери Белль. Некоторые в точности копировали воспоминание, которое показывал ледяной экран до удара, другие прокручивали ту же сценку с другого ракурса.

Чудовище заревело, подняло молот и ударило снова.

Раздался пронзительный скрежещущий звук. По льду поползли новые трещины.

Появилось еще больше осколков-экранов.

Тут Белль заметила, что каждый новый экранчик стремительно обрастает «рамкой» из паутины.

– Подожди! – закричала он, хватая Чудовище за лапу, чтобы не дать ему нанести новый удар.

Хозяин замка посмотрел на нее с недоумением.

– Оно становится только сильнее, – пояснила девушка. – Каждый раз, когда ты по нему ударяешь!

В самом деле: белые, как кости, побеги паутины поспешно оплетали новые мелкие сегменты льда, выбрасывали в разные стороны новые отростки, стремясь защитить то, что осталось.

Чудовище заревело от ярости и отшвырнуло молот. Все вздрогнули.

– Когсворт, приведи сюда доспехи, – скомандовала Белль.

– Сию минуту! – Мажордом поспешно удалился, переваливаясь с боку на бок. Не прошло и минуты, как во двор строевым шагом вышли доспехи – если бы Белль не успела немного привыкнуть к обитателям замка, подобное зрелище непременно бы ее ужаснуло. Наверное, в прошлом доспехи были замковыми стражниками, а теперь до жути походили на бездушных големов.

– Отлично. Чудовище, как только ударишь – сразу же отходи в сторону, – велела Белль. – Доспехи, как только ваш хозяин нанесет удар, один из вас должен быстро ударить зеркало – или чем бы оно ни было – острым концом меча. Действуйте!

Вскоре двор наполнился странными звуками, повторяющимися с механической регулярностью: «вз-з-з бдыщ!» – по ледяному экрану бьет боевой молот, а потом раздается звон металла – в дело вступают мечи. Размеренные удары навевали мысли о шварцвальдских часах с кукушкой.

Первый осколок откололся от экрана и упал на припорошенную снегом землю перед воротами.

Люмьер, Когсворт и миссис Поттс разразились радостными криками.

– Продолжайте! – скомандовала Белль. – Быстрее!

Доспехи увеличили темп; они стояли перед воротами, выстроившись в одну линию: как только первые латы наносили удар, они быстро отходили в сторону и шли в конец очереди, а их место занимали следующие латы.

Чудовище тяжело дышало и пыхтело. Всякий раз, когда оно замахивалось молотом, с его головы летели брызги не то слюны, не то пота.

Один за другим на землю летели осколки. Паутина пыталась затянуть бреши, но новые льдины были тонкими, слабыми и ломкими, как жженый сахар.

Предполагалось, что у них будет всего несколько секунд, чтобы успеть протиснуться в расчищенный проход, перед тем как он снова зарастет. Белль подготовилась заранее. Она надела наряд с меховой опушкой – тем самым безмерно осчастливив тетушку-гардероб, – в руках держала плащ с огромным капюшоном для Чудовища, а также сумку с едой и магическим зеркалом.