Текст книги "Регулирование экономики и бюрократия"

Невозможно отрицать, что в наши дни диктатура, интервенционизм и социализм чрезвычайно популярны. Эту популярность не способны ослабить никакие логические аргументы. Фанатики упрямо отказываются прислушиваться к выводам экономической теории. Опыт ничему их не учит. Они упорно стоят на своем прежнем мнении.

Чтобы понять корни этого упрямства, следует иметь в виду, что люди испытывают страдания от того, что события не всегда происходят так, как они этого хотят. Человек рождается как асоциальное, эгоистичное существо, и только в реальной жизни узнаёт, что в мире его воля не одинока и что есть другие люди, имеющие свои желания. Только жизнь и опыт учат его тому, что для реализации своих планов ему придется подстраиваться к обществу как целому, что он должен принимать как факты волю и желания других людей и что он должен приспосабливаться к этим фактам, если хочет чего-то добиться. Общество не таково, каким хотел бы видеть его этот человек. Любой человек всегда придерживается более высокого мнения о себе, чем окружающие его люди. Поэтому никто не собирается предоставлять ему то место в обществе, которое, по его мнению, он заслуживает. Каждый день приносит тщеславному человеку – а кто полностью лишен тщеславия? – всё новые и новые разочарования. Каждый день показывает ему, что его воля вступает в противоречие с волей других людей.

Из этих разочарований невротик находит убежище в мечтах. Он мечтает о мире, в котором решающее значение имеет только его воля. В этом мире грез он диктатор. В нем происходит только то, что он одобряет. Он один отдает приказы; все остальные повинуются. Лишь его разум верховодит.

В этом тайном мире грез невротик принимает на себя роль диктатора. В нем он является Цезарем, Чингисханом, Наполеоном. Но когда в реальной жизни он обращается к окружающим, ему приходится вести себя скромнее. Он довольствуется тем, что соглашается с диктатурой, при которой правит кто-то другой. Но в мыслях он считает, что этот диктатор просто получает приказы от него, невротика; он исходит из того, что диктатор будет делать именно то, что хочет он, невротик. Человека, который, не проявляя необходимой осторожности, полагает, что он сам стал диктатором, окружающие будут считать психически больным и будут относится к нему соответствующим образом. Психиатры поставят ему диагноз «мания величия».

Никто никогда не поддерживает диктатуру, чтобы она делала что-то не так, как считает правильным он, сторонник диктатуры. Те, кто рекомендуют диктатуру, всегда имеют в виду неограниченное господство своей воли, даже если это господство будет реализовывать кто-то другой.

Рассмотрим, например, лозунг «плановая экономика», который на сегодняшний день является особенно популярным псевдонимом социализма. Все, что делают люди, сначала должно быть задумано, т. е. должно быть спланировано. В этом смысле всякая экономика является плановой. Но те, кто вслед за Марксом отвергают «анархию производства» и хотят заменить ее «планированием», не учитывают волю и планы других людей. Принимать решение будет кто-то один; должен будет реализовываться один план, а именно план, который одобрен невротиком, правильный план, единственный план. Любое сопротивление будет сломлено; никто не сможет помешать несчастному невротику организовывать мир в соответствии с его собственными планами; а чтобы убедить окружающих в огромной, превосходящей остальных мудрости мечтателя, должны быть разрешены любые средства.

Это ментальность людей, которые когда-то на художественных выставках в Париже при виде картин Мане[210]210
  [Эдуард Мане (1832–1883) – французский художник-импрессионист. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть] восклицали: «Полиция не должна такого позволять!». Это ментальность людей, которые постоянно кричат: «Должен быть закон, не допускающий подобного». И, признают ли они это или нет, это ментальность всех интервенционистов, социалистов и сторонников диктатуры. Есть одна вещь, которую они ненавидят больше, чем капитализм, а именно интервенционизм, социализм или диктатуру, которые не соответствуют их воле. Как яростно нацисты и коммунисты дрались друг с другом! Как решительно сторонники Троцкого[211]211
  [Лев Троцкий (1879–1940) – русский коммунист, выступавший против Сталина, из-за чего был вынужден покинуть страну. Проживал в Мексике, где был убит в августе 1940 г. сталинским агентом. – Прим, ред. амер, изд.]


