Текст книги "Красавица и Чудовище. Другая история Белль"

Побег

Никогда еще Белль не чувствовала себя так плохо. Никогда еще ей не было так одиноко.

И не только из-за боли.

Хуже всего было то, что всю эту боль ей причинили специально. И сейчас свет мигающих фонарей так сильно бьет в глаза, что те немилосердно болят, а нервы кажутся оголенными.

И она понятия не имеет, когда ее мучитель вернется.

«Что я, книжный червь, дочь чокнутого изобретателя, сделала такого, чтобы заслужить все это?» – не могла не думать она

Она вела тихую жизнь, читая книги, потом отправилась спасать отца, потом попыталась помочь Чудовищу после того, как все испортила. Она никогда никому намеренно не вредила с самого детства, если не считать мелкие детские шалости.

Вдобавок Фредерик д’ Арк когда-то дружил с ее отцом! Бедный папа даже этого не помнит…

Кроме того, сумасшедший «доктор» похитил и предал ее мать. Именно он в ответе за то, что Белль с детства была лишена материнской любви.

– Мама, – тихо всхлипнула девушка. Сейчас ей как никогда хотелось оказаться рядом с матерью.

Вдруг над ней словно повеяло свежим ветром.

Она села, изумленно огляделась.

Фиксирующие ремни сами собой расстегнулись.

Девушка всего один раз моргнула в замешательстве. Прежняя Белль немедленно попыталась бы понять природу такого удивительного явления, ведь всего минуту назад ремни стягивали ее грудь, ноги и даже голову.

Новая Белль не стала тратить время на раздумья, немедленно ухватившись за возможность сбежать. Кто знает, почему д’ Арк ее оставил и как скоро вернется.

В комнате для подготовки подопытных никого не было. Белль крадучись пробралась мимо пустых каталок, стараясь дышать неглубоко: в помещении стоял сильный запах антисептика.

Дверь была заперта, но с ее стороны; Белль удивилась: кто стал бы пытаться сюда вломиться? Возможно, д’ Арк боялся, что кто-то помешает его экспериментам.

Девушка осторожно отодвинула огромную щеколду и по возможности тихо открыла дверь. За ней обнаружился коридор, в одном конце которого стояло три пустых стула… а на четвертом сидел такой здоровенный детина, что Белль заподозрила его в родстве с великанами. Если бы он был чаровником… Здоровяк чистил ногти жуткого вида тесаком.

Девушка выругалась про себя и тихонько закрыла дверь.

Чувствуя нарастающую панику, Белль оглядела комнату для подготовки подопытных. На столе в углу лежали скальпели и ножи, и она взяла один – почему бы и нет? – хотя понимала, что в ее слабых руках от оружия будет мало толку, если придется иметь дело с мордоворотом вроде того, из коридора. Больше ничего полезного она не нашла.

Оставалось только вернуться в ту комнату, из которой она пришла.

Белль прикусила губу и, заставив себя не поддаваться ослепляющей сознание панике, снова прошла в операционную.

В углу зловеще громоздились машины, которые д’ Арк использовал, чтобы проверить наличие у Белль магии. Напротив, по другую сторону от стола, имелась еще одна дверь, которую она сначала не заметила. Совсем маленькая дверца, каталка в такую не пройдет.

Белль подергала ручку.

Заперто.

Девушка зажмурилась и прошептала несколько крепких словечек, которые попадались ей в приключенческих романах. Потом глубоко вздохнула. Все это здание напоминает скорее средневековую тюрьму, а не современную больницу; навряд ли здесь установлен особо хитрый замо́к. Она опустилась на колени и осторожно вставила скальпель в замочную скважину. На нее нахлынуло облегчение: сразу стало ясно, что это обычный замок без барабана – простая защелка. Сделав несколько осторожных движений и поворотов, она отперла замок…

Щелк.

Нож сломался. Белль выругалась: обломок лезвия застрял в замке, и если кто-то сюда войдет, то сразу поймет, в чем дело. Ну, по крайней мере, она взломала замок. Девушка быстро вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Белль не знала, что ждет ее по ту сторону, но то, что она увидела, определенно выбило ее из колеи.

