Текст книги "Красавица и Чудовище. Другая история Белль"

Страшный сон Чудовища

Чудовище мчалось к замку на всех четырех лапах. Вокруг носились, отвлекая его, тысячи разных запахов: проворные белки, дружелюбные волки, вкусные кролики. Помня, что нельзя идти на поводу у запахов, Чудовище сумело проделать весь обратный путь без остановки и наконец остановилось у ворот.

Окружающие замок стены сияли белизной из-за снега и паутины. Чудовище протянуло лапу, уже собираясь прорываться сквозь белесые нити с боем, но те легко подавались, падая на землю от малейшего рывка. Попасть внутрь легко, а вот выйти снова…

Чудовище заставило себя остановиться и рассуждать так, как Белль: ему же придется потом выбираться обратно, ведя за собой подмогу, в том числе огромные рыцарские доспехи. Нужно подготовить пути к отступлению.

Зарычав, Чудовище выпустило когти и принялось рвать паутину.

Белесые нити легко отделялись, кружились в воздухе, будто невесомые, и исчезали, едва коснувшись земли, словно растаявший в воде сахар. Злость и раздражение, скопившиеся в душе Чудовища после похищения Белль, удесятерили его силы, и вскоре ворота и пространство в несколько футов вокруг были расчищены.

Потом хозяин замка распахнул ворота, сорвал металлические створки с петель и зашвырнул так далеко, как только смог. Паутине будет трудно затянуть такую большую брешь.

То же самое он проделал с дверями замка, сорвав по возможности побольше паутины и распахнув огромные створки. Ледяной ветер со снегом немедленно проник в замок, точно радуясь такой редкой возможности заморозить странное человеческое жилье.

– КОГСВОРТ! – заревел хозяин замка, влетая внутрь. – ЛЮМЬЕР! Стража! Ко мне, сейчас же!

Ответом ему была тишина.

Ни звука, ни движения, ни намека на то, что в замке есть жизнь.

На одно безумное мгновение он подумал, что слуги покинули замок, решив, что они с Белль не справятся одни, и отправились им на помощь. По дороге сюда он никого не видел, не улавливал никаких знакомых запахов, не чувствовал дыма от свечей Люмьера.

– Эй! – заревел он снова. – Я ваш хозяин, принц! Ответьте мне!

Возможно, они все собрались в столовой для слуг – за долгие годы жизни под гнетом проклятия они часто скрывались там, спасаясь от его гнева.

Он направился туда… а потом остановился в зале с доспехами.

Все латы стояли на своих местах. Сражение с паутиной не прошло для них бесследно: у кого-то мечи покрылись зазубринами, другие, позабыв о военной выправке, стояли чуть сгорбившись – так, словно они устали.

– Смирно! – заорал принц, припомнив, как командовали солдатами отец, Когсворт и старые капитаны замковой стражи. Он постарался, чтобы в голове звучало достоинство.

Доспехи не шевелились.

Ужас холодной волной медленно пополз по спине принца…

…а он не привык чего-то бояться.

Не понимая, почему ноги так медленно двигаются, он подошел к ближайшим доспехам. Неохотно, осторожно постучал по шлему острым когтем.

Шлем упал и, подпрыгивая, со страшным, оглушительным грохотом покатился по полу.

В остальном всё осталось неподвижным и безмолвным.

Доспехи стали просто… доспехами. Жизнь из них ушла. Все они, некогда бывшие людьми, теперь превратились в неодушевленные предметы. Мертвые.

Пробежав по темным залам и притихшим комнатам, принц спустился в кухню.

Там на столе стояли холодный чайник, остановившиеся часы и канделябр, свечи которого прогорели до самых рожков, а потом погасли.

Чудовище заревело, схватило вещь, некогда бывшую Люмьером, и потрясло. Ничего не произошло. Хозяин замка в отчаянии огляделся, высматривая другую свечу, чтобы зажечь от нее свечи Люмьера и снова вдохнуть в него жизнь… Может быть, если завести Когсворта, мажордом очнется…

Потом он осознал, что различает очертания предметов лишь благодаря своему звериному зрению. В кухне было темно и холодно; дыхание вырывалось из его пасти облачками пара – в детстве он называл это явление «драконьим дыханием».