[Закрыть] боролись со Сталиным или последователи Штрассера[212]212
  [Грегор Штрассер (1892–1934) – один из первых сторонников Гитлера, который позже отошел от него и был убит. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть] с Гитлером!

Гитлер, Сталин и Муссолини постоянно провозглашают, что они избраны судьбой, чтобы принести спасение в этот мир. Они утверждают, что являются лидерами творческой молодежи, которая сражается против замшелых стариков. Они несут с востока новую культуру, которая заменит умирающую западную цивилизацию. Они хотят нанести coup de grace[213]213
  [Смертельный удар; букв.: удар милосердия (фр.). – Прим, ред.]


[Закрыть] либерализму и капитализму; они хотят заменить аморальный эгоизм альтруизмом; они планируют ввести порядок и организацию вместо анархической демократии, тотальное государство вместо общества «классов», социализм вместо рыночной экономики. Их война – это не война ради территориальной экспансии, получения добычи и установления своей гегемонии, что было характерно для империалистических войн прошлого, а священный крестовый поход во имя улучшения мира. Они уверены в своей победе, поскольку убеждены, что находятся на гребне «волны будущего».

То, что великие исторические изменения не происходят мирно или без конфликтов, – закон природы, утверждают они. Мелко и глупо, заявляют они, недооценивать творческую сторону их деятельности из-за некоторых неприятностей, неизбежно сопровождающих великую мировую революцию. Они утверждают, что не следует принижать славу нового евангелия лишь из-за неуместного проявления жалости к евреям и масонам, полякам и чехам, финнам и грекам, упаднической английской аристократии и разложившейся французской буржуазии. Подобная мягкость и слепота в отношении новых стандартов морали свидетельствуют лишь об упадке умирающей капиталистической псевдокультуры. Нытье и причитания бессильных стариков, говорят они, тщетны, они не остановят победоносного наступления молодежи. Никто не может затормозить колесо истории или повернуть время вспять.

Успех этой пропаганды впечатляет. Люди не анализируют содержание предлагаемого нового евангелия; они просто понимают, что оно является новым и считают, что одного этого факта достаточно для его обоснованности. Как женщины приветствуют новый стиль в одежде только для того, чтобы что-то поменять в своем гардеробе, так и появляющийся стиль в политике и экономической теории часто встречается с одобрением только потому, что его воспринимают как новый. Люди спешат обменять свои «старые» идеи на «новые», боясь показаться старомодными и реакционными. Они присоединяются к хору осуждающих недостатки капиталистической цивилизации и говорят о достижениях диктаторов с восторженным энтузиазмом. В настоящее время нет ничего моднее, чем поносить западную цивилизацию.

Эта ментальность облегчила Гитлеру достижение его побед. Чехи и датчане капитулировали без борьбы. Норвежские чиновники передали гитлеровской армии значительную часть территории своей страны. Голландцы и бельгийцы сдались после весьма короткого сопротивления. Французы имели безрассудство праздновать ликвидацию независимости своей страны как «национальное возрождение». Гитлеру потребовалось пять лет, чтобы осуществить аншлюс Австрии; через два с половиной года после этого он стал хозяином европейского континента.

У Гитлера нет нового секретного оружия. Он не обязан своими победами отлично работающей разведке, сообщающей ему о планах его противников. Даже наличие «пятой колонны», о которой так много говорят, не было решающим фактором. Он победил, потому что его предполагаемые оппоненты уже достаточно сильно симпатизировали идеям, за которые он ратовал.

Настоящими противниками тоталитарных систем, способными успешно бороться с ними, являются только те, кто безусловно и безоговорочно считает рыночную экономику единственной работоспособной формой общественного сотрудничества. Тот, кто стремится к социализму, намерен ввести в своей стране систему, которая уже действует в России и Германии. Положительное отношение к интервенционизму означает вступление на путь, который неизбежно ведет к социализму.