Черепа.

Много черепов.

В стеклянном контейнере, залитом специальным раствором, плавало нечто, похожее на мумифицированное туловище.

Посреди комнаты стоял рабочий стол; на покрытой подозрительными пятнами столешнице лежало множество бумаг, стояла чернильница и лежало прекрасное длинное перо.

Не в силах сдержать любопытства, Белль заглянула в записи.

«К сожалению, не смог найти живой экземпляр этого вида. Доставленное мне тело уже начало разлагаться, и мозг пришел в полную негодность. Не смог подтвердить теорию о «наросте чаровников». Тело, однако, просто удивительное. Я начал с надреза…»

Девушка отвернулась, не в силах читать дальше.

В углу комнаты имелась узкая винтовая лестница, и Белль направилась к ней, в надежде сбежать от приевшегося тошнотворного запаха средств для бальзамирования.

Она карабкалась всё выше и выше в темноту по круглой металлической холодной лесенке. Ей уже начало казаться, что она поднялась на несколько этажей, и вот, наконец, перила кончились, а ее ноги ступили на ровную поверхность.

Чувствуя тошноту и головокружение, Белль поднялась в темную тесную комнатушку и сперва решила, что это просто какой-то чулан. Она вытащила из канделябра свечу и подняла повыше, щурясь, всматриваясь в темноту.

Книги.

Сотни книг, а может, тысячи.

Вдоль холодных черных стен тянулись ряды полок, забитых книгами.

«Истребление ведьм в Новом Свете и самые верные способы выявления дьяволопоклонников, описанные Джоном Хаторном».

«Таксидермия: справочник любителя».

«Некрономикон».

«О вреде сверхъестественного».

«Деконструктивная анатомия».

«Успешные методы пыток конца XI века».

Белль вытащила одну книгу наобум и открыла на первой попавшейся странице. Целую страницу занимала иллюстрация, на которой была изображена рогатая женщина со вскрытой грудной клеткой; женщина разевала рот в беззвучном крике, хирург был совершенно спокоен.

Белль выронила книгу, чувствуя себя запачканной.

Потом здравый смысл взял верх над брезгливостью, девушка подобрала книгу и поставила на прежнее место.

Куда бы она ни посмотрела, каждый угол, каждая щель были заполнены книгами в черных кожаных переплетах, буквально источавшими зло. Все это не имело ничего общего ни с наукой, ни с религией.

В дальнем углу комнатушки лежали большие дневники и журналы, похожие на тот, что она недавно видела в лаборатории д’ Арка. Девушка выбрала самый толстый дневник в самой черной обложке и открыла его. Иллюстраций в нем, к счастью, не было, только списки и заметки.

«Мадам Аннабель Сальваж – пол женский, сорок три года на момент поступления. Известная «составительница» сомнительных зелий и настоек. ИЗЛЕЧЕНА. Выжила. См. примечание: удален «нарост чаровника», прочищена кровь.

Безымянная пациентка – пол женский, невысокая, разговаривает с животными. ИЗЛЕЧЕНА. Скончалась».

Весь дневник был заполнен такими списками. Здесь были перечислены все чаровники, имевшие несчастье попасть в руки д’ Арка, а также составлен список экспериментов, которые он над ними проводил, чтобы лишить их магии.

– «Излечена. Скончалась!» – выплюнула Белль, на мгновение забывшись. Она с размаху опустила книгу обратно на полку. Ей хотелось уничтожить этот дневник, сжечь, как поступили с хорошими книгами месье Леви. Нет. Когда они приведут д’ Арка на суд, эти его записи и книги послужат неопровержимыми доказательствами.

Белль заторопилась, прикрывая пламя свечи рукой, чтобы оно не погасло; теперь в ее душе прочно укрепилась решимость сбежать отсюда, спасти родителей, выжить и покарать чудовище, управляющее этим сумасшедшим домом.