Он остался совсем один в пустом, мертвом замке.

Страшный сон Белль

Белль притащили в очень страшную комнату.

Тут пахло антисептиком, спиртом, витал едва уловимый сладковатый аромат веселящего газа. Присутствовали здесь и другие средства, назначение которых состояло в том, чтобы прятать мерзкий запах страха. «Это комната для подготовки подопытных», – сообразила девушка. У стен стояло с полдюжины столов на колесиках, ждущих, что к ним прикрутят новых пациентов и д’ Арк примется резать несчастных. На застеленном белой льняной простыней столе сияющими рядами лежали стерильные скальпели и ножи… а также совершенно не научного вида нож, похоже, вырезанный из черного стекла, кривой и изогнутый, как ядовитая змея.

– Нет! Что это за место? Выпустите меня! – Белль начала отбиваться, с головой ударившись в панику.

– Тихо, тихо, успокойся, – сказала ужасная «медсестра», хватая Белль за лодыжки на удивление сильными холодными пальцами, пока «медбрат» держал отбивающуюся девушку поперек туловища. Мужчина почти бережно уложил Белль на ближайший стол, одной мясистой рукой придерживая ее, а другой затягивая фиксирующие ремни.

Стол чуть холодил спину, но не сильно: его металлическая поверхность была обтянута мягким флисом. Подобные меры, призванные обеспечить комфорт «пациентов», словно здесь несчастных действительно будут лечить и окружат заботой, пугали больше всего остального.

Когда Белль прикрутили к столу, женщина несильно прижала к ее рту какую-то тряпицу. Ткань пахла химикатами, и девушка попыталась задержать дыхание, распознав мерзкий сладковатый привкус хлороформа.

Потом «санитары» отвезли девушку в операционную.

В углах маленькой, безукоризненно чистой комнаты стояли какие-то механизмы, напоминающие изобретения Мориса… только маленькие и ужасно уродливые. Словно их пропустили сквозь злобное зеркало и в этот мир они явились деформированными, предназначенными для грязных целей. Самое большое приспособление состояло из воздуходувных мехов, насоса и крошечных поршней, расположенных над поблескивающим рядом стеклянных колпаков.

Белль боролась с усыпляющим воздействием хлороформа, дергала ногами и пыталась кричать. Она не хотела приближаться к этим машинам. Что угодно, только не это. Пусть ее лучше ударят по голове, бьют ногами – только не это. Лучше уж традиционные пытки…

– А, вот и ты, – раздался резкий, немного напыщенный голос.

Белль повернула голову так далеко, как только смогла.

Перед ней стоял д’ Арк, желтолицый, скелетоподобный глава сумасшедшего дома. Несмотря на то что в город он выбирался редко, там его хорошо знали. Даже когда он старался говорить вежливо и производить хорошее впечатление среди бела дня, он производил пугающее впечатление на людей, а уж здесь, в недрах мрачного сумасшедшего дома, он буквально наводил ужас.

– Извини за все это, – сказал он, подходя ближе. – Думаю, мы можем быть совершенно уверены, что ты чиста и свободна от мерзкой, неестественной, сверхъестественной порчи. И всё же я должен быть абсолютно уверен.

– Что все это значит? – требовательно спросила Белль, губами и подбородком пытаясь скинуть с лица пропитанную хлороформом тряпку. – Все это ради Гастона? Хотите проверить, достаточно ли я чиста, чтобы стать его женой?

– Гастон? – удивленно переспросил д’ Арк, и его брови поползли вверх по лбу, точно два жука. – Этот глупый парень, здоровый как бык? Я тебя умоляю. Он всего лишь пешка. Вбил себе в голову, будто я помогу ему со свадьбой.