Невозможно добиться успеха в идеологической борьбе, постоянно идя на уступки принципам врага. Те, кто опровергает капитализм на том основании, что он якобы враждебен интересам народных масс, те, кто провозглашает «как нечто само собой разумеющееся», что после победы над Гитлером рыночная экономика должна быть заменена более совершенной системой и поэтому уже сейчас нужно делать все необходимое, чтобы установить как можно более полный государственный контроль над бизнесом, на самом деле борются за победу тоталитаризма. «Прогрессисты», которые сегодня выдают себя за «либералов», на словах могут высокопарно клеймить «фашизм», но в реальной жизни их политика прокладывает путь к гитлеризму.

Ничто не сделало для успеха национал-социалистического (нацистского) движения больше, чем методы, используемые «прогрессистами», которые осуждают нацизм как партию, обслуживающую интересы «капитала». Немецкие рабочие слишком хорошо знакомы с этой тактикой, чтобы их снова обманули с ее помощью. Разве не правда, что с 70-х годов прошлого века социал-демократы, якобы выступавшие за интересы трудящихся, энергично противодействовали всем прорабочим мерам правительства Германии, называя их «буржуазными» и вредными для интересов рабочего класса? Социал-демократы последовательно голосовали против национализации железных дорог, муниципализации коммунальных служб, трудового законодательства, обязательного страхования от несчастных случаев, болезней и по старости, т. е. той немецкой системы социального страхования, которая позже была принята во всем мире. Затем, после войны [Первой мировой войны], коммунисты заклеймили Социал-демократическую партию Германии и социал-демократические профсоюзы «предателями своего класса». Так что немецкие рабочие понимали, что каждая партия, которая пытается привлечь их на свою сторону и поэтому «ухаживает» за ними, называет конкурирующие партии «покорными слугами капитализма», так что подобные фразы не могли поколебать их преданность нацизму.

Если не игнорировать факты, становится понятно, что немецкие рабочие – самые надежные сторонники гитлеровского режима. Нацизм полностью завоевал их доверие, устранив в стране безработицу и сведя роль предпринимателей к положению директоров предприятий (Befriebsfiihrer). В нем разочаровались представители крупного бизнеса, лавочники и крестьяне. Рабочие же совершенно довольны и будут поддерживать Гитлера до тех пор, пока в войне не наступит поворотный момент, который уничтожит их надежду на лучшую жизнь после подписания мирного договора. Лишить Гитлера поддержки немецких рабочих могут только военные неудачи.

Тот факт, что капиталисты и предприниматели, столкнувшись с выбором между коммунизмом и нацизмом, предпочли второй вариант, не требует дополнительных пояснений. Они предпочитают жить как директора заводов при Гитлере, нежели быть «ликвидированными» Сталиным как «буржуазия». Капиталистам не нравится, что их могут убить, не больше чем другим людям.

К каким пагубным последствиям может привести вера в то, что рабочие настроены против Гитлера, продемонстрировала тактика, взятая на вооружение англичанами в течение первого года войны. Правительство Чемберлена[214]214
  [Невилл Чемберлен (1869–1940) – премьер-министр Великобритании с 1937 г. по май 1940 г. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть] твердо верило, что война закончится благодаря революции германских рабочих. Поэтому вместо того чтобы сосредоточиться на энергичном вооружении и ведении боевых действий, английские самолеты по его распоряжению сбрасывали листовки над Германией, в которых немецким рабочим рассказывалось, что Англия в этой войне сражается не против них, а против их угнетателя, Гитлера. Английскому правительству очень хорошо известно, говорилось в этих листовках, что немецкий народ, особенно трудящиеся, выступает против войны и вовлечен в нее силой их самопровозглашенным диктатором.