За дверью библиотеки обнаружилось просторное, ярко освещенное помещение. Девушка прижалась к стене и прислушалась к различным звукам, доносившимся из разных коридоров: позвякиванию, бряцанью, громким голосам и пронзительным крикам.

Узкий конец комнаты заканчивался двойными дверями-решетками, так что было видно, что происходит за ними.

– Кто дежурит сегодня ночью? – раздался голос из-за дверей. Грубый, мужской, низкий голос. Белль сразу же подумала о похитивших ее людях в масках.

– Грязнуля Мэри, – хохотнул другой голос.

– Тьфу! Тогда можно оставить всё как есть.

– И не говори.

Белль стала красться вдоль стены, прижавшись к ней спиной, и, добравшись до угла, осторожно заглянула в первый коридор. В нескольких футах от себя она увидела большую запертую дверь. Сквозь решетчатое окно в дверь доносились стоны и крики, по правде говоря, совершенно безумные.

Девушка быстро перебежала к следующему коридору, молясь, чтобы ее никто не заметил.

То же самое. Запертая дверь, из-за которой доносятся вопли сумасшедших.

То же самое в третьем коридоре.

Заглянув за угол в четвертый раз, девушка увидела кое-что другое.

Там не было запертой двери, вместо этого за углом начиналось более широкое помещение, похожее на складское. У стен лежали чистые, аккуратно сложенные простыни, чистые ночные горшки, бесформенные рубашки с широкими ремнями… и подносы, уставленные мисками и хлебом – ужин пациентов.

Еду раскладывала женщина, один вид которой пробудил в Белль почти неконтролируемую ярость.

Не раздумывая ни секунды, Белль побежала вперед, стараясь тихо ступать на мыски, и с разгону изо всех сил ударила тетку по спине.

Ненавистная женщина упала – это оказалась та самая мегера, которая «сопровождала» Белль в операционную, чтобы позаботиться о ее «комфорте». Хорошо, что на ней не было маски.

Тетка застонала – падая, она ударилась лицом о стол, – и ее ноги подкосились.

– Что… – пролепетала она.

Белль схватила первое, что подвернулось под руку – это оказалось оловянное ведро, из тех, что ставились в каждую камеру, – и огрела им тетку по голове.

«Медсестра» упала и наконец умолкла, из ссадины на голове текла кровь.

Целую секунду Белль пыталась отдышаться.

Вторую секунду она потратила на обдумывание сложившейся ситуации.

На исходе третьей секунды она уже обыскивала Грязнулю Мэри, ища ключи, которые наверняка при ней.

Связка нашлась рядом с кухонным ножом, под поясом.

Белль схватила большую, черную, уродливую связку ключей, нож и заторопилась в коридор.

– У тебя там всё в порядке?

Это был голос стражника, он раздался за большими решетчатыми дверями. Белль застыла, лихорадочно соображая.

– Ключи выскользнули из пальцев, – отозвалась она, стараясь подражать ужасному акценту подбитой ею тетки. – Не хочешь прийти… помочь? У тебя-то руки сильные.

– Нет уж, работай давай, – быстро открестился стражник.

Белль зажмурилась и позволила себе протяжно выдохнуть от облегчения.

Все комнаты в этом коридоре были намного хуже тех, куда бросили их с отцом. Не более четырех футов в ширину, без освещения, а еще в них воняло. Белль быстро перебрала маленькие ключи, пытаясь подобрать подходящий.

Стоны сделались громче, заскрипели металлические кровати: то ли узники боялись, то ли ждали положенную им овсянку – трудно сказать.

Кода Белль, наконец, распахнула первую дверь, сложно сказать, кто удивился сильнее: она или томившийся внутри заключенный.

Находившийся внутри субъект был низеньким. Очень низеньким. Конечно, узник содержался в отвратительных условиях, и все же Белль сомневалась, что можно так сильно обрасти волосами. Скорее всего голову бедняги покрывали самые настоящие иглы, как у ежа.

– БЕГИТЕ! – сказала Белль, вновь обретя способность говорить. Она указала на дверь. – Вы свободны!