– Вбил в голову?.. – Мозг Белль лихорадочно работал. Судя по словам д’ Арка, они с Гастоном сотрудничают уже давно. Да, старик время от времени заезжал в таверну охотника, но Белль и подумать не могла, что эти двое так хорошо знакомы.

– Мне требовалось время от времени получать от кого-то информацию о тебе и твоем отце. Я должен был убедиться, что ты не принялась за те же фокусы, которыми когда-то баловалась твоя мать, и что твой отец, как и прежде, ничего не помнит и не пытается встречаться со своими старыми… друзьями. Со своими отвратительными дружками.

– С чаровниками, – медленно проговорила Белль. – Вы говорите о чаровниках.

– Верно, – кивнул д’ Арк, неодобрительно втягивая щеки. – Ты все-таки узнала об этой мерзости? Какая жалость. Я надеялся, что ты сохранишь чистоту… что они тебя не запятнают…

– Какое вам дело до нашей семьи? – спросила Белль. – Почему из всего города вы выбрали именно нас?

– Скажем так: я по-своему очень пекусь о вас с Морисом. К тому же мне небезразлична судьба всех остальных жителей города, – озабоченным тоном добавил д’ Арк. – Но теперь все остальные в полной безопасности. Они нормальные. Немного скучные и совершенно необразованные, но безобидные.

– Кроме месье Леви, – выплюнула Белль. – Поэтому вы сожгли его магазин.

– Я ничего подобного не делал, – отрезал д’ Арк. – Полагаю, это дело рук Гастона, этого болвана. Наверное, он устроил поджог, когда отправился искать Мориса. Против книг я ничего не имею. Я их обожаю. Книги – это действенное средство против суеверий и… магии. Мне так импонировали твоя жажда знаний, твой живой ум, Белль… Жаль, что приходится это делать, но нужно знать наверняка…

Он снял камзол, аккуратно его сложил и отдал медсестре. Потом повернулся к самой жуткой на вид машине и начал размеренно нажимать на ножную педаль.

– Нет… Месье д’ Арк… Прошу вас…

– Тс-с-с, – прервал ее д’ Арк, поднося к ее рту металлическую чашку с трубкой.

Белль пронзительно закричала. Она металась и рвалась, пытаясь освободиться. Ее сознание начало погружаться во тьму.

Что-то страшное скрывается внутри

Чудовище все выло и выло – оно всегда так делало, когда его что-то беспокоило, раздражало или смущало и когда это что-то находилось вне зоны досягаемости, так что нельзя было это что-то разорвать в клочья. Недоверие, злость и ужас охватили его животный разум, и приходилось прилагать все силы, чтобы с визгом не убежать во тьму, подальше от этой жуткой сцены.

Позволив на время своей звериной половине взять верх, Чудовище повернулось и огромными прыжками помчалось по замку, мимо мертвых доспехов, наверх, в западное крыло. Нужно посмотреть на себя. Он не смотрел на портрет с той злосчастной ночи, когда Белль коснулась заколдованной розы. Из-за всех этих книг, приготовления ужина и попыток выяснить правду о матери Белль он странным образом забыл о картине. Возможность снять заклятие, сама эта идея так его увлекла, что он и думать забыл о портрете…

Случившееся с его слугами… с его друзьями… наверняка как-то связано с проклятием.

«Портрет Чудовища в виде молодого человека» – так он привык называть висевшую на стене картину. На ней был изображен человек, которым он был бы, если бы не стал Чудовищем: темно-русые волосы, пальцы вместо когтей, широкоскулое красивое лицо. Эту картину он пытался уничтожить, а Белль хотела ее починить…

А теперь с полотна на него смотрело чудовище.

Не просто Чудовище, а оскалившаяся жуткая тварь, так искусно нарисованная, что казалось, она вот-вот разорвет тонкое полотно, выскочит из рамы и вырвет сердце первому, кто попадется ей на пути. В одной лапе зверь сжимал окровавленного белого голубя с оторванной головой.

Чудовище попятилось, уперлось в стену и прижалось к ней, чувствуя отвратительную слабость.

Значит, вот что ждет его в конечном счете. Очень скоро.