В англосаксонских странах рабочие тоже знали, что социалистические партии, конкурирующие за их благосклонность, как правило, обвиняют друг друга в защите капитализма. Коммунисты всех оттенков выдвигали это обвинение против социалистов. А в самих коммунистических группах троцкисты использовали этот аргумент против Сталина и его сторонников. И наоборот. Тот факт, что «прогрессисты» выдвигают такие же обвинения против нацизма и фашизма, не помешает тому, что в будущем рабочие последуют за какой-то другой группой, члены которой будут носить рубашки другого цвета.

С западной цивилизацией происходит что-то не то: в ней укоренилась привычка оценивать политические партии всего лишь на основе того, кажутся ли они новыми и достаточно радикальными, не анализируя, ведут ли они себя мудро или неразумно, или хотя бы по тому, способны ли они достичь своих целей. Не все сущее сегодня разумно; но это не значит, что разумно все, чего не существует.

Обычная терминология политического языка бестолкова. Что такое «левый» и что такое «правый»? Почему Гитлер должен считаться «правым», а его временный друг Сталин «левым»?[215]215
  [Напомним, что когда Мизес писал об этом в 1940 г., Гитлер и Сталин в соответствии с условиями договора о ненападении друг на друга от 1939 г. были союзниками. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть] Кто «реакционен», а кто «прогрессивен»? Нельзя осуждать реакцию против неразумной политики. Не заслуживает похвалы и прогресс в направлении хаоса. Ничто не должно получать признания только потому, что оно является новым, радикальным и модным. «Ортодоксальность» не является злом, если доктрина, которой придерживаются «ортодоксы», здравая. Кто действует против интересов рабочих: тот, кто хочет низвести их до уровня, существующего в России, или тот, кто хочет применения к ним капиталистического стандарта Соединенных Штатов? Кто «националист»: тот, кто хочет загнать свой народ под пяту нацистов, или тот, кто хочет сохранить его независимость?

Какова была бы судьба западной цивилизации, если бы ее народы всегда были так падки на все «новое»? Предположим, они приветствовали бы как «волну будущего» Аттилу и его гуннов, вероучение Мухаммеда или татар? Те также были тоталитарны и добились, следует отдать должное их доблести, военных успехов, что побуждало их слабых противников колебаться и демонстрировать готовность капитулировать. Сегодня человечеству нужно освободиться от власти бессмысленных лозунгов и вернуться к здравому смыслу.

VII. Выводы

В этом очерке не рассматриваются вопросы о том, является ли социализм – государственная собственность на средства производства, плановая экономика – системой, в чем-то более совершенной, чем капитализм, или является ли социализм практически осуществимой работающей системой общественного сотрудничества. В нем не обсуждаются программы тех партий, которые хотят заменить капитализм, демократию и свободу социалистическим тоталитаризмом по образцу России или Германии. Эти вопросы автор разобрал в другой книге[216]216
  [См.: Мизес. Социализм: экономический и социологический анализ. М.; Челябинск: Социум, 2016. – Прим, ред.]


[Закрыть]. Эта работа не является и анализом того, насколько хороши или плохи демократическое правление и гражданские свободы. Или действительно ли тоталитарная диктатура является более совершенной формой правления.

Цель проделанного анализа объяснить, что экономическая политика интервенционизма, рекламируемая его сторонниками как прогрессивная социально-экономическая политика, основана на заблуждении. В настоящем очерке показана ошибочность утверждения о том, что интервенционизм может привести к созданию стабильной системы экономической организации. Различные меры, с помощью которых интервенционизм пытается направлять ход бизнеса, не могут обеспечить достижения целей, провозглашаемых его искренними сторонниками. Интервенционистские меры приводят к появлению условий, которые, с точки зрения тех, кто их рекомендует, на самом деле даже менее привлекательны, чем те, которые они должны были улучшить. Они порождают безработицу, депрессию, монополию и страдания. Да, они могут сделать немногих людей богаче, но добиться этого можно только за счет того, что остальные становятся беднее и менее удовлетворенными. Если власти не отказываются от таких мер после их введения и не возвращаются к недеформированной рыночной экономике, если они упорствуют в сохранении выбранного курса и пытаются как-то компенсировать недостатки предыдущих актов вмешательства новыми интервенционистскими действиями, в конце концов они обнаружат, что перешли к социализму.