Бедолага подслеповато заморгал, его большие черные глаза слезились. Он уже открыл было рот, но девушка прижала палец к губам.

– Тс-с-с! Бегите!

Тут существо побежало, а может… заметалось – трудно сказать.

План Белль был прост: как можно скорее отпереть все двери, выпустить всех узников. Найти своих мать и отца, пока стражники будут ловить сбежавших обитателей сумасшедшего дома.

Идея не блестящая, но ничего другого ей в голову не пришло.

Она побежала к следующей камере, потом к следующей.

Большая часть заключенных оказалась людьми. У всех несчастных головы были покрыты шрамами и рубцами. Кроме того, некоторых узников Белль знала.

– Господин Буланжер? – От изумления у девушки просто отвисла челюсть. Перед ней стоял отец нынешнего месье Буланжера, старый кондитер, про которого поговаривали, будто он умел создавать такие нежные и воздушные сладости из сахара, словно их творили ангелы. Вот только Белль уже много лет ничего про него не слышала.

Господин Буланжер глядел печально и немного смущенно, вид имел откровенно больной и тяжело, со свистом дышал.

Белль открыла было рот, чтобы что-то сказать. Ведь старик тоже чей-то отец, как и Морис – ее папа. А его выкрали и упекли сюда…

В этот миг кто-то из стражников наконец заподозрил неладное.

– ЭЙ! ЭЙ! Адриан! Иди сюда! Почему Мэри еще не вернулась? Кажись, у нас неприятности…

Белль бросилась бежать, надеясь, что старый кондитер – был ли он чаровником? – следует за ней, но удостовериться, так это или нет, было некогда.

Девушка стремительно металась от камеры к камере, отпирая двери так быстро, как только могла – пальцы уже устали. Крики стражников сделались громче.

Наконец она распахнула последнюю дверь… и увидела нечто, очень похожее на труп, привязанный к твердой каменной скамье.

«Труп» приподнял голову и посмотрел на девушку.

Белль сразу же узнала монстра, явившегося ей ночью в зеркале.

– Мама! – зарыдала она.

Воссоединение

– Белль, – прохрипела ее мать.

Она выглядела лет на двадцать старше папы Белль. Шрамы и морщины избороздили ее лицо, словно старое поле, покрытое пересохшими канавками. Преждевременно поседевшие грязные волосы свалялись в колтун, спаянный старой засохшей кровью. А вот глаза остались такими же ярко-зелеными, как и прежде, и буквально сияли на изможденном грязном лице.

– Мама! – снова воскликнула Белль, обнимая мать и заливаясь слезами. Девушка часто представляла себе их встречу, но в этих мечтах она всегда оказывалась ниже матери, и это мать обнимала ее и успокаивала, а не наоборот.

– Белль. Я жила только ради этого дня, – прошептала мать.

Огромным усилием воли Белль взяла себя в руки и принялась неловко расстегивать ремни, которыми женщина была привязана к лавке. С тяжелым вздохом мать перекатилась на бок, возможно, впервые за несколько лет.

– Нужно уходить, – сказала Белль, беря маму за руку и пожимая. Кисть была хрупкая, костлявая и холодная.

– Подожди, постой минутку. Дай мне на тебя посмотреть, – проговорила женщина, накрывая руку Белль второй трясущейся ладонью. Она подалась вперед и прищурилась, словно пытаясь свыкнуться с мыслью о том, как повзрослела дочь за минувшие десять лет. – Ты такая красивая! Такая сильная! Ты самая лучшая дочь на свете.

Белль пыталась смаргивать набегавшие на глаза слезы, но они всё текли и текли. Слишком велико оказалось потрясение: ее вновь обретенная мать говорила именно те слова, которые девушка всегда мечтала услышать.

– Почему? – спросила Белль, не в силах промолчать. – Почему ты заставила меня забыть о тебе? Почему не оставила мне хоть немного воспоминаний?