Его душа станет такой же ужасной, как и внешность. Он превратится в такого же монстра, как на картине, зверь внутри него полностью сожрет все человеческие чувства и разум.

Чудовище закрыло морду лапами, борясь с желанием разрыдаться.

Разве она не говорила, что такое может случиться? Разве он сам этого не чувствовал в последнее время? Был ли он честен с самим собой?

Ухудшение началось с того провала в памяти после ссоры с Белль, когда он очнулся, не помня, где был и что делал, а морда была испачкана в крови. К счастью, тогда ему попался воробей или другая мелкая птаха, но в следующий раз, когда на него найдет такое затмение, он может напасть на кого угодно. Он может уже не «проснуться». В последнее время он чаще обычного впадал в ярость, и маленькие вещи буквально шарахались от него, чего прежде не бывало. Желание охотиться сделалось намного сильнее, а по дороге домой он с трудом заставлял себя вернуться в замок, борясь с желанием остаться в лесу.

Медленно, бесцельно принц побрел прочь из комнаты; его теперь ничто не волновало. В глубине души он знал, что изменения уже необратимы.

Было бы лучше, если бы Чудовище, которым он стал, больше походило на настоящее животное, скажем, на волка или лошадь. Тогда можно было бы почти с облегчением позволить разуму скользнуть в забвение и провести остаток своих дней как простое дитя природы, есть, спать и охотиться, пока старость или пуля не прикончили бы его.

Вот только он не настоящее животное. Не нормальное животное. Он – чудовище, и скоро его сердце станет диким, отвратительным, кровожадным, а он сам совершенно одичает. И тогда уже ему будет мало кроликов и овец.

Отчаяние затопило его огромной неотвратимой волной, и он без сил опустился на пол.

Он больше никогда не увидит Белль. Не сможет. Ради ее собственной безопасности.

Вспомнив о Белль, Чудовище замерло.

Прежде чем он окончательно поддастся проклятию и станет настоящим монстром, нужно сделать одну вещь. Нужно спасти Белль.

Он вытащил из складок плаща зеркало и приказал:

– Покажи мне Белль!

Когда серебристо-серая дымка в зеркальной глади прояснилась, принц от ярости чуть не разбил зеркало.

Белль, явно слегка одурманенная, лежала привязанная к столу, слабо мотая головой и дрыгая ногами. Какой-то старик втыкал в ее плоть иголки, а мрачного вида головорез прижимал ко рту девушки бронзовый конус. У двери стояли еще несколько мужчин и страшная карга, которая, судя по ее довольному лицу, наслаждалась представлением.

Принц выругался, думая об огромном неприступном каменном здании, в которое забрали Белль у него на глазах. Даже если драться изо всех сил, он не сможет прорваться внутрь и вывести из строя всю стражу.

В отчаянии он вцепился обеими лапами в косматую голову. Один он не справится. Ему нужна помощь. А все слуги… отсутствуют.

Из всех людей в округе остаются только жители деревни.

Те самые люди, которых Чудовище так давно избегало, понимая, что, завидев его, чокнутые охотники вроде Гастона начнут стрелять, а ограниченные крестьяне разбегутся, вопя от страха.

Но… Им же нравится Белль, верно? Да, она говорила, что чувствовала себя одинокой, что ее единственным другом был торговец книгами. И все же тот прохожий, которого они встретили на улице, вел себя так, словно беспокоился о девушке и ее отце.

К тому же у него просто нет выбора.

С решительным ревом он вскочил и помчался обратно в деревню.

Подслушанные слова

Звуки и голоса приходили и уходили, как волки, кружащие над мертвой добычей, а потом снова убегающие прочь.

– Нет, измерительные приборы не лгут. Все именно так, как я и говорил много лет назад. В ней нет ни капли магии…

Неразборчивое бормотание.

– Держите ее… Она все еще полезна. Полагаю, из нее получится куда более соблазнительная приманка для чудовища, о котором болтал Гастон… Думаю, именно его прокляла ее мать много лет назад… Что за ирония.