Более того, распространенное мнение о том, что демократия и свобода совместимы с интервенционизмом или даже с социализмом, тоже ошибка, причем трагическая. То, что люди понимают под демократическим правлением, гражданскими свободами и свободой личности, может существовать только в условиях рыночной экономики. Отнюдь не случайно, что повсюду с усилением степени вмешательства в экономику демократические институты исчезали один за другим и что в социалистических странах смог успешно вернуться восточный деспотизм. Отнюдь не случайно, что везде демократия подвергается нападкам со стороны как сторонников русского коммунизма, так и немецкого социализма. Радикализм «правых» и радикализм «левых» отличаются друг от друга лишь мелкими и несущественными деталями; но они едины во всецелом осуждении капитализма и демократии.

Человечество может выбирать только между недеформированной рыночной экономикой, демократией и свободой, с одной стороны, и социализмом и диктатурой – с другой. Третий вариант, интервенционистский компромисс, не осуществим на практике.

Можно отметить, что этот вывод согласуется с некоторыми положениями учения Карла Маркса и ортодоксальных марксистов. Все меры, которые называются интервенционистскими, Маркс и марксисты клеймили как «мелкобуржуазные» и признавали их внутренне противоречивый характер. Маркс считал тщетными попытки профсоюзов добиваться в капиталистическом обществе установления более высокой заработной платы для всего рабочего класса. А ортодоксальные марксисты всегда выступали против предложений, чтобы государство прямо или косвенно устанавливало ставки минимальной заработной платы. Маркс разработал учение о том, что для подготовки почвы для социализма как «более высокой фазы коммунистического общества» предварительно требуется период «диктатуры пролетариата». В течение переходного периода, который продлится несколько столетий, для демократии там не будет места. Поэтому Ленин был совершенно прав, когда, прибегнув к террору, в свое оправдание ссылался на Маркса. Говоря о том, что произойдет после построения социализма, Маркс лишь упомянул, что государство будет отмирать.

Победы, одержанные Лениным, Муссолини и Гитлером, были не поражениями капитализма, а неизбежными последствиями интервенционистской политики. Ленин нанес поражение интервенционизму Керенского[217]217
  [Александр Керенский (1881–1970) – русский политический деятель, был премьер-министром российского правительства после Февральской революции 1917 г., свергнувшей царя. Бежал из России, когда его фракция потерпела поражение от большевиков во время Октябрьской революции 1917 г. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть]. Муссолини одержал победу над синдикализмом итальянских профсоюзов, венцом деятельности которых стал захват предприятий. Гитлер триумфально победил интервенционизм Веймарской республики. Франко[218]218
  [Франсиско Франко (1892–1975) – испанский генерал и диктатор, который пришел к власти в 1939 г. после завершения гражданской войны в Испании. – Прим. ред. амер, изд.]


[Закрыть] одержал победу над синдикалистской анархией в Испании и Каталонии. Во Франции диктатура Петена установилась после краха системы Народного фронта. Все это представляет собой логическую последовательность событий после систематического введения мер государственного вмешательства в экономику. Интервенционизм всегда будет приводить к такому результату.

Если история может нас чему-то научить, то урок заключается в том, что в мире нет ни одной страны, создавшей высокую цивилизацию без частной собственности на средства производства и что демократия обнаруживается лишь там, где существует частная собственность на средства производства.

Если наша цивилизация погибнет, это произойдет не потому, что она обречена, а потому, что люди отказываются усваивать выводы теории или уроки истории. Не судьба определяет будущее человеческого общества, а сам человек. Закат западной цивилизации – не стихийное бедствие, нечто, чего нельзя предотвратить. Если он наступит, это станет результатом политики, от которой пока еще можно отказаться и заменить более подходящей.