– Я поступила так не только с тобой, – с трудом проговорила женщина, делая паузы между словами, чтобы отдышаться. – Я заставила всех забыть о чаровниках. Навсегда. Чтобы защитить нас. И защитить тебя. Ни один человек не смог бы вспомнить, где мы жили, и не смог бы выследить нас. А вы с Морисом… забыв меня… забыв о магии, вы были в безопасности. Навсегда. Но, похоже, в конечном счете это не сработало.

– Лучше бы я была в опасности, – возразила Белль, – зато рядом с тобой.

Женщина горько усмехнулась.

– Ах, сомневаюсь. Никому, даже злейшему врагу не пожелала бы того, что он сделал со мной за последние десять лет, и тем более – моей собственной дочери.

– Но как… Как д’ Арк сумел это сделать? Почему он-то не забыл про чаровников?

Лицо женщины исказилось от страха и злости.

– Он же сам чаровник или был им. Он ненавидел самого себя и всех нас. Я и понятия не имела, как сильна в нем эта ненависть.

– Я его видела, – сказала Белль. – В видениях… в замке…

– О-о-о, – застонала женщина. – Я такая дура. Свое последнее мощное волшебство я использовала, чтобы проклясть одиннадцатилетнего человека. Когда я почувствовала, что ты ускорила действие проклятия, моя душа словно разорвалась надвое. Магия всегда возвращается, и вот я получила справедливое наказание.

Она покачала головой.

– Используя слабенькие способности, которые у меня еще остались, я пыталась до тебя дотянуться и рассказать, что произошло. А потом я тебя освободила.

Каталка. Ремни. Вот как она сумела освободиться – ей помогла мама.

Звон металла, ударявшегося о металл, вдруг стал громче, как и крики; дверь камеры открылась, и внутрь заглянул один из заключенных, больше других походивший на человека.

– Мадемуазель, сюда идут стражники, вы должны бежать вместе с Розалиндой!

– Розалинда, – повторила Белль. Вот как зовут ее маму.

– Идем, тебе придется мне помочь, – сказала женщина, с трудом спуская ноги со скамьи. – Теперь, увидев твое лицо, я могу и умереть спокойно – хоть и не стремлюсь к этому. Сначала я хочу посмотреть, как умрет Фредерик.

Белль перекинула ее руку себе через плечо и помогла встать со скамьи, а потом и выйти из камеры. Со стороны могло показаться, что это внучка и бабушка. Мать так обессилела, что Белль почти тащила ее на себе.

Снаружи царил хаос – в точности как надеялась Белль: все бегали, пронзительно вопили, паниковали и кричали.

– Нужно найти папу, – сказала Белль.

– Я его видела… Мориса. Он, скорее всего, наверху, – хрипло выдохнула Розалинда. – С… «настоящими» пациентами. Идем…

– Белль!

Белль остановилась как вкопанная, услышав донесшийся из ближайшей, все еще запертой камеры знакомый голос.

Ухватившись за прутья решетки, точно печальный цирковой зверек, на нее смотрел месье Леви, книготорговец.

Белль ахнула и поспешила отпереть дверь.

– Эта скотина, – выругался Леви, выйдя из камеры. – Он же обещал, обещал мне не трогать тебя.

Розалинда прищурилась.

– Ты что, заключил сделку с этим монстром? – спросила она на удивление ровным тоном. А ведь еще минуту назад она говорила с трудом и задыхалась. – Мы обсудим это позже, Леви. А теперь, может быть, ты сможешь нам помочь…

– Разумеется. – Старик улыбнулся и протянул руку, показывая маленький поблескивающий осколок стекла. – Теперь, когда я свободен, я могу выпустить всех остальных. Вы двое идите, найдите Мориса!

Белль поудобнее взяла мать под руку и потащила ее вперед так быстро, как только могла. Показалось ли ей, или мать стала сильнее? Может быть, силы вернулись к ней теперь, когда она выбралась из тюремной камеры? Или сказалась ажитация момента?

– СТОЯТЬ!

Перед ними вырос один из охранников. Бицепсы у него были толстенные, как у циркового силача, а своими огромными руками он мог запросто оторвать руки двум хрупким женщинам.