Даже пребывая в полубессознательном состоянии, Белль удивилась, откуда д’ Арк об этом знает.

Она с трудом разлепила веки.

Крючконосое лицо д’ Арка нависало над ней почти вплотную, старик внимательно наблюдал за ее реакцией. Девушка посмотрела прямо ему в глаза, маленькие, черные, как угли, умные и злобные.

Затуманенное сознание Белль пронзило узнаванием, словно кинжалом. Она уже видела это лицо в зеркале, которое они с Чудовищем нашли на пепелище книжного магазина, и еще в тех видениях, что возникали в переплетениях опутавшей замок паутины.

– В том королевстве… вы были… другом папы и мамы… – хрипло пробормотала она. – Вы дружили с ними и с Алариком Поттсом!

Она с удовольствием наблюдала, как лицо д’ Арка бледнеет… а потом он снова прижал к ее губам воронку, и Белль потеряла сознание.

Всё тот же старый добрый городок

Таверна так и просилась на рождественскую открытку: из окошек весело льется желтый свет, отчего снег на земле искрится, а из-за каменных стен доносится веселое пение. Запахи дыма, плавящегося сыра и приправленного специями вина перебивали все прочие прогорклые, жирные человеческие запахи, источаемые деревушкой.

Чудовище уже довольно долго наблюдало за таверной, спрятавшись в тени у фонтана. Внутри него боролись, с одной стороны, детское желание быть частью этого веселого света, снова стать человеком, а с другой стороны, страх. Он не знал, не представлял, с чего начать. Ради всего святого, это же таверна охотника! Принц чувствовал холодный, застарелый запах смерти, заплесневелого меха и острый, чудесный душок недавно освежеванной туши, которую выставили на заднем дворе, чтобы выпустить кровь. Трудно придумать другое такое же опасное местечко для единственного в своем роде, покрытого мехом, свирепого монстра.

Это будет нелегко.

К тому же принцу еще никогда не приходилось просить о помощи. Ни разу. Ни как чудовищу, ни как принцу. Он отдавал людям приказы, ждал их точного исполнения еще до того, как успевал озвучить свою волю.

И вот теперь ему нужно не только войти внутрь и заставить людей увидеть его человеческие качества, пока они окончательно не исчезли. Нужно еще сделать так, чтобы его не пристрелили на месте, а потом уговорить их помочь ему – чудовищу, которое они впервые видят, – спасти Белль.

Чудовище на секунду закрыло глаза, собираясь с духом.

Прежде он никогда не испытывал недостатка в храбрости.

Затем Чудовище прыгнуло – и тут же заставило себя двигаться медленнее, подойти к двери таверны на двух ногах и м-е-д-л-е-н-н-о открыть дверь.

Стоило ему войти, как в таверне установилась тишина.

А уже в следующий миг поднялась страшная суматоха, раздались пронзительные крики и вопли. Все собравшиеся в зале люди похватали свои мушкеты, ружья, охотничьи ножи – словом, любое подвернувшееся под руку оружие. Между Чудовищем и вооруженной толпой образовалось пустое пространство.

– ПОДОЖДИТЕ! – заревело Чудовище, потом выругало себя за этот рев. Вытянув вверх лапы, принц втянул когти, показывая, что безоружен и совершенно безобиден. – Я пришел просить вас о помощи. Мне нужна ваша помощь. Белль, дочь Мориса, в опасности!

Последовало ошарашенное молчание.

– Белль?

Говоривший человек уверенно держал в руках ружье, целясь Чудовищу прямо в сердце. У него были льдисто-голубые глаза, и Чудовище не сомневалось: стоит пошевелиться хоть чуть-чуть, и на стене, перед которой оно стоит, появится кровавое пятно с прилипшими клочками шерсти.

Перед глазами Чудовища живо нарисовалась красочная сцена. Они не дадут ему уйти. Эти отвратительно пахнущие, всеядные животные со своими машинами и уродливыми зубами набросятся на него все разом. Нужно напасть первым, тогда он сможет выбраться…

– Она в беде, – прошептал принц, борясь с Чудовищем в своей душе. – Мне нужно, чтобы вы помогли мне ее спасти.