Бюрократия[219]219
  Первое издание: Mises L. von. Bureaucracy. – New Haven: Yale University Press, 1944. – 125 p. Первое издание на русском языке в кн.: Мизес Л. фон. Бюрократия. Антикапиталистическая ментальность. Запланированный хаос. М.: Дело, 1993. С. 9—105. Перевод с английского Е. Журавской под редакцией Б. Пинскера; научный редактор – Р. Левита. Примечания в квадратных скобках принадлежат редакторам первого русского издания.


[Закрыть]

Введение

Термины бюрократ, бюрократический и бюрократия — это, конечно, бранные слова. Никто не называет себя бюрократом или свои методы управления бюрократическими. Эти слова всегда употребляются в оскорбительном смысле. Они всегда подразумевают уничижительную критику людей, институтов или процедур. Никто не сомневается в том, что бюрократия глубоко порочна и что она не должна существовать в совершенном мире.

Употребление рассматриваемых терминов в оскорбительном смысле не ограничивается Америкой и другими демократическими странами. Это универсальное явление. Даже в Пруссии, образцовом авторитарном государстве, никто не хотел, чтобы его называли бюрократом. Wirklicher geheimer Ober-Regierungsrat[220]220
  [Действительный тайный советник – высший гражданский чин в Прусском королевстве (нем.).]


[Закрыть] прусского короля гордился своим высоким чином и властью, которую этот чин предоставлял. Его тщеславие упивалось глубочайшим почтением со стороны подчиненных и всего населения. Его переполняло сознание собственной важности и непогрешимости. Но он бы счел дерзким оскорблением, если бы кто-то осмелился назвать его бюрократом. В своих собственных глазах он был не бюрократом, а государственным служащим, доверенным Его Величества, должностным лицом Государства, денно и нощно неустанно пекущимся о благосостоянии нации.

Примечательно, что «прогрессисты», которых критики бюрократии считают ответственными за ее разрастание, не отваживаются защищать бюрократическую систему. Напротив, в ее осуждении они присоединяются к тем, кого во всех других отношениях с презрением называют «реакционерами». Ибо, утверждают они, эти бюрократические методы вовсе не составляют существа той утопии, к которой они сами стремятся. Бюрократия, говорят они, это скорее неудачный способ, каким капиталистическая система пытается справиться с неумолимой тенденцией к своему собственному исчезновению. Неизбежный конечный триумф социализма упразднит не только капитализм, но и бюрократию. В счастливом мире завтрашнего дня, в благословенном раю всестороннего планирования больше не будет никаких бюрократов. Всем станет заправлять простой человек; люди сами будут вершить все свои дела. Только ограниченные буржуа могут пасть жертвой заблуждения и посчитать, что бюрократия дает нам представление о том, что социализм сулит человечеству в будущем.

Все, похоже, согласны с тем, что бюрократия – это зло. Но не менее справедливо и то, что никто никогда не пытался недвусмысленным образом определить, что же в действительности означает бюрократия. Обычно это слово употребляется весьма вольно. Большинство людей оказались бы в затруднительном положении, если бы их попросили дать сколь-нибудь четкое определение или объяснение. Как же они могут осуждать бюрократию и бюрократов, если даже не знают, что означает этот термин?

Обвинения, предъявляемые бюрократии гражданином

Американец, которого попросили бы конкретно назвать пороки нарастающей бюрократизации, мог бы ответить примерно так: «Наша традиционная американская система правления была основана на разделении законодательной, исполнительной и судебной властей и на справедливом распределении полномочий между Центром и штатами. Законодатели, высшие чиновники исполнительных органов и многие судьи избирались путем голосования. Таким образом обеспечивалось верховенство народа, избирателей. Более того, ни одна из трех ветвей власти не имела права вмешиваться в частные дела граждан. Законопослушный гражданин был свободным человеком».