Белль выставила перед собой кухонный нож. Тонкое лезвие смотрелось жалко против такой груды мышц.

Охранник шагнул вперед… а в следующий миг вдруг рухнул, точно бревно, вопя от боли.

Белль повернулась посмотреть, что сбило с ног такого громилу. Человек-еж свернулся клубком и теперь широко улыбался сквозь ощетиненные длинные иглы. На чистой белой робе «санитара» проступали капли крови.

– Спасибо, – прошептала Белль.

В ответ существо прострекотало что-то несвязное, безумно вращая глазами, потом развернулось и, встав на ноги, бросилось наутек.

– Иглоеж, – пробормотала Розалинда себе под нос. – Очаровательный народец. Не думала, что они еще остались на свете…

Белль потянула мать дальше. Похоже, внимание женщины легко переключалось с одного предмета на другой, а вокруг сейчас царила такая суматоха, что это ее состояние только усугубилось. Обитатели сумасшедшего дома толпились у главного входа, а охранники пытались прорваться через эту толпу, орудуя дубинками. Белль зажмурилась, пробормотала короткую молитву и поспешила дальше.

По наитию они свернули в коридор, заполненный горячим воздухом и зловонием общей кухни. Вскоре Белль поняла, что не ошиблась: они быстро пробежали по похожему на пещеру помещению с низким потолком, в котором витал ужасный запах. На низких металлических плитах стояли грязные черные горшки с кипящим варевом – судя по виду, это была жидкая похлебка, а судя по запаху – серная кислота.

Главный повар, здоровенный неопрятный детина, сидел, скорчившись, на низком табурете, прогибавшемся под его весом, и при виде Белль и ее матери в его поросячьих глазках мелькнуло ленивое удивление.

– Нас здесь не было, – сказала Белль, грозя повару ножом.

Детина только равнодушно пожал плечами.

Белль потащила мать дальше.

За кухней обнаружилась кладовая с окошком, через которое легко можно было загружать припасы, а также узкая лестница для слуг, ведущая на основной этаж.

Девушка бросилась к ней, таща мать за собой…

…И врезалась в пару здоровых санитаров, которые возвращались сверху, неся подносы и пустые миски.

Образовалась куча-мала, причем Белль и ее мать упали сверху, потому что были меньше и легче.

– Они сбегают! – воскликнул один из санитаров. – Это пациенты!

– Где вы тут увидели пациентов? – рявкнула Белль, с трудом выбираясь из клубка тел, поднимаясь на ноги и помогая подняться матери.

Женщина-санитарка тоже встала на ноги и, сцепив руки, наотмашь ударила Белль по лицу.

Не ожидавшая такого стремительного и сокрушительного нападения, девушка отлетела к стене, оглушенная. По ее лицу текла кровь.

Ее мать, сгорбившись, широко распахнула зеленые глаза и беспомощно наблюдала за этой сценой.

Второй санитар, мужчина, тоже поднялся с пола. Он жестко схватил Белль за плечо, так что девушка ахнула от боли.

– Racine[15]15
  Racine – корень (фр.).


[Закрыть], – прошептала Розалинда. Она вытянула перед собой руку и подула на ладонь.

Оба санитара удивленно вытаращили глаза.

Потом посмотрели на свои ноги. Белль только-только приходила в себя после удара, глаза у нее слезились, и она почти ничего не видела. Похоже, тюремщики не могли оторвать ноги от пола. Они в панике замахали руками и принялись беззвучно разевать рты.

Мать Белль обессиленно обмякла и пошатнулась.

Белль успела подхватить ее, не дав упасть, стараясь не обращать внимания на боль.

– Грязь с пола моей камеры… – пробормотала ее мать, с трудом начиная взбираться по лестнице. – Смешанная с нитями грибницы…

Белль на мгновение усомнилась, не бредит ли мама, но тюремщики не могли их преследовать, а это было главное.