– Морис говорил… правду?

Это спросил человек, сидящий у барной стойки. Он не схватился за ружье. Вообще-то он даже не выпустил из рук пивную кружку и взирал на происходящее скорее с интересом, нежели со страхом.

– Это то самое чудовище! – заорал кто-то. – Морис не наврал!

– У него клыки и вытянутая морда! – завопил третий человек, вскакивая с места с явным намерением броситься в бой. – Это оно!

На лице человека, целившегося в грудь Чудовищу, отразилось сомнение.

– Странное какое-то чудовище, – пробормотал он.

– Оно прямо перед нами! – ахнул пожилой бармен.

– Оно утащило Белль! – Коротышка с собранными в куцый хвостик волосами выругался. – Держи его!

– Нет! – воскликнул принц, пятясь к двери. Он не привык лгать, точно испорченный ребенок, но, возможно, сейчас не время рассказывать всю правду. – Белль держат взаперти против ее воли… и мучают! Но схватил ее не я! Я пришел сюда, чтобы найти кого-то, кто поможет мне ее спасти!

Огонь в огромном камине горел жарко, и присыпанный снегом мех начал намокать, так что противно зачесалась шкура. На искаженных страхом лицах окруживших его людей читалось недоверие. Тут взгляд Чудовища упал на разукрашенное морозцем оконное стекло. В темном небе ярко светила луна. Можно было выбить стекло и убежать…

– Смотрите, – сказал принц, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Он вытянул вперед лапу, показывая собравшимся волшебное зеркало.

Толпа в едином порыве подалась назад, вероятно, испугавшись, что на них направляют ружье или иное оружие. Поняв же, что это всего лишь серебристое зеркало, люди начали неуверенно переглядываться.

– Покажи мне Белль.

Все разом ахнули, когда зеркало засветилось и показало девушку, привязанную ремнями к столу.

– Это же Белль! – закричал коротышка, тыча пальцем в изображение.

Несколько человек отвернулись, не в силах выносить ужасное зрелище; бармен обеими руками зажал себе рот.

Голубоглазый человек с ружьем медленно опустил оружие.

– Месье д’ Арк? – прошептал он.

– Что он с ней делает? – резко спросил мужчина с пивной кружкой. – Вот же скотина!

– А я всегда знал, что он плохой, – сказал кто-то. – Он не только сумасшедших забирает. Я так и знал.

– Грязный сын свиньи!

– Он что же, над всеми пациентами психушки так куражится?

– Белль просто малость странная, но не сумасшедшая… Зачем творить такое?

– Не понимаю… – сказал человек, в котором Чудовище наконец опознало Гастона. Прежде оно видело охотника только издалека, в волшебном зеркале, а теперь узнало, как тот пахнет. Оказывается, пресловутый убийца и устроитель свадеб-сюрпризов злоупотребляет одеколоном. Красивое лицо главного городского красавчика побледнело. – Д’ Арк просто должен был схватить Мориса… чтобы Белль вышла за меня замуж…

– Что? – поперхнулся бармен, внимательно прислушивавшийся к словам Гастона.

– Тогда нам показалось, что это неплохая идея, – пробормотал коротышка.

– Она тебе отказала, и ты в отместку отдал ее д’ Арку, чтобы тот мучил бедняжку? – прорычал бармен.

– Нет-нет-нет! – потрясенно помотал головой Гастон. Потом подошел к Чудовищу и попытался забрать у него волшебное зеркало.

Первым порывом Чудовища было воспротивиться – это же его зеркало, его любимая вещь, если не считать золотой застежки, которую подарили ему родители перед смертью. Однако сейчас любая демонстрация силы может плохо для него закончиться.

Кроме того, если охотник поможет Белль…

Чудовище отвернулось, не желая вдыхать ненавистный запах Гастона, борясь с желанием разорвать ему горло.