Но вот уже многие годы – и особенно после появления «нового курса»[221]221
  [Экономическая политика, провозглашенная и проведенная в жизнь в 1933–1938 гг. президентом США Франклином Делано Рузвельтом; ее целью было преодоление последствий глубокого экономического кризиса 1929–1933 гг., а сущностью – государственное регулирование


[Закрыть] – мощные силы почти что готовы заменить эту старую испытанную демократическую систему тираническим правлением не отвечающей за свои действия, своевольной бюрократии. Бюрократ получает свою должность не по воле избираталей, его назначает другой бюрократ. Он уже присвоил себе изрядную долю законодательной власти. Правительственные комитеты и бюро издают декреты и постановления, претендующие на то, чтобы направлять и контролировать все стороны жизни граждан. Они не только регламентируют то, что ранее оставлялось на усмотрение индивида; они не останавливаются даже перед выпуском таких декретов, которые по сути дела отменяют принятые ранее законы. Путем такой квазизаконодательной деятельности различные бюро узурпируют право решать многие важные вопросы в соответствии с собственными представлениями о характере того или иного дела, то есть совершенно произвольно. Постановления и решения различных бюро воплощаются в жизнь федеральными служащими. Подразумеваемый судебный надзор в действительности совершенно иллюзорен. С каждым днем бюрократы присваивают себе все больше власти: очень скоро они будут управлять всей страной.

Не может быть никакого сомнения в том, что эта бюрократическая система по сути своей является антилиберальной, недемократичной и неамериканской, что она противоречит духу и букве Конституции и что она копирует тоталитарные методы Сталина и Гитлера. Она проникнута фанатичной враждебностью к свободному предпринимательству и частной собственности. Она парализует бизнес и снижает производительность труда. Бездумно тратя деньги, она разбазаривает богатство нации. Она неэффективна и расточительна. Хотя свою деятельность она называет планированием, у нее нет определенных планов и целей. Она не едина и неоднородна: различные бюро и агентства преследуют взаимоисключающие цели. Результатом является распад всего социального механизма производства и распределения.

Это страстное обвинение бюрократии представляет собой в общем и целом верное, хотя и излишне эмоциональное описание современных тенденций развития американского правительства. Но оно упускает из виду самое главное, поскольку некоторых сторон хозяйственной жизни посредством фиксации цен и уровней производства некоторых видов продукции, субсидирования фермеров и т. д.] делает бюрократию и бюрократов ответственными за изменения, причины которых следует искать в другом месте. Бюрократия – это лишь следствие и симптом явлений и изменений, имеющих гораздо более глубокие корни.

Характерной чертой современной политики является тенденция к замене свободного предпринимательства государственным контролем. Влиятельные политические партии и «группы давления» (pressure groups) пламенно призывают к общественному контролю над всеми видами экономической деятельности, всеохватывающему государственному планированию и национализации бизнеса. Они стремятся к полному государственному контролю над образованием и к социализации медицины. Не существует такой сферы человеческой деятельности, которую они не были бы готовы подчинить строгой регламентации со стороны властей. В их глазах государственный контроль – это панацея от всех бед.

Эти восторженные сторонники всемогущего государства очень скромно оценивают ту роль, которую они сами играют в эволюции в сторону тоталитаризма. Движение к социализму, уверяют они, неумолимо. Это необходимое и неизбежное направление исторического развития. Вместе с Карлом Марксом они утверждают, что социализм должен прийти «с неумолимостью закона природы». Частная собственность на средства производства, свободное предпринимательство, капитализм, система, ориентированная на получение прибыли, обречены. «Волна будущего» несет людей к земному раю полного государственного контроля. Защитники тоталитаризма называют себя «прогрессистами» именно потому, что им, как они уверяют, удалось понять смысл грядущего. И они высмеивают и пренебрежительно называют «реакционерами» всех тех, кто пытается сопротивляться действию сил, которое – как они говорят – не в состоянии остановить никто, даже самый могущественный из людей.