Поднявшись по лестнице, они словно попали в другой мир: пусть не слишком светлый и солнечный, но коридоры здесь были шире и отсутствовала вонь. На каменных стенах не было и следа плесени и грязи, под потолком висели светильники.

– Какая знакомая обстановка, – задумчиво пробормотала Белль.

Она на цыпочках пробежала в конец коридора, таща за собой мать, но резко остановилась, услышав крик.

– Нет, только монстры с подвального этажа. Здесь, наверху, все спокойно. Отправьте вниз всех, кого сможете! – приказывал знакомый голос.

Это д’ Арк!

Белль почувствовала, как в животе тугой горячей волной поднимается ненависть. Этот человек причинил ее семье столько зла… Сейчас ей хотелось только одного: броситься на негодяя с ножом.

Однако разум взял верх над негодованием.

Девушка подождала, пока стихнут быстрые тяжелые шаги охранников, сопровождаемые позвякиванием подкованных сапог д’ Арка.

Выждав для верности еще секунд пятьдесят, Белль двинулась дальше.

Как она и предполагала, они находились в крыле для «нормальных сумасшедших». Здесь комнаты для пациентов были большие, почти уютные, а на полу лежали тонкие ковровые дорожки. Несомненно, это должно было впечатлить родственников, явившихся навестить больных, – наверняка визитеры понятия не имели, что творится этажом ниже. Даже звуки здесь были другими: время от времени раздавались хныканье и стоны, но звучали они жалобно, а не так, словно кого-то пытают.

Белль решила все равно выпустить всех здешних обитателей – как только освободит отца.

– Папа? – позвала она тихо.

– Белль? – раздался в ответ изумленный голос.

– Морис, – прошептала Розалинда.

Мать и дочь торопливо подошли к камере изобретателя, и Белль принялась подбирать ключи, пока наконец не нашла нужный.

Отец выскочил в коридор, чуть не сбив их с ног, обнял жену и дочь мясистыми руками и крепко прижал к себе.

– Девочки мои! – зарыдал он. – Мои бедные девочки. Я никогда… никогда не думал, что мы все снова будем вместе.

Белль не хотелось разрывать объятие. Хотелось стоять вот так вечно, чтобы мать с отцом обнимали ее, чтобы они больше никогда не разлучались. Но кто знает, что случится через несколько минут, если они не начнут действовать? Этот драгоценный миг может больше никогда не повториться…

– Нужно уходить. Немедленно, папа, – сказала она наконец, неохотно отстраняясь.

– Подожди… А как же все остальные? – спросил Морис.

– Эй, ты, – окликнула Белль заключенного из камеры напротив – тот наблюдал за трогательной сценой, прижавшись лицом к решетке. – Держи!

Человек, похоже, не слишком сильно удивился, когда девушка сунула ему в руки ключи. Несколько секунд он тупо смотрел на связку, а потом его глаза округлились: он наконец понял, что именно держит в руках.

– Вперед! – сказала Белль, схватила родителей за руки и потянула за собой.

Тут в дальнем конце коридора появились двое охранников и сразу же заметили беглецов.

– СТОЯТЬ! – приказал один из них.

Узник, которому Белль отдала ключи, поспешно спрятал их за спиной и сделал вид, что он тут ни при чем.

– БЕЖИМ! – крикнула Белль.

Она рванулась вперед, собираясь тащить на себе обоих родителей, однако, сделав несколько шагов, Морис воспрял духом и довольно бодро порысил по коридору. Выпустив Белль, он схватил Розалинду за другую руку и вместе с дочерью потащил жену за собой.

Они вбежали в ближайшую открытую дверь и оказались в довольно просторном помещении, которое, судя по всему, использовали в качестве комнаты отдыха для «обычных» пациентов. На грязных столах и стульях без спинок лежали кожаные мячи и игральные карты. Белль и ее отец опрокинули несколько столиков и побежали дальше. Девушка не рискнула оборачиваться, но с удовольствием услышала за спиной досадливые возгласы и звуки падения.