– Д’ Арк… дал мне один совет… Он считал, что Белль стоит выйти за меня замуж… – Похоже, изображение в зеркале вызывало у Гастона тошноту, судя по тому, как он судорожно сглатывал. – Я ничего не знал про это… Он просто чудовище… КАК И ВОТ ЭТОТ ЗВЕРЬ!

Гастон вдруг указал на Чудовище, как недавно сделал коротышка. На лице охотника наконец проявились эмоции, точнее, ярость. Лоб его прорезали морщины, а красивые губы искривились в хищном оскале.

– Что? – непонимающе переспросил принц.

– Я всего лишь хотел жениться на Белль, – прорычал Гастон. – Я не знал, что эта тварь действительно ее похитила… а теперь она вдруг оказалась в руках д’ Арка? Очевидно, эта парочка действует заодно!

Принц почувствовал, как брови сами собой сходятся на переносице, а в горле рождается сердитый вой.

– Если бы… мы были заодно… стал бы я приходить сюда и просить о помощи?

– Я тебе не верю, чудовище! – прорычал охотник, вскидывая ружье и роняя зеркало – его приятель успел поймать волшебную вещицу у самого пола. – Все отойдите подальше, сейчас я прикончу эту жалкую тварь!

– Это ты объединился с д’ Арком! – возразил принц.

– Нет, это ты спелось с этим злодеем и отдало Белль в его руки! Я ничего подобного не делал!

Тем временем коротышка с любопытством рассматривал волшебное зеркало.

– Если он учиняет такое над безобидной крошкой Белль и Морисом, – медленно проговорил он, – то что же он делает с остальными пациентами? Вроде… моей тети Фуфу? Она была малость сдвинутая…

– Д’ Арк забрал моего кузена, – мрачно сказал кто-то. – Сказал, якобы бедняга опасен.

Народ принялся ворчать и припоминать всякие неприятные случаи, а также обсуждать, что теперь делать.

– А с ним что делать? – воскликнул Гастон, кивком указывая на Чудовище. – Это же… настоящее чудовище. Нужно сначала убить его, а уж потом думать про все остальное! Ну же!

– Это демон! Взять его!

– Погодите… А чего же он тогда пришел просить помощи-то?

– Давайте хотя бы в цепи его закуем!

Все заговорили разом, выдвигая предложения одно другого страшнее. Люди размахивали ружьями, ножами и кулаками.

Чудовище отчаянно пыталось что-то придумать. Что же делать? Что может сделать принц-чудовище, раз он не имеет права приказывать этим людям, не способен их убедить или очаровать? Белль бы справилась.

Вдруг его озарило.

Нужно умолять.

Еще одна вещь, которую ему предстояло сделать впервые.

Принц опустился на колени у двери и умоляюще поглядел на толпу, в особенности на Гастона. У охотника, заметил он, почти такой же цвет глаз, как у него самого.

– Делайте со мной что хотите, только сначала спасите Белль. Клянусь честью, что предам себя в ваши руки. Запирайте меня, убивайте, делайте что угодно – я не буду сопротивляться. Прошу, помогите мне ее вызволить.

Все притихли. Гастон подвигал нижней челюстью, соображая, что предпринять.

– Не соглашайтесь, – сказал кто-то. – Этот демон околдовывает вас фальшивыми видениями. Он врет.

Но человек говорил неуверенно, даже устало, словно сам сомневался в своих словах, но не мог их не произнести.

Все остальные согласно забормотали.

– Гастон, – сказал коротышка, дергая охотника за рукав. – А как же моя тетя?

У красавчика сделался такой вид, словно он очень хотел убить приятеля – или хоть кого-нибудь, лишь бы выпустить накопившуюся злобу, причем не видел для этого другого способа. На какой-то миг принц почти ему посочувствовал. «Не все чудовища выглядят как чудовища». Интересно, как выглядел бы зачарованный портрет самого Гастона?

– Мы разберемся с тобой позже, – сказал наконец Гастон, беря портупею и охотничью сумку. – А сейчас нам нужно спасти Белль!