Благодаря этой «прогрессивной» политике новые учреждения и правительственные агентства плодятся как грибы после дождя. Число бюрократов множится, и они делают все возможное, чтобы шаг за шагом ограничивать свободу действий частного гражданина. Многие граждане, то есть те, кого «прогрессисты» с презрением называют «реакционерами», возмущены этим вмешательством в их дела и обвиняют бюрократию в некомпетентности и расточительности. Но противники «прогрессистов» до сих пор оставались в меньшинстве. Доказательством служит то, что они не смогли получить большинства голосов на прошлых выборах[222]222
  [Рузвельтовский «новый курс» поддерживался многие годы большинством американских избирателей, о чем свидетельствовали как переизбрание Ф. Д. Рузвельта президентом в 1936 г. и в 1940 г., так и победы поддержавшей его демократической партии на выборах в Конгресс в тридцатые годы.]


[Закрыть]. «Прогрессисты» – непримиримые враги свободного предпринимательства и частной инициативы, фанатичные сторонники государственного контроля над бизнесом – одержали над ними победу.

Это правда, что политику «нового курса» поддержали избиратели. Не подлежит никакому сомнению и то, что от этой политики полностью отказались бы, если бы избиратели перестали ее поддерживать. Соединенные Штаты все еще демократическая страна. Конституция еще действует. Выборы все еще свободные. Избиратели не отдают свои голоса по принуждению. Неправильно поэтому говорить, что бюрократическая система одержала победу антиконституционными и антидемократическими методами. Юристы, возможно, правы, когда ставят под сомнение законность некоторых второстепенных моментов. Но «новый курс» в целом был поддержан Конгрессом. Конгресс принимал законы и ассигновывал деньги.

Конечно, Америка столкнулась с явлением, которого творцы Конституции не предвидели и не могли предвидеть, – с добровольным отказом Конгресса от своих прав. Конгресс во многих случаях делегировал законодательные функции правительственным агентствам и комитетам и ослабил контроль за бюджетом, поскольку стал ассигновывать крупные суммы, предоставляя правительственной администрации право определять конкретные направления расходов. Право Конгресса делегировать часть своих полномочий время от времени оспаривается. Верховный суд признал, например, неконституционным Управление национального восстановления (National Recovery Administration)[223]223
  [В июле 1933 г. Конгресс США принял Закон о восстановлении национальной промышленности, в соответствии с которым было создано Управление национального восстановления (NRA – National Recovery Administration). В его функции входило регулирование хозяйственной деятельности в промышленности, включая вопросы распределения ресурсов, ценообразования и т. п. Верховный суд США в мае 1935 г. признал Закон о восстановлении национальной промышленности противоречащим конституции страны.]


[Закрыть]. Но делегирование полномочий, сопровождаемое более осторожными формулировками, стало почти постоянной практикой. Как бы то ни было, действуя таким образом, Конгресс до сих пор не вступал в противоречие с волеизъявлением большинства суверенного народа.

В то же время нельзя забывать о том, что делегирование полномочий – это главное орудие современной диктатуры. Именно в результате делегирования полномочий Гитлер и его кабинет правят Германией[224]224
  [30 января 1933 г. президент Германии Гинденбург назначил Гитлера канцлером, т. е. главой правительства. По требованию Гитлера 23 марта 1933 г. рейхстаг принял Закон о чрезвычайных полномочиях правительства, создавший правовую основу неограниченной нацистской диктатуры.]


[Закрыть]. Именно путем передачи полномочий британские левые хотят установить свою диктатуру и превратить Великобританию в социалистическое государство. Очевидно, что делегирование полномочий может быть использовано как квазиконституционное прикрытие для диктатуры. Но, конечно, в Соединенных Штатах дело сейчас обстоит совершенно иначе. Конгресс по-прежнему обладает законным правом и реальными возможностями взять обратно все делегированные им ранее полномочия. Граждане по-прежнему обладают правом и возможностями избрать в Сенат и Палату представителей людей, настроенных резко против какого бы то ни было отказа Конгресса от своих полномочий. В Соединенных Штатах бюрократия базируется на конституционных основах.