Не зная, что делать дальше, Белль наудачу сворачивала в коридоры и комнаты. Они вбежали в прачечную: тут стояли лохани с горячей мыльной водой, а поперек помещения, преграждая путь, висели плохо отстиранные простыни. Несколько пациентов, из числа тех, что поспокойнее, работали под присмотром нескольких сиделок: таскали кучи белья и помешивали палками в котлах с кипящим щелоком.

– Вы свободны! – крикнула им Белль, обегая вокруг обжигающе горячей лохани.

– Бегите! – вторил ей Морис, отталкивая с дороги худющую девицу.

– ВОН ИЗ МОЕЙ ПРАЧЕЧНОЙ! – взвизгнула высокая женщина в огромном чепце.

Розалинда изо всех сил старалась не отставать от Мориса, пока они пробирались через лабиринт чистой и грязной одежды.

– Впереди должна быть дверь! – прокричал Морис, обращаясь к Белль. – Чтобы развешивать белье на заднем дворе!

Размышлять о том, как отец успел прийти к такому заключению, было некогда: Белль свернула, и на пути ей попалась пациентка, державшая в руках огромную кучу белья – судя по бессмысленному взгляду, несчастную опоили ударной дозой лекарств. Не сумев избежать столкновения, они обе упали, вверх полетели наволочки и ночные сорочки. Белль сумела подняться первой.

– Извините, – пробормотала она, убегая. Кажется, бедная женщина вообще не поняла, что случилось.

Охранники настигали, срывая с веревок попадавшееся им на пути белье и громко ругаясь, когда кипящие брызги попадали на кожу.

Однако отец оказался прав: они нашли заднюю дверь.

– На счет три, Белль. – Морис слегка наклонился, целясь плечом в предположительно запертую дверь. Белль сделала то же самое. – Раз, два, три!

Отец и дочь ринулись на дверь, и та подалась под их двойным весом и напором – хотя, пожалуй, вес Мориса сыграл решающую роль. Розалинда изо всех сил спешила следом за ними.

На улице царил самый настоящий хаос.

Было темно, и в полумраке трудно было понять, что происходит. Десятки человек разной степени одетости бегали по аккуратно подстриженной лужайке перед сумасшедшим домом. За ними гонялись охранники, то ласково уговаривая несчастных вернуться в уютные палаты, то с размаху ударяя по голове дубинками. Такую жуткую картину с удовольствием запечатлели бы художники вроде Брейгеля или Босха.

Вдали показались какие-то огоньки, они стремительно приближались.

«Неужели это… Гастон? Он ведет за собой жителей деревни?»

– Что здесь происходит?

Один из преследователей наконец прорвался через прачечную, догнал их и уже потянулся было к Белль мускулистыми ручищами, но увидел разверзшийся на лужайке кромешный ад и замер, открыв рот.

Морис немедленно воспользовался его замешательством и с размаху ударил охранника в грудь; тот согнулся пополам, и изобретатель нанес ему второй удар, на этот раз в челюсть. Тюремщик без сознания повалился на землю.

– Поделом тебе, – прорычал Морис. – Так и знал, что ты только против слабых боец.

– Тетя! Тетя Фуфу!

К сумасшедшему дому подошла толпа горожан с факелами, и Белль узнала Лефу. Некоторые горожане тоже искали родственников среди сбежавших пациентов, а остальные, похоже, жаждали крови: в руках они сжимали мушкеты и даже вилы. Свет факелов падал на их лица, так что те походили на пугающие маски.

– Давайте… обойдем по краешку, – предложила девушка, кивая на развернувшееся на лужайке побоище. Что бы тут ни затевалось, оно явно не сулило Белль ничего хорошего, принимая во внимание явление Гастона во главе толпы горожан с факелами.

Маленькое семейство двинулось вдоль сумасшедшего дома, старясь держаться подальше от бегающих по лужайке людей. Если отец не предложит ничего лучшего, Белль хотела добраться до дороги, украсть коней или даже экипаж, а если не выйдет – просто идти пешком.

Но когда они повернули за угол, то нос к носу столкнулись с поджидавшим их там д’ Арком.